– Ну… просто. Оттуда должен открываться роскошный вид, – бодро соврала я.
Вид и впрямь мог оказаться замечательным, но это не главное. Я думала, что если смогу наяву полностью пройти маршрут из кошмара, он отвяжется, наконец, и смогу спать спокойно. Почему бы не попробовать?
Чарли пожал плечами, но видно было, что ничего против не имеет, хотя и считает нелепой мою просьбу.
– Погоди! – дошло до меня. – Ты хочешь сказать, что это вы сами перевели всю мебель на дрова?
Чарли молчал, медленно заливаясь краской. Неужели его отец, уезжая отсюда, в самом деле, переломал что смог, только чтобы не дать поживиться какому-то гипотетическому воришке? От опасной лестницы ребёнка можно оградить, всего лишь заперев дверь.
– Достать джем? – спросила я, переводя разговор в безобидное русло.
Муж с облегчением мотнул головой. Я поставила перед ним банку, и он принялся намазывать тосты, просматривая газету, и вдруг замер, напряжённо сжав губы.
– Что-то случилось?
– Команда проиграла, – с досадой сказал он, откинувшись на стуле.
– Жаль, – отозвалась я и уставилась на газетный лист. Чуда не произошло: словарный запас читать на испанском не позволял. Чарли прекрасно понял мои затруднения и смотрел с иронией. Показала ему язык и, одним глотком допив кофе, встала.
– Ну что, идём?
Разгрузка лестницы продвигалась споро. Мы таскали деревяшки, и складывали частью на первом этаже возле камина, частью тут же, в большой комнате, хотя Чарли ворчал, что зря разводим бардак: можно было бы использовать комнату для размещения туристов.
– Ворчишь, как старый дед! – поддела я его. – Как раз туристам на башню слазить интереснее, чем торчать в пустой комнате. Мебелью же мы, как понимаю, не сейчас обзаводиться будем?
Он обиженно поджал губы, но спорить прекратил, и лишь несколько минут спустя примирительно сказал:
– Не буду ворчать. А вот помощницу тебе надо подыскать. Я, кажется, нашёл работу в городе. Тебе одной здесь будет и скучно, и тяжело. Только отмывать всего сколько! От плесени обработать, покрасить…
От неожиданности я не сразу сообразила что ответить. Конечно, здорово, что Чарли будет работать, но… как-то слишком резко и быстро всё обрывалось. Проглотив лёгкое недоумение, я сказала себе, что всё правильно, праздник не может продолжаться вечно. Пора включаться в трудовые будни.
Оказалось, что лестница забита обломками вовсе не доверху, а не намного дальше окна, на три четверти оборота. Мы расчистили подъём и на этом работу прекратили, управившись задолго до обеда. Муж предложил подняться наверх, раз уж путь свободен, но мне хотелось сделать это одной. Пожаловалась на жажду и утащила его пить чай. Хорошо, что Чарли потом не вспомнил о своей идее.
Лестница, ведущая вниз, осталась забитой, но это меня не беспокоило. Целью была именно вершина. В доме хватало и других хлопот.
Вечером того же дня случилась неприятность, изрядно подпортившая мне настроение: отказал ноутбук. Он вроде бы включался, но на этом дело и заканчивалось. Я не могла понять, что стряслось. Казалось, будто разом слетели все программы. Чарли оптимистично потыкал в несколько кнопок, озадаченно потёр подбородок и заявил, что всё один к одному и завтра можно будет и подобрать девушку-помощницу для меня, и сдать в ремонт технику, и пройти собеседование.
– Поедем вместе? Заодно и пообедаем в городе? – предложила я.
– Лучше приберись, чтобы человека сразу не испугать!
Я согласилась. Вряд ли что-то в доме можно исправить глобально, но навести порядок по мелочам не помешает.
Когда муж устроился у камина с книжкой, я сообщила ему, что выйду подышать свежим воздухом и выскочила на крыльцо. Пора приступать к осуществлению плана.
Уже смеркалось. Закат раскрасил вечернее небо дивными красками, но сейчас меня не трогали красоты природы, которые обычно заставляли замирать от восторга.
