А пока я была в ванной (забралась на пару минут под душ), из квартиры исчез Серый.
Разбуженный всего через полчаса сна колдун являл собой страшное зрелище - как говорят, не для слабонервных. Но если я и нервничала, то не из-за него, а из-за Сережки. И плевать мне на злобные взгляды и косые ухмылки: надо же, мокрая женщина в полотенце посмела потревожить их темнейшество! И, да, я знаю, что ему нужно было отдохнуть, не дура, и не слепая – поняла, на что ушли силы. Но Серого там, может быть, прямо сейчас убивают!
- Чай заварился?
Вопрос был неуместен настолько, что я даже не возмущалась, только кивнула в ответ.
Он прошел на кухню, заглянул в фарфоровый чайничек, достал из шкафа чашку и налил себе остывшей заварки. Разбавил кипятком и опять пошел в комнату. Вернулся с пачкой сигарет. Закурил.
- Нужно что-то делать!
- Вам нужно одеться, - колдун устало провел рукой по лицу. – А мне - побриться.
Поняв, что ничего другого от него не услышу, я ушла в спальню. Натянула шорты и футболку, зачесала назад влажные волосы. Потом долго смотрела, как прыгают на стеклянную стенку мышки, пытаясь выбраться из банки, слушала, как шумит в ванной вода и ходит туда-сюда по квартире темный. Комнаты наполнились табачным дымом, и в какой-то момент я пожалела, что не имею этой дурной привычки – даже руки занять было нечем.
Наконец, на второй час ожидания, щелкнул дверной замок.
Выскочив в коридор, я безо всяких расспросов бросилась Серому на шею.
- Инцидент исчерпан? – спросил из-за моей спины колдун. – Тогда извольте не мешать мне хотя бы час. И если еще кто-нибудь решит покинуть квартиру, пусть сразу оставит записку: «В смерти моей прошу никого не винить».
Он закрыл за собой дверь, и я слышала, как заскрипел старый бабушкин диванчик.
Сережка обнял меня за талию и, легко приподняв, внес в комнату. Опустил на пол. Ткнулся носом в макушку.
- Насть, я тут…
В руках у него был точно такой же пакет, с которым утром вернулся с прогулки темный и я нервно хихикнула.
- Мышей принес?
- Нет. Вот.
Он принялся выкладывать на постель аккуратные пачки денег. Одна, две, три…
- Ты что, банк ограбил? – я присела на кровать рядом с этими несметными богатствами и недоверчиво ткнула стопку купюр пальцем: авось растает в воздухе.
Не растаяла.
- Нет, но в банке был. Счет закрыл.
Он сгреб деньги и положил мне на колени.
- Спрячь пока куда-нибудь. А потом… Ты же слышала, что он сказал? Про маму, про операцию? А мне, так вышло, кроме тебя и доверить это некому. Друзей не нажил – так, приятели. А Светка… Безалаберная она. Да и своих проблем хватает: с бывшим судится, мелкий нервы мотает. Затянет еще, а надо срочно.
- Сереж…
- Мы же палочку-оживлялочку не нашли, значит, никакие темные силы за меня не вступятся. Придет задохлик с колом, или в святой воде утопят – и плевать им, что я не шиплю…
- Дурак! – я рассерженно стукнула его ладонью по лбу.
- Может быть. Но лучше перестраховаться.
Едва он это сказал, в дверь позвонили.
Сбросив деньги на постель, я кинулась в коридор. Сережка за мной. А из второй комнаты с пистолетом в руке вышел темный, остановился у вешалки и передернул затвор.
- Думаешь, они? – спросил Серый.
- Без разницы, - отозвался колдун хмуро. - Просто пристрелю того, кто мешает мне спать.
- Не нужно никого стрелять, - попросила я, посмотрев в глазок. – Это ко мне.
Сначала в приоткрывшуюся дверь просунулась рука с понурым букетиком ромашек, потом – загорелая физиономия Игорька.
- Здорово, Вербицкая.
