И вот тут лейтенант удивил. Слегка опустив голову, будто в знак согласия с королевой, сказал:
— Зная баронессу, охрана так и подумала. Но рядом случился один из магов герцога Гросса. Шевалье Дюссак, если не путаю. А он, в силу происхождения, не отягощен излишней деликатностью.
— За что и ценю, — не преминул ввернуть Астор. О том, что делал Венделин во дворце, да еще в этой его части, он спросит позже. — Полагаю, он попросту отдернул штору? И кого же обнаружил?
— Злоумышленника, — скосив глаза на королеву, сообщил лейтенант. — Который, прикрываясь одной из служанок, подбирался к принцессам. Сначала никто этого не понял, ваше величество, но негодяй активировал амулет силы ночи или что-то очень похожее. И попытался, пока действуют чары, схватить…
— Меня! — радостно сообщила Анелис.
— Нет, меня! — обиженно возразила Ивонет.
— А вот и меня! Я старше!
— Прекратите обе! — приказала Ирмина. — Дорогой, может, лучше увести их?
— Нет! — в один голос откликнулись девочки и замолчали.
— Одну из принцесс, — вздохнул лейтенант. — Шевалье отреагировал предельно быстро. Развеял чары, оглушил негодяя. Отказался сдать охране, — уточнил с легкой обидой в голосе. — Сказал, что лично отволочет мерзавца в службу герцога.
— Правильно, — одобрил Арнольд. — Астор, надеюсь, твои люди уже с ним работают. Жду.
Задержанный Венделином злоумышленник героем не был, так что долгого и серьезного допроса не понадобилось. Раскололся, едва шагнув в допросную. Но все его признания, по большому счету, не стоили и бумаги, на которой были записаны. Случайный человек, нанятый в одной из портовых забегаловок Кронбурга, наверняка через посредника. Да и посредника не найдешь: всего описания — плащ, капюшон, перчатки, тихий, слегка шепелявый голос. Астор, конечно, отправил людей проверить оба места встречи — и то, где мерзавец сговаривался с нанимателем, и то, куда должен был доставить принцессу. Но заранее ни на что не рассчитывал. Портовый квартал, и этим все сказано.
Венделин рвался хоть в какую из этих групп. Упирал на то, что он дело начал, ему же и заканчивать.
— О “заканчивать” речи не идет, — осадил его Астор. — Без тебя справятся, убедиться, что крысы разбежались — много умения не надо. Если оценивать ситуацию трезво, сейчас мы в таком же тупике, в каком были до сегодняшнего происшествия. И никакая беготня по Портовому кварталу ни на шаг не приблизит нас к заказчику. Даже если мы подожжем эту клоаку со всех концов.
Посмотрел на недовольного, встрепанного Венделина, на часы — уже ясно было, что к ужину снова домой не успеть, и приказал идти отдыхать, пока есть такая возможность. Сам же дождался возвращения обеих групп, доложил результаты Арнольду, выслушал все, что брат имел сказать по этому поводу, и едко посоветовал поставить во главе королевской гвардии баронессу Штиль. А что? Бдительная, внимательная, не стесняется проверить, кто за шторами копошится. А главное, хоть и недолюбливает Астора, не станет мешать его тайной службе. Еще, глядишь, и поможет.
— Могу отдать тебе хоть всех фрейлин Ирмины, — фыркнул Арнольд. — Может, так от них и в самом деле будет больше толку. Иди уже домой, хватит тут околачиваться. Ясно же, что следующая попытка будет не сегодня и вряд ли завтра.
Астор не стал объяснять, что сейчас его интересуют не новые попытки похищения, а донесения агентов из Эригана и Брионии. Заказчик, а не исполнители. Война не война, но ответную гадость добрым соседям Стормберг устроить в силах. Понять бы, кто именно нарывается, а там уж так ответим — не то что о чужих принцессах, о собственной маме забудут.
Так что пожелал Арнольду спокойной ночи и отправился к себе.
И, не успел выйти из портальной, как рядом возник Керт.
— Ваше сиятельство! Наконец-то!
