Он смотрел на Софи и явно взвешивал свои шансы выжить.
«Даже не думай», -- прошипела девушка, твёрдо решив не уступать в этом диком мире никому. Понимая, что только так здесь можно утверждаться.
Очевидно, до мангуста дошёл этот душевный посыл. Он довольно резво развернулся на стволе и уполз по нему вверх, искать прочие пути спуска.
А стая мангустов тем временем, прервав, или даже окончив свою охоту, лавиной сбегала вниз по своим деревьям, спрыгивая на снег.
И теперь волчки оказались как будто в окружении – с каждый стороны к ним бежали «спешившиеся» хозяева добычи.
София с интересом наблюдала. С виду шакальи волчки были раза в два крупнее мангустов. Длиной звери казались примерно одинаковых размеров. Но шакалы были выше в холке и явно значительно тяжелее. Их пасти, сродни волчьим, с крупным набором зубов хищника, со сдвоенными клыками, торчащими наружу, внушали уважение.
Мангусты в сравнении с ними были намного мельче и изящнее. И весили раза в два меньше. Их зубастые пасти были оснащены мелкими по сравнению с шакальими, но острыми рядами великолепных зубов. Но всё же в сравнении, как показалось Софии, это было совсем не то.
Тем не менее, мангусты, совершенно не смущаясь, пёрли на падальщиков, явившихся поживиться чужой добычей.
Яростно шипя, охотники с ходу бросились на своих врагов.
И тут стало понятно, чьё преимущество. Тогда, как волчки отчаянно рыча, огрызаясь и лязгая челюстями, пытались ощетиниться и вцепиться зубами в своих врагов, мангусты, не делая никаких скидок на опасность, просто с ходу вцеплялись своими лапами и пастями во всё, во что придётся. В морды, в шею, в бока волчков. При этом они по-междвежьи облапливали, обнимали и удерживали то, во что вгрызались зубами. Мангусты ныряли шакалам под брюхо, атакуя их снизу, с живота. Цапали за лапы. Обхватив распушёнными в стороны когтистыми пальцами зубастые шакальи морды, они рвали из зубами, прокусывая носы и кусая уши.
Тут же поле битвы у подножия окрестных деревьев наполнилось шакальими визгами, скуляжом и криками боли. Рычание и журчание разгневанных мангустов раздавалось отовсюду. Везде по снегу катались борющиеся тела. Причём было видно, что волчки не в силах не просто оказывать сопротивление, но даже стряхнуть и отодрать от себя пиявками вцепившихся в них мангустов.
Количественно стороны были примерно равны -- с каждой стороны, примерно, по пятнадцать особей. Поэтому борющиеся преимущественно разбились по парам. Но с первых же минут свалки стало ясно, что фактически везде волчки безоговорочно проигрывают мангустам. И технически. А, главное, морально. Мангусты неустрашимо и агрессивно рвались в бой. Шакалы явно злобно и затравленно защищались. Тут же, то тут, то там вскакивали волчки, которым посчастливилось вырваться из страшных объятий, и мчали прочь в лес. Мангусты пытались их непродолжительно преследовать, но вскоре оставляли погоню и возвращались назад, накидываясь на оставшихся шакалов. Уже через минут пять-семь с начала драки на поле битвы остались только два шакала, в каждого из которых вцепились с пяток мангустов. Этим двум беднягам не посчастливилось стряхнуть с себя нападавших сразу. И теперь участь их была решена.
Один из волчков жалобно скулил и визжал, пытаясь подняться на ноги. Но два мангуста, вцепившись в его морду всеми восемью лапами в клочья рвали и грызли его нос, брыли и нёба, предварительно ослепив своего противника. Тогда как остальные мангусты уже смогли разорвать тому брюхо и вовсю выдирали снизу его внутренности.
Второй волчок молча катался клубком под телами пяти мангустов. Он ещё отбивался, но ободранные до мяса бока, морда и шея источали столько крови, что было ясно – жить ему осталось недолго.