Ввалившись в прихожую, он поставил на пол прикрытое газетой алюминиевое ведро и только тут заметил стоявших по обе стороны от меня мужчин. Озадаченно почесал затылок, сдвинув на нос соломенную ковбойскую шляпу.
- Это Сергей, мой… парень. А это…
- Я Настин дядя, - темный проворно упрятал пистолет за спину.
- А это Игорь, мы вместе работаем.
- С кем вместе? – обиделся на такое представление Игорек. – Я с тобой ни в каком месте не работаю, Вербицкая.
Я мысленно надавала себе по губам: вай-вай, поставила продвинутого хакера в один ряд с убогими ламерами.
- Игорь – наш сисадмин, - исправила я свою оплошность.
- Он? – не поверил Серый.
- А что, не похож? – оскорблено вопросил с высоты двух метров приятель, пожимая сажеными плечами. – Должен быть тощий, сутулый и с грязными пасмами? Типа, если чел программер, у него ни воды, ни мыла, ни абонемента в спортзал?
- Это стереотипы, молодой человек, - утешил его «дядя». – Не расстраивайтесь, темные маги страдают от них еще больше.
- Не знаю, я не геймер, - отмахнулся Игорек.
- А к нам вы по какому вопросу?
- Да я не к вам вообще-то, - парень повертел в руке пучок пожухших цветочков и, подумав, сунул его подмышку. – Я к ней.
Если он считал, что после этого заявления нас оставят одних, ошибся. Ни Серый, ни колдун уходить не собирались.
- Короче, Вербицкая, хреновый у меня выдался уик-энд: водки, прикинь, не было, баб - тоже. Грибы собирали. Ну и я вот… Ты же вроде разбираешься, да?
- Вроде разбираюсь.
- Так глянь, чтоб я это… не того…
Ведро оказалось доверху наполнено грибами. Я расстелила на полу газетку и пересыпала на нее Игорешкину добычу. Разворошила, разглядывая грибочки в целом и в частности, и в итоге выловила-таки выбивающийся из общего ряда экземпляр. Отложила в сторонку.
- Это ядовитый, да? – в священном ужасе округлил глаза админ.
- Это – съедобный, - я протянула ему чудом затесавшуюся в компанию поганок рядовку. – Держи, с лучком пожаришь.
- А я бы еще вот эти два прихватил, - темный вынул из общей кучи пару подозрительно-голубеньких грибочков.
- Их тоже с лучком? – просиял Игорек.
Три гриба вместо одного – это в корне меняло ситуацию. Оптимист, блин!
- Нет, - не стал врать колдун. – Высушить, истолочь и заваривать, как чай. Контр страйк с эффектом присутствия гарантирован.
- Он же сказал, что не геймер!
Я сцапала волшебные грибочки, пока их не успел перехватить странно оживившийся программист, и бросила к остальным. Завернула поганки в газету и унесла в кухню: потом сама выброшу от греха подальше.
- Как жаль, что вы уже уходите. - Сережка протянул Игорю пустое ведро.
Похоже, манеры темного уже передаются по воздуху.
- Игорь, подожди, - остановила я друга. – Ты вовремя зашел. У меня тут… родственники понаехали, хочу пару недель в счет отпуска взять… Черт! Не получится, я же только в мае была. Тогда я «без содержания» напишу, передашь заявление?
- Передам. Только Владиславыч не пропустит. Ты что, не слышала, как он в четверг на планерке разорялся? Лето, работать некому.
- А, ну и черт с ним, - решила я. – Пусть увольняет за прогул, но завтра я не выйду.
- Очень надо? – программист оглядел моих понаехавших родственников. – Тогда есть варианты. Помнишь, я в апреле паховую грыжу лечил? В Анталии. Короче, есть один хирург, что хочешь тебе нарисует.
- А можно? – обрадовалась я.
- Без проблем. Айболиту пару сотен и мне ночь безудержной страсти… - вспомнил про Серого, отступил на шаг. - В смысле, пива мне купишь… Подходит?
- Подходит. Только, Игорек, что угодно, но не паховую грыжу!
- Заметано.
