— Сейчас тяжело всем, и верить каждой писульке, пусть и моим почерком, всё же не стоит.
— Я думала… — всхлипнула, — это подарок… Красивая резная шкатулка, вроде той, что вы дарили мне пару недель назад. Украшение, или цветы… А там — бутылочка и это письмо! Я же… Я же… подумала, что это… духи!
Император шагнул назад, придерживая за талию девушку, и налил второй рукой стакан воды.
— С этого дня подарков, увы, не будет, — протянул питьё, немного зачаровывая заклинанием спокойствия. — Не до этого сейчас. И если кто-то принесёт тебе от меня ещё раз «подарок», — зови стражу. Договорились?
Она кивнула, послушно выпивая предложенный эликсир.
— Диар, а почерк-то и впрямь твой! — качнул головой Леонелль. — Даже следов магии почти не осталось, да и слог… словно ты сам писал.
Не размыкая век, я сплюнула сгусток крови. Кисти рук, должно быть, сильно ныли, но я не могла ими даже толком пошевелить, — настолько они затекли, прикованные над головой. Зачарованная сталь туго впилась в кожу, и оставалось только гадать, насколько сильно я ранена и как быстро заживут эти багровые ожоги.
Император!..
Этот недочеловек считает себя вправе решать мою судьбу и судить мои поступки! Но кто осудит мать, спасшую своё дитя от человеческой жестокости и позорного плена? Жизнь домашней зверушки для гордого антрацитового дракона — хуже смерти. А Лесск ведь бессердечен!.. У него даже не хватило духа её убить, на что очень рассчитывал совет, — таковы были последние слова одного из них. Три чванливых, смердящих старика и одна визгливая... Впрочем, о мёртвых не вспоминают без нужды.
Перед глазами мелькали вспышки воспоминаний. Окровавленная плоть сородичей огорчала, ведь они — часть стаи, а стая — моя семья, и я совсем не была уверена в победе, но...
Четыре драконьих души отправились к праотцам в течение восьми дней. Я всегда была сильной.
Нервы были накалены до предела, боль...
Боли нет.
Когда у тебя отнимают твоё единственное дитя, когда весь драконий совет приговорил твоего ребёнка к смерти, потому что он не такой, как все, и когда ты ничего не можешь сделать...
Боли нет.
Щербатая, тёмная камера в подвале башни сдавливала со всех сторон. Тесно. Слишком тесно в плену. Магия смерти витала повсюду, много жизней закончилось здесь. Воздуха мало и хочется принять свою прирождённую форму и размять крылья. Но это скоро свершится. Он обещал. Нужно лишь подождать ещё немного.
Тычки, насмешки, глупые вопросы и затаённое любопытство тюремщиков раздражали. Но и это было не столь унизительно, как стоять вот так перед врагом, и понимать, что он так тебя и не узнал. Не узнал!..
И это был единственный, по-настоящему болезненный миг. Всего лишь несколько секунд, но как же больно!
Камера наполнилась запахом полыни и серы. Лёгкий дымок охотно лизнул сапоги одного из стражей, затем второго. Они падали замертво, так и не успев ничего понять. Слишком редкая магия для местных собратьев по крылу.
— Ксанна... — эхом раздалось в камере.
Сердце забилось чаще. Пришёл, пришёл!..
Шагнувший из-за лязгнувшей решётки мужчина имел высокий рост, крепкое, человеческое ещё тело и длинные тёмные волосы, заплетённые на висках. Два кольца в левом ухе говорили о принадлежности к одному из двух правящих родов.
Он освобождал меня торопливо, не без ругани пытаясь справиться с зачарованной сталью, — его руки она жгла не меньше. Путы, шея, ноги.
— Схаэгрен, — прильнула к нему, упиваясь каждым прикосновением.
— Не сейчас, Ксанна. Заверши начатое, — мягко приказал, отстраняясь. — Убей Лесска и его семью.
Его вопрос оказался едва понятным. Тело нещадно ломило, хотелось пить, но я всё ещё была готова выполнить любую прихоть моего принца!
— Но зачем? Ониксия в безопасности, мы можем вернуться и жить вместе!
