– Ты тоже не дар богов, но в преобразованиях энергии и магической инженерии тебе равных нет. Кому ещё я доверю апгрейд корабля и наши жизни»
Нариман вздохнул.
«Сам бы с вами полетел, почтеннейшая сестрица, но твой хахаль такому свадебному путешествию будет совсем не рад. А жена мне все перья налысо выдерет», – Нариман усмехнулся, а Летта по-детски шлёпнула его по шее протуберанцем. За хахаля.
«Сам пару выбирал, теперь не ной, подкаблучник, – не осталась в долгу драгоценная сестричка. – Превращайся лучше и летим ко мне в гости, пока Элис не устроила нам обоим тотальную депиляцию»
«Она может», – согласился Нариман, трансформируясь в такую же гиперсферу, только более крупную и менее изящную.
Две шаровые молнии лениво пошипели друг на друга, выбрасывая огненные шлейфы и протуберанцы, дружно блеснули расплавленным золотом и мгновенно исчезли, чтобы возникнуть уже в транс-модуле Летты.
«Ты создала ему личную вневременнУю библиотеку?! Обгореть!» – мысленно присвистнул Нариман, оглядев бесконечные стеллажи книг, свитков, инфокристаллов и всевозможных носителей информации разных миров и эпох.
«Вообще, Веймар сам её создал. Я только помогала и структурировала массивы информации в удобный ему вид», – уточнила Летта.
Веймар, сосредоточенно изучающий какой-то старинный фолиант, при виде сразу двух энергоформ поменялся в лице. Ему явно хотелось оказаться отсюда как можно дальше. Желательно, на другой стороне Альтерры, а лучше – Вселенной. Он бы Вечность не видел никаких фениксов, кроме Летты. Но корабль сам себя не подготовит и не вооружит.
Более компактная и шустрая шаровая молния метнулась к своей паре, на мгновение растянувшись по пространству золотистым росчерком, и захлестнулась вокруг него петлёй. Желание оказаться на другом конце Вселенной у Веймара не исчезло, но заметно поубавилось. Петля разделилась на две, изменила конфигурацию и замкнулась сама на себя подобием ленты Мёбиуса.
Нариману этот жест был известен, а Веймару интуитивно понятен: напоминание, что альтерец её и под её защитой. Другого многомерного такая демонстрация заставит включить сферу сознания, прежде чем тронуть чужое, а самого присвоенного – задуматься, прежде чем что-то вытворить. Веймар и так осознавал, что любые его глупости расхлёбывать живому щиту, но напоминание не мешало. Само присутствие Летты успокаивало и уравновешивало, давало чувство защищённости, уверенности, опоры. В кольце таких необычных, но объятий, он ощущал себя в полной безопасности, где бы ни находился и сколько бы фениксов ни вились рядом.
Альтерец украдкой коснулся ладонью ближайшего перелива живой плазмы. Плазма ответила щекоткой бархатистого пёрышка по запястью и успокаивающим шелестом. Никто из них не желал ему зла. Они и гуманоидную форму не спешили принимать, чтобы дать ему время справиться с эмоциями и собраться с мыслями. Нариман деликатно завис над полом безобидным сгустком пламени, держась от парочки на почтительном расстоянии.
«Ну здравствуй, новый родственник», – Веймар ощутил пронзительный взгляд и поток внимания. Без всякой симпатии или дружелюбия, но и без агрессии, без издёвки, ехидства или угрозы. Абсолютно нейтральный. С лёгким фоном настороженного интереса. Нариман тоже ему не доверял и не понимал, что сестра в нём нашла. Но не считал это причиной отказать ей в помощи.
«Здравствуй, бывший соперник, – так же мысленно ответил Веймар, сделав акцент на понятии «бывший». – Мне в самом деле жаль, что всё так получилось… глупо и неправильно. Я мыслил узко, примитивно и не тем местом, не осознавал свои поступки и наделал столько ошибок, что самому противно. Но я многое понял, переосмыслил и о многом пожалел. сейчас я бы поступил совсем иначе»
«Это извинения, что ли?» – уточнил Нариман, не уверенный, правильно ли понял альтерца. Существенная разница менталитета альтерцев и альвиронцев могла снова стать причиной недоразумения.
