Действующие лица (шпаргалка для читателей):
Эрин Палмер – популярная романистка, выпускница Первой Лислендской Смешанной Школы (далее – просто школы).
Николас – её сын.
Эмилия Делмар – обеспеченная вдова, выпускница школы.
Дебора Делмар – её дочь.
Филис Эббот – подруга и компаньонка миссис Делмар, выпускница школы.
Бенджамин Харт – политик, кандидат в парламент, выпускник школы.
Мелоди Харт – его жена.
Джина Харт – дочь мистера Харта от первого брака.
Стивен Вудроу – секретарь Бенджамина Харта.
Рудольф Эймери – бывший военный, недавно вышедший в отставку, выпускник школы.
Говард Маккензи – выпускник школы.
Лилиан Маккензи – его жена, выпускница школы.
Эдвин – дворецкий.
Габи и Лиззи – горничные.
Самюэль Бригс – представитель школы.
Руперт Коллинз – инспектор местного отделения полиции.
Дарен Хэдли – детектив головного управления королевской полиции.
Алан Вуд – литературный агент, друг Эрин Палмер.
Пенелопа (Пенни) Лейтон – имя из прошлого, которое не раз прозвучит в настоящем.
Пожалуй, эту историю следует начать с газеты.
С какой, спросите вы? Конечно же, с самой известной и самой читаемой в Лисленде – «Всем и обо всём». Ни в какой другой руководство Первой Лислендской Смешанной Школы - да-да, каждое слово с большой буквы, и только так! - не стало бы сообщать о грядущем праздновании двадцать пятой годовщины первого выпуска. Новость эту разместили не в разделе объявлений, а в колонке светской хроники, а шрифт заметки был крупнее и жирнее даже, чем в репортаже с последней свадьбы герцогини Мажери, и можно лишь представлять, какую сумму запросили за подобное оформление. Но, во-первых, оно того стоило, ведь герцогиня шла под венец уже в третий и вряд ли в последний раз, а столь солидный юбилей у Школы случился впервые. А во-вторых, заметка во «Всем и обо всём» обошлась организаторам дешевле, нежели отправка пригласительных каждому из тех, кто покинул стены Школы в числе первых выпускников и кого непременно хотели бы видеть на празднике.
Чтобы было понятно, отчего объявление в газете сочли подходящей заменой личному приглашению, стоит немного рассказать о самой Школе, гордо носящей имя Первой Смешанной. Это ведь сейчас сплошь и рядом открываются заведения, где практикуют совместное обучение мальчиков и девочек, а ещё полвека назад о таком и подумать не могли. Нет, в деревенских или в общих муниципальных школах детей и до этого не разделяли, но разве можно сравнивать отпрысков фермеров и заурядных мещан с наследниками аристократических семейств, финансовых магнатов, промышленников, политиков и других уважаемых людей Лисленда? Для этих уважаемых людей совместное обучение представлялось чем-то неприличным. До поры. Точно так же когда-то считалось неприличным женщине поднять подол до колена, а мужчине – выйти из дома без трости. Но ведь ничто не стоит на месте, не правда ли? Юбкой до колен нынче никого не смутишь, а трость перестала быть обязательным аксессуаром, если только вы не незрячий и не хромой. В этой истории, к слову, встретится человек с тростью, и не один, но позже. А пока закончим рассказ о школе. Впрочем, уже закончили. Вы ведь и сами догадались, что Первая Лислендская Смешанная Школа была тем заведением, которое, на несколько лет опередив конкурентов, радушно, хоть и не без опасений, распахнуло свои двери для мальчиков и девочек из достойнейших семейств королевства… Вернее, из семей, скажем так, средней достойности, ибо наидостойнейшие вряд ли отважились бы на подобный эксперимент. Однако же опыт сей увенчался успехом, и после десяти лет, прожитых бок о бок, из Школы вышли прекрасно образованные юноши и девушки, впоследствии занявшие достойное (опять это слово, но лучшего пока не придумали) место в обществе. Банкиры, дельцы, политики, жёны банкиров, дельцов и политиков… Не станем углубляться в каждую отдельную историю, но в целом это были люди, которые обязательно читают газеты. Особенно «Всем и обо всём». Особенно колонку светской хроники.
