Это была увеличенная копия дореволюционного плана Нижнего Новгорода, испещренная потертостями и подозрительными коричневыми пятнами.
- Я специально взял карту 90х годов 19 века, - сказал Садовский. – На современных картах топография скрыта кучей улиц и названий. А тут все видно. Овраги. Холмы. Ручьи. Наглядно.
Он ткнул пальцем в один из холмов.
- Все началось здесь. С убийства бездомного. Я долго думал, а почему его убили именно на этой горе? Не может быть, чтобы не было причины. Преступник явно ничего не делает просто так. Он филигранно обставляет места преступлений, все эти столбы, колодки, выжженные буквы. Но эта гора… Ведь она даже не входит в официальное число Дятловых гор. Она на отшибе. У нее даже названия нет… И вот тут-то я вспомнил!
Садовский многозначительно поднял палец и сверкнул очками.
- Давайте без театральщины, профессор, - сказал Воеводин. – И ближе к делу.
- Да-да, конечно, - закивал тот. – Короче, у этой горы все-таки есть название. И даже не одно. В некоторых письмах ее называли Соляной горой, из-за расположенных под ней соляных амбаров. В других – Крестовоздвиженской, из-за близлежащего монастыря. Иногда Больничной, потому что за монастырем были больничные бараки. Но главное – за бараками, на самом гребне горы, был лес. И в этом лесу обитали нищие. Рыли землянки, собирали из мусора какие-то сараи. Место было гиблое, никому не нужное. С одной стороны – соляные кучи, с другой тифозники в бараках. Холера, оспа. В общем, в одном донесении я встретил название. Нищая гора.
Воеводин почесал бровь.
- Получается, нищего убили на Нищей горе?
- Да! И тогда я стал копать дальше, - палец Садовского перескочил к другому холму. – Гастарбайтера убили на Гремячей горе. А что такое Гремячая гора? Краеведы говорят, что название ей дал Гремячий ключ, родник у ее подножья. Но дело еще в том, что тут стояли кузни и мастерские! Железо ковали, гремели на всю округу. Понимаете?
- Хотите сказать, - протянул Воеводин, - нынешний гастарбайтер, это тогдашний ремесленник?
- Именно! Нищего на нищей горе, ремесленника на ремесленной.
- Следующая жертва не укладывается, - хмуро сказал Усманов.
- Ха! Еще как укладывается! – Палец перескочил дальше. – Девочку нашли на Ильинской горе. Лет триста назад эта гора была целиком занята Ямской слободой до ее переноса дальше от центра города. Вы знаете, кто такие ямщики? – Садовский оглядел собравшихся. – По-современному это курьеры.
Маша ахнула.
Все обернулись к ней.
- Извините. Просто… «Яндекс. Еда». Дарина Родионова там подрабатывала курьером.
- Как видите, все сходится, - торжествующе сказал профессор. – Остается местный олигарх Воронцов, убитый на Егорьевской горе, где всегда обитали самые богатые из купцов. Так что с ним вопросов не возникает.
Воеводин прищурился.
- Хотите сказать, следующее убийство будет совершенно по той же схеме?
- Конечно. Жертва будет из той социальной среды, которая будет соответствовать следующей горе. Исторически или еще как-нибудь.
- И что это за гора?
- О, это самый сложный вопрос. Считается, что Дятловых гор семь. Когда в развалинах я увидел рисунок, где этих гор были десятки, я подумал, что преступник с этой версией не согласен. Это логично, ведь точно неизвестно, какие холмы относятся к Дятловым, а какие нет. Это условное название, выдуманное краеведами. Причем и с теми горами, которые точно относятся к Дятловым есть большая путаница. Почти у каждой из них несколько названий, а, например, у Ильинской горы три вершины и непонятно, считать их за три горы или за одну.
- Давайте без лишнего краеведения, - поморщился Воеводин. – И без него голова пухнет.
- Увы, - качнул головой Садовский. – Без краеведения нельзя понять логику преступника. Я более чем уверен, что убийства связаны с историей края. Перформанс с бюстом Воронцова это доказывает.
- То есть мы ищем сумасшедшего краеведа? – спросил Усманов.
