«Только бы не опоздать», — пульсировало в висках. «Успеем, — раздался в голове негромкий голос сына. – Там, куда мы собираемся, нет времени» Лар не удивился этому и даже не вспомнил о том, что его мысли недоступны магам. «Главное – найти маму, — продолжил Дэви. – Маму и Повелителя Времени. Он будет прятать ее и прятаться сам». «От меня не спрячется», — со злостью подумал Сумрак. Сын не ответил. Но спустя минуту подала голос Лара: «Будь с ним осторожнее, папочка. Он не такой, как другие. Ты таких еще не встречал. И наверное… наверное у тебя не получится его убить» «А у кого получится?» «У нас с Дэви получилось бы. Но мы не сможем…» «Почему?»
— Потому что они дети, — произнес укоризненно Тин, и Иоллар понял, что и тэвк и Авелия слышали эту мысленную беседу. – Дети не должны убивать. Тана справится с Лордом, если найдет свою силу.
— И я попробую, — вставила Вель.
«Сейчас мы будем в Башне, — сказал Дэви. – Постарайтесь держаться вместе»
— Хорошо. - Лар даже взял Авелию за руку.
А в следующий миг почувствовал, как в сгустившемся мраке пальцы девушки выскользнули из его ладони. Пространство сжалось, и он сам не понял, как оказался в узком коридоре с каменными стенами.
— Дэви? Лара?
Тут не было даже эха – звуки, казалось, увязали в воздухе.
Не позволяя себе поддаться панике, хотел обернуться туманом, чтобы разведать это странное место, и с ужасом осознал, что впервые за долгие годы оказался заперт внутри собственного тела…
Авелия огляделась: пустой круглый зал, ни дверей, ни окон. Каменный пол и такой же потолок – переверни вверх дном, и ничего не изменится.
— Эй, — выкрикнула негромко девушка. – Есть тут кто-нибудь?
— Я есть, не бойся.
Лара, которую она не сразу заметила в полумраке, сидела на полу, поджав под себя ноги.
— Я не боюсь, — Вель подошла к стене и принялась ощупывать кладку.
— Боишься, — вздохнула девочка. – Я тоже боюсь. И я никого больше не слышу, даже тебя.
— Не слышишь? А, ты об… этом, — Авелия не смогла подобрать слов, но поняла, что имелось в виду. – Ничего странного. Точнее, все странное – это же Башня. Но выход-то тут должен быть! Дверь какая-нибудь…
— Зачем тебе дверь?
— Чтобы выйти. Или войти.
— Я спрашиваю, — терпеливо повторила Лара, — зачем тебе дверь?
Вель замерла, осознав подоплеку вопроса, прислушалась к себе.
— Действительно, — по губам скользнула улыбка, — зачем она мне?
Сила тут была повсюду, казалось, что ею напоены сами стены. Сила чужая, непослушная, но ведь и нужно всего немного. Девушка глубоко вдохнула и медленно выдохнула, вместе с воздухом пропуская через себя энергию Башни – тех крох, что задержатся, будет достаточно. Сосредоточилась, протянула руки к шершавым камням, коснулась их кончиками пальцев и резким движением развела в стороны, открывая перед собой…
— Вель! – она сидела на берегу ручья, болтая в воде босыми ногами. – Чего так долго? Я уже думала за тобой идти.
— За мной? – девушка сглотнула мешавший дышать комок. – Ты?
— Ну, иди скорей! Принесла?
— Ч-что?
— Как что? Вишни. Ты же за вишнями ходила. Или опять замечталась и забыла все?
Авелия опустила глаза и увидела в своей руке туесок, полные тугих спелых ягод. Достала одну и раздавила между пальцев. Брызнул сок.
— Неси скорей! Что ты спишь на ходу?
— Сплю, — пробормотала Вель. Сок был настоящий, кисло-сладкий, ароматный. – Сплю…
И вперед, сбивая о камни босые ноги, обжигаясь крапивой, через ручей, поднимая над водой тысячи брызг.
— Кая! – вишни покатились в траву. – Кая! Мне такой сон приснился… Ужасный…
— Когда приснился? – сестра вырвалась из объятий, обхватила ладонями ее горящее лицо, всмотрелась, как в зеркало. – Сейчас приснился? Ты что, на ходу спишь?
