Внезапно Петька, который стоял в проёме, оглянулся, а потом крикнул Роману:
-- Ромка! Держись тут! Я к двери! – и скрылся в проёме.
«Скверно, -- подумал Роман, выскакивая, и срубая показавшуюся над перилами голову в кольчужном шлеме. – Они берут нас в клещи. И могут дожать числом».
И тут же увесистый арбалетный болт щёлкнул его по шлему. Шлем, разумеется, он не пробил – металло-угле-пластик держит выстрел в упор в грудь из автомата Калашникова. Но, к сожалению, при этом не может полностью защитить от переломов рёбер. В голове загудело…
«Существенно, -- Роман ругнулся. – Если мы не придумаем, что делать с этими стрелками на стенах и под балконом, мы не удержим позиции».
Он снова вынужден был оттянуться к своему дверному проёму, сожалея, что гораздо важнее было бы оказаться по другую сторону балкона – на своей половине.
«Так. Надо срочно найти что-то, чем прикрыться от болтов», -- решил Роман, и кинулся в помещения за своей спиной.
Расположение комнат по эту сторону были зеркальным отражением их половины дома.
Роман спешно шарил взглядом по стенам, ища, из чего можно было бы сделать щит.
Внезапно, он услышал грохот снизу. И догадался, что на вторую половину дома внизу также выломали дверь. По коридору и лестнице застучали сапоги множества ног.
«Так, -- бешено заколотилось в мозгу у Ромки. – Узкий коридор не позволит захватчикам входить более, чем по одному. Два рыцаря с длинными мечами, встав по обе стороны проёма из коридора, смогут удержать этот вход от сотни нападающих. Это классика».
Это он знал. За Петьку Ромка тоже был спокоен. Непобеждённый трёхкратный олимпийский чемпион по греко-римской борьбе, как и Роман, защищённый заложенным на Земле тактически-практическим курсом рукопашного средневекового боя с любым оружием, в металл-угле-пластиковом доспехе был неуязвим, отстаивая дверь на своей половине. Опыт, запрограммированный в подкорку на уровне нейронных связей, наложенный на прекрасные физические данные обоих друзей, был не сравним и превосходил в разы кого бы то ни было, из существовавших ранее специалистов такого знания прошлого.
Но вот незадача. Пока они будут сдерживать нападавших от противоположных дверей, враг спокойно штурмует балкон.
Додумать ему не дали. Из коридора повалили штурмующие.
Ромка, не раздумывая, делал короткие выпады, нанося уколы без промаха, или рубил мечом сверху, стоя сбоку от двери. Так, что довольно быстро на входе из коридора образовалась вполне-таки внушительная гора из тел захватчиков. Те, наконец, смекнули, что нахрапом из коридора в зал им не попасть, и отхлынули. Монахи хотели жить.
Ромка выдохнул. В образовавшейся в коридоре и в зале тишине он услышал крики и бряцанье оружия позади, там, за балконом.
Поняв, что прозевал, он с размаху перерубил пополам большой гостевой стол в центре холла, за секунду отсёк ножки, и, подхватив освободившуюся столешницу, кинулся назад.
Балкон он пробежал с ходу, укрываясь за массивной тяжёлой столешницей. Находящихся на балконе поднявшихся монахов, Роман, не теряя времени, просто смёл той же столешницей с ног. Один рухнул вниз.
В тяжёлую дубовую панель с грохотом вошли три болта, но это уже было не важно. Отбросив столешницу, Роман вбежал на «родную половину» дома.
В гостиной было полно народу. Мишка, с повисшей правой рукой, отбивался мечом, который удерживал в левой. На него наседали двое монахов-воинов: один с коротким мечом, чуть длиннее кинжала. Такие мечи монахам легко прятать под сутаной. Второй, наседавший на Его Сиятельство, Лорда-Казначея Дардии храмовник, был вооружён дубиной. Но махал он ей плохо и неумело. И своим поведением больше мешал напарнику. Мишка держался.
Недалеко от Мишки отбивался мечом от большого кряжистого воина в стёганном доспехе Владимир Сергеевич. Трудно было понять кто кого, и сколько ещё сил у профессора.
