- …Пришлось вырубить.
По телефону говорит. С Акопяном? Вполне возможно. И не похоже, что старик находится в чьем-то управлении – действует вполне осознанно. Сокол рассказывал, будто Ван Дейк подчиняет людей и заставляет помогать против воли, потому и «разбирались» с вместилищами обычно без труда. А тут прямо вселенский заговор, и от добровольцев отбоя нет!
- Саша, мне проблемы не нужны…
Саша, он же Алекс, он же Шурик. Значит, угадала. Хотя имя не редкое, конечно.
- …кончать ее, и все дела!
- Ым-м? – Глаза у меня стали, наверное, как у Жорика: в каком смысле, кончать? Петрович, будь чел… нормальной нечистью, развяжи!
- Ох, Настюшка... - Домовой принял привычное моему взору обличье миниатюрного всклокоченного старичка и завертелся на кровати. - Быть беде, верно говорю. Быть беде...
Естественно, быть, если не развяжешь!
- Как же так, а? Где ж этот твой ошивается-то? Как девок тискать да воду переводить - так тут как тут, а как супостата воевать - так в кусты?
Чего?! Извернувшись, я пнула брюзгу коленом. Тот ойкнул и умолк, дав мне возможность дослушать разговор светлого с невидимым собеседником.
- …Ладно, понял. Поторопись. У подъезда подозрительный молодняк ошивается, да и бельгиец вот-вот кого-то пришлет.
Так-с, «кончать» меня, кажется, передумали. Но, судя по лицу вошедшего в комнату человека, альтернатива быстрой смерти меня тоже не порадует.
- Очухалась? - спросил он. Петровича, ясное дело, уже и след простыл. - Крепкий у тебя череп, кость толстая. Для мозга, жаль, места не осталось.
Я оскорбленно замычала.
- Были бы у тебя мозги, Настя, держалась бы от всего этого подальше. Но ничего, будет и от тебя польза. Я бы на батарейки пустил, а потом - в расход. Только Саша иначе думает. Наивный он. Считает, Сокол за тебя ему вместилище отдаст… - Светлый больно ткнул меня в бок. - Отдаст, что скажешь? С Ле Боном он за твое возвращение щедро рассчитался. Я бы и гроша ломаного не дал, не то что чашки Гэ Хуна… Не знала? – догадался он по моему непонимающему взгляду. – А хоть кто такой Гэ Хун, знаешь? Да откуда тебе! Сидишь в своем занюханом городишке… Гэ Хун – один из величайших целителей древнего Китая. Все вещи, что от него остались, приравнены к артефактам, занесены в реестры и стоят бешеных денег… Среди тех, кто в этом смыслит, конечно. У Сокола были чашки, которые многократно усиливают свойства заваренных в них трав. Даже простой чай… Чай у тебя, кстати, - дрянь редкостная. Хотя какая ведьма… А чашки теперь у Ле Бона: Сокол в тот же день поверенному позвонил, расписку оформил как положено. А толстяку они зачем? Просто собирает старье: черепки, монетки… Про чашки сразу же раззвонил, чуть ли не подпрыгивал от радости…
Что-то дедулю заносит. Зачем он мне все это рассказывает? Нервишки сдают в ожидании непонятно чего? Пытается себя убедить, что «Саша» на мой счет не ошибся? Мол, ведьма, конечно, дрянь, как и чай ее, так за нее ж древние чашки дадены – авось Соколу станет жаль столь ценных вложений?
- Ну, чего молчишь? – снова толкнул он меня.
Может, потому, что у меня рот завязан? Маразматик! И у кого тут череп толстый?
Старик спохватился, вытащил кляп, уселся на кровати рядом и уставился на меня, словно буржуин на мальчиша-Кибальчиша: выбирай, мол, бочку варенья тебе или «Летят самолеты» и привет.
Нужно было что-то сказать.
- А… кхе-кхе… как вашу собачку зовут? Миленькая такая…
Вот было бы здорово, если бы дедка от удивления удар хватил. Но нет, крепкий старикан: только челюсть отвисла и веко дернулось.
- А у меня белочка, - просветила его я. – Ходит где-то тут… зар-раза! Как сметану жрать, так бегом, а как помочь…
- Издеваешься?! – старик за волосы приподнял меня над подушкой.
