ПРОЛОГ
«Женщина рождена для любви!» — повторяла мне мама изо дня в день. «Любовь» — в детстве это слово ассоциировалось у меня с красивым женским именем, и речи родителя не воспринимались, как наставление или инструкция. Тогда я любила только маму и папу. И казалось, что эта та самая любовь, про которую мне говорили. Иной просто не бывает. Однако, взрослея, начинала понимать, что имела ввиду мама. С пониманием смысла, превращалась в фанатичного искателя призрачного сокровища.
1990-2001 гг.
Привет! Я Светлана, мне двадцать восемь. Уже пять лет я жена, и три года мама. С мужем Евгением познакомилась, когда мне было девятнадцать, а ему двадцать. В начале девяностых, а точнее — в девяносто втором, моя подруга Анька силой привела меня на дискотеку в свой институт.
Как оказалось, туда пускали не только своих студентов, но и курсантов академии ФСБ, которая находилась в этом районе.
Женька был напорист и задирист. Меня он приметил еще на входе и готовился к атаке, долго выжидая, как хищный зверь. На дискотеке каждые тридцать минут диджей ставил медляк. Я старалась испариться в эти слащавые минуты. Со школьных танцевальных вечеров ненавидела медленные композиции. Ничего против рок-баллад я не имела, просто гормональный фон в этот момент в помещении зашкаливал. Меня сносило волной мужской похоти. Каждый норовил прижаться и потереться своим «эго».
Как же все раздражало.
Поэтому, чувствуя приближение паузы, я пулей летела либо в туалет, либо на улицу «покурить». В очередной раз мое предчувствие пнуло меня под зад к выходу. Растолкав кучку студентов, направилась к спасительному свету коридорных ламп.
— И куда мы снова бежим? — услышала уверенный мужской голос позади себя. Резко обернулась и увидела перед собой высокого, коротко стриженного парня, в джинсах «Mawin» и объемном свитере «Boys Team».
— Тебе какое дело? — вообще, я никогда не вступала в перепалку с сильным полом. Никогда не знаешь, на какого идиота можешь нарваться. В этот раз вывел его самоуверенный тон. Меня будто на слабо взяли.
— Да ты с зубками. — ухмыльнулся парень и протянул ко мне свои руки.
— Отвали. — уворачиваюсь и выскакиваю в холл.
Я — наивная простота, думала, он отстал от меня. Фигушки. Шел следом и смотрел исподлобья, прожигая до костей. Выйдя на воздух, поняла, что сглупила. Надо было к туалетам бежать, а там и до раздевалки рукой подать. На улице было прохладно, еще и нервное потряхивание из-за навязчивого ухажера давал жуткий мандраж. Меня трясло, как на электрическом стуле. Остановилась, спрятавшись за толпой курящих, и обняла себя руками. Ни одной мысли, как убежать отсюда, в мою бестолковку не приходило. Вещи-то в гардеробе. Оставалось «притвориться мертвой», вдруг «хищник» пройдет мимо.
— Куришь? — услышала за спиной и вздрогнула. Походу «мертвой» притвориться не удалось.
— Заметно, что да? — развернулась к парню, так и не расцепив своих рук.
— Не люблю курящих девок. — прыснул он с отвращением.
— Значит, курю. — недолго думая, выхватываю сигарету у рядом стоящего парня и делаю внушительный затяг.
И, капец: поплыла и закашлялась. Да так, что чуть внутренности на асфальт не выплюнула. Меня скрючило на глазах у толпы. Ноги подкосились, тело обмякло. Какая же это гадость! Как можно это дерьмо курить?
— Глеб, помоги мне. — сквозь туман в башке, слышу голос своего преследователя и тут же парни подхватывают меня, не давая упасть на холодную землю. — Аккуратней. Найди ее подругу. Пусть принесет вещи. — секунда, и меня уже держит одна пара сильных рук.
Что? Что он собирается делать? Я девушка предусмотрительная. Всегда просчитываю все ходы наперед. Но тут! Мне было так плохо, что на обдумывание не было сил.
