Капризы и слезы ему не к чему, поездку они нисколько не скрасят, а только усложнят и без того не простое путешествие. Надо подождать, и время само расставит все на свои места, рано или поздно Еля покажет какие на самом деле у нее зубки и язычок. Острые, как у хищницы, или округлые, как у стадной коровы. Что-то ему подсказывает - первое, слишком уж много блестящего масла болтается у нее в глазах.
Борис Корнеевич расстегнул три верхние пуговицы своего плаща и из внутреннего кармана достал карту. Положил на колени, развернул и обвел очередное название села в кружочек. Только что они проехали Кисельки. Он делал так каждый раз, когда на своем пути они встречали столбик с пожелтевшей табличкой, на ней было написано название очередного населенного пункта, который они пересекут насквозь, не остановившись даже на секундочку. А Елене так хотелось притормозить, причем в каждом таком кружочке на карте! Всего на минуточку, честное слово, она быстренько пробежится, все и всех посмотрит, сделает низкий поклон местной церквушке и сразу же обратно. Прыгнет в карету, чтобы продолжить большое путешествие в новую жизнь. Это было бы так…так интересно! Но Скрябин и не думал останавливаться и с удивительно прохладным лицом провожал длинные улочки и витиеватые подворотни, вдоль которых кучились разнообразные домики.
В очередной раз Елена вздохнула, мысленно прощаясь с зачеркнутыми Кисельками. И этот городок они проехали мимо. Она сама виновата, точнее все правильно сделала, запретила себе быть навязчивой и о чем-либо просить дядюшку. Лучше пусть решит, что взялся опекать не деревенскую простушку, а воспитанную будущую даму, которая не доставит ему лишних хлопот. Только так! Иначе у нее не появится ни одного шанса подружиться со Скрябиным, заручиться его доверием и возможно…Нет, о завещании старика думать слишком рано, да и не старик он вовсе. Да, седина в волосах имеется, иногда он кряхтит как дремучий дед, она видела рыхлое брюшко, которое сверкало из-под номерного халата, но это ровным счетом ничего не значит. «Борис Корнеевич еще о-го-го, в самом соку, в расцвете сил и холост!» - так о нем говорили, перешептываясь, горничная и официантка из второго по счету гостевого домика, кажется в Кущевом поселке. Елена тогда делала вид, что спит, что с ребенка взять, она устала с дороги. А сама, о чем перешептываются взрослые, на ус мотала. Она и раньше так делала, еще в Петровке.
Борис Скрябин еще поживет и даже успеет вырастить ее, и если бог даст, сделает из племяшки настоящую леди, утонченную, хрупкую и воздушную. Именно такой она хочет себя видеть, когда вырастет и станет самостоятельной взрослой. Красивая, статная, на голове шляпка, под ней аккуратная прическа, белый зонтик, чтобы солнце не портило кожу, высокие, по локоть перчатки, высокородные пальчики не должны знать дорожной пыли, туфельки, платье по последней моде и сумочка, в которой много-много хрустящих рублей! Кажется, этот образ молодой дворянки она подсмотрела в иллюстрации к какой-то книжке. В общем, Елена мечтает стать такой, какой никогда не была Ольга.
Нет, маму девочка очень любила, наверное, даже больше всех на свете и именно поэтому всегда желала для нее лучшего и большего, чем у них было. Переживала за маму, когда у той ныла спина после целого дня на огороде, когда ломило виски от жары или наоборот от холода, жалела ее в сельхоз лавке, на телеграфе и рынке – да, везде, где не хватало денег на хотелки. Ольга всю свою жизнь провела в нужде, нескончаемых заботах и без копейки за душой. Без покровителя…
Елена хоть еще была маленькая, а уже отлично понимала, что большие финансы значительно облегчают жизнь. Откуда она все это взяла? Просто подсмотрела, наблюдая за зажиточными их деревни. Взять, к примеру, Олесю Прокопьеву. Она из мужа, сыновей и свекра каждый день с утра до вечера веревки вьет, а они и рады ей во всем угождать. Крутятся вокруг своей Леськи довольными ужами и все женские заботы берут на себя. Это несмотря на то, что у самих работы столько, хоть вообще не спи, стадо из сорока голов. Зато есть товар на продажу и барыш, как выражаются сами соседи, имея в виду молоко и мясо. Дом хороший отстроили, одежду меняют целых два раза в год. Вот какой хочет стать Елена! Как тетя Олеся, чтобы красиво ручкой водить, ресницами махать и за тебя все делается чужими руками. И кажется, ее мечты начинают сбываться, теперь главное удачу не спугнуть и по собственной глупости не выпустить из рук жар птицу.
