Р О Д Н О Й Н О В Ы Й Г О Д
-- Ну, скоро там соберутся? – нетерпеливо проворчал Роман.
-- Не нуди, -- усмехнулась Наталья. – Иди-ка лучше – помой морковь и почисть.
Роман посмотрел в окно, силясь высмотреть что-то внизу.
-- Ничего себе, верхотура, -- удивлённо сказал он. – Где твоя морковь?
Наташка, перехватив безупречную талию холщовым передником, рубила овощи большим поварским ножом.
-- Где,.. – она на секунду отвлеклась и задумалась. При этом она распрямилась и смешно откинула со лба рукой с ножом вьющуюся прядь волос. – А-а… на входе, на стуле посмотри – в мешке.
Роман поплёлся ко входу.
-- Этак, со всеми приготовлениями мы до Нового Года не управимся, -- скептически протянул он, старательно полоща морковью в корыте с водой. Комья земли отделялись неохотно, даже при сильном растирании ладонями.
-- И вообще, -- он снова появился на пороге, гордо неся в руке четыре крупных ярко-оранжевых корнеплода. – Зачем надо притаскивать с собой столько продуктов, когда можно было сразу упаковать и привезти готовые блюда и изысканные деликатесы.
-- Чудак, -- хохотнула Наталья своим мелодичным смехом. – Это же Новый Год – кто тебе классический оливье здесь приготовит?.. Продукты я привезла все. Даже майонез сама приготовила заранее… Не надо этот, -- она заметила, что Роман тянется к поясу за своим ножом. – Я захватила набор кухонных ножей на любой вкус – вот, выбирай. И давай пошустрей: располагайся за столом и чисть -- тут места хватит на целый полк. А я картошку вытащу. А то как бы не разварилась.
И она легко порхнула на кухню.
Роман с полуулыбкой полюбовался её фигурой, исчезнувшей в проёме, и попытался сосредоточиться на соскабливании оранжевой шкурки на краю огромного деревянного стола.
За дверью послышались шаги. Затем в дверь громко и уверенно постучали.
-- Никого нет дома! Приходите в Новом Году! – с ходу гаркнул Роман, аккуратно кромсая четвертованный корнеплод на разваливающиеся дольками кружочки.
-- Для Его Сиятельства нет разницы – есть кто дома или нет. Его Сиятельство ходит, где хочет и открывает дверь туда, куда вздумается, -- важно провозгласили за дверью и на пороге материализовался весьма крупный человек в покрытом снегом чёрном плаще с капюшоном.
Конечно, это был Петька. Он широко улыбался своей трогательной улыбкой, раскидав по плечам высыпавшиеся из-под откинутого капюшона светлые кудри.
-- Привет! – обрадовавшись, крикнул Роман, помахав ножом.
-- Петька! – радостно приветствовала Наталка, которая возникла на пороге, неся в руках одновременно блюдо с дымящейся до одурения вкусно пахнущей отварной картошкой и тарелку с разделанной сельдью.
-- Натка! – увидев её, Петька просиял, мигом сгребая Наташку в объятия.
Ромке показалось, что огромный, тучный великан просто сломает эту изящную, как статуэтка, фигурку. Но Петька был нежен и осторожен.
-- Тихо-тихо, буйвол! – смеясь, осадила пришедшего Наташа, широко расставляя в стороны руки с посудой. – Перевернёшь тарелки– прикажу повесить вниз головой на торговой площади. Лучше снимай свой мокрый плащ, мой руки – у двери умывальник. И помогай Ромке с приготовлением.
-- Слушаюсь, Ваша Светлость, -- попытался вытянуться в струночку толстяк, приставляя к виску огромную лопатообразную ладонь и осоловело выпячивая навыкат глаза, изображая усердие.
-- Иди… Выполняйте, -- рассмеялась Наташка, закатывая голову, по прежнему с разведёнными руками с тарелками. Отчего её высокая грудь, прикрытая обтягивающим свитером, упруго задрожала.
Роман опять поймал себя на том, что жадно пожирает глазами Наташу. Он замотал головой и ругнулся про себя: «Нет, я вам так вместо моркови салат из пальцев нарежу. Совершенно невозможно работать в такой обстановке!»
