Дед Мороз плюс Летта
В ночь на 31 декабря, прибывшие с северных широт Ангелы, посланники Великого Мороза Николая Васильевича, кружили над родильными домами не только над этим огромным сибирским городом, но и, пожалуй, всего мира.
В центральном роддоме на тихой заснеженной улице ровно в полночь появился всего один новорожденный – мальчик. Только успел Ангел поставить печать молчания над его верхней губой, как услышал ещё плач новорожденного. Подумал: «Не густо в этом году, но двое – это не один, уже хорошо. Тоже мальчик». Следом звонко заголосил третий новорожденный. Он метнулся к третьей роженице, когда уже появилась рыжеволосая девочка. «Не по правилам, - подумал Ангел. – Рыжеволосая – дочь Солнца, не должна рождаться в зимнюю полночь!» Что-то толкнуло его посмотреть на часы, висевшие на стене. И он обомлел: одна минута первого. «Не моя, - размышлял он, - поэтому рыжая. Никак рыжая Августина опять в покоях Январиуса блуждала? Теперь все январские младенцы будут рыжими! Ну да ладно! Что мне до них! Моих – двое. Тоже результат».
Лето с глазами моря
Я прочёл в её улыбке и в игре очей:
«Видишь – счастие судьбою занялось твоей!..
Низами
- Вот – это и есть лабиринт. Ну же, идём. Не стой как остолоп, – негромко говорила Виолетта, подавляя в себе приступ смеха.
Ей было смешно смотреть на Илью, когда тот, открыв рот, с заторможенным видом рассматривал «преданья старины глубокой». Для неё и местных жителей эти места силы давно стали обычным явлением.
Они шли довольно долго по часовой стрелке, постоянно сворачивая вправо. Глыбы разных форм и размеров будто произрастали из земли и веками молчаливо провожали путников по своему коридору. Круги, казалось, имели свою внутреннюю логику со структурой вихревых вращений по кругу: и закручиваются, резонируют в кольцах каменных узоров, где спрятаны тайные силы, неразгаданные до сих пор. Каждый круг неповторим, в то же время имеет гармонию с ритмикой всего культового сооружения. Поражает воображение путника невероятной точной заданностью их построения, и уносит вдруг проснувшееся сознание в глубины древнейшего Космоса, и заставляет задуматься о месте Человека в нём.
Наконец показалась небольшая площадка в форме круга с раскрошившейся мелкой галькой от тысячелетних каменных глыб – это сердце лабиринта. Летта села по-турецки и пригласила Илью сесть рядом. Его восхищённые глаза никак не могли сосредоточить внимание на чём-либо, они жадно пожирали эту модель мирозданья, погружаясь в её внутреннюю сущность.
- Прошлый раз я проглотила две ягодки, но они не подействовали, давай по пять сразу, чтоб наверняка… - уверила она друга и сыпанула в его ладонь чёрные бусинки, собранные на обочине тропинки. - Не бойся! Для медитации самый раз. Главное - концентрируй свои мысли на желаемом и удерживай в фокусе внимания. И не отвлекайся ни на что! Илья! Ты меня слушаешь?
- Да-да, я весь во внимании! Что нужно? Сесть? И что-то съесть?
Илья проглотил ягоды, как и Летта, затем они прислонились спинами друг к другу, закрыли глаза и углубились в мир своих желаний.
Мысли их спутывались, кружились, кружились, потом уносились по спирали ввысь, выбирая свои небесные дороги. Лабиринт выталкивал их сознание на свободу в бесконечную ленту времени.
Илья хотел знать своё предназначение, потому что чувствовал, что он не такой как все и всё время чего-то ждал от жизни в надежде, что должно случиться что-то важное для него, но годы шли, а истина так и не раскрыта. Голова его несколько раз резко падала на грудь, и сознание проваливалось в сон. Наконец, устав бороться со сном, Илья отдал себя загадочным волнам, которые уносили его всё выше и выше… И тут он увидел себя летящим в безграничном пространстве, ощущая в душе мир и благодать.