Свободные от драки мангусты, ищуще трусили по полю боя, покрытому кровавыми пятнами и клочьями выдранной шакальей шерсти. Зверьки исследовали местность, собирая тушки обезьян. Удивительно, но добычу мангусты не начинали есть мгновенно, а предварительно стаскивали в общую кучу.
София осторожно решила уходить. Она с опаской подумала, что может произойти, если ярость этой боевой стаи переключится на неё. И ей стало жутко.
Как не странно, мангусты, несмотря на только что прошедший кровавый разгромно-победный бой, по-прежнему не проявляли ни малейшего интереса к Софии.
Явно видя её, животные не рассматривали девушку ни в качестве добычи, ни в качестве угрозы. При этом они не допускали по отношению к ней фамильярности, по-прежнему выдерживая почтительное расстояние до Софи и никак не пытаясь его форсировать или сокращать.
С опаской девушка подняла и надела рюкзак. Осторожно, не делая резких движений, не спеша, стараясь демонстрировать уверенность, она начала боком отходить в сторону от места, где мангусты собрали свою добычу в кучу.
Растерзанные тела обоих затихших шакалов были оставлены и брошены в стороне. Довольно журча, мангусты любовно обследовали свою внушительную горку обезьяних трупов. Начался делёж и поедание добычи. Вопреки предположениям Софии драк и ссор при котором не возникало. Мангусты просто брали из только что собранной кучи по одной обезьяне и, оттаскивая в сторону метра на два, тут же принимались её разделывать.
«Удивительные социализированные звери», -- с невольным уважением подумала София.
Но оказалось, что это был ещё не конец.
Очевидно, на шум, сопровождающий эту охоту и последующую битву, явились новые персонажи, с верхних позиций пищевых цепочек.
София смогла это понять по внезапной волне беспокойства среди мангустов. Животные разом прекратили есть, сгрудились в кучу, являя собой как бы единый организм, ощетинившийся полутора десятком оскаленных шипящих пастей. Из леса к ним не спеша приближались два крупных самца волко-оленей.
Два зверя, размером с небольшую лошадь каждый, по-деловому подошли к заботливо сложенной куче обезьяних тушек. Не особо обращая внимания на мангустов, пытающихся преградить волкам путь к своей добыче, крупные хищники придвинулись почти вплотную. Один из волков приподнял нёба, обнажая пугающего размера набор замечательных огромных зубов, и низкоутробно, тихо, раздражённо зарычал. Мангусты попятились. Очевидно, успешно атаковать новых врагов или хотя бы прокусить волчье-оленью шкуру шансов у зверьков не было. В следующий миг, как по команде, сгрудившаяся команда мангустов рассыпалась. Стремительно, дружно, каждый выхватывая из кучи по обезьяней тушке, мангусты бросились в стороны к деревьям, куда быстро взобрались с добычей в зубах.
Волки-олени лениво пытались этому воспрепятствовать. И одному посчастливилось клацнуть своей огромной пастью, удачно прихватив одного из мангустов поперёк за спину. Бедный зверёк моментально обмяк с перекушенным позвоночником, выпустив из пасти обезьяний трупик.
Даже после того, как более успешные собратья мангусты разобрали свою добычу, утащив её на деревья, куча из добытых приматов на снегу оставалась весьма внушительной.
Волки так же вальяжно и не спешно подошли к ней, обнюхали и принялись жрать.
Один из волков-оленей, медленно повернул голову в сторону застывшей в отдалении с открытым ртом Софии и пристально посмотрел на неё.
София, холодея от ужаса, мрачно показала тому свою рогатину с мечами древоруба на концах и погрозила ею.
Волк равнодушно отвёл взгляд с девушки и с увлечением продолжил жрать добычу.
Да. Тут было ясно, кто является доминирующим хищником на данном пространстве.
