Тот едва заметно кивнул, еще раз обвел глазами всех и рванул вверх по лестнице. Слышно было, как прогрохотали его шаги…
-А теперь, - он снова обернулся к работникам кухни, - сами видите…
Трескучий всплеск взрыва эхом отозвался во всех подвальных помещениях, заставив всех присутствующих вздрогнуть. Только Найк, поглаживая свой пулемет, усмехнулся.
Девушка, та, что заступилась за охранника, задрожала:
-Что… Что это было?
-Он не смотрел под ноги, - ответил Алексей, укоризненно глядя на него. – Надо было оставить его здесь…
Он не ответил. Молча повернулся к парням и жестом приказал закладывать взрывчатку.
-Так… Так он умер? – девушка, не веря, переводила взгляд с одной маски на другую. – Он умер?
-Сама же слышала, - пробурчал Найк, помогая парням подтащить ящик к стене и установить взрыватель.
Он, не обращая внимания на побелевшую девушку, обратился к Алексею:
-Готовьтесь! Оставь здесь пару человек… - острая боль в плече не дала ему договорить. Инстинктивно схватившись за плечо, он обнаружил торчащую рукоятку ножа, которую сжимали чьи-то холодные пальцы. Это девушка, схватив со стола нож, молча вонзила его в плечо, как только он отвернулся.
Сильным рывком вытащив нож и бросив его на пол, он с размаху ударил девушку по лицу, отшвырнув ее к стене.
Найк, уже не усмехаясь, не говоря ни слова, вытащил пистолет и приставил его к голове рыдающей девушки. У него поплыли перед глазами разноцветные круги, но, сдержав крик боли, он отвел руку Найка:
-Не надо…
Черные глаза негра блеснули любопытством.
-Не надо! – повторил он, зажимая рану.
-Эх ты… - Найк спрятал пистолет и отошел.
Алексей торопливо перевязывал кровоточащую рану. А он не отрываясь смотрел на девушку. Он не пожалел ее. Его научили отвечать болью на боль. Просто лицо этой девушки напомнило ему другое лицо. И только.
5
В то утро он отправился проведать школу. Абдалла не открыл магазин, потому что, как говорили, ночью был штурм города, правительственные войска отступили, и с подвозом продовольствия теперь будет только хуже. Как торговать в такие времена? Тут бы себя прокормить. И Али воспользовался случаем, чтобы навестить школу, то место, с которым связано столько теплых воспоминаний.
Улицы утреннего города были пустынны. Не было видно даже машин. Легкий ветерок шелестел на площади тысячами разбросанных листков бумаги. От порта несло запахом гари – видимо, отступая, правительственные войска подожгли склады и пакгаузы, где хранились запасы продовольствия и медикаментов для армии. А с южной окраины города доносился тяжелый, равномерный гул. Он долго стоял, прислушиваясь, но так и не смог понять – что это.
Школа встретила его приветливой белизной стен, зеленью сада и… развалинами.
Правое крыло школьного здания, где раньше размещались спортивный зал и библиотека, было разрушено до основания. Тысячи книг были разбросаны по школьному двору, очевидно, взрывной волной. Они жалобно что-то лепетали, бессильно взмахивая обожженными страницами, словно хотели подняться ввысь и улететь отсюда, подальше от людей с их войнами, ракетами и бомбами.
Обойдя здание школы, он наткнулся на школьного сторожа – тот сидел на крыльце и мрачно следил за тем, как появлялись из-за поворота танки и бронетранспортеры. На лице старика он заметил следы слез. Еще бы! Сорок лет прослужить в школе, и видеть теперь, как ее уничтожают у тебя на глазах. И еще он понял теперь, что за шум надвигался на притихший город! Это они. Вот эти песочного цвета танки и бронетранспортеры с сидящими на броне пехотинцами, угрюмо глядящими из-под касок. Это они нарушили покой спящего города. Они…
Едва он успел подумать об этом, как со всех сторон на колонну обрушился огненный шквал.