Но,.. Ромка перевёл взгляд дальше и похолодел – в углу, лицом вниз, лежал Васька, раскинув обе свои руки.
Над его телом рубился Яков Львович. Он рубился со всем изяществом, стоя в позе для фехтования. Как будто сейчас находился на каких-нибудь соревнованиях или в дуэльном клубе. В руке у него была лёгкая сабля. Владел он ею прекрасно.
Где-то там внизу рычал и грохотал в коридоре у двери Петька.
Нападавшие оттеснили защитников по углам, где те держали позиционную оборону. У обороняющихся не было никакой амуниции. Тогда как почти все нападавшие были облачены в кожаные или стёганные доспехи, в конические металлические или кожаные шлемы.
Мгновенно оценив обстановку, Роман отметил группу из пяти монахов в центре залы, непосредственно в сражении не участвующих, а только высматривающих, как и где можно вместиться и вступить в бой.
Крутанувшись, он перерубил ближайшему такому ожидающему ноги и, отшвырнув раненного рукой в сторону, бросился к следующему.
Завидев новую опасность в виде появившегося рыцаря, четверка ощетинилась было в сторону Романа мечами. Но уже в следующий миг их осталось трое.
Заслышав шум за спиной, Роман оглянулся – с балкона лезли новые нападавшие. Среди них к своему немалому неудовольствию Роман увидел двух закованных в тяжёлые доспехи рыцарей.
Понимая, что допускать их в гостиную нельзя – иначе защитников возьмут в клещи или попросту задавят числом, он бросился назад к балконной двери, попутно увлекая и оттягивая за собой давешнюю тройку.
Перед балконом он срубил только что вошедшего легковооружённого воина. И с размаху обрушился на первого рыцаря. Тот хотел укрыться за щитом, поднимая в замахе руку с шестопёром, но Роман молниеносно нанёс ему выпад с уколом в шлем. И замечательный титан-вольфрамовый клинок без заминки, как в масло, вошёл чуть ниже смотровой щели в бивор, сминая вместе с этим забрало и пробивая шлем насквозь. Храмовник с грохотом рухнул в дверях балкона. А стоящий на подходе второй рыцарь, осадил назад и занял оборонительную стойку.
Роман оглянулся как раз вовремя, чтобы принять нападающего монаха из тройки «ожидания». Но тот внезапно всплеснул руками и повалился на Романа замертво. Из спины у убитого торчал добротный столовый нож. Роман поднял голову и чертыхнулся.
Наташка стояла на выходе из спален и как раз примеривалась, чтобы метнуть очередной нож.
Она смотрела на Романа.
-- Наташа! Наза-а-ад! – заорал он ей из-под шлема.
Услышав его крик, оглянулись многие.
«Я надаю ей по попе», -- в ярости Роман начал прорубаться к непокорной герцогине. И фактически сразу двумя росчерками меча положил оставшихся обоих «ждунов».
Но тут позади, со стороны балконной двери раздался звук, который Роман боялся услышать. Этот хлопок невозможно было спутать. Роман прыгнул наперерез звуку. Но не успел. А раньше на линии выстрела оказался Фельсон. Он закрыл собой герцогиню как раз в тот момент, когда тяжёлый болт вошёл ему под лопатку. Яков Львович выгнулся и рухнул на Наташку. Они упали вместе.
В отчаянии Роман цапнул с полу первое, что попало под руку и с разворота метнул в проём балконной двери, сразив арбалетчика коротким монашьим мечом-кинжалом в шею. Не думая больше об осторожности, он бросился к балконной двери.
Он не помнил, как снёс ещё двоих рыцарей, просто сметя их смерчем вращающегося меча, как за один замах перерубил и обрушил обе штурмовые лестницы, тянущиеся к балкону. Как, не снижая бега, с ходу очистил балкон и погнал оставшихся нападающих назад, на вторую половину дома.
Не помнил он и как там, оказавшись в противоположной гостиной, принялся гоняться за всеми, кто из нападавших успел к своему несчастью в неё подняться. Никто и не думал оказывать ему сопротивление. Нападавших охватила паника при виде неудержимого и неуязвимого рыцаря. Вряд ли они знали, кто такой берсерк. Но, похоже, в этот миг они его узрели. Вместо защиты, они ломанулись обратно, прочь из здания - наружу, создав при этом жуткую толчею перед входом вниз, в коридор. И фактически все сразу, полегли.