— Так и будет, шарИш, милая моя. (Шариш — милая сердцу) — Но неужели ты позволишь жить тому, кто виноват в твоём горе?
Он протянул мне знакомую флягу, и я невольно сглотнула, даже руки затряслись в предвкушении!..
— Но он не причинил ей зла… — засомневалась, с наслаждением глотая горьковатую жижу.
— Но человеческий правитель и не предложил её отдать. Девочки в её возрасте давно умеют оборачиваться и летать. А твоя дочь хоть раз расправляла крылья? Хоть раз охотилась на дичь?! Люди всегда жили с желанием избавиться от нас, Ксанна. Избавиться, или поработить. Ты видела, что произошло с горными драконами? Они служат людям! Люди ездят на них, как на рабах! Ты этого хочешь, любимая? Убей Лесска, и мы сможем вернуться домой, не опасаясь уничтожения рода.
Страшные картинки в голове быстро сменяли одна другую, рёв магического пламени, накрывающего одно моё поселение за другим, породил в сердце жестокий гнев.
Новый вкусный глоток вселил уверенности. Схаэгрен прав. Нельзя оставлять в живых того, кто может уничтожить тебя.
Дворцовый балкон третьего этажа был единственным местом, не защищённым от драконьей магии. Я смогла пробраться туда достаточно легко и точно чуяла, что именно там встречу свою жертву. Из распахнутой настежь комнаты доносилась музыка. Печальная, напряжённая мелодия зачаровывала, и я замерла на месте, сжав в руке смертельный талисман, что был заряжен Схаэгреном. Переливы мелодии словно проникали глубоко в мою драконью суть, заставляя напряжённо вслушиваться. Тяжёлые, громкие ноты тут же сменялись щемяще-тоскливыми.
На мгновение с моих глаз словно спала пелена. Я осторожно заглянула в зал.
Лесск сидел за инструментом, который никогда не встретится в драконьих жилищах. Кажется, это называлось форте-пи-ано. Мужчина чутко перебирал клавиши сильными пальцами, иногда покачивась, подчиняясь волнам собственных эмоций. Его красивое смуглое лицо, украшенное смуглыми бровями, было хмуро. Сурово сомкнутые губы неожиданно напомнили о приятном.
Словно в забытьи я чуть втянула свою нижнюю губу в рот, проведя по ней языком. Сглотнула. Перевела взгляд на мощный разворот немного ссутуленных сейчас плеч, на сильные, умелые пальцы… Очень умелые…
Музыка внезапно оборвалась.
На секунду встретившись взглядом с зеленоглазым императором, я спряталась за стеной. Сердце лихорадило, дыхание не выровнять!.. И талисман полетел в комнату, сорвавшись с пальцев, словно птица, а я прыгнула с балкона вниз, в мгновение ока обретая законный вес, размер и неподражаемый антрацитовый оттенок чешуи. И уже у самой земли едва смогла замедлить падение, расправив тонкие кожистые крылья, чтобы быстро взмыть вверх, снеся попутно правым крылом статую и фонтан, — больно, между прочим!
Позади полыхал огонь, доносились людские крики…
И за мной неслись, очень быстро увеличиваясь в размере, пятеро драконов с лессканских гор!
Ну уж нет! Ещё одной стычки с ними я не вынесу. Слишком слаба после зачарованных оков и изранена после предыдущей драки. Да я чудом выжила! Если бы не их дурацкий закон о личном поединке… Если бы на их месте были антрацитовые драконы, от меня не осталось бы и клочка. Но лессканцы слишком другие, дурачьё!..
И в этот раз это сыграло на меня.
Я заложила крутой вираж над показавшимся озером, зажмурившись от боли в надорванном при взлёте крыле. Лессканцы догоняли.
Ониксия… Девочка моя… Если я не вернусь, пусть тебя не оставят ласковые ветра южного моря и восточных гор. Пусть о тебе позаботится Схаэгрен, один из сильнейших драконов Морской долины. Пусть у тебя будет всё, что я не смогу тебе дать!..
Ещё немного. Ещё несколько метров над дрогнувшей гладью воды и я смогу спастись. Вода поможет, только бы успеть!..
— Сдавайся, или умри! — требовательно просвистели сзади голоса на драконьем.
