— С вами? – Мири только заметила девочку.
— Посиди, выпей.
Он подал ей бокал, эльфийка тут же отхлебнула приличный глоток и закашлялась.
— Что это?!
— Ой, прости, перепутал. Это мой. Самогон. Похожий гонит один мужичок в кармане.
— Му-жи-чок? – удивленно повторила Мири.
— Да. Мужичок, — подтвердил Истман, присаживаясь к столу. – Его зовут Фаска, и у него выходит отличнейший самогон. Кстати, дамы, я рассказывал вам, как однажды жил в кармане?
Времени оставалось совсем чуть-чуть, но на эту историю должно было хватить…
Галла
В конце тоннеля, как и положено, был свет. Зловещий, кроваво-багряный…
— Это же солнышко садится, — улыбнулась мне Лара. – Вечер уже.
Знать бы еще, вечер какого дня. Казалось, что я гостила у Повелителя Времени целую вечность.
Хотя, с учетом отобранных у меня лет…
- Нет, - Дэви легонько пожал мою ладонь, - он ничего не забрал. Когда его не стало, все вернулось, как было.
Наверное, я должна была радоваться этому, но я была счастлива уже тем, что нам удалось выбраться.
— Мы не в кармане? – огляделся Ил. Вель до сих пор спала у него на руках.
— В кармане, — я узнала дорогу, по которой добиралась до Башни. – Но временного заслона больше нет. Теперь тут обычное небо. И лето.
Представляю удивление людей, в считанные минуты перенесшихся из холодной весны в июньский зной.
— А еще… — я несмело повела рукой, — в эти земли возвращается сила.
Пока только тонкие ниточки, слабые ручейки, но постепенно они заполнят здешнюю пустоту.
— Тогда, может, придумаешь, как нам добраться до города? – спросил муж. – Не ночевать же в поле с детьми.
— А как вы сюда попали? – спросила я запоздало.
— На драконе прилетели, — без намека на шутку ответил Лар.
— Вы идете? – прокричал Дэви, убежавший вперед вместе с сестрой. – Давайте, скорее.
И он, и Лара снова сделались похожими на обычных детей. Да они и были детьми, пусть не слабыми, не беззащитными, но все же очень маленькими. Особенно для той огромной силы, которую я теперь ощущала в них.
— Им можно нас видеть? – спросила дочка, когда мы с Сумраком подошли ближе.
— Кому? – нахмурился Иоллар.
— Им, — Лара кивнула в пустоту. – Вашим друзьям.
— Кому? – переспросила теперь уже я.
Перед глазами пошли яркие круги, а земля и закатное небо несколько раз поменялись местами.
— Мама, прячься! – Дэви дернул меня за руку, и я совершенно автоматически выставила универсальный щит.
Это было запредельно здорово! После дней изматывающего бессилия, после Башни снова почувствовать в себе искру дара и непередаваемую радость от того, как разбивается о твою защиту чужое плетение. А в следующий миг эта радость накрыла меня с головой, и, убрав защиту, я кинулась на шею атаковавшему нас магу.
— Сэл! Живой…
Но он попросту отодвинул меня в сторону и метнулся к Сумраку.
— Что с ней?
— Уже ничего, — муж осторожно передал другу девушку. – Только никак не проснется.
— Почему? – Сэллер легко встряхнул Вель, но она даже не заворочалась.
— А я знаю? – Лар устало присел на траву. За его спиной, гиарах в двадцати, горел костер, у которого топтались, не решаясь к нам подойти, парни. – Она же принцесса, их поцелуями будить положено. Попробуй.
К моему удивлению, Сэл воспринял шутку Сумрака как прямое руководство к действию. Авелия, правда, не проснулась, но Буревестнику заметно полегчало.
— К костру ее отнесу.
Ничего не понимая, я присела рядом с мужем.
— Я что-то пропустила?
— Угу. И, похоже, у него это серьезно.
— А у нее?
— Судя по силе удара — тоже.
Видимо, пропустила я много.
Сэл уложил Авелию на расстеленное Занозой одеяло, а вторым укрыл. И ему было наплевать, что остальным теперь придется сидеть прямо на земле.
— Расскажете? – спросил он, когда мы с Илом кое-как разместились у костра, над которым булькал котелок с кашей.
