— Хватит? — удивлённо замер, нависая на локтях над белокурым созданием.
После нападения Аннабет быстро поправилась, и вела себя по-прежнему, словно и не была в объятиях смерти: как всегда холодна, сдержана и скупа на взаимную страсть. Возможно, это неопытность, или излишне строгое воспитание, но молодому Лесску уже до злости хотелось чуть больше взаимности от той, что спас едва ли не ценой собственной жизни!
По-прежнему ревновала к молоденькой фаворитке и Теана, но высказывать претензии не смела. А император… Когда покидаешь надолго свой дворец, хочется побыть с теми, кто дорог, пусть и холоден. Путь предстоял неблизкий и совсем не простой.
Анна жалостливо взглянула в тёмно-зелёные глаза с вертикальными зрачками. Каштановые кудри, налипшие на его мокрый лоб, обрамляли красивое мужественное лицо. Тугие мышцы на внушительных смуглых плечах проступали от малейшего движения. На его хищную красоту можно было любоваться часами, но… только любоваться! Потому что эти часы, проведённые в объятиях императора, превращали удовольствие в муку. Теперь даже не спасали и запретные фантазии о страсти беловолосого архимага льда!..
— Пожалуйста, не обижайтесь, мой повелитель, но мне уже больно…
За отказ своему правителю можно было бы не только обесчестить род, — фаворитки выбирались из знатных семей, на случай продолжения рода, и считались завидными невестами после выбывания из дворца. За неповиновение император имел право выдать её замуж за любого, кого сочтёт выгодным для империи. И мнение девушки в этот раз не учитывалось, но…
Но пока молодой Лесск был слишком распалён, чтобы думать о выгоде.
— Ммм… Давно бы сказала… — с укором прикусил разгорячённые нежные губы девушки. — Сейчас, — встал, подходя к шкафу.
Аннабет, дрожа от усталости, села на огромной постели в императорских покоях. Слёзы навернулись на глаза. Обняла колени руками, прячась в пропитанных страстью простынях и с тоской посмотрела на дверь.
— Диармайд… — шепнула без особой надежды, что он услышит.
Как и в прошлый, и позапрошлый раз.
Но неожиданно мужчина обернулся.
Скользнул взглядом по её лицу, в изумлении вздёрнул бровь. Его зрачки и сейчас были вертикальными, — наследие древней магической крови, корнями уходящей к драконам. И если этот факт в момент возбуждения или гнева был абсолютно нормальным, то в смешении с силой берсерка, доставшейся от отца, император в момент любовных игр становился совершенно неуправляемым. Всегда голодный и ненасытный до ласк — Диармайд мог заниматься этим часами, даже не проявляя признаков усталости. В отличие от самой Аннабет. В этом и была вся беда.
Он всё-таки прихватил с собой знакомую склянку. Молоденькая любовница мученически выдохнула, внутренне сжимаясь, и прикрыла глаза. Если бы не просьба императрицы, если бы не и без того хрупкое положение знатного рода, стоящее под ударом… Сидя на краю постели, она упёрлась руками в покрытую тёмными волосками грудь, когда он присел на одно колено у кровати и попытался опрокинуть девушку на спину, подтянув за колени к себе. На секунду на восхитительно красивом мужском лице мелькнуло удивление, но... Сопротивление всегда его лишь раззадоривало.
Жадно оглядывая растерзанные им губы, трепетно вздымающиеся холмики груди и трогательно нежные плечи, Диар чувствовал, как желание обладать вновь накрывает с головой. Словно всё было заново, и не было тех упоительных нескольких часов, где, казалось бы, уже всё изучено и интереса не представляет. Но как она притягательно пахла!..
Молчаливый поединок взглядов. Её - напряжённый, и его — хищный. Диармайд не стал медлить.
Ласковый поцелуй в губы мягкими губами на мгновение лишил её воли и разума. Уж за что, а за такие ласки эрлу Лесску можно было поставить высший балл с бесконечными плюсами!.. Едва заметные касания кожи кончиками мужских пальцев расслабили и приятно будоражили тело, мягкие губы всё настойчивее захватывали в плен. Обвила тонкими руками крепкую шею, словно поддаваясь древнему настойчивому призыву. И таяла, таяла вновь от потрясающих, ласковых прикосновений, не замечая мягкого падения на измятые простыни.