К примеру, миссис Делмар привычку просматривать перед завтраком свежую прессу переняла у мужа. Мистер Делмар трагически погиб пятнадцать лет назад, но его вдова всё так же листала газеты, ожидая пока подадут её омлет и кофе. Возможно, оттого и не вышла больше замуж и не принимала ничьих ухаживаний: чтение новостей с утра способно отбить романтическое настроение на весь оставшийся день.
Однако в этот раз новости радовали.
- Филис, дорогая! – воскликнула миссис Делмар, едва её подруга и компаньонка вошла в столовую. – Представляешь, наша школа празднует юбилей и приглашает первых выпускников!
Мисс Филис Эббот даже не потрудилась улыбнуться. Она вообще была скупа на эмоции, в отличие от хозяйки дома, да и в остальном являлась практически полной её противоположностью. Миссис Делмар - миловидная блондинка, невысокая и пухленькая. Мисс Эббот – брюнетка, худощавая и рослая. Два года назад она отпраздновала сорокалетие, на три месяца опередив в этом подругу, но её всё ещё можно было назвать красавицей, и сдержанность пошла тут, верно, на пользу, ведь у тех, кто хмурится так же редко, как улыбается, морщины появляются намного позже.
- Ах, как мне хочется поехать! – мечтательно проговорила миссис Делмар. – Тут указан номер, по которому можно позвонить и узнать условия. Но ты же знаешь, я жутко робею, когда приходится говорить с незнакомыми людьми. Быть может, ты?..
- Для начала, доброе утро, Эми. - Филис заняла своё место за столом и протянула салфетку восторженно щебечущей подруге.
- Зачем? – удивилась та.
- Вытереть рот.
Миссис Делмар недоуменно поглядела на салфетку, а затем – на тарелки, к которым ещё не успела притронуться.
- У тебя что-то на губах, - сказала мисс Эббот.
- Это… - Миссис Делмар залилась румянцем. Краснела она всегда легко. – Это – моя новая помада. Тебе не нравится?
- Смотрится вульгарно.
- Разве? – расстроилась бедная вдова. Слово «бедная» в данном случае нисколько не отражает состояния её счетов. – Тон «Нежный персик», её почти не видно.
- Любая косметика выглядит вульгарно в первой половине дня, - назидательно заметила Филис Эббот.
Скорбно вздохнув, миссис Делмар промокнула губы салфеткой. Но не слишком тщательно, чтобы «Нежный персик» не стёрся полностью, а лишь стал ещё нежнее.
- Теперь мы можем обсудить поездку? – спросила она строгую подругу. - Это ведь недалеко. И ненадолго. Все расходы я возьму на себя, не беспокойся.
- Я в состоянии купить себе билет, - холодно оборвала её мисс Эббот. Состояние, доставшееся ей после смерти родителей, позволяло купить даже поезд. – Просто не понимаю, что мы там забыли.
- Это же – словно вернуться в детство! И в юность!
Филис поморщилась, что бывало нечасто, а значит, в юность она возвращаться отнюдь не желала.
- Не факт, что он тоже приедет, - виновато пролепетала миссис Делмар. – Если ты боишься…
- Я ничего не боюсь.
- Вот и замечательно! Значит, мы можем поехать. Я хочу, чтобы Дебби увидела нашу школу. Так жаль, что она не могла учиться там. Помнишь, как было замечательно? А моя несчастная девочка практически не выходит из дома. Ты же сама говорила, что ей нужно больше общаться с ровесниками, а в школе, я уверена, будут другие молодые люди её возраста, многие ведь захотят привезти своих детей…
Бывают люди целеустремлённые и настойчивые, готовые на всё ради желанной цели, а бывают такие надоедливые зануды, что лучше с ними сразу согласиться, чем вступать в бесконечный изнуряющий спор. Но страшнее всего – целеустремлённые зануды.
У Филис не было ни единого шанса отказаться от поездки.