Он достал из кармана мобильник, набрал номер.
- Виктор Сергеевич, день добрый. Не заняты? Тут хорошему человеку помощь нужна…
Разговор занял не больше минуты.
- Поздравляю, Вербицкая, две недели отдыхаешь – у тебя геморрой!
- Спасибо, Игорек, - поблагодарила я душевно.
Серый давился неуместными смешками, колдун сохранял непроницаемую физиономию.
- Да не за что. Обращайся, если что.
Когда он ушел, бросив в опустевшее ведро единственную рядовку и усопшие… усохшие ромашки, темный развернулся к нам с Сережкой:
- Мне. Нужен. Всего. Час, - произнес он раздельно. – Это ясно? Отдохну, а потом обсудим, что делать дальше с этим… геморроем.
Он проспал не час, и не два. За окнами уже темнело, а мы с Серым сидели в спальне и - на всякий случай шепотом - разговаривали.
Деньги я спрятала в ящик с документами, и к ним мы больше не возвращались. Не хотелось даже думать, что мне придется выполнить Сережкину просьбу. Да и нужно ли будет? Если с ним что-нибудь случится, операция его матери может уже не понадобиться. Хотя с ним и так уже случилось… Но об этом мы тоже не говорили.
Наверстывали пропущенные годы. Он рассказывал, чем занимался, где успел побывать. Я – о себе. Благо, много времени это не заняло: институт, работа, какое-никакое продвижение по служебной лестнице, от сметчицы до ведущего экономиста. Личная жизнь? Тут мы умолкали оба. Затронь эту тему, и окажемся по разные стороны баррикад. Он разбивал сердца, мне разбивали. Не в дребезги - так, откалывали понемножку. А в сердце всегда был только он… Так странно. Откажись я тогда от вина, и не приснился бы мне тот сон, не рассказала бы о нем маме, не услышала бы, что Сережка умер, не поехала бы к нему домой, чтобы узнать, что он жив. И всего, что было потом, светлый с колом и темный со своими зажигалками-пистолетами, тоже не произошло бы. Даже не знаю, имеет ли ко всему этому какое-нибудь отношение бабка с кабачками, но ощущение было такое, словно все эти невероятности лишь для того и случились, чтобы мы с Серым опять встретились. И я обязательно сказала бы это вслух, не опереди меня трель звонка.
- Постой, - придержал меня за руку Сережка. – Пусть еще позвонят, разбудят этого.
- Этот уже проснулся, - донеслось из мрака коридора. – Ася, посмотрите, кто там. Не хотелось бы пугать очередного грибника.
Я глянула в глазок: на площадке стояла какая-то женщина.
- Я ее не знаю.
Темный отодвинул меня от двери, посмотрел сам.
- Я знаю, - вздохнул он. – Включите свет и… поставьте чайник, что ли. У нас гости.
Гостья напомнила Игорешу с его ведром: сначала в коридоре оказался небольшой чемодан на колесиках, а только затем – его хозяйка, стройная брюнетка в обтягивающей высокую грудь майке и узких джинсах, облегавших, соответственно, все остальное. Броский макияж не позволял определить возраст фигуристой дамочки: ей с одинаковым успехом могло быть и двадцать, и тридцать, и сорок, пожалуй, тоже.
Мазнув по мне равнодушным взглядом обведенных черным карандашом ярко-синих глаз, незнакомка прочно сфокусировалась на темном.
- Здравствуй, милый, - голос у нее чувственный, глубокий, с легкой хрипотцой. – Скучал?
- Не успел.
Брюнетка хмыкнула и развернулась ко мне.
- Натали, - с ударением на первый слог представилась она. – Можно Наташа. Он вас не слишком стесняет?
- Ну… нет.
- Прекрасно. Значит, и я не помешаю.
- Тут вообще-то не гостиница, - напомнила я.
Мое замечание осталось без ответа, внимание женщины уже переключилось на Серого.
