Он толкнул дверь, но остановился, вспомнив, что без бабы его в фойе не ждут.
- Будет тебе баба, сволочь, - пробормотал он.
Вернулся, схватил труп за длинные волосы и потащил к выходу.
От удара голова директора мотнулась, с хрустом приложившись о стену.
- Где вход в подвал, урод?
Директор стер кровь с щеки связанными руками и хрипло рассмеялся.
- Вы даже не представляете, с кем связались.
- Ты нас просветишь по этому поводу.
Глеб достал сигареты и закурил.
Дверь хлопнула и в кладовку ввалился один из бойцов.
- Нашли? – повернулся к нему Глеб.
- Нет. Все облазили. Никаких подвалов.
Директор заперхал.
- Слушай солдатню, идиот. Нет тут никакого подвала и не было никогда.
Глеб ударил его прямым, без размаха, расквасив нос. Директор хрюкнул и замолчал.
- Может, ты ошибся, - тихо сказал Сварожич.
- Нет. Я все помню. Меня вели вниз. Там еще один этаж. Шкафы с какими-то экспонатами. Оборудование. Должен быть где-то вход.
- Не стены же простукивать. Времени мало.
Глеб щелчком выбросил окурок.
- Ладно. Возвращаем его к остальным. Со всеми будем… беседовать. Может кто расколется.
Директора вытолкали из кладовки обратно в коридор, попутно приложив в живот, чтобы не ерепенился.
Бойцы в фойе стояли плотной гурьбой у ресепшена и что-то бурно обсуждали.
- Что здесь происходит? – спросил Глеб, подходя ближе.
- Дый ранен, - сообщил один, отходя в сторону.
Дый сидел на полу у стойки. Из груди у него торчала рукоятка ножа.
- Важные органы не задеты, - сказал Страшила. – Наверное, нож тонкий, для разрезания бумаг. Но все равно лучше не трогать. В больницу надо.
- Не до больницы, - отрезал Глеб, шагнул к пленникам и замер, словно налетел на стену.
Труп девчонки был свален в углу, будто куча ненужного мусора.
- Напала на меня, сука жидовская, - пояснил сзади Дый. – Пришлось защищаться.
Глеб медленно вернулся к нему. Под ботинками хрустел какой-то мусор.
- А трусы с юбкой сняла, чтобы нападать было удобнее? – спросил он.
- Ага, - осклабился Дый. – Без трусов она оказалась порезвее.
Глеб стащил с плеча карабин и щелкнул предохранителем.
- А ну встал.
Дый мотнул головой.
- Не, Родина. Тут не армия. Мне твои приказы похеру.
Ботинки у Глеба были боевыми, с железными набойками спереди. Специально для таких случаев.
Железо рассекло Дыю скулу и отбросило в сторону.
- Встал!
Палец уже плясал на крючке, но тут Глеба кто-то схватил, оттаскивая в сторону.
- Не делай глупостей, Родина, - прошептал Сварожич. – Не до него. Потом разберемся. Давай здесь закончим и свалим уже поскорее.
Глеб стряхнул его руки и огляделся. Вся его небольшая армия смотрела на него, ожидая, что он будет делать дальше.
- Я тебя предупреждал насчет этого гандона, - сказал Сварожич.
Глеб стащил с себя куртку и шагнул к телу, чтобы прикрыть.
- Не трожь, - тускло сказал вдруг один из пленников.
Глеб удивленно оглядел лысого толстячка, смотревшего на него в упор.
- Лучше не выступай, чинушка. Целее будешь.
- Это моя дочь, - сказал толстяк. – Не приближайтесь к ней.
- А, - протянул Глеб. – Дочь. То есть мы теперь с тобой собратья по несчастью. У тебя дочь. У меня дочь.
- Не равняй меня с собой, террорист.
Глеб усмехнулся и присел рядом с ним на корточки.
- Ну да. Террорист. Я ради своей дочери устроил заваруху и разворошил ваше осиное гнездо. А ты что готов сделать ради своей дочурки? Можешь не отвечать. Я знаю ответ. Ничего.
Он потрепал его по плечу и встал.
- А дочку я твою прикрою, если позволишь. Тебе может все равно, папаша, но негоже ей голой промежностью на людях сверкать.
Глеб бросил куртку на ноги девчонке.