* * *
-- Что там – всё метёт? – Наталья перемешивала в глубоком салатнике майонез с ингредиентами большой деревянной ложкой.
-- Как на Северном Полюсе! – с готовностью отозвался Петька. Он по распоряжению «Её Светлости» нарезАл колбасу, грудинку, ветчину, сыры и прочие изыски. А Роман всё это еле успевал компактно располагать по большому блюду.
-- А кто ещё будет? – поинтересовался Роман.
-- Ну, Мишка из экономического, Владимир Сергеевич с исторического, -- не переставая перемешивать, отвечала Наташа. – Сеньков передал, что постарается, если его не обяжут присутствовать на другом торжестве.
Фельсон – обещал примчать сразу, как только сможет. Кейт сказал, что в такие дали мотаться бессмысленно и опасно. Просил передать всем извинения и поздравления. Кунашевичу я попыталась объяснить, как добраться, но не уверена, что он понял. Сказал, что непременно появится с супругой. Кстати. Кто-нибудь принёс?
-- А как же! – Петька бросил на стол нож и двинулся к входной двери.
Оттуда он вернулся, неся подмышками шесть крупных запечатанных кувшинов.
-- О-о-о, -- улыбнулась Наталья. – Я тоже захватила бутыль игристого.
-- А я притащил бурдюк с самогоном, -- сказал Роман. – Творение местных умельцев. Пользующееся большим спросом в народе. Оставил на гвозде.
-- Не ослепнем? – подозрительно обеспокоился Петька.
-- Не-е. Знатный продукт. Множественно опробован.
-- А я ёлку нарядила, -- как бы невзначай бросила Наташка.
Роман с уважением, смешанным с обожанием поглядел на неё – когда она всё успевает?..
* * *
Стол был, действительно, огромный. За ним смогли разместиться все. И ещё оставалось куча места, куда сдвинули продукты, которых навезли на целый факультет.
-- Сеньков так и не приехал – значит, «другое торжество» для него важнее, -- констатировал Петька.
-- Значит, нам всем больше достанется, -- нараспев продекламировал Васька, пытаясь ножом соскоблить печать, закупоривающую кувшин с вином.
-- Да тут столько продуктов привезено, что нам месяц можно продержаться, -- Яков Львович лёгким движением отобрал у Васьки кувшин. И, достав откуда-то из одежды личный нож, элегантно вскрыл сосуд.
Васька только завистливо цокнул языком. Что тут скажешь – красиво.
Мишка осоловел первым и как-то особенно невнятно тыкал вилкой в блюде с сельдью.
Машинально следя за его движением, Роман вдруг спросил: -- А вы заметили: Наташка принесла вилки?
Действительно, заметили все. И разом принялись одобрительно это обсуждать.
-- Я заказала их отдельно – есть связи, -- скромно отметила Наталья.
-- Оу, я непременно отправлю к тебе за ними, -- сразу же подхватил Тахмаховский. – Совсем, знаете ли, чувствуется, что дичаешь.
-- Я пришлю вам лично с посыльным, Владимир Сергеевич, -- улыбнувшись своей обаятельной улыбкой, сказала Наташа.
Роман опять поймал себя на мысли, что любуется ею. И снова себя мысленно отчитал за это.
Впрочем, как было ясно, Натальей любовались все присутствующие. Даже жена Васьки Кунашевича, Вика, не сводила с Натахи полного обожания взгляда.
Да и впрямь – до чего же щедро одарила природа Наташку – думал Роман. Ещё со студенческой скамьи – она была королевой везде. За ней таскались сокурсники. Ухлёстывали старшекурсники и аспиранты. На неё таращились младшие и новички. Профессора с ней пытались заигрывать и делали ей комплементы. Когда же Наташка шла по коридору – все, вне зависимости от пола, выворачивали шеи и провожали её взглядом. Сколько было разбитых сердец и драк из-за неё – Ромка и вспомнить не мог. Он и сам извёл себя юношеской любовью к прекрасной Королеве университета. И, будучи дипломатично отвергнутым, считал, что жизнь потеряла краски и смысл. Вспомнил малодушные слёзы в подушку и попытки бросить институт.
Именно из-за Наташки, и, думая даже в душе – назло ей, Ромка по окончании института скоропалительно женился на Галке – давно засматривающейся на симпатичного юного и одарённого студента исторического факультета.