По колонне стреляли отовсюду: из домов и развалин, из ветхих строений, которые служили горожанам кладовками и сараями, даже с крыши школы гулко и отрывисто стрелял снайпер, каждым своим выстрелом сваливая на землю по одному солдату. Даже из канализационных колодцев то появлялись, то исчезали головы людей с гранатометами…
Запылали танки и бронетранспортеры, которые только что, как на параде, въезжали в опустевший город. Разбегались во все стороны солдаты-победители, прячась в канавах и развалинах…
Трое американцев, не обращая внимания на сторожа и Али, сидевших на крыльце, перепрыгнули через школьную ограду и бросились бежать через школьный сад. Али с интересом следил за ними – успеют они выйти из-под такого плотного огня или нет?
Но вот солдат, тот, что был поменьше ростом, споткнулся и, нелепо взмахнув руками, упал. Двое других хотели его поднять, но снайпер на крыше не дремал. Первый из американцев схватился за голову и упал, второй, затравлено озираясь, поспешил ретироваться, бросив по дороге автомат, который мешал ему, цепляясь за ветви деревьев и кустарника.
И тут стрельба стихла. Наступила такая зловещая тишина, что слышно было, как потрескивает пламя, охватившее подбитую технику на дороге. Исчезли неизвестные мстители, превратившие триумфальное вступление врагов в город в кровавое побоище. И только десятки трупов, в беспорядке разбросанных по улице, указывали, что они были здесь.
Сторож все это время сумрачно наблюдавший за избиением, теперь удовлетворенно хмыкнул, встал и пошел к себе. А Али направился к солдатам, лежавшим в саду. Во-первых, он хотел раздобыть себе оружие, а во-вторых, ему показалось, что маленький солдат еще жив и даже пошевелился раз-другой.
Приблизившись, он с удивлением обнаружил, что это девушка. Она лежала, подогнув под себя руки. Винтовка лежала рядом. Поколебавшись немного, он перевернул ее на спину и, склонившись почти к самому лицу, почувствовал едва различимое дыхание. Девушка была жива. Куртка на левом боку намокла и пропиталась кровью.
Он стащил с ее головы каску и, приподняв, прислонил спиной к стволу дерева. Он помнил, что это нужно делать, чтобы кровь, если повреждены какие-то внутренние органы, не прилила к голове и раненая не захлебнулась.
Проделывая все это, он и не заметил, что девушка пришла в сознание и с тревогой следит за ним из-под полуопущенных век. А когда заметил, немного смутился и с растерянной улыбкой спросил по-английски:
-Как тебя зовут?
-Кэтти…
-Не бойся, - торопливо заговорил он, - я только учитель, всего лишь учитель английского языка, и я не сделаю тебе ничего плохого…
Она прерывисто дышала, и по недоверчивому взгляду он видел, что она не верит ему и боится. Видимо ее вдоволь напичкали рассказами о безжалостных террористах-смертниках, которые мало заботятся о своей жизни, но и чужую ставят ни во что. Она боялась пыток и насилия. Ведь сколько раз по телевизионным каналам показывали отрубленные головы, изуродованные тела…
-Не бойся, - повторил он, чтобы хоть что-то говорить, чтобы хоть как-то притупить ее страх. – Сейчас я перенесу тебя в безопасное место, сделаю перевязку, а потом пойду и отыщу ваших… Они пришлют за тобой врача и ты поедешь в госпиталь…
Говоря все это торопливой скороговоркой, он заметил, что девушка помимо своей воли начинает успокаиваться. Она даже задышала ровнее, глубже. Взгляд глаз потеплел. Она даже пошевелила рукой, видимо, для того, чтобы найти и пожать его, Али, руку.
-Лежи и не двигайся…
Старый сторож был не в восторге, когда увидел Али с такой ношей на руках. Но несколько цитат из Корана, которые прочитал наизусть Али, говорили о милосердии и помощи страждущим и ближним своим. И старик смирился. Хотя и никак не мог вспомнить: где, в какой суре Священной книги сказано, что американцы являются его ближними?