Сдавайся?.. Мне у вас не понравилось, ребята. Негостеприимные вы.
Над водой начал быстро клубиться плотный пар. Бурлящие потоки выглядели устрашающе, но я не первый раз пользовалась этим порталом. Ощутила его зов ещё издалека, а портал, словно живой, прокинул мне свои сети силы. Драконы колдовать не умеют, но никто не запрещает воспользоваться древним артефактом с шеи перекушенного на той неделе мага. Слишком смелого мага, чтобы ступить на территорию Морской долины!..
Плеск. Тьма.
Несколько томительно долгих секунд оглушительной тишины.
— Ксанна!.. Ксанна!..
Кто-то звал, и звуки искажались, будто проходили сквозь толщу воды. Плевать.
— Тебе нужно во дворец, — шепнул чужой голос в голове, — чего ты испугалась?
Но я стиснула зубы, стараясь не обращать внимания на головокружение. Это просто видение, фантазия. Как и всегда!.. Нужны всего лишь несколько глотков полынной настойки, и я снова буду в порядке…
Портал закончился так же быстро, как и начался, вот только сил почти не осталось. Я едва смогла выползти на берег, цепляясь за иссушенные стебли травы, и отдышаться.
Это место, окружённое лесом, я хорошо знала. Озеро посреди Актариона, окружённое зловещими тайнами и потому — безлюдное. Здесь можно было переночевать, не опасаясь излишнего внимания, только лишь стоило хоть немного притвориться местной селянкой: переодеться в странное потасканное платье, длинные волосы заплести, как это делали женщины…
Едва расправившись с сарафаном, я с трудом побрела в сторону рощи, где стоял заброшенный охотничий домик. Голос дочери я узнала издалека, но быстрее идти не получалось. Детский плач разрывал сердце, — что могло случиться, пока меня не было?
— Ониксия… — хрипло позвала, улыбаясь девочке, сидящей на ступенях.
Дитя замерло, прижав ободранные коленки — да что случилось?! — к груди, и уставилось на меня выразительными тёмно-серыми глазами, перечёркнутыми вертикальными ромбовидными зрачками. Взгляд, в котором, казалось, отражалось грозовое небо!
Сердце сжало тисками, до одури. Только сердца стук. Девочка моя, прости, прости меня…
— Дочка, кто тебя обидел?
Неожиданно Ониксия сурово поджала губы, нахмурившись, а из маленького кулачка со скоростью ястреба в мою сторону сорвался…
— О-хрей! — выругалась я, сигая в сторону.
Дымящаяся воронка земли рядом со мной и обугленные соседние деревья пугали. Не дыша, я с опаской посмотрела на свою дочь. Она на меня — с неменьшим испугом. Мгновенно догоревший ореговый ствол с хрустом повалился позади, едва не придавив и без того пострадавшую жертву, — я как раз опомнилась и затаптывала тлеющий огонёк на своём расшитом подоле.
— Ониксия?.. — несмело позвала, всё ещё пребывая в некотором шоке.
Ответом стал детский плач навзрыд. На этот раз — испуганный.
Мне пришлось догонять мою девочку, прежде чем она нехотя далась в руки. Но и тогда моя бескрылая малышка всхлипывала и недоверчиво косилась на меня. Неужели забыла?.. Руки родной матери?!
Нервно баюкая всхлипывающую дочь, я с тревогой вспоминала эпизод с огненным шаром. Руки тряслись от напряжения и, да — от страха. Вы когда-нибудь боялись собственных детей?
Надо признать правоту старейших драконов, кого я убила: Ониксия никогда не будет обычной антрацитовой драконицей. Просто потому, что драконы не швыряются огненными шарами, солнце вас пожри!
Схаэгрен появился спустя пару часов, со свежим уловом рыбы. Дома он мог себе позволить не заниматься этим, — всё делали младшие драконы клана… Окинул нас с дочкой хмурым взглядом, положил добычу на дощатый старый стол и отправился в ванную. Мы мало прожили вместе до того, как Ониксию украли. Но он честно ухаживал за мной всю мою беременность и его не пугало то, что ребёнок будет не от него. Он первым заступился за меня, когда её и меня стали подозревать в измене роду. И он никогда не бросал нас. Даже если отлучался надолго, — я знала, что он где-то рядом, и давно перестала дёргаться по этому поводу.
