Однако владелец дневника довольно хорошо разбирался в лечении и часто исследовал зелья. Пролистав примерно год жизни автора, молодой профессор наткнулся на несколько записей, выбивающихся из размеренного существования этого чудаковатого затворника.
Первым событием семь лет назад стало регулярное обращение его знакомой. Из описаний в дневнике Эсон составил примерную картину.
Знакомая владельца дневника была лекарем с соответствующим классом, но имела слабый запас магических сил и не могла справиться с некоторыми болезнями. Семь лет назад, перед началом сезона сбора урожая, к ней стали часто обращаться крестьяне. Большая часть бедняков жаловалась на укусы каменных змей, и женщина просила владельца дневника изготовить подходящее зелье, чтобы не извлекать яд рептилий собственной магией. Следом за змеями появились больные редкой и смертельно опасной болезнью, которая практически перестала встречаться, после победы Альянса над некромантами. В дневнике мужчина довольно подробно описал, как можно приготовить зелье исцеления и несколько раз отметил, что два десятка больных за три недели — слишком большое число заболевших, чтобы считать простым совпадением.
Это событие завершилось спустя пять недель размышлениями автора. В ней владелец дневника удивлялся, что созданная некромантами болезнь, Болотная сыпь., исчезла также внезапно, как и появилась.
Второе происшествие уместилось в единственной записи и датировалось серединой холодного сезона. По слухам на рынке заметно снизилось число краж. И причиной стало заметное снижение числа беспризорных детей. Мужчина радовался, что стражи столицы наконец стали больше внимания уделять малолетним ворам.
Третья деталь появилась в дневнике за пару недель до того, как Эсон шесть лет назад потерял свою семью. История вновь была рассказана знакомой автора дневника. Она переживала, что не сумела вылечить мужчину, на котором каменные змеи не оставили живого места. До самой своей смерти бедняга мямлил что-то про нападение некромантов и поиски героя-некроманта.
Эсон закрыл дневник и медленно провел по разорванной шершавой обложке из грубой кожи. Он пытался понять, могут ли эти события хоть как-то помочь ему в поисках семьи. Все прочитанные записи не имели никакого отношения к родителям Эсона. Да и доверия отдельные истории не вызывали. Они больше походили на страшилки для маленьких детей. «Массовое нападение змей? Внезапное возвращение болотной сыпи?» — размышлял Эсон, убирая дневник в свой рюкзак.
Отключив магический светильник и сняв с окна покрывало, молодой профессор лег на кровать, укрывшись теплой тяжелой подстилкой и раскинув руки в стороны. В голове вертелись воспоминания смерти любимого пса, которого убила каменная змея. «Ну и как это может быть связано? Совпадение, и только! А что за некромант-герой?» — мелькнули в сознании последние осознанные мысли, за которой длинной несвязной вереницей потянулись мучительно длинные образы бесчисленных кошмаров.
Утренние лучи аккуратно заглянули в окно, медленными тонкими струйками вливаясь в темное помещение через широкие стекла, идущие от одной стены к другой лишь дважды прерываясь тонкими деревянными рамами. Неяркий свет отражался от светлой древесины мебели и бежевых стен комнаты Эсона, легко заполняя ее равномерным мягким светом. Молодой профессор заворочался и открыл глаза. Он лежал на мягком упругом матрасе, набитом соломой и обтянутом толстой плотной тканью, поверх которой был расстелен теплый шерстяной ковер, укрытый белоснежной простыней.
Спать в таких условиях парень не привык, первые мгновения тело пыталось понять, где оно находится, и чем грозит пробуждение среди чего-то обволакивающего и мягкого. Спустя мгновение проснулось сознание, отдав команду расслабиться, и возродив в памяти чувство уюта и комфорта постели в выделенной профессору комнате. Но волнение уже начало зарождаться, оно быстро растеклось по телу, заставило сердце биться быстрее и требовало немедленных действий. Утренняя сонливость исчезла.
Легко поднявшись с теплой кровати, профессор поежился — воздух в комнате был свежим, можно сказать холодным, что особенно ярко чувствовалось после уюта мягкой, нагревшейся за ночь постели. Одевшись, Эсон с трудом мог вспомнить, как он разделся, когда вернулся после ночной вылазки, он прихватил свой рюкзак и вышел из главного корпуса, направившись к столовой.