Предоставив свою каморку и постель для раненой, сторож в качестве компенсации завладел ее винтовкой, которую тут же запрятал так надежно, что уже через день никак не мог вспомнить: куда же она запропастилась?
А Али, сделав перевязку как умел, отправился отыскивать американцев, чтобы те пришли и забрали девушку. Ведь если бы кто-нибудь узнал о ее пребывании в здании школы – не миновать тогда расправы ни ей, ни Али, ни сторожу…
6
Оставив Найка и одного из парней присматривать за пленными на кухне, он с Алексеем поднялся в холл. По дороге они наткнулись на тело охранника, которого он отпустил несколькими минутами раньше. Труп лежал посреди коридора, и нижняя его часть была изувечена взрывом. Видно, он действительно не внял совету и бежал не глядя под ноги…
Фалих уже ждал их. Вместе с ним стояли наготове еще шестеро боевиков.
-Все готово! – доложил он. – Сад и подъезды к зданию зачищены. В коридорах и номерах – растяжки и ловушки. Горничных, садовников и прочих мы согнали в гараж, их охраняют два человека.
-Хорошо, - он коротко взглянул на Исмаила-курда, который уже пришел в себя после пережитого потрясения и сидел среди боевиков, впрочем, все так же ни на что не реагируя. – Еще, Фалих… Заминируйте все лифты. Электричество не отключайте – это вызовет подозрение. Еще заминируйте вертолетную площадку на крыше, сам ведь знаешь, американцы любят эффекты! Их коммандос обязательно будут высаживаться с вертолетов на крышу…
-Как в том боевике! – вставил с усмешкой Алексей.
-Перекройте все подъезды к отелю! Пусть группа прикрытия, все гранатометчики и снайпера займут позиции и ждут сигнала! Кто бы не появился – подпускаем поближе и уничтожаем. Они празднуют, так отпразднуем и мы…
-Понял! – Фалих кивнул и исчез.
Он перевел взгляд на Исмаила.
-Теперь веди в офис…
Исмаил вскочил с места.
-Но там… там ведь уже никого нет… - заикаясь пролепетал он.
-Тем лучше. Но не мешало бы лишний раз проверить…
-Слушай, - обратился к нему Алексей. – Давай я схожу с ним, а? Что ты лезешь во все дыры? Стоит ли рисковать?
Он помолчал, глядя в глаза Алексею до тех пор, пока тот не отвел взгляд. Потом сказал:
-Это наша война, Леша! Это наша земля!
-Да? – с иронией и горечью спросил Алексей. – А что же тогда делаем мы здесь? Я? Найк? Десятки других? Если ты скажешь мне, что мы воюем только ради денег – я всажу тебе пулю в лоб! Не бойся, мы говорим по-английски, и никто из них – он кивнул на боевиков с любопытством прислушивающихся к беседе, - никто из них ничего не понимает. Ваша война? Свою войну вы уже проиграли! Не государство, а народ! Вас предали, продали? А вы это стерпели! Ведь так? Ваша, твоя война? Пока война не коснулась лично тебя – ты палец о палец не ударил: жил по принципу – моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу! Что, не так?
Ваша земля? Ты, извини, но какие из вас, к черту, защитники родины, если вы не изгнав врага, уже начинаете делить свою землю? Это курдам, это суннитам, это шиитам… Идиоты, вот вы кто! Это те, кто продал страну американцам, сейчас делят власть и натравливают вас друг на друга! На американские же деньги! Им ведь выгодно, чтобы вы резали друг другу глотки…
-Успокойся, Леша, - он положил руку на плечо разгорячившегося друга. – Не надо сейчас об этом…
-Не надо? – с удивлением переспросил Алексей. – Надо! И именно сейчас! И необходимо объяснить все это нашим головорезам! А не то дождешься, что кто-нибудь из своих пальнет тебе в спину…
-Я сказал: хватит! – тоном приказа произнес он и поправил повязку на плече, невольно поморщившись.
-Болит? – равнодушно спросил Алексей.