Не было того панического ужаса, который в кошмаре то сковывал, то заставлял мчаться, от которого холодели пальцы, а сердце ускорялось, выбивая сумасшедший ритм, но непонятная робость задержала меня у двери. Ветер обдувал ноги, блузка неприятно хлопала по телу. Я несколько раз глубоко вздохнула. Чего не сделаешь, чтобы вырваться из замкнутого круга собственных мыслей и страхов!
Решительно спустилась с крыльца, завернула за угол дома, и сразу попала в полосу безветрия. «Даже природа поддерживает меня», – мелькнула пафосная мысль. С тихим смешком я прошла вдоль стены, ещё раз свернула и, вновь подталкиваемая ветром, поспешно юркнула в дом.
На мгновение снова замерла, прислушиваясь к ощущениям. Ничего особенного. Кухня как кухня, самое знакомое, уже практически родное помещение в доме. Решительно направилась наверх, смутно чувствуя, что всё происходит как-то не так. Лестница не скрипела: я уже успела изучить, куда наступать не стоит. Поворачивая на следующий пролёт, бросила взгляд вниз, под ногой скрипнуло, и я замерла от неожиданности. Вот что не так! Нет эха.
Я закусила губу и замедлила шаг, чтобы лучше прочувствовать реальность происходящего. В коридоре было темно, но я шла уверенно. И не страшно ничуть! Вот и зал. Мерным шагом пересекая его, окинула взглядом кучу обломков и, стараясь не обращать внимания на участившееся биение сердца, без задержки ступила на винтовую лестницу. Она круто заворачивала налево. Перил не было.
Знала, что подъём по высоте тянет на этаж, ну, может неполных два, но показалось, что сделала оборота три или четыре. Никакой дверки наверху: ступени просто выходили на верхнюю площадку. Ещё не поднявшись полностью, я начала нетерпеливо озираться. Не знаю, что ожидала увидеть, но не увидела ничего достойного упоминания: одинаковые окна по кругу, белёные оштукатуренные стены, светло-серая квадратная плитка на полу – скучно.
Заглянула в окно – и замерла от восторга: башня поднималась над вершинами, листва колыхалась внизу, вокруг было только небо, уже потемневшее, оно сияло удивительными красками заката, отражаясь в океане. Зачарованная прекрасным видом, я простояла у окна добрую четверть часа, и лишь потом спохватилась, что в узкие окна, затенённые деревьями, проходит слишком мало света, и надо поспешить вниз, если не хочу спускаться по крутым ступеням в полной темноте.
Очертания ступеней и так еле угадывались. Я скользила ладонью по наружной стене, внимательно глядя под ноги. Не хватало ещё навернуться! Светлый прямоугольник распахнутой двери, выплывающей из-за поворота, не отвлёк от них моего внимания. Я спустилась ещё на несколько ступеней и лишь тогда почувствовала неладное, остановилась и поглядела вперёд.
Женщина в простом белом платье стояла в дверях.
В груди похолодело. Остолбенев от неожиданности, я молча разглядывала незнакомку. Смоляные локоны, глаза чернеют провалами на белом пятне лица. Показалось, что это скалится череп, но я пресекла игру воображения. Свет создавал ореол вокруг фигуры, но сгустившийся сумрак скрадывал детали, и нечего представлять всякие ужасы! Мало ли, что в темноте привидится! Преодолевая растерянность, спустилась ещё на несколько ступенек. С каждым шагом черты лица проявлялись всё чётче. Молодая, но постарше меня, вероятно под тридцать, женщина не казалась ни растерянной, ни смущённой, возможно, полагала, что дом по-прежнему нежилой, и я – такая же исследовательница заброшек, как и она. Странно, должна была заметить свет в комнате, где читает Чарли.
– Что вы здесь делаете? – выпалила я по-русски и сразу смутилась: глупо надеяться, что поймёт. Но поправиться не успела. Женщина взволнованно заговорила.