Подбородок толстяка затрясся.
- Не благодари, - бросил Глеб и повернулся к остальным. – Внимание, господа офисные и научные работники. У меня к вам только один вопрос…
Он не договорил.
Толстяк бросился к нему, ударил головой в спину, откинул в сторону, рванул к ближайшему бойцу. Никто не ожидал такой прыти, и никто не заметил, как в руках толстяка оказался карабин.
От первого же выстрела голова Дыя лопнула, как гнилой арбуз.
От второго к стене отбросило Страшилу.
Фойе разорвало от грохота и перекрестного огня. Завопили пленники, повскакав с мест и бросившись в разные стороны.
Далеко они не убежали.
Спустя считанные минуты все было кончено.
Это было кровавое месиво. Трупы лежали вповалку друг на друге. Пол и изрешеченные стены были покрыты кровавыми разводами.
- Проклятье, - процедил Глеб, стоя над телом директора.
Из-под стойки вылез Сварожич.
- Ну? Что делать будем?
Глеб огляделся.
- Сжечь здесь все.
Канистры с бензином приготовили заранее.
Глеб вырубил глушилку мобильной связи и вышел на крыльцо, слушая, как заливаются позади телефоны. Сунул в рот сигарету и оторопел уставился на вывеску учреждения.
Дверь хлопнула, и на улицу вылетел Сварожич.
- На мосту беда! Чурки наших бьют!
Бойцы один за другим выбегали следом и неслись к мотоциклам.
В окнах уже разгоралось зарево и начинали трещать деревянные перекрытия.
- Ну? Ты едешь? – крикнул Сварожич сквозь рокот двигателей.
- Я догоню.
На гранитной табличке у дверей было выбито: НИЦ «Этногенез» Корпус №2.
Глеб обернулся, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте среди деревьев. Ведь если был корпус №2, значит рядом был и корпус №1.
- Проклятье, - снова выругался Глеб и выбросил окурок.
Гигантский ревущий пожар бросал красные блики на дорогу и густые заросли, сквозь которые уже можно было различить совершенно темное двухэтажное строение, как две капли воды похожее на то, что сгорало сейчас за его спиной.
Глеб осторожно раздвинул ветви кустарника и нырнул в темноту.
Он не успел заметить, как быстрая тень мелькнула сбоку.
Удар пришелся в висок, и темнота стала совсем беспроглядной.
Из-за дерева шагнул человек и встал над Глебом, поигрывая полицейской дубинкой.
- Вот теперь мы с тобой поговорим, - сказал Усманов, схватил Глеба под руки и потащил к машине.
Номер Первый стоял на крыльце, облокотившись на парапет
За деревьями уже догорал второй корпус. Столб черного дыма поднимался в светлеющее небо.
Сзади хлопнула дверь.
- Что там произошло? – спросил один из лаборантов.
Номер Первый усмехнулся.
- Там произошла ошибка. Та самая, которая хуже преступления. И кто-то за нее сегодня дорого заплатит. Передай остальным – можете включать свет. Опасность миновала.
Их было слишком много.
Толпа гастеров казалась неорганизованной. Точнее, это была даже не толпа, а разрозненные кучки, человек по десять-пятнадцать. Они просачивались сквозь редкую цепь омоновцев, обходили заграждения и вгрызались в ряды фанатского молодняка, размахивая дубинками и арматурой. Над мостом неслись нескончаемые вопли, рёв и скрежет железа. Били по всему, что попадалось под руку, по автобусам, стеклам, даже по противотанковым ежам, хоть это было и бесполезно. Пару раз хлопали пистолетные выстрелы, и тогда драка становилась совсем остервенелой. Покалеченные отползали сами. Кого-то отволакивали за руки.
- Плохо дело, - лейтенант прислонился к борту микроавтобуса и снял шлем.
- Что там? – не оборачиваясь спросил Воеводин.
- Выцепили из толпы двух особо разговорчивых. Короче, сегодня утром на какой-то стройке бытовку подожгли. И дверь заблокировали. Пятеро строителей сгорело. А на асфальте перед бытовкой свастику намалевали.
- Вранье. В сводке ничего похожего. Пожар на стройке был, но без жертв.