— Ага, — радостно кивнула Авелия, размазывая по щекам слезы и вишневый сок.
Сердце разрывалось от счастья. Это был сон. Просто дурной сон!
Галла
Скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я, как ни в чем не бывало, буду попивать вино в компании Истмана, прибить могла бы за подобное предположение. Но сейчас ничего другого мне не оставалось: легкое опьянение примиряло с нереальной реальностью этого места.
— Понятия не имею, где он, — человек пожал плечами в ответ на мой вопрос об Иолларе. – Живых тут искать трудно, Мири так говорила. Вещи легче. Вино. Еду. Вы хотите есть?
— Нет. Лучше расскажите мне о Повелителе. Вы сказали, что он хочет выйти отсюда, но сам он об этом не заговаривал.
— Лорду Тэриану некуда спешить.
Верю. Но наверняка есть что-то еще. Хозяин выжидает и в чем-то рискует: я не пленница тут и могу пройти печать. Но он знает, что без Лара я не уйду, и позволяет мне бродить по коридорам, есть, пить и общаться с выжившим из ума правителем империи. В том, что передо мной действительно Истман я убедилась, получив ответ на несколько невзначай заданных вопросов, но убить его немедля желания не возникло – тот император, которого я ненавидела, уже был мертв.
— Расскажите мне о нем, — повторила я свою просьбу. – Неважно, что.
— Неважно? Ну… он – эльф. И брат королевы эльфов. Он ее очень любит, мне кажется. Поэтому, когда выйдет, убьет ее быстро. А вот брата он не любит вовсе. И тот еще долго будет жить и смотреть, как умирают те, кто ему дорог.
Будничный тон, которым были произнесены эти слова, многократно усиливал их жуткий смысл.
— Лорд Тэриан хочет прислать ему голову на блюде. Голову, он говорил, той девушки, у которой есть сила его брата. С фруктами. Фрукты он любит, а брата – нет.
— Для нелюбви есть причины?
— Вы видели картину? С лошадкой? Мне кажется, в детстве брат не давал ему кататься на той лошадке. Детские обиды – это серьезно, уж поверьте, я знаю… А еще Велерина.
— Что Велерина?
— Брат Лорда Тэриана был в нее влюблен. Но женился на другой, на эльфийке, хотел сохранить чистоту крови. Повелитель еще тогда решил убить ее, чтобы отомстить брату. За лошадку. И за то, что запер его в кармане. Но Велерина оказалась сильнее, и теперь он еще больше злится на брата…
Шум в коридоре прервал его рассказ. Дверь со стуком распахнулась и в комнату, смешно перебирая лапами, влетел маленький вислоухий щенок. Присел рядом с Истманом и радостно тявкнул.
Мужчина отреагировал странно: вздрогнул и сжался, со страхом глядя на безобидное животное.
— Тебя нет, — пробормотал он. – Тебя нет.
Щенок опроверг эти слова звонким лаем.
— Я убил тебя… Я помню, убил! Убил!
Истман вскочил с кресла и бросился к двери. Щенок озадаченно поскреб за ухом и начал медленно растворяться в воздухе.
— Я понял, что он сделал, — прошептал вернувшийся из коридора человек. – Он открыл окна. И теперь они льются сюда, как вода…
— Они?
— Воспоминания.
Щенок снова обрел плотность и завилял хвостом. Истман потянулся к нему, как мне показалось, погладить, но тут же опомнился и одернул руку.
— Худой-то какой, кожа да кости…
У входа стояла женщина лет сорока и с материнской нежностью смотрела на императора.
— Воспоминания, — человек зажмурился и закрыл руками уши. – Нужно закрыть окна, нужно сделать что-нибудь. Сделайте что-нибудь!
Я встала и шагнула к двери, еще не зная, что можно противопоставить ожившим теням чужой памяти. Достала тиз’зар - он режет любые чары, возможно, и с мороками справится…
— Мне не нравится твой нож, чародейка, — послышалось со стороны, и я застыла не в силах сделать ни шага.
Боги пресветлые! А если… если это все же не мороки?
— Она права, принцесса. Зачем тебе нож, когда у тебя есть добрый меч?