Я поглядела на суетящихся у огня рабят.
— Потом.
— Но вы его прикончили? – не сдержался Мэт. – Эту тварь Истмана?
— Он мертв, — ответила я коротко. Не хотелось продолжать эту тему.
— Вы тут как? – перехватил инициативу Сумрак. – Как от зверья отбились?
— Мы и не отбивались, — пробормотал Лони.
Зэ-Зэ отвернулся, а Тикота уставился в землю.
— Это Дуд, — негромко сказал Сэл, и я только сейчас обратила внимание на то, что лопоухого у костра не было.
— Дуд? – не поверил Лар, никогда не воспринимавший мальчишку всерьез. – Как?
— Помнишь, он говорил, что он – наш талисман? Ну, вот…
Буревестник рассказывал сжато, только по существу. Тут прошло немногим больше часа с тех пор, как на них набросились волки и вороны. Бежать парни даже не пытались, готовились отбиваться от хищников, хоть и понимали, что это бесполезно.
— А он вдруг говорит: «Держитесь за мной и закройте глаза». И пошел прямо на них. Я думал, он умом тронулся. Жмуриться, естественно, не стал… Чуть не ослеп в результате. Вспышка, и все. Вороны, волки, змеи – все замертво попадали. Кто уцелел – в лес, наверное, удрали и вряд ли вернутся.
— И воздух горячий стал, — дополнил негромко Лони. – А на душе так сделалось хорошо и в то же время плохо, так тоскливо, что напиться тянет, и тут же радостно…
— На любовь похоже, — сказал Тикота. И добавил, смущаясь: — Я-то знаю…
— Разве от любви звери дохнут? – скривился недоверчиво Мэт.
— От любви и люди дохнут, — мрачно ответил Сэл.
— А с Дудом что? – спросила я, продолжая надеяться на чудо.
— Он же талисман, — невесело улыбнулся друг. – Разовый амулет. Сама знаешь, что с ними случается. Если остался пепел, то мы его не нашли.
— Любовь, — повторила я в задумчивости, — Аэрталь. Накачала мальчишку по самые оттопыренные уши, а о том, чем это ему грозит, рассказать забыла. Она вообще, как погляжу, женщина забывчивая. Нам вот тоже кое-чего не сказала…
— Нет, Гал, — покачал головой Сэллер. – Он знал. Я глаза его видел и теперь вряд ли забуду.
Пока готовился нехитрый походный ужин, Сэл отозвал нас Иолларом в сторону:
— Сами-то как? Как справились? Вель где зацепило? И где Тин, где дети?
— Мы здесь, — проявилась из темноты Лара. – Не надо, чтобы они нас видели.
— Спать вы как будете, маленькие? – спохватилась я.
— Дэви придумает, — успокоила меня дочурка.
— А Тин?
Сэл поглядел на Сумрака, тот опустил голову.
— Как? – спросил понявший все друг.
— Быстро.
Ему не хотелось сейчас говорить об этом. Да и мне тоже. Хорошо, что подбежал от костра Лони, махнул рукой:
— Там Вель, кажется, проснулась.
Когда мы подошли, она уже сидела, закутавшись в одеяло. Едва скользнула по нам с Ларом настороженным взглядом и задержалась на Сэле.
— Я тебя знаю.
— Это здорово, — улыбнулся он в ответ.
— …Ты – брат Ная. Вы похожи. Только у него два глаза.
Буревестник застыл, всего на шаг не дойдя до нее, а Вель, поежившись, повернулась к Занозе.
— Мэт, чем меня так приложило? И где мы?
Тот, не зная, что ответить, посмотрел на нас с Илом.
— Наверное, дело не в том, где, — нахмурилась я. – А в том – когда. Помнишь, какой сегодня день? Год, месяц, число?
Год она назвала верный. А вот с остальным не угадала.
— Двадцатое… двадцать первое апреля, да?
Мы пришли в Ясуну в начале мая…
Трудно представить, что почувствовал Сэл, когда понял, что эта девочка только что впервые в жизни его увидела.