Вот только чудо мгновенно закончилось, стоило ощутить болезненное уже вторжение между бёдер, хоть и с прохладной смазкой. Распахнула глаза, и поняла, что не в силах пошевелить руками, прижатыми к кровати. Птичка попалась в плен снова, как и во все предыдущие разы!
Аннабет едва не до крови искусала себе губы, пока он не закончил начатое. Лишь тогда быстро вскочила, пока было не поздно, и…
— Мне надо… — вымученно улыбнулась, сбегая за спасительную дверь.
Аккуратная уборная комнатка уже не первый раз выручала свою временную пленницу. Шли минуты, растягиваясь до бесконечности.
Как ему объяснить? Если сказать прямо, то он не станет утешать. Обаятельно улыбнётся, показав ямочки на смуглых щеках и… уже вечером её сосватают замуж за какого-нибудь старого толстого вельможу, прозябающего на краю света. Стоило потерпеть. Ещё. Как-нибудь.
И дело было уже не в приказе его матери, которая обещала помочь разорившейся семье из знатного рода, если Аннабет проявит уважение к личным интересам молодого императора, и, возможно даже, родит ему наследника. Диармайд, хоть и был излишне любвеобильным, но обладал неповторимым магнетическим обаянием, которому мог составить конкуренцию разве что сам эрл Теор Коин. Льдисто-голубые глаза архимага льда и по-кошачьи обаятельная улыбка давно пленили девичье сердце, и с переездом по дворец она смогла тайком любоваться им, безусловно, чаще.
Но если кто-нибудь об этом узнает!..
— Анн, в чём дело? — раздался вкрадчивый до мурашек голос из-за спины.
Вздрогнула, чуть не свалившись целиком в ванну, на бортике которой сидела.
— Я... Сюда нельзя!.. — прикрылась руками.
— Мне нельзя? — изумился. — Для этого должна быть веская причина. Итак?..
Девушка сжалась, косясь на спокойно ожидающего ответа императора в домашних просторных брюках.
— Потому что... — затравленно потупила свои, по-детски чистые серо-голубые глаза, — нельзя, и всё тут! — прошептала, мысленно прощаясь с белым светом.
— Аннабет, — ласково смягчил тон, — что происходит? Почему ты каждый раз закрываешься в ванной? Ты ведь даже воду не включаешь…
Девушка спряталась в спутанных светлых локонах. Во рту чувствовался солоноватый вкус крови, а губы болезненно щипало от малейшего движения.
— Я настолько груб? — тихо спросил наугад, ласково оглаживая овал её личика. — Снова увлёкся…
Она сглотнула и задышала чаще. Глаза увлажнились, но она так и не проронила ни звука.
— А убеждала, что тебе очень нравятся наши встречи. Говорила, будто моё чутьё меня обманывает. Неужели, будучи избранной, с кем я делю постель, ты не решилась поведать о нашей проблеме, Анн?
— Вы бы не услышали. И... я пыталась, мой повелитель...
Диармайд присел рядом. Совсем недавно, решившись на мужской разговор с отцом, они обсуждали похожие проблемы. Бутылка креплёного вина развязала язык и не оставила скованности. Кто бы мог подумать, что в молодости повесе Теор Коину приходилось решать и не такие проблемы?
Девушка во все глаза смотрела на мужчину, пытаясь угадать, о чём он сейчас думает и какая участь ей теперь уготована. Его поцелуй захватил внезапно. Ласковый, осторожный. Но сил ответить не было. Едва касаясь кожи, неспешно скользнул рукой вверх по бедру. Опомнилась, запротестовала, отпихивая его руку.
— Тшш!.. — стиснул, прижав к себе. — Я помогу. Будет легче, — шепнул в ушко со светловолосыми завитками вокруг.
Недоверчиво взглянула в драконьи глаза. Сглотнула. Что толку сопротивляться, если Диар всё равно возьмёт своё?
