- Нет…
Я отпустила ветер и потянулась к рванным клочкам облаков… Вместе. Все вместе. В большую темную тучу…
Вниз сорвались первые капли…
- Дрова политы маслом, они будут гореть даже под дождем. Пора уходить.
Капли дождя и другие – те, что текут по моим щекам. И я знаю, что Сэл прав, но уйти… Уйти у меня нет сил. Если бы он воспользовался советом Лайса и ударил меня, а не гладил по волосам, заставляя отвернуться от окна…
А я не могла не смотреть. Видела, как поднимается вверх волна огня, как морщится, пока еще не издав ни звука, наставник… Но скоро боль станет невыносимой, и он начнет кричать… Как я тогда, на поляне… Но в тот раз Медведь меня спас. А я его сегодня не смогу. Как бы ни старалась – не смогу…
- Пора уходить, - повторил Сэллер.
…первый, нет, не крик – рык. Рев попавшего в огненный капкан зверя. Медвежий рев. И это ужасно. Я знаю, потому что чувствовала то же, что и он сейчас…
- Никто не должен сгорать заживо, - прошептала я как заговор, как молитву…
Я совсем не это имела в виду, но Сэл сделал то единственное, что мог. Я услышала, как он взводит тетиву, как болт вошел в паз… Его арбалет слишком мал, дальность стрельбы и ударная мощь невелики… Но расстояние небольшое и…
- Уходим, - чужой, незнакомый голос.
…я знаю, что он не промахнулся. И крик привязанного к столбу мага сменился возмущенным воем кровожадной толпы. Они поняли.
Прощайте, наставник. Простите…
Уже в своей гостиной я дала волю слезам: мы никого не спасли, никого не вернули. Хотя…
Я достала из кармана грязный лоскут и потянула за поводок. Лафия испуганно завизжала, когда невдалеке от нее на ковер упал распухший труп. Одного я все-таки забрала.
На негнущихся ногах я прошла в соседнюю комнату. Обмакнула перо в чернильницу. Сэл за дверью рассказывал Эн-Ферро о нашем путешествии. Коротко, без эмоций, тем же чужим голосом.
- Ты правильно сделал, - сказала майла. – Никто не должен гореть заживо. Чародейка знает, она горела…
По бумаге расплылась клякса. И ни одного слова.
- Галчонок, я могу помочь?
- Да. Надо написать герцогу. Сообщить, что мы доставили тело его сына.
- Я напишу.
- И нужно убрать ковер. Я не хочу, чтобы они видели Велта таким…
Тиз’зар лежал в ящике стола. Пришло время применить уроки Ворона на практике. Если малышке Лианарре разрешат проститься с отцом, она не испугается его лица.
Первый и последний раз Ромар ходил в расположенный в двух днях пути городок около месяца назад. Купил теплую одежду, котелок, крупу для похлебки. Еще гвоздей на вес – заколотил выбитые окна, утеплив единственную более-менее целую комнату в обжитом домишке. Теперь снова возникла нужда пойти – соль закончилась. И по хлебу соскучился, по теплому, мягкому. Пива кружку тоже неплохо бы.
Срок уже подходил к концу. Укрытый еловыми ветками, присыпанный первым снегом кокон вырос и все так же пульсировал, показывая, что внутри него скрыта жизнь. А вот что это за жизнь? Всякое могло случиться, и Ромар внутренне готовился к любому исходу. Хоть и хотелось, конечно, чтобы получилось, как в добрых сказках бывает. «Старею, наверное», - сам себе говорил орк, когда на ум опять приходили эти сказки.
- Будет война, - вещал подвыпивший угольщик, присевший за соседний стол в харчевне, куда Убийца зашел, покончив с покупками. – Перепись уже начали. А там, глядишь, и налоги подымут. Завсегда к войне деньгу копят.
- Завсегда! – передразнил рассказчика какой-то старик. – Шибко знающий ты, как послушать. Будто много войн на твоем веку случилось. Хлеб к войне дорожает – вот это завсегда. Кордоны укрепляют. Дружину народную при каждом городе да поселке собирают. Баб с ребятней лесные за стены свозят… Видал, чтобы суетиться начали? Нет? Так и не чеши языком. Слышал звон, называется. В империи война будет – вот что говорят. Старый император помер, а наследнички теперь станут власть делить. В аккурат, как сынки кузнеца нашего: весь город из-за их дележки на ушах стоял.