Роман этого ничего не помнил. Только потом по отдельным воспоминаниям они смогли собрать картину в целом.
Снаружи раздались крики и шум сражения. Звон оружия, щёлканье арбалетов, и теньканье луков. Стоны, крики и мольбы о пощаде.
Это со своим войском прибыл Сеньков.
* * *
-- Положи ему подушку под голову, -- Владимир Сергеевич подсунул Наташке подушку.
Та сидела на полу спальни, а на коленях у неё полулежал Яков Львович. Его перебинтовали, но профессор был очень плох. Наталья осторожно подложила тому под спину подушку, чтобы придать сидячее положение.
-- Не надо, -- слабым голосом ответил Фельсон. – Уже не важно. Не бросайте эксперимент. Наблюдайте, фиксируйте, ведите записи. Даже если связь с Землёй не восстановят – ведите записи. Помните, пока вы работаете – вы остаётесь учёными, цивилизованными людьми. Не позволяйте этому Тёмному Времени поглотить вас. Только гуманизм сможет сохранить в вас землянина. Не позволит опуститься до уровня зверя.
-- Яков Львович, вам нельзя разговаривать, -- умоляла профессора Наташа, подпирая того и понуждая удерживаться в сидячем положении. – Ему нужна операция, керитен не успеет подействовать. Необходимо откачать кровь из лёгких. Я зашила. Но я ни профильный хирург, -- она со мольбой в голосе обращалась к Тахмановскому.
-- Вася… Вася… Где ты? – не слушая, взывал Фельсон.
-- Я здесь, Яков Львович, -- к Фельсону наклонился Василий, поддерживаемый Викой. Голова была перевязана. Из-под повязки капала кровь. Левые бровь и глаз подбиты.
-- Вася, ты знаешь, где мои записи. Сохрани их, Вася… Обязательно сохрани. Там мысли, наблюдения… Там незаконченный труд моей жизни… Будет возможность, передай… Не будет – сохрани… Обязательно сохрани.
-- Я обязательно всё сделаю, Яков Львович, -- Кунашевич опустился на колени над Фельсоном, но у него закружилась голова и Василия повело в сторону. Вика со слезами вцепилась в плечи мужа, поддерживая того, не смея остановить.
-- Ну что ты, Яша, -- с болью обратился Владимир Сергеевич. – Ты сейчас потерпи. Керитен подействует. Всё затянется – будешь в лучшем виде.
-- Осторожней с этим вашим Броиком. А главное, с проклятым патриархом. Если он запалит все страны во всеобщей войне, то прогресс на континенте может отбросить лет на сто. Он ведь взамен предлагает церковный диктат. Инквизиция в самом жёстком её значении. А без монаршей власти, против которой он выступает, это может оказаться невиданным доныне новым строем церковного правления, противопоставленному феодализму. Данный строй больше будет сродни восточной деспотии Древнего Египта с поправкой на Средневековье. Влияние такого строя на развитие никогда не изучалось. И к чему он может привести, никто даже представить не может. Эх-х… Жаль, я не смогу быть этому свидетелем.
-- Ведите дневники, друзья… следите, изучайте, конспектируйте, -- Яков Львович начал заметно синеть. Последние слова стали даваться ему с трудом, голос стал тише. Но он не хотел униматься. Безрезультатно Наталья попыталась успокоить профессора и просила его не напрягаться. Фельсону во чтобы то ни стало требовалось докончить сказанное. – Слушайте Володю. Не бросайте исследова…
Голова Якова Львовича откинулась назад, изо рта пошла кровь. Глаза у него выпучились. Он два раза булькнул и застыл.
Напрасно бледная Наталья и Роман оказывали по очереди ему реанимацию. Тело Фельсона оставалось безжизненным.
Виктория рыдала, не скрывая своих чувств. Рядом с ней стоял Василий, опустошённо глядя перед собой. Он машинально поглаживал супругу по плечам.