Но сейчас от него веяло недоверием, холодом. Вместо тепла, вместо поддержки. Разве этого ждёшь от любимого драка в такие минуты? Но как бы там ни было, а есть хотелось. Охотиться и рыбачить я умела и сама, да и готовить Схаэгрен умел отлично, и иногда баловал меня лакомствами собственного приготовления. Так что сейчас всё было честно: с него — улов, с меня — стряпня.
— Ты совсем не ешь, — нарушила я напряжённое молчание, когда мы втроём сели ужинать.
Ониксия капризничала и отворачивалась при попытке её накормить, Схаэгрен хмуро созерцал огонь в камине, морщась при каждом громком протесте ребёнка. Снова болела голова, и сознание то и дело подсовывало ложные незнакомые воспоминания, к которым я так и не смогла привыкнуть.
— Я был сегодня в клане, — откликнулся. — Тебя ищут.
— Разве клан не знает, что ты со мной? Тебя не задержали?.. — сжала вилку, замерев. — Зачем ты вообще туда полетел?..
Он странно посмотрел на меня, не мигая. На висках едва заметно проблеснули мягкие угольные чешуйки.
— Они собирают новых старейшин. В клане началась война. Каждый хочет занять место погибшего, даже возраст уже не учитывается. Мой род по праву должен быть в круге, я не мог там не быть.
Через пару минут я вздохнула, отложив вилку и попытки накормить дочь.
— Схаэгрен, я не на это рассчитывала…
— А на что? Чего ты ожидала, убивая тех, кто хоть как-то управлял кланом?
— Я просто хотела вернуть дочь, — прорычала тихо.
— Безголовая, сумасшедшая женщина… — покачал головой.
Мы оба помолчали, и я не могла не почувствовать, каким холодным взглядом смотрит на меня мой дракон. Почему-то раньше я не сомневалась в том, что он моя судьба. А теперь… Мы сидели в доме, который служил нам пристанищем, мы были полной семьёй, и, казалось бы, должны быть счастливы! Во всяком случае, именно на это я рассчитывала…
Спать мы легли быстро, почти голодными. Только дочка всё игралась огоньками на ладошках, за что я её всё-таки отругала. Нечего баловаться, подожжёт ещё дом, где ночевать будем?
Среди ночи я проснулась от того, что кто-то щекотно гладит моё лицо. Едва касаясь подушечками пальцев, возбуждённо сопя рядом, Диармайд уже смелее спустился рукой к моей шее, отодвигая волосы. Нежно прошёлся по ней носом, неторопливо и чувственно целуя. К его губам я потянулась сама, и сполна получила жаркий, полный страсти поцелуй. И лишь когда он сел и легко усадил меня сверху, потянув с плеча зубами мою сорочку, — лишь тогда я очнулась.
Я сидела на коленях Схаэгрена, и в недоумении взирала в лицо самого сильного, самого любимого дракона в мире.
Любимого.
Любимого!
Это слово я повторяла про себя вновь и вновь, но так и не ощутила прежних чувств. Вместо этого перед глазами в памяти всё ещё было вдохновлённое лицо человеческого императора.
Как такое может быть?! Я сошла с ума?..
— Ксанна, — позвал он, — что не так?
Схаэгрен на секунду отстранился, нахмурившись.
— Ты меня не хочешь?
Озвучить истинную причину казалось просто самоубийством. Он никогда не поймёт и не простит, если узнает, кто мне только что померещился вместо него, не говоря уже о сумбурных чувствах, которые пугали меня саму. Любовь не возникает от мимолётного влечения, на это нужно нечто большее.
Я погладила пальцами мужские скулу и губы, задумчиво уткнувшись в его лоб. Схаэгрен терпеливо ждал.
— Ты меня любишь? — спросила тихо.
— Да.
А я тебя, кажется, нет, — с недоумением и грустью подумала про себя.
— Отпусти меня сегодня полетать.
Он с тревогой разглядывал моё лицо в темноте, подсвеченное лишь ликом луны.