- Это мы с вами знаем. А они не знают. С утра их кто-то баламутить начал. Они и собрались. А тут услышали про нациков на мосту. Ну и вот…
С моста донесся грохот. Один из автобусов накренился и рухнул на бок, разбрызгивая по асфальту стекла. Какой-то гастер забрался наверх и стал прыгать, размахивая черной футболкой. Его стащили за ноги, приложив о железо.
За гастерами была численность. За фанатами организованность и безбашенность. Какой-то бугай в татуировках взял метровое полено и стал охаживать всех без разбора направо и налево, прокладывая тропинку.
- Нелогично все это, - пробормотал Воеводин. - Мы же их теперь из страны погоним. Работу потеряют.
- Я вам больше скажу, - проговорил лейтенант. – Один из тех двух признался, что его из Кирова привезли. На автобусе. Его и еще пару десятков. И автобус был не один. Кто-то к сегодняшнему дню хорошо подготовился.
- Выявляйте организаторов. Выцарапывайте из толпы.
- Так в том-то и дело, что их здесь нет. Ни десятников, ни организаторов. Броуновское движение какое-то. Натравили и свалили.
Сквозь вопли и лязг прорвалось урчание двигателей, и из-за поворота один за другим стали появляться черные броневики «Росгвардии».
- Наконец-то, - сказал лейтенант, снова напялил шлем и побежал к своим омоновцам.
Дюжина броневиков разъехались по площади, перегородив все съезды. Следом появились автобусы, остановились поодаль и выпустили росгвардейцев, которые быстро оттеснили отставших гастеров назад, а потом выстроились плотной цепью перед мостом, выставив пластиковые щиты.
Сверху ударил стрекот вертолетных винтов, и рядом с мостом завис росгвардейский Ми-8 «Терминатор». Громко взвыла система оповещения.
- Внимание, граждане дерущиеся! – хрипло заявил усиленный мегафоном голос. – Убедительная просьба сложить палки, дубинки и прочие опасные предметы. После чего сесть на землю и сложить руки за головой.
Граждане дерущиеся на мгновение притихли, покрутили головами, кто-то тут же воспользовался ситуацией, и драка возобновилась с новой силой.
- Ну, раз не хотите присесть, значит будете лежать, - пообещал вертолетный мегафон.
«Терминатор» развернулся к мосту боком, в открытый люк просунулось толстенное дуло пулемета и разродилось длинной очередью. Трассеры наглядно прошли над головами, заставляя всех броситься на асфальт.
- Ну то-то же, - сказал мегафон.
Цепь росгвардейцев медленно двинулась вперед, приступая к зачистке.
Вертолет лихо сиганул в сторону, к свободному пространству между двумя броневиками.
Когда винты остановились, из люка спрыгнул человек в штатском и направился к Воеводину.
Остановился, насмешливо его разглядывая.
- Ну? Я ж говорил, мы еще встретимся. А ты не верил.
Подполковник Кравец, сменивший льняной костюм на полевую форму, раскрыл папку и достал какие-то бумаги.
- Извини, Александр Владимирович, - сказал он, - но теперь это моя делянка. Москва решила, что следком с делом не справился. С этой минуты я здесь главный. Вот полномочия. Ознакомься.
Воеводин хмуро просмотрел документы.
Кравец терпеливо ждал, почесывая седую прядь на темной челке.
- Как видишь, теперь ты у меня на побегушках, - сказал он. – Будешь выполнять приказы. И первый мой приказ таков. Достань мне Политова. Живым или мертвым. И другана его, старого развратника Садовского, тоже достань. Быстро.
Полдня Иван бегал по одноклассникам и друзьям дочери, с которыми она ходила в горнолыжную секцию.
Он старался не обращать внимание на сочувственные взгляды их родителей, но это плохо удавалось. Ни один не заметил в секции ничего подозрительного, никогда не спускался в подвал и не видел детдомовцев. Врачи были приходящими и менялись почти каждый месяц. Видимо, тот, кто занимался выемкой органов, к секции отношения не имел.
Своего старого приятеля по универу, Васеньку, он оставил напоследок.
Дочь Васеньки, суровая и взрослая не по годам девица, отвечала на вопросы односложно и все время пялилась в телефон.
- Ладно, - наконец, сказал Иван и закрыл планшет. – Вопросов больше не имею.
- Угу, - буркнула девица и утопала с кухни к себе в комнату.