Судя по взволнованному тону, не просто так возник, а ждал, и с большим нетерпением ждал.
— Что у нас опять стряслось? — меньше всего Астор хотел сейчас проблем в собственном доме. Любых проблем, без разницы каких, от появления десятка снежных ведьм сразу и до пролитого экономкой чая.
— Баронесса Виттернимская ожидает в Закатной гостиной.
Астор едва не повторил сегодняшний рык Арнольда: “Где?!” Помешала, наверное, банальная усталость. И она же спасла Керта от внезапного приступа хозяйского гнева. Но что за скотство, в самом деле! Астор после очищения магии чувствовал себя на редкость спокойным, былые приступы ярости забылись — а вот что и слуги начали их забывать, это, пожалуй, зря.
Впрочем, для начала не помешает разобраться, что все-таки привело в его дом бывшую любовницу — поздно вечером, когда прошло все мыслимое время для светских визитов, после неприятной сцены при расставании. Да еще додумалась его ждать в той самой гостиной, где и происходило их прощание! Или это не ее выбор, а просто Арне туда проводил по старой памяти?
— У нее что-то случилось?
— Не знаю, ваше сиятельство, она не говорила. Баронесса пришла около часа назад. К ней спускалась госпожа герцогиня, они… побеседовали, — судя по многозначительной заминке, на светскую беседу разговор жены и любовницы не тянул никак. — Потом госпожа герцогиня ушла, — Керт нахмурился с явным неодобрением, — а баронесса осталась ждать вас.
Разбираться, кого или что конкретно Керт не одобряет — визит баронессы, уход герцогини, саму ситуацию, когда он оказался вдруг между двух огней, — Астору было недосуг, да и не слишком интересно. Вместо любых вопросов хотелось только воскликнуть, подобно комическому старику в новой пьесе Штенмайера: “Ну когда же кончится этот дурной, ужасный, бесконечный день?! Отдыха! Половину состояния за подушку, тишину и крепкий замок на дверях!”
Но, поскольку Черный Ястреб никак не тянул пока что на комических стариков, а принадлежал скорее когорте мрачных героев, ничего не оставалось, как пойти и спросить у самой Фредерики, какие черти принесли ее в гости именно сейчас.
Закатная гостиная тонула в густых вечерних сумерках. Фредерика никогда не любила излишне яркое освещение, но единственная свеча — это все же был явный перебор. Впрочем, раз уж на ум сегодня пришел старина Штенмайер… картина была достойна сцены. Мягкий отсвет падал на бледное узкое лицо, на рыжеватые локоны сложной прически, на изящные пальцы, в которых исходила ароматным паром кофейная чашечка. Трагическая изысканность. Или изысканная трагичность? Но “какие черти тебя принесли” такой женщине точно не скажешь.
— Фредерика, — целовать ей руку Астор все же не стал, ограничился почти придворным полупоклоном. — Что привело в мой дом такую гостью в такой час?
— Разумеется, желание видеть тебя. Что же еще? — она отставила чашку, поднялась. Движения Фредерики всегда были плавными, скользящими, истинная грация и, конечно же, умение себя подавать. Она подошла ближе, остановилась не вплотную, но на самой грани приличий. — Астор. Мы отвратительно расстались. Это мучает меня. Я знаю, ты занят, но сегодня я пришла, положившись на удачу, и, как видишь, она мне улыбнулась. Может, и ты оставишь свою леденящую холодность?
— Позволь напомнить, я женат.
— О, поверь, об этом досадном факте я не забываю ни на секунду. Но наличие жены никогда никому не мешало иметь друзей. Разве нет?
— Друзей — да, — не стал отрицать Астор. Что таить, те времена, когда они с Фредерикой были только друзьями, остались в памяти теплом, и вспоминать их сейчас оказалось даже немного горько. Почему, как они разрушили то хорошее, что между ними все-таки было?
Фредерика неуловимо сместилась чуть ближе, Астор вдохнул аромат ее духов, сладко-пряный, сразу вызвавший в памяти обнаженное тело в полумраке спальни, смятые простыни, удовлетворенную улыбку.