Софи, всё также стараясь внешне производить уверенные неспешные движения, удалилась от опасного места на почтительное расстояние. И только, когда вся и всё скрылось за деревьями, позволила себе повернуться и продолжить путь прочь в крайне ускоренном темпе. Уже вот-вот должно будет стемнеть, полагала София. А ей нужно было убраться подальше отсюда и успеть приготовить место под ночлег.
Через полчаса девушка ужасно выдохлась от топанья быстрым шагом по рыхлому мокрому снегу.
Посчитав, что убежать от волков ей всё равно не удастся – если захотят её найти, настигнут в два счёта, София сосредоточилась на устройстве ночлега.
Всё повторилось, как вчера: наклонный бегеможий полог, топчан из жердей и шкуры волко-оленя. Для мягкости девушка добавила высвобожденных из-под снега веток с кустов.
Радовало отсутствие дождя.
Памятуя следы вокруг своего лагеря, София соорудила две крупных нодьи. Одну перед навесом, а вторую позади него.
Она даже планировала установить третью, расположив её «треугольником» с двумя предыдущими, но раздумала. Полагая, что жар от двух нодей гарантированно отгонит непрошенных гостей.
Закончила приготовления девушка точно с наступлением темноты. Отужинав и выпив отвару, только сейчас София почувствовала, насколько же она устала – хождение с тяжёлым рюкзаком по мокрому снегу, не считая прочих дневных приключений, отдались ей усталостью в спине и в теле.
Как только её голова коснулась подложенного в качестве подушки рюкзака, София уснула.
* * *
На следующий день к удивлению Софии небо расчистилось от облаков и имело удивительный голубовато-зелёный оттенок. Появление в атмосфере часто образующихся кратковременных оксид-анионов приводило в целом к их постоянному присутствию в воздушной смеси. И способствовало аквамариновому оттенку небесного свода. Местное Солнце заливало всё окружающее ярким светом. На западе сквозь просветы деревьев на дневном небе проступали полупрозрачные контуры огромного зелёного диска Цитруса – первого спутника Керии. Края диска подсвечивали красным – эффект наличия атмосферы из метана и небольшого количества серной кислоты. И Цитрус в этом ореоле выглядел красиво и зловеще.
Глубина снега вокруг стоянки уменьшилась сантиметров до пятидесяти-шестидесяти. Но снег был настолько рыхл, крупнозернист и пропитан влагой, что при нажатии или попытке наступить на него, образовывалась яма, на дне которой моментально собиралась талая вода.
То и дело тут и там в лесной тишине различалось слабо слышное журчание подснежных ручьёв.
Снегоступы держали на таком покрове плохо. Постоянно норовя зарыться в снег или разъехаться куда-то в стороны.
Немного поразмыслив, София решила переждать день на месте, устроив днёвку.
При свете дня девушка занялась перебором своего рюкзака, собранного наспех ещё во время бегства из лагеря на реке.
Она произвела учёт запасов еды. По большей мере мяса. Софи посчитала количество вяленного мяса жука, оленя и остатков «бегемота». Кроме этого были запасы мяса, пополненные из продуктового воза Иванова, покрытые консервантом ER214. Консервант разрушался при нагреве свыше девяноста градусов, что было удобно для приготовления такой пищи. Ещё имелся запас весьма крупных, выращенных колонистами прямо в почве Керии огурцов, также покрытых консервантом.
София предполагала, что именно наличие консерванта обеспечило сохранность продуктов не только от порчи, но и от их обнаружения и разграбления с воза местными лесными обитателями.
Софи вновь озадачилась тем, во что она обута. Девушка подкорректировала кожаный чехол для обуви, превратив его в удобный внешний сапог. В который можно было всунуть ногу прямо в меховом унте. Сверху Софи прикрепила затяжные лямки, подвязывающие голенище сапога над икрой -- для фиксации, а также для защиты от попадания снега внутрь.
Руководствуясь уже полученным опытом, София не стала дырявить и прошивать сапог на подошве и со стороны берца. Оставив кожу сплошной и неприступный для проникновения влаги.