Но за следующие несколько секунд, Аннабет готова была простить императору всё. Боль и пожар внизу живота перестали иметь значение, только приятное тепло всё больше обнимало ласковыми путами изнутри. Маг, умеющий признавать свои ошибки и исправлять их немедленно, вызывает только уважение. Эрл Лесск же безошибочно и очень бережно лечил истерзанное им лоно. Лично.
А мог бы просто выставить за дверь, или позвать дворцовых лекарей…
— Ты не виновата, — с грустью прошептал, выпуская из объятий. — Можешь идти к себе.
Обессиленная, опустошённая, она смотрела вслед удаляющемуся повелителю, и всё-таки крикнула:
— Не бросай меня!..
Но он не ответил.
Аннабет осталась одна.
Пленница в камере всё ещё дышала, — Шархи был не самым слабым драконом, и если бы не задача поймать… Убил бы, не задумываясь. Вот гхарна! Но как билась, как хитро изворачивалась, поставляя себя под удар, тут же меняя манёвр!.. Она и самого его сильно потрепала, и теперь верный телохранитель императора хромал на правую ногу, — и это с учётом драконьей регенерации…
Её охраняли лучшие стражи, и уж конечно уже не люди. Император лично участвовал в допросах, но каждый день происходило одно и то же: женщина, прикованная зачарованными цепями к стене, часто отвечала невпопад и без конца впадала в ступор, твердя нараспев одно и то же слово: «о-нии-ксии-ааа… ооо-нии-ксиии-ааа!..»
— Она ела? — Шархи поморщился, слушая очередную песню пленённой драконицы.
— Если бы мы ещё знали, что едят антрацитовые… — покачал головой тюремный дознаватель. — Вы же понимаете, сиятельный эрл, что нам, лессканским драконам, не очень-то и по душе общаться с этими беззаконниками. Так ещё было и до правления батюшки нашего нынешнего императора, только тогда они и на рожон не лезли. Жили себе мирно на своём полуострове, людей не трогали… Не часто. Между людьми и драконами всегда должен быть могущественный посредник. А если он ещё и драконову душу в бездыханное тело вернуть может, то почему бы и не служить ему? Не понимаю я этих чёрных…
— Неужели на всём Драконьем Хребте нет ни одного дракона, кто бы имел интрижку или водил знакомство, — кивнул на женщину, — с этими?
— Даже если и есть, — кто признается? Незаконно ведь…
Шархи понимающе кивнул. Сам когда-то столкнулся с очаровательной драконочкой из враждебного рода... Но в порыве страсти разве будешь узнавать о кулинарных предпочтениях своей темпераментной дамы?
— Мясо, овощи, растения? — оглядел отощавшее тело в изодранных лохмотьях.
— Только воду иногда пьёт.
В подземелье приближались едва слышные шаги. Во дворце давно бы возвестили «дорогу императору!», но здесь этого не делалось никогда. Да и среди тишины легко было отличить мягкую поступь венценосного драккерийца, с характерным глухим поскрипыванием подмёток. Драконы подобрались, кто-то быстро убрал в дежурке карты и еду. Диармайд и без этого прекрасно знал, чем занимается его стража на посту, но делать это у него на глазах было совсем уж наглостью.
Император вошёл в камеру почти бесшумно. Бросил короткий, оценивающий взгляд на пленницу, нахмурился. Молодая женщина очнулась после ведра воды, которой её окатили по молчаливому приказу Лесска.
Она с ненавистью смотрела в глаза своему врагу исподлобья. Припухшая скула, запёкшаяся кровь под носом и бесчисленное количество ран по всему телу делали её жалкой. Чёрные волосы сосульками свисали до полной груди, проглядывающей сквозь рваньё. Была в ней какая-то скрытая, хищная красота, даже несмотря на жалкий потрёпанный вид.
— Где девчонка? — спросил размеренно, не отводя взгляда.
В женских драконьих глазах полыхало пламя, — необычный рисунок жёлтой радужки способствовал этой иллюзии. Но стоило задать вопрос о маленькой тварюшке...