Бенджамин Харт, кандидат в парламент от партии лоялистов и в перспективе - самый молодой сенатор Лисленда за последние пятьдесят лет, тоже читал по утрам «Всем и обо всём», но в раздел светской хроники после недавнего неприятного происшествия заглядывать опасался. Однако его секретарь отрабатывал своё жалование до последнего пенни.
Ровно в девять тридцать, когда господин Харт обычно допивал кофе и готов был заняться делами, Стивен Вудроу вошёл в кабинет патрона и положил на его стол развёрнутую в нужном месте газету.
- Опять? - Издав душераздирающий вздох, Бенджамин Харт закатил глаза.
- Нет, сэр, - поспешил успокоить секретарь. - Взгляните.
Харт взглянул. Сначала, с осторожным недоверием, на молодого человека - кто-то сказал бы, что слишком молодого для подобной ответственной должности, ведь Стивену не было ещё и тридцати, - а после уже на газету.
- О! Наша неугомонная герцогиня… - Напряжённые морщины на лбу и переносице кандидата в парламент разгладились, а на губах появилась глумливая улыбка. - Пожелаем счастья… её следующему избраннику…
- Рядом, сэр, - невозмутимо подсказал Стивен.
Иных уточнений не требовалось, крупный шрифт сам бросался в глаза, стоило отвести взгляд от свадебной фотографии герцогини Мажери.
- Занятно, - пробормотал Харт, прочитав заметку, но скучающее лицо говорило другое: празднование юбилея первого выпуска будущего сенатора ничуть не заинтересовало.
- Это ведь ваша школа, - сказал секретарь, хорошо знакомый с биографией патрона. – Я подумал, что вы захотите…
- На несколько дней уехать из столицы в разгар кампании? – перебил Харт. Но без возмущения, а скорее с любопытством: у Вудроу, определённо, имелся какой-то план.
- Уехать, чтобы отдать дань уважения воспитавшей вас школе, встретиться с наставниками и друзьями детства… Полагаете, избиратели осудят этот порыв?
- Продолжайте.
- Мероприятие будет освещаться прессой. Можно устроить так, что освещаться будет широко. В нескольких изданиях появятся ваши фото с супругой и дочерью, отрывки вашей поздравительной речи и информация о щедром пожертвовании…
- Из каких средств?
- Помните, мы собирались в следующем месяце увеличить отчисления в фонд поддержки детей-сирот? Заложенной в статью расходов суммы надбавки вполне хватит.
- А сироты?
- Порадуем их свежими фруктами.
- Всех? Фонд поддерживает три приюта!
- Четыре, - словно вскользь поправил секретарь.
- Тем более! Надеетесь, что им хватит ящика яблок?
- Сорока ящиков. Но не яблок, а персиков. Яблоки хранятся дольше, а персики завтра-послезавтра начнут портиться… Вы же слышали о задержанном в порту грузе без документов? Фрукты решено продать практически за бесценок. Официально весь товар уйдёт в кондитерские Джеферсона, а мы закажем поставку у наших фермеров…
И все будут счастливы: и Джеферсон, которому придётся заплатить чуть больше, чем сам он потратит на покупку, и фермеры, которые получат свой процент и налоговую льготу якобы за поставку продуктов в сиротские дома, и бухгалтер Харта, и сам Харт, ведь идея действительно неплоха, особенно в части будущих статей и фотографий его счастливого и дружного семейства.
А сироты полакомятся персиками. Возможно. В фонде и приютах своя схема делёжки, Бенджамин Харт в неё не лез.
Супруги Маккензи, оба бывшие выпускниками Первой Лислендской Смешанной Школы, решение о поездке приняли сразу же после прочтения объявления.
Мистер Маккензи просто положил газету перед женой и сказал:
- Думаю, нам стоит там побывать.
Миссис Маккензи пробежала заметку глазами и кивнула.
- Прекрасная возможность для нас, верно? – продолжал мистер Маккензи.
Миссис Маккензи неопределённо пожала плечами, но после недолгой паузы кивнула снова.
- Я знал, что ты меня поддержишь! – просиял мистер Маккензи. – Сейчас же свяжусь с организаторами и съезжу на вокзал за билетами!