- Не обязательно. Это может быть любитель местных легенд. В интернете полно таких. На исторических или фольклорных форумах.
- Егорьев, займись завсегдатаями этих форумов, - сказал Воеводин. – Вдруг попадется кто-нибудь.
Тот кивнул.
- Давайте ближе к делу, профессор. Что за гора? И кого там по вашему мнению убьют? С кратким обоснованием, пожалуйста.
- Я не смогу вам ничего объяснить без вот этого документа.
Садовский вытащил из папки и кинул на стол лист бумаги.
Это была принтерная распечатка пожелтевшей страницы какой-то старой книги, исписанной церковно-славянской вязью. Иван сперва подумал, что это страница «Тайных писаний», но, пригляделся и решил, что она больше похожа на страницу летописи.
- Что это? – спросил Воеводин.
- Сказка. Точнее притча. Из старообрядческого сборника. Судя по всему, убийца хорошо знаком с легендами раскольников. А когда я прочитал эту…
Садовский воздел руки и закатил глаза.
Воеводин вздохнул.
- Не буду вас утомлять всем текстом… - сказал профессор.
- Спасибо, - буркнул Усманов.
-… перескажу вкратце. Это сказ о монахе, который пошел по миру искать истину. По структуре похоже на сказку о колобке. Но смысл абсолютно другой. Сперва монах встречает нищего, и тот ему говорит, что истина в еде. Потом кузнеца, который говорит, что истина в огне. Потом гонца, который утверждает, что истина в быстрых ногах. Купца, у которого истина в деньгах… Понимаете? - Он обвел всех взглядом. – Тот же порядок. Нищий, ремесленник, гонец-курьер и купец. Убийца наверняка знаком с этим сказом.
- Ну? – нетерпеливо сказал Усманов. – Следующий-то кто?
- После купца монах встретил языческого жреца и тот сказал, что истина в старых богах. После жреца был стрелец. У него истина в служении. И последним был царь. Тот сказал, что истина в смерти, и казнил монаха.
Наступило долгое молчание.
- Гм, - наконец, кашлянул Воеводин. – На мой взгляд это все притянуто за уши. Но даже если рассматривать серьезно… У нас что, есть гора, связанная с языческими жрецами?
- Представьте, есть, - Садовский сверкнул очками, потянулся к карте и размашисто обвел маркером один из холмов. – Гребешок, он же Гребешковский откос. Гора над Благовещенским монастырем. Даже в 19 веке ее называли Ярилой. Ярилиной горой. Видимо, некогда там было капище.
Усманов вдруг рассмеялся.
- Как у вас складно все получается. Осталось найти языческого жреца и сказать ему, чтобы не лез на Ярилину гору.
- А жреца и искать не надо, - сказал Садовский. – Вы его все прекрасно знаете. Это Глеб Родионов, отец третьей жертвы. Родновер, местный представитель Союза Общин. Настоящий жрец Ярилы. Посвященный.
Воеводин побарабанил пальцами по карте, вглядываясь в Гребешковский откос.
- Да. Получается, все сходится. Бред, конечно, но…
- Проверить стоит, - сказал Иван.
Воеводин притянул к себе листок со сказом и хмуро вгляделся в церковно-славянскую писанину.
- Профессор, а вот финал этой вашей сказки. Там, где царь. Вы что, хотите сказать, что наш носатый краевед собирается убивать… э-э…
Садовский пожал плечами.
- Кто его знает, что у него в голове? Может и собирается.
Воеводин хотел было что-то сказать, но тут заелозил по столу его телефон.
Воеводин поднес трубку к уху и молча выслушал. Потом обвел взглядом собравшихся.
- На ловца и зверь бежит. Мне только что сообщили, что наш языческий жрец Глеб Родионов собрал толпу своих нацистов и ведет их к кремлю.
Боги всегда ему помогали.
И когда он бился с черной нечистью, наводнившей родную землю. И даже потом, когда решил отойти от дел.
Боги ему не мешали.
Глеб Родионов будто чувствовал теплый взгляд с небес и слышал голос. «Твое время еще придет».