- Ага, - призналась я, морщась от боли. – Время тяну. Сейчас Сокол придет, размажет вас по стеночке. По вон той – все равно я ее перекрашивать собиралась.
Знал бы, пришел бы уже. И размазал бы. Только откуда ему знать?
Я трусливо шмыгнула носом, но слезы сдержала. Петрович, миленький, только на тебя вся надежда! Сделай же что-нибудь. Хоть Владу знак подай…
Оборотень тоже хорош! Охранничек, блин! Меня под замком держит, а то, что в подъезд непонятно кто шастает, его и не колышет. Или ему задание дали только за мной присматривать, лишь бы не ходила никуда, а убьют, так убьют?
- Сучка! – это было самое приличное слово, из тех, которыми назвал меня разозлившийся светлый. А с виду такой интеллигентный человек. В шляпе. – Но ничего, сейчас ты не так заговоришь. Не верю я, что Сокол меняться захочет, но мы его по-другому достанем. Есть у нас методы, Настенька: на изнанку тебя вывернем, и все, что нужно вытащим.
- Донорскими органами на черном рынке приторговываете, что ли? Ничего другого вы из моей изнанки не…
Я вдруг икнула. Вот черт! Вытащат же! Вспомнилась связка ключей с адресами: Олимпийская, Металлургов, Лунина. Если у Андрея нет еще парочки запасных квартир, они сейчас на одной из этих, и в процессе «выворачивания» я назову все три. Назову ведь. Я боли боюсь. Зомби боюсь. Деда этого боюсь. Акопяна и телепата в инвалидной коляске…
- Хотите угадаю, чем Шурик вас подкупил? – спросила я, взяв себя в руки. – Небось, обещал, что как только Ван Дейк вернется, так сразу и поделится секретом переселения? Новое тело хотите взамен этой рухляди? Волосенки-то повылазили, сердечко барахлит, зубы друзья заклятые выбили, печень еще на студенческих попойках посадили… И изо рта воняет.
Старик непроизвольно отстранился.
- Не верьте. Не станет голландец каждому о таком рассказывать. А от помощников, вроде вас с Акопяном, в первую очередь избавится.
В когда-то карих, а сейчас выцветших почти до желтого глазах промелькнуло сомнение. Но это был лишь миг. Светлый брезгливо скривился, глядя на меня, как на вылезшую из помойки крысу, и погрозил кулаком.
- Помолчала бы ты… Настя. А то ведь снова по башке схлопочешь.
- Ох, быть беде… - пискнуло над ухом.
В следующий миг я увидела Петровича уже сидящим на серванте в беличьей ипостаси: домовой боязливо прикрывался пушистым хвостом.
- Глядите-ка, белочка! – закричала я радостно.
Светлый обернулся, и я, улучив момент, резко перекатилась на бок и согнула колени, спихивая дедка с кровати. А когда он упал на пол, скатилась следом, отчаянно жалея о сброшенных с зимы килограммах.
Мало того, что старик оказался тощим и костлявым, и падение на него стоило мне парочки синяков, так он в добавок обладал необычайной для своих лет прытью: почти мгновенно скинул меня на пол и отполз в сторону, сильно лягнув напоследок ногой.
- Петрович! – завопила я, изворачиваясь, чтобы отомстить дедку за пинок. – Помоги!
Со стороны, должно быть, я, закрученная в разорванные простыни, напоминала гигантскую, но беспомощную гусеницу, а стоящий на четвереньках светлый – огромного паука, и исход нашего противостояния был уже предопределен, если только эта белка, этот котяра, этот дедуган ворчливый не изменит своим принципам и не влезет в чародейскую свару… Или свалку: со второй попытки мне удалось ударить светлого пяткой в колено, и тот снова растянулся на полу, а я, не теряя времени, вползла ему на спину и вцепилась зубами в плечо.
- Тварь! – завизжал старик, сбрасывая меня с себя.
Острый локоть ударил в живот, и я закашлялась – от удара перехватило дыхание.
- Петрович…
Нет, ну что за неправильные сказки! Домовой обязан защищать свою ведьму! А у оборотней острый слух, и Влад должен был уже услышать нашу возню. Ну и что с того, что третий этаж? Ну и что, что окна пластиковые, и звукоизоляция хорошая? Волк ты или шавка облезлая?!