Тэриан не знал, как они попали в Башню, но почувствовал, едва они оказались внутри. Все они. Девушка-оборотень. Сумрак. И ненавистный демон, один из тех, кто воздвиг Черту.
Волчица уже попала в плен прошлого, и, возможно, этого хватит, чтобы избавиться от нее. Но двое других, тэвк и муж чародейки, не поддались призракам. Перерожденные не хранят воспоминаний о прожитых веках, их память рождает лишь зыбкие тени, и тэвк шел теперь сквозь эти тени, спокойно и уверенно. С Сумраком другое дело: тот поначалу почти поверил, заметив что-то или кого-то, но после, Тэриан видел, смежил веки и сделал несколько шагов, ведомый не чувствами, а чутьем, и мороки, чью нереальность он осознал, его оставили.
Даже наследница Велерины и та оказалась под властью иллюзий, хоть Лорд и не тешил себя надеждой, что это надолго, а проклятый демон и тот, другой, уже сумевший каким-то чудом возвратить себе руку, разгадали обман Башни.
— Нужно избавляться от них, пока это можно сделать по одному. Кто первый? Тэвк? Сумрак? Это отнимет силы, а их и так не хватает… Пусть будет девчонка. Да, она слабее и уже утратила бдительность. Она – первая.
Кая одну за другой бросала в рот вишни и выплевывала косточки прямо в ручей. А Вель долго катала ягоду во рту, а после так же долго обсасывала косточку, чтобы пульнуть ее в широкий лист лопуха, росшего на противоположном берегу. Тот был уже весь в дырках, а вишни все не заканчивались.
— Как думаешь, мама мне разрешит ее серьги на танцы надеть? – Каина размазала по губам густой темный сок и теперь любовалась своим отражением в маленьком зеркальце. – На один же вечер всего.
Завтра на ярмарку собирались, в Галаэ, думали, задержаться на пару деньков. Авелия хотела наконечники для стрел купить, а Кая дождаться не могла, чтобы пойти на вечерницы: у нее было много знакомых среди тамошних девушек. Да и парни вниманием не обделяли.
— А чем тебе твои не нравятся?
В ушках Каи блестели маленькие жемчужины. В ушках… Вель поморщилась: снова голова разболелась ни с того, ни с сего.
— Скажешь тоже! – махнула рукой сестра. – Мамины же красивущие! Представь, я их надену под синее платье. А бусы эти оставлю.
Коснулась рукой ожерелья из витых перламутровых раковин, и Авелия почувствовала, как снова заломило виски. Бусы. Отец привез прошлым летом из приморья и ей, и Каине. Только…
— Кая, — все вокруг смазалось на миг, расплылось, а после вновь обрело четкость: луг, ручей, их дом на околице поселка в окружении разросшихся вишен… — Кая, ты же их в реке потеряла. Купаться ходили, и не сняла, а я ныряла потом, ныряла…
— Вот чудачка, — зашлась негромким смехом сестра. – Ты же мне свои отдала. Сама отдала. Не помнишь уже?
— Помню.
…Дождь третий день без перерыва, холодно, и одежда вымокла насквозь. Разоренные дома в стороне, а здесь – невысокие холмики. Брюзга староста, заносчивые охотники, не желавшие брать с собой лес девчонку-недоростка, их жены, их дети… А свои особнячком: мама, братишка – рядышком-рядышком, Айри такой маленький, ему без мамы нельзя. И еще одна могилка, пока не холмик – яма, которую никак не решиться засыпать землей. Кая…
И потом она долго не могла смотреть в зеркало…
— Кая, — Вель протянула руку и коснулась сестры, поймав мгновенье, пока та еще была осязаемой и живой.
Сквозь слезы бросила взгляд на домик под вишнями, пусть издали, но увидела их всех: маму, Айри, разложившего на крылечке свои игрушки, и отца, Айрена-волка, которого еще за год до того, как в поселок нагрянули йорхе, унесла болотная лихорадка.
— Снова уйдешь? – Каина стала уже прозрачным маревом, и сквозь грустную улыбку можно было рассмотреть каменную кладку стен. – Иди…
Лара все так же сидела на полу, но теперь по щекам девочки текли слезы.