— Я думала… — всхлипнула, — это подарок… Красивая резная шкатулка, вроде той, что вы дарили мне пару недель назад. Украшение, или цветы… А там — бутылочка и это письмо! Я же… Я же… подумала, что это… духи!
Император шагнул назад, придерживая за талию девушку, и налил второй рукой стакан воды.
— С этого дня подарков, увы, не будет, — протянул питьё, немного зачаровывая заклинанием спокойствия. — Не до этого сейчас. И если кто-то принесёт тебе от меня ещё раз «подарок», — зови стражу. Договорились?
Она кивнула, послушно выпивая предложенный эликсир.
— Диар, а почерк-то и впрямь твой! — качнул головой Леонелль. — Даже следов магии почти не осталось, да и слог… словно ты сам писал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЗАГАДКИ ДВУХ ДРАКОВ
Не размыкая век, я сплюнула сгусток крови. Кисти рук, должно быть, сильно ныли, но я не могла ими даже толком пошевелить, — настолько они затекли, прикованные над головой. Зачарованная сталь туго впилась в кожу, и оставалось только гадать, насколько сильно я ранена и как быстро заживут эти багровые ожоги.
Император!..
Этот недочеловек считает себя вправе решать мою судьбу и судить мои поступки! Но кто осудит мать, спасшую своё дитя от человеческой жестокости и позорного плена? Жизнь домашней зверушки для гордого антрацитового дракона — хуже смерти. А Лесск ведь бессердечен!.. У него даже не хватило духа её убить, на что очень рассчитывал совет, — таковы были последние слова одного из них. Три чванливых, смердящих старика и одна визгливая... Впрочем, о мёртвых не вспоминают без нужды.
Перед глазами мелькали вспышки воспоминаний. Окровавленная плоть сородичей огорчала, ведь они — часть стаи, а стая — моя семья, и я совсем не была уверена в победе, но...
Четыре драконьих души отправились к праотцам в течение восьми дней. Я всегда была сильной.
Нервы были накалены до предела, боль...
Боли нет.
Когда у тебя отнимают твоё единственное дитя, когда весь драконий совет приговорил твоего ребёнка к смерти, потому что он не такой, как все, и когда ты ничего не можешь сделать...
Боли нет.
Щербатая, тёмная камера в подвале башни сдавливала со всех сторон. Тесно. Слишком тесно в плену. Магия смерти витала повсюду, много жизней закончилось здесь. Воздуха мало и хочется принять свою прирождённую форму и размять крылья. Но это скоро свершится. Он обещал. Нужно лишь подождать ещё немного.
Тычки, насмешки, глупые вопросы и затаённое любопытство тюремщиков раздражали. Но и это было не столь унизительно, как стоять вот так перед врагом, и понимать, что он так тебя и не узнал. Не узнал!..
И это был единственный, по-настоящему болезненный миг. Всего лишь несколько секунд, но как же больно!
Камера наполнилась запахом полыни и серы. Лёгкий дымок охотно лизнул сапоги одного из стражей, затем второго. Они падали замертво, так и не успев ничего понять. Слишком редкая магия для местных собратьев по крылу.
— Ксанна... — эхом раздалось в камере.
Сердце забилось чаще. Пришёл, пришёл!..
Шагнувший из-за лязгнувшей решётки мужчина имел высокий рост, крепкое, человеческое ещё тело и длинные тёмные волосы, заплетённые на висках. Два кольца в левом ухе говорили о принадлежности к одному из двух правящих родов.
Он освобождал меня торопливо, не без ругани пытаясь справиться с зачарованной сталью, — его руки она жгла не меньше. Путы, шея, ноги.
— Схаэгрен, — прильнула к нему, упиваясь каждым прикосновением.
— Не сейчас, Ксанна. Заверши начатое, — мягко приказал, отстраняясь. — Убей Лесска и его семью.
Его вопрос оказался едва понятным. Тело нещадно ломило, хотелось пить, но я всё ещё была готова выполнить любую прихоть моего принца!
— Но зачем? Ониксия в безопасности, мы можем вернуться и жить вместе!