Шагнул назад и сказал:
— Друзья, Фредерика, не называют жену своего друга “досадным фактом”. Друзья не устраивают сцен и не пытаются доказать, что невесту неплохо бы и заменить. Возможно, нам стоило остаться друзьями, вместо того чтобы переходить к большему, но кто знал тогда? Я не планировал женитьбы, но раз уж так вышло… Простите, госпожа баронесса, принимать бывшую любовницу в доме, где сейчас жена — недостойно мужчины. Вам не стоило приходить сюда.
— Может быть, мне стоило явиться во дворец? — Фредерика усмехнулась, взглянула с вызовом, но без злости, не так, как смотрела в последний раз почти на этом самом месте. Интересно, что успело измениться? Схлынули первые эмоции? Возможно. Хотя баронесса Виттернимская никогда не страдала излишней эмоциональностью. Рассудительная, умная, она предпочла бы заявиться на королевский прием в неглиже, чем показать кому-то, что на самом деле чувствует. Тем неожиданнее и неприятнее оказалась их прощальная ссора. С безобразными криками и неприкрытой злостью. — Боги, Астор. Ты в самом деле решил соблюсти все мыслимые и немыслимые приличия и быть верным своей крошке до гробовой доски даже в мыслях? Не спорю, она хорошенькая, а при должной огранке при дворе и вовсе может расцвести в чудесную экзотическую… розу? фиалку? Или, может быть, лилию. Ах, нет, лилии нужна истинная северная белизна, а девочку ею природа обделила. Но она не сможет стать тебе ни помощницей, ни союзницей, хотя, кажется, довольно умна. — Фредерика вздохнула, посмотрела на него внимательно и внезапно отступила, будто поддерживая его инстинктивное желание держаться подальше. — Астор, мы так давно знаем друг друга. Но с этой спонтанной женитьбой я тебя почти не узнаю. Твой холодный рассудок и здоровый скептицизм будто пали под напором его величества. Я была не права тем вечером. И сожалею о том, что случилось. Это от неожиданности, я надеюсь, ты поймешь. И поверь, я не мечтала стать герцогиней Гросс, просто хотела быть рядом. Разве это повод для осуждения?
Астор мог бы растеряться под напором этой тщательно обдуманной искренности, мог утонуть в потоке строго взвешенных и отмеренных эмоций, мог даже поддаться. В конце концов, их с Фредерикой связывали не только прекрасные минуты страсти, но и чудесные часы интересных разговоров, и он был благодарен за ее помощь в тяжелые дни болезни. Помощь, из которой, собственно, и выросло то, что выросло. То, что теперь приходится тяжело и болезненно выкорчевывать.
— Я женат, — повторил он. — Даже если оставить в стороне уважение к жене, я слишком уважаю себя, чтобы разрываться между двумя женщинами, причиняя этим боль каждой из них. Да и ты, Фредерика, не заслуживаешь статуса любовницы женатого мужчины. Это унизительно для всех участников подобных треугольников. Поэтому давай не будем снова спорить о том, кто чего хотел или не хотел и чьи ожидания оказались обмануты. Ты права, в прошлый раз мы расстались отвратительно. Что ж, давай считать, что вторая попытка удалась лучше, и поставим на этом точку.
— И ты даже не выпьешь со мной кофе?
— Нет. И даже не провожу тебя до дверей, прости. Ты пытаешься втянуть меня в двусмысленную ситуацию. Не надо.
— Хорошо, — вдруг неожиданно легко согласилась Фредерика. — Но я все-таки надеюсь, что это далеко не последний наш разговор. — Она прошла к двери, на ходу мягко тронув его за локоть. Добавила, уже выходя: — И помни, Астор. У тебя нет любовницы, но все еще есть друг. До встречи.
“Друг”... Астор не обольщался, Фредерика была прежде всего обиженной на него женщиной. А если подумать, насколько схож ее характер с его собственным — она не смирится. За вроде бы примирительным разговором вполне могло прятаться объявление войны. Или, возможно, начало сезона охоты. Смотря как именно она хочет отомстить за обиду. Сделать больно? Или, наоборот, заставить сначала пожалеть о разрыве, а там и вернуться? Пока что больше похоже на второе.