Васенька вдохнул и достал бутылку.
- Будешь? А то ведь давно не виделись.
- Да все как-то недосуг было, - виновато развел руками Иван.
- Я понимаю.
Васенька был все таким же толстенным бугаем, как и в университете. Только волос на голове убавилось.
Он быстро настрогал колбас с сыром, открыл банку с огурцами, потом банку с грибами, плеснул каждому по полстакана.
- Я после того случая… с твоей… каждый день свою встречал-провожал. Года три. В школу, из школы. Везде. Дико, помнится, на меня обижалась. До сих пор сквозь губу разговаривает, - Васенька заметил, как окаменело лицо Ивана, и добавил: - Прости. Для тебя это, наверно…
- Ничего. Рад тебя видеть.
Они выпили за встречу. Потом за альма матер. Потом за себя любимых. Водка была холодной, огурцы домашними, грибы прекрасными. Начались вечные разговоры о былом, и Васенька уже потянулся к телефону, чтобы позвать старых общих приятелей, когда в кармане у Ивана загудело.
- Алло, - Иван постарался говорить трезво.
- Бегом ко мне! – раздался лихорадочный шепот Садовского. – Прямо сейчас. Живо.
- У тебя пожар?
- Пожар? Да! Пожар. У меня тут такой пожар, что у всех скоро задницы заполыхают.
- Я захвачу огнетру… огнетушитель.
- Ты что, пьяный?
- Еще чего?
- Тебе лучше протрезветь, Ваня. Иначе опять наделаешь глупостей и будешь себя жалеть.
- Да что стряслось-то?
- Я нашел книгу.
Иван помолчал, старательно переваривая информацию.
- Я нашел книгу, - повторил Садовский, - но если ты не поспешишь, мы можем ее потерять.
- Отвези ее Воеводину, - сказал Иван. – Там она будет целее.
- Не могу. Она не у меня. Но я знаю, где она. И нам с тобой нужно срочно туда бежать. Иначе будет поздно.
Иван повертел в руках стакан с водкой.
- Не пори горячку, профессор. В прошлый раз, когда мне сказали, что знают, где книга, все закончилось большим бабахом. Сперва надо обдумать, составить план. К тому же есть и другие зацепки. Мне они кажутся более серьезными, чем все эти церковнославянские бредни. Уж извини.
- Из-за этих бредней люди умирают, идиота кусок, - зашипел Садовский. – Бери ноги в руки и бегом ко мне. Или опять все просрешь.
В трубке раздались гудки.
Васенька собрал в кучу осоловевшие глаза.
- Жена?
- Учитель.
- А! – Васенька покивал со знанием дела. - Ну что? Звоню, говорю, чтоб взяли еще парочку?
Иван с минуту подумал. Потом встал из-за стола, стараясь не шататься.
- Извини, Вась. В следующий раз. Дела.
- А, - погрустнел Васенька. – Ты как всегда.
В коридоре Иван вдруг вспомнил и обернулся.
- Ты говорил, что три года дочку всюду провожал.
- Ну.
- И в секцию тоже?
Васенька ухмыльнулся.
- И в секцию, и в хренекцию, и в вивисекцию, в магазины, пирожковые и к подружкам на пирушки. Я отец-герой! Можно сказать, героин.
- Вспомни, это очень важно. Ты видел в секции врачей, подозрительных людей? Детдомовцев? Общался с кем-нибудь?
Васенька нахмурил лоб.
- Не. Я почти не заходил. Так, пару раз. Секция, как секция. Вивисекция. Лыжи. Санки.
Иван накинул куртку и открыл дверь.
- Хотя, постой, - Васенька дернул его за рукав. – Там один хмырь был. Помощник тренера. Огромный. Выше меня, представляешь? Метра два наверно, если не больше. Так вот он был как раз из детдомовских.
Иван отмахнулся.
- Да нет. Я не про взрослых. Про детей из интернатов.
- А. Не. Таких не видел. А вот этого видел, да. Причем он же не просто из детдомовских. А из интерната для дебилов, прикинь. Как он в секцию устроился, я фиг знает. Еще тогда удивлялся. Рожа у него была страхолюдная.
Иван прищурился.
- Как звали не помнишь?
- Да ты что? Во-первых, у меня память девичья. А во-вторых, я его имени и не знал. Нечего помнить.