Он поднял голову и посмотрел в глаза богини, черные, как безлунная ночь.
Идол стоял на столе, как на постаменте, и грубо вырубленный в древесине рот был раззявлен, словно богиня кричала от боли. Темные потеки от бесчисленных жертв покрывали ее тело, словно черный саван.
- Помоги, Мста, - пробормотал Глеб. – Возьми у Мары, матери своей, силу смерти. Возьми у Чернобога, отца своего, силу ненависти.
Ягненок у него на руках трепыхнулся.
- Пусть свершится справедливость.
Лезвие полоснуло по горлу. Ягненок пискнул. Кровь хлынула в стоящее рядом с идолом деревянное блюдо.
- И пусть сдохнут все, кто встанет у меня на пути, - добавил Глеб от себя неканоническое.
Он передал служителю белую шелковистую тушку, взял блюдо и щедро окропил кровью богиню. Потом медленно провел окровавленными пальцами линии на своем лбу.
- Мста приняла жертву, - тоненьким голоском возвестил служитель.
Глеб смерил его взглядом, толкнул дощатую дверь и вышел наружу.
Маленький двор был огорожен высоким деревянным забором, за которым темнел сосновый лес. Когда-то здесь был заводской дом отдыха. Теперь – турбаза дружественной организации.
По двору слонялись человек десять в разноцветном камуфляже.
- Готовы? – громко спросил Глеб.
Все остановились, посмотрели на него и что-то нестройно промычали в ответ.
- Тогда поехали.
- Сто лет назад, в феврале семнадцатого, коммуняки подняли десять тысяч работяг и погнали их из Сормова к кремлю, - сказал Сварожич. – Привели эту толпу на площадь и заставили тогдашних жирдяев выйти к народу и поклониться в ноги. А мы даже сраную тысячу собрать не можем. Ничего этому стаду не надо. Их трахают в хвост и в гриву, а они сидят по углам и маски носят. Быдло.
Он сплюнул.
- Больше тысячи нам и не понадобится, - сказал Глеб.
- Ты точно не хочешь в кремль? – Сварожич глянул с сомнением.
- Бесполезно. Ну придем, поорем, помитингуем, пока автозаки не подъедут. Смысл? Так резонанс будет больше.
- Зато символично. Кремль захватим. Хоть на час.
Глеб посмотрел на старого соратника.
Сварожич был все таким же худым, сутулым как в молодости. С таким же костистым лицом и жестким взглядом стальных глаз. Только седым как лунь.
- Толку от этих символов? – сказал Глеб и стукнул кулаком по водительской перегородке. - Тормози! Приехали.
Сперва они выпустили из головного автобуса молодняк, который тут же цепью перегородил дорогу, не пуская машины на мост. В то же самое время вторая такая же цепь перегородила другую сторону моста.
Когда последние неистово сигналящие машины были пропущены, и мост опустел, десяток старых автобусов развернулись поперек дороги, перегородив въезды в нескольких местах. С грузовиков начали сгружать мешки с песком, наваливая из них баррикады. Потом выволокли и расставили перед автобусами с десяток противотанковых ежей, сваренных за ночь из толстенных балок, чтобы помешать эвакуаторной технике. Все это время толпа бесновалась, размахивая флагами и лозунгами. Отстающие и те, кому не досталось места в автобусах, продолжали стекаться мелкими группами с обеих берегов. В основном тут была фанатская молодежь, но встречалась и старая гвардия.
Спустя десять минут мост был окончательно захвачен.
Фактически это был главный мост города. Самый старый, самый важный. Даже при наличии трех других мостов, он оставался основной артерией, связывающей заречную часть с центром города. Поэтому пробки с обеих его сторон возникли и выросли за считанные минуты.
От воплей фанатов и гудящих автомобилей разболелась голова.
Глеб поймал за рукав одного из десятников.
- Скажи своим, чтобы колеса с автобусов поснимали. Ежи их надолго не задержат.
Тот кивнул и убежал.
- Все будет намного проще, если раздать парням стволы, - буркнул Сварожич. – Ни одна тварь на мост не сунется. Можем тут долго сидеть.