— Не пытайся резко вдыхать. Медленнее. Вот так, да. — парень удерживал меня, смотря в глаза, и гладил по волосам. А я слушала его бас и успокаивалась, однако тошнота предательски резко подступила к горлу. Он заметил нарастающую панику в глазах и быстро перекинул меня через свою руку, направив поток содержимого моего желудка к кустам. Божеее! Какой позор! Это длилось всего несколько секунд, многие и не поняли, что у нас произошло. Мой незнакомец загораживал вздрагивающее тело своей широкой спиной. Но мне показалось, мой позор длился вечно, и транслировался по всем мировым каналам.
— Водички? — сквозь дурман снова слышу этот бас.
Замотала головой и из глаз полились слезы.
— Эй, не реви. Ничего страшного не произошло. — говорил он, не выпуская меня из объятий.
— Светка! Светка! — вопль Аньки разбавил тишину в моей голове. — Что с тобой? — она подскочила к нам, и через секунду стала лупасить моего спасителя маленькими кулачками. — Отпусти ее, урод.
— Глеб, уйми эту сумасшедшую. — парень так и не выпустил меня из рук.
— Ань, успокойся. Все уже нормально. — незнакомец пресек мою попытку избавиться от объятий.
— Девчонки, ну ее, эту дискотеку. Поехали в кафе? Кофейка бахнем. — предложил Глеб.
— Если честно, я бы бахнула чаю. — хриплым голосом произнесла я.
— Глеб, ты за рулем. — парень кинул ключи своему другу.
— А ничего, что мы не знакомы? — Анька встала в позу «руки в боки».
— Глеб! — радостно вскрикнул блондин.
— Евгений. — очень тихо произнес парень, глядя мне в глаза.
— Светлана. — также тихо ответила я.
Мой страх исчез. Если честно, даже приятно было находиться в его объятиях.
— Я — Анна! — уже схватив под руку Глеба, затрещала подруга. — Куда мы поедем, мальчики?
— Куда вы хотите? Исполним любой каприз. — эти двое вели диалог между собой, не обращая никакого внимания на нас.
— Тогда на Пушкинскую площадь.
— Мы согласны. Да, Свет?
Я кивнула в ответ, так и не перестав смотреть на Евгения.
На Пушкинской мы зависли в McDonald’s. Женька с упоением смотрел, как я макала картошку фри в мороженое с шоколадом и, закатывая глаза, со стоном поглощала свой извращенный ужин. Позже он признался, что влюбился в меня именно в тот момент. Набив свои желудки, мы отправились гулять по ночной Москве. Ребята оказались коренными москвичами. Не то, что мы с Анькой, лимита.
Под утро Глеб отвез нас в общагу к подруге. Я решила остаться у нее до вторника. Домой к крестной совершенно не хотелось. Да и к тому же, ее родня нагрянула, в количестве четырех человек, еще без предупреждения. Мы жили в маленькой хрущевской двушке на окраине Москвы. Сами понимаете, какая толкучка с утра будет на кухне и какая очередь в туалет.
Тетя Оля работала сутки через двое, но даже в эти дни не удавалось пересечься. На кухне у нас висел блокнот и карандаш: так и общались. Мы настолько привыкли жить вдвоем, что внезапный набег родственников стал для нас сродни концу света. Гости уже во вторник утром улетали в Сибирь. Так что перекантоваться у Аньки было идеальным решением.
Глеб и Нютка вышли из машины первыми. Я тоже хотела быстро выскочить, но Женя схватил мои руки, и дернул на себя. Расслабленное тело поддалось и с ускорением уткнулось в крепкое плечо своего нового знакомого.
— Свет, я хочу… тебя увидеть снова. Заеду за тобой вечером, в шесть. — даже не спросил — хочу ли я. Он просто довел до моего свидания.
— Хорошо. До вечера. Я пойду тогда? — попыталась вырваться из плена. Но он не выпускал меня, а продолжал держать и смотрел в упор. — Жень, я пойду. — сказала тихо и чмокнула парня в щеку. От неожиданности он ослабил хватку, в этот момент я выскочила из машины.
Придя в комнату, мы с Нюткой упали в постель и какое-то время тупо смотрели молча в потолок.