Летта же загадала сказку. Она хотела, чтобы в её жизни произошла красивая сказка, чтобы было ради чего жить. Сон нёс её через леса, поля и горы в какие-то туннели с выходом в райские места: то красные, то жёлтые, то белоснежные. Ей зачем-то нужно было обязательно рассмотреть и запомнить это - что-то значимое, скрытое, важное для её судьбы.
Летта очнулась первая от крепкого сна, взглянула на часы и подумала, что, наверное, переборщила с ягодами. Илья лежал на боку, подложив под щёку свою руку, и спал или пребывал в каком-то измерении. Его лицо было по-детски ангельским, милым, будто на ребёнка натянули бороду. Жаль было будить его, но спать более нельзя, можно так и навечно уснуть. Лабиринт не одну жизнь забрал, бывало, что люди так и не смогли проснуться. Это место силы. И заряжаться надо в меру, иначе будет обратное действие.
- Илья! Вставай!
Летта пыталась разбудить заспавшегося друга, и лишь хорошенько растормошив его, удалось привести в чувства.
- О-ооо! Где я был! – протянул в блаженстве Илья, всё ещё не желая открывать глаза. – Хочу удержать в памяти эти видения и запомнить!
- Хорошо. Запомнил? Вставай, нельзя долго задерживаться! Нужно уходить, - настаивала девушка.
- Иду-иду! – он нехотя поднялся и поплёлся за ней. – Давай, где-нибудь посидим. Мне нужно прийти в себя. Такое ощущение, что я умер и родился снова. Какая-то широта внутри и новизна. Сразу не переварить.
- Хорошо. У реки на брёвнах посидим. – Был её ответ.
Спуск оказался долгим и пологим – было время поразмышлять. Летта хотела чем-то удивить Илью и ничего лучшего не придумала, как привести его сюда – в сердце лабиринта. Местные жители верили в его силу, относились бережно и свято к многовековым каменным глыбам.
- Ты не скажешь, что загадала? – поинтересовался Илья, прервав её размышления.
- Нельзя! Не скажу. Но – жизненное, – кратко отозвалась подруга и добавила лукаво: - А ты? Не говори, а намекни.
- Нуууу… Тоже жизненное… Ты уверена, что мечты сбываются?
- На сто процентов!
- Ты уже была здесь?
- Да. И всё сбылось. Только меня это уже не радует. Лучше бы не сбывалось.
- Расскажешь?
- Это неинтересно – заметила она, но увидев пристальный, заинтересованный взгляд Ильи, решила-таки рассказать. – Тогда я была молода и глупа. Влюбилась в одного хамелеона и хотела за него замуж.
- И как? Вышла?
- Да. Но через год развелась. Моя печаль была недолгой и слёз не проливала. Он был студентом и проходил учебную практику у моего деда. Часто бывал у нас в гостях, затем диссертацию писал, всё в партнёры к дедушке набивался. А потом украл у него одно изобретение. А я – так, для лёгкого достижения цели.
- Прости, если я вызвал неприятные воспоминания, - сказал Илья.
Дальше они шли молча. Он видел, как кончики её ушей аллели сквозь рыжий туман волос, видимо ей стыдно было в этом признаваться.
Миновав лесную полосу, затем роскошные сады, показалась деревянная открытая терраса, соединяющая небольшой кирпичный дом с отдельно-стоящей кухней. Мелкие капли из вертушки разбрызгивателя уже как битый час увлажняли цветочные клумбы. Перезрелая чёрная слива, отягощая своим весом тонкие веточки, которые поднырнули под навес вместе с прозрачными солнечными лучиками, манила своей сочностью и аппетитно поблёскивала бликами, вызывая вожделение быть съеденными. Через её густую тёмную крону просвечивались ветки яблони, хвастаясь нежно-розовыми бочёчками и медовой спелостью плодов. А дальше за ними раскинулся основной сад и большая теплица. Чего там только нет! Как в раю! Живи и радуйся на десяти сотках. Хочешь - ешь фрукты, хочешь - загорай или мокни в небольшом бассейне с водопроводной водой, а хочешь - просто упади в гамак и мечтай, и наслаждайся солнечным раем.