- И всех за день потеряем. Кто в могилу пойдет, кто по этапу. Не тот случай. Без стволов обойдемся.
- Тебе виднее, - Сварожич нахмурился. - Как думаешь, быстро вертухаи среагируют?
- Уже среагировали, - сказал Глеб и кивнул в сторону съезда, где появилась мигающая люстрами полицейская колонна.
В вечерних сумерках мост напоминал сюрреалистическую дискотеку.
Бесновался фанатский молодняк, из гигантских колонок ревел славянский трэш-метал, мигали фары и носились по небу лучи прожекторов.
У автобусов, ближе к съезду с моста, бродили, сидели и стояли серьезные люди в камуфляже, не участвующие в веселье. Старая гвардия.
Воеводин опустил бинокль.
- Чего они хотят?
Спец из группы переговорщиков хмыкнул.
- Во-первых, они заявили о выходе из состава Российской Федерации.
Воеводин медленно повернулся.
- Чего?
- Этот мост теперь не просто мост. Это теперь Независимое государство Русский Мост. Их главный лозунг – «Жизни русских важны». Короче, обезьянничают. Американским неграм подражают. Тоже мне, националисты.
- Ясно.
Воеводин снова поднял бинокль и поискал Глеба Родионова, но того нигде не было видно.
- Кто с тобой разговаривал?
- Какие-то трое хмырей. Средних лет. Мы их сейчас идентифицируем. Требования у них стандартные, как на любом русском марше. Выгнать всех мигрантов, посадить богатых жидов, передать власть русскому народу… - Он замялся. – А, ну и еще. Провести компетентное расследование убийства Дарины Родионовой и передать убийцу им в руки. Телевизионщики где-то раскопали ее историю, и теперь бедная девочка по всем федеральным каналам. А в соцсетях все обмусоливают, что убийца ее назвал «русской рабыней».
- Проклятье!
- Короче, у вас в конторе утечка. Кому-то очень хочется, чтобы это все разгорелось. И да. Хмыри предупредили, что у них весь транспорт нашпигован взрывчаткой. Так что, если мы сунемся на мост, они его взорвут к чертям собачьим. Вместе со всей этой толпой придурков, которые отправятся прямиком к гуриям в валгаллу или куда там русские националисты отправляются.
- Понятно. Твое мнение?
Переговорщик почесал бровь.
- Мнение мое ясно как пень. Мы тут с вами сделать ничего не можем. Скоро сюда из своих особняков сбежится все областное начальство. А через два часа прибудет борт из Москвы. Так что наше с вами дело - маленькое. Время тянуть. Ну и район изолировать на всякий случай. А то, кто его знает. Не мне вас учить.
Воеводин коротко кивнул. Зеваки и футбольные фанаты продолжали стекаться к мосту со всех концов города. Оцепление уже не справлялось, и пришлось стягивать подкрепление из других районов, чтобы отсекать людей на подступах.
- Мне одно непонятно, - тихо сказал Усманов, и Воеводин повернулся к нему. – Он же знает, что мигранты не причем. Зачем ему понадобился весь этот цирк?
- Его дочь убили, - пожал плечами Воеводин. – Хочет оказать давление на следствие. Заставить нас шевелиться. Что тут еще может быть? А если он расскажет про носатого маньяка, кто из нациков ему поверит?
- Думаю, не все так просто. Я с вашего позволения проверю кое-что.
Воеводин буркнул «валяй», и Усманов ушел, петляя между полицейскими машинами.
Теперь из колонок доносился невнятный рэп, и весь молодняк на мосту синхронно прыгал, невпопад повторяя речевки.
- Прыгунов нам только не хватало, - пробормотал Воеводин. – Майдан хренов.
Зашипела рация.
- Первый. Это пост девять. Первый, ответьте.
Воеводин поднял рацию.
- Это первый. Что там у вас?
- Проблема. Толпа прорвала оцепление.
- Что за толпа? Откуда? Большая?
- Несколько сотен. Сложно посчитать. Скоро будет у вас. Стягивайте людей. Иначе…
Шипение. Треск.
- Пост девять! Повторите!
Глухо.