Для разговора отошли от костра, присели в стороне. Авелия спрашивала, я отвечала, иногда что-то добавлял Лар, иногда – Сэл. Я не знала, кого из них мне было больше жаль: Вель, заново переживающую потери последних двух месяцев, или Буревестника, упрямо не глядевшего в ее сторону. Мне и самой было грустно от того, что мы теперь совсем чужие, и для нее не было ни того, едва не окончившегося трагедией, купания в озере у Ясуны, ни нашего последующего разговора. Она еще не сожгла собранные в боях уши и не простилась с ужасами прошлого. Еще не похоронила Белку, с которым, одним из немногих, была дружна в отряде. Не сплела тройную пространственную петлю. Не вела нас через Черту, разгоняя тени своим светом…
Когда она открыла глаза, для нее еще был жив Най и те чувства, что она к нему питала.
Но все же это была наша маленькая волчица. Минимум вопросов, минимум эмоций. Только горькая улыбка в конце моего рассказа:
— Значит, Башни больше нет? Это было бы хорошим воспоминанием…
Я не могла заполнить все пробелы ее памяти: сама не знала многого и слишком устала, чтобы расспрашивать мужа. Главное, все плохое кончилось. А с остальным разберемся.
— Мы все тебе обязаны, Вель.
— Можете начинать рассчитываться. Выпить есть что-нибудь?
За все время, о котором она теперь не помнила, я не видела, чтобы Авелия пила. А сейчас она плеснула из бутылки, отобранной Сумраком у Зэ-Зэ, в гнутую походную кружку самогона и выпила залпом, даже не закашлявшись. Налила еще.
— Не нужно, — Сэл отобрал у нее кружку. Хлебнул сам. – Тебе еще гостей встречать.
В отличие от него, эльфов я сразу не почувствовала. Фразу о гостях поняла, лишь когда в десятке шагов от костра, где остались Мэт с ребятами, вспыхнули яркие факелы, и, рассекая пространство, появились из пустоты Аэрталь с братцем в окружении десятка стражей.
— Я ищу свою внучку, — громко произнес черноволосый маг.
Вель поморщилась и за неимением кружки глотнула прямо из горлышка.
Лар поднялся и пошел навстречу прибывшим. Оставалось надеяться, у него хватит выдержки, но на всякий случай я пошла следом.
— Ваше величество, — муж поклонился Аэрталь. – Ваше… высочество, я полагаю? Простите, что не выказываю должной радости. Рассчитывал хотя бы недолго отдохнуть от встреч с вашим семейством, последняя мне не понравилась.
— Не забывайся, Сумрак, — процедил эльф. – Мне приходилось убивать и за меньшую дерзость.
— Хватит, Лест, — устало вымолвила Аэрталь, прежде чем Лар придумал достойный ответ. – Мы могли бы просто поговорить?
— Да, — согласился ее брат, переходя к более миролюбивому тону. – Но я хочу увидеть Рейнали.
— Авелия не подойдет? – спросила из-за наших спин Вель.
В свете факелов было видно, как она бледна, и темнело на рубашке пятно засохшей крови.
Лестеллан обеспокоенно рванулся вперед, враз перестав напоминать памятник высокомерию, и обнял девушку, что-то бегло скомандовав кому-то из свиты. Через секунду лар’элланский страж, опустившись на одно колено, протягивал Авелии плащ из темно-зеленого шелка. Набросив его на плечи, Вель оглянулась на застывших неподалеку ребят, с которыми больше года провела в сотне Арая.
— Чего вытаращились? Эльфийских принцесс никогда не видели?
Да, как бы там ни было, это - наша Вель.
Мне хотелось уединиться с мужем и детьми, чье незримое присутствие я ощущала, но пришлось принять приглашение королевы.
В несколько минут эльфы разбили лагерь. Принц Лестеллан, очевидно, потратил немало сил на то, чтобы внутренний объем цветастого шатра в несколько раз превосходил внешние контуры, да и мебель, плетеные кресла, столик и софу, не считая пары сундуков и горы провизии, протащили явно не без использования пространственных искажений. Для меня было странно, что в такой момент лар’элланский маг озаботился бытом, но членам королевской семьи, должно быть, полагалось путешествовать с комфортом.
Пока не возникло недоразумений, я сразу же объяснила Аэрталь и ее брату, что произошло с Вель. Лицо Лорда Лестеллана вытянулось и застыло, а королева кивнула, что-то припоминая.