Но тут память вернула Илью в свой дом, в свой далёкий край. Защемило тоскливо сердце и тут же разлилось приятной истомой от воспоминаний: перед глазами засеребрился зимний лес под завывание метелицы и стоны морозных ветров. Мохнатые ели, как старцы с седыми бородами и белыми шапками на каждой ветке тонули в метровых сугробах, да пригибались над длинным следом, оставленным свежей лыжнёй, только что, промчавшегося по ней хозяина леса. Илья ощущал себя этим хозяином! Как Мороз-воевода каждое утро обходил дозором свою территорию. Уж вся борода обросла сосульками и ресницы в инеи, да всплывают прозрачные клубы пара над усами, а ему всё нипочём. Эта неутомимая жажда смотреть на снежную красоту и вбирать в себя непостижимую белизну пространства, отчего чувствуется связь необъятного внутреннего мира с миром северной чистоты, насквозь пронизанной звонким холодом, даёт осознание, что именно здесь заключён тайный смысл жизни. Не эти ли просторы, сверкающие как хрусталь, переливаясь в лучах холодного солнца, пробуждали в душе что-то счастливое, неуловимое, совершенно особенное ощущение – ощущение свободы.
Да, Илья - сибиряк из Томска, простой русский парень, скорее всего уже дюжий мужик, потому что отпустил небольшую русую, курчавую бородку. Здесь его дом, здесь он родился и пригодился и не на какие коврижки не променяет сибирские леса. Тут он - хозяин и называл себя не иначе, как Дед Мороз. Он чувствовал себя им не только потому, что заявлялся в город в канун новогодних праздников в костюме Дедушки Мороза с поздравлениями и подарками для своих друзей, детей и знакомых, а ещё по иным соображениям - по велению сердца.
Илья жил в пятидесяти километрах от города в небольшом деревянном доме без современного комфорта, в котором он не особо нуждался. Всё что ему необходимо – это ноутбук, интернет и тишина. Он писатель, а у творческих людей свои взбрыки.
Он обожал смотреть на огонь в печи, когда пламя смачно потрескивая, пожирало толстые поленья, и язычки его весело прыгали, играя ярко-красными переливами, наполняя жилище особой энергетикой тепла и света. Кухню олицетворял небольшой закуток с электрической плитой и старой кухонной мебелью. Большая комната – для всего: для работы и отдыха, и приёма гостей. Маленькая спальня вмещала в себя раскладной диван, небольшой шкаф, а в углу на пластиковой этажерке царил хаос из груды бумаг, газет, тетрадей и канцелярии. И книги были у него. В большой комнате на книжных стеллажах аккуратно выложены по определенной системе: классика, фантастика, история и прочие. Под нижней полкой на старой медвежьей шкуре нашла себе место рыжая с чёрным опалом Шейла – помесь дворняги с овчаркой. Одинокому бородачу обязательно надо было с кем-то говорить, пусть даже это была собака, но надо отдать должное хозяину – воспитанная, чистоплотная, понимавшая не только слова, но и жесты. Как говорится: «бог троицу любит», вот и завёл хозяин для души кота Маркиза пепельно-голубого, выбракованного из ценной породы и привезённого подарком в день защиты животных бывшей женой, которая нет-нет да навещала его, как она считала: «неудачника мужа». Он был мечтателем и фантазёром, а законы житейской семейной морали слишком строги для него, не каждая женщина это поймёт и примет, поэтому он не осуждал и принимал её решение как должное.
Райский уголок! Пусть северный, холодный, но это его Атлантида! Суровая, снежная, полная волшебства и загадок, а ещё - особой чистой энергетики, дающей неистощимую фантазию. А муза прилетает то пухлой снежинкой, то чудным узором на окне, то поющей вьюгой с завыванием ветра, а то - взбалмошная метель удивит своим рок-н-ролом. Куда ни глянь - всё музой пропитано! Это - то место, о котором мечтает каждый писатель: уединение, тишина и покой в занесённой снегом избушке.