Вошел Керт, доложил зачем-то:
— Баронесса уехала. Какие будут указания, ваше сиятельство?
— Ужин. Кофе. — Он хотел было приказать Керту сообщить Эрдбирен, что она может присоединиться к ужину, если пожелает. Но тут вспомнил, что с той успела поговорить Фредерика, и едва не застонал в голос. Одна бывшая любовница ночью, вторая вечером, и все в один день! Какой бы рассудительной ни была Эрдбирен… любая озвереет! А если у нее на самом деле темперамент Лунана — огонь под панцирем льда… тогда есть все шансы вместо ужина получить по дурной голове чем-нибудь из особенно приглянувшегося ей в оружейке. И даже Арнольд ее за такое оправдает! — Где госпожа герцогиня?
— В саду. Не одна, — преувеличенно бесстрастно наябедничал Керт. — Господин Венделин пришел как раз перед баронессой.
С Венделином в саду? Интересно, почему не в оружейке? Рена, пообщавшись с Фредерикой, не захотела излить злость с оружием в руках? Неужели госпожа баронесса не дала ей повода злиться? Слабо верится.
Что ж, спуститься в сад из Закатной гостиной — дело одной минуты.
Он нашел их неподалеку от теплиц. Эрдбирен медленно шла по дорожке с пучком какой-то серебристой травы в руках. Венделин что-то быстро и, кажется, с большим вдохновением ей втолковывал. До Астора донеслось привычно возбужденное: “Даже не думай!” и после, чуть более сдержанное: “Перестань. Ты же только пробуешь!” Вдоль садовых дорожек уже зажглись магические светлячки, и в их серебристом свете Эрдбирен казалась почти незнакомой. Куда-то исчез теплый оттенок волос, почти пропали краски с лица, которое из-за темного закрытого платья казалось застывшей бледной маской. Или не платье тому виной, а откровенно подавленный вид? Куда пропала яркая, смелая, вызывающе живая и притягательная утренняя Эрдбирен? Какая там “изысканная трагичность”! По дорожке сада брела… какая-то утопленница! И эта трава в руках, и распущенные волосы… Боги, да у кого из них был на самом деле ужасный день?!
“Если это из-за Фредерики…” — не додумав мысль, Астор решительно шагнул навстречу жене.
— Эрдбирен. Думаю, нам нужно поговорить.
Венделин, прерванный на полуслове, понятливо отступил, буркнув что-то вроде “ваши сиятельства…”, и растворился в сумерках. Эрдбирен выглядела удивленной. Взглянула сначала на него, потом почти с таким же удивлением на свою траву, будто только сейчас поняла, что именно несет в руках. Кивнула:
— Конечно. О чем же?
— Полагаю, я должен извиниться перед вами. Я не думал, что баронесса Виттернимская…
Он запнулся. “Будет иметь наглость явиться в мой дом”? “Не поймет и не примет ясно сказанного “я женат” и решит отодвинуть жену”? Или, может, “настолько дорожит местом моей любовницы”? Все это прозвучало бы не просто глупо, а отвратительно бестактно.
— Решит рассказать мне, насколько я неуместна в вашем доме и в вашей постели? — спросила она с ледяным спокойствием в голосе.
— Даже так? — на секунду или две Астор пожалел, что Фредерика успела уехать: за такое он не стал бы сдерживаться, и никакая былая дружба не стала бы оправданием.
— Еще немного и я, кажется, начну привыкать к визитам ваших дам. Надеюсь, что начну.
— Не привыкайте, — покачал головой Астор. — Ульрика, насколько я способен ее понять, больше не придет. А баронесса… если явится, гоните прочь на правах хозяйки дома. Неуместна здесь она, я уже дважды ей это объяснял.
Эрдбирен неожиданно усмехнулась.
— На правах хозяйки я сегодня вынуждена была наблюдать гостью, о визите которой мне даже позабыли сообщить. А когда наконец сообщили, она уже с завидным комфортом обосновалась в гостиной за кофе.