- Помню, да. А чем тогда кончилось?
- Чем-чем, спалили кузню-то, дурни великовозрастные. Чтоб, значит, никому не досталась…
Война – это плохо. Но если и начнется, так не завтра. Будет время.
- …а он все лепит и лепит, - долетел до Ромара обрывок другого разговора. – И руки уже не те, и глаза не видят. Только, говорит, если я это дело брошу, не я уже буду.
- Что значит, не я?
- А то и значит. У каждого человека свое дело имеется, по которому его узнают. Так и он – всю жизнь в глине. Прям… как ты вот с бутылкой. Тебя ж, поди, и дети родные не узнают, ежели трезвый домой придешь…
Странные существа – люди. И треплются вроде почем зря, а нет-нет, и скажут что-то разумное. Скажут и сами не поймут, сколько в их словах смысла.
Где бумагу купить, сразу подсказали. Взял стопку серых листов и грифельные стержни в коробочке. А с лютней незадача вышла.
- Это, тэр, только в больших городах лавки есть особые, - объясняла пожилая торговка. – Там и лютни, и дудки всякие. Даже клавесину, как у градоправителя нашего купить можно. А у нас такого добра нет. Разве что гитарку возьмете? Брат покойный баловался, а теперь без дела лежит.
Взял и гитарку.
А вот если ни то, ни другое не пригодится, тогда жаль. Тогда и сказок не жди…
Галла
Герцог и в этот раз пришел без предупреждения. Так же оставил снаружи охрану.
- Я подал прошение его величеству. И он его удовлетворил. Лианарра и ее дети, независимо от пола, наследуют герцогскую корону.
Если горе и отразилось на этом человеке, то не внешне. Внешне он был все тем же – гордым, властным, несгибаемым. И первое, что сделал после смерти сына, – позаботился о судьбе герцогства. Марони навсегда останется доменом семьи Катара.
- Королевский Совет в полном составе одобрил изменение прав… вплоть до престолонаследия. Грядет война, нам еще предстоит терять сыновей. Так что это разумное решение.
Тэр Велтар явился не вовремя. У меня был трудный день: зачеты в Школе, потом серьезный разговор с Лайсом, во время которого мы чуть не разругались. Хотелось тишины и покоя, выпить горячего чая и прилечь, а меня вынуждали обсуждать внутреннюю и внешнюю политику Кармола. А сейчас станут уговаривать принять ненужную мне должность, напирая на сознательность и патриотизм.
- Тэсс Галла, я благодарен за все, что вы сделали…
Началось.
- Простите, тэр Велтар, но если вы хотите просить меня стать вашим магом, мой ответ будет тем же.
- Вы не понимаете…
- Нет, это вы не понимаете.
Я убрала иллюзию. Надоело. И плевать, что они станут обо мне думать.
- Вы… - герцог не нашелся со словами.
- Да, - я демонстративно положила руку на живот, недостаточно большой для шести месяцев беременности по человеческим меркам, но уже вполне заметный.
Мужчина отвел глаза.
- Что ж, я понимаю. Дети – это главное. И нужно беречь их… Не стану больше надоедать вам.
- Есть новости из Каэра? – остановила я его. Прошло уже больше длани, начался ноябрь, и странно, что новый император до сих пор не предпринял никаких действий против тех, кого объявил убийцами своего предшественника. Не верилось, что все ограничится казнью «заговорщиков».
- Истман вынужден забыть о Кармоле. Восток и северо-восток империи не признали его. Герцог Халир открыто обвинил кузена в убийстве Растана и узурпации власти…
Возможно, все еще обойдется. Жаль, я не знала этого, когда заходила к Эн-Ферро. Тогда, наверное, и до скандала не дошло бы. А так он завел старую песню, что нужно уезжать куда подальше. А куда, подальше? Где сейчас хорошо?
- Даже если Халир потерпит поражение, это надолго удержит Истмана от реализации его захватнических планов.
- Как надолго?
- До следующего лета, думаю. Вы… Когда должен родиться ваш ребенок? Вы ведь поэтому интересуетесь?
- Да, поэтому. Конец апреля - май, я думаю.