— Так и будет, шарИш, милая моя. (Шариш — милая сердцу) — Но неужели ты позволишь жить тому, кто виноват в твоём горе?
Он протянул мне знакомую флягу, и я невольно сглотнула, даже руки затряслись в предвкушении!..
— Но он не причинил ей зла… — засомневалась, с наслаждением глотая горьковатую жижу.
— Но человеческий правитель и не предложил её отдать. Девочки в её возрасте давно умеют оборачиваться и летать. А твоя дочь хоть раз расправляла крылья? Хоть раз охотилась на дичь?! Люди всегда жили с желанием избавиться от нас, Ксанна. Избавиться, или поработить. Ты видела, что произошло с горными драконами? Они служат людям! Люди ездят на них, как на рабах! Ты этого хочешь, любимая? Убей Лесска, и мы сможем вернуться домой, не опасаясь уничтожения рода.
Страшные картинки в голове быстро сменяли одна другую, рёв магического пламени, накрывающего одно моё поселение за другим, породил в сердце жестокий гнев.
Новый вкусный глоток вселил уверенности. Схаэгрен прав. Нельзя оставлять в живых того, кто может уничтожить тебя.
***
Дворцовый балкон третьего этажа был единственным местом, не защищённым от драконьей магии. Я смогла пробраться туда достаточно легко и точно чуяла, что именно там встречу свою жертву. Из распахнутой настежь комнаты доносилась музыка. Печальная, напряжённая мелодия зачаровывала, и я замерла на месте, сжав в руке смертельный талисман, что был заряжен Схаэгреном. Переливы мелодии словно проникали глубоко в мою драконью суть, заставляя напряжённо вслушиваться. Тяжёлые, громкие ноты тут же сменялись щемяще-тоскливыми.
На мгновение с моих глаз словно спала пелена. Я осторожно заглянула в зал.
Лесск сидел за инструментом, который никогда не встретится в драконьих жилищах. Кажется, это называлось форте-пи-ано. Мужчина чутко перебирал клавиши сильными пальцами, иногда покачивась, подчиняясь волнам собственных эмоций. Его красивое смуглое лицо, украшенное смуглыми бровями, было хмуро. Сурово сомкнутые губы неожиданно напомнили о приятном.
Словно в забытьи я чуть втянула свою нижнюю губу в рот, проведя по ней языком. Сглотнула. Перевела взгляд на мощный разворот немного ссутуленных сейчас плеч, на сильные, умелые пальцы… Очень умелые…
Музыка внезапно оборвалась.
На секунду встретившись взглядом с зеленоглазым императором, я спряталась за стеной. Сердце лихорадило, дыхание не выровнять!.. И талисман полетел в комнату, сорвавшись с пальцев, словно птица, а я прыгнула с балкона вниз, в мгновение ока обретая законный вес, размер и неподражаемый антрацитовый оттенок чешуи. И уже у самой земли едва смогла замедлить падение, расправив тонкие кожистые крылья, чтобы быстро взмыть вверх, снеся попутно правым крылом статую и фонтан, — больно, между прочим!
Позади полыхал огонь, доносились людские крики…
И за мной неслись, очень быстро увеличиваясь в размере, пятеро драконов с лессканских гор!
Ну уж нет! Ещё одной стычки с ними я не вынесу. Слишком слаба после зачарованных оков и изранена после предыдущей драки. Да я чудом выжила! Если бы не их дурацкий закон о личном поединке… Если бы на их месте были антрацитовые драконы, от меня не осталось бы и клочка. Но лессканцы слишком другие, дурачьё!..
И в этот раз это сыграло на меня.
Я заложила крутой вираж над показавшимся озером, зажмурившись от боли в надорванном при взлёте крыле. Лессканцы догоняли.
Ониксия… Девочка моя… Если я не вернусь, пусть тебя не оставят ласковые ветра южного моря и восточных гор. Пусть о тебе позаботится Схаэгрен, один из сильнейших драконов Морской долины. Пусть у тебя будет всё, что я не смогу тебе дать!..
Ещё немного. Ещё несколько метров над дрогнувшей гладью воды и я смогу спастись. Вода поможет, только бы успеть!..
— Сдавайся, или умри! — требовательно просвистели сзади голоса на драконьем.