Хватит воспоминаний! Лето прошло, и увлекательный любовный роман тоже подходит к концу. Осенние дни мало чем отличаются от летних. У Ильи есть ещё несколько дней, чтобы насладиться кубанской природой, от которой он порядком подустал, и нетерпеливая сибирская душа его уже летела домой, не дожидаясь прибытия поезда. «Почему не на самолёте?», - спросила рыжеволосая хозяюшка дома Виолетка. Потому что Илья хотел использовать эти дни на писание нового романа. А в поезде столько людей, столько желающих излить душу! Он обожал такие места. Вот где кладезь судеб! Путешествие поездом доставляло ему неизменное удовольствие.
Всё-всё! Ни слова о том, что будет! Теперь только о чувствах, о красоте, о любви…
***
Илья познакомился с Виолеттой в Крыму, куда незамедлительно вылетел самолётом по приглашению Союза писателей на фестиваль книги с презентацией его сказок о «Волшебном Севере». После всех праздничных церемоний на сцене выступали поэты. Тут он услышал пару рифмованных строк: «Любви лиловая палитра, души сиреневый приют…» Он обернулся. Не потому, что его любимый цвет – лиловый, не потому что говорилось о любви, а было в этом мягком голосе, что-то возвышенное и душевное.
На сцене стояла яркая рыжеволосая девушка в длинном жёлтом платье, и этот цвет притягивал, соблазнял, заставлял любоваться образом солнечной девы. Ему вдруг захотелось увидеть цвет её глаз. Подойдя ближе, он увидел в глазах море и утонул в сине-зелёной волне без единого шанса на всплытие. Вот и вся нехитрая история их встречи с дальнейшим продолжением отдыха на море. Оно накрыло их внезапной волной влюблённости и понесло по всему лазурному побережью, где чайки кружились над водами и белели вдалеке рыболовные суда. Влюблённые резвились как дельфины на гребне пенистых волн, а к вечеру волны уносились к горизонту, чтобы успеть запечатлеть поцелуй от последних лучей солнца и уснуть в тёмных водах, покачивая в своей колыбели восходящий месяц. Утро уже было другим. Солнце опахнуло утренним теплом маленькую станицу недалеко от моря, где в небольшом доме Виолетты проснулся Илья.
Виолетта – девушка-лето! Её так и звали: Летта, Летка… Да и сама она была светлая как солнечный день, как дева-яблоня с медовыми рыжеватыми локонами, вишнёвыми смеющимися губами, с глазами цвета моря и небольшой россыпью золотых веснушек по щекам. Летта любила солнце - жаркое, изнуряющее, обжигающее – это её стихия, где она - как рыба в воде или, как огонёк в огненном солнце. Девушка-лето боялась холода, не любила промозглую зиму, которая не давала ей энергии, и она уходила в состояние ничего неделания, пребывая в заточении все зимние месяцы, как медведь в берлоге. Можно сказать у неё была редкостная аллергия на холод в виде покраснения кожи и зуда. Но зато очень любила слушать Илью, когда тот рассказывал про снежные зимы, сорокаградусные морозы, про белые реснички в инеи и бороды в сосульках. Она восхищалась сказочными рассказами, живо представляя эти картины в своих необузданных, почти детских, фантазиях.
Кубанское утро начиналось шумно: орала музыка, на кухне гремела посуда, звонкий голос хозяйки покрикивал на двух собак и бог знает на скольких кошек. Слышалось хлопанье дверей в сарае и смешное: цыпа-цыпа, собирая курочек в количестве пяти штук, а уж потом шумела вода в шланге, распыляясь по клубнике или малине. Жизнь била фонтаном!
За это время поспевал чайник, и шустрые ручки хозяюшки готовили сытный завтрак, за которым они проводили не меньше часа.