Двери на несуразном крыльце из шершавого камня были открыты, но в здании царила тишина, лишь изредка слышались глухие звуки шагов, да ощущался запах готовящихся блюд. Похоже, для завтрака было еще слишком рано. Эсон заглянув в обеденный зал и, не обнаружив там никого, вышел на улицу.
Не зная, чем занять себя, молодой профессор решил осмотреть окрестности. Стрельбище для лучников, расположенное сразу за столовой, тоже сейчас пустовало. На нем до сих пор виднелись следы вчерашней тренировки: мишени тут и там были опалены или разбиты в щепки, на сухой земле виднелись неглубокие воронки, одна стрела торчала из мешка с землей, прислоненного к деревянному ангару, имеющему общую стену со зданием столовой. На круглой арене тоже никого не было, она была точно такой же, как и до сражения Эсона, словно кто-то стер все следы прошедших на ней битв.
Пройдя чуть дальше от зданий Академии, молодой профессор обнаружил еще одно поле. Прямоугольная площадка, длиной порядка двухсот метров и шириной не меньше ста была, к удивлению некроманта, занята. Ряды тренировочных манекенов, набитые соломой и защищенные деревянными щитами, закрывали обзор, но до слуха отчетливо долетали звуки ударов дерева о камень.
Потворствуя собственному любопытству, Эсон перебрался через невысокий забор, обозначающий границы тренировочного поля, и прошелся мимо длинных строк манекенов, чередующихся широкими полосами утоптанной земли. За набитыми соломой деревянными чучелами обнаружилась еще одна площадка. Небольшая, она ничем не отличалась от арены, где бился Эсон. Именно оттуда и раздавались звуки ударов. В центре ровного земляного диска, огороженного деревянным забором, стоял юноша лет восемнадцати. В руках он держал деревянный тренировочный меч и пытался пробить голема. Вот только сделать это было крайне сложно — пропитанный магией манекен держал в одной руке каменный щит, который поднимался каждый раз, когда юноша пытался достать соломенное чучело в деревянных доспехах. Голем двигался быстро и ловко, а парень бил лишь парой простых приемов, отчего Эсону быстро наскучило наблюдать за однообразной тренировкой. Понаблюдав за учеником около десяти минут, молодой профессор покинул тренировочное поле и направился к расположенным напротив них, чуть глубже не территории Академии, невысоким одноэтажным ангарам, где тренировались маги. Но помещения были закрыты, и парню не осталось ничего, кроме как вернуться назад. Поначалу Эсон хотел осмотреть небольшой сад, расположившийся между забором Академии и тренировочными полями, но, когда заметил медленно собирающихся у столовой учеников, решил отправиться завтракать.
Подготовка к утреннему приему пищи шла полным ходом, по столовой с подносами ходила прислуга, со стороны рабочих помещений доносились характерные для приготовления блюд звуки: удары ложек о посуду, шипение чего-то кинутого на раскаленную сковороду с маслом, струя воды, разбивающаяся о посуду в раковине, перезвон ударяющихся стаканов. Все это дополнялось яркими ароматами пряных трав, жаренного мяса, вареных овощей, от которых невольно просыпался голод.
Чтобы не мешаться, Эсон сел на то же место, что и вчера, и молча наблюдал за происходящим. Мимо него прошли две служанки, одна несла в руках стопку плоских тарелок, другая — плетеную корзину, в которой лежало что-то тяжелое. Они достаточно медленно шли по столовой и что-то бурно обсуждали.
— Говорят, под Академией какой-то неудачник создал проклятую комнату, — услышал Эсон голос одной.
— Да, я слышала, но даже профессора-маги не могут закрыть ее, а обратиться за помощью к воинам им гордость не позволяет, — кивнула вторая.
— Опять год в подвалы спуститься не сможем, пропадет и хлеб, и овощи.
— Ну хоть соленья останутся, да и сыру с вином только польза, а провинившихся будут туда силой загонять, — злобно хихикнула вторая.