Кое-как поднявшись на колени, я изо всех сил толкнула уже вставшего на ноги светлого своей «толстолобой» головой, но дед лишь оступился, а на мою выходку ответил оплеухой. Череп на поверку оказался не таким прочным (а удар был за сегодня уже не первый), и в ушах у меня зашумело море, а перед глазами заплясали солнечные зайчики… И белочки…
Пушистая дымчатая зверюга сиганула с серванта на голову светлому и вцепилась лапами в редкие седые космы. Старик взвизгнул, замахал руками, и комната в ответ на эти взмахи пошла ходуном: захлопали дверцы шкафов, полетели, шелестя листочками, дружными стайками книги… Даже Жорика подняло в воздух, и теперь жаб растеряно барахтался в метре над кроватью. Ох, мамочки! Я успела увернуться от несущегося на меня подсвечника, но тут же получила в лоб комнатным тапком… А затем и вторым. Во, блин! Уже год они мне парой не попадаются, только по одному нахожу, а тут глядите-ка… Ай! Пришлось пригнуться, чтобы не схлопотать от «Словаря Даля»: все-таки знания – та еще сила. Хорошо, что «Большая Советская энциклопедия» в бабулиной комнате…
- Ах ты ж нечисть поганая! – светлый за шкирку стащил домового и держал перед собой на вытянутой руке. – Да я тебя за это…
Я зажмурилась, представляя, что он сотворит с «белочкой», и сто раз успела пожалеть, что звала домового на помощь: ведь говорил же он…
Полный ужаса крик заставил раскрыть глаза, но кричал не Петрович. Орал светлый. А Петрович из белочки преобразился в огромного медведя и раззявил на подручного Ван Дейка полную острых зубов пасть. И лучше бы старику-ренегату потерять сознание от страха, но дед, как я уже заметила, был крепкий, и мишке ничего не оставалось, как схватить его лапищами и приложить о стену, ту самую, по которой я прочила ему быть размазанным. Видимо, есть у меня какой-никакой дар предвидения…
Летавшие по комнате предметы медленно опали на пол. А Жорик, описав красивую дугу, приземлился в аккурат на грудь поверженному врагу.
Когда спустя пару минут, снеся дверь с петель, в квартиру ворвался Влад – услышал все-таки, не прошло и года! – жаб так и сидел на неподвижно лежащем светлом, гордо раздуваясь и пуча глаза, словно он в одиночку выиграл этот бой.
- Ох, быть беде, Настюшка, - всхлипнул Петрович, прикинувшись горжеткой у меня на шее. – Меня ж ведь за такое… э-эх…
- Не бойся, - я с благодарностью потерлась щекой о теплую шерсть. – Профсоюз заступится…
Никогда вокруг меня не суетилось сразу столько мужчин. Помимо знакомых мне Влада и Ромы по квартире сновали туда-сюда двое молодых, как братья похожих парней и молчаливый усатый дядька лет пятидесяти. Распутали, укутали, уложили, обложили подушками, а на бедную мою головушку водрузили мокрое полотенце. В комнате прибрались, дверь кое-как на место приставили, дрянного чая заварили…
- Скорая приехала, - хмыкнул стоявший у окна режиссер. – Плагиаторы чертовы, ничего сами придумать не могут!
Андрею о случившемся он сообщил сразу же, как только связал старика-телекинетика. О моем самочувствии тот, судя по расслышанным мною обрывкам разговора, не справлялся, и к телефону меня тем более не приглашали. Влад коротко отчитался и получил такую же короткую инструкцию: ждать.
Дождались.
Оборотни затаились по углам, а я отвернулась к стене – не хотелось видеть, что они сделают с явившимися за мной людьми.
…Неужели нельзя было хотя бы спросить? Может, я тут умираю? Может, мне нужна твоя помощь? Нужно, чтобы ты был сейчас рядом? Мне ведь нужно…
- Девушке плохо.
Когда я все же решила осмотреться, посреди комнаты, с трудом разворачиваясь тут с носилками, топтались два мужика в белых халатах. Застывшие лица, пустые глаза, только губы едва шевелятся:
- Девушке плохо.
- Черт! Спящих прислали! – раздосадовано махнул рукой Влад. – Так я и думал.
Оборотень достал мобильник.