В ночь на 31 декабря, прибывшие с северных широт Ангелы, посланники Великого Мороза Николая Васильевича, кружили над родильными домами не только над этим огромным сибирским городом, но и, пожалуй, всего мира.
В центральном роддоме на тихой заснеженной улице ровно в полночь появился всего один новорожденный – мальчик. Только успел Ангел поставить печать молчания над его верхней губой, как услышал ещё плач новорожденного. Подумал: «Не густо в этом году, но двое – это не один, уже хорошо. Тоже мальчик». Следом звонко заголосил третий новорожденный. Он метнулся к третьей роженице, когда уже появилась рыжеволосая девочка. «Не по правилам, - подумал Ангел. – Рыжеволосая – дочь Солнца, не должна рождаться в зимнюю полночь!» Что-то толкнуло его посмотреть на часы, висевшие на стене. И он обомлел: одна минута первого. «Не моя, - размышлял он, - поэтому рыжая. Никак рыжая Августина опять в покоях Январиуса блуждала? Теперь все январские младенцы будут рыжими! Ну да ладно! Что мне до них! Моих – двое. Тоже результат».
Глава первая
Лето с глазами моря
Я прочёл в её улыбке и в игре очей:
«Видишь – счастие судьбою занялось твоей!..
Низами
- Вот – это и есть лабиринт. Ну же, идём. Не стой как остолоп, – негромко говорила Виолетта, подавляя в себе приступ смеха.
Ей было смешно смотреть на Илью, когда тот, открыв рот, с заторможенным видом рассматривал «преданья старины глубокой». Для неё и местных жителей эти места силы давно стали обычным явлением.
Они шли довольно долго по часовой стрелке, постоянно сворачивая вправо. Глыбы разных форм и размеров будто произрастали из земли и веками молчаливо провожали путников по своему коридору. Круги, казалось, имели свою внутреннюю логику со структурой вихревых вращений по кругу: и закручиваются, резонируют в кольцах каменных узоров, где спрятаны тайные силы, неразгаданные до сих пор. Каждый круг неповторим, в то же время имеет гармонию с ритмикой всего культового сооружения. Поражает воображение путника невероятной точной заданностью их построения, и уносит вдруг проснувшееся сознание в глубины древнейшего Космоса, и заставляет задуматься о месте Человека в нём.
Наконец показалась небольшая площадка в форме круга с раскрошившейся мелкой галькой от тысячелетних каменных глыб – это сердце лабиринта. Летта села по-турецки и пригласила Илью сесть рядом. Его восхищённые глаза никак не могли сосредоточить внимание на чём-либо, они жадно пожирали эту модель мирозданья, погружаясь в её внутреннюю сущность.
- Прошлый раз я проглотила две ягодки, но они не подействовали, давай по пять сразу, чтоб наверняка… - уверила она друга и сыпанула в его ладонь чёрные бусинки, собранные на обочине тропинки. - Не бойся! Для медитации самый раз. Главное - концентрируй свои мысли на желаемом и удерживай в фокусе внимания. И не отвлекайся ни на что! Илья! Ты меня слушаешь?
- Да-да, я весь во внимании! Что нужно? Сесть? И что-то съесть?
Илья проглотил ягоды, как и Летта, затем они прислонились спинами друг к другу, закрыли глаза и углубились в мир своих желаний.
Мысли их спутывались, кружились, кружились, потом уносились по спирали ввысь, выбирая свои небесные дороги. Лабиринт выталкивал их сознание на свободу в бесконечную ленту времени.
Илья хотел знать своё предназначение, потому что чувствовал, что он не такой как все и всё время чего-то ждал от жизни в надежде, что должно случиться что-то важное для него, но годы шли, а истина так и не раскрыта. Голова его несколько раз резко падала на грудь, и сознание проваливалось в сон. Наконец, устав бороться со сном, Илья отдал себя загадочным волнам, которые уносили его всё выше и выше… И тут он увидел себя летящим в безграничном пространстве, ощущая в душе мир и благодать.