Сама же Наталья вопреки, казалось бы, очевидной закономерности, ко всей этой истерии и культу обожания вокруг самой себя относилась ровно и безразлично, что делало её в глазах всех ещё более притягательной. Спортсменка, мастер Европы по спортивной гимнастике, с прекрасной фигурой и аппетитными формами, с божественной красотой и ангельским лицом, всегда обворожительная, весёлая и умная в общении. И при этом на удивление скромная – девушка казалась до скукоты идеальной во всём и потому нереальной.
Для всех она оставалась прекрасным другом, верным товарищем, умным и приятным собеседником, притягивающим взгляд. Но не более.
На третьем курсе, Наташка страдала от домогательств со стороны профессора с кафедры идеологии советского периода. Тот изводил её приставаниями и сознательно валил отличницу на экзаменах нереальными требованиями и вопросами, явно добиваясь от неё близости. Дошло до того, что в дело вмешался сначала деканат, а затем дошло и до ректора. Маньяка по-тихому выгнали из учреждения. Дело замяли.
В общем, все, влюблённые и сохнущие, наблюдавшие за Наташкой, давно поняли и потеряли надежду на ответные чувства, оставались с ней в лучшем случае друзьями или просто воздыхающими издали.
И потому, когда Наташка, уже работая в лаборатории исследования исторического развития, в той же самой, куда до этого устроился Роман, внезапно вышла замуж – это было как гром среди ясного неба.
Никто не мог поверить в произошедшее. И потому уделяли событию повышенное внимание. Сплетничали все – от профессуры в университете, до коллег по работе, цеху и старых друзей.
Звали его Максим. Он – был простым ничем не примечательным токарем на металлургическом предприятии. Никто ничего не мог знать и сказать о нём большего. Но после произошедшего, внимание к нему возросло до небывалых масштабов. Особенно среди женского полу.
«Да, повезло кому-то», -- подумал тогда фактически каждый. В том числе и Роман. И: -- «За что? Почему?» -- было самым популярным вопросом.
…Наташка продолжала работать в лаборатории как ни в чём не бывало. Максим – токарем высшего разряда – там же, где работал. У них родились дети: сын и дочка – погодки.
Ну а потом, случилась эта экспедиция. Наталья согласилась ехать, не раздумывая…
* * *
-- Спишь? – Петька встряхнул друга за плечо. Оказывается, Роман задремал над собственной тарелкой.
-- Да, что-то пригрезилось, -- встряхиваясь и отгоняя воспоминания о Наташке, ответил Роман.
-- Я говорил – этот твой самогон – штука ядрёная и настораживающая, -- хохотнул Петька.
-- Ребята, ну что вы! Через десять минут Новый год! Кому положить салат? У всех налито? Петь, наполни кубки Владимиру Сергеевичу и Вике, -- Наталья, руководила процессом, успевая одновременно и порхать на кухню, и сервировать стол, и ухаживать за собравшимися, и командовать, и даже шутить и участвовать в беседе.
Роман встряхнул за плечо Михаила. Тот в ответ чуть с вызовом развернулся к возникшему собеседнику, но ничего сказать не смог. Роман даже не был уверен, видит ли его Мишка.
-- Не спи, -- почти на ухо, гаркнул Ромка Михаилу, забывая, что сам недавно предавался благостным воспоминаниям.
Мишка с готовностью замотал головой, что, по-видимому, должно было означать: «Я? Ни в коем случае! Я вообще ни в одном глазу!»
Роман удовлетворённо кивнул и отпустил Мишку, который тут же опять уткнулся в свою тарелку носом.
-- Ребята. А помните, как мы лет пятнадцать назад примерно таким же составом… Правда нас было больше... Намного больше… собирались и праздновали Новый год у нас на кафедре? – радостно спросила Наташа, держа в руке серебряный кубок.
Помнили почти все, кроме Фельсона и Кейта. И все закивали головами, расплываясь в грустных улыбках, навеянных видениями прошлого.
-- Помните, как Суев тогда бюст Гоголя напомадил ленкиной помадой? А потом пришёл хоро-оший такой завкафедры и спутал его (бюст, конечно - не Суева) с Вяземской, профессором с кафедры матанализа!