- А это – наш мальчик, - оценивающе пригляделась она к парню. - Прекрасный экземпляр. Будет очень жаль…
- Натали, ты, наверное, устала с дороги? – прервал ее колдун. – Давай, я покажу тебе комнату, а Анастасия пока приготовит чай.
- Что? – попыталась возмутиться я.
- Чай, - не терпящим возражений тоном приказал он. – Нормальный. И что-нибудь перекусить.
Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.
Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.
- Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.
- А передатчик где?
- На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.
Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.
- Давай, - скомандовала шепотом.
Сережка прокрутил включатель.
- …я уже понял, - раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. – Но что ты тут делаешь?
- Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? – с усмешкой пропела Натали.
- Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?
По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?
- Пока мне не давали таких указаний. Но из Брюссельской конторы пришла официальная нота…
- Что? – недоверчиво оборвал ее мужчина. - На меня наябедничали светлые?
- Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится: да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.
- Когда пришло письмо?
- Сегодня утром.
- Быстро же вы отреагировали.
- Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.
- Недооценил я мальца, - еле слышно пробормотал колдун. – Так что ты собираешься делать?
- Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.
Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:
- Нат, ты серьезно считаешь, что наш дар существует лишь для того, чтобы играть на бирже и подтасовывать результаты спортивных прогнозов?
- Надеюсь, это риторический вопрос, - со смешком ответила женщина. – Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?
- Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет, над душой.
- Что? – баньши изумилась такому ответу не меньше моего.
- Это Байрон. А вот еще: Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…
- Лермонтов, - узнала я.
- Но это уже Лермонтов, - подтвердил темный. Судя по тому, как затихал и нарастал звук его голоса, мужчина непрерывно ходил по комнате. – Я на творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать... Но замер голос мой…
Его голос действительно замер на миг.
- И я проснулся!
Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.
- Очень умно, Сергей, - продолжил он в трубку. – Но я отключусь с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.
Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.
Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…
- Колдуешь? – улыбнулся Сережка.
- Надо же оправдывать наследственность, - пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это, непонятное, но душистое, - тоже.
Залила травы горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.
Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.
Говорила баньши:
- …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.
- Догадываюсь. На Громобой - других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.
ГЛАВА 3
Разбуженный всего через полчаса сна колдун являл собой страшное зрелище - как говорят, не для слабонервных. Но если я и нервничала, то не из-за него, а из-за Сережки. И плевать мне на злобные взгляды и косые ухмылки: надо же, мокрая женщина в полотенце посмела потревожить их темнейшество! И, да, я знаю, что ему нужно было отдохнуть, не дура, и не слепая – поняла, на что ушли силы. Но Серого там, может быть, прямо сейчас убивают!
- Чай заварился?
Вопрос был неуместен настолько, что я даже не возмущалась, только кивнула в ответ.
Он прошел на кухню, заглянул в фарфоровый чайничек, достал из шкафа чашку и налил себе остывшей заварки. Разбавил кипятком и опять пошел в комнату. Вернулся с пачкой сигарет. Закурил.
- Нужно что-то делать!
- Вам нужно одеться, - колдун устало провел рукой по лицу. – А мне - побриться.
Поняв, что ничего другого от него не услышу, я ушла в спальню. Натянула шорты и футболку, зачесала назад влажные волосы. Потом долго смотрела, как прыгают на стеклянную стенку мышки, пытаясь выбраться из банки, слушала, как шумит в ванной вода и ходит туда-сюда по квартире темный. Комнаты наполнились табачным дымом, и в какой-то момент я пожалела, что не имею этой дурной привычки – даже руки занять было нечем.
Наконец, на второй час ожидания, щелкнул дверной замок.
Выскочив в коридор, я безо всяких расспросов бросилась Серому на шею.
- Инцидент исчерпан? – спросил из-за моей спины колдун. – Тогда извольте не мешать мне хотя бы час. И если еще кто-нибудь решит покинуть квартиру, пусть сразу оставит записку: «В смерти моей прошу никого не винить».
Он закрыл за собой дверь, и я слышала, как заскрипел старый бабушкин диванчик.
Сережка обнял меня за талию и, легко приподняв, внес в комнату. Опустил на пол. Ткнулся носом в макушку.