Девушка примерила «обновку» и осталась довольной.
Покончив с рюкзаком и пошивом обуви, Софи занялась благоустройством территории лагеря.
Не найдя вблизи достойного поваленного ствола для нодьи, она вооружилась своим универсальным клинком и срубила подходящее дерево.
Из него вышли три бревна, две финских свечи и неплохое пополнение запаса дров для костра да веток для подстилки. Необходимо было достать как минимум ещё одно бревно для второй нодьи.
Пока София выбирала очередное дерево, она наткнулась на две группы когтистых следов в пятидесяти метрах от её лагеря. И нашла две лёжки.
Жутковатый холодок пробежал вдоль спины у туристки. Сомнений не возникло. Это были те же животные, которые следили за ней на прошлой стоянке. По необъяснимым причинам преследующие её звери днём прекращали наблюдение и исчезали, как будто их и не было.
С опаской оглядываясь, София срубила второе дерево. И заготовила из него ещё четыре бревна.
Подобные заготовления, несмотря на замечательный рубящий инструмент, дались Софи очень нелегко. И она порядком подустала.
На сей раз девушка, не раздумывая, переложила и расставила вокруг лежанки треугольником три нодьи. Разместив в центре этого треугольника свой навес и костёр для приготовления пищи.
«Что нужно этим зверям от меня? – ломала себе голову София. – Их привлекает запах моих припасов? Полагаю, что кроме меня самой, запасы вяленого мяса, как жучиного, так и оленины – неплохо пахнут. И притягивают ко мне гостей из дальних уголков леса. Возможно, оставленные остатки еды также могут привлекать ко мне и прочих голодающих зверей. Недоумевающих, как среди снега и во время голода, под открытым небом открыта такая аппетитная на запах харчевня со вкусной хозяйкой, и никто этим не пользуется. Значит, остатки еды теперь надо будет выносить за пределы лагеря. А самой завязывать жрать после темноты. Говорят, что это плохо для фигуры. Думаю, что коли оно собирает огромное количество облизывающихся поклонников, то это уже значительная угроза моей фигуре».
Местное солнце по-прежнему светило на относительно чистом аквамариновом небосклоне. Цитрус скрылся за деревьями.
Несмотря на жар от нодей и костра, София ощущала, что осеннее светило также неплохо греет.
«Чую, не пройдёт и двух дней при таком солнечном воздействии, как снег по всему лесу растает, -- задумалась София. – А это значит: что? Что вместе со снегом весь членистоногий мир, которого мы были так печально лишены с начала снегопада, попрёт на поверхность и снова окажется с нами».
Заварив в кружке, поставленной на финскую свечу, отвар из коры, София села на заготовленный у костра чурбачок. Кора остролистых кустов приятно бодрила и одновременно успокаивала нервы, наполняя дух уверенностью. Но едва только девушка, дуя в кружку, собиралась отведать обжигающий ароматный и чуть вяжущий напиток, как была отвлечена от чаепития шумом в лесу.
В отдалении, между деревьями, прямо по снегу медленно полз зелёный жук.
«Вспомни чёрта», -- мрачно подумала Софи.
Жук, очевидно, недавно проснулся и только что вылез. С одной стороны, плюсовая температура давала ему возможность передвигаться. Но лапы и брюхо животного, постоянно касаясь и проваливаясь в снежный наст, тут же слегка подмерзали от контакта со снегом, периодически сковывая движения жука.
Отчего жучище полз вяло -- еле-еле. С остановками и, как бы, то и дело засыпая.
Жука преследовала стая шакальих волчков. Они прыгали и суетились в попытках достать членистоногое.
Из-за того, что на жука этапами накатывала сонливость, и животное часто «отключало», оказать достойного сопротивления существо не могло. И волчки собирались использовать этот момент. Прокусить твёрдый панцирь жука они были не способны. Но зато висели по двое-трое на его конечностях, вгрызаясь в них у самого основания.