«Извинения тут бессмысленны, это ничего не исправит. Скорее, осознание и раскаяние. Я не на ногу тебе наступил или случайно кайфхэ заморозил, а осознанно пытался разбить твою пару, использовал свои способности против твоей жены и первым поднял оружие. О чём очень сожалею, но прошлого изменить не могу. Могу только сделать выводы и признать свои ошибки. Это первый шаг к тому, чтобы их не повторять и исправить хоть что-то. Не ради себя, а ради своих и ваших детей, мира в семье и… ради Летты»
«Ты… реально любишь мою сестру?», – Нариман не поверил своему паранормальному восприятию.
«Люблю. Больше жизни», – у Веймара в горле встал ком. Такое не скроешь.
Нариман бы не поверил паранормальному восприятию или словам, но игнорировать объективные факты – расписаться в неразумности. Альтерец не лгал. Соврать при прямом контакте невозможно. Лукавить, недоговаривать, искажать факты и смещать акценты – сколько угодно, но не лгать. Веймар и не пытался. Он думал искренне и свято верил в то, что думал. Да его любовь сияет на всю Альтерру, как альгиум. Такое сияние не скрыть никакими щитами, даже если очень захочется. Энергетику Веймара вообще было не узнать. Она не просто перестала отдавать тухлятиной, болотным душком и стала многократно сильней, а изменилась качественно. Веймар больше не вызывал неприязни, не раздражал, не излучал скрытую угрозу. Даже от его снобизма и высокомерия не осталось и следа. Бить ему морду уже не хотелось. Или сестричка постаралась, приняла превентивные антимордобойные меры.
«Летти, ты что с ним сделала?» – изумился Нариман.
«Просто полюбила. И убрала разную гадость, которую с ним сделали другие, – ответила Летта. – У нас прошло намного больше времени»
«Значит, в гиперкубе зависали»
«Это очевидно, мелкий»
Она в контакт не вмешивалась. Только наблюдала. Но контролировала ситуацию и готова была вмешаться, если что-то пойдёт не так. Пока мужчины проявляли сдержанность и адекватность, но Веймар ещё плохо контролировал дар Творца, а эмофон зашкаливал у обоих.
Нариман мог допустить, что альтерец под воздействием, потому и на себя не похож. У сестрички такой опыт, уровень и арсенал воздействий, что у снеговика против неё нет шансов. Но слияние под воздействием, без любви и против воли его бы уничтожило. Нариман слишком хорошо знал энергетические взаимодействия, и понимал, чем чревато замыкание таких разных потенциалов и контуров.
Ледяной бы просто сгорел, не будь между ними энергии высшего порядка. Любви, взаимности, духовной связи и звучания на одной волне. Летта могла пойти на манипуляцию, хитрость или горячую игру, но не на откровенную глупость, подлость или преступление. Свою сестру он тоже знал слишком хорошо и не одну жизнь. Между ними искренние чувства, эмоциональная близость, глубокое доверие, энергетическое и ментальное единение, даже общее поле сознания. Они больше не существуют отдельно друг от друга. Странно, что ещё не обраслетились. Впрочем, это не его дело и его никоим Хаосом не касается.
«Летти, да не собираюсь я на него бросаться, – Нариман мысленно махнул на них рукой, принимая гуманоидный облик. – Давайте к делу. Не хочу тут с вами ночевать, дома с женой лучше»
В этом Веймар был с ним полностью согласен.
… пограничное пространство Альянса, система Силь’Фаркад, Сильвана-4
Живой корабль с двумя пришельцами на борту, скрытый под самыми мощными маскировочными щитами, вынырнул из гипертоннеля с теневой стороны планеты, незамеченный никем. Нариман не просто обвешал корабль оружием, а усовершенствовал систему маскировки и защитные контуры, синхронизировал все блоки и добавил мощностей.