Миссис Маккензи чуть заметно поморщилась и сощурилась, подсчитывая что-то в уме. Затем принялась пальцем вычерчивать извилистые линии на поцарапанной столешнице.
- Ты совершенно права, - согласился с нею супруг. – Нужно произвести правильное впечатление. До Сефтона можно добраться и в общем вагоне, а оттуда уже взять билеты в первый класс.
Миссис Маккензи одобрительно улыбнулась и погладила мужа по руке. Тот мимолётной лаской не удовольствовался и, наклонившись, поцеловал жену в щёку
Сложно представить, что восемь лет назад эта прекрасная пара едва не распалась. Говард Маккензи, утомлённый постоянными ссорами, даже консультировался с адвокатом по поводу развода и раздела нажитого в браке скромного имущества, но не успел сообщить о своих намерениях жене. Сначала Лилиан тяжело заболела, а затем – вследствие недуга – полностью лишилась голоса. И развод не состоялся: сложно ссориться, не имея возможности вдоволь поорать друг на друга. Зато понимать друг друга, как выяснилось, можно и без слов.
Рудольф Эймери купил газету в Имонском порту, а объявление-приглашение прочёл уже в такси. «Поехать? – спросил сам у себя. – Почему бы и нет?»
Он прекрасно знал «почему», но причина, по которой ему не хотелось бы встречаться с бывшими соучениками, была в то же время единственной причиной, по которой Эймери хотел поехать в школу. Хотя ведь не факт, что сама причина там появится…
«Поеду», - решил он.
«Поедем», - решили двадцать два первых выпускника Первой Лислендской Смешанной Школы. В день выпуска их было тридцать пять, но четверо сейчас пребывали за границей, двоих, как ни прискорбно, забрала преждевременная смерть, пятеро отказались от идеи посетить школу без каких-либо уважительных причин, а ещё один по уважительной – отбывал пожизненной заключение за тройное убийство, но к нашей истории это отношения не имеет.
И что остаётся? Вы же считали, не так ли? Значит, поняли, что остался ещё один человек, который отчего-то решил не ехать в школу. Точнее не решил ничего. Ещё точнее – не решила, ибо речь идёт о даме. А не решила она ничего, потому что понятия не имела о запланированном празднике.
Нет-нет, репутация, популярность и читаемость «Всем и обо всём» неоспоримы, но так получилось, что в день, когда вышло объявление о праздновании юбилея школы, Эрин Палмер дописывала финальные главы очередного романа и газет не читала вовсе. И всю следующую неделю тоже. И ещё три дня после. Так что о грядущем торжестве она, в отличие от остальных, узнала по телефону.
- Ну и что? – зевнула в трубку мисс Палмер, когда Алан Вуд, друг и по совместительству агент (или агент и по совместительству друг?), сообщил ей уже порядком устаревшие новости.
- Ты должна поехать, - сказал Вуд. – Я созвонился с администрацией школы и напомнил, что ты больше двадцати лет переводила им часть своих гонораров. Немаленьких гонораров, замечу. Мне обещали, что тебе выделят лучшие апартаменты.
- Что? – возмутилась мисс Палмер. – Ты обо всём договорился? Без моего ведома?
Только одному человеку Эрин позволяла решать что-либо за неё. Или двум… Трём?.. Больше, если честно. Иногда Эрин Палмер вообще не хотела ничего решать и была рада сбросить бремя выбора на кого-нибудь другого. Тот же Вуд нередко брал на себя связанные с книгами вопросы… Но лишь связанные с книгами!
- Это связано, - заверил он, выслушав упрёки. – Твои романы продаются уже не так хорошо, как прежде. Появились новые молодые авторы, которые пишут ярко, смело, дерзко, я бы сказал…
- С ошибками, - не смогла не вставить Эрин.
- Главное – их покупают. А твоя последняя книга уже полгода пылится на полках магазинов.
- Моя последняя книга через месяц выходит из типографии, - уязвлённо поправила Эрин. – А продажи, реклама и всё остальное – твоя забота, а не моя.