— Зная баронессу, охрана так и подумала. Но рядом случился один из магов герцога Гросса. Шевалье Дюссак, если не путаю. А он, в силу происхождения, не отягощен излишней деликатностью.
— За что и ценю, — не преминул ввернуть Астор. О том, что делал Венделин во дворце, да еще в этой его части, он спросит позже. — Полагаю, он попросту отдернул штору? И кого же обнаружил?
— Злоумышленника, — скосив глаза на королеву, сообщил лейтенант. — Который, прикрываясь одной из служанок, подбирался к принцессам. Сначала никто этого не понял, ваше величество, но негодяй активировал амулет силы ночи или что-то очень похожее. И попытался, пока действуют чары, схватить…
— Меня! — радостно сообщила Анелис.
— Нет, меня! — обиженно возразила Ивонет.
— А вот и меня! Я старше!
— Прекратите обе! — приказала Ирмина. — Дорогой, может, лучше увести их?
— Нет! — в один голос откликнулись девочки и замолчали.
— Одну из принцесс, — вздохнул лейтенант. — Шевалье отреагировал предельно быстро. Развеял чары, оглушил негодяя. Отказался сдать охране, — уточнил с легкой обидой в голосе. — Сказал, что лично отволочет мерзавца в службу герцога.
— Правильно, — одобрил Арнольд. — Астор, надеюсь, твои люди уже с ним работают. Жду.
Прода от 25.08.2023, 10:54
Задержанный Венделином злоумышленник героем не был, так что долгого и серьезного допроса не понадобилось. Раскололся, едва шагнув в допросную. Но все его признания, по большому счету, не стоили и бумаги, на которой были записаны. Случайный человек, нанятый в одной из портовых забегаловок Кронбурга, наверняка через посредника. Да и посредника не найдешь: всего описания — плащ, капюшон, перчатки, тихий, слегка шепелявый голос. Астор, конечно, отправил людей проверить оба места встречи — и то, где мерзавец сговаривался с нанимателем, и то, куда должен был доставить принцессу. Но заранее ни на что не рассчитывал. Портовый квартал, и этим все сказано.
Венделин рвался хоть в какую из этих групп. Упирал на то, что он дело начал, ему же и заканчивать.
— О “заканчивать” речи не идет, — осадил его Астор. — Без тебя справятся, убедиться, что крысы разбежались — много умения не надо. Если оценивать ситуацию трезво, сейчас мы в таком же тупике, в каком были до сегодняшнего происшествия. И никакая беготня по Портовому кварталу ни на шаг не приблизит нас к заказчику. Даже если мы подожжем эту клоаку со всех концов.
Посмотрел на недовольного, встрепанного Венделина, на часы — уже ясно было, что к ужину снова домой не успеть, и приказал идти отдыхать, пока есть такая возможность. Сам же дождался возвращения обеих групп, доложил результаты Арнольду, выслушал все, что брат имел сказать по этому поводу, и едко посоветовал поставить во главе королевской гвардии баронессу Штиль. А что? Бдительная, внимательная, не стесняется проверить, кто за шторами копошится. А главное, хоть и недолюбливает Астора, не станет мешать его тайной службе. Еще, глядишь, и поможет.
— Могу отдать тебе хоть всех фрейлин Ирмины, — фыркнул Арнольд. — Может, так от них и в самом деле будет больше толку. Иди уже домой, хватит тут околачиваться. Ясно же, что следующая попытка будет не сегодня и вряд ли завтра.
Астор не стал объяснять, что сейчас его интересуют не новые попытки похищения, а донесения агентов из Эригана и Брионии. Заказчик, а не исполнители. Война не война, но ответную гадость добрым соседям Стормберг устроить в силах. Понять бы, кто именно нарывается, а там уж так ответим — не то что о чужих принцессах, о собственной маме забудут.
Так что пожелал Арнольду спокойной ночи и отправился к себе.
И, не успел выйти из портальной, как рядом возник Керт.
— Ваше сиятельство! Наконец-то!
Судя по взволнованному тону, не просто так возник, а ждал, и с большим нетерпением ждал.
