Лишь мелко дрожала, умильно дёргала крылышками и сладко извивалась, не в силах сдержать стон, когда язык задевал особенно чувствительные точки или проникал особенно глубоко. Тягучие волны её наслаждения накрывали и его, безбожно кружа голову.
«Моя… только моя… на вечность…»
Летта совершенно потерялась в ощущениях и этих сладостных волнах. Все ментальные линии путались, растекались и плавились на импульсы. Печать на её запястье дрогнула, поплыла и изменила конфигурацию, охватив руку подобием браслета. Но феникс этого даже не заметила. Всё стало далёким, пустым и неважным, кроме близости Веймара, тепла его тела, нежности прикосновений и самой пламенной страсти в каждом движении губ.
Веймар то гладил языком лепестки и бусинку клитора, выводя по нежной атласной плоти чувственные узоры, ласковые сети жарких паутин, трепетно изучая тело… то откровенно имел её пальцами и языком, в том самом ритме, что уносил её к звёздам… Движения становились более уверенными, более требовательными, каждым касанием он словно высекал искры из её тела. Мягкость губ и твёрдость языка с ума сводили, и она бесповоротно летела в сладкую порочную бездну. Он чувствовал её тело и умел доставить наслаждение, доводя до пика удовольствия и удерживая у самой черты. На сверкающей вершине блаженства, когда весь мир рассыпается цветными искрами и прозрачными нитями застывшего времени, чтобы собраться уже новым. Ярким. Чистым. Всё существо Летты стало чистым кайфом, одним сплошным мультиоргазмом. Одним криком, стоном, пульсом, дыханием, ударом сердца на двоих. Вне времени, без мыслей, без памяти, без боли. Творцу это просто. Сложнее самому не сорваться в Бездну.
Но даже сгорая от желания, он держал контроль и чутко оберегал любимую. Его сила не давила, не ломала и не ранила, а просто была рядом, как часть её самой. Как воздух, как живительный ласковый свет, согревая и целуя каждую клеточку. Новые стороны этой силы раскрывались перед ней, как сам Цветок Жизни или Кристалл мироздания, сверкая бесчисленными, хрустально чистыми прозрачными гранями. И она поняла, что может довериться ему, отдаться его рукам. Не разумом, не телом, даже не полем – чем-то бОльшим, глубинным и древним, как та самая Вечность. Нежность и любовь альтерца проникли до донышек её души, коснулись самой основы – искры сущности. Творцу было мало всего лишь тела. Она нужна ему целиком и вся, до последнего пёрышка и частицы плазмы.
Ощутив, что слабенькая птичка бьётся всё слабее, но всем телом умоляет ещё, он растворил сладострастную паутину и снизил интенсивность энергетических конструктов, усиливающих, умножающих и продлевающих оргазм. Пока она не настолько восстановилась, чтобы в полной мере выдержать его страсть и такие мощные эмоции. Но обоим не хотелось останавливаться. Веймар всем телом почувствовал расслабление Летты и готовность на новый заход, её немой призыв, провокационное движение бёдрами и полный спектр потаённых желаний. Огненная птичка хотела его всем телом и внутри себя. Не меньше, чем он её.
Веймар накрыл её дрожащие пересохшие губы нежным чувственным поцелуем, растворяясь в ответном, со вкусом огненного льда и её собственной страсти. По венам Летты растеклась новая жаркая волна, пульсируя внизу живота и стягиваясь в узел. Феникс сладко выгнулась навстречу альтерцу, подалась всем гибким телом, охватывая его ногами и крыльями. Руки оказались беспомощно прижаты к постели, но ей это нравилось и безумно заводило. И Веймар это знал. Ну что она может от него скрыть, что ей скрывать, и смысл какой. Одно существо в двух телах, и плевать, какой там расы и мерности. Они просто стремились слиться в единое целое, как две капли… два океана… и стать одним небом. Уже не растягивая удовольствие, мужчина плавно вошёл в желанное податливое тело, заполняя её глубоко, жадно, без остатка. Летта довольно, сладко застонала ему в губы, инстинктивно притягивая ещё ближе, окутывая золотистой паутинкой своей энергии. Два вложенных кристалла, соединивших решётки, вспыхнули праздничной гирляндой и замерцали, как альгиум, сплетая двоих невидимыми неразрывными нитями.