Кейт стоял тут же, утирая себе лоб. Его поддерживал своей огромной лапищей понурившийся Петька. Доспехи того по-прежнему были все перемазаны чужой запёкшейся кровью. Мишка с рукой на перевязи молча теребил здоровой рукой бинт. Тахмановский сидел на стуле, обхватив руками голову. Со стороны сейчас стало всем видно, насколько же он сдал.
Генрих Викторович Сеньков стоял тут же, положив свою руку на плечо Владимиру Сергеевичу.
В спальню тихо вошёл рыцарь в доспехах без шлема. Был он сед. Оценив деликатность ситуации, он осторожно придвинулся к Сенькову. Что-то шепнул тому на ухо.
Сеньков кивнул, напоследок сжал плечо Тахмановского и вышел.
* * *
-- Ты когда уезжаешь? – спросил Роман. Он только что вернулся от конюшен – проверял и снаряжал коня. Теперь он складывал объёмную седельную сумку.
-- Не знаю, думаю, до вечера тронемся, -- задумчиво ответила Наталья. – Сеньков выделил шестерых сопровождающих. Они сейчас крепят лыжи на колёса кареты. Моя модернизация. Раньше это делал Роут.
-- Понимаю, -- ответил Роман. – Я слышал, как он кричал за постройками.
-- Да, -- мрачно подтвердила Натка. – Сеньков его допрашивал. Что знает, кому что докладывал, кто подослал. Представляешь, он молчал почти шесть лет, притворяясь. А у Сенькова оказался таким разговорчивым. Я не смогла это видеть. Ушла. Ты знаешь, что Сеньков полностью поддерживает законы, выдвигаемые нашим Верховным патриархом?
-- Не может быть.
-- А вот теперь знай. Полагаю, что поэтому он не сразу приехал к нам на Новый год. У них на эту тему серьёзные разногласия с Тахмановским и, возможно, с Яковом Львовичем,.. были.
-- Но он же не церковник – он Лорд высшего ранга. Как-никак герцог из Блиссида. Неужели он не видит в этом угрозу для монархии?
-- Ты же знаешь, что он в первую очередь учёный. Возможно, у него есть основания не желать упрочнения власти монархии. Хотя кто его знает, что на самом деле им двигало, -- Наташа, понурившись, закончила паковать посуду. Её прекрасное лицо было печально.
-- И ты подумала, что он может быть причастен к нападению на монастырь, раз он поддерживает начинания Броика? Думаешь поэтому он прискакал сюда таким войском?
-- Нет, Ром, не думаю. Во-первых, он, конечно, за нас нарушит любые свои убеждения. А на счёт войска… Он так и заявил: «Я – герцог нор Гуан из Блиссида. – Я не могу позволить себе путешествовать, как простой монах с посохом и котомкой. И подвергать свою жизнь бессмысленному риску. Я должен путешествовать так, как требует того мой статус и титул, не вызывая подозрений. Поэтому маленькая армия – самое то». Но, согласись, он нас всех спас.
-- Эх, пораньше бы, -- согласился Роман.
В комнату вошёл Тахмановский. Он сильно осунулся со вчерашнего дня.
-- Пойдёмте в гостиную, ребят, -- тихо сказал он. И они, оставив дела, пошли за ним.
В гостиной ждали все. Даже Сеньков в красивых герцогских доспехах находился там.
-- Давайте, выпьем на дорожку, -- сказал Владимир Сергеевич. – Всё-таки, Новый Год.
Петька прошёл по кругу с кувшином и наполнил всем кружки.
-- Мы только что простились с нашим другом и учителем, наставником и великом учёным, -- тихо сказал Тахмановский. – Тут нечего больше добавить. Кроме того, что он сказал перед смертью. Ему было очень важно это сказать. Важнее, чем жить. Пусть местная монастырская земля будет ему пухом.
Все выпили. А Наталья горько заплакала.
-- Наташ,.. – попытался успокоить её Петька.
-- Это я во всём виновата, -- внезапно прорвало красавицу-герцогиню. – Это я затеяла это дурацкое празднование Нового года! Это из-за меня прискакали сюда все эти… Если бы не я – Яков Львович был бы жив.
-- Глупости, девочка моя, -- Владимир Сергеевич отставил кружку и, подойдя к Наташке, обнял её и погладил по прекрасным волосам.