«Даже не думай», -- прошипела девушка, твёрдо решив не уступать в этом диком мире никому. Понимая, что только так здесь можно утверждаться.
Очевидно, до мангуста дошёл этот душевный посыл. Он довольно резво развернулся на стволе и уполз по нему вверх, искать прочие пути спуска.
А стая мангустов тем временем, прервав, или даже окончив свою охоту, лавиной сбегала вниз по своим деревьям, спрыгивая на снег.
И теперь волчки оказались как будто в окружении – с каждый стороны к ним бежали «спешившиеся» хозяева добычи.
София с интересом наблюдала. С виду шакальи волчки были раза в два крупнее мангустов. Длиной звери казались примерно одинаковых размеров. Но шакалы были выше в холке и явно значительно тяжелее. Их пасти, сродни волчьим, с крупным набором зубов хищника, со сдвоенными клыками, торчащими наружу, внушали уважение.
Мангусты в сравнении с ними были намного мельче и изящнее. И весили раза в два меньше. Их зубастые пасти были оснащены мелкими по сравнению с шакальими, но острыми рядами великолепных зубов. Но всё же в сравнении, как показалось Софии, это было совсем не то.
Тем не менее, мангусты, совершенно не смущаясь, пёрли на падальщиков, явившихся поживиться чужой добычей.
Яростно шипя, охотники с ходу бросились на своих врагов.
И тут стало понятно, чьё преимущество. Тогда, как волчки отчаянно рыча, огрызаясь и лязгая челюстями, пытались ощетиниться и вцепиться зубами в своих врагов, мангусты, не делая никаких скидок на опасность, просто с ходу вцеплялись своими лапами и пастями во всё, во что придётся. В морды, в шею, в бока волчков. При этом они по-междвежьи облапливали, обнимали и удерживали то, во что вгрызались зубами. Мангусты ныряли шакалам под брюхо, атакуя их снизу, с живота. Цапали за лапы. Обхватив распушёнными в стороны когтистыми пальцами зубастые шакальи морды, они рвали из зубами, прокусывая носы и кусая уши.
Тут же поле битвы у подножия окрестных деревьев наполнилось шакальими визгами, скуляжом и криками боли. Рычание и журчание разгневанных мангустов раздавалось отовсюду. Везде по снегу катались борющиеся тела. Причём было видно, что волчки не в силах не просто оказывать сопротивление, но даже стряхнуть и отодрать от себя пиявками вцепившихся в них мангустов.
Количественно стороны были примерно равны -- с каждой стороны, примерно, по пятнадцать особей. Поэтому борющиеся преимущественно разбились по парам. Но с первых же минут свалки стало ясно, что фактически везде волчки безоговорочно проигрывают мангустам. И технически. А, главное, морально. Мангусты неустрашимо и агрессивно рвались в бой. Шакалы явно злобно и затравленно защищались. Тут же, то тут, то там вскакивали волчки, которым посчастливилось вырваться из страшных объятий, и мчали прочь в лес. Мангусты пытались их непродолжительно преследовать, но вскоре оставляли погоню и возвращались назад, накидываясь на оставшихся шакалов. Уже через минут пять-семь с начала драки на поле битвы остались только два шакала, в каждого из которых вцепились с пяток мангустов. Этим двум беднягам не посчастливилось стряхнуть с себя нападавших сразу. И теперь участь их была решена.
Один из волчков жалобно скулил и визжал, пытаясь подняться на ноги. Но два мангуста, вцепившись в его морду всеми восемью лапами в клочья рвали и грызли его нос, брыли и нёба, предварительно ослепив своего противника. Тогда как остальные мангусты уже смогли разорвать тому брюхо и вовсю выдирали снизу его внутренности.
Второй волчок молча катался клубком под телами пяти мангустов. Он ещё отбивался, но ободранные до мяса бока, морда и шея источали столько крови, что было ясно – жить ему осталось недолго.