Голос звучал тихо и странно глухо, даже гулко – я ещё подумала, что когда мы тут разбирались днём, не замечала такой особенности акустики башни. Убедительные интонации не проясняли смысла незнакомых слов.
– Yo no hablo espanol, – смущённо пробормотала я, пытаясь смягчить неловкость прикосновением к локтю гостьи. Но рука не встретила сопротивления. В тот миг, когда мои пальцы должны были коснуться тела незнакомки, она исчезла: бесформенные мазки света мелькнули, разлетаясь в разные стороны, и погасли.
Я отшатнулась, запнулась и, задыхаясь, тяжело опустилась на ступеньку. Ватные ноги отказывались держать.
Не знаю, сколько времени я просидела, сначала бездумно, потом пытаясь собрать мысли в какое-то подобие системы. Сладкий аромат незнакомых духов, витал в воздухе, куда более стойкий, чем изображение, разлетевшееся от робкой попытки физического контакта. Наконец я почувствовала, что замёрзла почти до окоченения, неуверенно встала, придерживаясь рукой за стену, и поплелась вниз, к камину.
Чарли, увлечённый чтением, лишь на мгновение поднял на меня затуманенный взгляд и снова уткнулся в книгу. И к лучшему: я не хотела рассказывать о странной встрече. Как такое вообще можно рассказать? Здравомыслящий человек не поверит, припишет видение либо буйной фантазии, либо пошатнувшейся психике. Я бы точно не поверила.
Стать в глазах мужа пустой выдумщицей или, того хуже, сумасшедшей, не хотелось.
Глядя на пляшущее пламя, я обдумывала происшествие. Сперва готова была признать, что сказались напряжённые нервы и поймала глюк, но затем склонилась к мысли, что и впрямь столкнулась с привидением, главным образом потому, что незнакомка владела испанским явно лучше моего необразованного подсознания.
Было ли это опасным?
Вроде бы где-то читала, что привидения не могут воздействовать физически и не в состоянии повредить человеку. Чаще люди при такой встрече страдают из-за собственной нервозности или неосторожности. Инфаркт мне, допустим, не грозит, но сообрази я сразу, что за дама появилась на пути, тоже вполне могла шарахнуться и упасть, а на такой крутой лестнице недолго и шею свернуть. Припоминая подробности встречи, я всё же решила, что женщина не хотела мне ничего плохого. И вообще, может мне только показалось, что она говорит со мной, а на самом деле её монолог являлся лишь повторением какого-то прижизненного разговора, а я оказалась лишь случайной свидетельницей потустороннего явления.
И ещё меня тревожил один факт, о котором я старалась не думать, но, вероятно, именно поэтому не могла изгнать из мыслей: где-то читала, что дух является призраком, если тело неупокоено. Сознавать, что неподалёку находится труп, было ужасно. При этом я даже предполагала где именно: сны вели меня в башню, с призраком я столкнулась на башенной винтовой лестнице, значит и тело где-то там. Наверху я побывала и ничего не видела, следовательно, оно внизу.
Меньше всего хотелось разбирать завал на оставшейся части лестницы и спускаться туда, но я понимала, что сделать это придётся, только не знала, как объяснить всё мужу. Пока пыталась придумать причину достаточно весомую для того, чтобы сподвигнуть его на эту работу, он дочитал главу до конца и, захлопнул книгу.
– Жаль, что дом пришёл в такой упадок, – осторожно начала я.
Чарли поморщился:
– Да кому он нужен! Делать на этой кучке камней нечего. Жить здесь дорого, постоянно всё надо возить. Рамона была богата и могла себе позволить такую прихоть. Отец, когда уезжал в Штаты, пробовал продать, но не вышло.
Я растерялась. Сейчас даже не могла вспомнить, кто из нас выдвинул идею сделать этот островок привлекательным для туристов, но совершенно точно знала, Чарли относится к идее с энтузиазмом, и тут вдруг такие слова! Он, видно, заметил моё недоумение, и тепло улыбнулся:
– Отец как-то не думал развивать туристический бизнес. Для него это прежде всего дом, место, где умерла любимая жена, куда не принято и неприятно пускать чужих людей. Тем более за деньги.