По лицу мужчины было видно, что он подсчитывает что-то в уме, и я не сдержала усмешки. Да-да, тэр Велтар, летом это случилось, когда я по лесам в одиночку разъезжала. Решите прямо поинтересоваться, кто отец, только плечами пожму. И нужен вам такой маг? Вот и я так думаю – не нужен. Всего доброго, тэр Велтар. Не смею задерживать.
Эльфийка сидела у зеркала. Строгое платье из черноего шелка, минимум украшений, серебристые волосы свободно спадают по плечам… Но женщина не видела всего этого в отражении. Голубые глаза всматривались в клубящийся в зазеркалье туман: неужели не ответит? Когда ожидание готово уже было смениться отчаяньем, туман рассеялся, открыв взору черноволосого эльфа в походном платье. Образ мужчины расплывался, время от времени по лицу, смазывая идеальные черты, пробегала мелкая рябь – должно быть, не имея под рукой других приспособлений, он использовал как отражатель поверхность какого-то водоема.
- Что случилось, Талли? – голос звучал ровно, но глубокие черные глаза эльфа выдавали обеспокоенность.
- Ты нужен мне в Лар’эллане, Лест. Очень нужен. Боюсь, это война.
- Как будто в первый раз, - усмехнулся черноволосый.
- Растан убит. Лайнери нуждается сейчас в поддержке семьи…
Мужчина поморщился:
- Только не говори, что она страдает. Он оставил ее тридцать лет назад.
Эльфийка с грустью покачала головой:
- Ты жесток даже с теми, кого любишь. Лайнери, Витана…
- Не напоминай мне о Витане.
- Хорошо, не буду, - кивнула женщина. – Но ты все равно должен вернуться, Лест. Война – это серьезно.
- Оставь, Талли. Тебе ли не знать, что есть вещи пострашнее войны?
Он умолк, и та, кого называли Талли, с тревогой подалась вперед:
- Что?..
- Черта, - мрачно выговорил эльф. – Она снова движется.
Эльфийка с силой зажмурилась, словно эта короткая весть причинила ей боль.
- Мы должны это остановить, Талли. Иначе… Иначе ты знаешь, что ждет этот мир.
Она молчала, не открывая глаз, а под густыми ресницами заблестела влага.
- Талли?
- Ты же понимаешь, что это не в нашей власти, - произнесла она медленно. – Только Рина могла… Но Рины больше нет.
- Мы должны найти другой выход.
- Мы найдем его. Время еще есть.
- Время не подчиняется нам, - горько проговорил мужчина. – Но я буду искать решение. Задержусь тут еще немного. На год… Может, на два…
- Но…
- Прости, Талли, войны, политика – это все не мое. А ты всегда прекрасно справлялась.
- Но ты нужен мне, Лест!
Он этого уже не услышал.
Снова оставшись в одиночестве, которого она так стремилась избежать, женщина опустила голову, закрыла лицо руками, и казалось, она плачет. Но когда дверь отворилась, пропуская золотоволосого эльфа в доспехах стража, она обернулась, и в голубых глазах не было ни слезинки.
- Все в сборе?
- Ждут только вас, - поклонился вошедший.
- Иди. Я сейчас буду.
Эльфийка поднялась, пригладила волосы и поправила платье. Открыла стоявший на туалетном столике ларец, вынула из него и водрузила на голову изящную корону из белого золота. Еще раз взглянула в зеркало и удовлетворенно кивнула: королева Аэрталь готова выступить перед лордами.
Прошло три месяца и те девять дней, что Ромар отвел в счет разницы между мирами.
Ничего.
Убийца не паниковал, но в душу нет-нет и закрадывались сомнения. Что если с самого начала все пошло не так? Не тот мир, не тот фон, не тот климат? На Эльмаре, в широтах, где жил Таскидар, не бывало таких холодных зим. Что если он замерз? Или не стоило накрывать его ветками – вдруг ему нужен солнечный свет?
Орк коснулся кокона, но не ощутил знакомой пульсации – лишь лихорадочное биение собственного сердца. А в следующий миг почудилось, будто с той стороны оболочки к его руке прижалась чужая ладонь.
- Что у тебя там, мил человек? – раздался за спиной незнакомый голос.