Свободные от драки мангусты, ищуще трусили по полю боя, покрытому кровавыми пятнами и клочьями выдранной шакальей шерсти. Зверьки исследовали местность, собирая тушки обезьян. Удивительно, но добычу мангусты не начинали есть мгновенно, а предварительно стаскивали в общую кучу.
София осторожно решила уходить. Она с опаской подумала, что может произойти, если ярость этой боевой стаи переключится на неё. И ей стало жутко.
Как не странно, мангусты, несмотря на только что прошедший кровавый разгромно-победный бой, по-прежнему не проявляли ни малейшего интереса к Софии.
Явно видя её, животные не рассматривали девушку ни в качестве добычи, ни в качестве угрозы. При этом они не допускали по отношению к ней фамильярности, по-прежнему выдерживая почтительное расстояние до Софи и никак не пытаясь его форсировать или сокращать.
С опаской девушка подняла и надела рюкзак. Осторожно, не делая резких движений, не спеша, стараясь демонстрировать уверенность, она начала боком отходить в сторону от места, где мангусты собрали свою добычу в кучу.
Растерзанные тела обоих затихших шакалов были оставлены и брошены в стороне. Довольно журча, мангусты любовно обследовали свою внушительную горку обезьяних трупов. Начался делёж и поедание добычи. Вопреки предположениям Софии драк и ссор при котором не возникало. Мангусты просто брали из только что собранной кучи по одной обезьяне и, оттаскивая в сторону метра на два, тут же принимались её разделывать.
«Удивительные социализированные звери», -- с невольным уважением подумала София.
Но оказалось, что это был ещё не конец.
Очевидно, на шум, сопровождающий эту охоту и последующую битву, явились новые персонажи, с верхних позиций пищевых цепочек.
София смогла это понять по внезапной волне беспокойства среди мангустов. Животные разом прекратили есть, сгрудились в кучу, являя собой как бы единый организм, ощетинившийся полутора десятком оскаленных шипящих пастей. Из леса к ним не спеша приближались два крупных самца волко-оленей.
Два зверя, размером с небольшую лошадь каждый, по-деловому подошли к заботливо сложенной куче обезьяних тушек. Не особо обращая внимания на мангустов, пытающихся преградить волкам путь к своей добыче, крупные хищники придвинулись почти вплотную. Один из волков приподнял нёба, обнажая пугающего размера набор замечательных огромных зубов, и низкоутробно, тихо, раздражённо зарычал. Мангусты попятились. Очевидно, успешно атаковать новых врагов или хотя бы прокусить волчье-оленью шкуру шансов у зверьков не было. В следующий миг, как по команде, сгрудившаяся команда мангустов рассыпалась. Стремительно, дружно, каждый выхватывая из кучи по обезьяней тушке, мангусты бросились в стороны к деревьям, куда быстро взобрались с добычей в зубах.
Волки-олени лениво пытались этому воспрепятствовать. И одному посчастливилось клацнуть своей огромной пастью, удачно прихватив одного из мангустов поперёк за спину. Бедный зверёк моментально обмяк с перекушенным позвоночником, выпустив из пасти обезьяний трупик.
Даже после того, как более успешные собратья мангусты разобрали свою добычу, утащив её на деревья, куча из добытых приматов на снегу оставалась весьма внушительной.
Волки так же вальяжно и не спешно подошли к ней, обнюхали и принялись жрать.
Один из волков-оленей, медленно повернул голову в сторону застывшей в отдалении с открытым ртом Софии и пристально посмотрел на неё.
София, холодея от ужаса, мрачно показала тому свою рогатину с мечами древоруба на концах и погрозила ею.
Волк равнодушно отвёл взгляд с девушки и с увлечением продолжил жрать добычу.
Да. Тут было ясно, кто является доминирующим хищником на данном пространстве.