— Джемша, — зло плюнула в лицо врагу драконица, обозвав ублюдком по-драконьи. — О-о..ни…кси…аааа… — хрипло запела, прикрыв глаза. — О-о-о-ни-и-и-кси-и-и-а-а-а…
И только болезненно улыбнулась, не размыкая век после удара по лицу.
В приёмной зале было тихо и пусто, только двое мужчин беседовали уже несколько минут. Тишина угнетала, голова императора раскалывалась, и ехать на переговоры с антрацитовыми тварями совсем не хотелось. Кто его послушает? Кто вообще захочет с ним разговаривать?..
— Это всё, что я мог сделать, — развёл руками Леонелль, наблюдая, как приёмный сын вчитывается в небольшой доклад. — Телепатии элементарно поддаются любые существа, наделённые разумом. Но наша гостья сильно не в себе, и путается даже в собственной принадлежности виду. Твой телохранитель не слишком-то бережно обращается с дамами, — иронично улыбнулся. — Либо…
— Либо что?
— Либо кто-то накачал её одурманивающим зельем. Кто-то из тех, кто постоянно обитает во дворце. И тот, кто имеет доступ не только в твой дворец, но и в мой замок, и в замок твоего дядюшки.
— Я думал об этом, — Диармайд присел на трон и устало потёр переносицу. — Слишком легко напали. Так, словно это тщательно спланировано и продумано. Не дети же охраняют империю?! Родан!.. Но кому это может быть выгодно? Разве сейчас всё ещё есть эрлы, что не согласны служить мне? Спустя столько лет!..
— Могу с уверенностью сказать одно: тебя подставили. И та драконица — лишь исполнитель. Кто-то дёргает за ниточки, как кукловод, чтобы стравить вас. Выгода? Подумай.
По ту сторону закрытых дверей приёмной залы послышались крики и ругань. Мужчины переглянулись.
— Теана. Советую принять, — лукаво улыбнулся беловолосый архимаг. — И лучше немедленно.
Зеленоглазая фаворитка была очень встревожена, но отнюдь не зла, когда врывалась в зал. На секунду замешкалась у двери, кинув взгляд на мага, выученно присела, трясущимися руками придерживая подол серебристого с зелёными вставками платья. Должно было случиться нечто серьёзное, чтобы она позволила себе потревожить императора во время приёма. Диармайд окинул взглядом девушку и чуть улыбнулся, заинтригованно поглядывая на зажатое в холёном кулачке письмо.
— Подойди, — позвал спокойно.
От неё приятно пахло духами, и запах этот был слегка подпорчен шлейфом ужаса и надежды. Если сердце Аннабет так и не удалось завоевать, то любовь и уважение Теаны чувствовались даже сквозь страх.
— Что случилось, прелесть моя?
— Простите меня, мой император, вы же знаете, я бы не стала вести себя так… Но…
Её грудь часто вздымалась, а слова выходили с запинками, когда она наконец протянула ему то самое письмо. Самый обычный недорогой конверт из салинийской бумаги, немного потёртый и мятый. Не из тех, что отправляют во дворец знатные эрлы, в тубусах с магической печатью рода.
Диармайд хмуро вчитывался в строки, невзначай сжав её холёные пальчики левой руки. Она держалась, старалась придерживаться этикета. Но женщины слабы в эмоциях перед лицом реальной угрозы. И он чувствовал это, как и то, что она неосознанно тянется к нему, логично пытаясь обрести защиту.
— Откуда это? — поднял кверху дочитанное письмо, озадаченно хмурясь.
На её глазах проступили слёзы, Теана сглотнула ком.
— Это писали не вы? — эхом спросила она.
— Наши отношения настолько плохи, чтобы я желал вашей смерти?
Девушку мелко трясло.
— Можно? — протянул руку Леонелль, и тут же получил хрустящий квадратик.
А ведь ей, наверное, многое пришлось пережить за эти несколько дней. Ни разу не пожаловалась, ни разу не выразила слабости или ревности. Диар притянул к себе в объятия сжавшуюся любовницу. Пахнущие его любимыми духами завитки и чуть вздрагивающая женская спина под его руками лишь заставили крепче их сжать.
— Ты правильно сделала, что пришла ко мне, — поцеловал женское ушко, поморщившись от царапнувшей нос маленькой заколки с бриллиантами.