Сдавайся?.. Мне у вас не понравилось, ребята. Негостеприимные вы.
Над водой начал быстро клубиться плотный пар. Бурлящие потоки выглядели устрашающе, но я не первый раз пользовалась этим порталом. Ощутила его зов ещё издалека, а портал, словно живой, прокинул мне свои сети силы. Драконы колдовать не умеют, но никто не запрещает воспользоваться древним артефактом с шеи перекушенного на той неделе мага. Слишком смелого мага, чтобы ступить на территорию Морской долины!..
Плеск. Тьма.
Несколько томительно долгих секунд оглушительной тишины.
— Ксанна!.. Ксанна!..
Кто-то звал, и звуки искажались, будто проходили сквозь толщу воды. Плевать.
— Тебе нужно во дворец, — шепнул чужой голос в голове, — чего ты испугалась?
Но я стиснула зубы, стараясь не обращать внимания на головокружение. Это просто видение, фантазия. Как и всегда!.. Нужны всего лишь несколько глотков полынной настойки, и я снова буду в порядке…
Портал закончился так же быстро, как и начался, вот только сил почти не осталось. Я едва смогла выползти на берег, цепляясь за иссушенные стебли травы, и отдышаться.
Это место, окружённое лесом, я хорошо знала. Озеро посреди Актариона, окружённое зловещими тайнами и потому — безлюдное. Здесь можно было переночевать, не опасаясь излишнего внимания, только лишь стоило хоть немного притвориться местной селянкой: переодеться в странное потасканное платье, длинные волосы заплести, как это делали женщины…
Едва расправившись с сарафаном, я с трудом побрела в сторону рощи, где стоял заброшенный охотничий домик. Голос дочери я узнала издалека, но быстрее идти не получалось. Детский плач разрывал сердце, — что могло случиться, пока меня не было?
— Ониксия… — хрипло позвала, улыбаясь девочке, сидящей на ступенях.
Дитя замерло, прижав ободранные коленки — да что случилось?! — к груди, и уставилось на меня выразительными тёмно-серыми глазами, перечёркнутыми вертикальными ромбовидными зрачками. Взгляд, в котором, казалось, отражалось грозовое небо!
Сердце сжало тисками, до одури. Только сердца стук. Девочка моя, прости, прости меня…
— Дочка, кто тебя обидел?
Неожиданно Ониксия сурово поджала губы, нахмурившись, а из маленького кулачка со скоростью ястреба в мою сторону сорвался…
— О-хрей! — выругалась я, сигая в сторону.
Дымящаяся воронка земли рядом со мной и обугленные соседние деревья пугали. Не дыша, я с опаской посмотрела на свою дочь. Она на меня — с неменьшим испугом. Мгновенно догоревший ореговый ствол с хрустом повалился позади, едва не придавив и без того пострадавшую жертву, — я как раз опомнилась и затаптывала тлеющий огонёк на своём расшитом подоле.
— Ониксия?.. — несмело позвала, всё ещё пребывая в некотором шоке.
Ответом стал детский плач навзрыд. На этот раз — испуганный.
Мне пришлось догонять мою девочку, прежде чем она нехотя далась в руки. Но и тогда моя бескрылая малышка всхлипывала и недоверчиво косилась на меня. Неужели забыла?.. Руки родной матери?!
Нервно баюкая всхлипывающую дочь, я с тревогой вспоминала эпизод с огненным шаром. Руки тряслись от напряжения и, да — от страха. Вы когда-нибудь боялись собственных детей?
Надо признать правоту старейших драконов, кого я убила: Ониксия никогда не будет обычной антрацитовой драконицей. Просто потому, что драконы не швыряются огненными шарами, солнце вас пожри!
Схаэгрен появился спустя пару часов, со свежим уловом рыбы. Дома он мог себе позволить не заниматься этим, — всё делали младшие драконы клана… Окинул нас с дочкой хмурым взглядом, положил добычу на дощатый старый стол и отправился в ванную. Мы мало прожили вместе до того, как Ониксию украли. Но он честно ухаживал за мной всю мою беременность и его не пугало то, что ребёнок будет не от него. Он первым заступился за меня, когда её и меня стали подозревать в измене роду. И он никогда не бросал нас. Даже если отлучался надолго, — я знала, что он где-то рядом, и давно перестала дёргаться по этому поводу.