Девочка перебралась на скамейку к Борису и с неподдельным интересом принялась разглядывать карту в его руках. Читать она не умела, но прекрасно понимала, что их путешествие заканчивается там, где останавливается красная линия, нарисованная поперек карты. Они уже совсем близко!
- Посмотри, Елечка, вот этот слизняк это наша матушка Российская империя. Прямо сейчас мы едем здесь, а выехали отсюда, - палец Бориса пробороздил по глянцу сверху вниз.
- Я родилась в этой точке, неужели Петровка такая маленькая?
- Точка - это все лишь обозначение на карте, как меридианы и параллели. Всмотрись внимательнее, тут полно условных знаков! Пунктирная линия обводит границу государства, зеленые пятна означают леса, а голубые – озера и реки, вот это гусеница с множеством ножек – обрыв, а эта, что тянется ухватиться за собственный хвост – овраг! Перед тобой дорожная карта, есть и другие, например, карта почв, природных зон, политическая, климатическая. Сама со временем все узнаешь, тебе ведь интересно?
- Да, очень! – едва сдерживая переполняющие эмоции.
- Тяга к знаниям – это хороший знак.
Борис легко прихлопнул ребенка по макушке и жестом велел отправляться на свое место. Близость и сюсюканье с девочкой он пока избегал, не нужно, чтобы его люди надумали себе лишнего. Он взял Елю с собой не для личных услад и не ради удочерения. Он ей дядя и точка. Если бы то письмо из Петровки никогда к нему не приходило, то сам о ребенке он и не вспомнил. Сгнила бы в своей глуши, так и не узнав, что вокруг есть большой мир, и в нем столько, столько всего замечательного! Вот хотя бы – карты! Проигнорировать депешу от ненужных родственничков было нельзя, это сулило проблемами посерьезнее. Женщина, ну, та гусыня, так просто от его семьи не отстала бы. Через время Борис получил бы второе сообщение и потом третье. А кто знает, если бы он сам по первому же зову не приехал и не забрал девчонку, какие еще глупости пришли в голову этой безумной? Скандалы ему не нужны!
Да, задержался. Но только полный дурак отправится на севера в разгаре февраля! Умный человек для дальнего путешествия выберет дни оттепели, и не начало марта, когда дорога тает на глазах, а конец, когда уже просохло. Правда, там, куда он приехал, в этой Петровке, похоже весна только начиналась… Но это так, не самая большая беда, на один вечер - посудачить с друзьями за стопочкой и забыть. Главное, что племянница ему досталась достойная, с ней будет интересно нянькаться. А через года, когда плод созреет, Елену Скрябину не стыдно будет привезти в Петроград и представить всему высшему свету, своим конкурентам и друзьям. Интересно, кому в жены достанется искусная подделка? Ничего личного, Борис просто заботится о репутации своей фамилии и не более того. Хотя да, девочка самый настоящий самородок, который теперь принадлежит только ему одному. Матушка оценит, когда сама увидит внучку. Даже немного жаль, что в девочке нет ни капли Скрябиной крови.
Местность вокруг них поменялась. Скалы и озера, наполняющие российский север и родной край девочки, сменила равнинная территория. Бесконечные луга, кустарники, уже набирающие цвет, и преимущественно лиственные деревья.