— Что у нас опять стряслось? — меньше всего Астор хотел сейчас проблем в собственном доме. Любых проблем, без разницы каких, от появления десятка снежных ведьм сразу и до пролитого экономкой чая.
— Баронесса Виттернимская ожидает в Закатной гостиной.
Астор едва не повторил сегодняшний рык Арнольда: “Где?!” Помешала, наверное, банальная усталость. И она же спасла Керта от внезапного приступа хозяйского гнева. Но что за скотство, в самом деле! Астор после очищения магии чувствовал себя на редкость спокойным, былые приступы ярости забылись — а вот что и слуги начали их забывать, это, пожалуй, зря.
Впрочем, для начала не помешает разобраться, что все-таки привело в его дом бывшую любовницу — поздно вечером, когда прошло все мыслимое время для светских визитов, после неприятной сцены при расставании. Да еще додумалась его ждать в той самой гостиной, где и происходило их прощание! Или это не ее выбор, а просто Арне туда проводил по старой памяти?
— У нее что-то случилось?
— Не знаю, ваше сиятельство, она не говорила. Баронесса пришла около часа назад. К ней спускалась госпожа герцогиня, они… побеседовали, — судя по многозначительной заминке, на светскую беседу разговор жены и любовницы не тянул никак. — Потом госпожа герцогиня ушла, — Керт нахмурился с явным неодобрением, — а баронесса осталась ждать вас.
Разбираться, кого или что конкретно Керт не одобряет — визит баронессы, уход герцогини, саму ситуацию, когда он оказался вдруг между двух огней, — Астору было недосуг, да и не слишком интересно. Вместо любых вопросов хотелось только воскликнуть, подобно комическому старику в новой пьесе Штенмайера: “Ну когда же кончится этот дурной, ужасный, бесконечный день?! Отдыха! Половину состояния за подушку, тишину и крепкий замок на дверях!”
Но, поскольку Черный Ястреб никак не тянул пока что на комических стариков, а принадлежал скорее когорте мрачных героев, ничего не оставалось, как пойти и спросить у самой Фредерики, какие черти принесли ее в гости именно сейчас.
Прода от 28.08.2023, 09:53
Закатная гостиная тонула в густых вечерних сумерках. Фредерика никогда не любила излишне яркое освещение, но единственная свеча — это все же был явный перебор. Впрочем, раз уж на ум сегодня пришел старина Штенмайер… картина была достойна сцены. Мягкий отсвет падал на бледное узкое лицо, на рыжеватые локоны сложной прически, на изящные пальцы, в которых исходила ароматным паром кофейная чашечка. Трагическая изысканность. Или изысканная трагичность? Но “какие черти тебя принесли” такой женщине точно не скажешь.
— Фредерика, — целовать ей руку Астор все же не стал, ограничился почти придворным полупоклоном. — Что привело в мой дом такую гостью в такой час?
— Разумеется, желание видеть тебя. Что же еще? — она отставила чашку, поднялась. Движения Фредерики всегда были плавными, скользящими, истинная грация и, конечно же, умение себя подавать. Она подошла ближе, остановилась не вплотную, но на самой грани приличий. — Астор. Мы отвратительно расстались. Это мучает меня. Я знаю, ты занят, но сегодня я пришла, положившись на удачу, и, как видишь, она мне улыбнулась. Может, и ты оставишь свою леденящую холодность?
— Позволь напомнить, я женат.
— О, поверь, об этом досадном факте я не забываю ни на секунду. Но наличие жены никогда никому не мешало иметь друзей. Разве нет?
— Друзей — да, — не стал отрицать Астор. Что таить, те времена, когда они с Фредерикой были только друзьями, остались в памяти теплом, и вспоминать их сейчас оказалось даже немного горько. Почему, как они разрушили то хорошее, что между ними все-таки было?
Фредерика неуловимо сместилась чуть ближе, Астор вдохнул аромат ее духов, сладко-пряный, сразу вызвавший в памяти обнаженное тело в полумраке спальни, смятые простыни, удовлетворенную улыбку.