— Тэри тоже делал так. Еще до того, как… У него не было целительского дара, или он не хотел им пользоваться, а с временем выходило проще. Сохраняя тело в пространстве, он возвращал его на день или на год назад. Наверное, мог бы и старика превратить в младенца. Но это никогда не затрагивало сознания.
— Лорд Тэриан совершенствовал дар тысячелетиями. Глупо было бы ожидать таких же умений от человека, получившего этот дар в один миг.
Даже при обоюдном старании нормальной беседы не вышло. Мы с Ларом все же были злы за обман и попытку использовать нас вслепую, а Аэрталь, казалось, еще не определилась, рада ли она избавлению от зла Башни, или скорбит по брату.
— Скажите, он страдал? — спросила она у меня, когда разговор разделился: мы с ней остались у стола, Лестеллан в стороне обсуждал что-то с Иолларом и Вель, а Сэл вообще ушел, предпочтя лар’элланским лакомствам сваренную на костре кашу.
— Думаю, Тэриан, которого вы знали, был мертв задолго до нашего прихода, — сказала ей я. – А тварь, пришедшая ему на смену, умерла незаслуженно легко.
Надеюсь, такой ответ ее удовлетворил.
— Теперь вы меня понимаете? – заговорила она спустя время. – Понимаете, что есть вещи страшнее, чем война, и важнее, чем перемирие?
— Возможно. Но я еще не научилась отделять всеобщее благо от личного. Этот поход стоил нескольких жизней. Мы потеряли друга в Башне. И возможно, этого не случилось бы, расскажи вы обо всем сразу.
— Жертвы неизбежны. И я теряла многих и многое. Но у меня есть долг перед этим миром, а все остальное…
Нужно быть королевой Леса, прожившей многие тысячелетия, видевшей бессчетное количество войн и смертей, чтобы понять весь смысл недосказанной фразы. Но кое-что было ясно и так. Кто знал о Повелителе Времени? Кто помнил Пустоши до того, как из земли ушла сила? Кто, если даже сами тэвки понятия не имели, догадывался, какому врагу обязаны своим появлением на Таре перерожденные? И неизвестно, сколько еще секретов хранит память вечно юной эльфийки. Но не дайте боги нам вновь оказаться впутанными в дело спасения мира. В конце концов, миров много, а семья у меня одна.
Выйдя из шатра, Лестеллан прислушался к звукам ночи. Звенели цикады, трещал разложенный людьми костер, стучали по мискам ложки, и доносились время от времени негромкие голоса.
Того, кого он искал у огня не было. Земля, веками слывшая пустой, возвращала себе силу, и по легким отголоскам дара Лорд отыскал человеческого мага. Тот ушел довольно далеко от лагеря и сидел теперь у скудного ручья, опустив ладонь в воду: играл с проснувшейся в Пустошах дружественной стихией или просто задумался, мимо воли потянувшись к чему-то родственному. Эльф переступил через ручей и присел на противоположном берегу, отделенный от одноглазого извилистой бегущей лентой.
— Она ведь забыла не только Башню?
Маг бросил на него испуганный взгляд застигнутого врасплох.
— Видящий увидит, — улыбнулся Лестеллан его растерянности.
Человек продолжал молчать.
— Возможно, это и к лучшему. Рейнали вернется в Лар’эллан, и ее не будут мучить пустые сожаления.
— Пустые? – вода опасно вздыбилась.
— Все сожаления пусты, — миролюбиво изрек эльф. – А она – ше’эллана, наследница дара первых, единственная на сегодняшний день. И ее долг сохранить этот дар в детях Леса.
Он не стал объяснять, что это значит: наверняка маг понял все еще до того, как он заговорил об этом.
— Вы уверенны, что этот дар нужно хранить? – спросил человек вместо ожидаемых возмущений. – Повелитель Времени обескровил обширные земли, любовь Аэрталь убивает, а ваш с Вель дар может достаться тому, кто вывернет этот мир наизнанку. Возможно, когда-то ваши способности были нужны Лесу, но теперь я не вижу в них смысла.
— То, что ты чего-то не видишь, еще не означает, что этого нет. Но я и не требую от тебя понимания. Рейнали понимает, и это главное. В людях этого нет. Во многих эльфах, к сожалению, уже тоже. Дети Леса стали мелочны и суетливы, уподобившись вам.