-Есть немного…
Он чувствовал, что Алексей прав. Прав во всем. Войну они проиграли. И потому, что государство жило отдельно, а народ отдельно – народ к этому приучили. И армия храбро сражавшаяся проиграла не потому, что была слабее, а потому что ее предали, вернее, продали.
И сейчас ему стало действительно стыдно. Ведь не потеряй он семью, не столкнись с войной лицом к лицу – все осталось бы по-прежнему…
-Хорошо, Леша, иди с ним, - он кивнул на сжавшегося Исмаила. – Выгреби из офиса все деньги и документы…
-Разумеется… - Алексей привычным жестом закинул на плечо автомат и кивнул Исмаилу, - пошли…
Он двинулся было к лестнице, но остановился и обернулся.
-Что еще? – нетерпеливо спросил он.
-А пока меня не будет, ты не выкинешь чего-нибудь? – с подозрением спросил Алексей.
-Не выкину, - усмехнулся он.
-Так я тебе и поверил…
-Слово даю…
-Ну, смотри…
-Возьми еще кого-нибудь, - посоветовал он. – На всякий случай…
-Понял…
Как только Алексей со своей группой ушел, он приказал остальным готовиться. По словам портье, это подтвердил и Исмаил, основная часть американцев в это время находилась в баре. Он решил напасть на них именно в баре, там и тогда, когда они меньше всего ожидали нападения, полагаясь на охрану и разнообразную электронику с камерами слежения, различными детекторами, до которых американцы большие охотники.
Но не мешало провести небольшой инструктаж.
-Мы идем в бар, - сообщил он своим. – Поменьше шума. Народу там много, наверное, играет музыка… Поэтому стрелять только из оружия с глушителем. Гражданских не трогать. Ну, или, если кто-то из них вздумает поднять тревогу. Ясно?
Четыре приземистые фигуры кивнули.
-Пошли…
Они быстро поднялись на третий этаж, где, если верить плану, находился бар. По пути пришлось связать и запереть в пустом номере чрезвычайно импульсивную женщину, которая стала громко возмущаться, что по ее этажу ходят посторонние, да еще в каких-то нелепых масках натянутых на лицо. Женщину связали, заткнули ей рот и, привязав к стулу в пустом номере, посоветовали отдохнуть пару часиков. Привязанная к стулу она продолжала проявлять служебное рвение, но увидев пистолет прямо у своего носа, быстро успокоилась и предпочла держать свое праведное возмущение при себе.
У дверей бара стояли два охранника – в черных костюмах, холодные, невозмутимые, с темными очками на угрюмых, дубленых лицах. Два негромких хлопка повергли их на пол. Тела убитых оттащили в сторону и затолкали в нишу, задрапированную сверкающей тканью. Путь был свободен.
В полусумраке бара гремела музыка, сверкали огни, слышались смех женщин, пьяные выкрики. На вошедших никто не обратил внимания.
-Передвигайтесь от столика к столику, - шепнул он своим. – Убивайте всех, кто в военной форме. Больше никого не трогать… Делайте вот так… - Он выбросил вперед руку и притянул к себе военного, который шел к выходу в обнимку с женщиной. Мужчина не держался на ногах и женщине приходилось его тащить. Он приставил пистолет к боку пьяного, выстрелил и тут же отдернул руку. Тело обвисло. И женщина, ничего не заметив, отчаянно ругаясь повлекла своего ухажера дальше.
Какая-то девушка, полуобнаженная, с распущенными темными волосами, вскочила на столик и принялась в такт музыке снимать с себя предметы туалета. Все внимание обратилось на нее. Даже два прожектора – синий и зеленый – развернули свои лучи на нее. Присутствующие хлопали, смеялись, а пятеро в масках бесшумно передвигались по залу, оставляя за собой распростертые тела. То один, то другой из сидящих за столиками военных откидывался в мягком кресле, будто желал отдохнуть, либо плюхался лицом в тарелку, как человек перебравший спиртного и потерявший в борьбе с опьянением последние силы.
Он быстро оглядел бар. У стойки сидели две девушки в военной форме. Они смеялись и, потягивая из стаканов, края которых были испачканы яркой губной помадой, какой-то напиток и разговаривали с барменом.