— Слушай, Лан, как тебе ребята? Глеб ничего так, симпатяжка. Пригласил меня сегодня погулять. — подруга сладко вздохнула и засмеялась.
— Женя тоже пригласил. Но что-то меня сдерживает. Не пойму, что. — я не врала. Мне правда был симпатичен Евгений, но страх новых отношений заставлял идти на попятную.
— Хватит тебе уже думать об этом извращенце. Пора забыть Алекса. Если он почти два года тебя не искал, то ты уже не интересна ему. Забудь, как страшный сон. Живи дальше. Ты из-за него даже домой не ездила. А если Женя — твоя судьба? Думая об этом «звере», ты реально можешь потерять свое счастье. — Анька терпеть не могла моего бывшего.
— Ты права. — тяжело вздохнула я и перевернулась на живот, обняв подушку.
— Я всегда права. — рявкнула Нютка и ударила меня по пятой точке.
До встречи с Женей оставалось восемь часов. Я быстро приняла душ и снова забралась в постель. Укутавшись в теплый плед, расслабилась и погрузилась в воспоминания.
ГЛАВА 1
С Нюткой я познакомилась десять лет назад, когда она с семьей приезжала в Крым. То лето стало поворотным в моей жизни. После внезапной смерти мамы, мы с папой остались без крыльев, которыми была наша веселая Елена Прекрасная.
Стержень отца надломился. Он стал много пить и пропадать неделями у собутыльников. В это время я была предоставлена самой себе и не помню, как проживала каждый день. Во дворе меня стали дразнить дети, потому что одежда моя износилась. Денег на красивые вещи не хватало, и в девять лет я сама решила изменить свою жизнь.
Мама была первоклассным кондитером и научила меня многому, будто знала, что уйдет из этого мира очень рано. Торты у меня получались не очень: не хватало практики. Да и продукты для сладкого дела были не по карману. Однако пирожки выходили бомбезные. Самые вкусные — с повидлом, м-м-м. Я ночью пекла, а утром продавала на пляже.
Через неделю у меня уже были персональные заказы. Один из таких сделала мама Аньки. Так мы подружились. Моя история тронула семью девочки, и папа Нютки по своим каналам отыскал мою крестную. Тетя Оля приехала к нам сразу же. Промыла мозги отцу. Хорошо так промыла, что он сорвался и уехал на Север, на заработки. А я осталась жить с крестной в нашей квартире. Она прожила со мной год, а после срочно уехала в Москву по работе, но одна я не осталась. Моя соседка Наташа взяла меня под свое крыло. Ей был двадцать один год, и рос у нее маленький сын Павлик. Она вернулась в свою берлогу после тяжелого развода. Мы были с ней неразлучны. Я помогала ей с Пашкой: кормила, купала, иногда сидела с ним, когда Ната уходила в ночную. Так и прожили пять лет. А потом… Потом папа приехал и забрал меня к себе. На тот момент он уже обзавелся семьей.
Пятнадцать — трудный подростковый возраст, но я была идеальным тинейджером. Жену отца приняла сразу и подружилась. Ее, кстати, тоже звали Света. Папа отписал мне квартиру в Крыму — так захотела его жена. Она сказала, что это дом Елены и он должен остаться у дочери, а они себе еще купят. Я была рада, что отец наконец-то обрел свое счастье.
Однако, прожив два года с ними, поняла: пора двигаться дальше. Так я вернулась к крестной в столицу. Но каждое лето не забывала приезжать в свой любимый южный городок. По злому року, именно в родном месте судьба испытывала меня на прочность: дарила и отнимала, залюбливала и драла на части мое сердце.
Даже первого мужчину я встретила там. Это был киевский бизнесмен, звали его Алекс. Сейчас, конечно же понимаю, не бизнесменом он был, а бандитом чистой воды. Жесткий, грубый, лишенный сострадания. Человек, обладающий высоким ростом и недюжинной силой. Увидел он меня в кафе-ресторане на набережной. В то лето я планировала усиленно работать в две смены и без выходных, заработанные деньги нужны были для жизни в столице.