После нападения Аннабет быстро поправилась, и вела себя по-прежнему, словно и не была в объятиях смерти: как всегда холодна, сдержана и скупа на взаимную страсть. Возможно, это неопытность, или излишне строгое воспитание, но молодому Лесску уже до злости хотелось чуть больше взаимности от той, что спас едва ли не ценой собственной жизни!
По-прежнему ревновала к молоденькой фаворитке и Теана, но высказывать претензии не смела. А император… Когда покидаешь надолго свой дворец, хочется побыть с теми, кто дорог, пусть и холоден. Путь предстоял неблизкий и совсем не простой.
Анна жалостливо взглянула в тёмно-зелёные глаза с вертикальными зрачками. Каштановые кудри, налипшие на его мокрый лоб, обрамляли красивое мужественное лицо. Тугие мышцы на внушительных смуглых плечах проступали от малейшего движения. На его хищную красоту можно было любоваться часами, но… только любоваться! Потому что эти часы, проведённые в объятиях императора, превращали удовольствие в муку. Теперь даже не спасали и запретные фантазии о страсти беловолосого архимага льда!..
— Пожалуйста, не обижайтесь, мой повелитель, но мне уже больно…
За отказ своему правителю можно было бы не только обесчестить род, — фаворитки выбирались из знатных семей, на случай продолжения рода, и считались завидными невестами после выбывания из дворца. За неповиновение император имел право выдать её замуж за любого, кого сочтёт выгодным для империи. И мнение девушки в этот раз не учитывалось, но…
Но пока молодой Лесск был слишком распалён, чтобы думать о выгоде.
— Ммм… Давно бы сказала… — с укором прикусил разгорячённые нежные губы девушки. — Сейчас, — встал, подходя к шкафу.
Аннабет, дрожа от усталости, села на огромной постели в императорских покоях. Слёзы навернулись на глаза. Обняла колени руками, прячась в пропитанных страстью простынях и с тоской посмотрела на дверь.
— Диармайд… — шепнула без особой надежды, что он услышит.
Как и в прошлый, и позапрошлый раз.
Но неожиданно мужчина обернулся.
Скользнул взглядом по её лицу, в изумлении вздёрнул бровь. Его зрачки и сейчас были вертикальными, — наследие древней магической крови, корнями уходящей к драконам. И если этот факт в момент возбуждения или гнева был абсолютно нормальным, то в смешении с силой берсерка, доставшейся от отца, император в момент любовных игр становился совершенно неуправляемым. Всегда голодный и ненасытный до ласк — Диармайд мог заниматься этим часами, даже не проявляя признаков усталости. В отличие от самой Аннабет. В этом и была вся беда.
Он всё-таки прихватил с собой знакомую склянку. Молоденькая любовница мученически выдохнула, внутренне сжимаясь, и прикрыла глаза. Если бы не просьба императрицы, если бы не и без того хрупкое положение знатного рода, стоящее под ударом… Сидя на краю постели, она упёрлась руками в покрытую тёмными волосками грудь, когда он присел на одно колено у кровати и попытался опрокинуть девушку на спину, подтянув за колени к себе. На секунду на восхитительно красивом мужском лице мелькнуло удивление, но... Сопротивление всегда его лишь раззадоривало.
Жадно оглядывая растерзанные им губы, трепетно вздымающиеся холмики груди и трогательно нежные плечи, Диар чувствовал, как желание обладать вновь накрывает с головой. Словно всё было заново, и не было тех упоительных нескольких часов, где, казалось бы, уже всё изучено и интереса не представляет. Но как она притягательно пахла!..
Молчаливый поединок взглядов. Её - напряжённый, и его — хищный. Диармайд не стал медлить.
Ласковый поцелуй в губы мягкими губами на мгновение лишил её воли и разума. Уж за что, а за такие ласки эрлу Лесску можно было поставить высший балл с бесконечными плюсами!.. Едва заметные касания кожи кончиками мужских пальцев расслабили и приятно будоражили тело, мягкие губы всё настойчивее захватывали в плен. Обвила тонкими руками крепкую шею, словно поддаваясь древнему настойчивому призыву. И таяла, таяла вновь от потрясающих, ласковых прикосновений, не замечая мягкого падения на измятые простыни.