-- Ромка! Держись тут! Я к двери! – и скрылся в проёме.
«Скверно, -- подумал Роман, выскакивая, и срубая показавшуюся над перилами голову в кольчужном шлеме. – Они берут нас в клещи. И могут дожать числом».
И тут же увесистый арбалетный болт щёлкнул его по шлему. Шлем, разумеется, он не пробил – металло-угле-пластик держит выстрел в упор в грудь из автомата Калашникова. Но, к сожалению, при этом не может полностью защитить от переломов рёбер. В голове загудело…
«Существенно, -- Роман ругнулся. – Если мы не придумаем, что делать с этими стрелками на стенах и под балконом, мы не удержим позиции».
Он снова вынужден был оттянуться к своему дверному проёму, сожалея, что гораздо важнее было бы оказаться по другую сторону балкона – на своей половине.
«Так. Надо срочно найти что-то, чем прикрыться от болтов», -- решил Роман, и кинулся в помещения за своей спиной.
Расположение комнат по эту сторону были зеркальным отражением их половины дома.
Роман спешно шарил взглядом по стенам, ища, из чего можно было бы сделать щит.
Внезапно, он услышал грохот снизу. И догадался, что на вторую половину дома внизу также выломали дверь. По коридору и лестнице застучали сапоги множества ног.
«Так, -- бешено заколотилось в мозгу у Ромки. – Узкий коридор не позволит захватчикам входить более, чем по одному. Два рыцаря с длинными мечами, встав по обе стороны проёма из коридора, смогут удержать этот вход от сотни нападающих. Это классика».
Это он знал. За Петьку Ромка тоже был спокоен. Непобеждённый трёхкратный олимпийский чемпион по греко-римской борьбе, как и Роман, защищённый заложенным на Земле тактически-практическим курсом рукопашного средневекового боя с любым оружием, в металл-угле-пластиковом доспехе был неуязвим, отстаивая дверь на своей половине. Опыт, запрограммированный в подкорку на уровне нейронных связей, наложенный на прекрасные физические данные обоих друзей, был не сравним и превосходил в разы кого бы то ни было, из существовавших ранее специалистов такого знания прошлого.
Но вот незадача. Пока они будут сдерживать нападавших от противоположных дверей, враг спокойно штурмует балкон.
Додумать ему не дали. Из коридора повалили штурмующие.
Ромка, не раздумывая, делал короткие выпады, нанося уколы без промаха, или рубил мечом сверху, стоя сбоку от двери. Так, что довольно быстро на входе из коридора образовалась вполне-таки внушительная гора из тел захватчиков. Те, наконец, смекнули, что нахрапом из коридора в зал им не попасть, и отхлынули. Монахи хотели жить.
Ромка выдохнул. В образовавшейся в коридоре и в зале тишине он услышал крики и бряцанье оружия позади, там, за балконом.
Поняв, что прозевал, он с размаху перерубил пополам большой гостевой стол в центре холла, за секунду отсёк ножки, и, подхватив освободившуюся столешницу, кинулся назад.
Балкон он пробежал с ходу, укрываясь за массивной тяжёлой столешницей. Находящихся на балконе поднявшихся монахов, Роман, не теряя времени, просто смёл той же столешницей с ног. Один рухнул вниз.
В тяжёлую дубовую панель с грохотом вошли три болта, но это уже было не важно. Отбросив столешницу, Роман вбежал на «родную половину» дома.
В гостиной было полно народу. Мишка, с повисшей правой рукой, отбивался мечом, который удерживал в левой. На него наседали двое монахов-воинов: один с коротким мечом, чуть длиннее кинжала. Такие мечи монахам легко прятать под сутаной. Второй, наседавший на Его Сиятельство, Лорда-Казначея Дардии храмовник, был вооружён дубиной. Но махал он ей плохо и неумело. И своим поведением больше мешал напарнику. Мишка держался.
Недалеко от Мишки отбивался мечом от большого кряжистого воина в стёганном доспехе Владимир Сергеевич. Трудно было понять кто кого, и сколько ещё сил у профессора.
Но,.. Ромка перевёл взгляд дальше и похолодел – в углу, лицом вниз, лежал Васька, раскинув обе свои руки.