Он бы предпочёл более серьёзное вооружение и боезапас, но это сильно снижало скорость и маневренность лёгкого живого кораблика и давало перегрузки на систему жизнеобеспечения. Мирное создание Альтерры просто не предназначалось для войн и убийств, его энергоблок на живых кристаллах самый скромный коллапсар заряжал с трудом. Сердцу корабля не хотелось становиться машиной смерти. Это существо было живым, разумным, существовало в симбиозе с пилотом, имело свою волю и чувства. Это ещё больше осложняло фениксу задачу. Если бы не понимание и помощь самого корабля, всем существом желающего помочь симбионту – Нариман бы мучился пару квази-лет. С сомнительным успехом.
Даже для того, чтобы встроить два блока с излучателями, пришлось немного изменить пространственную структуру и добавить вложенных пространств. Это немного повысило мерность корабля:теперь она варьировалась от 3,4 до 3,7, в энергосберегающем режиме стабилизируясь в тройку. Пространственными технологиями альтерцы владели, но к такому нужно было ещё привыкнуть. И кораблю, и пилоту. Нариман также передал знание и навык, как всем этим пользоваться, и провёл пару тренировочных вылетов. Большего он сделать, к своему сожалению, не мог.
Летта ювелирно рассчитала точку выхода с точностью до миллиметра в пространстве и микросекунды во времени, чуть сдвинув её в сторону отрицательного времени. Теперь они с Веймаром находились в прошлом планеты. Совсем недавнем, время Сильваны ушло вперёд всего лишь на те самые микросекунды. Но этого интервала вполне хватало, чтобы остаться незамеченными для любых систем слежения, и возможно, уничтожения.
Ничего не зная об этом секторе пространства и с чем придётся столкнуться, Летта приняла все возможные превентивные меры. Они с Веймаром не собирались быть обнаруженными, едва появившись в пространстве Сильваны. И тем более, ввязываться в бой. Удержать координаты корабля в границах отрицательного времени стоило серьезных энергозатрат, зато никакие радары, ракеты и перехватчики Альянса не зафиксируют объект, которого ещё не было. А для разведки такое незначительное “красное” смещение во времени не имеет никакого значения. Веймар его вовсе не заметил, пока Летта ему об этом не подумала. Только изумлённо присвистнул, поразившись точности привязки гипертоннеля.
Без помощи феникса, он бы так и перемещался, как получится и куда лихо занесёт, с разбросом в сотню-другую тысяч километров и риском нарисоваться в аккурат под носом патрульного крейсера. А темпоральная магия и хроносдвиги так и оставались для него чем-то запредельным. Как сама Летта, её любовь, и то, что она для него делает.
«Действовать в прошлом, фиксировать иновременные объекты и материю дробной мерности выше трёх здесь ещё не научились. Зато хорошо научились вести боевые действия в глубоком космосе, – Летта вывела на большой голографический экран первые результаты сканирования околопланетарного пространства Сильваны. – Вы же говорили, что это богами забытая аграрная дыра, куда даже пираты не летают? Правильно делают. Это цитадель»
«Что?» – Веймар в недоумении смотрел, как вокруг роятся неизвестные корабли без опознавательных знаков.
«Укрепленная милитаризованная высокотехнологичная база, оборонного или промышленно-стратегического назначения», – конкретизировала Летта, анализируя нарастающие массивы данных сканирования, технический уровень и количество кораблей вероятного противника.
Преимущественно крестообразные, непонятного назначения, но явно не гражданские рейсовые шатлы или прогулочные яхты. За ними было почти не видно планеты. Может, это и вовсе не Сильвана? Летта снова дотошно сверилась с картами, всё-таки незнакомая реальность. Нет, координаты верные.