Я кивнула и спросила:
– А он не станет возражать против нашей деятельности? Не сочтёт чем-то вроде святотатства?
– Не думаю, что сейчас ему есть до этого дело, – сухо отозвался Чарли. – В любом случае это полностью моя собственность. Отец счёл, что ему более не по карману содержать такой дом. Деньги Рамоны пропали, даже украшения найти не смогли.
Поколебавшись, я уточнила:
– Ты не рассказывал, как умерла твоя мама. Она болела? Если не хочешь, не рассказывай, любимый, я не хотела бы сделать тебе больно.
– Нет, – сухо отозвался Чарли, исподлобья взглянув на меня. – Это, наверное, нехорошо, но я не могу испытывать какие-то чувства к человеку, которого даже не помню. Она не болела, нет. Это был несчастный случай. Она оступилась на лестнице и неудачно упала.
– В башне? – вырвалось у меня.
– Нет, – удивился Чарли. – Хотя… на самом деле я не знаю, может быть. Её похоронили на городском кладбище, – он махнул рукой в сторону города.
Я озадаченно молчала. Если мать Чарли похоронена, значит, я встречалась не с ней. С кем же ещё?
– Пойдём спать? Завтра поеду пораньше, чтобы успеть со всеми делами.
Я не сразу вспомнила, о каких делах он говорит. В первый момент испугалась остаться в доме без него, но сразу разозлилась на себя. Вот ещё! У меня же куча работы, а призрак вряд ли появится днём. А если и появится, что такого? Попробую найти общий язык – в буквальном смысле слова. Досадно, что не сообразила сразу начать с французского, с которым здесь многие знакомы! О русском я вообще молчу. Надо ж было ляпнуть!
Чарли пошёл в ванную первым. Когда я поднялась в спальню, он ждал в постели. Я юркнула под одеяло, прижалась к мужу. К тому времени я решилась рассказать ему о женщине в башне. Как бы преподнести эту историю, чтобы он не счёл её шуткой? Нашла его руку, сжала пальцы:
– Чарли…
Он повернулся с нетерпеливой готовностью и закрыл мой рот поцелуем, на который я с жаром ответила, одновременно погладив его по груди, по мягкой «шёрстке». Следующий час полностью стёр из моих мыслей намерение обсудить мистическое существо, живущее с нами под одной крышей.
Сначала Чарли был жаден и неистов, действуя почти грубо, затем стал нежным и неторопливым, словно смакуя каждый момент близости.
Когда я вспомнила, что хотела поговорить с мужем, он уже уютно сопел в шею, привалившись колючей щекой к моему плечу. Ну, значит, утром.
Но когда я проснулась, Чарли на острове не было. Звонить ему я не решилась: плохо представляла, когда именно будет происходить собеседование, и не хотела помешать.
После завтрака прошлась по дому, представляя, какое впечатление он может произвести на нового человека. Да тут любой развернётся и убежит! Глаз внезапно начал подмечать и пятна плесени на стенах, и жёлтые разводы протечек на потолке, и осыпавшуюся штукатурку, и неуютную пустоту комнат. Даже жутковато стало, когда представила объём работы. Мы, конечно, не без рук, но нужны материалы... У нас никогда не наберётся столько денег!
Несмотря на беспокойство о перспективах затяжного и финансово неподъёмного ремонта, мысли постоянно возвращались к привидению, объявившемуся в доме. Кто эта таинственная женщина?
Наконец, я не выдержала, оставила уборку и нетерпеливо устремилась к башне. В мире существует много непознанного, и вовсе не обязательно всё из этого враждебно. Неуверенно помялась на пороге, затем ступила на лестницу, осторожно поднялась на пару ступеней и недоуменно огляделась.
Никого.
Я растерялась. Почему-то была уверена, что дама в белом только меня и поджидает. Поднялась на верхнюю площадку башни, огляделась, не замечая красот пейзажа, и направилась вниз, аккуратно держась у наружной стены, где ступени были шире. У двери задержалась и, чувствуя себя довольно глупо, спросила:
Вид и впрямь мог оказаться замечательным, но это не главное. Я думала, что если смогу наяву полностью пройти маршрут из кошмара, он отвяжется, наконец, и смогу спать спокойно. Почему бы не попробовать?