Над его телом рубился Яков Львович. Он рубился со всем изяществом, стоя в позе для фехтования. Как будто сейчас находился на каких-нибудь соревнованиях или в дуэльном клубе. В руке у него была лёгкая сабля. Владел он ею прекрасно.
Где-то там внизу рычал и грохотал в коридоре у двери Петька.
Нападавшие оттеснили защитников по углам, где те держали позиционную оборону. У обороняющихся не было никакой амуниции. Тогда как почти все нападавшие были облачены в кожаные или стёганные доспехи, в конические металлические или кожаные шлемы.
Мгновенно оценив обстановку, Роман отметил группу из пяти монахов в центре залы, непосредственно в сражении не участвующих, а только высматривающих, как и где можно вместиться и вступить в бой.
Крутанувшись, он перерубил ближайшему такому ожидающему ноги и, отшвырнув раненного рукой в сторону, бросился к следующему.
Завидев новую опасность в виде появившегося рыцаря, четверка ощетинилась было в сторону Романа мечами. Но уже в следующий миг их осталось трое.
Заслышав шум за спиной, Роман оглянулся – с балкона лезли новые нападавшие. Среди них к своему немалому неудовольствию Роман увидел двух закованных в тяжёлые доспехи рыцарей.
Понимая, что допускать их в гостиную нельзя – иначе защитников возьмут в клещи или попросту задавят числом, он бросился назад к балконной двери, попутно увлекая и оттягивая за собой давешнюю тройку.
Перед балконом он срубил только что вошедшего легковооружённого воина. И с размаху обрушился на первого рыцаря. Тот хотел укрыться за щитом, поднимая в замахе руку с шестопёром, но Роман молниеносно нанёс ему выпад с уколом в шлем. И замечательный титан-вольфрамовый клинок без заминки, как в масло, вошёл чуть ниже смотровой щели в бивор, сминая вместе с этим забрало и пробивая шлем насквозь. Храмовник с грохотом рухнул в дверях балкона. А стоящий на подходе второй рыцарь, осадил назад и занял оборонительную стойку.
Роман оглянулся как раз вовремя, чтобы принять нападающего монаха из тройки «ожидания». Но тот внезапно всплеснул руками и повалился на Романа замертво. Из спины у убитого торчал добротный столовый нож. Роман поднял голову и чертыхнулся.
Наташка стояла на выходе из спален и как раз примеривалась, чтобы метнуть очередной нож.
Она смотрела на Романа.
-- Наташа! Наза-а-ад! – заорал он ей из-под шлема.
Услышав его крик, оглянулись многие.
«Я надаю ей по попе», -- в ярости Роман начал прорубаться к непокорной герцогине. И фактически сразу двумя росчерками меча положил оставшихся обоих «ждунов».
Но тут позади, со стороны балконной двери раздался звук, который Роман боялся услышать. Этот хлопок невозможно было спутать. Роман прыгнул наперерез звуку. Но не успел. А раньше на линии выстрела оказался Фельсон. Он закрыл собой герцогиню как раз в тот момент, когда тяжёлый болт вошёл ему под лопатку. Яков Львович выгнулся и рухнул на Наташку. Они упали вместе.
В отчаянии Роман цапнул с полу первое, что попало под руку и с разворота метнул в проём балконной двери, сразив арбалетчика коротким монашьим мечом-кинжалом в шею. Не думая больше об осторожности, он бросился к балконной двери.
Он не помнил, как снёс ещё двоих рыцарей, просто сметя их смерчем вращающегося меча, как за один замах перерубил и обрушил обе штурмовые лестницы, тянущиеся к балкону. Как, не снижая бега, с ходу очистил балкон и погнал оставшихся нападающих назад, на вторую половину дома.
Не помнил он и как там, оказавшись в противоположной гостиной, принялся гоняться за всеми, кто из нападавших успел к своему несчастью в неё подняться. Никто и не думал оказывать ему сопротивление. Нападавших охватила паника при виде неудержимого и неуязвимого рыцаря. Вряд ли они знали, кто такой берсерк. Но, похоже, в этот миг они его узрели. Вместо защиты, они ломанулись обратно, прочь из здания - наружу, создав при этом жуткую толчею перед входом вниз, в коридор. И фактически все сразу, полегли.