— Посиди, выпей.
Он подал ей бокал, эльфийка тут же отхлебнула приличный глоток и закашлялась.
— Что это?!
— Ой, прости, перепутал. Это мой. Самогон. Похожий гонит один мужичок в кармане.
— Му-жи-чок? – удивленно повторила Мири.
— Да. Мужичок, — подтвердил Истман, присаживаясь к столу. – Его зовут Фаска, и у него выходит отличнейший самогон. Кстати, дамы, я рассказывал вам, как однажды жил в кармане?
Времени оставалось совсем чуть-чуть, но на эту историю должно было хватить…
Глава 13
Галла
В конце тоннеля, как и положено, был свет. Зловещий, кроваво-багряный…
— Это же солнышко садится, — улыбнулась мне Лара. – Вечер уже.
Знать бы еще, вечер какого дня. Казалось, что я гостила у Повелителя Времени целую вечность.
Хотя, с учетом отобранных у меня лет…
- Нет, - Дэви легонько пожал мою ладонь, - он ничего не забрал. Когда его не стало, все вернулось, как было.
Наверное, я должна была радоваться этому, но я была счастлива уже тем, что нам удалось выбраться.
— Мы не в кармане? – огляделся Ил. Вель до сих пор спала у него на руках.
— В кармане, — я узнала дорогу, по которой добиралась до Башни. – Но временного заслона больше нет. Теперь тут обычное небо. И лето.
Представляю удивление людей, в считанные минуты перенесшихся из холодной весны в июньский зной.
— А еще… — я несмело повела рукой, — в эти земли возвращается сила.
Пока только тонкие ниточки, слабые ручейки, но постепенно они заполнят здешнюю пустоту.
— Тогда, может, придумаешь, как нам добраться до города? – спросил муж. – Не ночевать же в поле с детьми.
— А как вы сюда попали? – спросила я запоздало.
— На драконе прилетели, — без намека на шутку ответил Лар.
— Вы идете? – прокричал Дэви, убежавший вперед вместе с сестрой. – Давайте, скорее.
И он, и Лара снова сделались похожими на обычных детей. Да они и были детьми, пусть не слабыми, не беззащитными, но все же очень маленькими. Особенно для той огромной силы, которую я теперь ощущала в них.
— Им можно нас видеть? – спросила дочка, когда мы с Сумраком подошли ближе.
— Кому? – нахмурился Иоллар.
— Им, — Лара кивнула в пустоту. – Вашим друзьям.
— Кому? – переспросила теперь уже я.
Перед глазами пошли яркие круги, а земля и закатное небо несколько раз поменялись местами.
— Мама, прячься! – Дэви дернул меня за руку, и я совершенно автоматически выставила универсальный щит.
Это было запредельно здорово! После дней изматывающего бессилия, после Башни снова почувствовать в себе искру дара и непередаваемую радость от того, как разбивается о твою защиту чужое плетение. А в следующий миг эта радость накрыла меня с головой, и, убрав защиту, я кинулась на шею атаковавшему нас магу.
— Сэл! Живой…
Но он попросту отодвинул меня в сторону и метнулся к Сумраку.
— Что с ней?
— Уже ничего, — муж осторожно передал другу девушку. – Только никак не проснется.
— Почему? – Сэллер легко встряхнул Вель, но она даже не заворочалась.
— А я знаю? – Лар устало присел на траву. За его спиной, гиарах в двадцати, горел костер, у которого топтались, не решаясь к нам подойти, парни. – Она же принцесса, их поцелуями будить положено. Попробуй.
К моему удивлению, Сэл воспринял шутку Сумрака как прямое руководство к действию. Авелия, правда, не проснулась, но Буревестнику заметно полегчало.
— К костру ее отнесу.
Ничего не понимая, я присела рядом с мужем.
— Я что-то пропустила?
— Угу. И, похоже, у него это серьезно.
— А у нее?
— Судя по силе удара — тоже.
Видимо, пропустила я много.
Сэл уложил Авелию на расстеленное Занозой одеяло, а вторым укрыл. И ему было наплевать, что остальным теперь придется сидеть прямо на земле.
— Расскажете? – спросил он, когда мы с Илом кое-как разместились у костра, над которым булькал котелок с кашей.