-А теперь, - он снова обернулся к работникам кухни, - сами видите…
Трескучий всплеск взрыва эхом отозвался во всех подвальных помещениях, заставив всех присутствующих вздрогнуть. Только Найк, поглаживая свой пулемет, усмехнулся.
Девушка, та, что заступилась за охранника, задрожала:
-Что… Что это было?
-Он не смотрел под ноги, - ответил Алексей, укоризненно глядя на него. – Надо было оставить его здесь…
Он не ответил. Молча повернулся к парням и жестом приказал закладывать взрывчатку.
-Так… Так он умер? – девушка, не веря, переводила взгляд с одной маски на другую. – Он умер?
-Сама же слышала, - пробурчал Найк, помогая парням подтащить ящик к стене и установить взрыватель.
Он, не обращая внимания на побелевшую девушку, обратился к Алексею:
-Готовьтесь! Оставь здесь пару человек… - острая боль в плече не дала ему договорить. Инстинктивно схватившись за плечо, он обнаружил торчащую рукоятку ножа, которую сжимали чьи-то холодные пальцы. Это девушка, схватив со стола нож, молча вонзила его в плечо, как только он отвернулся.
Сильным рывком вытащив нож и бросив его на пол, он с размаху ударил девушку по лицу, отшвырнув ее к стене.
Найк, уже не усмехаясь, не говоря ни слова, вытащил пистолет и приставил его к голове рыдающей девушки. У него поплыли перед глазами разноцветные круги, но, сдержав крик боли, он отвел руку Найка:
-Не надо…
Черные глаза негра блеснули любопытством.
-Не надо! – повторил он, зажимая рану.
-Эх ты… - Найк спрятал пистолет и отошел.
Алексей торопливо перевязывал кровоточащую рану. А он не отрываясь смотрел на девушку. Он не пожалел ее. Его научили отвечать болью на боль. Просто лицо этой девушки напомнило ему другое лицо. И только.
5
В то утро он отправился проведать школу. Абдалла не открыл магазин, потому что, как говорили, ночью был штурм города, правительственные войска отступили, и с подвозом продовольствия теперь будет только хуже. Как торговать в такие времена? Тут бы себя прокормить. И Али воспользовался случаем, чтобы навестить школу, то место, с которым связано столько теплых воспоминаний.
Улицы утреннего города были пустынны. Не было видно даже машин. Легкий ветерок шелестел на площади тысячами разбросанных листков бумаги. От порта несло запахом гари – видимо, отступая, правительственные войска подожгли склады и пакгаузы, где хранились запасы продовольствия и медикаментов для армии. А с южной окраины города доносился тяжелый, равномерный гул. Он долго стоял, прислушиваясь, но так и не смог понять – что это.
Школа встретила его приветливой белизной стен, зеленью сада и… развалинами.
Правое крыло школьного здания, где раньше размещались спортивный зал и библиотека, было разрушено до основания. Тысячи книг были разбросаны по школьному двору, очевидно, взрывной волной. Они жалобно что-то лепетали, бессильно взмахивая обожженными страницами, словно хотели подняться ввысь и улететь отсюда, подальше от людей с их войнами, ракетами и бомбами.
Обойдя здание школы, он наткнулся на школьного сторожа – тот сидел на крыльце и мрачно следил за тем, как появлялись из-за поворота танки и бронетранспортеры. На лице старика он заметил следы слез. Еще бы! Сорок лет прослужить в школе, и видеть теперь, как ее уничтожают у тебя на глазах. И еще он понял теперь, что за шум надвигался на притихший город! Это они. Вот эти песочного цвета танки и бронетранспортеры с сидящими на броне пехотинцами, угрюмо глядящими из-под касок. Это они нарушили покой спящего города. Они…
Едва он успел подумать об этом, как со всех сторон на колонну обрушился огненный шквал.