- Будет тебе баба, сволочь, - пробормотал он.
Вернулся, схватил труп за длинные волосы и потащил к выходу.
***
От удара голова директора мотнулась, с хрустом приложившись о стену.
- Где вход в подвал, урод?
Директор стер кровь с щеки связанными руками и хрипло рассмеялся.
- Вы даже не представляете, с кем связались.
- Ты нас просветишь по этому поводу.
Глеб достал сигареты и закурил.
Дверь хлопнула и в кладовку ввалился один из бойцов.
- Нашли? – повернулся к нему Глеб.
- Нет. Все облазили. Никаких подвалов.
Директор заперхал.
- Слушай солдатню, идиот. Нет тут никакого подвала и не было никогда.
Глеб ударил его прямым, без размаха, расквасив нос. Директор хрюкнул и замолчал.
- Может, ты ошибся, - тихо сказал Сварожич.
- Нет. Я все помню. Меня вели вниз. Там еще один этаж. Шкафы с какими-то экспонатами. Оборудование. Должен быть где-то вход.
- Не стены же простукивать. Времени мало.
Глеб щелчком выбросил окурок.
- Ладно. Возвращаем его к остальным. Со всеми будем… беседовать. Может кто расколется.
Директора вытолкали из кладовки обратно в коридор, попутно приложив в живот, чтобы не ерепенился.
Бойцы в фойе стояли плотной гурьбой у ресепшена и что-то бурно обсуждали.
- Что здесь происходит? – спросил Глеб, подходя ближе.
- Дый ранен, - сообщил один, отходя в сторону.
Дый сидел на полу у стойки. Из груди у него торчала рукоятка ножа.
- Важные органы не задеты, - сказал Страшила. – Наверное, нож тонкий, для разрезания бумаг. Но все равно лучше не трогать. В больницу надо.
- Не до больницы, - отрезал Глеб, шагнул к пленникам и замер, словно налетел на стену.
Труп девчонки был свален в углу, будто куча ненужного мусора.
- Напала на меня, сука жидовская, - пояснил сзади Дый. – Пришлось защищаться.
Глеб медленно вернулся к нему. Под ботинками хрустел какой-то мусор.
- А трусы с юбкой сняла, чтобы нападать было удобнее? – спросил он.
- Ага, - осклабился Дый. – Без трусов она оказалась порезвее.
Глеб стащил с плеча карабин и щелкнул предохранителем.
- А ну встал.
Дый мотнул головой.
- Не, Родина. Тут не армия. Мне твои приказы похеру.
Ботинки у Глеба были боевыми, с железными набойками спереди. Специально для таких случаев.
Железо рассекло Дыю скулу и отбросило в сторону.
- Встал!
Палец уже плясал на крючке, но тут Глеба кто-то схватил, оттаскивая в сторону.
- Не делай глупостей, Родина, - прошептал Сварожич. – Не до него. Потом разберемся. Давай здесь закончим и свалим уже поскорее.
Глеб стряхнул его руки и огляделся. Вся его небольшая армия смотрела на него, ожидая, что он будет делать дальше.
- Я тебя предупреждал насчет этого гандона, - сказал Сварожич.
Глеб стащил с себя куртку и шагнул к телу, чтобы прикрыть.
- Не трожь, - тускло сказал вдруг один из пленников.
Глеб удивленно оглядел лысого толстячка, смотревшего на него в упор.
- Лучше не выступай, чинушка. Целее будешь.
- Это моя дочь, - сказал толстяк. – Не приближайтесь к ней.
- А, - протянул Глеб. – Дочь. То есть мы теперь с тобой собратья по несчастью. У тебя дочь. У меня дочь.
- Не равняй меня с собой, террорист.
Глеб усмехнулся и присел рядом с ним на корточки.
- Ну да. Террорист. Я ради своей дочери устроил заваруху и разворошил ваше осиное гнездо. А ты что готов сделать ради своей дочурки? Можешь не отвечать. Я знаю ответ. Ничего.
Он потрепал его по плечу и встал.
- А дочку я твою прикрою, если позволишь. Тебе может все равно, папаша, но негоже ей голой промежностью на людях сверкать.
Глеб бросил куртку на ноги девчонке.
Подбородок толстяка затрясся.