Шагнул назад и сказал:
— Друзья, Фредерика, не называют жену своего друга “досадным фактом”. Друзья не устраивают сцен и не пытаются доказать, что невесту неплохо бы и заменить. Возможно, нам стоило остаться друзьями, вместо того чтобы переходить к большему, но кто знал тогда? Я не планировал женитьбы, но раз уж так вышло… Простите, госпожа баронесса, принимать бывшую любовницу в доме, где сейчас жена — недостойно мужчины. Вам не стоило приходить сюда.
— Может быть, мне стоило явиться во дворец? — Фредерика усмехнулась, взглянула с вызовом, но без злости, не так, как смотрела в последний раз почти на этом самом месте. Интересно, что успело измениться? Схлынули первые эмоции? Возможно. Хотя баронесса Виттернимская никогда не страдала излишней эмоциональностью. Рассудительная, умная, она предпочла бы заявиться на королевский прием в неглиже, чем показать кому-то, что на самом деле чувствует. Тем неожиданнее и неприятнее оказалась их прощальная ссора. С безобразными криками и неприкрытой злостью. — Боги, Астор. Ты в самом деле решил соблюсти все мыслимые и немыслимые приличия и быть верным своей крошке до гробовой доски даже в мыслях? Не спорю, она хорошенькая, а при должной огранке при дворе и вовсе может расцвести в чудесную экзотическую… розу? фиалку? Или, может быть, лилию. Ах, нет, лилии нужна истинная северная белизна, а девочку ею природа обделила. Но она не сможет стать тебе ни помощницей, ни союзницей, хотя, кажется, довольно умна. — Фредерика вздохнула, посмотрела на него внимательно и внезапно отступила, будто поддерживая его инстинктивное желание держаться подальше. — Астор, мы так давно знаем друг друга. Но с этой спонтанной женитьбой я тебя почти не узнаю. Твой холодный рассудок и здоровый скептицизм будто пали под напором его величества. Я была не права тем вечером. И сожалею о том, что случилось. Это от неожиданности, я надеюсь, ты поймешь. И поверь, я не мечтала стать герцогиней Гросс, просто хотела быть рядом. Разве это повод для осуждения?
Астор мог бы растеряться под напором этой тщательно обдуманной искренности, мог утонуть в потоке строго взвешенных и отмеренных эмоций, мог даже поддаться. В конце концов, их с Фредерикой связывали не только прекрасные минуты страсти, но и чудесные часы интересных разговоров, и он был благодарен за ее помощь в тяжелые дни болезни. Помощь, из которой, собственно, и выросло то, что выросло. То, что теперь приходится тяжело и болезненно выкорчевывать.
— Я женат, — повторил он. — Даже если оставить в стороне уважение к жене, я слишком уважаю себя, чтобы разрываться между двумя женщинами, причиняя этим боль каждой из них. Да и ты, Фредерика, не заслуживаешь статуса любовницы женатого мужчины. Это унизительно для всех участников подобных треугольников. Поэтому давай не будем снова спорить о том, кто чего хотел или не хотел и чьи ожидания оказались обмануты. Ты права, в прошлый раз мы расстались отвратительно. Что ж, давай считать, что вторая попытка удалась лучше, и поставим на этом точку.
— И ты даже не выпьешь со мной кофе?
— Нет. И даже не провожу тебя до дверей, прости. Ты пытаешься втянуть меня в двусмысленную ситуацию. Не надо.
— Хорошо, — вдруг неожиданно легко согласилась Фредерика. — Но я все-таки надеюсь, что это далеко не последний наш разговор. — Она прошла к двери, на ходу мягко тронув его за локоть. Добавила, уже выходя: — И помни, Астор. У тебя нет любовницы, но все еще есть друг. До встречи.
Прода от 30.08.2023, 11:03
“Друг”... Астор не обольщался, Фредерика была прежде всего обиженной на него женщиной. А если подумать, насколько схож ее характер с его собственным — она не смирится. За вроде бы примирительным разговором вполне могло прятаться объявление войны. Или, возможно, начало сезона охоты. Смотря как именно она хочет отомстить за обиду. Сделать больно? Или, наоборот, заставить сначала пожалеть о разрыве, а там и вернуться? Пока что больше похоже на второе.