Мои впечатляющие результаты олимпиад помогли пройти конкурс и поступить без экзаменов в пищевой институт. Даже не пришлось ехать в Москву. Все манипуляции с зачислением тетя взяла на себя. «Несказанно повезло!» — промелькнуло в голове. «Вот она — моя белая полоса», — но ошиблась. Полоса чуть сменила оттенок, так как огромный фонарь подсветил черноту моей жизни. Алекс завладел моими мыслями практически сразу. Этот гигант окружил такой заботой — родной отец так не опекал. Видимо, детская психологическая травма и нехватка сильного плеча дала взрасти росткам этой ненормальной любви. А была ли любовь? Думаю, была больная привязанность. Я ни дня не могла прожить без Алекса. Как отличный психолог, мужчина знал, когда и как надавить на нужные рычаги в моей душе. Мой первый сексуальный опыт произошел по моей инициативе. Да-да, в наших отношениях, как мне казалось, я «повелевала». Наивная дурочка. Алекс был старше примерно на двенадцать лет, точно не знаю. Поэтому, из-за разницы в возрасте, ловко манипулировал моим сознанием, усыпил мою бдительность и подчинил тело. Самое поганое, что я это поняла через месяц наших отношений, но как загипнотизированная продолжала тонуть в нем, пока… А вот про это «пока» я сейчас и расскажу.
Портовый городок в Крыму. 1990 год.
— Иннокентий Викторович, я готова работать без выходных. Не смотрите, что мне семнадцать. Никто не узнает. Зуб даю. — делаю жест большим пальцем у рта. — Я даже могу помогать на кухне. Десерты — мой конек. Вы же помните мамин «наполеон»? Ну Иннокентий Викторович… — стояла перед знакомым своих родителей, жалобно умоляя.
Этот лысый «колобок» был другом нашей семьи. Папа даже как-то упоминал, что Кеша без памяти был влюблен в мою маму. Ее гены полностью достались мне. Папа наградил только своей фамилией и отчеством. Невысокого роста, миниатюрная с длинными русыми волосами и карими глазами. Совершенно верно, именно карими. Необычное сочетание для блондинки. Вот и сейчас заметила, что Кеша рассматривал меня, и сто пудов видел перед собой свою первую любовь. Это, возможно, сыграет мне на руку.
— Так, Белова! Будешь приходить в полдень и до последнего клиента ни ногой из помещения. Усекла? — «колобок» нахмурился и потер ладонью свою потную лысину. Плохой из него актер, даже не смог сыграть грозного директора. А мне было пофиг. Я стояла с дурацкой улыбкой на лице и кивала, кивала, кивала. — И, еще… По средам с тебя Леночкин «наполеон». Можешь даже в зал не выходить.
— Да, да, дааа! Спасибо, дядь Кеш! Ой, Иннокентий Викторович. — покраснев, прошептала провинившимся тоном последнюю фразу и опустила голову.
— Иди, Света, завтра посмотрим, какая из тебя работница.
— Угу. До завтра! — выкрикнула я, убегая.
Окрыленная выскочила на улицу. Разгар сезона, середина июня. Солнце уже хорошо так припекает. Городок оживал после мертвого межсезонья. Дорвавшиеся до ультрафиолета отдыхающие заполонили улочки и набережную. Они сияли ярче самого светила и настраивали меня на нужный лад. Лето — маленькая жизнь! И каждый старался прожить ее, задействовав все свои скрытые потенциалы. А я светилась, потому что жизнь моя начала налаживаться.
Наступил день икс. В приподнятом настроении забежала в помещение ресторанчика. Девочки-официантки приняли меня в коллектив сразу. Никакого соперничества в этом заведении не было. Опасения Наташки были беспочвенны. Просто мы сразу распределили границы. Мне дали всего два столика, у девочек же их было по пять или шесть. Хватит и этого за глаза, тем более, «благодарственные»1 разрешили брать себе, а не складывать в общий котел. Сжалились надо мной, так сказать, местные «аборигенки». Ну а что, поработаю сезон и укачу в столицу. В качестве официантки меня тут больше никто не увидит. Не конкурент я им.
К девяти вечера почувствовала, как мои ноги начали готовиться к протестной акции.