- Сокол, у нас тут спящие. Похоже, реальную скорую подогнали… Ясно. Понял, сделаем.
Он подозвал Романа, кивнул на связанного светлого:
- Грузим. Девушка, дедушка – какая разница? – А потом снова в телефон: - Санек, свистни Димона, проводите скорую, только осторожно. Связь с Соколом напрямую. Да, давайте.
У всех и каждого связь с Соколом напрямую, только не у меня…
- На вот, выпей, - Влад подсел ко мне и протянул стакан воды и две таблетки.
- Что это?
- Цитрамон, - удивился моей подозрительности оборотень. – У тебя в аптечке нашел. Поможет немножко. А вообще тебе бы к доктору.
И я даже знаю, к какому…
Роман вернул на стену часы, слетевшие во время нашей с Петровичем схватки со светлым, выставил время: без пятнадцати два.
Господи, какой длинный день! И он еще не закончился.
- Попробуй поспать. А мы дверь починим. Шуметь будем, но несильно.
- Поспи, Настюшка, - промурчал Петрович, котом укладываясь рядом. – А я уж проконтролирую, чтоб они как надо сделали.
Гигантский пазл, тысячи мелких кусочков. Каждый из них сам по себе ничего не значит, но складываясь вместе, они образуют части, всего лишь части большой картины. И каждая такая часть в отдельности тоже лишена смысла. Нужно собрать все воедино и тогда…
Сережка, авария, наша встреча, ночной парк, Антон с осиновым колом, Сокол с зажигалкой, приезд Натали, Мишаня Фирсов, спящие…
Новая квартира, новая информация, полет на «Грифоне» и заповедник… Но это - только для меня. Или нет? О чем он говорил с королевой? Какое обещание получил вместе с прощальным поцелуем?
Акопян, зомби...
Спатифиллум, высушенный одним прикосновением Серого и оживленный мной с помощью Антона.
Пустая квартира и прячущийся за иллюзией человек в инвалидном кресле.
…И другая квартира: постеры на стенах, книги в старом шкафу, связка ключей и какой-то хлам, разложенный по пакетам. Капля крови на белом кафеле…
И снова кровь: аккуратный разрез и маленькая медная монета…
Гигантский пазл, который мне никогда не собрать. Да я и не стремлюсь. С упорством, достойным лучшего применения, пытаюсь сложить тот маленький фрагмент, на котором мы вместе, вдали от проблем, забытые всеми и забывшие обо всем… Но цветные кусочки распадаются, как бы я ни старалась…
- Настя, - кто-то тряс меня за плечо. – Настя, проснись, к тебе пришли.
Я открыла глаза и подскочила на кровати, увидев стоящую рядом с Владом женщину. Невзирая на присутствие оборотня, захотелось забиться в угол и закрыть голову руками.
- Здравствуйте, Настя, - улыбнулась вторая «совладелица» незабвенной таксы.
- Здравствуйте, - сглотнула я громко. – Вы… тоже без собачки?
- С собачкой, - кивнула она. – Пришлось оставить на улице: Тимка побаивается волков.
- Не волнуйся, - успокоил меня Влад, - она настоящая… В смысле – от Ле Бона, Сокол проверял.
Проверял? Когда?
Часы показывали шесть часов вечера. Ровно.
- Я не знаю, где он. – Настоящая или нет, но мне не хотелось затягивать разговор. Только нужно было сказать «они».
- И я не знаю, - радостно подключился режиссер.
- А я теперь знаю, что вы не знаете, - равнодушно пожала плечами женщина. – Просто проверка. Работа такая.
- Вы телепат? – предположила я: в противном случае беседа была бы длиннее.
Она без слов усмехнулась моей догадливости.
Значит, Андрей был прав, не посвятив меня в подробности плана отхода: именно эта тетка первой подошла к упавшему после выстрелов Серому, и наверняка ее мнение, основанное на моих чувствах, сыграло немалую роль в том, что нам так легко удалось сбежать.
- Хороший телепат? – прищурилась я недобро, чувствуя непонятно откуда взявшуюся злость. – В мысли заглядываете, насквозь всех видите… А что ж вы тогда у себя под носом шпиона Ван Дейка не рассмотрели?
Может, и не стоило этого говорить, неизвестно, что Андрей сообщил Ле Бону, а о чем умолчал, но я в самом деле была очень зла.