Чарли пожал плечами, но видно было, что ничего против не имеет, хотя и считает нелепой мою просьбу.
– Погоди! – дошло до меня. – Ты хочешь сказать, что это вы сами перевели всю мебель на дрова?
Чарли молчал, медленно заливаясь краской. Неужели его отец, уезжая отсюда, в самом деле, переломал что смог, только чтобы не дать поживиться какому-то гипотетическому воришке? От опасной лестницы ребёнка можно оградить, всего лишь заперев дверь.
– Достать джем? – спросила я, переводя разговор в безобидное русло.
Муж с облегчением мотнул головой. Я поставила перед ним банку, и он принялся намазывать тосты, просматривая газету, и вдруг замер, напряжённо сжав губы.
– Что-то случилось?
– Команда проиграла, – с досадой сказал он, откинувшись на стуле.
– Жаль, – отозвалась я и уставилась на газетный лист. Чуда не произошло: словарный запас читать на испанском не позволял. Чарли прекрасно понял мои затруднения и смотрел с иронией. Показала ему язык и, одним глотком допив кофе, встала.
– Ну что, идём?
Разгрузка лестницы продвигалась споро. Мы таскали деревяшки, и складывали частью на первом этаже возле камина, частью тут же, в большой комнате, хотя Чарли ворчал, что зря разводим бардак: можно было бы использовать комнату для размещения туристов.
– Ворчишь, как старый дед! – поддела я его. – Как раз туристам на башню слазить интереснее, чем торчать в пустой комнате. Мебелью же мы, как понимаю, не сейчас обзаводиться будем?
Он обиженно поджал губы, но спорить прекратил, и лишь несколько минут спустя примирительно сказал:
– Не буду ворчать. А вот помощницу тебе надо подыскать. Я, кажется, нашёл работу в городе. Тебе одной здесь будет и скучно, и тяжело. Только отмывать всего сколько! От плесени обработать, покрасить…
От неожиданности я не сразу сообразила что ответить. Конечно, здорово, что Чарли будет работать, но… как-то слишком резко и быстро всё обрывалось. Проглотив лёгкое недоумение, я сказала себе, что всё правильно, праздник не может продолжаться вечно. Пора включаться в трудовые будни.
Оказалось, что лестница забита обломками вовсе не доверху, а не намного дальше окна, на три четверти оборота. Мы расчистили подъём и на этом работу прекратили, управившись задолго до обеда. Муж предложил подняться наверх, раз уж путь свободен, но мне хотелось сделать это одной. Пожаловалась на жажду и утащила его пить чай. Хорошо, что Чарли потом не вспомнил о своей идее.
Лестница, ведущая вниз, осталась забитой, но это меня не беспокоило. Целью была именно вершина. В доме хватало и других хлопот.
Вечером того же дня случилась неприятность, изрядно подпортившая мне настроение: отказал ноутбук. Он вроде бы включался, но на этом дело и заканчивалось. Я не могла понять, что стряслось. Казалось, будто разом слетели все программы. Чарли оптимистично потыкал в несколько кнопок, озадаченно потёр подбородок и заявил, что всё один к одному и завтра можно будет и подобрать девушку-помощницу для меня, и сдать в ремонт технику, и пройти собеседование.
– Поедем вместе? Заодно и пообедаем в городе? – предложила я.
– Лучше приберись, чтобы человека сразу не испугать!
Я согласилась. Вряд ли что-то в доме можно исправить глобально, но навести порядок по мелочам не помешает.
Когда муж устроился у камина с книжкой, я сообщила ему, что выйду подышать свежим воздухом и выскочила на крыльцо. Пора приступать к осуществлению плана.
Уже смеркалось. Закат раскрасил вечернее небо дивными красками, но сейчас меня не трогали красоты природы, которые обычно заставляли замирать от восторга.