Эрин Палмер – популярная романистка, выпускница Первой Лислендской Смешанной Школы (далее – просто школы).
Николас – её сын.
Эмилия Делмар – обеспеченная вдова, выпускница школы.
Дебора Делмар – её дочь.
Филис Эббот – подруга и компаньонка миссис Делмар, выпускница школы.
Бенджамин Харт – политик, кандидат в парламент, выпускник школы.
Мелоди Харт – его жена.
Джина Харт – дочь мистера Харта от первого брака.
Стивен Вудроу – секретарь Бенджамина Харта.
Рудольф Эймери – бывший военный, недавно вышедший в отставку, выпускник школы.
Говард Маккензи – выпускник школы.
Лилиан Маккензи – его жена, выпускница школы.
Эдвин – дворецкий.
Габи и Лиззи – горничные.
Самюэль Бригс – представитель школы.
Руперт Коллинз – инспектор местного отделения полиции.
Дарен Хэдли – детектив головного управления королевской полиции.
Алан Вуд – литературный агент, друг Эрин Палмер.
Пенелопа (Пенни) Лейтон – имя из прошлого, которое не раз прозвучит в настоящем.
Глава 1
Пожалуй, эту историю следует начать с газеты.
С какой, спросите вы? Конечно же, с самой известной и самой читаемой в Лисленде – «Всем и обо всём». Ни в какой другой руководство Первой Лислендской Смешанной Школы - да-да, каждое слово с большой буквы, и только так! - не стало бы сообщать о грядущем праздновании двадцать пятой годовщины первого выпуска. Новость эту разместили не в разделе объявлений, а в колонке светской хроники, а шрифт заметки был крупнее и жирнее даже, чем в репортаже с последней свадьбы герцогини Мажери, и можно лишь представлять, какую сумму запросили за подобное оформление. Но, во-первых, оно того стоило, ведь герцогиня шла под венец уже в третий и вряд ли в последний раз, а столь солидный юбилей у Школы случился впервые. А во-вторых, заметка во «Всем и обо всём» обошлась организаторам дешевле, нежели отправка пригласительных каждому из тех, кто покинул стены Школы в числе первых выпускников и кого непременно хотели бы видеть на празднике.
Чтобы было понятно, отчего объявление в газете сочли подходящей заменой личному приглашению, стоит немного рассказать о самой Школе, гордо носящей имя Первой Смешанной. Это ведь сейчас сплошь и рядом открываются заведения, где практикуют совместное обучение мальчиков и девочек, а ещё полвека назад о таком и подумать не могли. Нет, в деревенских или в общих муниципальных школах детей и до этого не разделяли, но разве можно сравнивать отпрысков фермеров и заурядных мещан с наследниками аристократических семейств, финансовых магнатов, промышленников, политиков и других уважаемых людей Лисленда? Для этих уважаемых людей совместное обучение представлялось чем-то неприличным. До поры. Точно так же когда-то считалось неприличным женщине поднять подол до колена, а мужчине – выйти из дома без трости. Но ведь ничто не стоит на месте, не правда ли? Юбкой до колен нынче никого не смутишь, а трость перестала быть обязательным аксессуаром, если только вы не незрячий и не хромой. В этой истории, к слову, встретится человек с тростью, и не один, но позже. А пока закончим рассказ о школе. Впрочем, уже закончили. Вы ведь и сами догадались, что Первая Лислендская Смешанная Школа была тем заведением, которое, на несколько лет опередив конкурентов, радушно, хоть и не без опасений, распахнуло свои двери для мальчиков и девочек из достойнейших семейств королевства… Вернее, из семей, скажем так, средней достойности, ибо наидостойнейшие вряд ли отважились бы на подобный эксперимент. Однако же опыт сей увенчался успехом, и после десяти лет, прожитых бок о бок, из Школы вышли прекрасно образованные юноши и девушки, впоследствии занявшие достойное (опять это слово, но лучшего пока не придумали) место в обществе. Банкиры, дельцы, политики, жёны банкиров, дельцов и политиков… Не станем углубляться в каждую отдельную историю, но в целом это были люди, которые обязательно читают газеты. Особенно «Всем и обо всём». Особенно колонку светской хроники.