Воеводин оглянулся, увидел омоновского лейтенанта, поднял руку.
- Я специально взял карту 90х годов 19 века, - сказал Садовский. – На современных картах топография скрыта кучей улиц и названий. А тут все видно. Овраги. Холмы. Ручьи. Наглядно.
Он ткнул пальцем в один из холмов.
- Все началось здесь. С убийства бездомного. Я долго думал, а почему его убили именно на этой горе? Не может быть, чтобы не было причины. Преступник явно ничего не делает просто так. Он филигранно обставляет места преступлений, все эти столбы, колодки, выжженные буквы. Но эта гора… Ведь она даже не входит в официальное число Дятловых гор. Она на отшибе. У нее даже названия нет… И вот тут-то я вспомнил!
Садовский многозначительно поднял палец и сверкнул очками.
- Давайте без театральщины, профессор, - сказал Воеводин. – И ближе к делу.
- Да-да, конечно, - закивал тот. – Короче, у этой горы все-таки есть название. И даже не одно. В некоторых письмах ее называли Соляной горой, из-за расположенных под ней соляных амбаров. В других – Крестовоздвиженской, из-за близлежащего монастыря. Иногда Больничной, потому что за монастырем были больничные бараки. Но главное – за бараками, на самом гребне горы, был лес. И в этом лесу обитали нищие. Рыли землянки, собирали из мусора какие-то сараи. Место было гиблое, никому не нужное. С одной стороны – соляные кучи, с другой тифозники в бараках. Холера, оспа. В общем, в одном донесении я встретил название. Нищая гора.
Воеводин почесал бровь.
- Получается, нищего убили на Нищей горе?
- Да! И тогда я стал копать дальше, - палец Садовского перескочил к другому холму. – Гастарбайтера убили на Гремячей горе. А что такое Гремячая гора? Краеведы говорят, что название ей дал Гремячий ключ, родник у ее подножья. Но дело еще в том, что тут стояли кузни и мастерские! Железо ковали, гремели на всю округу. Понимаете?
- Хотите сказать, - протянул Воеводин, - нынешний гастарбайтер, это тогдашний ремесленник?
- Именно! Нищего на нищей горе, ремесленника на ремесленной.
- Следующая жертва не укладывается, - хмуро сказал Усманов.
- Ха! Еще как укладывается! – Палец перескочил дальше. – Девочку нашли на Ильинской горе. Лет триста назад эта гора была целиком занята Ямской слободой до ее переноса дальше от центра города. Вы знаете, кто такие ямщики? – Садовский оглядел собравшихся. – По-современному это курьеры.
Маша ахнула.
Все обернулись к ней.
- Извините. Просто… «Яндекс. Еда». Дарина Родионова там подрабатывала курьером.
- Как видите, все сходится, - торжествующе сказал профессор. – Остается местный олигарх Воронцов, убитый на Егорьевской горе, где всегда обитали самые богатые из купцов. Так что с ним вопросов не возникает.
Воеводин прищурился.
- Хотите сказать, следующее убийство будет совершенно по той же схеме?
- Конечно. Жертва будет из той социальной среды, которая будет соответствовать следующей горе. Исторически или еще как-нибудь.
- И что это за гора?
- О, это самый сложный вопрос. Считается, что Дятловых гор семь. Когда в развалинах я увидел рисунок, где этих гор были десятки, я подумал, что преступник с этой версией не согласен. Это логично, ведь точно неизвестно, какие холмы относятся к Дятловым, а какие нет. Это условное название, выдуманное краеведами. Причем и с теми горами, которые точно относятся к Дятловым есть большая путаница. Почти у каждой из них несколько названий, а, например, у Ильинской горы три вершины и непонятно, считать их за три горы или за одну.
- Давайте без лишнего краеведения, - поморщился Воеводин. – И без него голова пухнет.
- Увы, - качнул головой Садовский. – Без краеведения нельзя понять логику преступника. Я более чем уверен, что убийства связаны с историей края. Перформанс с бюстом Воронцова это доказывает.
- То есть мы ищем сумасшедшего краеведа? – спросил Усманов.