По телефону говорит. С Акопяном? Вполне возможно. И не похоже, что старик находится в чьем-то управлении – действует вполне осознанно. Сокол рассказывал, будто Ван Дейк подчиняет людей и заставляет помогать против воли, потому и «разбирались» с вместилищами обычно без труда. А тут прямо вселенский заговор, и от добровольцев отбоя нет!
- Саша, мне проблемы не нужны…
Саша, он же Алекс, он же Шурик. Значит, угадала. Хотя имя не редкое, конечно.
- …кончать ее, и все дела!
- Ым-м? – Глаза у меня стали, наверное, как у Жорика: в каком смысле, кончать? Петрович, будь чел… нормальной нечистью, развяжи!
- Ох, Настюшка... - Домовой принял привычное моему взору обличье миниатюрного всклокоченного старичка и завертелся на кровати. - Быть беде, верно говорю. Быть беде...
Естественно, быть, если не развяжешь!
- Как же так, а? Где ж этот твой ошивается-то? Как девок тискать да воду переводить - так тут как тут, а как супостата воевать - так в кусты?
Чего?! Извернувшись, я пнула брюзгу коленом. Тот ойкнул и умолк, дав мне возможность дослушать разговор светлого с невидимым собеседником.
- …Ладно, понял. Поторопись. У подъезда подозрительный молодняк ошивается, да и бельгиец вот-вот кого-то пришлет.
Так-с, «кончать» меня, кажется, передумали. Но, судя по лицу вошедшего в комнату человека, альтернатива быстрой смерти меня тоже не порадует.
- Очухалась? - спросил он. Петровича, ясное дело, уже и след простыл. - Крепкий у тебя череп, кость толстая. Для мозга, жаль, места не осталось.
Я оскорбленно замычала.
- Были бы у тебя мозги, Настя, держалась бы от всего этого подальше. Но ничего, будет и от тебя польза. Я бы на батарейки пустил, а потом - в расход. Только Саша иначе думает. Наивный он. Считает, Сокол за тебя ему вместилище отдаст… - Светлый больно ткнул меня в бок. - Отдаст, что скажешь? С Ле Боном он за твое возвращение щедро рассчитался. Я бы и гроша ломаного не дал, не то что чашки Гэ Хуна… Не знала? – догадался он по моему непонимающему взгляду. – А хоть кто такой Гэ Хун, знаешь? Да откуда тебе! Сидишь в своем занюханом городишке… Гэ Хун – один из величайших целителей древнего Китая. Все вещи, что от него остались, приравнены к артефактам, занесены в реестры и стоят бешеных денег… Среди тех, кто в этом смыслит, конечно. У Сокола были чашки, которые многократно усиливают свойства заваренных в них трав. Даже простой чай… Чай у тебя, кстати, - дрянь редкостная. Хотя какая ведьма… А чашки теперь у Ле Бона: Сокол в тот же день поверенному позвонил, расписку оформил как положено. А толстяку они зачем? Просто собирает старье: черепки, монетки… Про чашки сразу же раззвонил, чуть ли не подпрыгивал от радости…
Что-то дедулю заносит. Зачем он мне все это рассказывает? Нервишки сдают в ожидании непонятно чего? Пытается себя убедить, что «Саша» на мой счет не ошибся? Мол, ведьма, конечно, дрянь, как и чай ее, так за нее ж древние чашки дадены – авось Соколу станет жаль столь ценных вложений?
- Ну, чего молчишь? – снова толкнул он меня.
Может, потому, что у меня рот завязан? Маразматик! И у кого тут череп толстый?
Старик спохватился, вытащил кляп, уселся на кровати рядом и уставился на меня, словно буржуин на мальчиша-Кибальчиша: выбирай, мол, бочку варенья тебе или «Летят самолеты» и привет.
Нужно было что-то сказать.
- А… кхе-кхе… как вашу собачку зовут? Миленькая такая…
Вот было бы здорово, если бы дедка от удивления удар хватил. Но нет, крепкий старикан: только челюсть отвисла и веко дернулось.
- А у меня белочка, - просветила его я. – Ходит где-то тут… зар-раза! Как сметану жрать, так бегом, а как помочь…
- Издеваешься?! – старик за волосы приподнял меня над подушкой.