Роман этого ничего не помнил. Только потом по отдельным воспоминаниям они смогли собрать картину в целом.
Снаружи раздались крики и шум сражения. Звон оружия, щёлканье арбалетов, и теньканье луков. Стоны, крики и мольбы о пощаде.
Это со своим войском прибыл Сеньков.
* * *
-- Положи ему подушку под голову, -- Владимир Сергеевич подсунул Наташке подушку.
Та сидела на полу спальни, а на коленях у неё полулежал Яков Львович. Его перебинтовали, но профессор был очень плох. Наталья осторожно подложила тому под спину подушку, чтобы придать сидячее положение.
-- Не надо, -- слабым голосом ответил Фельсон. – Уже не важно. Не бросайте эксперимент. Наблюдайте, фиксируйте, ведите записи. Даже если связь с Землёй не восстановят – ведите записи. Помните, пока вы работаете – вы остаётесь учёными, цивилизованными людьми. Не позволяйте этому Тёмному Времени поглотить вас. Только гуманизм сможет сохранить в вас землянина. Не позволит опуститься до уровня зверя.
-- Яков Львович, вам нельзя разговаривать, -- умоляла профессора Наташа, подпирая того и понуждая удерживаться в сидячем положении. – Ему нужна операция, керитен не успеет подействовать. Необходимо откачать кровь из лёгких. Я зашила. Но я ни профильный хирург, -- она со мольбой в голосе обращалась к Тахмановскому.
-- Вася… Вася… Где ты? – не слушая, взывал Фельсон.
-- Я здесь, Яков Львович, -- к Фельсону наклонился Василий, поддерживаемый Викой. Голова была перевязана. Из-под повязки капала кровь. Левые бровь и глаз подбиты.
-- Вася, ты знаешь, где мои записи. Сохрани их, Вася… Обязательно сохрани. Там мысли, наблюдения… Там незаконченный труд моей жизни… Будет возможность, передай… Не будет – сохрани… Обязательно сохрани.
-- Я обязательно всё сделаю, Яков Львович, -- Кунашевич опустился на колени над Фельсоном, но у него закружилась голова и Василия повело в сторону. Вика со слезами вцепилась в плечи мужа, поддерживая того, не смея остановить.
-- Ну что ты, Яша, -- с болью обратился Владимир Сергеевич. – Ты сейчас потерпи. Керитен подействует. Всё затянется – будешь в лучшем виде.
-- Осторожней с этим вашим Броиком. А главное, с проклятым патриархом. Если он запалит все страны во всеобщей войне, то прогресс на континенте может отбросить лет на сто. Он ведь взамен предлагает церковный диктат. Инквизиция в самом жёстком её значении. А без монаршей власти, против которой он выступает, это может оказаться невиданным доныне новым строем церковного правления, противопоставленному феодализму. Данный строй больше будет сродни восточной деспотии Древнего Египта с поправкой на Средневековье. Влияние такого строя на развитие никогда не изучалось. И к чему он может привести, никто даже представить не может. Эх-х… Жаль, я не смогу быть этому свидетелем.
-- Ведите дневники, друзья… следите, изучайте, конспектируйте, -- Яков Львович начал заметно синеть. Последние слова стали даваться ему с трудом, голос стал тише. Но он не хотел униматься. Безрезультатно Наталья попыталась успокоить профессора и просила его не напрягаться. Фельсону во чтобы то ни стало требовалось докончить сказанное. – Слушайте Володю. Не бросайте исследова…
Голова Якова Львовича откинулась назад, изо рта пошла кровь. Глаза у него выпучились. Он два раза булькнул и застыл.
Напрасно бледная Наталья и Роман оказывали по очереди ему реанимацию. Тело Фельсона оставалось безжизненным.
Виктория рыдала, не скрывая своих чувств. Рядом с ней стоял Василий, опустошённо глядя перед собой. Он машинально поглаживал супругу по плечам.