Служанки прошли мимо, и Эсон уже не мог расслышать их. «Интересно тут устроено», — заметил про себя парень и тут же переключился на более насущные мысли. Он восстанавливал в голове схему конюшни, вспоминая, что именно необходимо для подобного заведения, и где возможно получить место для тренировок. Пока ученики не смогут самостоятельно вскрыть печати и побороть големов в отведенном для них корпусе, им придется тренироваться за пределами Белой Академии. Изначально Эсон планировал поселиться в месте, похожем на «конюшни Мирлена» и оплачивать свое пребывание там ремонтом помещения, а вечерами тренироваться на ближайшем пустыре. Но выводить пятерых детей даже ради тренировки будет проблемно, — Кармел уже предупредил Эсона, что на время обучения покидать конюшню детям запретят. Потому требовалось придумать, не только как, но и где тренировать детей, чтобы они могли хотя бы как-то развивать базовые навыки вроде силы, выносливости и ловкости. Но на самом деле этого будет мало. Необходимо развить у каждого индивидуальные способности, которые помогут в реальном сражении, так еще и умудриться не разрушить помещение во время тренировок. Но при этом придется выделять время для работ в конюшне. Ограничений и условий получалось слишком много. «Сложно!» — некромант опустил голову на ладонь, упершись локтем в стол.
За размышлениями Эсон потерял счет времени. В реальность его вернуло легкое касание Баньи, после которого молодой некромант услышал голоса севших рядом детей.
— Доброе утро, профессор, — улыбнулась девушка.
— А? — парень не сразу понял, что происходит, — да, да, доброе.
— Вы сегодня рано.
— Не спалось, — пожал плечами Эсон и после секундной паузы решился задать вопрос, — мне вот интересно, к чему эта формальность между нами?
— Это норма для обращения между профессорами, — Банья села за стол напротив собеседника, — тебе неуютно из-за этого?
— Непривычно немного, — согласился парень.
— Признаться, мне тоже. Ах да! Я хотела ва... — девушка на мгновение замолчала, заставляя себя отказаться от уже въевшейся привычки и поправилась, — тебя спросить, что ты собираешься сегодня делать?
— Ах это, мы ждем ответа Кармела по моей задумке. Кстати, не стоило его заставлять встречать меня, хотя и спасибо за это. Он обещал все подготовить сегодня.
Постепенно столовая наполнилась людьми, слуги разносили еду и забирали пустую посуду, затем учащиеся и профессора разошлись по своим корпусам, завтрак закончился за каких-то тридцать минут. Подождав еще с десяток минут, Банья и Эсон отправились в класс. В коридоре корпуса их ждал Кармел.
— А вот и вы! — радостно поприветствовал их ректор. — Ученики, отправляйтесь пока в класс, ваши профессора подойдут позже, — дождавшись, когда дети покинут здание столовой, толстяк продолжил. — Совет несказанно рад вашему предложению, профессор Эсон. Признаться, я уверен, что большинство надеется на то, что вы уведете детей навсегда из Академии, и на вас можно будет спустить всех собак. И все же, это не столь важно, ведь так?
— Какая обескураживающая прямолинейность, ректор Кармел, — недовольно надула губы Банья.
— И все же, это действительно хорошая новость, — сдержанно кивнул Эсон, — когда нам дадут право на выход, и как вообще это будет происходить?
— Вот ваши билеты на право свободно перемешаться по первой зоне столицы, — Кармел протянул семь небольших листков. Просто держите их при себе, и если стража будет задавать вопросы, покажите им. В остальном вы вольны перемещаться от замка до самых ворот из города.
— Но выходить из города мы все еще не можем? — уточнил парень.
— Пока да, но в свете текущих событий, думаю, не будет слишком сложно убедить совет дать вам право рисковать своими жизнями снаружи.
— Восхитительно! Тогда выдвигаемся, — довольно хлопнул в ладоши Эсон, замер на секунду и обратился к ректору. — Вот только, как быть с обедом?
— Через час вам в корпус принесут восемь порций.
— Спасибо, Кармел, — привычное отвращение к толстяку уступило место чувству благодарности.
— Возвращайтесь до заката, — ректор махнул рукой профессорам и вышел из корпуса.
Когда Банья и Эсон вошли в класс, дети уже ждали их за своими столами.
— С этого дня мы будем много работать, — хитро улыбнулся парень, — так что собирайтесь, нам предстоит посмотреть на ваше новое место для тренировок.
Пока дети собирались, из столовой пришел слуга, который, как и обещал толстяк-ректор, принес упакованные в кувшины обеды. Упаковав небольшие заплечные мешки, класс бессильных отправился в город. Дорога к конюшне не заняла и получаса.