- Ага, - призналась я, морщась от боли. – Время тяну. Сейчас Сокол придет, размажет вас по стеночке. По вон той – все равно я ее перекрашивать собиралась.
Знал бы, пришел бы уже. И размазал бы. Только откуда ему знать?
Я трусливо шмыгнула носом, но слезы сдержала. Петрович, миленький, только на тебя вся надежда! Сделай же что-нибудь. Хоть Владу знак подай…
Оборотень тоже хорош! Охранничек, блин! Меня под замком держит, а то, что в подъезд непонятно кто шастает, его и не колышет. Или ему задание дали только за мной присматривать, лишь бы не ходила никуда, а убьют, так убьют?
- Сучка! – это было самое приличное слово, из тех, которыми назвал меня разозлившийся светлый. А с виду такой интеллигентный человек. В шляпе. – Но ничего, сейчас ты не так заговоришь. Не верю я, что Сокол меняться захочет, но мы его по-другому достанем. Есть у нас методы, Настенька: на изнанку тебя вывернем, и все, что нужно вытащим.
- Донорскими органами на черном рынке приторговываете, что ли? Ничего другого вы из моей изнанки не…
Я вдруг икнула. Вот черт! Вытащат же! Вспомнилась связка ключей с адресами: Олимпийская, Металлургов, Лунина. Если у Андрея нет еще парочки запасных квартир, они сейчас на одной из этих, и в процессе «выворачивания» я назову все три. Назову ведь. Я боли боюсь. Зомби боюсь. Деда этого боюсь. Акопяна и телепата в инвалидной коляске…
- Хотите угадаю, чем Шурик вас подкупил? – спросила я, взяв себя в руки. – Небось, обещал, что как только Ван Дейк вернется, так сразу и поделится секретом переселения? Новое тело хотите взамен этой рухляди? Волосенки-то повылазили, сердечко барахлит, зубы друзья заклятые выбили, печень еще на студенческих попойках посадили… И изо рта воняет.
Старик непроизвольно отстранился.
- Не верьте. Не станет голландец каждому о таком рассказывать. А от помощников, вроде вас с Акопяном, в первую очередь избавится.
В когда-то карих, а сейчас выцветших почти до желтого глазах промелькнуло сомнение. Но это был лишь миг. Светлый брезгливо скривился, глядя на меня, как на вылезшую из помойки крысу, и погрозил кулаком.
- Помолчала бы ты… Настя. А то ведь снова по башке схлопочешь.
- Ох, быть беде… - пискнуло над ухом.
В следующий миг я увидела Петровича уже сидящим на серванте в беличьей ипостаси: домовой боязливо прикрывался пушистым хвостом.
- Глядите-ка, белочка! – закричала я радостно.
Светлый обернулся, и я, улучив момент, резко перекатилась на бок и согнула колени, спихивая дедка с кровати. А когда он упал на пол, скатилась следом, отчаянно жалея о сброшенных с зимы килограммах.
Мало того, что старик оказался тощим и костлявым, и падение на него стоило мне парочки синяков, так он в добавок обладал необычайной для своих лет прытью: почти мгновенно скинул меня на пол и отполз в сторону, сильно лягнув напоследок ногой.
- Петрович! – завопила я, изворачиваясь, чтобы отомстить дедку за пинок. – Помоги!
Со стороны, должно быть, я, закрученная в разорванные простыни, напоминала гигантскую, но беспомощную гусеницу, а стоящий на четвереньках светлый – огромного паука, и исход нашего противостояния был уже предопределен, если только эта белка, этот котяра, этот дедуган ворчливый не изменит своим принципам и не влезет в чародейскую свару… Или свалку: со второй попытки мне удалось ударить светлого пяткой в колено, и тот снова растянулся на полу, а я, не теряя времени, вползла ему на спину и вцепилась зубами в плечо.
- Тварь! – завизжал старик, сбрасывая меня с себя.
Острый локоть ударил в живот, и я закашлялась – от удара перехватило дыхание.
- Петрович…
Нет, ну что за неправильные сказки! Домовой обязан защищать свою ведьму! А у оборотней острый слух, и Влад должен был уже услышать нашу возню. Ну и что с того, что третий этаж? Ну и что, что окна пластиковые, и звукоизоляция хорошая? Волк ты или шавка облезлая?!