- Насть, я тут…
В руках у него был точно такой же пакет, с которым утром вернулся с прогулки темный и я нервно хихикнула.
- Мышей принес?
- Нет. Вот.
Он принялся выкладывать на постель аккуратные пачки денег. Одна, две, три…
- Ты что, банк ограбил? – я присела на кровать рядом с этими несметными богатствами и недоверчиво ткнула стопку купюр пальцем: авось растает в воздухе.
Не растаяла.
- Нет, но в банке был. Счет закрыл.
Он сгреб деньги и положил мне на колени.
- Спрячь пока куда-нибудь. А потом… Ты же слышала, что он сказал? Про маму, про операцию? А мне, так вышло, кроме тебя и доверить это некому. Друзей не нажил – так, приятели. А Светка… Безалаберная она. Да и своих проблем хватает: с бывшим судится, мелкий нервы мотает. Затянет еще, а надо срочно.
- Сереж…
- Мы же палочку-оживлялочку не нашли, значит, никакие темные силы за меня не вступятся. Придет задохлик с колом, или в святой воде утопят – и плевать им, что я не шиплю…
- Дурак! – я рассерженно стукнула его ладонью по лбу.
- Может быть. Но лучше перестраховаться.
Едва он это сказал, в дверь позвонили.
Сбросив деньги на постель, я кинулась в коридор. Сережка за мной. А из второй комнаты с пистолетом в руке вышел темный, остановился у вешалки и передернул затвор.
- Думаешь, они? – спросил Серый.
- Без разницы, - отозвался колдун хмуро. - Просто пристрелю того, кто мешает мне спать.
- Не нужно никого стрелять, - попросила я, посмотрев в глазок. – Это ко мне.
Сначала в приоткрывшуюся дверь просунулась рука с понурым букетиком ромашек, потом – загорелая физиономия Игорька.
- Здорово, Вербицкая.
Ввалившись в прихожую, он поставил на пол прикрытое газетой алюминиевое ведро и только тут заметил стоявших по обе стороны от меня мужчин. Озадаченно почесал затылок, сдвинув на нос соломенную ковбойскую шляпу.
- Это Сергей, мой… парень. А это…
- Я Настин дядя, - темный проворно упрятал пистолет за спину.
- А это Игорь, мы вместе работаем.
- С кем вместе? – обиделся на такое представление Игорек. – Я с тобой ни в каком месте не работаю, Вербицкая.
Я мысленно надавала себе по губам: вай-вай, поставила продвинутого хакера в один ряд с убогими ламерами.
- Игорь – наш сисадмин, - исправила я свою оплошность.
- Он? – не поверил Серый.
- А что, не похож? – оскорблено вопросил с высоты двух метров приятель, пожимая сажеными плечами. – Должен быть тощий, сутулый и с грязными пасмами? Типа, если чел программер, у него ни воды, ни мыла, ни абонемента в спортзал?
- Это стереотипы, молодой человек, - утешил его «дядя». – Не расстраивайтесь, темные маги страдают от них еще больше.
- Не знаю, я не геймер, - отмахнулся Игорек.
- А к нам вы по какому вопросу?
- Да я не к вам вообще-то, - парень повертел в руке пучок пожухших цветочков и, подумав, сунул его подмышку. – Я к ней.
Если он считал, что после этого заявления нас оставят одних, ошибся. Ни Серый, ни колдун уходить не собирались.
- Короче, Вербицкая, хреновый у меня выдался уик-энд: водки, прикинь, не было, баб - тоже. Грибы собирали. Ну и я вот… Ты же вроде разбираешься, да?
- Вроде разбираюсь.
- Так глянь, чтоб я это… не того…
Ведро оказалось доверху наполнено грибами. Я расстелила на полу газетку и пересыпала на нее Игорешкину добычу. Разворошила, разглядывая грибочки в целом и в частности, и в итоге выловила-таки выбивающийся из общего ряда экземпляр. Отложила в сторонку.
- Это ядовитый, да? – в священном ужасе округлил глаза админ.