Летта же загадала сказку. Она хотела, чтобы в её жизни произошла красивая сказка, чтобы было ради чего жить. Сон нёс её через леса, поля и горы в какие-то туннели с выходом в райские места: то красные, то жёлтые, то белоснежные. Ей зачем-то нужно было обязательно рассмотреть и запомнить это - что-то значимое, скрытое, важное для её судьбы.
Летта очнулась первая от крепкого сна, взглянула на часы и подумала, что, наверное, переборщила с ягодами. Илья лежал на боку, подложив под щёку свою руку, и спал или пребывал в каком-то измерении. Его лицо было по-детски ангельским, милым, будто на ребёнка натянули бороду. Жаль было будить его, но спать более нельзя, можно так и навечно уснуть. Лабиринт не одну жизнь забрал, бывало, что люди так и не смогли проснуться. Это место силы. И заряжаться надо в меру, иначе будет обратное действие.
- Илья! Вставай!
Летта пыталась разбудить заспавшегося друга, и лишь хорошенько растормошив его, удалось привести в чувства.
- О-ооо! Где я был! – протянул в блаженстве Илья, всё ещё не желая открывать глаза. – Хочу удержать в памяти эти видения и запомнить!
- Хорошо. Запомнил? Вставай, нельзя долго задерживаться! Нужно уходить, - настаивала девушка.
- Иду-иду! – он нехотя поднялся и поплёлся за ней. – Давай, где-нибудь посидим. Мне нужно прийти в себя. Такое ощущение, что я умер и родился снова. Какая-то широта внутри и новизна. Сразу не переварить.
- Хорошо. У реки на брёвнах посидим. – Был её ответ.
Спуск оказался долгим и пологим – было время поразмышлять. Летта хотела чем-то удивить Илью и ничего лучшего не придумала, как привести его сюда – в сердце лабиринта. Местные жители верили в его силу, относились бережно и свято к многовековым каменным глыбам.
- Ты не скажешь, что загадала? – поинтересовался Илья, прервав её размышления.
- Нельзя! Не скажу. Но – жизненное, – кратко отозвалась подруга и добавила лукаво: - А ты? Не говори, а намекни.
- Нуууу… Тоже жизненное… Ты уверена, что мечты сбываются?
- На сто процентов!
- Ты уже была здесь?
- Да. И всё сбылось. Только меня это уже не радует. Лучше бы не сбывалось.
- Расскажешь?
- Это неинтересно – заметила она, но увидев пристальный, заинтересованный взгляд Ильи, решила-таки рассказать. – Тогда я была молода и глупа. Влюбилась в одного хамелеона и хотела за него замуж.
- И как? Вышла?
- Да. Но через год развелась. Моя печаль была недолгой и слёз не проливала. Он был студентом и проходил учебную практику у моего деда. Часто бывал у нас в гостях, затем диссертацию писал, всё в партнёры к дедушке набивался. А потом украл у него одно изобретение. А я – так, для лёгкого достижения цели.
- Прости, если я вызвал неприятные воспоминания, - сказал Илья.
Дальше они шли молча. Он видел, как кончики её ушей аллели сквозь рыжий туман волос, видимо ей стыдно было в этом признаваться.
Миновав лесную полосу, затем роскошные сады, показалась деревянная открытая терраса, соединяющая небольшой кирпичный дом с отдельно-стоящей кухней. Мелкие капли из вертушки разбрызгивателя уже как битый час увлажняли цветочные клумбы. Перезрелая чёрная слива, отягощая своим весом тонкие веточки, которые поднырнули под навес вместе с прозрачными солнечными лучиками, манила своей сочностью и аппетитно поблёскивала бликами, вызывая вожделение быть съеденными. Через её густую тёмную крону просвечивались ветки яблони, хвастаясь нежно-розовыми бочёчками и медовой спелостью плодов. А дальше за ними раскинулся основной сад и большая теплица. Чего там только нет! Как в раю! Живи и радуйся на десяти сотках. Хочешь - ешь фрукты, хочешь - загорай или мокни в небольшом бассейне с водопроводной водой, а хочешь - просто упади в гамак и мечтай, и наслаждайся солнечным раем.