Вот только чудо мгновенно закончилось, стоило ощутить болезненное уже вторжение между бёдер, хоть и с прохладной смазкой. Распахнула глаза, и поняла, что не в силах пошевелить руками, прижатыми к кровати. Птичка попалась в плен снова, как и во все предыдущие разы!
Аннабет едва не до крови искусала себе губы, пока он не закончил начатое. Лишь тогда быстро вскочила, пока было не поздно, и…
— Мне надо… — вымученно улыбнулась, сбегая за спасительную дверь.
Аккуратная уборная комнатка уже не первый раз выручала свою временную пленницу. Шли минуты, растягиваясь до бесконечности.
Как ему объяснить? Если сказать прямо, то он не станет утешать. Обаятельно улыбнётся, показав ямочки на смуглых щеках и… уже вечером её сосватают замуж за какого-нибудь старого толстого вельможу, прозябающего на краю света. Стоило потерпеть. Ещё. Как-нибудь.
И дело было уже не в приказе его матери, которая обещала помочь разорившейся семье из знатного рода, если Аннабет проявит уважение к личным интересам молодого императора, и, возможно даже, родит ему наследника. Диармайд, хоть и был излишне любвеобильным, но обладал неповторимым магнетическим обаянием, которому мог составить конкуренцию разве что сам эрл Теор Коин. Льдисто-голубые глаза архимага льда и по-кошачьи обаятельная улыбка давно пленили девичье сердце, и с переездом по дворец она смогла тайком любоваться им, безусловно, чаще.
Но если кто-нибудь об этом узнает!..
— Анн, в чём дело? — раздался вкрадчивый до мурашек голос из-за спины.
Вздрогнула, чуть не свалившись целиком в ванну, на бортике которой сидела.
— Я... Сюда нельзя!.. — прикрылась руками.
— Мне нельзя? — изумился. — Для этого должна быть веская причина. Итак?..
Девушка сжалась, косясь на спокойно ожидающего ответа императора в домашних просторных брюках.
— Потому что... — затравленно потупила свои, по-детски чистые серо-голубые глаза, — нельзя, и всё тут! — прошептала, мысленно прощаясь с белым светом.
— Аннабет, — ласково смягчил тон, — что происходит? Почему ты каждый раз закрываешься в ванной? Ты ведь даже воду не включаешь…
Девушка спряталась в спутанных светлых локонах. Во рту чувствовался солоноватый вкус крови, а губы болезненно щипало от малейшего движения.
— Я настолько груб? — тихо спросил наугад, ласково оглаживая овал её личика. — Снова увлёкся…
Она сглотнула и задышала чаще. Глаза увлажнились, но она так и не проронила ни звука.
— А убеждала, что тебе очень нравятся наши встречи. Говорила, будто моё чутьё меня обманывает. Неужели, будучи избранной, с кем я делю постель, ты не решилась поведать о нашей проблеме, Анн?
— Вы бы не услышали. И... я пыталась, мой повелитель...
Диармайд присел рядом. Совсем недавно, решившись на мужской разговор с отцом, они обсуждали похожие проблемы. Бутылка креплёного вина развязала язык и не оставила скованности. Кто бы мог подумать, что в молодости повесе Теор Коину приходилось решать и не такие проблемы?
Девушка во все глаза смотрела на мужчину, пытаясь угадать, о чём он сейчас думает и какая участь ей теперь уготована. Его поцелуй захватил внезапно. Ласковый, осторожный. Но сил ответить не было. Едва касаясь кожи, неспешно скользнул рукой вверх по бедру. Опомнилась, запротестовала, отпихивая его руку.
— Тшш!.. — стиснул, прижав к себе. — Я помогу. Будет легче, — шепнул в ушко со светловолосыми завитками вокруг.
Недоверчиво взглянула в драконьи глаза. Сглотнула. Что толку сопротивляться, если Диар всё равно возьмёт своё?