Но сейчас от него веяло недоверием, холодом. Вместо тепла, вместо поддержки. Разве этого ждёшь от любимого драка в такие минуты? Но как бы там ни было, а есть хотелось. Охотиться и рыбачить я умела и сама, да и готовить Схаэгрен умел отлично, и иногда баловал меня лакомствами собственного приготовления. Так что сейчас всё было честно: с него — улов, с меня — стряпня.
— Ты совсем не ешь, — нарушила я напряжённое молчание, когда мы втроём сели ужинать.
Ониксия капризничала и отворачивалась при попытке её накормить, Схаэгрен хмуро созерцал огонь в камине, морщась при каждом громком протесте ребёнка. Снова болела голова, и сознание то и дело подсовывало ложные незнакомые воспоминания, к которым я так и не смогла привыкнуть.
— Я был сегодня в клане, — откликнулся. — Тебя ищут.
— Разве клан не знает, что ты со мной? Тебя не задержали?.. — сжала вилку, замерев. — Зачем ты вообще туда полетел?..
Он странно посмотрел на меня, не мигая. На висках едва заметно проблеснули мягкие угольные чешуйки.
— Они собирают новых старейшин. В клане началась война. Каждый хочет занять место погибшего, даже возраст уже не учитывается. Мой род по праву должен быть в круге, я не мог там не быть.
Через пару минут я вздохнула, отложив вилку и попытки накормить дочь.
— Схаэгрен, я не на это рассчитывала…
— А на что? Чего ты ожидала, убивая тех, кто хоть как-то управлял кланом?
— Я просто хотела вернуть дочь, — прорычала тихо.
— Безголовая, сумасшедшая женщина… — покачал головой.
Мы оба помолчали, и я не могла не почувствовать, каким холодным взглядом смотрит на меня мой дракон. Почему-то раньше я не сомневалась в том, что он моя судьба. А теперь… Мы сидели в доме, который служил нам пристанищем, мы были полной семьёй, и, казалось бы, должны быть счастливы! Во всяком случае, именно на это я рассчитывала…
Спать мы легли быстро, почти голодными. Только дочка всё игралась огоньками на ладошках, за что я её всё-таки отругала. Нечего баловаться, подожжёт ещё дом, где ночевать будем?
Среди ночи я проснулась от того, что кто-то щекотно гладит моё лицо. Едва касаясь подушечками пальцев, возбуждённо сопя рядом, Диармайд уже смелее спустился рукой к моей шее, отодвигая волосы. Нежно прошёлся по ней носом, неторопливо и чувственно целуя. К его губам я потянулась сама, и сполна получила жаркий, полный страсти поцелуй. И лишь когда он сел и легко усадил меня сверху, потянув с плеча зубами мою сорочку, — лишь тогда я очнулась.
Я сидела на коленях Схаэгрена, и в недоумении взирала в лицо самого сильного, самого любимого дракона в мире.
Любимого.
Любимого!
Это слово я повторяла про себя вновь и вновь, но так и не ощутила прежних чувств. Вместо этого перед глазами в памяти всё ещё было вдохновлённое лицо человеческого императора.
Как такое может быть?! Я сошла с ума?..
— Ксанна, — позвал он, — что не так?
Схаэгрен на секунду отстранился, нахмурившись.
— Ты меня не хочешь?
Озвучить истинную причину казалось просто самоубийством. Он никогда не поймёт и не простит, если узнает, кто мне только что померещился вместо него, не говоря уже о сумбурных чувствах, которые пугали меня саму. Любовь не возникает от мимолётного влечения, на это нужно нечто большее.
Я погладила пальцами мужские скулу и губы, задумчиво уткнувшись в его лоб. Схаэгрен терпеливо ждал.
— Ты меня любишь? — спросила тихо.
— Да.
А я тебя, кажется, нет, — с недоумением и грустью подумала про себя.
— Отпусти меня сегодня полетать.
Он с тревогой разглядывал моё лицо в темноте, подсвеченное лишь ликом луны.