— Я думала, они тебя заберут, — всхлипнула она. – Я звала тебя, звала…
— Все хорошо, — Авелия погладила малышку по волосам. – Они меня отпустили. А я - их.
Тени прошлого не ушли совсем, но уже не пытались увести из реальности. Еще можно было рассмотреть девушку у ручья и поселок за ее спиной. Неподалеку от Лары сидел на каменных плитах Белка, отлаживал свой арбалет. Опершись на стену, стоял чуть поодаль Най. Он улыбнулся, махнул рукой, но Вель не стала подходить. А у обозначившейся вдруг двери с длинным мечом взамен потерянной сэрро замерла Лил.
— Странно, по тебе я вроде не скучала.
— Зато я соскучилась.
В последний миг осознав, что перед ней не морок, Авелия увернулась от удара, прокатилась по полу и подхватила саблю деда.
— Рассмешить меня напоследок решила, зверюшка? С чего это ты за меч схватилась кривыми-то ручонками?
Кривыми не кривыми, но первый удар она отбила. И второй. На третий «перепрыгнула», но вышло слишком медленно, Лил успела развернуться, и клинок сэрро жалобно звякнул о сталь ее новой игрушки.
— Знаешь, что плохо, Вель? – забавлялась мечница, легко отражая новую атаку. – Что у тебя всего одна голова. Повелитель хочет сделать подарок брату, а я не отказалась бы порадовать Сэла.
Еще один разрыв пространства отнял практически все силы, которые удалось вытянуть из Башни. Но оставалась сила волка, и Авелия теперь вкладывала ее в каждый удар, пытаясь взять не мастерством, так сокрушительной мощью зверя. Лилэйн это не остановило – на грубую силу она отвечала скоростью и ловкостью.
— А это у нас кто? – Лил заметила сжавшуюся в комочек Лару. – Еще одна сестричка, которую тебе не терпится похоронить?
Вель шагнула в сторону, без слов загородив собой девочку.
Мечница приняла это как вызов. Теперь все ее удары были направлены на то, чтобы оттеснить соперницу и добраться до притихшей малышки. Слева, справа, слева… Лил уже не целила в нее, только в Лару, обходя то с одной, то с другой стороны, а Вель оставалось лишь вовремя предугадать ее намерения…
Клинок, метивший в испуганную девочку, жавшуюся к ее ногам, изменил направление, и Вель вскрикнула, выронив саблю и прижав к животу руки.
— Ты открылась, — словно извиняясь, пожала плечами Лил.
Из-под пальцев потекла кровь.
Авелия попятилась к стене, уперлась в нее спиной и медленно сползла на пол, оставляя на камнях широкую алую полосу.
Лил неспеша приблизилась, занесла над головой меч… Но ударить не успела. Волна воздуха оттолкнула ее в сторону и сбила с ног – Лара наконец-то смогла поймать в ладошку ускользающую силу этого места.
— А ты у нас не простая девочка, да? – скривилась Лилэйн, поднимаясь.
Малышка попробовала толкнуть ее снова, но слабый порыв ветра лишь взметнул вверх волосы мечницы. А в следующую секунду та вздрогнула от раздавшегося за спиной голоса:
— Конечно, не простая. Это же моя дочь.
Иоллар не мог оборачиваться здесь туманом, но клинки рода еще были при нем. Стремительная атака, и Лил, не успевавшая отражать удары мечей-близнецов, рухнула на пол.
— Папа! – Лара бросилась к нему.
— Все хорошо, милая, — Сумрак поднял дочь на руки, поцеловал мокрую от слез щечку. – Только побудь пока там, в сторонке.
Нужно было закончить с Лилэйн.
— Не надо, — прохрипела девушка. Клинки Т’арэ распороли ей плечо, а на боку была такая же рана, как она сама себе нанесла когда-то, чтобы скрыть след от болта Белки. – Пожалуйста, Сумрак… Я не хочу умирать.
— Тебе-то что? Через минуту, небось, снова бегать будешь.
— Не буду… Кто умер в Башне, умер навсегда…
— Надеюсь на это.
Меч вошел ей в грудь и тут же выскользнул вместе с последним вздохом.
— Иди сюда, солнышко, — позвал он Лару, убрав клинки.