Но за следующие несколько секунд, Аннабет готова была простить императору всё. Боль и пожар внизу живота перестали иметь значение, только приятное тепло всё больше обнимало ласковыми путами изнутри. Маг, умеющий признавать свои ошибки и исправлять их немедленно, вызывает только уважение. Эрл Лесск же безошибочно и очень бережно лечил истерзанное им лоно. Лично.
А мог бы просто выставить за дверь, или позвать дворцовых лекарей…
— Ты не виновата, — с грустью прошептал, выпуская из объятий. — Можешь идти к себе.
Обессиленная, опустошённая, она смотрела вслед удаляющемуся повелителю, и всё-таки крикнула:
— Не бросай меня!..
Но он не ответил.
Аннабет осталась одна.
***
Пленница в камере всё ещё дышала, — Шархи был не самым слабым драконом, и если бы не задача поймать… Убил бы, не задумываясь. Вот гхарна! Но как билась, как хитро изворачивалась, поставляя себя под удар, тут же меняя манёвр!.. Она и самого его сильно потрепала, и теперь верный телохранитель императора хромал на правую ногу, — и это с учётом драконьей регенерации…
Её охраняли лучшие стражи, и уж конечно уже не люди. Император лично участвовал в допросах, но каждый день происходило одно и то же: женщина, прикованная зачарованными цепями к стене, часто отвечала невпопад и без конца впадала в ступор, твердя нараспев одно и то же слово: «о-нии-ксии-ааа… ооо-нии-ксиии-ааа!..»
— Она ела? — Шархи поморщился, слушая очередную песню пленённой драконицы.
— Если бы мы ещё знали, что едят антрацитовые… — покачал головой тюремный дознаватель. — Вы же понимаете, сиятельный эрл, что нам, лессканским драконам, не очень-то и по душе общаться с этими беззаконниками. Так ещё было и до правления батюшки нашего нынешнего императора, только тогда они и на рожон не лезли. Жили себе мирно на своём полуострове, людей не трогали… Не часто. Между людьми и драконами всегда должен быть могущественный посредник. А если он ещё и драконову душу в бездыханное тело вернуть может, то почему бы и не служить ему? Не понимаю я этих чёрных…
— Неужели на всём Драконьем Хребте нет ни одного дракона, кто бы имел интрижку или водил знакомство, — кивнул на женщину, — с этими?
— Даже если и есть, — кто признается? Незаконно ведь…
Шархи понимающе кивнул. Сам когда-то столкнулся с очаровательной драконочкой из враждебного рода... Но в порыве страсти разве будешь узнавать о кулинарных предпочтениях своей темпераментной дамы?
— Мясо, овощи, растения? — оглядел отощавшее тело в изодранных лохмотьях.
— Только воду иногда пьёт.
В подземелье приближались едва слышные шаги. Во дворце давно бы возвестили «дорогу императору!», но здесь этого не делалось никогда. Да и среди тишины легко было отличить мягкую поступь венценосного драккерийца, с характерным глухим поскрипыванием подмёток. Драконы подобрались, кто-то быстро убрал в дежурке карты и еду. Диармайд и без этого прекрасно знал, чем занимается его стража на посту, но делать это у него на глазах было совсем уж наглостью.
Император вошёл в камеру почти бесшумно. Бросил короткий, оценивающий взгляд на пленницу, нахмурился. Молодая женщина очнулась после ведра воды, которой её окатили по молчаливому приказу Лесска.
Она с ненавистью смотрела в глаза своему врагу исподлобья. Припухшая скула, запёкшаяся кровь под носом и бесчисленное количество ран по всему телу делали её жалкой. Чёрные волосы сосульками свисали до полной груди, проглядывающей сквозь рваньё. Была в ней какая-то скрытая, хищная красота, даже несмотря на жалкий потрёпанный вид.
— Где девчонка? — спросил размеренно, не отводя взгляда.
В женских драконьих глазах полыхало пламя, — необычный рисунок жёлтой радужки способствовал этой иллюзии. Но стоило задать вопрос о маленькой тварюшке...
— Джемша, — зло плюнула в лицо врагу драконица, обозвав ублюдком по-драконьи. — О-о..ни…кси…аааа… — хрипло запела, прикрыв глаза. — О-о-о-ни-и-и-кси-и-и-а-а-а…
И только болезненно улыбнулась, не размыкая век после удара по лицу.