- Не благодари, - бросил Глеб и повернулся к остальным. – Внимание, господа офисные и научные работники. У меня к вам только один вопрос…
Он не договорил.
Толстяк бросился к нему, ударил головой в спину, откинул в сторону, рванул к ближайшему бойцу. Никто не ожидал такой прыти, и никто не заметил, как в руках толстяка оказался карабин.
От первого же выстрела голова Дыя лопнула, как гнилой арбуз.
От второго к стене отбросило Страшилу.
Фойе разорвало от грохота и перекрестного огня. Завопили пленники, повскакав с мест и бросившись в разные стороны.
Далеко они не убежали.
Спустя считанные минуты все было кончено.
Это было кровавое месиво. Трупы лежали вповалку друг на друге. Пол и изрешеченные стены были покрыты кровавыми разводами.
- Проклятье, - процедил Глеб, стоя над телом директора.
Из-под стойки вылез Сварожич.
- Ну? Что делать будем?
Глеб огляделся.
- Сжечь здесь все.
Канистры с бензином приготовили заранее.
Глеб вырубил глушилку мобильной связи и вышел на крыльцо, слушая, как заливаются позади телефоны. Сунул в рот сигарету и оторопел уставился на вывеску учреждения.
Дверь хлопнула, и на улицу вылетел Сварожич.
- На мосту беда! Чурки наших бьют!
Бойцы один за другим выбегали следом и неслись к мотоциклам.
В окнах уже разгоралось зарево и начинали трещать деревянные перекрытия.
- Ну? Ты едешь? – крикнул Сварожич сквозь рокот двигателей.
- Я догоню.
На гранитной табличке у дверей было выбито: НИЦ «Этногенез» Корпус №2.
Глеб обернулся, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте среди деревьев. Ведь если был корпус №2, значит рядом был и корпус №1.
- Проклятье, - снова выругался Глеб и выбросил окурок.
***
Гигантский ревущий пожар бросал красные блики на дорогу и густые заросли, сквозь которые уже можно было различить совершенно темное двухэтажное строение, как две капли воды похожее на то, что сгорало сейчас за его спиной.
Глеб осторожно раздвинул ветви кустарника и нырнул в темноту.
Он не успел заметить, как быстрая тень мелькнула сбоку.
Удар пришелся в висок, и темнота стала совсем беспроглядной.
Из-за дерева шагнул человек и встал над Глебом, поигрывая полицейской дубинкой.
- Вот теперь мы с тобой поговорим, - сказал Усманов, схватил Глеба под руки и потащил к машине.
***
Номер Первый стоял на крыльце, облокотившись на парапет
За деревьями уже догорал второй корпус. Столб черного дыма поднимался в светлеющее небо.
Сзади хлопнула дверь.
- Что там произошло? – спросил один из лаборантов.
Номер Первый усмехнулся.
- Там произошла ошибка. Та самая, которая хуже преступления. И кто-то за нее сегодня дорого заплатит. Передай остальным – можете включать свет. Опасность миновала.
Глава 32. Секция
Их было слишком много.
Толпа гастеров казалась неорганизованной. Точнее, это была даже не толпа, а разрозненные кучки, человек по десять-пятнадцать. Они просачивались сквозь редкую цепь омоновцев, обходили заграждения и вгрызались в ряды фанатского молодняка, размахивая дубинками и арматурой. Над мостом неслись нескончаемые вопли, рёв и скрежет железа. Били по всему, что попадалось под руку, по автобусам, стеклам, даже по противотанковым ежам, хоть это было и бесполезно. Пару раз хлопали пистолетные выстрелы, и тогда драка становилась совсем остервенелой. Покалеченные отползали сами. Кого-то отволакивали за руки.
- Плохо дело, - лейтенант прислонился к борту микроавтобуса и снял шлем.
- Что там? – не оборачиваясь спросил Воеводин.
- Выцепили из толпы двух особо разговорчивых. Короче, сегодня утром на какой-то стройке бытовку подожгли. И дверь заблокировали. Пятеро строителей сгорело. А на асфальте перед бытовкой свастику намалевали.
- Вранье. В сводке ничего похожего. Пожар на стройке был, но без жертв.