Как-то утром дядюшка признался, что пока девочка спала, они промчались через Петроград, столицу империи, а теперь держат путь к не менее значимому городу – в Москву. Правда и ее они проползут, обогнув и углубившись в восточную часть России. Там то и находится конечная точка маршрута - Соколиное поместье. А приближение дома Еля легко сможет распознать по черноземным пашням, которые появятся с обеих сторон от дороги.
Елена вскочила и выглянула в окошко каретной двери. Хорошо, что внутри не было тесно, и иногда она могла дать ножкам поскакать и даже плясала. Дядя, кстати, ее танцы оценил сдержанным похлопыванием в ладоши и тихо произнесенным «Браво!». Вообще Еля заметила, что у богатых и как они про себя сами говорят «родовитых» выражать эмоции принято на несколько тонов нише, а жесты либо совсем убрать, либо сократить их амплитуду до минимальной. Этого будет достаточно, чтобы показать, что ты радуешься или чем-то недоволен. И чтобы быть похожей на них, казаться ровней, надо просто медленнее разговаривать, тише смеяться, реже скакать и прыгать. Так она и будет делать, пока не разберется, что представляет собой матушка Бориса Корнеевича, о которой он любил упомянуть в дороге, и сам высший свет.
Вокруг ластились поля насыщенного черного цвета. Не земля, а чертовщина какая-то! Будто сам дьявол поднял ее из преисподней и разложил в бесконечные поля. На севере такого нигде не встретишь, там почва сероватого цвета с примесями глины и песка.
- Мы уже подъезжаем, дядя?
- Мы уже на месте, - подмигнул Борис.
Надо же какая умница, запомнила, что он объяснял ей по дороге. Увидела черноземы и тут же сообразила, где находится. Эта девочка далеко пойдет, если конечно не разленится, как большинство барышень.
- Поля, которые ты видишь, принадлежат нашей фамилии. Их уже распахали и засеяли, скоро появятся зеленые ростки.
- А что здесь посеяно?
- Как что – хлеб!
- Хлеб? Но я не понимаю, он ведь не растет на ветке как яблочки, а делается из муки и воды, я сама видела, как Ритка месит тесто, и даже сама помогала ей испечь булку.
Борис лишь улыбнулся. Когда придет время, сама все узнает и увидит. Как заколосятся поля, как польется по желобу зерно, мельницу и амбары. Объяснять не хотелось, он предвкушал встречу с матерью и Соколиным поместьем. Давно не бывал в этих местах, лет десять уже. Нет, раз в год он навещал мать и поздравлял ее с днем рождения, а когда не стало отца, то стал появляться дважды, еще в новый год. Но это совсем не то же самое, что остановиться на время. Он проводил в этих местах всего сутки, максимум двое, в основном находился дома, ведь оба праздника выпали на зимний период. В Петрограде же протекала вся его публичная жизнь, там стоял его дом, где они были счастливы с супругой и где он потерял ее и после сына. Наверное, именно эти две трагедии привязали его крепким узлом к городу. Было никак не вырваться, не отпустить горе, к тому же там жил Владимир, уже гимназист, а ведь парню всего четырнадцать.
Бориса так и подмывало раскрыть дверь и полной грудью вдохнуть родной воздух, он все еще помнил, как пахнут только что распаханные поля. Был бы помладше, взобрался бы на крышу кареты, свесил ноги и дышал. Да, по молодости он и не такое мог вытворить, мать называла его шалопаем. Но баловством он славился ровно до появления младшего брата. Слыхано ли родить второго ребенка спустя пятнадцать лет после первого? Тогда казалось, что мать сошла с ума или шутит. Она была еще не очень старой тридцать четыре года – бальзаковский возраст, но так или иначе смогла всех удивить. Отец был рад, Борис вроде тоже. Сам не хотел, а принял на себя не только роль старшего брата, но и молодого отца. Быстрее нерасторопных нянек вставал по ночам и бежал к ревущему младенцу, брал на руки и успокаивал, пел ему колыбельные. У Бориса с рождения был талант к пению, братик его оценил и привык засыпать только на руках Бориса. Странно как жизнь может повернуться, был шалопаем, и вдруг изменился.