Вошел Керт, доложил зачем-то:
— Баронесса уехала. Какие будут указания, ваше сиятельство?
— Ужин. Кофе. — Он хотел было приказать Керту сообщить Эрдбирен, что она может присоединиться к ужину, если пожелает. Но тут вспомнил, что с той успела поговорить Фредерика, и едва не застонал в голос. Одна бывшая любовница ночью, вторая вечером, и все в один день! Какой бы рассудительной ни была Эрдбирен… любая озвереет! А если у нее на самом деле темперамент Лунана — огонь под панцирем льда… тогда есть все шансы вместо ужина получить по дурной голове чем-нибудь из особенно приглянувшегося ей в оружейке. И даже Арнольд ее за такое оправдает! — Где госпожа герцогиня?
— В саду. Не одна, — преувеличенно бесстрастно наябедничал Керт. — Господин Венделин пришел как раз перед баронессой.
С Венделином в саду? Интересно, почему не в оружейке? Рена, пообщавшись с Фредерикой, не захотела излить злость с оружием в руках? Неужели госпожа баронесса не дала ей повода злиться? Слабо верится.
Что ж, спуститься в сад из Закатной гостиной — дело одной минуты.
Он нашел их неподалеку от теплиц. Эрдбирен медленно шла по дорожке с пучком какой-то серебристой травы в руках. Венделин что-то быстро и, кажется, с большим вдохновением ей втолковывал. До Астора донеслось привычно возбужденное: “Даже не думай!” и после, чуть более сдержанное: “Перестань. Ты же только пробуешь!” Вдоль садовых дорожек уже зажглись магические светлячки, и в их серебристом свете Эрдбирен казалась почти незнакомой. Куда-то исчез теплый оттенок волос, почти пропали краски с лица, которое из-за темного закрытого платья казалось застывшей бледной маской. Или не платье тому виной, а откровенно подавленный вид? Куда пропала яркая, смелая, вызывающе живая и притягательная утренняя Эрдбирен? Какая там “изысканная трагичность”! По дорожке сада брела… какая-то утопленница! И эта трава в руках, и распущенные волосы… Боги, да у кого из них был на самом деле ужасный день?!
“Если это из-за Фредерики…” — не додумав мысль, Астор решительно шагнул навстречу жене.
— Эрдбирен. Думаю, нам нужно поговорить.
Венделин, прерванный на полуслове, понятливо отступил, буркнув что-то вроде “ваши сиятельства…”, и растворился в сумерках. Эрдбирен выглядела удивленной. Взглянула сначала на него, потом почти с таким же удивлением на свою траву, будто только сейчас поняла, что именно несет в руках. Кивнула:
— Конечно. О чем же?
— Полагаю, я должен извиниться перед вами. Я не думал, что баронесса Виттернимская…
Он запнулся. “Будет иметь наглость явиться в мой дом”? “Не поймет и не примет ясно сказанного “я женат” и решит отодвинуть жену”? Или, может, “настолько дорожит местом моей любовницы”? Все это прозвучало бы не просто глупо, а отвратительно бестактно.
— Решит рассказать мне, насколько я неуместна в вашем доме и в вашей постели? — спросила она с ледяным спокойствием в голосе.
— Даже так? — на секунду или две Астор пожалел, что Фредерика успела уехать: за такое он не стал бы сдерживаться, и никакая былая дружба не стала бы оправданием.
— Еще немного и я, кажется, начну привыкать к визитам ваших дам. Надеюсь, что начну.
— Не привыкайте, — покачал головой Астор. — Ульрика, насколько я способен ее понять, больше не придет. А баронесса… если явится, гоните прочь на правах хозяйки дома. Неуместна здесь она, я уже дважды ей это объяснял.
Эрдбирен неожиданно усмехнулась.
— На правах хозяйки я сегодня вынуждена была наблюдать гостью, о визите которой мне даже позабыли сообщить. А когда наконец сообщили, она уже с завидным комфортом обосновалась в гостиной за кофе.