-- Да! – смеясь воскликнул Петька, и чуть не расплескал вино, которое наливал Виктории. – А когда попытался её, то есть «его» поцеловать в губы, рухнули вдвоём с бюстом прямо перед постаментом.
-- Ага, -- еле пробиваясь сквозь душащий его смех, подхватил Владимир Сергеевич. – Гоголь вдребезги! А завкафедры ползает по полу, в поисках Вяземской, бормочет извинения, и горит желанием исправиться – и помочь ей подняться!
Все разом грохнули со смеху. Даже Кейт с Фельсоном.
-- Да… Весело было у нас, -- мечтательно улыбнулся Тахмаховский, поднимая кубок.
-- Ребят. Давайте, проводим Старый год. Год был сложный. Но мы справились. Молодцы, «что все мы здесь сегодня собрались», как пел Митяев, -- Наташа подняла бокал.
Все охотно потянулись через стол к ней чокаться.
Петька вновь растолкал Мишку, всучил тому кубок.
-- Тост?! – с готовностью предположил очнувшийся, но не ориентирующийся Мишка при общем гуле голосов и чоканий кубками.
-- Нет! Был… Пьём... Провожаем Старый год. Твоё здоровье! – чокнулся с ним Петька.
-- Д-д-да! – красноречиво выдавил Мишка, и опрокинул в себя кубок.
-- Так... через три минуты куранты бьют.
-- А чья это ка-хге-та фнизу? – спросил громкий Кейт, который, несмотря на «бессмысленность» и «опасность» мероприятия, примчал на празднование Нового Года в числе первых.
-- Так, всё потом, Джон Мэтьевич. Ромка, налей профессору Кейту в кубок. Сейчас скоро загадываем желания.
Все, кроме Мишки, с готовностью встали с полными кубками со своих мест вокруг стола.
Владимир Сергеевич смотрел на свой хронограф, вслух отсчитывая секунды. Все молчали, очевидно, загадывая желания.
Роман подумал, что неплохо было бы загадать, чтобы у них с Наташкой всё получилось. Но не решился. И в итоге ничего не придумал. «Удачи во всём!», -- впопыхах внушил он.
-- Полночь! – радостно объявил Тахмаховский. – С Новым Годом, друзья мои! Ура!
-- Ура!!! – закричали все присутствующие, дружно чокаясь, смеясь и шутя одновременно.
Пошли выкрики пожеланий, тосты с места, хлопанье открываемых бутылок, звон посуды и цоканье подставляемых кубков.
Хоть все уже были изрядно сыты, а многие и пьяны, но вновь пошла настоящая обжираловка.
-- А чья это ка-хге-та фнизу? – повторил свой вопрос Кейт, отрываясь от жаркого из перепелов и, явно объевшись, откидываясь на стуле.
-- Моя, -- с готовностью мимоходом отозвалась Наташка, что-то горячо обсуждая с Тахмаховским в прикуску с салатом.
-- Отнако-о,... та-ам ка-кхой интегэ-эсный гехг-гп, -- удивлённо протянул престарелый Кейт по-русски с сильным английским акцентом.
-- Да, Джон Мэтьевич. Это герб герцога Лотта нор Рутеншоса, супруга нашей великолепной герцогини Тильи Рутеншос, -- весело переключаясь, отрапортовал Петька, вытирая руки о свой камзол.
-- Гех-цогиня Тилья? А фкто э-то-оу? – переспросил Кейт.
Наталья, отвлекаясь от Владимира Сергеевича, моментально легко вскочила на ноги и церемонно раскланялась перед профессором этнографии в изящных реверансах, придерживая руками несуществующие края оборок невидимой юбки.
-- Фы – вжена?! – поразился Кейт. – Гех-цога Дахгдии ? Тгхоюгодного бгата кохголя? Наташья?
-- Да, Джон Мэтьевич, -- весело засмеялась Наташа. И все невольно улыбнулись в ответ.
-- Но какх.. вже эта? – Кейт указал на неё пространно вытянутыми руками. – Пфаше платйе? И воопшэ… Фы – вжена… Гехцогиня…
-- Я сняла его, Джон Мэтьевич, -- перекрикивая гул разговоров, ответила Наташка. – Хоть здесь отдохнуть от этого жуткого корсета, душных оборок. Хочу, чтобы Новый Год мы отпраздновали так же, как всегда ранее в Москве.