Мать не могла нарадоваться на своего старшего и баловала младшенького. Вот и добаловала - женился на крестьянке! Он всегда был таким: что хочу, то и ворочу. А что мог навсегда опозорить род Скрябиных, он подумать забыл. Теперь последствия, которые сейчас сидят напротив и выворачивают шею в сторону окошка, как всегда разгребает Борис.
- Петька, слышь!
Борис приоткрыл дверцу и, сначала зажмурившись от удовольствия, втянул запах почвы, только потом окликнул младшего извозчика и по совместительству поваренка.
- Слушаю барин!
- Прыгай ты, Петька, на землю и беги к дому, зови мать, пусть выходит встречать гостей.
- Слушаюсь, Борис Корнеевич, я мигом. Не успеете подъехать, матушка вам блинчиков напечь успеет и с пчелиным медом вынесет да на белом блюдечке, - на ходу, спрыгивая с кареты, вещал юнец.
Каков выдумщик! Борис еще некоторое время провожал убегающего поваренка, пока тот не растворился за поворотом среди кустов. Поскорей бы пройтись по родной земле! От всплеска эмоций, сердце то нет-нет, а все это время разлуки с Соколиным поместьем тосковало и болело, хотелось пробежаться и одним днем обойти все-все места, где играл еще мальчишкой. За день - шутка, никто не в силах обойти владения Скрябиных в такой срок. За два дня не меньше, причем, верхом на лошади.
Наталья Романовна, она же матушка, вышла во двор, естественно, без блинчиков и меда, о которых кричал Петька. Но этим встреча не стала менее горячей и сладкой.
- Боречка родной, дождалась!
Женщина кинулась к карете, которая даже не успела окончательно остановиться.
- Матушка!
Борис Корнеевич выпрыгнул ей навстречу, подхватил и закружил, стараясь сам не упасть. Ноги то в дороге затекли, да и возраст – он уже давно не мальчик, пятьдесят один год будет в этом году. Послышался протяжный «Тр-р-р-р!», и оба извозчика сошли на землю. Борис продолжал обнимать маму, он уже поставил ее на ноги и теперь только слегка поглаживал вдоль стройной талии.
Родовитые дворяне это что-то! Даже в таком достойном возрасте, Наталья Романовна выглядела как девочка, если конечно смотреть со спины. Ухоженная, высокая, стройная, в длинном платье приятного зеленого цвета, на каблучках и в соломенной совсем летней шляпке. Елена уставилась на бабушку, кажется, о ней самой все забыли, тут у каждого были свои дела, которыми они и занимались. Извозчики, оба и старший и Петька принялись за повозку.
- Хозяин разреши, распрягать тройку? Кони устали, такой длинный путь проделали, летели почти, не останавливаясь, спали только по ночам, когда вы с племяшкой отдыхали в гостевом доме. Надо бы их обласкать, напоить и хорошенечко покормить, они заслужили.
Борис, явно раздраженный, что его оторвали от матери, и кто – его же люди, смерда, бросил короткий кивок в сторону говорящего и сразу же вернулся к матери. Наталья Романовна скороговоркой лепетала ему в ухо последние новости, и новостей за десять лет накопилось ого-го! Голова пошла кругом. Правда, когда извозчик упомянул в обращении племянницу, мама прервала монолог. По лицу дворянки прошла тень, она ничего не сказала, не показала истинных чувств, лишь обдула лицо веером, будто ей стало жарко. Погода была теплая, но жары или духоты не чувствовалось, даже наоборот вдоль Соколиного волей вольною гулял резвый прохладный ветер.
- Борисочка, милый мой, совсем выскочило из головы, ты же писал мне, что приедешь погостить не один.