К примеру, миссис Делмар привычку просматривать перед завтраком свежую прессу переняла у мужа. Мистер Делмар трагически погиб пятнадцать лет назад, но его вдова всё так же листала газеты, ожидая пока подадут её омлет и кофе. Возможно, оттого и не вышла больше замуж и не принимала ничьих ухаживаний: чтение новостей с утра способно отбить романтическое настроение на весь оставшийся день.
Однако в этот раз новости радовали.
- Филис, дорогая! – воскликнула миссис Делмар, едва её подруга и компаньонка вошла в столовую. – Представляешь, наша школа празднует юбилей и приглашает первых выпускников!
Мисс Филис Эббот даже не потрудилась улыбнуться. Она вообще была скупа на эмоции, в отличие от хозяйки дома, да и в остальном являлась практически полной её противоположностью. Миссис Делмар - миловидная блондинка, невысокая и пухленькая. Мисс Эббот – брюнетка, худощавая и рослая. Два года назад она отпраздновала сорокалетие, на три месяца опередив в этом подругу, но её всё ещё можно было назвать красавицей, и сдержанность пошла тут, верно, на пользу, ведь у тех, кто хмурится так же редко, как улыбается, морщины появляются намного позже.
- Ах, как мне хочется поехать! – мечтательно проговорила миссис Делмар. – Тут указан номер, по которому можно позвонить и узнать условия. Но ты же знаешь, я жутко робею, когда приходится говорить с незнакомыми людьми. Быть может, ты?..
- Для начала, доброе утро, Эми. - Филис заняла своё место за столом и протянула салфетку восторженно щебечущей подруге.
- Зачем? – удивилась та.
- Вытереть рот.
Миссис Делмар недоуменно поглядела на салфетку, а затем – на тарелки, к которым ещё не успела притронуться.
- У тебя что-то на губах, - сказала мисс Эббот.
- Это… - Миссис Делмар залилась румянцем. Краснела она всегда легко. – Это – моя новая помада. Тебе не нравится?
- Смотрится вульгарно.
- Разве? – расстроилась бедная вдова. Слово «бедная» в данном случае нисколько не отражает состояния её счетов. – Тон «Нежный персик», её почти не видно.
- Любая косметика выглядит вульгарно в первой половине дня, - назидательно заметила Филис Эббот.
Скорбно вздохнув, миссис Делмар промокнула губы салфеткой. Но не слишком тщательно, чтобы «Нежный персик» не стёрся полностью, а лишь стал ещё нежнее.
- Теперь мы можем обсудить поездку? – спросила она строгую подругу. - Это ведь недалеко. И ненадолго. Все расходы я возьму на себя, не беспокойся.
- Я в состоянии купить себе билет, - холодно оборвала её мисс Эббот. Состояние, доставшееся ей после смерти родителей, позволяло купить даже поезд. – Просто не понимаю, что мы там забыли.
- Это же – словно вернуться в детство! И в юность!
Филис поморщилась, что бывало нечасто, а значит, в юность она возвращаться отнюдь не желала.
- Не факт, что он тоже приедет, - виновато пролепетала миссис Делмар. – Если ты боишься…
- Я ничего не боюсь.
- Вот и замечательно! Значит, мы можем поехать. Я хочу, чтобы Дебби увидела нашу школу. Так жаль, что она не могла учиться там. Помнишь, как было замечательно? А моя несчастная девочка практически не выходит из дома. Ты же сама говорила, что ей нужно больше общаться с ровесниками, а в школе, я уверена, будут другие молодые люди её возраста, многие ведь захотят привезти своих детей…
Бывают люди целеустремлённые и настойчивые, готовые на всё ради желанной цели, а бывают такие надоедливые зануды, что лучше с ними сразу согласиться, чем вступать в бесконечный изнуряющий спор. Но страшнее всего – целеустремлённые зануды.
У Филис не было ни единого шанса отказаться от поездки.