- Это – съедобный, - я протянула ему чудом затесавшуюся в компанию поганок рядовку. – Держи, с лучком пожаришь.
- А я бы еще вот эти два прихватил, - темный вынул из общей кучи пару подозрительно-голубеньких грибочков.
- Их тоже с лучком? – просиял Игорек.
Три гриба вместо одного – это в корне меняло ситуацию. Оптимист, блин!
- Нет, - не стал врать колдун. – Высушить, истолочь и заваривать, как чай. Контр страйк с эффектом присутствия гарантирован.
- Он же сказал, что не геймер!
Я сцапала волшебные грибочки, пока их не успел перехватить странно оживившийся программист, и бросила к остальным. Завернула поганки в газету и унесла в кухню: потом сама выброшу от греха подальше.
- Как жаль, что вы уже уходите. - Сережка протянул Игорю пустое ведро.
Похоже, манеры темного уже передаются по воздуху.
- Игорь, подожди, - остановила я друга. – Ты вовремя зашел. У меня тут… родственники понаехали, хочу пару недель в счет отпуска взять… Черт! Не получится, я же только в мае была. Тогда я «без содержания» напишу, передашь заявление?
- Передам. Только Владиславыч не пропустит. Ты что, не слышала, как он в четверг на планерке разорялся? Лето, работать некому.
- А, ну и черт с ним, - решила я. – Пусть увольняет за прогул, но завтра я не выйду.
- Очень надо? – программист оглядел моих понаехавших родственников. – Тогда есть варианты. Помнишь, я в апреле паховую грыжу лечил? В Анталии. Короче, есть один хирург, что хочешь тебе нарисует.
- А можно? – обрадовалась я.
- Без проблем. Айболиту пару сотен и мне ночь безудержной страсти… - вспомнил про Серого, отступил на шаг. - В смысле, пива мне купишь… Подходит?
- Подходит. Только, Игорек, что угодно, но не паховую грыжу!
- Заметано.
Он достал из кармана мобильник, набрал номер.
- Виктор Сергеевич, день добрый. Не заняты? Тут хорошему человеку помощь нужна…
Разговор занял не больше минуты.
- Поздравляю, Вербицкая, две недели отдыхаешь – у тебя геморрой!
- Спасибо, Игорек, - поблагодарила я душевно.
Серый давился неуместными смешками, колдун сохранял непроницаемую физиономию.
- Да не за что. Обращайся, если что.
Когда он ушел, бросив в опустевшее ведро единственную рядовку и усопшие… усохшие ромашки, темный развернулся к нам с Сережкой:
- Мне. Нужен. Всего. Час, - произнес он раздельно. – Это ясно? Отдохну, а потом обсудим, что делать дальше с этим… геморроем.
Он проспал не час, и не два. За окнами уже темнело, а мы с Серым сидели в спальне и - на всякий случай шепотом - разговаривали.
Деньги я спрятала в ящик с документами, и к ним мы больше не возвращались. Не хотелось даже думать, что мне придется выполнить Сережкину просьбу. Да и нужно ли будет? Если с ним что-нибудь случится, операция его матери может уже не понадобиться. Хотя с ним и так уже случилось… Но об этом мы тоже не говорили.
Наверстывали пропущенные годы. Он рассказывал, чем занимался, где успел побывать. Я – о себе. Благо, много времени это не заняло: институт, работа, какое-никакое продвижение по служебной лестнице, от сметчицы до ведущего экономиста. Личная жизнь? Тут мы умолкали оба. Затронь эту тему, и окажемся по разные стороны баррикад. Он разбивал сердца, мне разбивали. Не в дребезги - так, откалывали понемножку. А в сердце всегда был только он… Так странно. Откажись я тогда от вина, и не приснился бы мне тот сон, не рассказала бы о нем маме, не услышала бы, что Сережка умер, не поехала бы к нему домой, чтобы узнать, что он жив. И всего, что было потом, светлый с колом и темный со своими зажигалками-пистолетами, тоже не произошло бы. Даже не знаю, имеет ли ко всему этому какое-нибудь отношение бабка с кабачками, но ощущение было такое, словно все эти невероятности лишь для того и случились, чтобы мы с Серым опять встретились. И я обязательно сказала бы это вслух, не опереди меня трель звонка.