То ли Ромар настолько отвлекся на собственные ощущения, то ли незнакомец умел двигаться бесшумно. Но скорее первое – обернувшись, эльмарец увидел около десятка мужчин, и вряд ли они крались по лесу на цыпочках.
- Что прячешь, говорю, чернявенький? – нехорошо осклабился человек в куцем заячьем тулупе.
Идущий отметил, что люди вооружены, но мечей из ножен не вынимают.
- Ничего, что могло бы заинтересовать вас, тэр, - ответил он спокойно.
- Да ты что! – рассмеялся мужчина. – Сперва домик наш захватил, перевернул там все, а теперь еще и грубишь? Нехорошо!
- Да чего с ним говорить, с разбойником? - противным голосом затянул долговязый прыщавый парень в мохнатой шапке. – Дело ли, в чужое жилье лезть?
Видно, шли по следам от домика. Но странно – хибарка заброшенная, для жилья до вмешательства Ромара не приспособленная, а тут хозяева нашлись.
- Простите, тэры, я не знал, что это ваш дом. И готов возместить ущерб.
- Возместишь, милок, - ухмыльнулся тот, кого орк определил как главного. – Все возместишь…
Значит, добром не решится. Жаль. Не смотря на полученное когда-то прозвище, Ромар был против убийств, особенно бессмысленных и тех, за которые ему не платили.
- Я не хотел этого, досточтимые тэры, - извинился он, поднимая руки к плечам.
- Чего не хотел-то? – не понял вожак.
- Этого, - орк выхватил оба меча.
Над поляной повисла ошеломленная тишина, но спустя секунду она сменилась диким хохотом.
- Так и мы не хотим, - развел руками мужик.
Оружия никто из подошедших не вынул, и Ромар удивленно огляделся. Люди продолжали смеяться, но смех этот был недобрым, как будто бы они знали что-то для него неприятное.
- Ты железки свои брось, мил человек. Вдруг поранишься? Мы люди мирные, крови не любим.
- Мирные, так и уходите с миром.
Но Убийца уже понимал, что не может их отпустить. Иначе они вернутся и поднимут еловые ветки.
- Уйдем-уйдем. Только поглядим, что у тебя тут припрятано.
Ромару показалось, что из кустов к нему метнулась юркая птица. Но птицы не целят налету в голову.
От первого камня орк уклонился, но следующий ударил в плечо, а третий угодил в висок, сбивая с ног.
- Мы люди мирные, - донеслось сверху. – За мечи без надобности не хватаемся. До поры и праща послужит…
Пращу на Эльмаре считали оружием низших. Прятавшиеся в скалах ночные метали с возвышенностей камни, но у шедших на них воинов были щиты и шлемы. А Ромар Меч привык обходиться только мечом, уже много-много лет… И теперь он лежал на земле, подбитый из примитивного оружия и молил богов, чтобы не лишиться сознания. Но боги не слышали, и небо уже померкло над ним…
Нет, всего лишь люди обступили плотным кольцом.
- Свяжите-ка его, ребята. Пусть в сторонке полежит. А мы посмотрим, что у него тут. Человечек-то непростой.
- Ты погляди, что это?
- На мешок похоже…
Разбитый висок пульсировал, по щеке текла кровь, а в глазах рябило. Глупо вышло. Не стоило ждать, пока они сделают первый шаг, нужно было нападать самому.
Ромар попробовал пошевелить связанными руками, но пальцы онемели. А люди, которых он теперь видел движущимися темными пятнами, окружили кокон, сбросив укрывавшие его ветки.
- Ну-ка ткни его чем-нибудь. Глянем, что этот хмырь тут держит.
Наверное, они распороли оболочку ножом. Наружу с шипением вырвалось темное облако. И все…
- Что за дрянь? Тебя спрашиваю, патлатый! Ты что тут, пыль собираешь?
Пока они приближались, «пыль» оседала на землю за их спинами.
Плохой день. И, видимо, последний для него. Ромар Убийца с горечью осознал и тщетность надежд последних месяцев, и бессмысленность всей своей жизни. Жизни, которая окончится не в бою, не в схватке с достойным противником, а оборвется по воле лесных разбойников или браконьеров – демоны ведают, что это за хозяева полуразваленного домика, - но смерть от их грязных рук нельзя будет назвать достойной…
Я отпустила ветер и потянулась к рванным клочкам облаков… Вместе. Все вместе. В большую темную тучу…
Вниз сорвались первые капли…
- Дрова политы маслом, они будут гореть даже под дождем. Пора уходить.