Бенджамин Харт, кандидат в парламент от партии лоялистов и в перспективе - самый молодой сенатор Лисленда за последние пятьдесят лет, тоже читал по утрам «Всем и обо всём», но в раздел светской хроники после недавнего неприятного происшествия заглядывать опасался. Однако его секретарь отрабатывал своё жалование до последнего пенни.
Ровно в девять тридцать, когда господин Харт обычно допивал кофе и готов был заняться делами, Стивен Вудроу вошёл в кабинет патрона и положил на его стол развёрнутую в нужном месте газету.
- Опять? - Издав душераздирающий вздох, Бенджамин Харт закатил глаза.
- Нет, сэр, - поспешил успокоить секретарь. - Взгляните.
Харт взглянул. Сначала, с осторожным недоверием, на молодого человека - кто-то сказал бы, что слишком молодого для подобной ответственной должности, ведь Стивену не было ещё и тридцати, - а после уже на газету.
- О! Наша неугомонная герцогиня… - Напряжённые морщины на лбу и переносице кандидата в парламент разгладились, а на губах появилась глумливая улыбка. - Пожелаем счастья… её следующему избраннику…
- Рядом, сэр, - невозмутимо подсказал Стивен.
Иных уточнений не требовалось, крупный шрифт сам бросался в глаза, стоило отвести взгляд от свадебной фотографии герцогини Мажери.
- Занятно, - пробормотал Харт, прочитав заметку, но скучающее лицо говорило другое: празднование юбилея первого выпуска будущего сенатора ничуть не заинтересовало.
- Это ведь ваша школа, - сказал секретарь, хорошо знакомый с биографией патрона. – Я подумал, что вы захотите…
- На несколько дней уехать из столицы в разгар кампании? – перебил Харт. Но без возмущения, а скорее с любопытством: у Вудроу, определённо, имелся какой-то план.
- Уехать, чтобы отдать дань уважения воспитавшей вас школе, встретиться с наставниками и друзьями детства… Полагаете, избиратели осудят этот порыв?
- Продолжайте.
- Мероприятие будет освещаться прессой. Можно устроить так, что освещаться будет широко. В нескольких изданиях появятся ваши фото с супругой и дочерью, отрывки вашей поздравительной речи и информация о щедром пожертвовании…
- Из каких средств?
- Помните, мы собирались в следующем месяце увеличить отчисления в фонд поддержки детей-сирот? Заложенной в статью расходов суммы надбавки вполне хватит.
- А сироты?
- Порадуем их свежими фруктами.
- Всех? Фонд поддерживает три приюта!
- Четыре, - словно вскользь поправил секретарь.
- Тем более! Надеетесь, что им хватит ящика яблок?
- Сорока ящиков. Но не яблок, а персиков. Яблоки хранятся дольше, а персики завтра-послезавтра начнут портиться… Вы же слышали о задержанном в порту грузе без документов? Фрукты решено продать практически за бесценок. Официально весь товар уйдёт в кондитерские Джеферсона, а мы закажем поставку у наших фермеров…
И все будут счастливы: и Джеферсон, которому придётся заплатить чуть больше, чем сам он потратит на покупку, и фермеры, которые получат свой процент и налоговую льготу якобы за поставку продуктов в сиротские дома, и бухгалтер Харта, и сам Харт, ведь идея действительно неплоха, особенно в части будущих статей и фотографий его счастливого и дружного семейства.
А сироты полакомятся персиками. Возможно. В фонде и приютах своя схема делёжки, Бенджамин Харт в неё не лез.
Супруги Маккензи, оба бывшие выпускниками Первой Лислендской Смешанной Школы, решение о поездке приняли сразу же после прочтения объявления.
Мистер Маккензи просто положил газету перед женой и сказал:
- Думаю, нам стоит там побывать.
Миссис Маккензи пробежала заметку глазами и кивнула.
- Прекрасная возможность для нас, верно? – продолжал мистер Маккензи.
Миссис Маккензи неопределённо пожала плечами, но после недолгой паузы кивнула снова.
- Я знал, что ты меня поддержишь! – просиял мистер Маккензи. – Сейчас же свяжусь с организаторами и съезжу на вокзал за билетами!