Утреннее солнце хотя и ярко светило, ослепляя людей с левой стороны, но еще не набрало полной силы, и не обжигало своими лучами, медленно прогревая остывший ночью влажный от росы воздух. Дети радостно шли за своими учителями, и переговаривались между собой. Банья с довольной улыбкой следовала за Эсоном, она не знала, что именно задумал ее новый коллега, внезапно появившийся два дня назад перед воротами города, и уже успевший наделать шума в академии. Парень же продумывал детали предстоящего дня. Он прекрасно понимал, что сразу же достичь каких-то значимых результатов не выйдет, и будет не просто привести конюшню в порядок для приема посетителей и проведения тренировок.
— Вот мы и пришли, — констатировал Эсон, когда увидел знакомые очертания конюшни.
— Мы будем тренироваться в этой лачуге? — не сдержал своего удивления Аспир.
— Аспир! — воскликнула Банья, стараясь не выдать собственное разочарование.
— Вроде того, — Эсон понимал негодование детей.
Сейчас при ярком дневном свете конюшня выглядела совершенно иначе, чем вчера в полумраке. Стены двухэтажного дома оказались из сгнивших досок, фундамент небрежно сложен из острых обломков серого камня, дырявая крыша норовила уронить на голову сползающую черепицу, — здание казалось заброшенным, способным рассыпаться в пыль от каждого порыва ветра. При свете дня мало кто решился бы прийти сюда. Но сейчас отступать уже было поздно.
— Давайте покажем всем, что самые невзрачные вещи могут сиять, — излишне радостно выдавил из себя парень.
— А, все же пришли, — из двери конюшни показалась женщина в бесформенной грязной накидке и недовольно проговорила, — то-то, думаю, на улице столько шума. Ну заходите. Ваш богатей-аристократ все уже порешал за меня, так что делайте что хотите.
Эсон первым вошел в здание, за ним последовали Банья и дети. Ученики боязливо оглядывались, даже не стараясь скрыть свой ужас и отвращение. Внутреннее пространство «Конюшен Мирлена», как и внешний облик здания, оставляло желать лучшего. Вся мебель прогнила, два низких трухлявых столика с единственным трехногим стулом были сдвинуты в угол, где угадывалось заколоченное черными деревяшками окно. Дверь из некогда светлой мореной древесины изнутри была такой же черной от копоти и сажи.
Первым событием семь лет назад стало регулярное обращение его знакомой. Из описаний в дневнике Эсон составил примерную картину.
Знакомая владельца дневника была лекарем с соответствующим классом, но имела слабый запас магических сил и не могла справиться с некоторыми болезнями. Семь лет назад, перед началом сезона сбора урожая, к ней стали часто обращаться крестьяне. Большая часть бедняков жаловалась на укусы каменных змей, и женщина просила владельца дневника изготовить подходящее зелье, чтобы не извлекать яд рептилий собственной магией. Следом за змеями появились больные редкой и смертельно опасной болезнью, которая практически перестала встречаться, после победы Альянса над некромантами. В дневнике мужчина довольно подробно описал, как можно приготовить зелье исцеления и несколько раз отметил, что два десятка больных за три недели — слишком большое число заболевших, чтобы считать простым совпадением.
Это событие завершилось спустя пять недель размышлениями автора. В ней владелец дневника удивлялся, что созданная некромантами болезнь, Болотная сыпь., исчезла также внезапно, как и появилась.
Второе происшествие уместилось в единственной записи и датировалось серединой холодного сезона. По слухам на рынке заметно снизилось число краж. И причиной стало заметное снижение числа беспризорных детей. Мужчина радовался, что стражи столицы наконец стали больше внимания уделять малолетним ворам.
Третья деталь появилась в дневнике за пару недель до того, как Эсон шесть лет назад потерял свою семью. История вновь была рассказана знакомой автора дневника. Она переживала, что не сумела вылечить мужчину, на котором каменные змеи не оставили живого места. До самой своей смерти бедняга мямлил что-то про нападение некромантов и поиски героя-некроманта.
Эсон закрыл дневник и медленно провел по разорванной шершавой обложке из грубой кожи. Он пытался понять, могут ли эти события хоть как-то помочь ему в поисках семьи. Все прочитанные записи не имели никакого отношения к родителям Эсона. Да и доверия отдельные истории не вызывали. Они больше походили на страшилки для маленьких детей. «Массовое нападение змей? Внезапное возвращение болотной сыпи?» — размышлял Эсон, убирая дневник в свой рюкзак.