– А что мы хотели, прошло больше века. За этот срок могло многое измениться. Мы с отцом просматривали вероятности и предполагали подобный вариант, разве что без таких… нюансов. Мы всё-таки не всезнающие, и этот мир нам чужой. В любой, самый идеальный и хорошо продуманный план могут вмешаться непредсказуемые факторы и случайные события. Значит, будем импровизировать, – беззаботно улыбнулась феникс.
Но эта видимая беззаботность не обманула Веймара. Взгляд янтарных кристаллов оставался цепким, настороженным, а ментальный фон стал ещё напряжённее и мрачнее. Но улетать без результата при первых трудностях, отступить от цели при одном виде этих корыт, птичка не собиралась.
– На планету мы сядем, не вопрос. Пара хроновывертов, небольшой прокол сквозь пространство, ничего невозможного, – прикинув вероятности, Летта мысленно передала мужу раскладку ситуации. – Они не настолько развиты, чтобы контролировать каждую точку планеты. Сложнее так же тихо и незаметно с неё убраться. Твои детишки и внучата большинства таких финтов просто не переживут. Так что на многомерность особо не рассчитывай.
– Знаю, вообще не рассчитываю, – Веймар вздохнул.
– Я клянусь защищать жизни твоих детей, как своих. Даже ценой собственной жизни, – пообещала Летта, сжав его ладонь. – Но они со мной не связаны, как ты, и не всё в Мироздании мне подвластно. Не знаю, как объяснить, просто чувствую, что-то мы упускаем, и этот сюрприз – далеко не последний. Что бы ни произошло, ты должен вернуться на Альтерру и уберечь своих потомков.
– Зачем ты мне это говоришь сейчас? – помрачнел Веймар. Упаси его Альтерра от такого выбора…
– Потом может не быть времени. Иногда доли секунды решают, и мне не нужно, чтобы этой доли секунды не хватило, – Летта была предельно собрана и серьезна, особенно напоминая свою мать. Из янтарных кристаллов снова смотрело то нечто, непостижимое и древнее, как космос. –Тут не может быть выбора. Даже если Сильвана развалится на части, я выживу и выберусь, а они — нет.
Веймару было бесконечно плевать на Сильвану, пусть хоть развалится. Только не подвергать опасности Летту. И тем более, не выбирать между жизнью любимой женщины и жизнями потомков. Лучше он рискнёт своей, но никем из них рисковать не будет. Он бы оставил птичку на корабле и близко не допустил к Сильване, но без неординарных штучек феникса к ней и так не подъехать. Зато после посадки… Альтерец не додумал эту мимолётную опасную мысль, загнав её на самое дно сферы сознания, пока сосредоточенная на другом птичка не прочитала, а он не получил крылом по ушам. Или по какому другому месту.
«Идём на посадку», – предупредила Летта, производя какие-то манипуляции с пространством и временем, от которых всё вокруг снова начало плыть, как акварель.
Сам корабль растянуло в подобие гусеницы и протянуло сквозь все застывшие кордоны, как нить за иглой. Иглой была сама Летта и её воля, напомнившая проникающую радиацию. Корабль шёл в фарватере этой воли, пронизавшей и разрезающей само пространство и время, а Летта была её эпицентром. Вокруг пенились, сливались и таяли какие-то хронопузыри, вспыхивали и гасли вихри, шлейфы, нахлёсты и сопряжения неизвестных полей, а может – и вовсе форм материи, вообще не существующих в этой Вселенной. Время и пространство плавилось, рвалось, сходило с ума, распадалось на пиксели и рассыпалось в квантовую пыль. На это было невыносимо смотреть, но и невозможно отвести взгляд. Одной Альтерре известно, какие при этом возникают аномалии и что будет с живым существом, попавшим в такое поле. Но явно, ничего хорошего.
Веймара самого мотало, мутило и крутило, как в центрифуге. Эти исчезающие доли секунды, жутко и противоестественно растянутые в неподвижную сеть, казались ему вечностью. И это под крылом Летты, всем существом чувствуя её защиту и понимая, что происходит.