Не было того панического ужаса, который в кошмаре то сковывал, то заставлял мчаться, от которого холодели пальцы, а сердце ускорялось, выбивая сумасшедший ритм, но непонятная робость задержала меня у двери. Ветер обдувал ноги, блузка неприятно хлопала по телу. Я несколько раз глубоко вздохнула. Чего не сделаешь, чтобы вырваться из замкнутого круга собственных мыслей и страхов!
Решительно спустилась с крыльца, завернула за угол дома, и сразу попала в полосу безветрия. «Даже природа поддерживает меня», – мелькнула пафосная мысль. С тихим смешком я прошла вдоль стены, ещё раз свернула и, вновь подталкиваемая ветром, поспешно юркнула в дом.
На мгновение снова замерла, прислушиваясь к ощущениям. Ничего особенного. Кухня как кухня, самое знакомое, уже практически родное помещение в доме. Решительно направилась наверх, смутно чувствуя, что всё происходит как-то не так. Лестница не скрипела: я уже успела изучить, куда наступать не стоит. Поворачивая на следующий пролёт, бросила взгляд вниз, под ногой скрипнуло, и я замерла от неожиданности. Вот что не так! Нет эха.
Я закусила губу и замедлила шаг, чтобы лучше прочувствовать реальность происходящего. В коридоре было темно, но я шла уверенно. И не страшно ничуть! Вот и зал. Мерным шагом пересекая его, окинула взглядом кучу обломков и, стараясь не обращать внимания на участившееся биение сердца, без задержки ступила на винтовую лестницу. Она круто заворачивала налево. Перил не было.
Знала, что подъём по высоте тянет на этаж, ну, может неполных два, но показалось, что сделала оборота три или четыре. Никакой дверки наверху: ступени просто выходили на верхнюю площадку. Ещё не поднявшись полностью, я начала нетерпеливо озираться. Не знаю, что ожидала увидеть, но не увидела ничего достойного упоминания: одинаковые окна по кругу, белёные оштукатуренные стены, светло-серая квадратная плитка на полу – скучно.
Заглянула в окно – и замерла от восторга: башня поднималась над вершинами, листва колыхалась внизу, вокруг было только небо, уже потемневшее, оно сияло удивительными красками заката, отражаясь в океане. Зачарованная прекрасным видом, я простояла у окна добрую четверть часа, и лишь потом спохватилась, что в узкие окна, затенённые деревьями, проходит слишком мало света, и надо поспешить вниз, если не хочу спускаться по крутым ступеням в полной темноте.
Очертания ступеней и так еле угадывались. Я скользила ладонью по наружной стене, внимательно глядя под ноги. Не хватало ещё навернуться! Светлый прямоугольник распахнутой двери, выплывающей из-за поворота, не отвлёк от них моего внимания. Я спустилась ещё на несколько ступеней и лишь тогда почувствовала неладное, остановилась и поглядела вперёд.
Женщина в простом белом платье стояла в дверях.
В груди похолодело. Остолбенев от неожиданности, я молча разглядывала незнакомку. Смоляные локоны, глаза чернеют провалами на белом пятне лица. Показалось, что это скалится череп, но я пресекла игру воображения. Свет создавал ореол вокруг фигуры, но сгустившийся сумрак скрадывал детали, и нечего представлять всякие ужасы! Мало ли, что в темноте привидится! Преодолевая растерянность, спустилась ещё на несколько ступенек. С каждым шагом черты лица проявлялись всё чётче. Молодая, но постарше меня, вероятно под тридцать, женщина не казалась ни растерянной, ни смущённой, возможно, полагала, что дом по-прежнему нежилой, и я – такая же исследовательница заброшек, как и она. Странно, должна была заметить свет в комнате, где читает Чарли.
– Что вы здесь делаете? – выпалила я по-русски и сразу смутилась: глупо надеяться, что поймёт. Но поправиться не успела. Женщина взволнованно заговорила.
Голос звучал тихо и странно глухо, даже гулко – я ещё подумала, что когда мы тут разбирались днём, не замечала такой особенности акустики башни. Убедительные интонации не проясняли смысла незнакомых слов.