Отключив магический светильник и сняв с окна покрывало, молодой профессор лег на кровать, укрывшись теплой тяжелой подстилкой и раскинув руки в стороны. В голове вертелись воспоминания смерти любимого пса, которого убила каменная змея. «Ну и как это может быть связано? Совпадение, и только! А что за некромант-герой?» — мелькнули в сознании последние осознанные мысли, за которой длинной несвязной вереницей потянулись мучительно длинные образы бесчисленных кошмаров.
Часть 7. Первые шаги
Утренние лучи аккуратно заглянули в окно, медленными тонкими струйками вливаясь в темное помещение через широкие стекла, идущие от одной стены к другой лишь дважды прерываясь тонкими деревянными рамами. Неяркий свет отражался от светлой древесины мебели и бежевых стен комнаты Эсона, легко заполняя ее равномерным мягким светом. Молодой профессор заворочался и открыл глаза. Он лежал на мягком упругом матрасе, набитом соломой и обтянутом толстой плотной тканью, поверх которой был расстелен теплый шерстяной ковер, укрытый белоснежной простыней.
Спать в таких условиях парень не привык, первые мгновения тело пыталось понять, где оно находится, и чем грозит пробуждение среди чего-то обволакивающего и мягкого. Спустя мгновение проснулось сознание, отдав команду расслабиться, и возродив в памяти чувство уюта и комфорта постели в выделенной профессору комнате. Но волнение уже начало зарождаться, оно быстро растеклось по телу, заставило сердце биться быстрее и требовало немедленных действий. Утренняя сонливость исчезла.
Легко поднявшись с теплой кровати, профессор поежился — воздух в комнате был свежим, можно сказать холодным, что особенно ярко чувствовалось после уюта мягкой, нагревшейся за ночь постели. Одевшись, Эсон с трудом мог вспомнить, как он разделся, когда вернулся после ночной вылазки, он прихватил свой рюкзак и вышел из главного корпуса, направившись к столовой.
Двери на несуразном крыльце из шершавого камня были открыты, но в здании царила тишина, лишь изредка слышались глухие звуки шагов, да ощущался запах готовящихся блюд. Похоже, для завтрака было еще слишком рано. Эсон заглянув в обеденный зал и, не обнаружив там никого, вышел на улицу.
Не зная, чем занять себя, молодой профессор решил осмотреть окрестности. Стрельбище для лучников, расположенное сразу за столовой, тоже сейчас пустовало. На нем до сих пор виднелись следы вчерашней тренировки: мишени тут и там были опалены или разбиты в щепки, на сухой земле виднелись неглубокие воронки, одна стрела торчала из мешка с землей, прислоненного к деревянному ангару, имеющему общую стену со зданием столовой. На круглой арене тоже никого не было, она была точно такой же, как и до сражения Эсона, словно кто-то стер все следы прошедших на ней битв.
Пройдя чуть дальше от зданий Академии, молодой профессор обнаружил еще одно поле. Прямоугольная площадка, длиной порядка двухсот метров и шириной не меньше ста была, к удивлению некроманта, занята. Ряды тренировочных манекенов, набитые соломой и защищенные деревянными щитами, закрывали обзор, но до слуха отчетливо долетали звуки ударов дерева о камень.
Потворствуя собственному любопытству, Эсон перебрался через невысокий забор, обозначающий границы тренировочного поля, и прошелся мимо длинных строк манекенов, чередующихся широкими полосами утоптанной земли. За набитыми соломой деревянными чучелами обнаружилась еще одна площадка. Небольшая, она ничем не отличалась от арены, где бился Эсон. Именно оттуда и раздавались звуки ударов. В центре ровного земляного диска, огороженного деревянным забором, стоял юноша лет восемнадцати. В руках он держал деревянный тренировочный меч и пытался пробить голема. Вот только сделать это было крайне сложно — пропитанный магией манекен держал в одной руке каменный щит, который поднимался каждый раз, когда юноша пытался достать соломенное чучело в деревянных доспехах. Голем двигался быстро и ловко, а парень бил лишь парой простых приемов, отчего Эсону быстро наскучило наблюдать за однообразной тренировкой. Понаблюдав за учеником около десяти минут, молодой профессор покинул тренировочное поле и направился к расположенным напротив них, чуть глубже не территории Академии, невысоким одноэтажным ангарам, где тренировались маги. Но помещения были закрыты, и парню не осталось ничего, кроме как вернуться назад. Поначалу Эсон хотел осмотреть небольшой сад, расположившийся между забором Академии и тренировочными полями, но, когда заметил медленно собирающихся у столовой учеников, решил отправиться завтракать.