-- Ну, скоро там соберутся? – нетерпеливо проворчал Роман.
-- Не нуди, -- усмехнулась Наталья. – Иди-ка лучше – помой морковь и почисть.
Роман посмотрел в окно, силясь высмотреть что-то внизу.
-- Ничего себе, верхотура, -- удивлённо сказал он. – Где твоя морковь?
Наташка, перехватив безупречную талию холщовым передником, рубила овощи большим поварским ножом.
-- Где,.. – она на секунду отвлеклась и задумалась. При этом она распрямилась и смешно откинула со лба рукой с ножом вьющуюся прядь волос. – А-а… на входе, на стуле посмотри – в мешке.
Роман поплёлся ко входу.
-- Этак, со всеми приготовлениями мы до Нового Года не управимся, -- скептически протянул он, старательно полоща морковью в корыте с водой. Комья земли отделялись неохотно, даже при сильном растирании ладонями.
-- И вообще, -- он снова появился на пороге, гордо неся в руке четыре крупных ярко-оранжевых корнеплода. – Зачем надо притаскивать с собой столько продуктов, когда можно было сразу упаковать и привезти готовые блюда и изысканные деликатесы.
-- Чудак, -- хохотнула Наталья своим мелодичным смехом. – Это же Новый Год – кто тебе классический оливье здесь приготовит?.. Продукты я привезла все. Даже майонез сама приготовила заранее… Не надо этот, -- она заметила, что Роман тянется к поясу за своим ножом. – Я захватила набор кухонных ножей на любой вкус – вот, выбирай. И давай пошустрей: располагайся за столом и чисть -- тут места хватит на целый полк. А я картошку вытащу. А то как бы не разварилась.
И она легко порхнула на кухню.
Роман с полуулыбкой полюбовался её фигурой, исчезнувшей в проёме, и попытался сосредоточиться на соскабливании оранжевой шкурки на краю огромного деревянного стола.
За дверью послышались шаги. Затем в дверь громко и уверенно постучали.
-- Никого нет дома! Приходите в Новом Году! – с ходу гаркнул Роман, аккуратно кромсая четвертованный корнеплод на разваливающиеся дольками кружочки.
-- Для Его Сиятельства нет разницы – есть кто дома или нет. Его Сиятельство ходит, где хочет и открывает дверь туда, куда вздумается, -- важно провозгласили за дверью и на пороге материализовался весьма крупный человек в покрытом снегом чёрном плаще с капюшоном.
Конечно, это был Петька. Он широко улыбался своей трогательной улыбкой, раскидав по плечам высыпавшиеся из-под откинутого капюшона светлые кудри.
-- Привет! – обрадовавшись, крикнул Роман, помахав ножом.
-- Петька! – радостно приветствовала Наталка, которая возникла на пороге, неся в руках одновременно блюдо с дымящейся до одурения вкусно пахнущей отварной картошкой и тарелку с разделанной сельдью.
-- Натка! – увидев её, Петька просиял, мигом сгребая Наташку в объятия.
Ромке показалось, что огромный, тучный великан просто сломает эту изящную, как статуэтка, фигурку. Но Петька был нежен и осторожен.
-- Тихо-тихо, буйвол! – смеясь, осадила пришедшего Наташа, широко расставляя в стороны руки с посудой. – Перевернёшь тарелки– прикажу повесить вниз головой на торговой площади. Лучше снимай свой мокрый плащ, мой руки – у двери умывальник. И помогай Ромке с приготовлением.
-- Слушаюсь, Ваша Светлость, -- попытался вытянуться в струночку толстяк, приставляя к виску огромную лопатообразную ладонь и осоловело выпячивая навыкат глаза, изображая усердие.
-- Иди… Выполняйте, -- рассмеялась Наташка, закатывая голову, по прежнему с разведёнными руками с тарелками. Отчего её высокая грудь, прикрытая обтягивающим свитером, упруго задрожала.
Роман опять поймал себя на том, что жадно пожирает глазами Наташу. Он замотал головой и ругнулся про себя: «Нет, я вам так вместо моркови салат из пальцев нарежу. Совершенно невозможно работать в такой обстановке!»
* * *
-- Что там – всё метёт? – Наталья перемешивала в глубоком салатнике майонез с ингредиентами большой деревянной ложкой.