- Это мы с вами знаем. А они не знают. С утра их кто-то баламутить начал. Они и собрались. А тут услышали про нациков на мосту. Ну и вот…
С моста донесся грохот. Один из автобусов накренился и рухнул на бок, разбрызгивая по асфальту стекла. Какой-то гастер забрался наверх и стал прыгать, размахивая черной футболкой. Его стащили за ноги, приложив о железо.
За гастерами была численность. За фанатами организованность и безбашенность. Какой-то бугай в татуировках взял метровое полено и стал охаживать всех без разбора направо и налево, прокладывая тропинку.
- Нелогично все это, - пробормотал Воеводин. - Мы же их теперь из страны погоним. Работу потеряют.
- Я вам больше скажу, - проговорил лейтенант. – Один из тех двух признался, что его из Кирова привезли. На автобусе. Его и еще пару десятков. И автобус был не один. Кто-то к сегодняшнему дню хорошо подготовился.
- Выявляйте организаторов. Выцарапывайте из толпы.
- Так в том-то и дело, что их здесь нет. Ни десятников, ни организаторов. Броуновское движение какое-то. Натравили и свалили.
Сквозь вопли и лязг прорвалось урчание двигателей, и из-за поворота один за другим стали появляться черные броневики «Росгвардии».
- Наконец-то, - сказал лейтенант, снова напялил шлем и побежал к своим омоновцам.
Дюжина броневиков разъехались по площади, перегородив все съезды. Следом появились автобусы, остановились поодаль и выпустили росгвардейцев, которые быстро оттеснили отставших гастеров назад, а потом выстроились плотной цепью перед мостом, выставив пластиковые щиты.
Сверху ударил стрекот вертолетных винтов, и рядом с мостом завис росгвардейский Ми-8 «Терминатор». Громко взвыла система оповещения.
- Внимание, граждане дерущиеся! – хрипло заявил усиленный мегафоном голос. – Убедительная просьба сложить палки, дубинки и прочие опасные предметы. После чего сесть на землю и сложить руки за головой.
Граждане дерущиеся на мгновение притихли, покрутили головами, кто-то тут же воспользовался ситуацией, и драка возобновилась с новой силой.
- Ну, раз не хотите присесть, значит будете лежать, - пообещал вертолетный мегафон.
«Терминатор» развернулся к мосту боком, в открытый люк просунулось толстенное дуло пулемета и разродилось длинной очередью. Трассеры наглядно прошли над головами, заставляя всех броситься на асфальт.
- Ну то-то же, - сказал мегафон.
Цепь росгвардейцев медленно двинулась вперед, приступая к зачистке.
Вертолет лихо сиганул в сторону, к свободному пространству между двумя броневиками.
Когда винты остановились, из люка спрыгнул человек в штатском и направился к Воеводину.
Остановился, насмешливо его разглядывая.
- Ну? Я ж говорил, мы еще встретимся. А ты не верил.
Подполковник Кравец, сменивший льняной костюм на полевую форму, раскрыл папку и достал какие-то бумаги.
- Извини, Александр Владимирович, - сказал он, - но теперь это моя делянка. Москва решила, что следком с делом не справился. С этой минуты я здесь главный. Вот полномочия. Ознакомься.
Воеводин хмуро просмотрел документы.
Кравец терпеливо ждал, почесывая седую прядь на темной челке.
- Как видишь, теперь ты у меня на побегушках, - сказал он. – Будешь выполнять приказы. И первый мой приказ таков. Достань мне Политова. Живым или мертвым. И другана его, старого развратника Садовского, тоже достань. Быстро.
***
Полдня Иван бегал по одноклассникам и друзьям дочери, с которыми она ходила в горнолыжную секцию.
Он старался не обращать внимание на сочувственные взгляды их родителей, но это плохо удавалось. Ни один не заметил в секции ничего подозрительного, никогда не спускался в подвал и не видел детдомовцев. Врачи были приходящими и менялись почти каждый месяц. Видимо, тот, кто занимался выемкой органов, к секции отношения не имел.
Своего старого приятеля по универу, Васеньку, он оставил напоследок.
Дочь Васеньки, суровая и взрослая не по годам девица, отвечала на вопросы односложно и все время пялилась в телефон.
- Ладно, - наконец, сказал Иван и закрыл планшет. – Вопросов больше не имею.
- Угу, - буркнула девица и утопала с кухни к себе в комнату.
Васенька вдохнул и достал бутылку.