Кое-как поднявшись на колени, я изо всех сил толкнула уже вставшего на ноги светлого своей «толстолобой» головой, но дед лишь оступился, а на мою выходку ответил оплеухой. Череп на поверку оказался не таким прочным (а удар был за сегодня уже не первый), и в ушах у меня зашумело море, а перед глазами заплясали солнечные зайчики… И белочки…
Пушистая дымчатая зверюга сиганула с серванта на голову светлому и вцепилась лапами в редкие седые космы. Старик взвизгнул, замахал руками, и комната в ответ на эти взмахи пошла ходуном: захлопали дверцы шкафов, полетели, шелестя листочками, дружными стайками книги… Даже Жорика подняло в воздух, и теперь жаб растеряно барахтался в метре над кроватью. Ох, мамочки! Я успела увернуться от несущегося на меня подсвечника, но тут же получила в лоб комнатным тапком… А затем и вторым. Во, блин! Уже год они мне парой не попадаются, только по одному нахожу, а тут глядите-ка… Ай! Пришлось пригнуться, чтобы не схлопотать от «Словаря Даля»: все-таки знания – та еще сила. Хорошо, что «Большая Советская энциклопедия» в бабулиной комнате…
- Ах ты ж нечисть поганая! – светлый за шкирку стащил домового и держал перед собой на вытянутой руке. – Да я тебя за это…
Я зажмурилась, представляя, что он сотворит с «белочкой», и сто раз успела пожалеть, что звала домового на помощь: ведь говорил же он…
Полный ужаса крик заставил раскрыть глаза, но кричал не Петрович. Орал светлый. А Петрович из белочки преобразился в огромного медведя и раззявил на подручного Ван Дейка полную острых зубов пасть. И лучше бы старику-ренегату потерять сознание от страха, но дед, как я уже заметила, был крепкий, и мишке ничего не оставалось, как схватить его лапищами и приложить о стену, ту самую, по которой я прочила ему быть размазанным. Видимо, есть у меня какой-никакой дар предвидения…
Летавшие по комнате предметы медленно опали на пол. А Жорик, описав красивую дугу, приземлился в аккурат на грудь поверженному врагу.
Когда спустя пару минут, снеся дверь с петель, в квартиру ворвался Влад – услышал все-таки, не прошло и года! – жаб так и сидел на неподвижно лежащем светлом, гордо раздуваясь и пуча глаза, словно он в одиночку выиграл этот бой.
- Ох, быть беде, Настюшка, - всхлипнул Петрович, прикинувшись горжеткой у меня на шее. – Меня ж ведь за такое… э-эх…
- Не бойся, - я с благодарностью потерлась щекой о теплую шерсть. – Профсоюз заступится…
Никогда вокруг меня не суетилось сразу столько мужчин. Помимо знакомых мне Влада и Ромы по квартире сновали туда-сюда двое молодых, как братья похожих парней и молчаливый усатый дядька лет пятидесяти. Распутали, укутали, уложили, обложили подушками, а на бедную мою головушку водрузили мокрое полотенце. В комнате прибрались, дверь кое-как на место приставили, дрянного чая заварили…
- Скорая приехала, - хмыкнул стоявший у окна режиссер. – Плагиаторы чертовы, ничего сами придумать не могут!
Андрею о случившемся он сообщил сразу же, как только связал старика-телекинетика. О моем самочувствии тот, судя по расслышанным мною обрывкам разговора, не справлялся, и к телефону меня тем более не приглашали. Влад коротко отчитался и получил такую же короткую инструкцию: ждать.
Дождались.
Оборотни затаились по углам, а я отвернулась к стене – не хотелось видеть, что они сделают с явившимися за мной людьми.
…Неужели нельзя было хотя бы спросить? Может, я тут умираю? Может, мне нужна твоя помощь? Нужно, чтобы ты был сейчас рядом? Мне ведь нужно…
- Девушке плохо.
Когда я все же решила осмотреться, посреди комнаты, с трудом разворачиваясь тут с носилками, топтались два мужика в белых халатах. Застывшие лица, пустые глаза, только губы едва шевелятся:
- Девушке плохо.
- Черт! Спящих прислали! – раздосадовано махнул рукой Влад. – Так я и думал.
Оборотень достал мобильник.