Подготовка к утреннему приему пищи шла полным ходом, по столовой с подносами ходила прислуга, со стороны рабочих помещений доносились характерные для приготовления блюд звуки: удары ложек о посуду, шипение чего-то кинутого на раскаленную сковороду с маслом, струя воды, разбивающаяся о посуду в раковине, перезвон ударяющихся стаканов. Все это дополнялось яркими ароматами пряных трав, жаренного мяса, вареных овощей, от которых невольно просыпался голод.
Чтобы не мешаться, Эсон сел на то же место, что и вчера, и молча наблюдал за происходящим. Мимо него прошли две служанки, одна несла в руках стопку плоских тарелок, другая — плетеную корзину, в которой лежало что-то тяжелое. Они достаточно медленно шли по столовой и что-то бурно обсуждали.
— Говорят, под Академией какой-то неудачник создал проклятую комнату, — услышал Эсон голос одной.
— Да, я слышала, но даже профессора-маги не могут закрыть ее, а обратиться за помощью к воинам им гордость не позволяет, — кивнула вторая.
— Опять год в подвалы спуститься не сможем, пропадет и хлеб, и овощи.
— Ну хоть соленья останутся, да и сыру с вином только польза, а провинившихся будут туда силой загонять, — злобно хихикнула вторая.
Служанки прошли мимо, и Эсон уже не мог расслышать их. «Интересно тут устроено», — заметил про себя парень и тут же переключился на более насущные мысли. Он восстанавливал в голове схему конюшни, вспоминая, что именно необходимо для подобного заведения, и где возможно получить место для тренировок. Пока ученики не смогут самостоятельно вскрыть печати и побороть големов в отведенном для них корпусе, им придется тренироваться за пределами Белой Академии. Изначально Эсон планировал поселиться в месте, похожем на «конюшни Мирлена» и оплачивать свое пребывание там ремонтом помещения, а вечерами тренироваться на ближайшем пустыре. Но выводить пятерых детей даже ради тренировки будет проблемно, — Кармел уже предупредил Эсона, что на время обучения покидать конюшню детям запретят. Потому требовалось придумать, не только как, но и где тренировать детей, чтобы они могли хотя бы как-то развивать базовые навыки вроде силы, выносливости и ловкости. Но на самом деле этого будет мало. Необходимо развить у каждого индивидуальные способности, которые помогут в реальном сражении, так еще и умудриться не разрушить помещение во время тренировок. Но при этом придется выделять время для работ в конюшне. Ограничений и условий получалось слишком много. «Сложно!» — некромант опустил голову на ладонь, упершись локтем в стол.
За размышлениями Эсон потерял счет времени. В реальность его вернуло легкое касание Баньи, после которого молодой некромант услышал голоса севших рядом детей.
— Доброе утро, профессор, — улыбнулась девушка.
— А? — парень не сразу понял, что происходит, — да, да, доброе.
— Вы сегодня рано.
— Не спалось, — пожал плечами Эсон и после секундной паузы решился задать вопрос, — мне вот интересно, к чему эта формальность между нами?
— Это норма для обращения между профессорами, — Банья села за стол напротив собеседника, — тебе неуютно из-за этого?
— Непривычно немного, — согласился парень.
— Признаться, мне тоже. Ах да! Я хотела ва... — девушка на мгновение замолчала, заставляя себя отказаться от уже въевшейся привычки и поправилась, — тебя спросить, что ты собираешься сегодня делать?
— Ах это, мы ждем ответа Кармела по моей задумке. Кстати, не стоило его заставлять встречать меня, хотя и спасибо за это. Он обещал все подготовить сегодня.
Постепенно столовая наполнилась людьми, слуги разносили еду и забирали пустую посуду, затем учащиеся и профессора разошлись по своим корпусам, завтрак закончился за каких-то тридцать минут. Подождав еще с десяток минут, Банья и Эсон отправились в класс. В коридоре корпуса их ждал Кармел.