Капли дождя и другие – те, что текут по моим щекам. И я знаю, что Сэл прав, но уйти… Уйти у меня нет сил. Если бы он воспользовался советом Лайса и ударил меня, а не гладил по волосам, заставляя отвернуться от окна…
А я не могла не смотреть. Видела, как поднимается вверх волна огня, как морщится, пока еще не издав ни звука, наставник… Но скоро боль станет невыносимой, и он начнет кричать… Как я тогда, на поляне… Но в тот раз Медведь меня спас. А я его сегодня не смогу. Как бы ни старалась – не смогу…
- Пора уходить, - повторил Сэллер.
…первый, нет, не крик – рык. Рев попавшего в огненный капкан зверя. Медвежий рев. И это ужасно. Я знаю, потому что чувствовала то же, что и он сейчас…
- Никто не должен сгорать заживо, - прошептала я как заговор, как молитву…
Я совсем не это имела в виду, но Сэл сделал то единственное, что мог. Я услышала, как он взводит тетиву, как болт вошел в паз… Его арбалет слишком мал, дальность стрельбы и ударная мощь невелики… Но расстояние небольшое и…
- Уходим, - чужой, незнакомый голос.
…я знаю, что он не промахнулся. И крик привязанного к столбу мага сменился возмущенным воем кровожадной толпы. Они поняли.
Прощайте, наставник. Простите…
Уже в своей гостиной я дала волю слезам: мы никого не спасли, никого не вернули. Хотя…
Я достала из кармана грязный лоскут и потянула за поводок. Лафия испуганно завизжала, когда невдалеке от нее на ковер упал распухший труп. Одного я все-таки забрала.
На негнущихся ногах я прошла в соседнюю комнату. Обмакнула перо в чернильницу. Сэл за дверью рассказывал Эн-Ферро о нашем путешествии. Коротко, без эмоций, тем же чужим голосом.
- Ты правильно сделал, - сказала майла. – Никто не должен гореть заживо. Чародейка знает, она горела…
По бумаге расплылась клякса. И ни одного слова.
- Галчонок, я могу помочь?
- Да. Надо написать герцогу. Сообщить, что мы доставили тело его сына.
- Я напишу.
- И нужно убрать ковер. Я не хочу, чтобы они видели Велта таким…
Тиз’зар лежал в ящике стола. Пришло время применить уроки Ворона на практике. Если малышке Лианарре разрешат проститься с отцом, она не испугается его лица.
Первый и последний раз Ромар ходил в расположенный в двух днях пути городок около месяца назад. Купил теплую одежду, котелок, крупу для похлебки. Еще гвоздей на вес – заколотил выбитые окна, утеплив единственную более-менее целую комнату в обжитом домишке. Теперь снова возникла нужда пойти – соль закончилась. И по хлебу соскучился, по теплому, мягкому. Пива кружку тоже неплохо бы.
Срок уже подходил к концу. Укрытый еловыми ветками, присыпанный первым снегом кокон вырос и все так же пульсировал, показывая, что внутри него скрыта жизнь. А вот что это за жизнь? Всякое могло случиться, и Ромар внутренне готовился к любому исходу. Хоть и хотелось, конечно, чтобы получилось, как в добрых сказках бывает. «Старею, наверное», - сам себе говорил орк, когда на ум опять приходили эти сказки.
- Будет война, - вещал подвыпивший угольщик, присевший за соседний стол в харчевне, куда Убийца зашел, покончив с покупками. – Перепись уже начали. А там, глядишь, и налоги подымут. Завсегда к войне деньгу копят.
- Завсегда! – передразнил рассказчика какой-то старик. – Шибко знающий ты, как послушать. Будто много войн на твоем веку случилось. Хлеб к войне дорожает – вот это завсегда. Кордоны укрепляют. Дружину народную при каждом городе да поселке собирают. Баб с ребятней лесные за стены свозят… Видал, чтобы суетиться начали? Нет? Так и не чеши языком. Слышал звон, называется. В империи война будет – вот что говорят. Старый император помер, а наследнички теперь станут власть делить. В аккурат, как сынки кузнеца нашего: весь город из-за их дележки на ушах стоял.