Нариман вздохнул.
«Сам бы с вами полетел, почтеннейшая сестрица, но твой хахаль такому свадебному путешествию будет совсем не рад. А жена мне все перья налысо выдерет», – Нариман усмехнулся, а Летта по-детски шлёпнула его по шее протуберанцем. За хахаля.
«Сам пару выбирал, теперь не ной, подкаблучник, – не осталась в долгу драгоценная сестричка. – Превращайся лучше и летим ко мне в гости, пока Элис не устроила нам обоим тотальную депиляцию»
«Она может», – согласился Нариман, трансформируясь в такую же гиперсферу, только более крупную и менее изящную.
Две шаровые молнии лениво пошипели друг на друга, выбрасывая огненные шлейфы и протуберанцы, дружно блеснули расплавленным золотом и мгновенно исчезли, чтобы возникнуть уже в транс-модуле Летты.
«Ты создала ему личную вневременнУю библиотеку?! Обгореть!» – мысленно присвистнул Нариман, оглядев бесконечные стеллажи книг, свитков, инфокристаллов и всевозможных носителей информации разных миров и эпох.
«Вообще, Веймар сам её создал. Я только помогала и структурировала массивы информации в удобный ему вид», – уточнила Летта.
Веймар, сосредоточенно изучающий какой-то старинный фолиант, при виде сразу двух энергоформ поменялся в лице. Ему явно хотелось оказаться отсюда как можно дальше. Желательно, на другой стороне Альтерры, а лучше – Вселенной. Он бы Вечность не видел никаких фениксов, кроме Летты. Но корабль сам себя не подготовит и не вооружит.
Более компактная и шустрая шаровая молния метнулась к своей паре, на мгновение растянувшись по пространству золотистым росчерком, и захлестнулась вокруг него петлёй. Желание оказаться на другом конце Вселенной у Веймара не исчезло, но заметно поубавилось. Петля разделилась на две, изменила конфигурацию и замкнулась сама на себя подобием ленты Мёбиуса.
Нариману этот жест был известен, а Веймару интуитивно понятен: напоминание, что альтерец её и под её защитой. Другого многомерного такая демонстрация заставит включить сферу сознания, прежде чем тронуть чужое, а самого присвоенного – задуматься, прежде чем что-то вытворить. Веймар и так осознавал, что любые его глупости расхлёбывать живому щиту, но напоминание не мешало. Само присутствие Летты успокаивало и уравновешивало, давало чувство защищённости, уверенности, опоры. В кольце таких необычных, но объятий, он ощущал себя в полной безопасности, где бы ни находился и сколько бы фениксов ни вились рядом.
Альтерец украдкой коснулся ладонью ближайшего перелива живой плазмы. Плазма ответила щекоткой бархатистого пёрышка по запястью и успокаивающим шелестом. Никто из них не желал ему зла. Они и гуманоидную форму не спешили принимать, чтобы дать ему время справиться с эмоциями и собраться с мыслями. Нариман деликатно завис над полом безобидным сгустком пламени, держась от парочки на почтительном расстоянии.
«Ну здравствуй, новый родственник», – Веймар ощутил пронзительный взгляд и поток внимания. Без всякой симпатии или дружелюбия, но и без агрессии, без издёвки, ехидства или угрозы. Абсолютно нейтральный. С лёгким фоном настороженного интереса. Нариман тоже ему не доверял и не понимал, что сестра в нём нашла. Но не считал это причиной отказать ей в помощи.
«Здравствуй, бывший соперник, – так же мысленно ответил Веймар, сделав акцент на понятии «бывший». – Мне в самом деле жаль, что всё так получилось… глупо и неправильно. Я мыслил узко, примитивно и не тем местом, не осознавал свои поступки и наделал столько ошибок, что самому противно. Но я многое понял, переосмыслил и о многом пожалел. сейчас я бы поступил совсем иначе»
«Это извинения, что ли?» – уточнил Нариман, не уверенный, правильно ли понял альтерца. Существенная разница менталитета альтерцев и альвиронцев могла снова стать причиной недоразумения.