По колонне стреляли отовсюду: из домов и развалин, из ветхих строений, которые служили горожанам кладовками и сараями, даже с крыши школы гулко и отрывисто стрелял снайпер, каждым своим выстрелом сваливая на землю по одному солдату. Даже из канализационных колодцев то появлялись, то исчезали головы людей с гранатометами…
Запылали танки и бронетранспортеры, которые только что, как на параде, въезжали в опустевший город. Разбегались во все стороны солдаты-победители, прячась в канавах и развалинах…
Трое американцев, не обращая внимания на сторожа и Али, сидевших на крыльце, перепрыгнули через школьную ограду и бросились бежать через школьный сад. Али с интересом следил за ними – успеют они выйти из-под такого плотного огня или нет?
Но вот солдат, тот, что был поменьше ростом, споткнулся и, нелепо взмахнув руками, упал. Двое других хотели его поднять, но снайпер на крыше не дремал. Первый из американцев схватился за голову и упал, второй, затравлено озираясь, поспешил ретироваться, бросив по дороге автомат, который мешал ему, цепляясь за ветви деревьев и кустарника.
И тут стрельба стихла. Наступила такая зловещая тишина, что слышно было, как потрескивает пламя, охватившее подбитую технику на дороге. Исчезли неизвестные мстители, превратившие триумфальное вступление врагов в город в кровавое побоище. И только десятки трупов, в беспорядке разбросанных по улице, указывали, что они были здесь.
Сторож все это время сумрачно наблюдавший за избиением, теперь удовлетворенно хмыкнул, встал и пошел к себе. А Али направился к солдатам, лежавшим в саду. Во-первых, он хотел раздобыть себе оружие, а во-вторых, ему показалось, что маленький солдат еще жив и даже пошевелился раз-другой.
Приблизившись, он с удивлением обнаружил, что это девушка. Она лежала, подогнув под себя руки. Винтовка лежала рядом. Поколебавшись немного, он перевернул ее на спину и, склонившись почти к самому лицу, почувствовал едва различимое дыхание. Девушка была жива. Куртка на левом боку намокла и пропиталась кровью.
Он стащил с ее головы каску и, приподняв, прислонил спиной к стволу дерева. Он помнил, что это нужно делать, чтобы кровь, если повреждены какие-то внутренние органы, не прилила к голове и раненая не захлебнулась.
Проделывая все это, он и не заметил, что девушка пришла в сознание и с тревогой следит за ним из-под полуопущенных век. А когда заметил, немного смутился и с растерянной улыбкой спросил по-английски:
-Как тебя зовут?
-Кэтти…
-Не бойся, - торопливо заговорил он, - я только учитель, всего лишь учитель английского языка, и я не сделаю тебе ничего плохого…
Она прерывисто дышала, и по недоверчивому взгляду он видел, что она не верит ему и боится. Видимо ее вдоволь напичкали рассказами о безжалостных террористах-смертниках, которые мало заботятся о своей жизни, но и чужую ставят ни во что. Она боялась пыток и насилия. Ведь сколько раз по телевизионным каналам показывали отрубленные головы, изуродованные тела…
-Не бойся, - повторил он, чтобы хоть что-то говорить, чтобы хоть как-то притупить ее страх. – Сейчас я перенесу тебя в безопасное место, сделаю перевязку, а потом пойду и отыщу ваших… Они пришлют за тобой врача и ты поедешь в госпиталь…
Говоря все это торопливой скороговоркой, он заметил, что девушка помимо своей воли начинает успокаиваться. Она даже задышала ровнее, глубже. Взгляд глаз потеплел. Она даже пошевелила рукой, видимо, для того, чтобы найти и пожать его, Али, руку.
-Лежи и не двигайся…
Старый сторож был не в восторге, когда увидел Али с такой ношей на руках. Но несколько цитат из Корана, которые прочитал наизусть Али, говорили о милосердии и помощи страждущим и ближним своим. И старик смирился. Хотя и никак не мог вспомнить: где, в какой суре Священной книги сказано, что американцы являются его ближними?
Предоставив свою каморку и постель для раненой, сторож в качестве компенсации завладел ее винтовкой, которую тут же запрятал так надежно, что уже через день никак не мог вспомнить: куда же она запропастилась?