– Yo no hablo espanol, – смущённо пробормотала я, пытаясь смягчить неловкость прикосновением к локтю гостьи. Но рука не встретила сопротивления. В тот миг, когда мои пальцы должны были коснуться тела незнакомки, она исчезла: бесформенные мазки света мелькнули, разлетаясь в разные стороны, и погасли.
Я отшатнулась, запнулась и, задыхаясь, тяжело опустилась на ступеньку. Ватные ноги отказывались держать.
Не знаю, сколько времени я просидела, сначала бездумно, потом пытаясь собрать мысли в какое-то подобие системы. Сладкий аромат незнакомых духов, витал в воздухе, куда более стойкий, чем изображение, разлетевшееся от робкой попытки физического контакта. Наконец я почувствовала, что замёрзла почти до окоченения, неуверенно встала, придерживаясь рукой за стену, и поплелась вниз, к камину.
Чарли, увлечённый чтением, лишь на мгновение поднял на меня затуманенный взгляд и снова уткнулся в книгу. И к лучшему: я не хотела рассказывать о странной встрече. Как такое вообще можно рассказать? Здравомыслящий человек не поверит, припишет видение либо буйной фантазии, либо пошатнувшейся психике. Я бы точно не поверила.
Стать в глазах мужа пустой выдумщицей или, того хуже, сумасшедшей, не хотелось.
Глядя на пляшущее пламя, я обдумывала происшествие. Сперва готова была признать, что сказались напряжённые нервы и поймала глюк, но затем склонилась к мысли, что и впрямь столкнулась с привидением, главным образом потому, что незнакомка владела испанским явно лучше моего необразованного подсознания.
Было ли это опасным?
Вроде бы где-то читала, что привидения не могут воздействовать физически и не в состоянии повредить человеку. Чаще люди при такой встрече страдают из-за собственной нервозности или неосторожности. Инфаркт мне, допустим, не грозит, но сообрази я сразу, что за дама появилась на пути, тоже вполне могла шарахнуться и упасть, а на такой крутой лестнице недолго и шею свернуть. Припоминая подробности встречи, я всё же решила, что женщина не хотела мне ничего плохого. И вообще, может мне только показалось, что она говорит со мной, а на самом деле её монолог являлся лишь повторением какого-то прижизненного разговора, а я оказалась лишь случайной свидетельницей потустороннего явления.
И ещё меня тревожил один факт, о котором я старалась не думать, но, вероятно, именно поэтому не могла изгнать из мыслей: где-то читала, что дух является призраком, если тело неупокоено. Сознавать, что неподалёку находится труп, было ужасно. При этом я даже предполагала где именно: сны вели меня в башню, с призраком я столкнулась на башенной винтовой лестнице, значит и тело где-то там. Наверху я побывала и ничего не видела, следовательно, оно внизу.
Меньше всего хотелось разбирать завал на оставшейся части лестницы и спускаться туда, но я понимала, что сделать это придётся, только не знала, как объяснить всё мужу. Пока пыталась придумать причину достаточно весомую для того, чтобы сподвигнуть его на эту работу, он дочитал главу до конца и, захлопнул книгу.
– Жаль, что дом пришёл в такой упадок, – осторожно начала я.
Чарли поморщился:
– Да кому он нужен! Делать на этой кучке камней нечего. Жить здесь дорого, постоянно всё надо возить. Рамона была богата и могла себе позволить такую прихоть. Отец, когда уезжал в Штаты, пробовал продать, но не вышло.
Я растерялась. Сейчас даже не могла вспомнить, кто из нас выдвинул идею сделать этот островок привлекательным для туристов, но совершенно точно знала, Чарли относится к идее с энтузиазмом, и тут вдруг такие слова! Он, видно, заметил моё недоумение, и тепло улыбнулся:
– Отец как-то не думал развивать туристический бизнес. Для него это прежде всего дом, место, где умерла любимая жена, куда не принято и неприятно пускать чужих людей. Тем более за деньги.