Софи, всё также стараясь внешне производить уверенные неспешные движения, удалилась от опасного места на почтительное расстояние. И только, когда вся и всё скрылось за деревьями, позволила себе повернуться и продолжить путь прочь в крайне ускоренном темпе. Уже вот-вот должно будет стемнеть, полагала София. А ей нужно было убраться подальше отсюда и успеть приготовить место под ночлег.
Через полчаса девушка ужасно выдохлась от топанья быстрым шагом по рыхлому мокрому снегу.
Посчитав, что убежать от волков ей всё равно не удастся – если захотят её найти, настигнут в два счёта, София сосредоточилась на устройстве ночлега.
Всё повторилось, как вчера: наклонный бегеможий полог, топчан из жердей и шкуры волко-оленя. Для мягкости девушка добавила высвобожденных из-под снега веток с кустов.
Радовало отсутствие дождя.
Памятуя следы вокруг своего лагеря, София соорудила две крупных нодьи. Одну перед навесом, а вторую позади него.
Она даже планировала установить третью, расположив её «треугольником» с двумя предыдущими, но раздумала. Полагая, что жар от двух нодей гарантированно отгонит непрошенных гостей.
Закончила приготовления девушка точно с наступлением темноты. Отужинав и выпив отвару, только сейчас София почувствовала, насколько же она устала – хождение с тяжёлым рюкзаком по мокрому снегу, не считая прочих дневных приключений, отдались ей усталостью в спине и в теле.
Как только её голова коснулась подложенного в качестве подушки рюкзака, София уснула.
* * *
На следующий день к удивлению Софии небо расчистилось от облаков и имело удивительный голубовато-зелёный оттенок. Появление в атмосфере часто образующихся кратковременных оксид-анионов приводило в целом к их постоянному присутствию в воздушной смеси. И способствовало аквамариновому оттенку небесного свода. Местное Солнце заливало всё окружающее ярким светом. На западе сквозь просветы деревьев на дневном небе проступали полупрозрачные контуры огромного зелёного диска Цитруса – первого спутника Керии. Края диска подсвечивали красным – эффект наличия атмосферы из метана и небольшого количества серной кислоты. И Цитрус в этом ореоле выглядел красиво и зловеще.
Глубина снега вокруг стоянки уменьшилась сантиметров до пятидесяти-шестидесяти. Но снег был настолько рыхл, крупнозернист и пропитан влагой, что при нажатии или попытке наступить на него, образовывалась яма, на дне которой моментально собиралась талая вода.
То и дело тут и там в лесной тишине различалось слабо слышное журчание подснежных ручьёв.
Снегоступы держали на таком покрове плохо. Постоянно норовя зарыться в снег или разъехаться куда-то в стороны.
Немного поразмыслив, София решила переждать день на месте, устроив днёвку.
При свете дня девушка занялась перебором своего рюкзака, собранного наспех ещё во время бегства из лагеря на реке.
Она произвела учёт запасов еды. По большей мере мяса. Софи посчитала количество вяленного мяса жука, оленя и остатков «бегемота». Кроме этого были запасы мяса, пополненные из продуктового воза Иванова, покрытые консервантом ER214. Консервант разрушался при нагреве свыше девяноста градусов, что было удобно для приготовления такой пищи. Ещё имелся запас весьма крупных, выращенных колонистами прямо в почве Керии огурцов, также покрытых консервантом.
София предполагала, что именно наличие консерванта обеспечило сохранность продуктов не только от порчи, но и от их обнаружения и разграбления с воза местными лесными обитателями.
Софи вновь озадачилась тем, во что она обута. Девушка подкорректировала кожаный чехол для обуви, превратив его в удобный внешний сапог. В который можно было всунуть ногу прямо в меховом унте. Сверху Софи прикрепила затяжные лямки, подвязывающие голенище сапога над икрой -- для фиксации, а также для защиты от попадания снега внутрь.
Руководствуясь уже полученным опытом, София не стала дырявить и прошивать сапог на подошве и со стороны берца. Оставив кожу сплошной и неприступный для проникновения влаги.