Я поглядела на суетящихся у огня рабят.
— Потом.
— Но вы его прикончили? – не сдержался Мэт. – Эту тварь Истмана?
— Он мертв, — ответила я коротко. Не хотелось продолжать эту тему.
— Вы тут как? – перехватил инициативу Сумрак. – Как от зверья отбились?
— Мы и не отбивались, — пробормотал Лони.
Зэ-Зэ отвернулся, а Тикота уставился в землю.
— Это Дуд, — негромко сказал Сэл, и я только сейчас обратила внимание на то, что лопоухого у костра не было.
— Дуд? – не поверил Лар, никогда не воспринимавший мальчишку всерьез. – Как?
— Помнишь, он говорил, что он – наш талисман? Ну, вот…
Буревестник рассказывал сжато, только по существу. Тут прошло немногим больше часа с тех пор, как на них набросились волки и вороны. Бежать парни даже не пытались, готовились отбиваться от хищников, хоть и понимали, что это бесполезно.
— А он вдруг говорит: «Держитесь за мной и закройте глаза». И пошел прямо на них. Я думал, он умом тронулся. Жмуриться, естественно, не стал… Чуть не ослеп в результате. Вспышка, и все. Вороны, волки, змеи – все замертво попадали. Кто уцелел – в лес, наверное, удрали и вряд ли вернутся.
— И воздух горячий стал, — дополнил негромко Лони. – А на душе так сделалось хорошо и в то же время плохо, так тоскливо, что напиться тянет, и тут же радостно…
— На любовь похоже, — сказал Тикота. И добавил, смущаясь: — Я-то знаю…
— Разве от любви звери дохнут? – скривился недоверчиво Мэт.
— От любви и люди дохнут, — мрачно ответил Сэл.
— А с Дудом что? – спросила я, продолжая надеяться на чудо.
— Он же талисман, — невесело улыбнулся друг. – Разовый амулет. Сама знаешь, что с ними случается. Если остался пепел, то мы его не нашли.
— Любовь, — повторила я в задумчивости, — Аэрталь. Накачала мальчишку по самые оттопыренные уши, а о том, чем это ему грозит, рассказать забыла. Она вообще, как погляжу, женщина забывчивая. Нам вот тоже кое-чего не сказала…
— Нет, Гал, — покачал головой Сэллер. – Он знал. Я глаза его видел и теперь вряд ли забуду.
Пока готовился нехитрый походный ужин, Сэл отозвал нас Иолларом в сторону:
— Сами-то как? Как справились? Вель где зацепило? И где Тин, где дети?
— Мы здесь, — проявилась из темноты Лара. – Не надо, чтобы они нас видели.
— Спать вы как будете, маленькие? – спохватилась я.
— Дэви придумает, — успокоила меня дочурка.
— А Тин?
Сэл поглядел на Сумрака, тот опустил голову.
— Как? – спросил понявший все друг.
— Быстро.
Ему не хотелось сейчас говорить об этом. Да и мне тоже. Хорошо, что подбежал от костра Лони, махнул рукой:
— Там Вель, кажется, проснулась.
Когда мы подошли, она уже сидела, закутавшись в одеяло. Едва скользнула по нам с Ларом настороженным взглядом и задержалась на Сэле.
— Я тебя знаю.
— Это здорово, — улыбнулся он в ответ.
— …Ты – брат Ная. Вы похожи. Только у него два глаза.
Буревестник застыл, всего на шаг не дойдя до нее, а Вель, поежившись, повернулась к Занозе.
— Мэт, чем меня так приложило? И где мы?
Тот, не зная, что ответить, посмотрел на нас с Илом.
— Наверное, дело не в том, где, — нахмурилась я. – А в том – когда. Помнишь, какой сегодня день? Год, месяц, число?
Год она назвала верный. А вот с остальным не угадала.
— Двадцатое… двадцать первое апреля, да?
Мы пришли в Ясуну в начале мая…
Трудно представить, что почувствовал Сэл, когда понял, что эта девочка только что впервые в жизни его увидела.