А Али, сделав перевязку как умел, отправился отыскивать американцев, чтобы те пришли и забрали девушку. Ведь если бы кто-нибудь узнал о ее пребывании в здании школы – не миновать тогда расправы ни ей, ни Али, ни сторожу…
6
Оставив Найка и одного из парней присматривать за пленными на кухне, он с Алексеем поднялся в холл. По дороге они наткнулись на тело охранника, которого он отпустил несколькими минутами раньше. Труп лежал посреди коридора, и нижняя его часть была изувечена взрывом. Видно, он действительно не внял совету и бежал не глядя под ноги…
Фалих уже ждал их. Вместе с ним стояли наготове еще шестеро боевиков.
-Все готово! – доложил он. – Сад и подъезды к зданию зачищены. В коридорах и номерах – растяжки и ловушки. Горничных, садовников и прочих мы согнали в гараж, их охраняют два человека.
-Хорошо, - он коротко взглянул на Исмаила-курда, который уже пришел в себя после пережитого потрясения и сидел среди боевиков, впрочем, все так же ни на что не реагируя. – Еще, Фалих… Заминируйте все лифты. Электричество не отключайте – это вызовет подозрение. Еще заминируйте вертолетную площадку на крыше, сам ведь знаешь, американцы любят эффекты! Их коммандос обязательно будут высаживаться с вертолетов на крышу…
-Как в том боевике! – вставил с усмешкой Алексей.
-Перекройте все подъезды к отелю! Пусть группа прикрытия, все гранатометчики и снайпера займут позиции и ждут сигнала! Кто бы не появился – подпускаем поближе и уничтожаем. Они празднуют, так отпразднуем и мы…
-Понял! – Фалих кивнул и исчез.
Он перевел взгляд на Исмаила.
-Теперь веди в офис…
Исмаил вскочил с места.
-Но там… там ведь уже никого нет… - заикаясь пролепетал он.
-Тем лучше. Но не мешало бы лишний раз проверить…
-Слушай, - обратился к нему Алексей. – Давай я схожу с ним, а? Что ты лезешь во все дыры? Стоит ли рисковать?
Он помолчал, глядя в глаза Алексею до тех пор, пока тот не отвел взгляд. Потом сказал:
-Это наша война, Леша! Это наша земля!
-Да? – с иронией и горечью спросил Алексей. – А что же тогда делаем мы здесь? Я? Найк? Десятки других? Если ты скажешь мне, что мы воюем только ради денег – я всажу тебе пулю в лоб! Не бойся, мы говорим по-английски, и никто из них – он кивнул на боевиков с любопытством прислушивающихся к беседе, - никто из них ничего не понимает. Ваша война? Свою войну вы уже проиграли! Не государство, а народ! Вас предали, продали? А вы это стерпели! Ведь так? Ваша, твоя война? Пока война не коснулась лично тебя – ты палец о палец не ударил: жил по принципу – моя хата с краю, своя рубашка ближе к телу! Что, не так?
Ваша земля? Ты, извини, но какие из вас, к черту, защитники родины, если вы не изгнав врага, уже начинаете делить свою землю? Это курдам, это суннитам, это шиитам… Идиоты, вот вы кто! Это те, кто продал страну американцам, сейчас делят власть и натравливают вас друг на друга! На американские же деньги! Им ведь выгодно, чтобы вы резали друг другу глотки…
-Успокойся, Леша, - он положил руку на плечо разгорячившегося друга. – Не надо сейчас об этом…
-Не надо? – с удивлением переспросил Алексей. – Надо! И именно сейчас! И необходимо объяснить все это нашим головорезам! А не то дождешься, что кто-нибудь из своих пальнет тебе в спину…
-Я сказал: хватит! – тоном приказа произнес он и поправил повязку на плече, невольно поморщившись.
-Болит? – равнодушно спросил Алексей.
-Есть немного…
Он чувствовал, что Алексей прав. Прав во всем. Войну они проиграли. И потому, что государство жило отдельно, а народ отдельно – народ к этому приучили. И армия храбро сражавшаяся проиграла не потому, что была слабее, а потому что ее предали, вернее, продали.