Но тут память вернула Илью в свой дом, в свой далёкий край. Защемило тоскливо сердце и тут же разлилось приятной истомой от воспоминаний: перед глазами засеребрился зимний лес под завывание метелицы и стоны морозных ветров. Мохнатые ели, как старцы с седыми бородами и белыми шапками на каждой ветке тонули в метровых сугробах, да пригибались над длинным следом, оставленным свежей лыжнёй, только что, промчавшегося по ней хозяина леса. Илья ощущал себя этим хозяином! Как Мороз-воевода каждое утро обходил дозором свою территорию. Уж вся борода обросла сосульками и ресницы в инеи, да всплывают прозрачные клубы пара над усами, а ему всё нипочём. Эта неутомимая жажда смотреть на снежную красоту и вбирать в себя непостижимую белизну пространства, отчего чувствуется связь необъятного внутреннего мира с миром северной чистоты, насквозь пронизанной звонким холодом, даёт осознание, что именно здесь заключён тайный смысл жизни. Не эти ли просторы, сверкающие как хрусталь, переливаясь в лучах холодного солнца, пробуждали в душе что-то счастливое, неуловимое, совершенно особенное ощущение – ощущение свободы.
Да, Илья - сибиряк из Томска, простой русский парень, скорее всего уже дюжий мужик, потому что отпустил небольшую русую, курчавую бородку. Здесь его дом, здесь он родился и пригодился и не на какие коврижки не променяет сибирские леса. Тут он - хозяин и называл себя не иначе, как Дед Мороз. Он чувствовал себя им не только потому, что заявлялся в город в канун новогодних праздников в костюме Дедушки Мороза с поздравлениями и подарками для своих друзей, детей и знакомых, а ещё по иным соображениям - по велению сердца.
Илья жил в пятидесяти километрах от города в небольшом деревянном доме без современного комфорта, в котором он не особо нуждался. Всё что ему необходимо – это ноутбук, интернет и тишина. Он писатель, а у творческих людей свои взбрыки.
Он обожал смотреть на огонь в печи, когда пламя смачно потрескивая, пожирало толстые поленья, и язычки его весело прыгали, играя ярко-красными переливами, наполняя жилище особой энергетикой тепла и света. Кухню олицетворял небольшой закуток с электрической плитой и старой кухонной мебелью. Большая комната – для всего: для работы и отдыха, и приёма гостей. Маленькая спальня вмещала в себя раскладной диван, небольшой шкаф, а в углу на пластиковой этажерке царил хаос из груды бумаг, газет, тетрадей и канцелярии. И книги были у него. В большой комнате на книжных стеллажах аккуратно выложены по определенной системе: классика, фантастика, история и прочие. Под нижней полкой на старой медвежьей шкуре нашла себе место рыжая с чёрным опалом Шейла – помесь дворняги с овчаркой. Одинокому бородачу обязательно надо было с кем-то говорить, пусть даже это была собака, но надо отдать должное хозяину – воспитанная, чистоплотная, понимавшая не только слова, но и жесты. Как говорится: «бог троицу любит», вот и завёл хозяин для души кота Маркиза пепельно-голубого, выбракованного из ценной породы и привезённого подарком в день защиты животных бывшей женой, которая нет-нет да навещала его, как она считала: «неудачника мужа». Он был мечтателем и фантазёром, а законы житейской семейной морали слишком строги для него, не каждая женщина это поймёт и примет, поэтому он не осуждал и принимал её решение как должное.
Райский уголок! Пусть северный, холодный, но это его Атлантида! Суровая, снежная, полная волшебства и загадок, а ещё - особой чистой энергетики, дающей неистощимую фантазию. А муза прилетает то пухлой снежинкой, то чудным узором на окне, то поющей вьюгой с завыванием ветра, а то - взбалмошная метель удивит своим рок-н-ролом. Куда ни глянь - всё музой пропитано! Это - то место, о котором мечтает каждый писатель: уединение, тишина и покой в занесённой снегом избушке.