— Папочка, — малышка шмыгнула носом. – Я так испугалась. И ничего не успела сделать. Башня не дает. И Дэви далеко, я его почти не слышу…
Вель была еще жива. Встретила его вымученной улыбкой:
— Видишь, как…
— Ничего. Перекинешься – даже шрама не останется.
Обернулся к дочери.
— Сможешь ей помочь?
— Нет. Башня мешает, она слушает только Лорда.
— Потому что они дети, — произнес укоризненно Тин, и Иоллар понял, что и тэвк и Авелия слышали эту мысленную беседу. – Дети не должны убивать. Тана справится с Лордом, если найдет свою силу.
— И я попробую, — вставила Вель.
«Сейчас мы будем в Башне, — сказал Дэви. – Постарайтесь держаться вместе»
— Хорошо. - Лар даже взял Авелию за руку.
А в следующий миг почувствовал, как в сгустившемся мраке пальцы девушки выскользнули из его ладони. Пространство сжалось, и он сам не понял, как оказался в узком коридоре с каменными стенами.
— Дэви? Лара?
Тут не было даже эха – звуки, казалось, увязали в воздухе.
Не позволяя себе поддаться панике, хотел обернуться туманом, чтобы разведать это странное место, и с ужасом осознал, что впервые за долгие годы оказался заперт внутри собственного тела…
Авелия огляделась: пустой круглый зал, ни дверей, ни окон. Каменный пол и такой же потолок – переверни вверх дном, и ничего не изменится.
— Эй, — выкрикнула негромко девушка. – Есть тут кто-нибудь?
— Я есть, не бойся.
Лара, которую она не сразу заметила в полумраке, сидела на полу, поджав под себя ноги.
— Я не боюсь, — Вель подошла к стене и принялась ощупывать кладку.
— Боишься, — вздохнула девочка. – Я тоже боюсь. И я никого больше не слышу, даже тебя.
— Не слышишь? А, ты об… этом, — Авелия не смогла подобрать слов, но поняла, что имелось в виду. – Ничего странного. Точнее, все странное – это же Башня. Но выход-то тут должен быть! Дверь какая-нибудь…
— Зачем тебе дверь?
— Чтобы выйти. Или войти.
— Я спрашиваю, — терпеливо повторила Лара, — зачем тебе дверь?
Вель замерла, осознав подоплеку вопроса, прислушалась к себе.
— Действительно, — по губам скользнула улыбка, — зачем она мне?
Сила тут была повсюду, казалось, что ею напоены сами стены. Сила чужая, непослушная, но ведь и нужно всего немного. Девушка глубоко вдохнула и медленно выдохнула, вместе с воздухом пропуская через себя энергию Башни – тех крох, что задержатся, будет достаточно. Сосредоточилась, протянула руки к шершавым камням, коснулась их кончиками пальцев и резким движением развела в стороны, открывая перед собой…
— Вель! – она сидела на берегу ручья, болтая в воде босыми ногами. – Чего так долго? Я уже думала за тобой идти.
— За мной? – девушка сглотнула мешавший дышать комок. – Ты?
— Ну, иди скорей! Принесла?
— Ч-что?
— Как что? Вишни. Ты же за вишнями ходила. Или опять замечталась и забыла все?
Авелия опустила глаза и увидела в своей руке туесок, полные тугих спелых ягод. Достала одну и раздавила между пальцев. Брызнул сок.
— Неси скорей! Что ты спишь на ходу?
— Сплю, — пробормотала Вель. Сок был настоящий, кисло-сладкий, ароматный. – Сплю…
И вперед, сбивая о камни босые ноги, обжигаясь крапивой, через ручей, поднимая над водой тысячи брызг.
— Кая! – вишни покатились в траву. – Кая! Мне такой сон приснился… Ужасный…
— Когда приснился? – сестра вырвалась из объятий, обхватила ладонями ее горящее лицо, всмотрелась, как в зеркало. – Сейчас приснился? Ты что, на ходу спишь?
— Ага, — радостно кивнула Авелия, размазывая по щекам слезы и вишневый сок.
Сердце разрывалось от счастья. Это был сон. Просто дурной сон!
Галла
Скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я, как ни в чем не бывало, буду попивать вино в компании Истмана, прибить могла бы за подобное предположение. Но сейчас ничего другого мне не оставалось: легкое опьянение примиряло с нереальной реальностью этого места.