В письме к матери он объяснил ситуацию и надеялся, что та его поймет и поддержит. Правда ответа не последовало, и Скрябин отправился на север, так и не получив разрешения от матери. В конце концов, должна же она понимать, что забрать девочку к себе было единственным верным решением?
Борис Корнеевич расстегнул три верхние пуговицы своего плаща и из внутреннего кармана достал карту. Положил на колени, развернул и обвел очередное название села в кружочек. Только что они проехали Кисельки. Он делал так каждый раз, когда на своем пути они встречали столбик с пожелтевшей табличкой, на ней было написано название очередного населенного пункта, который они пересекут насквозь, не остановившись даже на секундочку. А Елене так хотелось притормозить, причем в каждом таком кружочке на карте! Всего на минуточку, честное слово, она быстренько пробежится, все и всех посмотрит, сделает низкий поклон местной церквушке и сразу же обратно. Прыгнет в карету, чтобы продолжить большое путешествие в новую жизнь. Это было бы так…так интересно! Но Скрябин и не думал останавливаться и с удивительно прохладным лицом провожал длинные улочки и витиеватые подворотни, вдоль которых кучились разнообразные домики.
В очередной раз Елена вздохнула, мысленно прощаясь с зачеркнутыми Кисельками. И этот городок они проехали мимо. Она сама виновата, точнее все правильно сделала, запретила себе быть навязчивой и о чем-либо просить дядюшку. Лучше пусть решит, что взялся опекать не деревенскую простушку, а воспитанную будущую даму, которая не доставит ему лишних хлопот. Только так! Иначе у нее не появится ни одного шанса подружиться со Скрябиным, заручиться его доверием и возможно…Нет, о завещании старика думать слишком рано, да и не старик он вовсе. Да, седина в волосах имеется, иногда он кряхтит как дремучий дед, она видела рыхлое брюшко, которое сверкало из-под номерного халата, но это ровным счетом ничего не значит. «Борис Корнеевич еще о-го-го, в самом соку, в расцвете сил и холост!» - так о нем говорили, перешептываясь, горничная и официантка из второго по счету гостевого домика, кажется в Кущевом поселке. Елена тогда делала вид, что спит, что с ребенка взять, она устала с дороги. А сама, о чем перешептываются взрослые, на ус мотала. Она и раньше так делала, еще в Петровке.
Борис Скрябин еще поживет и даже успеет вырастить ее, и если бог даст, сделает из племяшки настоящую леди, утонченную, хрупкую и воздушную. Именно такой она хочет себя видеть, когда вырастет и станет самостоятельной взрослой. Красивая, статная, на голове шляпка, под ней аккуратная прическа, белый зонтик, чтобы солнце не портило кожу, высокие, по локоть перчатки, высокородные пальчики не должны знать дорожной пыли, туфельки, платье по последней моде и сумочка, в которой много-много хрустящих рублей! Кажется, этот образ молодой дворянки она подсмотрела в иллюстрации к какой-то книжке. В общем, Елена мечтает стать такой, какой никогда не была Ольга.
Нет, маму девочка очень любила, наверное, даже больше всех на свете и именно поэтому всегда желала для нее лучшего и большего, чем у них было. Переживала за маму, когда у той ныла спина после целого дня на огороде, когда ломило виски от жары или наоборот от холода, жалела ее в сельхоз лавке, на телеграфе и рынке – да, везде, где не хватало денег на хотелки. Ольга всю свою жизнь провела в нужде, нескончаемых заботах и без копейки за душой. Без покровителя…
Елена хоть еще была маленькая, а уже отлично понимала, что большие финансы значительно облегчают жизнь. Откуда она все это взяла? Просто подсмотрела, наблюдая за зажиточными их деревни. Взять, к примеру, Олесю Прокопьеву. Она из мужа, сыновей и свекра каждый день с утра до вечера веревки вьет, а они и рады ей во всем угождать. Крутятся вокруг своей Леськи довольными ужами и все женские заботы берут на себя. Это несмотря на то, что у самих работы столько, хоть вообще не спи, стадо из сорока голов. Зато есть товар на продажу и барыш, как выражаются сами соседи, имея в виду молоко и мясо. Дом хороший отстроили, одежду меняют целых два раза в год. Вот какой хочет стать Елена! Как тетя Олеся, чтобы красиво ручкой водить, ресницами махать и за тебя все делается чужими руками. И кажется, ее мечты начинают сбываться, теперь главное удачу не спугнуть и по собственной глупости не выпустить из рук жар птицу.