- Не обязательно. Это может быть любитель местных легенд. В интернете полно таких. На исторических или фольклорных форумах.
- Егорьев, займись завсегдатаями этих форумов, - сказал Воеводин. – Вдруг попадется кто-нибудь.
Тот кивнул.
- Давайте ближе к делу, профессор. Что за гора? И кого там по вашему мнению убьют? С кратким обоснованием, пожалуйста.
- Я не смогу вам ничего объяснить без вот этого документа.
Садовский вытащил из папки и кинул на стол лист бумаги.
Это была принтерная распечатка пожелтевшей страницы какой-то старой книги, исписанной церковно-славянской вязью. Иван сперва подумал, что это страница «Тайных писаний», но, пригляделся и решил, что она больше похожа на страницу летописи.
- Что это? – спросил Воеводин.
- Сказка. Точнее притча. Из старообрядческого сборника. Судя по всему, убийца хорошо знаком с легендами раскольников. А когда я прочитал эту…
Садовский воздел руки и закатил глаза.
Воеводин вздохнул.
- Не буду вас утомлять всем текстом… - сказал профессор.
- Спасибо, - буркнул Усманов.
-… перескажу вкратце. Это сказ о монахе, который пошел по миру искать истину. По структуре похоже на сказку о колобке. Но смысл абсолютно другой. Сперва монах встречает нищего, и тот ему говорит, что истина в еде. Потом кузнеца, который говорит, что истина в огне. Потом гонца, который утверждает, что истина в быстрых ногах. Купца, у которого истина в деньгах… Понимаете? - Он обвел всех взглядом. – Тот же порядок. Нищий, ремесленник, гонец-курьер и купец. Убийца наверняка знаком с этим сказом.
- Ну? – нетерпеливо сказал Усманов. – Следующий-то кто?
- После купца монах встретил языческого жреца и тот сказал, что истина в старых богах. После жреца был стрелец. У него истина в служении. И последним был царь. Тот сказал, что истина в смерти, и казнил монаха.
Наступило долгое молчание.
- Гм, - наконец, кашлянул Воеводин. – На мой взгляд это все притянуто за уши. Но даже если рассматривать серьезно… У нас что, есть гора, связанная с языческими жрецами?
- Представьте, есть, - Садовский сверкнул очками, потянулся к карте и размашисто обвел маркером один из холмов. – Гребешок, он же Гребешковский откос. Гора над Благовещенским монастырем. Даже в 19 веке ее называли Ярилой. Ярилиной горой. Видимо, некогда там было капище.
Усманов вдруг рассмеялся.
- Как у вас складно все получается. Осталось найти языческого жреца и сказать ему, чтобы не лез на Ярилину гору.
- А жреца и искать не надо, - сказал Садовский. – Вы его все прекрасно знаете. Это Глеб Родионов, отец третьей жертвы. Родновер, местный представитель Союза Общин. Настоящий жрец Ярилы. Посвященный.
Воеводин побарабанил пальцами по карте, вглядываясь в Гребешковский откос.
- Да. Получается, все сходится. Бред, конечно, но…
- Проверить стоит, - сказал Иван.
Воеводин притянул к себе листок со сказом и хмуро вгляделся в церковно-славянскую писанину.
- Профессор, а вот финал этой вашей сказки. Там, где царь. Вы что, хотите сказать, что наш носатый краевед собирается убивать… э-э…
Садовский пожал плечами.
- Кто его знает, что у него в голове? Может и собирается.
Воеводин хотел было что-то сказать, но тут заелозил по столу его телефон.
Воеводин поднес трубку к уху и молча выслушал. Потом обвел взглядом собравшихся.
- На ловца и зверь бежит. Мне только что сообщили, что наш языческий жрец Глеб Родионов собрал толпу своих нацистов и ведет их к кремлю.
Глава 30. Мост
Боги всегда ему помогали.
И когда он бился с черной нечистью, наводнившей родную землю. И даже потом, когда решил отойти от дел.
Боги ему не мешали.
Глеб Родионов будто чувствовал теплый взгляд с небес и слышал голос. «Твое время еще придет».
Он поднял голову и посмотрел в глаза богини, черные, как безлунная ночь.