- Сокол, у нас тут спящие. Похоже, реальную скорую подогнали… Ясно. Понял, сделаем.
Он подозвал Романа, кивнул на связанного светлого:
- Грузим. Девушка, дедушка – какая разница? – А потом снова в телефон: - Санек, свистни Димона, проводите скорую, только осторожно. Связь с Соколом напрямую. Да, давайте.
У всех и каждого связь с Соколом напрямую, только не у меня…
- На вот, выпей, - Влад подсел ко мне и протянул стакан воды и две таблетки.
- Что это?
- Цитрамон, - удивился моей подозрительности оборотень. – У тебя в аптечке нашел. Поможет немножко. А вообще тебе бы к доктору.
И я даже знаю, к какому…
Роман вернул на стену часы, слетевшие во время нашей с Петровичем схватки со светлым, выставил время: без пятнадцати два.
Господи, какой длинный день! И он еще не закончился.
- Попробуй поспать. А мы дверь починим. Шуметь будем, но несильно.
- Поспи, Настюшка, - промурчал Петрович, котом укладываясь рядом. – А я уж проконтролирую, чтоб они как надо сделали.
Гигантский пазл, тысячи мелких кусочков. Каждый из них сам по себе ничего не значит, но складываясь вместе, они образуют части, всего лишь части большой картины. И каждая такая часть в отдельности тоже лишена смысла. Нужно собрать все воедино и тогда…
Сережка, авария, наша встреча, ночной парк, Антон с осиновым колом, Сокол с зажигалкой, приезд Натали, Мишаня Фирсов, спящие…
Новая квартира, новая информация, полет на «Грифоне» и заповедник… Но это - только для меня. Или нет? О чем он говорил с королевой? Какое обещание получил вместе с прощальным поцелуем?
Акопян, зомби...
Спатифиллум, высушенный одним прикосновением Серого и оживленный мной с помощью Антона.
Пустая квартира и прячущийся за иллюзией человек в инвалидном кресле.
…И другая квартира: постеры на стенах, книги в старом шкафу, связка ключей и какой-то хлам, разложенный по пакетам. Капля крови на белом кафеле…
И снова кровь: аккуратный разрез и маленькая медная монета…
Гигантский пазл, который мне никогда не собрать. Да я и не стремлюсь. С упорством, достойным лучшего применения, пытаюсь сложить тот маленький фрагмент, на котором мы вместе, вдали от проблем, забытые всеми и забывшие обо всем… Но цветные кусочки распадаются, как бы я ни старалась…
- Настя, - кто-то тряс меня за плечо. – Настя, проснись, к тебе пришли.
Я открыла глаза и подскочила на кровати, увидев стоящую рядом с Владом женщину. Невзирая на присутствие оборотня, захотелось забиться в угол и закрыть голову руками.
- Здравствуйте, Настя, - улыбнулась вторая «совладелица» незабвенной таксы.
- Здравствуйте, - сглотнула я громко. – Вы… тоже без собачки?
- С собачкой, - кивнула она. – Пришлось оставить на улице: Тимка побаивается волков.
- Не волнуйся, - успокоил меня Влад, - она настоящая… В смысле – от Ле Бона, Сокол проверял.
Проверял? Когда?
Часы показывали шесть часов вечера. Ровно.
- Я не знаю, где он. – Настоящая или нет, но мне не хотелось затягивать разговор. Только нужно было сказать «они».
- И я не знаю, - радостно подключился режиссер.
- А я теперь знаю, что вы не знаете, - равнодушно пожала плечами женщина. – Просто проверка. Работа такая.
- Вы телепат? – предположила я: в противном случае беседа была бы длиннее.
Она без слов усмехнулась моей догадливости.
Значит, Андрей был прав, не посвятив меня в подробности плана отхода: именно эта тетка первой подошла к упавшему после выстрелов Серому, и наверняка ее мнение, основанное на моих чувствах, сыграло немалую роль в том, что нам так легко удалось сбежать.
- Хороший телепат? – прищурилась я недобро, чувствуя непонятно откуда взявшуюся злость. – В мысли заглядываете, насквозь всех видите… А что ж вы тогда у себя под носом шпиона Ван Дейка не рассмотрели?
Может, и не стоило этого говорить, неизвестно, что Андрей сообщил Ле Бону, а о чем умолчал, но я в самом деле была очень зла.