Девочка перебралась на скамейку к Борису и с неподдельным интересом принялась разглядывать карту в его руках. Читать она не умела, но прекрасно понимала, что их путешествие заканчивается там, где останавливается красная линия, нарисованная поперек карты. Они уже совсем близко!
- Посмотри, Елечка, вот этот слизняк это наша матушка Российская империя. Прямо сейчас мы едем здесь, а выехали отсюда, - палец Бориса пробороздил по глянцу сверху вниз.
- Я родилась в этой точке, неужели Петровка такая маленькая?
- Точка - это все лишь обозначение на карте, как меридианы и параллели. Всмотрись внимательнее, тут полно условных знаков! Пунктирная линия обводит границу государства, зеленые пятна означают леса, а голубые – озера и реки, вот это гусеница с множеством ножек – обрыв, а эта, что тянется ухватиться за собственный хвост – овраг! Перед тобой дорожная карта, есть и другие, например, карта почв, природных зон, политическая, климатическая. Сама со временем все узнаешь, тебе ведь интересно?
- Да, очень! – едва сдерживая переполняющие эмоции.
- Тяга к знаниям – это хороший знак.
Борис легко прихлопнул ребенка по макушке и жестом велел отправляться на свое место. Близость и сюсюканье с девочкой он пока избегал, не нужно, чтобы его люди надумали себе лишнего. Он взял Елю с собой не для личных услад и не ради удочерения. Он ей дядя и точка. Если бы то письмо из Петровки никогда к нему не приходило, то сам о ребенке он и не вспомнил. Сгнила бы в своей глуши, так и не узнав, что вокруг есть большой мир, и в нем столько, столько всего замечательного! Вот хотя бы – карты! Проигнорировать депешу от ненужных родственничков было нельзя, это сулило проблемами посерьезнее. Женщина, ну, та гусыня, так просто от его семьи не отстала бы. Через время Борис получил бы второе сообщение и потом третье. А кто знает, если бы он сам по первому же зову не приехал и не забрал девчонку, какие еще глупости пришли в голову этой безумной? Скандалы ему не нужны!
Да, задержался. Но только полный дурак отправится на севера в разгаре февраля! Умный человек для дальнего путешествия выберет дни оттепели, и не начало марта, когда дорога тает на глазах, а конец, когда уже просохло. Правда, там, куда он приехал, в этой Петровке, похоже весна только начиналась… Но это так, не самая большая беда, на один вечер - посудачить с друзьями за стопочкой и забыть. Главное, что племянница ему досталась достойная, с ней будет интересно нянькаться. А через года, когда плод созреет, Елену Скрябину не стыдно будет привезти в Петроград и представить всему высшему свету, своим конкурентам и друзьям. Интересно, кому в жены достанется искусная подделка? Ничего личного, Борис просто заботится о репутации своей фамилии и не более того. Хотя да, девочка самый настоящий самородок, который теперь принадлежит только ему одному. Матушка оценит, когда сама увидит внучку. Даже немного жаль, что в девочке нет ни капли Скрябиной крови.
Местность вокруг них поменялась. Скалы и озера, наполняющие российский север и родной край девочки, сменила равнинная территория. Бесконечные луга, кустарники, уже набирающие цвет, и преимущественно лиственные деревья.
Прода от 19.06.2020, 16:03
Как-то утром дядюшка признался, что пока девочка спала, они промчались через Петроград, столицу империи, а теперь держат путь к не менее значимому городу – в Москву. Правда и ее они проползут, обогнув и углубившись в восточную часть России. Там то и находится конечная точка маршрута - Соколиное поместье. А приближение дома Еля легко сможет распознать по черноземным пашням, которые появятся с обеих сторон от дороги.