- Помню, да. А чем тогда кончилось?
- Чем-чем, спалили кузню-то, дурни великовозрастные. Чтоб, значит, никому не досталась…
Война – это плохо. Но если и начнется, так не завтра. Будет время.
- …а он все лепит и лепит, - долетел до Ромара обрывок другого разговора. – И руки уже не те, и глаза не видят. Только, говорит, если я это дело брошу, не я уже буду.
- Что значит, не я?
- А то и значит. У каждого человека свое дело имеется, по которому его узнают. Так и он – всю жизнь в глине. Прям… как ты вот с бутылкой. Тебя ж, поди, и дети родные не узнают, ежели трезвый домой придешь…
Странные существа – люди. И треплются вроде почем зря, а нет-нет, и скажут что-то разумное. Скажут и сами не поймут, сколько в их словах смысла.
Где бумагу купить, сразу подсказали. Взял стопку серых листов и грифельные стержни в коробочке. А с лютней незадача вышла.
- Это, тэр, только в больших городах лавки есть особые, - объясняла пожилая торговка. – Там и лютни, и дудки всякие. Даже клавесину, как у градоправителя нашего купить можно. А у нас такого добра нет. Разве что гитарку возьмете? Брат покойный баловался, а теперь без дела лежит.
Взял и гитарку.
А вот если ни то, ни другое не пригодится, тогда жаль. Тогда и сказок не жди…
Галла
Герцог и в этот раз пришел без предупреждения. Так же оставил снаружи охрану.
- Я подал прошение его величеству. И он его удовлетворил. Лианарра и ее дети, независимо от пола, наследуют герцогскую корону.
Если горе и отразилось на этом человеке, то не внешне. Внешне он был все тем же – гордым, властным, несгибаемым. И первое, что сделал после смерти сына, – позаботился о судьбе герцогства. Марони навсегда останется доменом семьи Катара.
- Королевский Совет в полном составе одобрил изменение прав… вплоть до престолонаследия. Грядет война, нам еще предстоит терять сыновей. Так что это разумное решение.
Тэр Велтар явился не вовремя. У меня был трудный день: зачеты в Школе, потом серьезный разговор с Лайсом, во время которого мы чуть не разругались. Хотелось тишины и покоя, выпить горячего чая и прилечь, а меня вынуждали обсуждать внутреннюю и внешнюю политику Кармола. А сейчас станут уговаривать принять ненужную мне должность, напирая на сознательность и патриотизм.
- Тэсс Галла, я благодарен за все, что вы сделали…
Началось.
- Простите, тэр Велтар, но если вы хотите просить меня стать вашим магом, мой ответ будет тем же.
- Вы не понимаете…
- Нет, это вы не понимаете.
Я убрала иллюзию. Надоело. И плевать, что они станут обо мне думать.
- Вы… - герцог не нашелся со словами.
- Да, - я демонстративно положила руку на живот, недостаточно большой для шести месяцев беременности по человеческим меркам, но уже вполне заметный.
Мужчина отвел глаза.
- Что ж, я понимаю. Дети – это главное. И нужно беречь их… Не стану больше надоедать вам.
- Есть новости из Каэра? – остановила я его. Прошло уже больше длани, начался ноябрь, и странно, что новый император до сих пор не предпринял никаких действий против тех, кого объявил убийцами своего предшественника. Не верилось, что все ограничится казнью «заговорщиков».
- Истман вынужден забыть о Кармоле. Восток и северо-восток империи не признали его. Герцог Халир открыто обвинил кузена в убийстве Растана и узурпации власти…
Возможно, все еще обойдется. Жаль, я не знала этого, когда заходила к Эн-Ферро. Тогда, наверное, и до скандала не дошло бы. А так он завел старую песню, что нужно уезжать куда подальше. А куда, подальше? Где сейчас хорошо?
- Даже если Халир потерпит поражение, это надолго удержит Истмана от реализации его захватнических планов.
- Как надолго?
- До следующего лета, думаю. Вы… Когда должен родиться ваш ребенок? Вы ведь поэтому интересуетесь?
- Да, поэтому. Конец апреля - май, я думаю.