Для разговора отошли от костра, присели в стороне. Авелия спрашивала, я отвечала, иногда что-то добавлял Лар, иногда – Сэл. Я не знала, кого из них мне было больше жаль: Вель, заново переживающую потери последних двух месяцев, или Буревестника, упрямо не глядевшего в ее сторону. Мне и самой было грустно от того, что мы теперь совсем чужие, и для нее не было ни того, едва не окончившегося трагедией, купания в озере у Ясуны, ни нашего последующего разговора. Она еще не сожгла собранные в боях уши и не простилась с ужасами прошлого. Еще не похоронила Белку, с которым, одним из немногих, была дружна в отряде. Не сплела тройную пространственную петлю. Не вела нас через Черту, разгоняя тени своим светом…
Когда она открыла глаза, для нее еще был жив Най и те чувства, что она к нему питала.
Но все же это была наша маленькая волчица. Минимум вопросов, минимум эмоций. Только горькая улыбка в конце моего рассказа:
— Значит, Башни больше нет? Это было бы хорошим воспоминанием…
Я не могла заполнить все пробелы ее памяти: сама не знала многого и слишком устала, чтобы расспрашивать мужа. Главное, все плохое кончилось. А с остальным разберемся.
— Мы все тебе обязаны, Вель.
— Можете начинать рассчитываться. Выпить есть что-нибудь?
За все время, о котором она теперь не помнила, я не видела, чтобы Авелия пила. А сейчас она плеснула из бутылки, отобранной Сумраком у Зэ-Зэ, в гнутую походную кружку самогона и выпила залпом, даже не закашлявшись. Налила еще.
— Не нужно, — Сэл отобрал у нее кружку. Хлебнул сам. – Тебе еще гостей встречать.
В отличие от него, эльфов я сразу не почувствовала. Фразу о гостях поняла, лишь когда в десятке шагов от костра, где остались Мэт с ребятами, вспыхнули яркие факелы, и, рассекая пространство, появились из пустоты Аэрталь с братцем в окружении десятка стражей.
— Я ищу свою внучку, — громко произнес черноволосый маг.
Вель поморщилась и за неимением кружки глотнула прямо из горлышка.
Лар поднялся и пошел навстречу прибывшим. Оставалось надеяться, у него хватит выдержки, но на всякий случай я пошла следом.
— Ваше величество, — муж поклонился Аэрталь. – Ваше… высочество, я полагаю? Простите, что не выказываю должной радости. Рассчитывал хотя бы недолго отдохнуть от встреч с вашим семейством, последняя мне не понравилась.
— Не забывайся, Сумрак, — процедил эльф. – Мне приходилось убивать и за меньшую дерзость.
— Хватит, Лест, — устало вымолвила Аэрталь, прежде чем Лар придумал достойный ответ. – Мы могли бы просто поговорить?
— Да, — согласился ее брат, переходя к более миролюбивому тону. – Но я хочу увидеть Рейнали.
— Авелия не подойдет? – спросила из-за наших спин Вель.
В свете факелов было видно, как она бледна, и темнело на рубашке пятно засохшей крови.
Лестеллан обеспокоенно рванулся вперед, враз перестав напоминать памятник высокомерию, и обнял девушку, что-то бегло скомандовав кому-то из свиты. Через секунду лар’элланский страж, опустившись на одно колено, протягивал Авелии плащ из темно-зеленого шелка. Набросив его на плечи, Вель оглянулась на застывших неподалеку ребят, с которыми больше года провела в сотне Арая.
— Чего вытаращились? Эльфийских принцесс никогда не видели?
Да, как бы там ни было, это - наша Вель.
Мне хотелось уединиться с мужем и детьми, чье незримое присутствие я ощущала, но пришлось принять приглашение королевы.
В несколько минут эльфы разбили лагерь. Принц Лестеллан, очевидно, потратил немало сил на то, чтобы внутренний объем цветастого шатра в несколько раз превосходил внешние контуры, да и мебель, плетеные кресла, столик и софу, не считая пары сундуков и горы провизии, протащили явно не без использования пространственных искажений. Для меня было странно, что в такой момент лар’элланский маг озаботился бытом, но членам королевской семьи, должно быть, полагалось путешествовать с комфортом.
Пока не возникло недоразумений, я сразу же объяснила Аэрталь и ее брату, что произошло с Вель. Лицо Лорда Лестеллана вытянулось и застыло, а королева кивнула, что-то припоминая.