Елена вскочила и выглянула в окошко каретной двери. Хорошо, что внутри не было тесно, и иногда она могла дать ножкам поскакать и даже плясала. Дядя, кстати, ее танцы оценил сдержанным похлопыванием в ладоши и тихо произнесенным «Браво!». Вообще Еля заметила, что у богатых и как они про себя сами говорят «родовитых» выражать эмоции принято на несколько тонов нише, а жесты либо совсем убрать, либо сократить их амплитуду до минимальной. Этого будет достаточно, чтобы показать, что ты радуешься или чем-то недоволен. И чтобы быть похожей на них, казаться ровней, надо просто медленнее разговаривать, тише смеяться, реже скакать и прыгать. Так она и будет делать, пока не разберется, что представляет собой матушка Бориса Корнеевича, о которой он любил упомянуть в дороге, и сам высший свет.
Вокруг ластились поля насыщенного черного цвета. Не земля, а чертовщина какая-то! Будто сам дьявол поднял ее из преисподней и разложил в бесконечные поля. На севере такого нигде не встретишь, там почва сероватого цвета с примесями глины и песка.
- Мы уже подъезжаем, дядя?
- Мы уже на месте, - подмигнул Борис.
Надо же какая умница, запомнила, что он объяснял ей по дороге. Увидела черноземы и тут же сообразила, где находится. Эта девочка далеко пойдет, если конечно не разленится, как большинство барышень.
- Поля, которые ты видишь, принадлежат нашей фамилии. Их уже распахали и засеяли, скоро появятся зеленые ростки.
- А что здесь посеяно?
- Как что – хлеб!
- Хлеб? Но я не понимаю, он ведь не растет на ветке как яблочки, а делается из муки и воды, я сама видела, как Ритка месит тесто, и даже сама помогала ей испечь булку.
Борис лишь улыбнулся. Когда придет время, сама все узнает и увидит. Как заколосятся поля, как польется по желобу зерно, мельницу и амбары. Объяснять не хотелось, он предвкушал встречу с матерью и Соколиным поместьем. Давно не бывал в этих местах, лет десять уже. Нет, раз в год он навещал мать и поздравлял ее с днем рождения, а когда не стало отца, то стал появляться дважды, еще в новый год. Но это совсем не то же самое, что остановиться на время. Он проводил в этих местах всего сутки, максимум двое, в основном находился дома, ведь оба праздника выпали на зимний период. В Петрограде же протекала вся его публичная жизнь, там стоял его дом, где они были счастливы с супругой и где он потерял ее и после сына. Наверное, именно эти две трагедии привязали его крепким узлом к городу. Было никак не вырваться, не отпустить горе, к тому же там жил Владимир, уже гимназист, а ведь парню всего четырнадцать.
Бориса так и подмывало раскрыть дверь и полной грудью вдохнуть родной воздух, он все еще помнил, как пахнут только что распаханные поля. Был бы помладше, взобрался бы на крышу кареты, свесил ноги и дышал. Да, по молодости он и не такое мог вытворить, мать называла его шалопаем. Но баловством он славился ровно до появления младшего брата. Слыхано ли родить второго ребенка спустя пятнадцать лет после первого? Тогда казалось, что мать сошла с ума или шутит. Она была еще не очень старой тридцать четыре года – бальзаковский возраст, но так или иначе смогла всех удивить. Отец был рад, Борис вроде тоже. Сам не хотел, а принял на себя не только роль старшего брата, но и молодого отца. Быстрее нерасторопных нянек вставал по ночам и бежал к ревущему младенцу, брал на руки и успокаивал, пел ему колыбельные. У Бориса с рождения был талант к пению, братик его оценил и привык засыпать только на руках Бориса. Странно как жизнь может повернуться, был шалопаем, и вдруг изменился.