По лицу мужчины было видно, что он подсчитывает что-то в уме, и я не сдержала усмешки. Да-да, тэр Велтар, летом это случилось, когда я по лесам в одиночку разъезжала. Решите прямо поинтересоваться, кто отец, только плечами пожму. И нужен вам такой маг? Вот и я так думаю – не нужен. Всего доброго, тэр Велтар. Не смею задерживать.
Эльфийка сидела у зеркала. Строгое платье из черноего шелка, минимум украшений, серебристые волосы свободно спадают по плечам… Но женщина не видела всего этого в отражении. Голубые глаза всматривались в клубящийся в зазеркалье туман: неужели не ответит? Когда ожидание готово уже было смениться отчаяньем, туман рассеялся, открыв взору черноволосого эльфа в походном платье. Образ мужчины расплывался, время от времени по лицу, смазывая идеальные черты, пробегала мелкая рябь – должно быть, не имея под рукой других приспособлений, он использовал как отражатель поверхность какого-то водоема.
- Что случилось, Талли? – голос звучал ровно, но глубокие черные глаза эльфа выдавали обеспокоенность.
- Ты нужен мне в Лар’эллане, Лест. Очень нужен. Боюсь, это война.
- Как будто в первый раз, - усмехнулся черноволосый.
- Растан убит. Лайнери нуждается сейчас в поддержке семьи…
Мужчина поморщился:
- Только не говори, что она страдает. Он оставил ее тридцать лет назад.
Эльфийка с грустью покачала головой:
- Ты жесток даже с теми, кого любишь. Лайнери, Витана…
- Не напоминай мне о Витане.
- Хорошо, не буду, - кивнула женщина. – Но ты все равно должен вернуться, Лест. Война – это серьезно.
- Оставь, Талли. Тебе ли не знать, что есть вещи пострашнее войны?
Он умолк, и та, кого называли Талли, с тревогой подалась вперед:
- Что?..
- Черта, - мрачно выговорил эльф. – Она снова движется.
Эльфийка с силой зажмурилась, словно эта короткая весть причинила ей боль.
- Мы должны это остановить, Талли. Иначе… Иначе ты знаешь, что ждет этот мир.
Она молчала, не открывая глаз, а под густыми ресницами заблестела влага.
- Талли?
- Ты же понимаешь, что это не в нашей власти, - произнесла она медленно. – Только Рина могла… Но Рины больше нет.
- Мы должны найти другой выход.
- Мы найдем его. Время еще есть.
- Время не подчиняется нам, - горько проговорил мужчина. – Но я буду искать решение. Задержусь тут еще немного. На год… Может, на два…
- Но…
- Прости, Талли, войны, политика – это все не мое. А ты всегда прекрасно справлялась.
- Но ты нужен мне, Лест!
Он этого уже не услышал.
Снова оставшись в одиночестве, которого она так стремилась избежать, женщина опустила голову, закрыла лицо руками, и казалось, она плачет. Но когда дверь отворилась, пропуская золотоволосого эльфа в доспехах стража, она обернулась, и в голубых глазах не было ни слезинки.
- Все в сборе?
- Ждут только вас, - поклонился вошедший.
- Иди. Я сейчас буду.
Эльфийка поднялась, пригладила волосы и поправила платье. Открыла стоявший на туалетном столике ларец, вынула из него и водрузила на голову изящную корону из белого золота. Еще раз взглянула в зеркало и удовлетворенно кивнула: королева Аэрталь готова выступить перед лордами.
Глава 11
Прошло три месяца и те девять дней, что Ромар отвел в счет разницы между мирами.
Ничего.
Убийца не паниковал, но в душу нет-нет и закрадывались сомнения. Что если с самого начала все пошло не так? Не тот мир, не тот фон, не тот климат? На Эльмаре, в широтах, где жил Таскидар, не бывало таких холодных зим. Что если он замерз? Или не стоило накрывать его ветками – вдруг ему нужен солнечный свет?
Орк коснулся кокона, но не ощутил знакомой пульсации – лишь лихорадочное биение собственного сердца. А в следующий миг почудилось, будто с той стороны оболочки к его руке прижалась чужая ладонь.
- Что у тебя там, мил человек? – раздался за спиной незнакомый голос.