***
В приёмной зале было тихо и пусто, только двое мужчин беседовали уже несколько минут. Тишина угнетала, голова императора раскалывалась, и ехать на переговоры с антрацитовыми тварями совсем не хотелось. Кто его послушает? Кто вообще захочет с ним разговаривать?..
— Это всё, что я мог сделать, — развёл руками Леонелль, наблюдая, как приёмный сын вчитывается в небольшой доклад. — Телепатии элементарно поддаются любые существа, наделённые разумом. Но наша гостья сильно не в себе, и путается даже в собственной принадлежности виду. Твой телохранитель не слишком-то бережно обращается с дамами, — иронично улыбнулся. — Либо…
— Либо что?
— Либо кто-то накачал её одурманивающим зельем. Кто-то из тех, кто постоянно обитает во дворце. И тот, кто имеет доступ не только в твой дворец, но и в мой замок, и в замок твоего дядюшки.
— Я думал об этом, — Диармайд присел на трон и устало потёр переносицу. — Слишком легко напали. Так, словно это тщательно спланировано и продумано. Не дети же охраняют империю?! Родан!.. Но кому это может быть выгодно? Разве сейчас всё ещё есть эрлы, что не согласны служить мне? Спустя столько лет!..
— Могу с уверенностью сказать одно: тебя подставили. И та драконица — лишь исполнитель. Кто-то дёргает за ниточки, как кукловод, чтобы стравить вас. Выгода? Подумай.
По ту сторону закрытых дверей приёмной залы послышались крики и ругань. Мужчины переглянулись.
— Теана. Советую принять, — лукаво улыбнулся беловолосый архимаг. — И лучше немедленно.
Зеленоглазая фаворитка была очень встревожена, но отнюдь не зла, когда врывалась в зал. На секунду замешкалась у двери, кинув взгляд на мага, выученно присела, трясущимися руками придерживая подол серебристого с зелёными вставками платья. Должно было случиться нечто серьёзное, чтобы она позволила себе потревожить императора во время приёма. Диармайд окинул взглядом девушку и чуть улыбнулся, заинтригованно поглядывая на зажатое в холёном кулачке письмо.
— Подойди, — позвал спокойно.
От неё приятно пахло духами, и запах этот был слегка подпорчен шлейфом ужаса и надежды. Если сердце Аннабет так и не удалось завоевать, то любовь и уважение Теаны чувствовались даже сквозь страх.
— Что случилось, прелесть моя?
— Простите меня, мой император, вы же знаете, я бы не стала вести себя так… Но…
Её грудь часто вздымалась, а слова выходили с запинками, когда она наконец протянула ему то самое письмо. Самый обычный недорогой конверт из салинийской бумаги, немного потёртый и мятый. Не из тех, что отправляют во дворец знатные эрлы, в тубусах с магической печатью рода.
Диармайд хмуро вчитывался в строки, невзначай сжав её холёные пальчики левой руки. Она держалась, старалась придерживаться этикета. Но женщины слабы в эмоциях перед лицом реальной угрозы. И он чувствовал это, как и то, что она неосознанно тянется к нему, логично пытаясь обрести защиту.
— Откуда это? — поднял кверху дочитанное письмо, озадаченно хмурясь.
На её глазах проступили слёзы, Теана сглотнула ком.
— Это писали не вы? — эхом спросила она.
— Наши отношения настолько плохи, чтобы я желал вашей смерти?
Девушку мелко трясло.
— Можно? — протянул руку Леонелль, и тут же получил хрустящий квадратик.
А ведь ей, наверное, многое пришлось пережить за эти несколько дней. Ни разу не пожаловалась, ни разу не выразила слабости или ревности. Диар притянул к себе в объятия сжавшуюся любовницу. Пахнущие его любимыми духами завитки и чуть вздрагивающая женская спина под его руками лишь заставили крепче их сжать.
— Ты правильно сделала, что пришла ко мне, — поцеловал женское ушко, поморщившись от царапнувшей нос маленькой заколки с бриллиантами.