«Извинения тут бессмысленны, это ничего не исправит. Скорее, осознание и раскаяние. Я не на ногу тебе наступил или случайно кайфхэ заморозил, а осознанно пытался разбить твою пару, использовал свои способности против твоей жены и первым поднял оружие. О чём очень сожалею, но прошлого изменить не могу. Могу только сделать выводы и признать свои ошибки. Это первый шаг к тому, чтобы их не повторять и исправить хоть что-то. Не ради себя, а ради своих и ваших детей, мира в семье и… ради Летты»
«Ты… реально любишь мою сестру?», – Нариман не поверил своему паранормальному восприятию.
«Люблю. Больше жизни», – у Веймара в горле встал ком. Такое не скроешь.
Нариман бы не поверил паранормальному восприятию или словам, но игнорировать объективные факты – расписаться в неразумности. Альтерец не лгал. Соврать при прямом контакте невозможно. Лукавить, недоговаривать, искажать факты и смещать акценты – сколько угодно, но не лгать. Веймар и не пытался. Он думал искренне и свято верил в то, что думал. Да его любовь сияет на всю Альтерру, как альгиум. Такое сияние не скрыть никакими щитами, даже если очень захочется. Энергетику Веймара вообще было не узнать. Она не просто перестала отдавать тухлятиной, болотным душком и стала многократно сильней, а изменилась качественно. Веймар больше не вызывал неприязни, не раздражал, не излучал скрытую угрозу. Даже от его снобизма и высокомерия не осталось и следа. Бить ему морду уже не хотелось. Или сестричка постаралась, приняла превентивные антимордобойные меры.
«Летти, ты что с ним сделала?» – изумился Нариман.
«Просто полюбила. И убрала разную гадость, которую с ним сделали другие, – ответила Летта. – У нас прошло намного больше времени»
«Значит, в гиперкубе зависали»
«Это очевидно, мелкий»
Она в контакт не вмешивалась. Только наблюдала. Но контролировала ситуацию и готова была вмешаться, если что-то пойдёт не так. Пока мужчины проявляли сдержанность и адекватность, но Веймар ещё плохо контролировал дар Творца, а эмофон зашкаливал у обоих.
Нариман мог допустить, что альтерец под воздействием, потому и на себя не похож. У сестрички такой опыт, уровень и арсенал воздействий, что у снеговика против неё нет шансов. Но слияние под воздействием, без любви и против воли его бы уничтожило. Нариман слишком хорошо знал энергетические взаимодействия, и понимал, чем чревато замыкание таких разных потенциалов и контуров.
Ледяной бы просто сгорел, не будь между ними энергии высшего порядка. Любви, взаимности, духовной связи и звучания на одной волне. Летта могла пойти на манипуляцию, хитрость или горячую игру, но не на откровенную глупость, подлость или преступление. Свою сестру он тоже знал слишком хорошо и не одну жизнь. Между ними искренние чувства, эмоциональная близость, глубокое доверие, энергетическое и ментальное единение, даже общее поле сознания. Они больше не существуют отдельно друг от друга. Странно, что ещё не обраслетились. Впрочем, это не его дело и его никоим Хаосом не касается.
«Летти, да не собираюсь я на него бросаться, – Нариман мысленно махнул на них рукой, принимая гуманоидный облик. – Давайте к делу. Не хочу тут с вами ночевать, дома с женой лучше»
В этом Веймар был с ним полностью согласен.
Глава 19. ЖЕСТОКОЕ НЕБО СИЛЬВАНЫ
… пограничное пространство Альянса, система Силь’Фаркад, Сильвана-4
Живой корабль с двумя пришельцами на борту, скрытый под самыми мощными маскировочными щитами, вынырнул из гипертоннеля с теневой стороны планеты, незамеченный никем. Нариман не просто обвешал корабль оружием, а усовершенствовал систему маскировки и защитные контуры, синхронизировал все блоки и добавил мощностей.