Идол стоял на столе, как на постаменте, и грубо вырубленный в древесине рот был раззявлен, словно богиня кричала от боли. Темные потеки от бесчисленных жертв покрывали ее тело, словно черный саван.
- Помоги, Мста, - пробормотал Глеб. – Возьми у Мары, матери своей, силу смерти. Возьми у Чернобога, отца своего, силу ненависти.
Ягненок у него на руках трепыхнулся.
- Пусть свершится справедливость.
Лезвие полоснуло по горлу. Ягненок пискнул. Кровь хлынула в стоящее рядом с идолом деревянное блюдо.
- И пусть сдохнут все, кто встанет у меня на пути, - добавил Глеб от себя неканоническое.
Он передал служителю белую шелковистую тушку, взял блюдо и щедро окропил кровью богиню. Потом медленно провел окровавленными пальцами линии на своем лбу.
- Мста приняла жертву, - тоненьким голоском возвестил служитель.
Глеб смерил его взглядом, толкнул дощатую дверь и вышел наружу.
Маленький двор был огорожен высоким деревянным забором, за которым темнел сосновый лес. Когда-то здесь был заводской дом отдыха. Теперь – турбаза дружественной организации.
По двору слонялись человек десять в разноцветном камуфляже.
- Готовы? – громко спросил Глеб.
Все остановились, посмотрели на него и что-то нестройно промычали в ответ.
- Тогда поехали.
***
- Сто лет назад, в феврале семнадцатого, коммуняки подняли десять тысяч работяг и погнали их из Сормова к кремлю, - сказал Сварожич. – Привели эту толпу на площадь и заставили тогдашних жирдяев выйти к народу и поклониться в ноги. А мы даже сраную тысячу собрать не можем. Ничего этому стаду не надо. Их трахают в хвост и в гриву, а они сидят по углам и маски носят. Быдло.
Он сплюнул.
- Больше тысячи нам и не понадобится, - сказал Глеб.
- Ты точно не хочешь в кремль? – Сварожич глянул с сомнением.
- Бесполезно. Ну придем, поорем, помитингуем, пока автозаки не подъедут. Смысл? Так резонанс будет больше.
- Зато символично. Кремль захватим. Хоть на час.
Глеб посмотрел на старого соратника.
Сварожич был все таким же худым, сутулым как в молодости. С таким же костистым лицом и жестким взглядом стальных глаз. Только седым как лунь.
- Толку от этих символов? – сказал Глеб и стукнул кулаком по водительской перегородке. - Тормози! Приехали.
Сперва они выпустили из головного автобуса молодняк, который тут же цепью перегородил дорогу, не пуская машины на мост. В то же самое время вторая такая же цепь перегородила другую сторону моста.
Когда последние неистово сигналящие машины были пропущены, и мост опустел, десяток старых автобусов развернулись поперек дороги, перегородив въезды в нескольких местах. С грузовиков начали сгружать мешки с песком, наваливая из них баррикады. Потом выволокли и расставили перед автобусами с десяток противотанковых ежей, сваренных за ночь из толстенных балок, чтобы помешать эвакуаторной технике. Все это время толпа бесновалась, размахивая флагами и лозунгами. Отстающие и те, кому не досталось места в автобусах, продолжали стекаться мелкими группами с обеих берегов. В основном тут была фанатская молодежь, но встречалась и старая гвардия.
Спустя десять минут мост был окончательно захвачен.
Фактически это был главный мост города. Самый старый, самый важный. Даже при наличии трех других мостов, он оставался основной артерией, связывающей заречную часть с центром города. Поэтому пробки с обеих его сторон возникли и выросли за считанные минуты.
От воплей фанатов и гудящих автомобилей разболелась голова.
Глеб поймал за рукав одного из десятников.
- Скажи своим, чтобы колеса с автобусов поснимали. Ежи их надолго не задержат.
Тот кивнул и убежал.
- Все будет намного проще, если раздать парням стволы, - буркнул Сварожич. – Ни одна тварь на мост не сунется. Можем тут долго сидеть.
- И всех за день потеряем. Кто в могилу пойдет, кто по этапу. Не тот случай. Без стволов обойдемся.