— Понятия не имею, где он, — человек пожал плечами в ответ на мой вопрос об Иолларе. – Живых тут искать трудно, Мири так говорила. Вещи легче. Вино. Еду. Вы хотите есть?
— Нет. Лучше расскажите мне о Повелителе. Вы сказали, что он хочет выйти отсюда, но сам он об этом не заговаривал.
— Лорду Тэриану некуда спешить.
Верю. Но наверняка есть что-то еще. Хозяин выжидает и в чем-то рискует: я не пленница тут и могу пройти печать. Но он знает, что без Лара я не уйду, и позволяет мне бродить по коридорам, есть, пить и общаться с выжившим из ума правителем империи. В том, что передо мной действительно Истман я убедилась, получив ответ на несколько невзначай заданных вопросов, но убить его немедля желания не возникло – тот император, которого я ненавидела, уже был мертв.
— Расскажите мне о нем, — повторила я свою просьбу. – Неважно, что.
— Неважно? Ну… он – эльф. И брат королевы эльфов. Он ее очень любит, мне кажется. Поэтому, когда выйдет, убьет ее быстро. А вот брата он не любит вовсе. И тот еще долго будет жить и смотреть, как умирают те, кто ему дорог.
Будничный тон, которым были произнесены эти слова, многократно усиливал их жуткий смысл.
— Лорд Тэриан хочет прислать ему голову на блюде. Голову, он говорил, той девушки, у которой есть сила его брата. С фруктами. Фрукты он любит, а брата – нет.
— Для нелюбви есть причины?
— Вы видели картину? С лошадкой? Мне кажется, в детстве брат не давал ему кататься на той лошадке. Детские обиды – это серьезно, уж поверьте, я знаю… А еще Велерина.
— Что Велерина?
— Брат Лорда Тэриана был в нее влюблен. Но женился на другой, на эльфийке, хотел сохранить чистоту крови. Повелитель еще тогда решил убить ее, чтобы отомстить брату. За лошадку. И за то, что запер его в кармане. Но Велерина оказалась сильнее, и теперь он еще больше злится на брата…
Шум в коридоре прервал его рассказ. Дверь со стуком распахнулась и в комнату, смешно перебирая лапами, влетел маленький вислоухий щенок. Присел рядом с Истманом и радостно тявкнул.
Мужчина отреагировал странно: вздрогнул и сжался, со страхом глядя на безобидное животное.
— Тебя нет, — пробормотал он. – Тебя нет.
Щенок опроверг эти слова звонким лаем.
— Я убил тебя… Я помню, убил! Убил!
Истман вскочил с кресла и бросился к двери. Щенок озадаченно поскреб за ухом и начал медленно растворяться в воздухе.
— Я понял, что он сделал, — прошептал вернувшийся из коридора человек. – Он открыл окна. И теперь они льются сюда, как вода…
— Они?
— Воспоминания.
Щенок снова обрел плотность и завилял хвостом. Истман потянулся к нему, как мне показалось, погладить, но тут же опомнился и одернул руку.
— Худой-то какой, кожа да кости…
У входа стояла женщина лет сорока и с материнской нежностью смотрела на императора.
— Воспоминания, — человек зажмурился и закрыл руками уши. – Нужно закрыть окна, нужно сделать что-нибудь. Сделайте что-нибудь!
Я встала и шагнула к двери, еще не зная, что можно противопоставить ожившим теням чужой памяти. Достала тиз’зар - он режет любые чары, возможно, и с мороками справится…
— Мне не нравится твой нож, чародейка, — послышалось со стороны, и я застыла не в силах сделать ни шага.
Боги пресветлые! А если… если это все же не мороки?
— Она права, принцесса. Зачем тебе нож, когда у тебя есть добрый меч?
Тэриан не знал, как они попали в Башню, но почувствовал, едва они оказались внутри. Все они. Девушка-оборотень. Сумрак. И ненавистный демон, один из тех, кто воздвиг Черту.