Он бы предпочёл более серьёзное вооружение и боезапас, но это сильно снижало скорость и маневренность лёгкого живого кораблика и давало перегрузки на систему жизнеобеспечения. Мирное создание Альтерры просто не предназначалось для войн и убийств, его энергоблок на живых кристаллах самый скромный коллапсар заряжал с трудом. Сердцу корабля не хотелось становиться машиной смерти. Это существо было живым, разумным, существовало в симбиозе с пилотом, имело свою волю и чувства. Это ещё больше осложняло фениксу задачу. Если бы не понимание и помощь самого корабля, всем существом желающего помочь симбионту – Нариман бы мучился пару квази-лет. С сомнительным успехом.
Даже для того, чтобы встроить два блока с излучателями, пришлось немного изменить пространственную структуру и добавить вложенных пространств. Это немного повысило мерность корабля:теперь она варьировалась от 3,4 до 3,7, в энергосберегающем режиме стабилизируясь в тройку. Пространственными технологиями альтерцы владели, но к такому нужно было ещё привыкнуть. И кораблю, и пилоту. Нариман также передал знание и навык, как всем этим пользоваться, и провёл пару тренировочных вылетов. Большего он сделать, к своему сожалению, не мог.
Летта ювелирно рассчитала точку выхода с точностью до миллиметра в пространстве и микросекунды во времени, чуть сдвинув её в сторону отрицательного времени. Теперь они с Веймаром находились в прошлом планеты. Совсем недавнем, время Сильваны ушло вперёд всего лишь на те самые микросекунды. Но этого интервала вполне хватало, чтобы остаться незамеченными для любых систем слежения, и возможно, уничтожения.
Ничего не зная об этом секторе пространства и с чем придётся столкнуться, Летта приняла все возможные превентивные меры. Они с Веймаром не собирались быть обнаруженными, едва появившись в пространстве Сильваны. И тем более, ввязываться в бой. Удержать координаты корабля в границах отрицательного времени стоило серьезных энергозатрат, зато никакие радары, ракеты и перехватчики Альянса не зафиксируют объект, которого ещё не было. А для разведки такое незначительное “красное” смещение во времени не имеет никакого значения. Веймар его вовсе не заметил, пока Летта ему об этом не подумала. Только изумлённо присвистнул, поразившись точности привязки гипертоннеля.
Без помощи феникса, он бы так и перемещался, как получится и куда лихо занесёт, с разбросом в сотню-другую тысяч километров и риском нарисоваться в аккурат под носом патрульного крейсера. А темпоральная магия и хроносдвиги так и оставались для него чем-то запредельным. Как сама Летта, её любовь, и то, что она для него делает.
«Действовать в прошлом, фиксировать иновременные объекты и материю дробной мерности выше трёх здесь ещё не научились. Зато хорошо научились вести боевые действия в глубоком космосе, – Летта вывела на большой голографический экран первые результаты сканирования околопланетарного пространства Сильваны. – Вы же говорили, что это богами забытая аграрная дыра, куда даже пираты не летают? Правильно делают. Это цитадель»
«Что?» – Веймар в недоумении смотрел, как вокруг роятся неизвестные корабли без опознавательных знаков.
«Укрепленная милитаризованная высокотехнологичная база, оборонного или промышленно-стратегического назначения», – конкретизировала Летта, анализируя нарастающие массивы данных сканирования, технический уровень и количество кораблей вероятного противника.
Преимущественно крестообразные, непонятного назначения, но явно не гражданские рейсовые шатлы или прогулочные яхты. За ними было почти не видно планеты. Может, это и вовсе не Сильвана? Летта снова дотошно сверилась с картами, всё-таки незнакомая реальность. Нет, координаты верные.