— А вот и вы! — радостно поприветствовал их ректор. — Ученики, отправляйтесь пока в класс, ваши профессора подойдут позже, — дождавшись, когда дети покинут здание столовой, толстяк продолжил. — Совет несказанно рад вашему предложению, профессор Эсон. Признаться, я уверен, что большинство надеется на то, что вы уведете детей навсегда из Академии, и на вас можно будет спустить всех собак. И все же, это не столь важно, ведь так?
— Какая обескураживающая прямолинейность, ректор Кармел, — недовольно надула губы Банья.
— И все же, это действительно хорошая новость, — сдержанно кивнул Эсон, — когда нам дадут право на выход, и как вообще это будет происходить?
— Вот ваши билеты на право свободно перемешаться по первой зоне столицы, — Кармел протянул семь небольших листков. Просто держите их при себе, и если стража будет задавать вопросы, покажите им. В остальном вы вольны перемещаться от замка до самых ворот из города.
— Но выходить из города мы все еще не можем? — уточнил парень.
— Пока да, но в свете текущих событий, думаю, не будет слишком сложно убедить совет дать вам право рисковать своими жизнями снаружи.
— Восхитительно! Тогда выдвигаемся, — довольно хлопнул в ладоши Эсон, замер на секунду и обратился к ректору. — Вот только, как быть с обедом?
— Через час вам в корпус принесут восемь порций.
— Спасибо, Кармел, — привычное отвращение к толстяку уступило место чувству благодарности.
— Возвращайтесь до заката, — ректор махнул рукой профессорам и вышел из корпуса.
Когда Банья и Эсон вошли в класс, дети уже ждали их за своими столами.
— С этого дня мы будем много работать, — хитро улыбнулся парень, — так что собирайтесь, нам предстоит посмотреть на ваше новое место для тренировок.
Пока дети собирались, из столовой пришел слуга, который, как и обещал толстяк-ректор, принес упакованные в кувшины обеды. Упаковав небольшие заплечные мешки, класс бессильных отправился в город. Дорога к конюшне не заняла и получаса.
Утреннее солнце хотя и ярко светило, ослепляя людей с левой стороны, но еще не набрало полной силы, и не обжигало своими лучами, медленно прогревая остывший ночью влажный от росы воздух. Дети радостно шли за своими учителями, и переговаривались между собой. Банья с довольной улыбкой следовала за Эсоном, она не знала, что именно задумал ее новый коллега, внезапно появившийся два дня назад перед воротами города, и уже успевший наделать шума в академии. Парень же продумывал детали предстоящего дня. Он прекрасно понимал, что сразу же достичь каких-то значимых результатов не выйдет, и будет не просто привести конюшню в порядок для приема посетителей и проведения тренировок.
— Вот мы и пришли, — констатировал Эсон, когда увидел знакомые очертания конюшни.
— Мы будем тренироваться в этой лачуге? — не сдержал своего удивления Аспир.
— Аспир! — воскликнула Банья, стараясь не выдать собственное разочарование.
— Вроде того, — Эсон понимал негодование детей.
Сейчас при ярком дневном свете конюшня выглядела совершенно иначе, чем вчера в полумраке. Стены двухэтажного дома оказались из сгнивших досок, фундамент небрежно сложен из острых обломков серого камня, дырявая крыша норовила уронить на голову сползающую черепицу, — здание казалось заброшенным, способным рассыпаться в пыль от каждого порыва ветра. При свете дня мало кто решился бы прийти сюда. Но сейчас отступать уже было поздно.
— Давайте покажем всем, что самые невзрачные вещи могут сиять, — излишне радостно выдавил из себя парень.
— А, все же пришли, — из двери конюшни показалась женщина в бесформенной грязной накидке и недовольно проговорила, — то-то, думаю, на улице столько шума. Ну заходите. Ваш богатей-аристократ все уже порешал за меня, так что делайте что хотите.
Эсон первым вошел в здание, за ним последовали Банья и дети. Ученики боязливо оглядывались, даже не стараясь скрыть свой ужас и отвращение. Внутреннее пространство «Конюшен Мирлена», как и внешний облик здания, оставляло желать лучшего. Вся мебель прогнила, два низких трухлявых столика с единственным трехногим стулом были сдвинуты в угол, где угадывалось заколоченное черными деревяшками окно. Дверь из некогда светлой мореной древесины изнутри была такой же черной от копоти и сажи.