- Постой, - придержал меня за руку Сережка. – Пусть еще позвонят, разбудят этого.
- Этот уже проснулся, - донеслось из мрака коридора. – Ася, посмотрите, кто там. Не хотелось бы пугать очередного грибника.
Я глянула в глазок: на площадке стояла какая-то женщина.
- Я ее не знаю.
Темный отодвинул меня от двери, посмотрел сам.
- Я знаю, - вздохнул он. – Включите свет и… поставьте чайник, что ли. У нас гости.
Гостья напомнила Игорешу с его ведром: сначала в коридоре оказался небольшой чемодан на колесиках, а только затем – его хозяйка, стройная брюнетка в обтягивающей высокую грудь майке и узких джинсах, облегавших, соответственно, все остальное. Броский макияж не позволял определить возраст фигуристой дамочки: ей с одинаковым успехом могло быть и двадцать, и тридцать, и сорок, пожалуй, тоже.
Мазнув по мне равнодушным взглядом обведенных черным карандашом ярко-синих глаз, незнакомка прочно сфокусировалась на темном.
- Здравствуй, милый, - голос у нее чувственный, глубокий, с легкой хрипотцой. – Скучал?
- Не успел.
Брюнетка хмыкнула и развернулась ко мне.
- Натали, - с ударением на первый слог представилась она. – Можно Наташа. Он вас не слишком стесняет?
- Ну… нет.
- Прекрасно. Значит, и я не помешаю.
- Тут вообще-то не гостиница, - напомнила я.
Мое замечание осталось без ответа, внимание женщины уже переключилось на Серого.
- А это – наш мальчик, - оценивающе пригляделась она к парню. - Прекрасный экземпляр. Будет очень жаль…
- Натали, ты, наверное, устала с дороги? – прервал ее колдун. – Давай, я покажу тебе комнату, а Анастасия пока приготовит чай.
- Что? – попыталась возмутиться я.
- Чай, - не терпящим возражений тоном приказал он. – Нормальный. И что-нибудь перекусить.
Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.
Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.
- Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.
- А передатчик где?
- На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.
Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.
- Давай, - скомандовала шепотом.
Сережка прокрутил включатель.
- …я уже понял, - раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. – Но что ты тут делаешь?
- Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? – с усмешкой пропела Натали.
- Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?
По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?
- Пока мне не давали таких указаний. Но из Брюссельской конторы пришла официальная нота…
- Что? – недоверчиво оборвал ее мужчина. - На меня наябедничали светлые?
- Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится: да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.
- Когда пришло письмо?
- Сегодня утром.
- Быстро же вы отреагировали.
- Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.
- Недооценил я мальца, - еле слышно пробормотал колдун. – Так что ты собираешься делать?
- Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.
Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:
- Нат, ты серьезно считаешь, что наш дар существует лишь для того, чтобы играть на бирже и подтасовывать результаты спортивных прогнозов?
- Надеюсь, это риторический вопрос, - со смешком ответила женщина. – Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?
- Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет, над душой.
- Что? – баньши изумилась такому ответу не меньше моего.
- Это Байрон. А вот еще: Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…
- Лермонтов, - узнала я.
- Но это уже Лермонтов, - подтвердил темный. Судя по тому, как затихал и нарастал звук его голоса, мужчина непрерывно ходил по комнате. – Я на творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать... Но замер голос мой…
Его голос действительно замер на миг.
- И я проснулся!
Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.
- Очень умно, Сергей, - продолжил он в трубку. – Но я отключусь с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.
Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.
Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…
- Колдуешь? – улыбнулся Сережка.
- Надо же оправдывать наследственность, - пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это, непонятное, но душистое, - тоже.
Залила травы горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.
Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.
Говорила баньши:
- …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.
- Догадываюсь. На Громобой - других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.