– А что мы хотели, прошло больше века. За этот срок могло многое измениться. Мы с отцом просматривали вероятности и предполагали подобный вариант, разве что без таких… нюансов. Мы всё-таки не всезнающие, и этот мир нам чужой. В любой, самый идеальный и хорошо продуманный план могут вмешаться непредсказуемые факторы и случайные события. Значит, будем импровизировать, – беззаботно улыбнулась феникс.
Но эта видимая беззаботность не обманула Веймара. Взгляд янтарных кристаллов оставался цепким, настороженным, а ментальный фон стал ещё напряжённее и мрачнее. Но улетать без результата при первых трудностях, отступить от цели при одном виде этих корыт, птичка не собиралась.
– На планету мы сядем, не вопрос. Пара хроновывертов, небольшой прокол сквозь пространство, ничего невозможного, – прикинув вероятности, Летта мысленно передала мужу раскладку ситуации. – Они не настолько развиты, чтобы контролировать каждую точку планеты. Сложнее так же тихо и незаметно с неё убраться. Твои детишки и внучата большинства таких финтов просто не переживут. Так что на многомерность особо не рассчитывай.
– Знаю, вообще не рассчитываю, – Веймар вздохнул.
– Я клянусь защищать жизни твоих детей, как своих. Даже ценой собственной жизни, – пообещала Летта, сжав его ладонь. – Но они со мной не связаны, как ты, и не всё в Мироздании мне подвластно. Не знаю, как объяснить, просто чувствую, что-то мы упускаем, и этот сюрприз – далеко не последний. Что бы ни произошло, ты должен вернуться на Альтерру и уберечь своих потомков.
– Зачем ты мне это говоришь сейчас? – помрачнел Веймар. Упаси его Альтерра от такого выбора…
– Потом может не быть времени. Иногда доли секунды решают, и мне не нужно, чтобы этой доли секунды не хватило, – Летта была предельно собрана и серьезна, особенно напоминая свою мать. Из янтарных кристаллов снова смотрело то нечто, непостижимое и древнее, как космос. –Тут не может быть выбора. Даже если Сильвана развалится на части, я выживу и выберусь, а они — нет.
Веймару было бесконечно плевать на Сильвану, пусть хоть развалится. Только не подвергать опасности Летту. И тем более, не выбирать между жизнью любимой женщины и жизнями потомков. Лучше он рискнёт своей, но никем из них рисковать не будет. Он бы оставил птичку на корабле и близко не допустил к Сильване, но без неординарных штучек феникса к ней и так не подъехать. Зато после посадки… Альтерец не додумал эту мимолётную опасную мысль, загнав её на самое дно сферы сознания, пока сосредоточенная на другом птичка не прочитала, а он не получил крылом по ушам. Или по какому другому месту.
«Идём на посадку», – предупредила Летта, производя какие-то манипуляции с пространством и временем, от которых всё вокруг снова начало плыть, как акварель.
Сам корабль растянуло в подобие гусеницы и протянуло сквозь все застывшие кордоны, как нить за иглой. Иглой была сама Летта и её воля, напомнившая проникающую радиацию. Корабль шёл в фарватере этой воли, пронизавшей и разрезающей само пространство и время, а Летта была её эпицентром. Вокруг пенились, сливались и таяли какие-то хронопузыри, вспыхивали и гасли вихри, шлейфы, нахлёсты и сопряжения неизвестных полей, а может – и вовсе форм материи, вообще не существующих в этой Вселенной. Время и пространство плавилось, рвалось, сходило с ума, распадалось на пиксели и рассыпалось в квантовую пыль. На это было невыносимо смотреть, но и невозможно отвести взгляд. Одной Альтерре известно, какие при этом возникают аномалии и что будет с живым существом, попавшим в такое поле. Но явно, ничего хорошего.
Веймара самого мотало, мутило и крутило, как в центрифуге. Эти исчезающие доли секунды, жутко и противоестественно растянутые в неподвижную сеть, казались ему вечностью. И это под крылом Летты, всем существом чувствуя её защиту и понимая, что происходит.