-- Как на Северном Полюсе! – с готовностью отозвался Петька. Он по распоряжению «Её Светлости» нарезАл колбасу, грудинку, ветчину, сыры и прочие изыски. А Роман всё это еле успевал компактно располагать по большому блюду.
-- А кто ещё будет? – поинтересовался Роман.
-- Ну, Мишка из экономического, Владимир Сергеевич с исторического, -- не переставая перемешивать, отвечала Наташа. – Сеньков передал, что постарается, если его не обяжут присутствовать на другом торжестве.
Фельсон – обещал примчать сразу, как только сможет. Кейт сказал, что в такие дали мотаться бессмысленно и опасно. Просил передать всем извинения и поздравления. Кунашевичу я попыталась объяснить, как добраться, но не уверена, что он понял. Сказал, что непременно появится с супругой. Кстати. Кто-нибудь принёс?
-- А как же! – Петька бросил на стол нож и двинулся к входной двери.
Оттуда он вернулся, неся подмышками шесть крупных запечатанных кувшинов.
-- О-о-о, -- улыбнулась Наталья. – Я тоже захватила бутыль игристого.
-- А я притащил бурдюк с самогоном, -- сказал Роман. – Творение местных умельцев. Пользующееся большим спросом в народе. Оставил на гвозде.
-- Не ослепнем? – подозрительно обеспокоился Петька.
-- Не-е. Знатный продукт. Множественно опробован.
-- А я ёлку нарядила, -- как бы невзначай бросила Наташка.
Роман с уважением, смешанным с обожанием поглядел на неё – когда она всё успевает?..
* * *
Стол был, действительно, огромный. За ним смогли разместиться все. И ещё оставалось куча места, куда сдвинули продукты, которых навезли на целый факультет.
-- Сеньков так и не приехал – значит, «другое торжество» для него важнее, -- констатировал Петька.
-- Значит, нам всем больше достанется, -- нараспев продекламировал Васька, пытаясь ножом соскоблить печать, закупоривающую кувшин с вином.
-- Да тут столько продуктов привезено, что нам месяц можно продержаться, -- Яков Львович лёгким движением отобрал у Васьки кувшин. И, достав откуда-то из одежды личный нож, элегантно вскрыл сосуд.
Васька только завистливо цокнул языком. Что тут скажешь – красиво.
Мишка осоловел первым и как-то особенно невнятно тыкал вилкой в блюде с сельдью.
Машинально следя за его движением, Роман вдруг спросил: -- А вы заметили: Наташка принесла вилки?
Действительно, заметили все. И разом принялись одобрительно это обсуждать.
-- Я заказала их отдельно – есть связи, -- скромно отметила Наталья.
-- Оу, я непременно отправлю к тебе за ними, -- сразу же подхватил Тахмаховский. – Совсем, знаете ли, чувствуется, что дичаешь.
-- Я пришлю вам лично с посыльным, Владимир Сергеевич, -- улыбнувшись своей обаятельной улыбкой, сказала Наташа.
Роман опять поймал себя на мысли, что любуется ею. И снова себя мысленно отчитал за это.
Впрочем, как было ясно, Натальей любовались все присутствующие. Даже жена Васьки Кунашевича, Вика, не сводила с Натахи полного обожания взгляда.
Да и впрямь – до чего же щедро одарила природа Наташку – думал Роман. Ещё со студенческой скамьи – она была королевой везде. За ней таскались сокурсники. Ухлёстывали старшекурсники и аспиранты. На неё таращились младшие и новички. Профессора с ней пытались заигрывать и делали ей комплементы. Когда же Наташка шла по коридору – все, вне зависимости от пола, выворачивали шеи и провожали её взглядом. Сколько было разбитых сердец и драк из-за неё – Ромка и вспомнить не мог. Он и сам извёл себя юношеской любовью к прекрасной Королеве университета. И, будучи дипломатично отвергнутым, считал, что жизнь потеряла краски и смысл. Вспомнил малодушные слёзы в подушку и попытки бросить институт.
Именно из-за Наташки, и, думая даже в душе – назло ей, Ромка по окончании института скоропалительно женился на Галке – давно засматривающейся на симпатичного юного и одарённого студента исторического факультета.