И сейчас ему стало действительно стыдно. Ведь не потеряй он семью, не столкнись с войной лицом к лицу – все осталось бы по-прежнему…
-Хорошо, Леша, иди с ним, - он кивнул на сжавшегося Исмаила. – Выгреби из офиса все деньги и документы…
-Разумеется… - Алексей привычным жестом закинул на плечо автомат и кивнул Исмаилу, - пошли…
Он двинулся было к лестнице, но остановился и обернулся.
-Что еще? – нетерпеливо спросил он.
-А пока меня не будет, ты не выкинешь чего-нибудь? – с подозрением спросил Алексей.
-Не выкину, - усмехнулся он.
-Так я тебе и поверил…
-Слово даю…
-Ну, смотри…
-Возьми еще кого-нибудь, - посоветовал он. – На всякий случай…
-Понял…
Как только Алексей со своей группой ушел, он приказал остальным готовиться. По словам портье, это подтвердил и Исмаил, основная часть американцев в это время находилась в баре. Он решил напасть на них именно в баре, там и тогда, когда они меньше всего ожидали нападения, полагаясь на охрану и разнообразную электронику с камерами слежения, различными детекторами, до которых американцы большие охотники.
Но не мешало провести небольшой инструктаж.
-Мы идем в бар, - сообщил он своим. – Поменьше шума. Народу там много, наверное, играет музыка… Поэтому стрелять только из оружия с глушителем. Гражданских не трогать. Ну, или, если кто-то из них вздумает поднять тревогу. Ясно?
Четыре приземистые фигуры кивнули.
-Пошли…
Они быстро поднялись на третий этаж, где, если верить плану, находился бар. По пути пришлось связать и запереть в пустом номере чрезвычайно импульсивную женщину, которая стала громко возмущаться, что по ее этажу ходят посторонние, да еще в каких-то нелепых масках натянутых на лицо. Женщину связали, заткнули ей рот и, привязав к стулу в пустом номере, посоветовали отдохнуть пару часиков. Привязанная к стулу она продолжала проявлять служебное рвение, но увидев пистолет прямо у своего носа, быстро успокоилась и предпочла держать свое праведное возмущение при себе.
У дверей бара стояли два охранника – в черных костюмах, холодные, невозмутимые, с темными очками на угрюмых, дубленых лицах. Два негромких хлопка повергли их на пол. Тела убитых оттащили в сторону и затолкали в нишу, задрапированную сверкающей тканью. Путь был свободен.
В полусумраке бара гремела музыка, сверкали огни, слышались смех женщин, пьяные выкрики. На вошедших никто не обратил внимания.
-Передвигайтесь от столика к столику, - шепнул он своим. – Убивайте всех, кто в военной форме. Больше никого не трогать… Делайте вот так… - Он выбросил вперед руку и притянул к себе военного, который шел к выходу в обнимку с женщиной. Мужчина не держался на ногах и женщине приходилось его тащить. Он приставил пистолет к боку пьяного, выстрелил и тут же отдернул руку. Тело обвисло. И женщина, ничего не заметив, отчаянно ругаясь повлекла своего ухажера дальше.
Какая-то девушка, полуобнаженная, с распущенными темными волосами, вскочила на столик и принялась в такт музыке снимать с себя предметы туалета. Все внимание обратилось на нее. Даже два прожектора – синий и зеленый – развернули свои лучи на нее. Присутствующие хлопали, смеялись, а пятеро в масках бесшумно передвигались по залу, оставляя за собой распростертые тела. То один, то другой из сидящих за столиками военных откидывался в мягком кресле, будто желал отдохнуть, либо плюхался лицом в тарелку, как человек перебравший спиртного и потерявший в борьбе с опьянением последние силы.
Он быстро оглядел бар. У стойки сидели две девушки в военной форме. Они смеялись и, потягивая из стаканов, края которых были испачканы яркой губной помадой, какой-то напиток и разговаривали с барменом.