Волчица уже попала в плен прошлого, и, возможно, этого хватит, чтобы избавиться от нее. Но двое других, тэвк и муж чародейки, не поддались призракам. Перерожденные не хранят воспоминаний о прожитых веках, их память рождает лишь зыбкие тени, и тэвк шел теперь сквозь эти тени, спокойно и уверенно. С Сумраком другое дело: тот поначалу почти поверил, заметив что-то или кого-то, но после, Тэриан видел, смежил веки и сделал несколько шагов, ведомый не чувствами, а чутьем, и мороки, чью нереальность он осознал, его оставили.
Даже наследница Велерины и та оказалась под властью иллюзий, хоть Лорд и не тешил себя надеждой, что это надолго, а проклятый демон и тот, другой, уже сумевший каким-то чудом возвратить себе руку, разгадали обман Башни.
— Нужно избавляться от них, пока это можно сделать по одному. Кто первый? Тэвк? Сумрак? Это отнимет силы, а их и так не хватает… Пусть будет девчонка. Да, она слабее и уже утратила бдительность. Она – первая.
Кая одну за другой бросала в рот вишни и выплевывала косточки прямо в ручей. А Вель долго катала ягоду во рту, а после так же долго обсасывала косточку, чтобы пульнуть ее в широкий лист лопуха, росшего на противоположном берегу. Тот был уже весь в дырках, а вишни все не заканчивались.
— Как думаешь, мама мне разрешит ее серьги на танцы надеть? – Каина размазала по губам густой темный сок и теперь любовалась своим отражением в маленьком зеркальце. – На один же вечер всего.
Завтра на ярмарку собирались, в Галаэ, думали, задержаться на пару деньков. Авелия хотела наконечники для стрел купить, а Кая дождаться не могла, чтобы пойти на вечерницы: у нее было много знакомых среди тамошних девушек. Да и парни вниманием не обделяли.
— А чем тебе твои не нравятся?
В ушках Каи блестели маленькие жемчужины. В ушках… Вель поморщилась: снова голова разболелась ни с того, ни с сего.
— Скажешь тоже! – махнула рукой сестра. – Мамины же красивущие! Представь, я их надену под синее платье. А бусы эти оставлю.
Коснулась рукой ожерелья из витых перламутровых раковин, и Авелия почувствовала, как снова заломило виски. Бусы. Отец привез прошлым летом из приморья и ей, и Каине. Только…
— Кая, — все вокруг смазалось на миг, расплылось, а после вновь обрело четкость: луг, ручей, их дом на околице поселка в окружении разросшихся вишен… — Кая, ты же их в реке потеряла. Купаться ходили, и не сняла, а я ныряла потом, ныряла…
— Вот чудачка, — зашлась негромким смехом сестра. – Ты же мне свои отдала. Сама отдала. Не помнишь уже?
— Помню.
…Дождь третий день без перерыва, холодно, и одежда вымокла насквозь. Разоренные дома в стороне, а здесь – невысокие холмики. Брюзга староста, заносчивые охотники, не желавшие брать с собой лес девчонку-недоростка, их жены, их дети… А свои особнячком: мама, братишка – рядышком-рядышком, Айри такой маленький, ему без мамы нельзя. И еще одна могилка, пока не холмик – яма, которую никак не решиться засыпать землей. Кая…
И потом она долго не могла смотреть в зеркало…
— Кая, — Вель протянула руку и коснулась сестры, поймав мгновенье, пока та еще была осязаемой и живой.
Сквозь слезы бросила взгляд на домик под вишнями, пусть издали, но увидела их всех: маму, Айри, разложившего на крылечке свои игрушки, и отца, Айрена-волка, которого еще за год до того, как в поселок нагрянули йорхе, унесла болотная лихорадка.
— Снова уйдешь? – Каина стала уже прозрачным маревом, и сквозь грустную улыбку можно было рассмотреть каменную кладку стен. – Иди…
Лара все так же сидела на полу, но теперь по щекам девочки текли слезы.
— Я думала, они тебя заберут, — всхлипнула она. – Я звала тебя, звала…
— Все хорошо, — Авелия погладила малышку по волосам. – Они меня отпустили. А я - их.
Тени прошлого не ушли совсем, но уже не пытались увести из реальности. Еще можно было рассмотреть девушку у ручья и поселок за ее спиной. Неподалеку от Лары сидел на каменных плитах Белка, отлаживал свой арбалет. Опершись на стену, стоял чуть поодаль Най. Он улыбнулся, махнул рукой, но Вель не стала подходить. А у обозначившейся вдруг двери с длинным мечом взамен потерянной сэрро замерла Лил.