Миссис Маккензи чуть заметно поморщилась и сощурилась, подсчитывая что-то в уме. Затем принялась пальцем вычерчивать извилистые линии на поцарапанной столешнице.
- Ты совершенно права, - согласился с нею супруг. – Нужно произвести правильное впечатление. До Сефтона можно добраться и в общем вагоне, а оттуда уже взять билеты в первый класс.
Миссис Маккензи одобрительно улыбнулась и погладила мужа по руке. Тот мимолётной лаской не удовольствовался и, наклонившись, поцеловал жену в щёку
Сложно представить, что восемь лет назад эта прекрасная пара едва не распалась. Говард Маккензи, утомлённый постоянными ссорами, даже консультировался с адвокатом по поводу развода и раздела нажитого в браке скромного имущества, но не успел сообщить о своих намерениях жене. Сначала Лилиан тяжело заболела, а затем – вследствие недуга – полностью лишилась голоса. И развод не состоялся: сложно ссориться, не имея возможности вдоволь поорать друг на друга. Зато понимать друг друга, как выяснилось, можно и без слов.
Рудольф Эймери купил газету в Имонском порту, а объявление-приглашение прочёл уже в такси. «Поехать? – спросил сам у себя. – Почему бы и нет?»
Он прекрасно знал «почему», но причина, по которой ему не хотелось бы встречаться с бывшими соучениками, была в то же время единственной причиной, по которой Эймери хотел поехать в школу. Хотя ведь не факт, что сама причина там появится…
«Поеду», - решил он.
«Поедем», - решили двадцать два первых выпускника Первой Лислендской Смешанной Школы. В день выпуска их было тридцать пять, но четверо сейчас пребывали за границей, двоих, как ни прискорбно, забрала преждевременная смерть, пятеро отказались от идеи посетить школу без каких-либо уважительных причин, а ещё один по уважительной – отбывал пожизненной заключение за тройное убийство, но к нашей истории это отношения не имеет.
И что остаётся? Вы же считали, не так ли? Значит, поняли, что остался ещё один человек, который отчего-то решил не ехать в школу. Точнее не решил ничего. Ещё точнее – не решила, ибо речь идёт о даме. А не решила она ничего, потому что понятия не имела о запланированном празднике.
Нет-нет, репутация, популярность и читаемость «Всем и обо всём» неоспоримы, но так получилось, что в день, когда вышло объявление о праздновании юбилея школы, Эрин Палмер дописывала финальные главы очередного романа и газет не читала вовсе. И всю следующую неделю тоже. И ещё три дня после. Так что о грядущем торжестве она, в отличие от остальных, узнала по телефону.
- Ну и что? – зевнула в трубку мисс Палмер, когда Алан Вуд, друг и по совместительству агент (или агент и по совместительству друг?), сообщил ей уже порядком устаревшие новости.
- Ты должна поехать, - сказал Вуд. – Я созвонился с администрацией школы и напомнил, что ты больше двадцати лет переводила им часть своих гонораров. Немаленьких гонораров, замечу. Мне обещали, что тебе выделят лучшие апартаменты.
- Что? – возмутилась мисс Палмер. – Ты обо всём договорился? Без моего ведома?
Только одному человеку Эрин позволяла решать что-либо за неё. Или двум… Трём?.. Больше, если честно. Иногда Эрин Палмер вообще не хотела ничего решать и была рада сбросить бремя выбора на кого-нибудь другого. Тот же Вуд нередко брал на себя связанные с книгами вопросы… Но лишь связанные с книгами!
- Это связано, - заверил он, выслушав упрёки. – Твои романы продаются уже не так хорошо, как прежде. Появились новые молодые авторы, которые пишут ярко, смело, дерзко, я бы сказал…
- С ошибками, - не смогла не вставить Эрин.
- Главное – их покупают. А твоя последняя книга уже полгода пылится на полках магазинов.
- Моя последняя книга через месяц выходит из типографии, - уязвлённо поправила Эрин. – А продажи, реклама и всё остальное – твоя забота, а не моя.