Сама же Наталья вопреки, казалось бы, очевидной закономерности, ко всей этой истерии и культу обожания вокруг самой себя относилась ровно и безразлично, что делало её в глазах всех ещё более притягательной. Спортсменка, мастер Европы по спортивной гимнастике, с прекрасной фигурой и аппетитными формами, с божественной красотой и ангельским лицом, всегда обворожительная, весёлая и умная в общении. И при этом на удивление скромная – девушка казалась до скукоты идеальной во всём и потому нереальной.
Для всех она оставалась прекрасным другом, верным товарищем, умным и приятным собеседником, притягивающим взгляд. Но не более.
На третьем курсе, Наташка страдала от домогательств со стороны профессора с кафедры идеологии советского периода. Тот изводил её приставаниями и сознательно валил отличницу на экзаменах нереальными требованиями и вопросами, явно добиваясь от неё близости. Дошло до того, что в дело вмешался сначала деканат, а затем дошло и до ректора. Маньяка по-тихому выгнали из учреждения. Дело замяли.
В общем, все, влюблённые и сохнущие, наблюдавшие за Наташкой, давно поняли и потеряли надежду на ответные чувства, оставались с ней в лучшем случае друзьями или просто воздыхающими издали.
И потому, когда Наташка, уже работая в лаборатории исследования исторического развития, в той же самой, куда до этого устроился Роман, внезапно вышла замуж – это было как гром среди ясного неба.
Никто не мог поверить в произошедшее. И потому уделяли событию повышенное внимание. Сплетничали все – от профессуры в университете, до коллег по работе, цеху и старых друзей.
Звали его Максим. Он – был простым ничем не примечательным токарем на металлургическом предприятии. Никто ничего не мог знать и сказать о нём большего. Но после произошедшего, внимание к нему возросло до небывалых масштабов. Особенно среди женского полу.
«Да, повезло кому-то», -- подумал тогда фактически каждый. В том числе и Роман. И: -- «За что? Почему?» -- было самым популярным вопросом.
…Наташка продолжала работать в лаборатории как ни в чём не бывало. Максим – токарем высшего разряда – там же, где работал. У них родились дети: сын и дочка – погодки.
Ну а потом, случилась эта экспедиция. Наталья согласилась ехать, не раздумывая…
* * *
-- Спишь? – Петька встряхнул друга за плечо. Оказывается, Роман задремал над собственной тарелкой.
-- Да, что-то пригрезилось, -- встряхиваясь и отгоняя воспоминания о Наташке, ответил Роман.
-- Я говорил – этот твой самогон – штука ядрёная и настораживающая, -- хохотнул Петька.
-- Ребята, ну что вы! Через десять минут Новый год! Кому положить салат? У всех налито? Петь, наполни кубки Владимиру Сергеевичу и Вике, -- Наталья, руководила процессом, успевая одновременно и порхать на кухню, и сервировать стол, и ухаживать за собравшимися, и командовать, и даже шутить и участвовать в беседе.
Роман встряхнул за плечо Михаила. Тот в ответ чуть с вызовом развернулся к возникшему собеседнику, но ничего сказать не смог. Роман даже не был уверен, видит ли его Мишка.
-- Не спи, -- почти на ухо, гаркнул Ромка Михаилу, забывая, что сам недавно предавался благостным воспоминаниям.
Мишка с готовностью замотал головой, что, по-видимому, должно было означать: «Я? Ни в коем случае! Я вообще ни в одном глазу!»
Роман удовлетворённо кивнул и отпустил Мишку, который тут же опять уткнулся в свою тарелку носом.
-- Ребята. А помните, как мы лет пятнадцать назад примерно таким же составом… Правда нас было больше... Намного больше… собирались и праздновали Новый год у нас на кафедре? – радостно спросила Наташа, держа в руке серебряный кубок.
Помнили почти все, кроме Фельсона и Кейта. И все закивали головами, расплываясь в грустных улыбках, навеянных видениями прошлого.
-- Помните, как Суев тогда бюст Гоголя напомадил ленкиной помадой? А потом пришёл хоро-оший такой завкафедры и спутал его (бюст, конечно - не Суева) с Вяземской, профессором с кафедры матанализа!