То ли Ромар настолько отвлекся на собственные ощущения, то ли незнакомец умел двигаться бесшумно. Но скорее первое – обернувшись, эльмарец увидел около десятка мужчин, и вряд ли они крались по лесу на цыпочках.
- Что прячешь, говорю, чернявенький? – нехорошо осклабился человек в куцем заячьем тулупе.
Идущий отметил, что люди вооружены, но мечей из ножен не вынимают.
- Ничего, что могло бы заинтересовать вас, тэр, - ответил он спокойно.
- Да ты что! – рассмеялся мужчина. – Сперва домик наш захватил, перевернул там все, а теперь еще и грубишь? Нехорошо!
- Да чего с ним говорить, с разбойником? - противным голосом затянул долговязый прыщавый парень в мохнатой шапке. – Дело ли, в чужое жилье лезть?
Видно, шли по следам от домика. Но странно – хибарка заброшенная, для жилья до вмешательства Ромара не приспособленная, а тут хозяева нашлись.
- Простите, тэры, я не знал, что это ваш дом. И готов возместить ущерб.
- Возместишь, милок, - ухмыльнулся тот, кого орк определил как главного. – Все возместишь…
Значит, добром не решится. Жаль. Не смотря на полученное когда-то прозвище, Ромар был против убийств, особенно бессмысленных и тех, за которые ему не платили.
- Я не хотел этого, досточтимые тэры, - извинился он, поднимая руки к плечам.
- Чего не хотел-то? – не понял вожак.
- Этого, - орк выхватил оба меча.
Над поляной повисла ошеломленная тишина, но спустя секунду она сменилась диким хохотом.
- Так и мы не хотим, - развел руками мужик.
Оружия никто из подошедших не вынул, и Ромар удивленно огляделся. Люди продолжали смеяться, но смех этот был недобрым, как будто бы они знали что-то для него неприятное.
- Ты железки свои брось, мил человек. Вдруг поранишься? Мы люди мирные, крови не любим.
- Мирные, так и уходите с миром.
Но Убийца уже понимал, что не может их отпустить. Иначе они вернутся и поднимут еловые ветки.
- Уйдем-уйдем. Только поглядим, что у тебя тут припрятано.
Ромару показалось, что из кустов к нему метнулась юркая птица. Но птицы не целят налету в голову.
От первого камня орк уклонился, но следующий ударил в плечо, а третий угодил в висок, сбивая с ног.
- Мы люди мирные, - донеслось сверху. – За мечи без надобности не хватаемся. До поры и праща послужит…
Пращу на Эльмаре считали оружием низших. Прятавшиеся в скалах ночные метали с возвышенностей камни, но у шедших на них воинов были щиты и шлемы. А Ромар Меч привык обходиться только мечом, уже много-много лет… И теперь он лежал на земле, подбитый из примитивного оружия и молил богов, чтобы не лишиться сознания. Но боги не слышали, и небо уже померкло над ним…
Нет, всего лишь люди обступили плотным кольцом.
- Свяжите-ка его, ребята. Пусть в сторонке полежит. А мы посмотрим, что у него тут. Человечек-то непростой.
- Ты погляди, что это?
- На мешок похоже…
Разбитый висок пульсировал, по щеке текла кровь, а в глазах рябило. Глупо вышло. Не стоило ждать, пока они сделают первый шаг, нужно было нападать самому.
Ромар попробовал пошевелить связанными руками, но пальцы онемели. А люди, которых он теперь видел движущимися темными пятнами, окружили кокон, сбросив укрывавшие его ветки.
- Ну-ка ткни его чем-нибудь. Глянем, что этот хмырь тут держит.
Наверное, они распороли оболочку ножом. Наружу с шипением вырвалось темное облако. И все…
- Что за дрянь? Тебя спрашиваю, патлатый! Ты что тут, пыль собираешь?
Пока они приближались, «пыль» оседала на землю за их спинами.
Плохой день. И, видимо, последний для него. Ромар Убийца с горечью осознал и тщетность надежд последних месяцев, и бессмысленность всей своей жизни. Жизни, которая окончится не в бою, не в схватке с достойным противником, а оборвется по воле лесных разбойников или браконьеров – демоны ведают, что это за хозяева полуразваленного домика, - но смерть от их грязных рук нельзя будет назвать достойной…