— Странно, по тебе я вроде не скучала.
— Зато я соскучилась.
В последний миг осознав, что перед ней не морок, Авелия увернулась от удара, прокатилась по полу и подхватила саблю деда.
— Рассмешить меня напоследок решила, зверюшка? С чего это ты за меч схватилась кривыми-то ручонками?
Кривыми не кривыми, но первый удар она отбила. И второй. На третий «перепрыгнула», но вышло слишком медленно, Лил успела развернуться, и клинок сэрро жалобно звякнул о сталь ее новой игрушки.
— Знаешь, что плохо, Вель? – забавлялась мечница, легко отражая новую атаку. – Что у тебя всего одна голова. Повелитель хочет сделать подарок брату, а я не отказалась бы порадовать Сэла.
Еще один разрыв пространства отнял практически все силы, которые удалось вытянуть из Башни. Но оставалась сила волка, и Авелия теперь вкладывала ее в каждый удар, пытаясь взять не мастерством, так сокрушительной мощью зверя. Лилэйн это не остановило – на грубую силу она отвечала скоростью и ловкостью.
— А это у нас кто? – Лил заметила сжавшуюся в комочек Лару. – Еще одна сестричка, которую тебе не терпится похоронить?
Вель шагнула в сторону, без слов загородив собой девочку.
Мечница приняла это как вызов. Теперь все ее удары были направлены на то, чтобы оттеснить соперницу и добраться до притихшей малышки. Слева, справа, слева… Лил уже не целила в нее, только в Лару, обходя то с одной, то с другой стороны, а Вель оставалось лишь вовремя предугадать ее намерения…
Клинок, метивший в испуганную девочку, жавшуюся к ее ногам, изменил направление, и Вель вскрикнула, выронив саблю и прижав к животу руки.
— Ты открылась, — словно извиняясь, пожала плечами Лил.
Из-под пальцев потекла кровь.
Авелия попятилась к стене, уперлась в нее спиной и медленно сползла на пол, оставляя на камнях широкую алую полосу.
Лил неспеша приблизилась, занесла над головой меч… Но ударить не успела. Волна воздуха оттолкнула ее в сторону и сбила с ног – Лара наконец-то смогла поймать в ладошку ускользающую силу этого места.
— А ты у нас не простая девочка, да? – скривилась Лилэйн, поднимаясь.
Малышка попробовала толкнуть ее снова, но слабый порыв ветра лишь взметнул вверх волосы мечницы. А в следующую секунду та вздрогнула от раздавшегося за спиной голоса:
— Конечно, не простая. Это же моя дочь.
Иоллар не мог оборачиваться здесь туманом, но клинки рода еще были при нем. Стремительная атака, и Лил, не успевавшая отражать удары мечей-близнецов, рухнула на пол.
— Папа! – Лара бросилась к нему.
— Все хорошо, милая, — Сумрак поднял дочь на руки, поцеловал мокрую от слез щечку. – Только побудь пока там, в сторонке.
Нужно было закончить с Лилэйн.
— Не надо, — прохрипела девушка. Клинки Т’арэ распороли ей плечо, а на боку была такая же рана, как она сама себе нанесла когда-то, чтобы скрыть след от болта Белки. – Пожалуйста, Сумрак… Я не хочу умирать.
— Тебе-то что? Через минуту, небось, снова бегать будешь.
— Не буду… Кто умер в Башне, умер навсегда…
— Надеюсь на это.
Меч вошел ей в грудь и тут же выскользнул вместе с последним вздохом.
— Иди сюда, солнышко, — позвал он Лару, убрав клинки.
— Папочка, — малышка шмыгнула носом. – Я так испугалась. И ничего не успела сделать. Башня не дает. И Дэви далеко, я его почти не слышу…
Вель была еще жива. Встретила его вымученной улыбкой:
— Видишь, как…
— Ничего. Перекинешься – даже шрама не останется.
Обернулся к дочери.
— Сможешь ей помочь?
— Нет. Башня мешает, она слушает только Лорда.