Хватит воспоминаний! Лето прошло, и увлекательный любовный роман тоже подходит к концу. Осенние дни мало чем отличаются от летних. У Ильи есть ещё несколько дней, чтобы насладиться кубанской природой, от которой он порядком подустал, и нетерпеливая сибирская душа его уже летела домой, не дожидаясь прибытия поезда. «Почему не на самолёте?», - спросила рыжеволосая хозяюшка дома Виолетка. Потому что Илья хотел использовать эти дни на писание нового романа. А в поезде столько людей, столько желающих излить душу! Он обожал такие места. Вот где кладезь судеб! Путешествие поездом доставляло ему неизменное удовольствие.
Всё-всё! Ни слова о том, что будет! Теперь только о чувствах, о красоте, о любви…
***
Илья познакомился с Виолеттой в Крыму, куда незамедлительно вылетел самолётом по приглашению Союза писателей на фестиваль книги с презентацией его сказок о «Волшебном Севере». После всех праздничных церемоний на сцене выступали поэты. Тут он услышал пару рифмованных строк: «Любви лиловая палитра, души сиреневый приют…» Он обернулся. Не потому, что его любимый цвет – лиловый, не потому что говорилось о любви, а было в этом мягком голосе, что-то возвышенное и душевное.
На сцене стояла яркая рыжеволосая девушка в длинном жёлтом платье, и этот цвет притягивал, соблазнял, заставлял любоваться образом солнечной девы. Ему вдруг захотелось увидеть цвет её глаз. Подойдя ближе, он увидел в глазах море и утонул в сине-зелёной волне без единого шанса на всплытие. Вот и вся нехитрая история их встречи с дальнейшим продолжением отдыха на море. Оно накрыло их внезапной волной влюблённости и понесло по всему лазурному побережью, где чайки кружились над водами и белели вдалеке рыболовные суда. Влюблённые резвились как дельфины на гребне пенистых волн, а к вечеру волны уносились к горизонту, чтобы успеть запечатлеть поцелуй от последних лучей солнца и уснуть в тёмных водах, покачивая в своей колыбели восходящий месяц. Утро уже было другим. Солнце опахнуло утренним теплом маленькую станицу недалеко от моря, где в небольшом доме Виолетты проснулся Илья.
Виолетта – девушка-лето! Её так и звали: Летта, Летка… Да и сама она была светлая как солнечный день, как дева-яблоня с медовыми рыжеватыми локонами, вишнёвыми смеющимися губами, с глазами цвета моря и небольшой россыпью золотых веснушек по щекам. Летта любила солнце - жаркое, изнуряющее, обжигающее – это её стихия, где она - как рыба в воде или, как огонёк в огненном солнце. Девушка-лето боялась холода, не любила промозглую зиму, которая не давала ей энергии, и она уходила в состояние ничего неделания, пребывая в заточении все зимние месяцы, как медведь в берлоге. Можно сказать у неё была редкостная аллергия на холод в виде покраснения кожи и зуда. Но зато очень любила слушать Илью, когда тот рассказывал про снежные зимы, сорокаградусные морозы, про белые реснички в инеи и бороды в сосульках. Она восхищалась сказочными рассказами, живо представляя эти картины в своих необузданных, почти детских, фантазиях.
Кубанское утро начиналось шумно: орала музыка, на кухне гремела посуда, звонкий голос хозяйки покрикивал на двух собак и бог знает на скольких кошек. Слышалось хлопанье дверей в сарае и смешное: цыпа-цыпа, собирая курочек в количестве пяти штук, а уж потом шумела вода в шланге, распыляясь по клубнике или малине. Жизнь била фонтаном!
За это время поспевал чайник, и шустрые ручки хозяюшки готовили сытный завтрак, за которым они проводили не меньше часа.