- Будешь? А то ведь давно не виделись.
- Да все как-то недосуг было, - виновато развел руками Иван.
- Я понимаю.
Васенька был все таким же толстенным бугаем, как и в университете. Только волос на голове убавилось.
Он быстро настрогал колбас с сыром, открыл банку с огурцами, потом банку с грибами, плеснул каждому по полстакана.
- Я после того случая… с твоей… каждый день свою встречал-провожал. Года три. В школу, из школы. Везде. Дико, помнится, на меня обижалась. До сих пор сквозь губу разговаривает, - Васенька заметил, как окаменело лицо Ивана, и добавил: - Прости. Для тебя это, наверно…
- Ничего. Рад тебя видеть.
Они выпили за встречу. Потом за альма матер. Потом за себя любимых. Водка была холодной, огурцы домашними, грибы прекрасными. Начались вечные разговоры о былом, и Васенька уже потянулся к телефону, чтобы позвать старых общих приятелей, когда в кармане у Ивана загудело.
- Алло, - Иван постарался говорить трезво.
- Бегом ко мне! – раздался лихорадочный шепот Садовского. – Прямо сейчас. Живо.
- У тебя пожар?
- Пожар? Да! Пожар. У меня тут такой пожар, что у всех скоро задницы заполыхают.
- Я захвачу огнетру… огнетушитель.
- Ты что, пьяный?
- Еще чего?
- Тебе лучше протрезветь, Ваня. Иначе опять наделаешь глупостей и будешь себя жалеть.
- Да что стряслось-то?
- Я нашел книгу.
Иван помолчал, старательно переваривая информацию.
- Я нашел книгу, - повторил Садовский, - но если ты не поспешишь, мы можем ее потерять.
- Отвези ее Воеводину, - сказал Иван. – Там она будет целее.
- Не могу. Она не у меня. Но я знаю, где она. И нам с тобой нужно срочно туда бежать. Иначе будет поздно.
Иван повертел в руках стакан с водкой.
- Не пори горячку, профессор. В прошлый раз, когда мне сказали, что знают, где книга, все закончилось большим бабахом. Сперва надо обдумать, составить план. К тому же есть и другие зацепки. Мне они кажутся более серьезными, чем все эти церковнославянские бредни. Уж извини.
- Из-за этих бредней люди умирают, идиота кусок, - зашипел Садовский. – Бери ноги в руки и бегом ко мне. Или опять все просрешь.
В трубке раздались гудки.
Васенька собрал в кучу осоловевшие глаза.
- Жена?
- Учитель.
- А! – Васенька покивал со знанием дела. - Ну что? Звоню, говорю, чтоб взяли еще парочку?
Иван с минуту подумал. Потом встал из-за стола, стараясь не шататься.
- Извини, Вась. В следующий раз. Дела.
- А, - погрустнел Васенька. – Ты как всегда.
В коридоре Иван вдруг вспомнил и обернулся.
- Ты говорил, что три года дочку всюду провожал.
- Ну.
- И в секцию тоже?
Васенька ухмыльнулся.
- И в секцию, и в хренекцию, и в вивисекцию, в магазины, пирожковые и к подружкам на пирушки. Я отец-герой! Можно сказать, героин.
- Вспомни, это очень важно. Ты видел в секции врачей, подозрительных людей? Детдомовцев? Общался с кем-нибудь?
Васенька нахмурил лоб.
- Не. Я почти не заходил. Так, пару раз. Секция, как секция. Вивисекция. Лыжи. Санки.
Иван накинул куртку и открыл дверь.
- Хотя, постой, - Васенька дернул его за рукав. – Там один хмырь был. Помощник тренера. Огромный. Выше меня, представляешь? Метра два наверно, если не больше. Так вот он был как раз из детдомовских.
Иван отмахнулся.
- Да нет. Я не про взрослых. Про детей из интернатов.
- А. Не. Таких не видел. А вот этого видел, да. Причем он же не просто из детдомовских. А из интерната для дебилов, прикинь. Как он в секцию устроился, я фиг знает. Еще тогда удивлялся. Рожа у него была страхолюдная.
Иван прищурился.
- Как звали не помнишь?
- Да ты что? Во-первых, у меня память девичья. А во-вторых, я его имени и не знал. Нечего помнить.