-- Да! – смеясь воскликнул Петька, и чуть не расплескал вино, которое наливал Виктории. – А когда попытался её, то есть «его» поцеловать в губы, рухнули вдвоём с бюстом прямо перед постаментом.
-- Ага, -- еле пробиваясь сквозь душащий его смех, подхватил Владимир Сергеевич. – Гоголь вдребезги! А завкафедры ползает по полу, в поисках Вяземской, бормочет извинения, и горит желанием исправиться – и помочь ей подняться!
Все разом грохнули со смеху. Даже Кейт с Фельсоном.
-- Да… Весело было у нас, -- мечтательно улыбнулся Тахмаховский, поднимая кубок.
-- Ребят. Давайте, проводим Старый год. Год был сложный. Но мы справились. Молодцы, «что все мы здесь сегодня собрались», как пел Митяев, -- Наташа подняла бокал.
Все охотно потянулись через стол к ней чокаться.
Петька вновь растолкал Мишку, всучил тому кубок.
-- Тост?! – с готовностью предположил очнувшийся, но не ориентирующийся Мишка при общем гуле голосов и чоканий кубками.
-- Нет! Был… Пьём... Провожаем Старый год. Твоё здоровье! – чокнулся с ним Петька.
-- Д-д-да! – красноречиво выдавил Мишка, и опрокинул в себя кубок.
-- Так... через три минуты куранты бьют.
-- А чья это ка-хге-та фнизу? – спросил громкий Кейт, который, несмотря на «бессмысленность» и «опасность» мероприятия, примчал на празднование Нового Года в числе первых.
-- Так, всё потом, Джон Мэтьевич. Ромка, налей профессору Кейту в кубок. Сейчас скоро загадываем желания.
Все, кроме Мишки, с готовностью встали с полными кубками со своих мест вокруг стола.
Владимир Сергеевич смотрел на свой хронограф, вслух отсчитывая секунды. Все молчали, очевидно, загадывая желания.
Роман подумал, что неплохо было бы загадать, чтобы у них с Наташкой всё получилось. Но не решился. И в итоге ничего не придумал. «Удачи во всём!», -- впопыхах внушил он.
-- Полночь! – радостно объявил Тахмаховский. – С Новым Годом, друзья мои! Ура!
-- Ура!!! – закричали все присутствующие, дружно чокаясь, смеясь и шутя одновременно.
Пошли выкрики пожеланий, тосты с места, хлопанье открываемых бутылок, звон посуды и цоканье подставляемых кубков.
Хоть все уже были изрядно сыты, а многие и пьяны, но вновь пошла настоящая обжираловка.
-- А чья это ка-хге-та фнизу? – повторил свой вопрос Кейт, отрываясь от жаркого из перепелов и, явно объевшись, откидываясь на стуле.
-- Моя, -- с готовностью мимоходом отозвалась Наташка, что-то горячо обсуждая с Тахмаховским в прикуску с салатом.
-- Отнако-о,... та-ам ка-кхой интегэ-эсный гехг-гп, -- удивлённо протянул престарелый Кейт по-русски с сильным английским акцентом.
-- Да, Джон Мэтьевич. Это герб герцога Лотта нор Рутеншоса, супруга нашей великолепной герцогини Тильи Рутеншос, -- весело переключаясь, отрапортовал Петька, вытирая руки о свой камзол.
-- Гех-цогиня Тилья? А фкто э-то-оу? – переспросил Кейт.
Наталья, отвлекаясь от Владимира Сергеевича, моментально легко вскочила на ноги и церемонно раскланялась перед профессором этнографии в изящных реверансах, придерживая руками несуществующие края оборок невидимой юбки.
-- Фы – вжена?! – поразился Кейт. – Гех-цога Дахгдии ? Тгхоюгодного бгата кохголя? Наташья?
-- Да, Джон Мэтьевич, -- весело засмеялась Наташа. И все невольно улыбнулись в ответ.
-- Но какх.. вже эта? – Кейт указал на неё пространно вытянутыми руками. – Пфаше платйе? И воопшэ… Фы – вжена… Гехцогиня…
-- Я сняла его, Джон Мэтьевич, -- перекрикивая гул разговоров, ответила Наташка. – Хоть здесь отдохнуть от этого жуткого корсета, душных оборок. Хочу, чтобы Новый Год мы отпраздновали так же, как всегда ранее в Москве.