Мать не могла нарадоваться на своего старшего и баловала младшенького. Вот и добаловала - женился на крестьянке! Он всегда был таким: что хочу, то и ворочу. А что мог навсегда опозорить род Скрябиных, он подумать забыл. Теперь последствия, которые сейчас сидят напротив и выворачивают шею в сторону окошка, как всегда разгребает Борис.
- Петька, слышь!
Борис приоткрыл дверцу и, сначала зажмурившись от удовольствия, втянул запах почвы, только потом окликнул младшего извозчика и по совместительству поваренка.
- Слушаю барин!
- Прыгай ты, Петька, на землю и беги к дому, зови мать, пусть выходит встречать гостей.
- Слушаюсь, Борис Корнеевич, я мигом. Не успеете подъехать, матушка вам блинчиков напечь успеет и с пчелиным медом вынесет да на белом блюдечке, - на ходу, спрыгивая с кареты, вещал юнец.
Каков выдумщик! Борис еще некоторое время провожал убегающего поваренка, пока тот не растворился за поворотом среди кустов. Поскорей бы пройтись по родной земле! От всплеска эмоций, сердце то нет-нет, а все это время разлуки с Соколиным поместьем тосковало и болело, хотелось пробежаться и одним днем обойти все-все места, где играл еще мальчишкой. За день - шутка, никто не в силах обойти владения Скрябиных в такой срок. За два дня не меньше, причем, верхом на лошади.
Наталья Романовна, она же матушка, вышла во двор, естественно, без блинчиков и меда, о которых кричал Петька. Но этим встреча не стала менее горячей и сладкой.
- Боречка родной, дождалась!
Женщина кинулась к карете, которая даже не успела окончательно остановиться.
- Матушка!
Борис Корнеевич выпрыгнул ей навстречу, подхватил и закружил, стараясь сам не упасть. Ноги то в дороге затекли, да и возраст – он уже давно не мальчик, пятьдесят один год будет в этом году. Послышался протяжный «Тр-р-р-р!», и оба извозчика сошли на землю. Борис продолжал обнимать маму, он уже поставил ее на ноги и теперь только слегка поглаживал вдоль стройной талии.
Родовитые дворяне это что-то! Даже в таком достойном возрасте, Наталья Романовна выглядела как девочка, если конечно смотреть со спины. Ухоженная, высокая, стройная, в длинном платье приятного зеленого цвета, на каблучках и в соломенной совсем летней шляпке. Елена уставилась на бабушку, кажется, о ней самой все забыли, тут у каждого были свои дела, которыми они и занимались. Извозчики, оба и старший и Петька принялись за повозку.
- Хозяин разреши, распрягать тройку? Кони устали, такой длинный путь проделали, летели почти, не останавливаясь, спали только по ночам, когда вы с племяшкой отдыхали в гостевом доме. Надо бы их обласкать, напоить и хорошенечко покормить, они заслужили.
Борис, явно раздраженный, что его оторвали от матери, и кто – его же люди, смерда, бросил короткий кивок в сторону говорящего и сразу же вернулся к матери. Наталья Романовна скороговоркой лепетала ему в ухо последние новости, и новостей за десять лет накопилось ого-го! Голова пошла кругом. Правда, когда извозчик упомянул в обращении племянницу, мама прервала монолог. По лицу дворянки прошла тень, она ничего не сказала, не показала истинных чувств, лишь обдула лицо веером, будто ей стало жарко. Погода была теплая, но жары или духоты не чувствовалось, даже наоборот вдоль Соколиного волей вольною гулял резвый прохладный ветер.
- Борисочка, милый мой, совсем выскочило из головы, ты же писал мне, что приедешь погостить не один.
В письме к матери он объяснил ситуацию и надеялся, что та его поймет и поддержит. Правда ответа не последовало, и Скрябин отправился на север, так и не получив разрешения от матери. В конце концов, должна же она понимать, что забрать девочку к себе было единственным верным решением?