— Тэри тоже делал так. Еще до того, как… У него не было целительского дара, или он не хотел им пользоваться, а с временем выходило проще. Сохраняя тело в пространстве, он возвращал его на день или на год назад. Наверное, мог бы и старика превратить в младенца. Но это никогда не затрагивало сознания.
— Лорд Тэриан совершенствовал дар тысячелетиями. Глупо было бы ожидать таких же умений от человека, получившего этот дар в один миг.
Даже при обоюдном старании нормальной беседы не вышло. Мы с Ларом все же были злы за обман и попытку использовать нас вслепую, а Аэрталь, казалось, еще не определилась, рада ли она избавлению от зла Башни, или скорбит по брату.
— Скажите, он страдал? — спросила она у меня, когда разговор разделился: мы с ней остались у стола, Лестеллан в стороне обсуждал что-то с Иолларом и Вель, а Сэл вообще ушел, предпочтя лар’элланским лакомствам сваренную на костре кашу.
— Думаю, Тэриан, которого вы знали, был мертв задолго до нашего прихода, — сказала ей я. – А тварь, пришедшая ему на смену, умерла незаслуженно легко.
Надеюсь, такой ответ ее удовлетворил.
— Теперь вы меня понимаете? – заговорила она спустя время. – Понимаете, что есть вещи страшнее, чем война, и важнее, чем перемирие?
— Возможно. Но я еще не научилась отделять всеобщее благо от личного. Этот поход стоил нескольких жизней. Мы потеряли друга в Башне. И возможно, этого не случилось бы, расскажи вы обо всем сразу.
— Жертвы неизбежны. И я теряла многих и многое. Но у меня есть долг перед этим миром, а все остальное…
Нужно быть королевой Леса, прожившей многие тысячелетия, видевшей бессчетное количество войн и смертей, чтобы понять весь смысл недосказанной фразы. Но кое-что было ясно и так. Кто знал о Повелителе Времени? Кто помнил Пустоши до того, как из земли ушла сила? Кто, если даже сами тэвки понятия не имели, догадывался, какому врагу обязаны своим появлением на Таре перерожденные? И неизвестно, сколько еще секретов хранит память вечно юной эльфийки. Но не дайте боги нам вновь оказаться впутанными в дело спасения мира. В конце концов, миров много, а семья у меня одна.
Выйдя из шатра, Лестеллан прислушался к звукам ночи. Звенели цикады, трещал разложенный людьми костер, стучали по мискам ложки, и доносились время от времени негромкие голоса.
Того, кого он искал у огня не было. Земля, веками слывшая пустой, возвращала себе силу, и по легким отголоскам дара Лорд отыскал человеческого мага. Тот ушел довольно далеко от лагеря и сидел теперь у скудного ручья, опустив ладонь в воду: играл с проснувшейся в Пустошах дружественной стихией или просто задумался, мимо воли потянувшись к чему-то родственному. Эльф переступил через ручей и присел на противоположном берегу, отделенный от одноглазого извилистой бегущей лентой.
— Она ведь забыла не только Башню?
Маг бросил на него испуганный взгляд застигнутого врасплох.
— Видящий увидит, — улыбнулся Лестеллан его растерянности.
Человек продолжал молчать.
— Возможно, это и к лучшему. Рейнали вернется в Лар’эллан, и ее не будут мучить пустые сожаления.
— Пустые? – вода опасно вздыбилась.
— Все сожаления пусты, — миролюбиво изрек эльф. – А она – ше’эллана, наследница дара первых, единственная на сегодняшний день. И ее долг сохранить этот дар в детях Леса.
Он не стал объяснять, что это значит: наверняка маг понял все еще до того, как он заговорил об этом.
— Вы уверенны, что этот дар нужно хранить? – спросил человек вместо ожидаемых возмущений. – Повелитель Времени обескровил обширные земли, любовь Аэрталь убивает, а ваш с Вель дар может достаться тому, кто вывернет этот мир наизнанку. Возможно, когда-то ваши способности были нужны Лесу, но теперь я не вижу в них смысла.
— То, что ты чего-то не видишь, еще не означает, что этого нет. Но я и не требую от тебя понимания. Рейнали понимает, и это главное. В людях этого нет. Во многих эльфах, к сожалению, уже тоже. Дети Леса стали мелочны и суетливы, уподобившись вам.