- Тебе виднее, - Сварожич нахмурился. - Как думаешь, быстро вертухаи среагируют?
- Уже среагировали, - сказал Глеб и кивнул в сторону съезда, где появилась мигающая люстрами полицейская колонна.
***
В вечерних сумерках мост напоминал сюрреалистическую дискотеку.
Бесновался фанатский молодняк, из гигантских колонок ревел славянский трэш-метал, мигали фары и носились по небу лучи прожекторов.
У автобусов, ближе к съезду с моста, бродили, сидели и стояли серьезные люди в камуфляже, не участвующие в веселье. Старая гвардия.
Воеводин опустил бинокль.
- Чего они хотят?
Спец из группы переговорщиков хмыкнул.
- Во-первых, они заявили о выходе из состава Российской Федерации.
Воеводин медленно повернулся.
- Чего?
- Этот мост теперь не просто мост. Это теперь Независимое государство Русский Мост. Их главный лозунг – «Жизни русских важны». Короче, обезьянничают. Американским неграм подражают. Тоже мне, националисты.
- Ясно.
Воеводин снова поднял бинокль и поискал Глеба Родионова, но того нигде не было видно.
- Кто с тобой разговаривал?
- Какие-то трое хмырей. Средних лет. Мы их сейчас идентифицируем. Требования у них стандартные, как на любом русском марше. Выгнать всех мигрантов, посадить богатых жидов, передать власть русскому народу… - Он замялся. – А, ну и еще. Провести компетентное расследование убийства Дарины Родионовой и передать убийцу им в руки. Телевизионщики где-то раскопали ее историю, и теперь бедная девочка по всем федеральным каналам. А в соцсетях все обмусоливают, что убийца ее назвал «русской рабыней».
- Проклятье!
- Короче, у вас в конторе утечка. Кому-то очень хочется, чтобы это все разгорелось. И да. Хмыри предупредили, что у них весь транспорт нашпигован взрывчаткой. Так что, если мы сунемся на мост, они его взорвут к чертям собачьим. Вместе со всей этой толпой придурков, которые отправятся прямиком к гуриям в валгаллу или куда там русские националисты отправляются.
- Понятно. Твое мнение?
Переговорщик почесал бровь.
- Мнение мое ясно как пень. Мы тут с вами сделать ничего не можем. Скоро сюда из своих особняков сбежится все областное начальство. А через два часа прибудет борт из Москвы. Так что наше с вами дело - маленькое. Время тянуть. Ну и район изолировать на всякий случай. А то, кто его знает. Не мне вас учить.
Воеводин коротко кивнул. Зеваки и футбольные фанаты продолжали стекаться к мосту со всех концов города. Оцепление уже не справлялось, и пришлось стягивать подкрепление из других районов, чтобы отсекать людей на подступах.
- Мне одно непонятно, - тихо сказал Усманов, и Воеводин повернулся к нему. – Он же знает, что мигранты не причем. Зачем ему понадобился весь этот цирк?
- Его дочь убили, - пожал плечами Воеводин. – Хочет оказать давление на следствие. Заставить нас шевелиться. Что тут еще может быть? А если он расскажет про носатого маньяка, кто из нациков ему поверит?
- Думаю, не все так просто. Я с вашего позволения проверю кое-что.
Воеводин буркнул «валяй», и Усманов ушел, петляя между полицейскими машинами.
Теперь из колонок доносился невнятный рэп, и весь молодняк на мосту синхронно прыгал, невпопад повторяя речевки.
- Прыгунов нам только не хватало, - пробормотал Воеводин. – Майдан хренов.
Зашипела рация.
- Первый. Это пост девять. Первый, ответьте.
Воеводин поднял рацию.
- Это первый. Что там у вас?
- Проблема. Толпа прорвала оцепление.
- Что за толпа? Откуда? Большая?
- Несколько сотен. Сложно посчитать. Скоро будет у вас. Стягивайте людей. Иначе…
Шипение. Треск.
- Пост девять! Повторите!
Глухо.
Воеводин оглянулся, увидел омоновского лейтенанта, поднял руку.