Кейт стоял тут же, утирая себе лоб. Его поддерживал своей огромной лапищей понурившийся Петька. Доспехи того по-прежнему были все перемазаны чужой запёкшейся кровью. Мишка с рукой на перевязи молча теребил здоровой рукой бинт. Тахмановский сидел на стуле, обхватив руками голову. Со стороны сейчас стало всем видно, насколько же он сдал.
Генрих Викторович Сеньков стоял тут же, положив свою руку на плечо Владимиру Сергеевичу.
В спальню тихо вошёл рыцарь в доспехах без шлема. Был он сед. Оценив деликатность ситуации, он осторожно придвинулся к Сенькову. Что-то шепнул тому на ухо.
Сеньков кивнул, напоследок сжал плечо Тахмановского и вышел.
* * *
-- Ты когда уезжаешь? – спросил Роман. Он только что вернулся от конюшен – проверял и снаряжал коня. Теперь он складывал объёмную седельную сумку.
-- Не знаю, думаю, до вечера тронемся, -- задумчиво ответила Наталья. – Сеньков выделил шестерых сопровождающих. Они сейчас крепят лыжи на колёса кареты. Моя модернизация. Раньше это делал Роут.
-- Понимаю, -- ответил Роман. – Я слышал, как он кричал за постройками.
-- Да, -- мрачно подтвердила Натка. – Сеньков его допрашивал. Что знает, кому что докладывал, кто подослал. Представляешь, он молчал почти шесть лет, притворяясь. А у Сенькова оказался таким разговорчивым. Я не смогла это видеть. Ушла. Ты знаешь, что Сеньков полностью поддерживает законы, выдвигаемые нашим Верховным патриархом?
-- Не может быть.
-- А вот теперь знай. Полагаю, что поэтому он не сразу приехал к нам на Новый год. У них на эту тему серьёзные разногласия с Тахмановским и, возможно, с Яковом Львовичем,.. были.
-- Но он же не церковник – он Лорд высшего ранга. Как-никак герцог из Блиссида. Неужели он не видит в этом угрозу для монархии?
-- Ты же знаешь, что он в первую очередь учёный. Возможно, у него есть основания не желать упрочнения власти монархии. Хотя кто его знает, что на самом деле им двигало, -- Наташа, понурившись, закончила паковать посуду. Её прекрасное лицо было печально.
-- И ты подумала, что он может быть причастен к нападению на монастырь, раз он поддерживает начинания Броика? Думаешь поэтому он прискакал сюда таким войском?
-- Нет, Ром, не думаю. Во-первых, он, конечно, за нас нарушит любые свои убеждения. А на счёт войска… Он так и заявил: «Я – герцог нор Гуан из Блиссида. – Я не могу позволить себе путешествовать, как простой монах с посохом и котомкой. И подвергать свою жизнь бессмысленному риску. Я должен путешествовать так, как требует того мой статус и титул, не вызывая подозрений. Поэтому маленькая армия – самое то». Но, согласись, он нас всех спас.
-- Эх, пораньше бы, -- согласился Роман.
В комнату вошёл Тахмановский. Он сильно осунулся со вчерашнего дня.
-- Пойдёмте в гостиную, ребят, -- тихо сказал он. И они, оставив дела, пошли за ним.
В гостиной ждали все. Даже Сеньков в красивых герцогских доспехах находился там.
-- Давайте, выпьем на дорожку, -- сказал Владимир Сергеевич. – Всё-таки, Новый Год.
Петька прошёл по кругу с кувшином и наполнил всем кружки.
-- Мы только что простились с нашим другом и учителем, наставником и великом учёным, -- тихо сказал Тахмановский. – Тут нечего больше добавить. Кроме того, что он сказал перед смертью. Ему было очень важно это сказать. Важнее, чем жить. Пусть местная монастырская земля будет ему пухом.
Все выпили. А Наталья горько заплакала.
-- Наташ,.. – попытался успокоить её Петька.
-- Это я во всём виновата, -- внезапно прорвало красавицу-герцогиню. – Это я затеяла это дурацкое празднование Нового года! Это из-за меня прискакали сюда все эти… Если бы не я – Яков Львович был бы жив.
-- Глупости, девочка моя, -- Владимир Сергеевич отставил кружку и, подойдя к Наташке, обнял её и погладил по прекрасным волосам.