Девушка примерила «обновку» и осталась довольной.
Покончив с рюкзаком и пошивом обуви, Софи занялась благоустройством территории лагеря.
Не найдя вблизи достойного поваленного ствола для нодьи, она вооружилась своим универсальным клинком и срубила подходящее дерево.
Из него вышли три бревна, две финских свечи и неплохое пополнение запаса дров для костра да веток для подстилки. Необходимо было достать как минимум ещё одно бревно для второй нодьи.
Пока София выбирала очередное дерево, она наткнулась на две группы когтистых следов в пятидесяти метрах от её лагеря. И нашла две лёжки.
Жутковатый холодок пробежал вдоль спины у туристки. Сомнений не возникло. Это были те же животные, которые следили за ней на прошлой стоянке. По необъяснимым причинам преследующие её звери днём прекращали наблюдение и исчезали, как будто их и не было.
С опаской оглядываясь, София срубила второе дерево. И заготовила из него ещё четыре бревна.
Подобные заготовления, несмотря на замечательный рубящий инструмент, дались Софи очень нелегко. И она порядком подустала.
На сей раз девушка, не раздумывая, переложила и расставила вокруг лежанки треугольником три нодьи. Разместив в центре этого треугольника свой навес и костёр для приготовления пищи.
«Что нужно этим зверям от меня? – ломала себе голову София. – Их привлекает запах моих припасов? Полагаю, что кроме меня самой, запасы вяленого мяса, как жучиного, так и оленины – неплохо пахнут. И притягивают ко мне гостей из дальних уголков леса. Возможно, оставленные остатки еды также могут привлекать ко мне и прочих голодающих зверей. Недоумевающих, как среди снега и во время голода, под открытым небом открыта такая аппетитная на запах харчевня со вкусной хозяйкой, и никто этим не пользуется. Значит, остатки еды теперь надо будет выносить за пределы лагеря. А самой завязывать жрать после темноты. Говорят, что это плохо для фигуры. Думаю, что коли оно собирает огромное количество облизывающихся поклонников, то это уже значительная угроза моей фигуре».
Местное солнце по-прежнему светило на относительно чистом аквамариновом небосклоне. Цитрус скрылся за деревьями.
Несмотря на жар от нодей и костра, София ощущала, что осеннее светило также неплохо греет.
«Чую, не пройдёт и двух дней при таком солнечном воздействии, как снег по всему лесу растает, -- задумалась София. – А это значит: что? Что вместе со снегом весь членистоногий мир, которого мы были так печально лишены с начала снегопада, попрёт на поверхность и снова окажется с нами».
Заварив в кружке, поставленной на финскую свечу, отвар из коры, София села на заготовленный у костра чурбачок. Кора остролистых кустов приятно бодрила и одновременно успокаивала нервы, наполняя дух уверенностью. Но едва только девушка, дуя в кружку, собиралась отведать обжигающий ароматный и чуть вяжущий напиток, как была отвлечена от чаепития шумом в лесу.
В отдалении, между деревьями, прямо по снегу медленно полз зелёный жук.
«Вспомни чёрта», -- мрачно подумала Софи.
Жук, очевидно, недавно проснулся и только что вылез. С одной стороны, плюсовая температура давала ему возможность передвигаться. Но лапы и брюхо животного, постоянно касаясь и проваливаясь в снежный наст, тут же слегка подмерзали от контакта со снегом, периодически сковывая движения жука.
Отчего жучище полз вяло -- еле-еле. С остановками и, как бы, то и дело засыпая.
Жука преследовала стая шакальих волчков. Они прыгали и суетились в попытках достать членистоногое.
Из-за того, что на жука этапами накатывала сонливость, и животное часто «отключало», оказать достойного сопротивления существо не могло. И волчки собирались использовать этот момент. Прокусить твёрдый панцирь жука они были не способны. Но зато висели по двое-трое на его конечностях, вгрызаясь в них у самого основания.