“Моя бесконечность, моя Вселенная”
“Мой воздух, моё небо и второе сердце”
Он двигался так нежно и бережно, со всей осторожностью, оберегая её беременность, как самое драгоценное сокровище. Собственное месторождение так не охранял, как эти две крошечные жизни почти в ладонях. Летта полностью отдавалась нежному пламени его страсти, двигаясь с ним в одном ритме, делала всем телом плавную волну, судорожно сжимала и разжимала крылышки, стонала и царапала его спину, судорожно глотая воздух. Новая волна накрыла её с головой, до кончиков крыльев, бесповоротно расплавила и замкнула, выбив из груди весь воздух вместе с хриплым сдавленным криком. Летта забилась под Веймаром, дрожа всем телом и выбрасывая целые фейерверки золотых и рубиновых искр. Шлейфы жидкого пламени растеклись по венам расплавленным золотом и янтарём, вырываясь в пространство и расцвечивая его опаловыми всполохами. Ощутив всем телом, как сладко она кончает, улетел к звёздам и Веймар. Лишь краем сознания успел ухватить за прозрачный хвост, замедлить само время, чтобы продлить их общее блаженство. Как он это сделал, не будучи Видящим? У альтерцев-мужчин не бывает таких паранорм… но и Творцов не бывало, и не каждый женат на многомерном фениксе-хрономаге. Женат… муж… отец… Веймар никогда не был так бессовестно и безгранично счастлив. На всю Альтерру. Всю вселенную. А может, и мультивселенную! Он бы кричал небесам, что счастлив. Но знал, что счастье невыразимо никакими словами. И любит тишину. Это счастье – только его. В таких вещах он тот ещё эгоист.
Дикое пламя, насытившись, улеглось, затаилось, окутывая ещё соединённые влажные тела тающими отголосками неги и эйфории.
“Летти… И за что мне дураку такое счастье, – Веймар крепко обнял любимую и прижал к груди, нежно баюкая, позволяя утихнуть дрожи, и ощущая, как её крылья подёргиваются всё реже, а тело доверчиво расслабляется и обмякает в его руках. – Ты полюбила меня раненым, сломанным, озлобленным, мстительным неудачником. Полюбишь ли того, кем я стал, сильного и влиятельного, Творца? Я понимаю, как непросто тебе принять такую раскладку сил, но готов ждать и убеждать. Да и дети должны родиться в счастливой любящей семье, хватит с меня бастардов по чужим мирам. Давай уже поженимся”
… Альтерра, дом Веймара
– Поженимся? – вслух переспросила Летта, знакомо приподняв бровь, не уверенная, что правильно поняла мысли альтерца. – Ты вообще осознаёшь, что наши брачные обряды – это навсегда и обратной силы не имеют?
Двойные обсидиановые капли-зрачки в тонких ободках янтаря запульсировали чаще.
Веймар кивнул, что всё вполне осознаёт.
– Слияние тоже необратимо, и что? – бессовестно довольный альтерец пожал плечами. – Смысл жениться, чтобы через пару лет или веков разбежаться? Смысл строить гнездо из песка, чтобы первый же пинок жизни его разрушил? Второй шанс создать пару и семью – огромная роскошь для таких, как я. Дар судьбы, Альтерры, а может, и самой Вселенной. Не хочу его терять. Третьего не дадут. И не надо. Свою птичку счастья я уже поймал. Или она меня, неважно.
– Я крылата, многоглаза, четырёхмерна, и вообще сплит. Мультиличность, сплав множества личностей и сознаний, – на всякий случай напомнила Леттариона.
– Это мило и пикантно. А ещё космически красиво и безумно сексуально, – тёплая ладонь нежно скользнула между крыльев и погладила шелковистые пёрышки. Летта блаженно зажмурилась и вытянула крыло, наслаждаясь уютной лаской и нежностью прикосновений. Этот мужчина умел сделать приятно, даже не имея подобных частей тела. Она уже почти забыла, о чем они разговаривали. Пока ещё к ней вернутся привычные скорости обработки информации и распараллеленные ментальные линии, позволяющие думать о многих вещах и решать множество задач одновременно… Но даже это стало неважным. Время – вода. Всего лишь прозрачные нити, соединяющие события в цепочки, блоки, массивы и поля. Её и Веймара связали нити намного прочнее. Даже крепче, чем резонанс, месть, страсть или смерть.
Любовь, которая не имеет границ. Близость. Преданность. Продолжение в детях.
Паутина Судьбы.
Летта помнила пока немногое. Но чувствовала всё. Сущность не обманешь, от себя не сбежишь. Да и смысл бежать? Это и его дети, и её выбор. Нарушенные связи сознания, подсознания и сверхсознания медленно, но верно сливались обратно, в единое, целостное и гармоничное поле.
– Я предупреждала, потом не жалуйся, – феникс прикрыла глаза, вызывая образ родовых брачных браслетов.
Она сомневалась, хватит ли сил, отзовутся ли браслеты, примет ли родовая магия Оррестов такой брак. Откликнется ли вообще эта сила настолько слабому существу, почти беспамятному и толком не осознающему себя. Но не могла не попытаться. Если попробует – вариантов два: либо обряд сработает, либо нет. Если отступит, даже не попытавшись – ни критлица не выйдет однозначно. Не хватало упасть в глазах этого мага до жалкой, трусливой курицы, неспособной принимать решения, брать на себя ответственность и самой не понимающей, какого Хаоса ей надо. Что допустимо и вполне нормально для слабых рас и юных разумов – непозволительная роскошь для архонта, будущего иерарха своего мира. Вся осязаемая воля Летты сосредоточилась на парном артефакте, настраиваясь на уникальную частоту. Древнюю силу, заключённую в этих символах вечной неразрывной связи.
Веймар даже перестал дышать, чтобы не сбить её тонкую настройку. Не разрушить то хрупкое ощущение чуда, предвкушение чего-то волшебного, сказочного, что бывает только в детстве, перед праздником Новолетия, когда всё сверкает добрыми огоньками и сбываются мечты. Его мечты уже сбылись, и продолжают сбываться.
На ладони Летты сгустилось облачко серебристого тумана, из которого медленно материализовались две одинаковые тоненькие полоски ослепительно-белого текучего металла. Поначалу прозрачные, почти призрачные, но с каждым ударом сердца обретающие плотность, сияние и осязаемую мощь. Веймар смотрел на них с растущим восторгом, как мальчишка – на настоящее чудо.
– Ой! – Летта распахнула глаза, сама изумлённая, что получилось, даже с первой попытки. Ослепительные змейки жидкого четырёхмерного металла свернулись “улитками” и послушно замерли на её ладони, испуская уютное мерцание.
Одна из “улиток” расползлась в спираль, перетекла на запястье Летты и впиталась в кожу, сплетаясь с меткой в замысловатый движущийся узор сияющих символов. Удивительный браслет намертво зафиксировался на женском запястье, словно став частью тела и продолжением её самой. Веймар, как заворожённый, доверчиво коснулся второй половинки артефакта, предназначенной ему.
– Это невероятно…
– Это фомальгаут. Четырёхмерный квазиразумный драгметалл, разумеется зачарованный, – задорно улыбнулась Летта. – Насмотришься ещё, теперь он будет с тобой всю жизнь и даже дольше.
Сверкающая змейка обвила его запястье и защёлкнулась на руке, так же сложившись сложной вязью и отпечатавшись на коже живой татуировкой, мерцающей зеркальным отливом. Если присмотреться магическим зрением, открывалось нереально красивое сплетение непонятных символов и геометрических фигур, сотканных из тончайших, но прочнейших нитей. Нити двигались, как живые, тянулись и переплетались, сшивая на тонком уровне две ауры, две жизни в одну. Почти как слияние, только не тел, даже не сознаний и душ – путей и судеб. Сакральное, сокровенное таинство двоих. Такое точно не снимется, даже если птичечка передумает или станет чистой энергией. Чему Веймар был невероятно рад.
– Это же артефакт невероятной силы, – с благоговением и каким-то мальчишеским восторгом выдохнул альтерец.
– С законным браком нас, – Летта так уютно, тепло и сладко окутала его крыльями. – А сила… Сила у нас теперь общая. Ты же чувствуешь?
Он ощущал. Что-то изменилось. Изменилось всё. Их ауры окончательно переплелись, проросли друг в друга вложенными кристаллами, стали единым целым и неделимым.
– Ты кое что забыла, – интимно шепнул альтерец, целуя её в губы.
«Печать Власти тебе?», – мысленно ответила Летта, с трудом собирая тающие карамельки мыслей в приличную мыслеформу. Или скорее, весьма неприличную. Но очень приятную.
«Разумеется. Мне тоже хочется твою Печать. Привык, знаешь ли, – он ненадолго оторвался от манящих губ, чтоб посмотреть в любимые огненно-янтарные глаза. И этот пылающий взгляд сам был, как долгий поцелуй. – Часть меня внутри тебя и отпечаток моей силы на тебе есть, а во мне твоей – уже нет. Несправедливо и обидно, не считаешь?»
В глазах Летты отразилось недоумение.
– Ты вообще нормальный, или опять на сферу сознания блох нахватал? Вот как я должна на того, кто сильней, Печать наложить? По иерархии не положено, поединок Сил я не выдержу.
Летта вздохнула и прикрыла глаза, стыдясь собственной слабости. В постели ничего не стыдится, а за слабинку сама себя бы заклевала, если бы не дети, которые важнее самоклюйства.
– А ты попробуй, – тоном махрового искусителя и провокатора предложил Веймар. – С браслетами ты тоже сомневалась. Я даже не буду сопротивляться.
– Ну что это за Печать, которую ты смахнёшь и не заметишь? Элайне насмех, – Летта невольно хмыкнула.
– Снять? Ещё чего! Ни за что снимать не стану, торжественно клянусь, – торжественно поклялся альтерец. В фиолетовых глазах с мерцающими пылинками звёзд неоновым светом блеснула клятва. – Сам, осознанно и добровольно отдаюсь в твои нежные руки, под твою волю, власть и крылышки. Вот чем мне теперь перед Элайной красоваться? Не лишай Правительницу маленькой радости надо мной острить. И кто меня вытащит из беды или опасности, если вновь туда попаду?
– Ах ты… авантюрист! Манипулятор, комбинатор и баламут! Я тебе попаду, трёхмерная бескрылая задница! Даже не помышляй и не шути этим, с твоим-то даром и силой мысли! – Летта грозно распушилась и шлёпнула его пониже спины крылом. От шлепка-подзатыльника альтерец с хохотом увернулся и примирительно поцеловал напряжённые взъерошенные пёрышки.
Феникс лишь головой покачала, нахмурив брови и поджав губы. Но золотистые глаза откровенно смеялись, играя лукавыми блёстками.
– Узнаю прежнюю Летту, – совершенно не смутился манипулятор и баламут, с блаженством на лице гладящий её крыло. – К тому же, я уверен, что ты найдёшь способ обойти правила и сыграть по своим. Даже не один!
– Комедиант. Хорошо меня изучил, и когда только успел, – всерьёз сердиться на супруга у Летты и прежде не получалось, а теперь – и подавно. – Как Вершитель, и вообще-то твоя жена, категорически запрещаю попадать в беды и опасности. Вынудишь – попрошу Альтерру, на уровне метакода тебе запрет влепит, хочешь? Ей несложно, а мне спокойнее. В конце концов, у мамы бункер антимагический есть, с уютными камерами и шикарными траходромами! Обычно на него очередь за квази-месяцы вперёд, но для любимого зятя и ради внуков не грех сделать исключение… Пусть я лучше буду вредной крылатой тварью, чем вдовой, а дети сиротами, понял?
«Моя… только моя… на вечность…»
*** Прода сегодня большая, но уже не стали бить эротическую сцену. Да и в рабочие дни некогда будет, так что приятного чтения!***
Летта совершенно потерялась в ощущениях и этих сладостных волнах. Все ментальные линии путались, растекались и плавились на импульсы. Печать на её запястье дрогнула, поплыла и изменила конфигурацию, охватив руку подобием браслета. Но феникс этого даже не заметила. Всё стало далёким, пустым и неважным, кроме близости Веймара, тепла его тела, нежности прикосновений и самой пламенной страсти в каждом движении губ.
Веймар то гладил языком лепестки и бусинку клитора, выводя по нежной атласной плоти чувственные узоры, ласковые сети жарких паутин, трепетно изучая тело… то откровенно имел её пальцами и языком, в том самом ритме, что уносил её к звёздам… Движения становились более уверенными, более требовательными, каждым касанием он словно высекал искры из её тела. Мягкость губ и твёрдость языка с ума сводили, и она бесповоротно летела в сладкую порочную бездну. Он чувствовал её тело и умел доставить наслаждение, доводя до пика удовольствия и удерживая у самой черты. На сверкающей вершине блаженства, когда весь мир рассыпается цветными искрами и прозрачными нитями застывшего времени, чтобы собраться уже новым. Ярким. Чистым. Всё существо Летты стало чистым кайфом, одним сплошным мультиоргазмом. Одним криком, стоном, пульсом, дыханием, ударом сердца на двоих. Вне времени, без мыслей, без памяти, без боли. Творцу это просто. Сложнее самому не сорваться в Бездну.
Но даже сгорая от желания, он держал контроль и чутко оберегал любимую. Его сила не давила, не ломала и не ранила, а просто была рядом, как часть её самой. Как воздух, как живительный ласковый свет, согревая и целуя каждую клеточку. Новые стороны этой силы раскрывались перед ней, как сам Цветок Жизни или Кристалл мироздания, сверкая бесчисленными, хрустально чистыми прозрачными гранями. И она поняла, что может довериться ему, отдаться его рукам. Не разумом, не телом, даже не полем – чем-то бОльшим, глубинным и древним, как та самая Вечность. Нежность и любовь альтерца проникли до донышек её души, коснулись самой основы – искры сущности. Творцу было мало всего лишь тела. Она нужна ему целиком и вся, до последнего пёрышка и частицы плазмы.
Ощутив, что слабенькая птичка бьётся всё слабее, но всем телом умоляет ещё, он растворил сладострастную паутину и снизил интенсивность энергетических конструктов, усиливающих, умножающих и продлевающих оргазм. Пока она не настолько восстановилась, чтобы в полной мере выдержать его страсть и такие мощные эмоции. Но обоим не хотелось останавливаться. Веймар всем телом почувствовал расслабление Летты и готовность на новый заход, её немой призыв, провокационное движение бёдрами и полный спектр потаённых желаний. Огненная птичка хотела его всем телом и внутри себя. Не меньше, чем он её.
Веймар накрыл её дрожащие пересохшие губы нежным чувственным поцелуем, растворяясь в ответном, со вкусом огненного льда и её собственной страсти. По венам Летты растеклась новая жаркая волна, пульсируя внизу живота и стягиваясь в узел. Феникс сладко выгнулась навстречу альтерцу, подалась всем гибким телом, охватывая его ногами и крыльями. Руки оказались беспомощно прижаты к постели, но ей это нравилось и безумно заводило. И Веймар это знал. Ну что она может от него скрыть, что ей скрывать, и смысл какой. Одно существо в двух телах, и плевать, какой там расы и мерности. Они просто стремились слиться в единое целое, как две капли… два океана… и стать одним небом. Уже не растягивая удовольствие, мужчина плавно вошёл в желанное податливое тело, заполняя её глубоко, жадно, без остатка. Летта довольно, сладко застонала ему в губы, инстинктивно притягивая ещё ближе, окутывая золотистой паутинкой своей энергии. Два вложенных кристалла, соединивших решётки, вспыхнули праздничной гирляндой и замерцали, как альгиум, сплетая двоих невидимыми неразрывными нитями.
“Моя бесконечность, моя Вселенная”
“Мой воздух, моё небо и второе сердце”
Он двигался так нежно и бережно, со всей осторожностью, оберегая её беременность, как самое драгоценное сокровище. Собственное месторождение так не охранял, как эти две крошечные жизни почти в ладонях. Летта полностью отдавалась нежному пламени его страсти, двигаясь с ним в одном ритме, делала всем телом плавную волну, судорожно сжимала и разжимала крылышки, стонала и царапала его спину, судорожно глотая воздух. Новая волна накрыла её с головой, до кончиков крыльев, бесповоротно расплавила и замкнула, выбив из груди весь воздух вместе с хриплым сдавленным криком. Летта забилась под Веймаром, дрожа всем телом и выбрасывая целые фейерверки золотых и рубиновых искр. Шлейфы жидкого пламени растеклись по венам расплавленным золотом и янтарём, вырываясь в пространство и расцвечивая его опаловыми всполохами. Ощутив всем телом, как сладко она кончает, улетел к звёздам и Веймар. Лишь краем сознания успел ухватить за прозрачный хвост, замедлить само время, чтобы продлить их общее блаженство. Как он это сделал, не будучи Видящим? У альтерцев-мужчин не бывает таких паранорм… но и Творцов не бывало, и не каждый женат на многомерном фениксе-хрономаге. Женат… муж… отец… Веймар никогда не был так бессовестно и безгранично счастлив. На всю Альтерру. Всю вселенную. А может, и мультивселенную! Он бы кричал небесам, что счастлив. Но знал, что счастье невыразимо никакими словами. И любит тишину. Это счастье – только его. В таких вещах он тот ещё эгоист.
Дикое пламя, насытившись, улеглось, затаилось, окутывая ещё соединённые влажные тела тающими отголосками неги и эйфории.
“Летти… И за что мне дураку такое счастье, – Веймар крепко обнял любимую и прижал к груди, нежно баюкая, позволяя утихнуть дрожи, и ощущая, как её крылья подёргиваются всё реже, а тело доверчиво расслабляется и обмякает в его руках. – Ты полюбила меня раненым, сломанным, озлобленным, мстительным неудачником. Полюбишь ли того, кем я стал, сильного и влиятельного, Творца? Я понимаю, как непросто тебе принять такую раскладку сил, но готов ждать и убеждать. Да и дети должны родиться в счастливой любящей семье, хватит с меня бастардов по чужим мирам. Давай уже поженимся”
Глава 22. ОБЕЩАЮ БЕРЕЧЬ
… Альтерра, дом Веймара
– Поженимся? – вслух переспросила Летта, знакомо приподняв бровь, не уверенная, что правильно поняла мысли альтерца. – Ты вообще осознаёшь, что наши брачные обряды – это навсегда и обратной силы не имеют?
Двойные обсидиановые капли-зрачки в тонких ободках янтаря запульсировали чаще.
Веймар кивнул, что всё вполне осознаёт.
– Слияние тоже необратимо, и что? – бессовестно довольный альтерец пожал плечами. – Смысл жениться, чтобы через пару лет или веков разбежаться? Смысл строить гнездо из песка, чтобы первый же пинок жизни его разрушил? Второй шанс создать пару и семью – огромная роскошь для таких, как я. Дар судьбы, Альтерры, а может, и самой Вселенной. Не хочу его терять. Третьего не дадут. И не надо. Свою птичку счастья я уже поймал. Или она меня, неважно.
– Я крылата, многоглаза, четырёхмерна, и вообще сплит. Мультиличность, сплав множества личностей и сознаний, – на всякий случай напомнила Леттариона.
– Это мило и пикантно. А ещё космически красиво и безумно сексуально, – тёплая ладонь нежно скользнула между крыльев и погладила шелковистые пёрышки. Летта блаженно зажмурилась и вытянула крыло, наслаждаясь уютной лаской и нежностью прикосновений. Этот мужчина умел сделать приятно, даже не имея подобных частей тела. Она уже почти забыла, о чем они разговаривали. Пока ещё к ней вернутся привычные скорости обработки информации и распараллеленные ментальные линии, позволяющие думать о многих вещах и решать множество задач одновременно… Но даже это стало неважным. Время – вода. Всего лишь прозрачные нити, соединяющие события в цепочки, блоки, массивы и поля. Её и Веймара связали нити намного прочнее. Даже крепче, чем резонанс, месть, страсть или смерть.
Любовь, которая не имеет границ. Близость. Преданность. Продолжение в детях.
Паутина Судьбы.
Летта помнила пока немногое. Но чувствовала всё. Сущность не обманешь, от себя не сбежишь. Да и смысл бежать? Это и его дети, и её выбор. Нарушенные связи сознания, подсознания и сверхсознания медленно, но верно сливались обратно, в единое, целостное и гармоничное поле.
– Я предупреждала, потом не жалуйся, – феникс прикрыла глаза, вызывая образ родовых брачных браслетов.
Она сомневалась, хватит ли сил, отзовутся ли браслеты, примет ли родовая магия Оррестов такой брак. Откликнется ли вообще эта сила настолько слабому существу, почти беспамятному и толком не осознающему себя. Но не могла не попытаться. Если попробует – вариантов два: либо обряд сработает, либо нет. Если отступит, даже не попытавшись – ни критлица не выйдет однозначно. Не хватало упасть в глазах этого мага до жалкой, трусливой курицы, неспособной принимать решения, брать на себя ответственность и самой не понимающей, какого Хаоса ей надо. Что допустимо и вполне нормально для слабых рас и юных разумов – непозволительная роскошь для архонта, будущего иерарха своего мира. Вся осязаемая воля Летты сосредоточилась на парном артефакте, настраиваясь на уникальную частоту. Древнюю силу, заключённую в этих символах вечной неразрывной связи.
Веймар даже перестал дышать, чтобы не сбить её тонкую настройку. Не разрушить то хрупкое ощущение чуда, предвкушение чего-то волшебного, сказочного, что бывает только в детстве, перед праздником Новолетия, когда всё сверкает добрыми огоньками и сбываются мечты. Его мечты уже сбылись, и продолжают сбываться.
На ладони Летты сгустилось облачко серебристого тумана, из которого медленно материализовались две одинаковые тоненькие полоски ослепительно-белого текучего металла. Поначалу прозрачные, почти призрачные, но с каждым ударом сердца обретающие плотность, сияние и осязаемую мощь. Веймар смотрел на них с растущим восторгом, как мальчишка – на настоящее чудо.
– Ой! – Летта распахнула глаза, сама изумлённая, что получилось, даже с первой попытки. Ослепительные змейки жидкого четырёхмерного металла свернулись “улитками” и послушно замерли на её ладони, испуская уютное мерцание.
Одна из “улиток” расползлась в спираль, перетекла на запястье Летты и впиталась в кожу, сплетаясь с меткой в замысловатый движущийся узор сияющих символов. Удивительный браслет намертво зафиксировался на женском запястье, словно став частью тела и продолжением её самой. Веймар, как заворожённый, доверчиво коснулся второй половинки артефакта, предназначенной ему.
– Это невероятно…
– Это фомальгаут. Четырёхмерный квазиразумный драгметалл, разумеется зачарованный, – задорно улыбнулась Летта. – Насмотришься ещё, теперь он будет с тобой всю жизнь и даже дольше.
Сверкающая змейка обвила его запястье и защёлкнулась на руке, так же сложившись сложной вязью и отпечатавшись на коже живой татуировкой, мерцающей зеркальным отливом. Если присмотреться магическим зрением, открывалось нереально красивое сплетение непонятных символов и геометрических фигур, сотканных из тончайших, но прочнейших нитей. Нити двигались, как живые, тянулись и переплетались, сшивая на тонком уровне две ауры, две жизни в одну. Почти как слияние, только не тел, даже не сознаний и душ – путей и судеб. Сакральное, сокровенное таинство двоих. Такое точно не снимется, даже если птичечка передумает или станет чистой энергией. Чему Веймар был невероятно рад.
– Это же артефакт невероятной силы, – с благоговением и каким-то мальчишеским восторгом выдохнул альтерец.
– С законным браком нас, – Летта так уютно, тепло и сладко окутала его крыльями. – А сила… Сила у нас теперь общая. Ты же чувствуешь?
Он ощущал. Что-то изменилось. Изменилось всё. Их ауры окончательно переплелись, проросли друг в друга вложенными кристаллами, стали единым целым и неделимым.
– Ты кое что забыла, – интимно шепнул альтерец, целуя её в губы.
«Печать Власти тебе?», – мысленно ответила Летта, с трудом собирая тающие карамельки мыслей в приличную мыслеформу. Или скорее, весьма неприличную. Но очень приятную.
«Разумеется. Мне тоже хочется твою Печать. Привык, знаешь ли, – он ненадолго оторвался от манящих губ, чтоб посмотреть в любимые огненно-янтарные глаза. И этот пылающий взгляд сам был, как долгий поцелуй. – Часть меня внутри тебя и отпечаток моей силы на тебе есть, а во мне твоей – уже нет. Несправедливо и обидно, не считаешь?»
В глазах Летты отразилось недоумение.
– Ты вообще нормальный, или опять на сферу сознания блох нахватал? Вот как я должна на того, кто сильней, Печать наложить? По иерархии не положено, поединок Сил я не выдержу.
Летта вздохнула и прикрыла глаза, стыдясь собственной слабости. В постели ничего не стыдится, а за слабинку сама себя бы заклевала, если бы не дети, которые важнее самоклюйства.
– А ты попробуй, – тоном махрового искусителя и провокатора предложил Веймар. – С браслетами ты тоже сомневалась. Я даже не буду сопротивляться.
– Ну что это за Печать, которую ты смахнёшь и не заметишь? Элайне насмех, – Летта невольно хмыкнула.
– Снять? Ещё чего! Ни за что снимать не стану, торжественно клянусь, – торжественно поклялся альтерец. В фиолетовых глазах с мерцающими пылинками звёзд неоновым светом блеснула клятва. – Сам, осознанно и добровольно отдаюсь в твои нежные руки, под твою волю, власть и крылышки. Вот чем мне теперь перед Элайной красоваться? Не лишай Правительницу маленькой радости надо мной острить. И кто меня вытащит из беды или опасности, если вновь туда попаду?
– Ах ты… авантюрист! Манипулятор, комбинатор и баламут! Я тебе попаду, трёхмерная бескрылая задница! Даже не помышляй и не шути этим, с твоим-то даром и силой мысли! – Летта грозно распушилась и шлёпнула его пониже спины крылом. От шлепка-подзатыльника альтерец с хохотом увернулся и примирительно поцеловал напряжённые взъерошенные пёрышки.
Феникс лишь головой покачала, нахмурив брови и поджав губы. Но золотистые глаза откровенно смеялись, играя лукавыми блёстками.
– Узнаю прежнюю Летту, – совершенно не смутился манипулятор и баламут, с блаженством на лице гладящий её крыло. – К тому же, я уверен, что ты найдёшь способ обойти правила и сыграть по своим. Даже не один!
– Комедиант. Хорошо меня изучил, и когда только успел, – всерьёз сердиться на супруга у Летты и прежде не получалось, а теперь – и подавно. – Как Вершитель, и вообще-то твоя жена, категорически запрещаю попадать в беды и опасности. Вынудишь – попрошу Альтерру, на уровне метакода тебе запрет влепит, хочешь? Ей несложно, а мне спокойнее. В конце концов, у мамы бункер антимагический есть, с уютными камерами и шикарными траходромами! Обычно на него очередь за квази-месяцы вперёд, но для любимого зятя и ради внуков не грех сделать исключение… Пусть я лучше буду вредной крылатой тварью, чем вдовой, а дети сиротами, понял?
