— И все же почему?! Почему разрешение не действительно?!
Но не получив ответа, вновь начинаю в гневе трясти решетчатое окно, а затем, окончательно разозлившись, начинаю не только пинать ограждение, но еще и кричать, как полоумная.
Мой голос, многократно усиленный эхом, зычно разносится по крохотной пустой приемной:
— Позовите главного, слышите! Позовите! Я отсюда просто так не уйду, понятно?!
От крайней злобы темнеет в глазах. Я готова убить мужика, сидящего за этой гребаной решеткой. Только она останавливает меня. Если бы только могла до него добраться – удавила бы голыми руками, даже если при этом сама бы умерла!
— Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Тоже мне – нашелся тут сотрудник при исполнении! — кричу я различные оскорбления не помня себя.
— …Да у вас даже погонов нет, ничтожный охранник – вот кто вы!
— …Даже нашивки с именем-отчеством и фамилией на форме нет!
— …Жалкий временщик, просиживающий штаны на низкой должности до пенсии!
— …А важности будто ядерные боеголовки охраняет. Каждая поломойка себя королем мнит!
— …Вы всего лишь канцелярская крыса, которая ничего не решает, но гонору будто самый главный!
Аморфный флегматичный сотрудник таки теряет остатки терпения, поднимает трубку стационарного телефона и нажимает кнопку связи.
— Тут проблема… Как поступить? По протоколу №5 или №26? — со скучающим видом тянет он, напрочь игнорируя и мои бешеные вопли, и буйство, из-за которого ограждающая решетка громко лязгает и гремит под моими руками, добавляя еще больше грохота в и без того оглушительную какофонию звуков. — Аааа, хорошо-хорошо! Жду.
— Сейчас к вам выйдут… по вашему вопросу, — равнодушно сообщает этот ублюдок… то есть сотрудник по приему обращений от населения и вновь шумно раскрывает свой кроссворд.
В его голосе ни обиды, ни злости – все мои оскорбления и ругательства будто прошли мимо него, стекли, как с гуся вода. Видимо, не в первый раз здесь такой концерт посетители устраивают…
И стоило мне услышать желанные слова, как я сразу же затихаю, отпускаю решетку и едва не оседаю на пол. Ноги дрожат и не держат, но удается устоять и не упасть.
Ярость и гнев, что сдавливали грудь секунду назад, сдуваются, как лопнувший воздушный шарик, и силы тут же оставляют меня, оставив опустошение, тянущую тревогу и томительное ожидание.
И я в волнении начинаю мерить шагами узкое пространство приемной, в одночасье ставшее вдруг невероятно тесным, давящим, гнетущим, душащим, как тюрьма, как клетка, как ловушка без выхода…
Но не получив ответа, вновь начинаю в гневе трясти решетчатое окно, а затем, окончательно разозлившись, начинаю не только пинать ограждение, но еще и кричать, как полоумная.
Мой голос, многократно усиленный эхом, зычно разносится по крохотной пустой приемной:
— Позовите главного, слышите! Позовите! Я отсюда просто так не уйду, понятно?!
От крайней злобы темнеет в глазах. Я готова убить мужика, сидящего за этой гребаной решеткой. Только она останавливает меня. Если бы только могла до него добраться – удавила бы голыми руками, даже если при этом сама бы умерла!
— Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Тоже мне – нашелся тут сотрудник при исполнении! — кричу я различные оскорбления не помня себя.
— …Да у вас даже погонов нет, ничтожный охранник – вот кто вы!
— …Даже нашивки с именем-отчеством и фамилией на форме нет!
— …Жалкий временщик, просиживающий штаны на низкой должности до пенсии!
— …А важности будто ядерные боеголовки охраняет. Каждая поломойка себя королем мнит!
— …Вы всего лишь канцелярская крыса, которая ничего не решает, но гонору будто самый главный!
Аморфный флегматичный сотрудник таки теряет остатки терпения, поднимает трубку стационарного телефона и нажимает кнопку связи.
— Тут проблема… Как поступить? По протоколу №5 или №26? — со скучающим видом тянет он, напрочь игнорируя и мои бешеные вопли, и буйство, из-за которого ограждающая решетка громко лязгает и гремит под моими руками, добавляя еще больше грохота в и без того оглушительную какофонию звуков. — Аааа, хорошо-хорошо! Жду.
— Сейчас к вам выйдут… по вашему вопросу, — равнодушно сообщает этот ублюдок… то есть сотрудник по приему обращений от населения и вновь шумно раскрывает свой кроссворд.
В его голосе ни обиды, ни злости – все мои оскорбления и ругательства будто прошли мимо него, стекли, как с гуся вода. Видимо, не в первый раз здесь такой концерт посетители устраивают…
И стоило мне услышать желанные слова, как я сразу же затихаю, отпускаю решетку и едва не оседаю на пол. Ноги дрожат и не держат, но удается устоять и не упасть.
Ярость и гнев, что сдавливали грудь секунду назад, сдуваются, как лопнувший воздушный шарик, и силы тут же оставляют меня, оставив опустошение, тянущую тревогу и томительное ожидание.
И я в волнении начинаю мерить шагами узкое пространство приемной, в одночасье ставшее вдруг невероятно тесным, давящим, гнетущим, душащим, как тюрьма, как клетка, как ловушка без выхода…