Я кивнула и спросила:
– А он не станет возражать против нашей деятельности? Не сочтёт чем-то вроде святотатства?
– Не думаю, что сейчас ему есть до этого дело, – сухо отозвался Чарли. – В любом случае это полностью моя собственность. Отец счёл, что ему более не по карману содержать такой дом. Деньги Рамоны пропали, даже украшения найти не смогли.
Поколебавшись, я уточнила:
– Ты не рассказывал, как умерла твоя мама. Она болела? Если не хочешь, не рассказывай, любимый, я не хотела бы сделать тебе больно.
– Нет, – сухо отозвался Чарли, исподлобья взглянув на меня. – Это, наверное, нехорошо, но я не могу испытывать какие-то чувства к человеку, которого даже не помню. Она не болела, нет. Это был несчастный случай. Она оступилась на лестнице и неудачно упала.
– В башне? – вырвалось у меня.
– Нет, – удивился Чарли. – Хотя… на самом деле я не знаю, может быть. Её похоронили на городском кладбище, – он махнул рукой в сторону города.
Я озадаченно молчала. Если мать Чарли похоронена, значит, я встречалась не с ней. С кем же ещё?
– Пойдём спать? Завтра поеду пораньше, чтобы успеть со всеми делами.
Я не сразу вспомнила, о каких делах он говорит. В первый момент испугалась остаться в доме без него, но сразу разозлилась на себя. Вот ещё! У меня же куча работы, а призрак вряд ли появится днём. А если и появится, что такого? Попробую найти общий язык – в буквальном смысле слова. Досадно, что не сообразила сразу начать с французского, с которым здесь многие знакомы! О русском я вообще молчу. Надо ж было ляпнуть!
Чарли пошёл в ванную первым. Когда я поднялась в спальню, он ждал в постели. Я юркнула под одеяло, прижалась к мужу. К тому времени я решилась рассказать ему о женщине в башне. Как бы преподнести эту историю, чтобы он не счёл её шуткой? Нашла его руку, сжала пальцы:
– Чарли…
Он повернулся с нетерпеливой готовностью и закрыл мой рот поцелуем, на который я с жаром ответила, одновременно погладив его по груди, по мягкой «шёрстке». Следующий час полностью стёр из моих мыслей намерение обсудить мистическое существо, живущее с нами под одной крышей.
Сначала Чарли был жаден и неистов, действуя почти грубо, затем стал нежным и неторопливым, словно смакуя каждый момент близости.
Когда я вспомнила, что хотела поговорить с мужем, он уже уютно сопел в шею, привалившись колючей щекой к моему плечу. Ну, значит, утром.
Но когда я проснулась, Чарли на острове не было. Звонить ему я не решилась: плохо представляла, когда именно будет происходить собеседование, и не хотела помешать.
После завтрака прошлась по дому, представляя, какое впечатление он может произвести на нового человека. Да тут любой развернётся и убежит! Глаз внезапно начал подмечать и пятна плесени на стенах, и жёлтые разводы протечек на потолке, и осыпавшуюся штукатурку, и неуютную пустоту комнат. Даже жутковато стало, когда представила объём работы. Мы, конечно, не без рук, но нужны материалы... У нас никогда не наберётся столько денег!
Несмотря на беспокойство о перспективах затяжного и финансово неподъёмного ремонта, мысли постоянно возвращались к привидению, объявившемуся в доме. Кто эта таинственная женщина?
Наконец, я не выдержала, оставила уборку и нетерпеливо устремилась к башне. В мире существует много непознанного, и вовсе не обязательно всё из этого враждебно. Неуверенно помялась на пороге, затем ступила на лестницу, осторожно поднялась на пару ступеней и недоуменно огляделась.
Никого.
Я растерялась. Почему-то была уверена, что дама в белом только меня и поджидает. Поднялась на верхнюю площадку башни, огляделась, не замечая красот пейзажа, и направилась вниз, аккуратно держась у наружной стены, где ступени были шире. У двери задержалась и, чувствуя себя довольно глупо, спросила:
