Марси робко переступила с ноги на ногу и, подняв руку, попыталась схватить Ли за плечо. Охотница ловко ушла в сторону и, молниеносно обхватив одной рукой кисть девушки, другой выгнула ее за пальцы. Усиливая нажим, она буквально заставила упасть девушку на колени.
- А теперь коленом по зубам, - плавно занесла ногу Оливия, показывая, как следует бить. – Ну и напоследок - выворачивай пальцы, резко дернув их от себя. Поняла? Теперь ты, - поднимая девушку, потребовала она.
- Я так не смогу, - стала теребить передник Марси, виновато потупив взгляд.
- А можно я попробую? - несмело вставила Фэлис.
- Конечно можно, - добродушно усмехнулась Ли другой служанке. – Ты все запомнила, или показать еще раз? – поинтересовалась она у Фэлис, когда та стала напротив нее.
- Запомнила, - девушка напряженно закусила губу, ожидая нападения Оливии.
Ли занесла руку, и служанка, вцепившись в нее, как пиявка, стала выгибать ладонь охотницы.
- Сильнее и резче, - направляла ее действия Ли, опускаясь на колени. – Да, вот так. А теперь бей ногой. Молодец!
Раскрасневшаяся и довольная собой Фэлис радостно улыбнулась, когда поднявшаяся с пола хозяйка стала ее хвалить и ставить Марси в пример.
- А еще что-нибудь покажите? - воодушевленная успехом попросила Фэлис.
Ли одернула рубаху и стала учить девушек самым простым приемам самообороны. Спустя пару часов бойкая и крепкая Фэлис могла воспроизвести почти все, что показала госпожа, а более робкая и хлипкая Марси, хоть и честно пыталась повторить, но получалось у нее из рук вон плохо.
- Не переживай, - заметив, что девушка расстроилась, стала успокаивать ее Оливия. – Пара тренировок, и у тебя все получится. Подожди, вот выберусь отсюда, я этому Ойгору все зубы пересчитаю и руки его загребущие повыдергиваю. И не таких уродов на место ставили.
- Хотите пирожков? – шепнула ей на ухо Марси.
- Так запретил ведь многомордый. В смысле, хозяин ваш, - поправилась Ли, и девушки весело захихикали, лукаво переглядываясь друг с другом. – Вы чего? – хмыкнула охотница.
- Так хозяина еще никто не называл, - пояснила Марси.
- Многомордым что ли? – пожала плечами Ли, и девушки снова стали смеяться.
- А у него ведь и правда морд много, - хихикая, заметила Фэлис. – Уж лицами-то никак не назовешь то, что у его теней наличествует.
- Вы не волнуйтесь, хозяйка, голодной мы вас не оставим, - улыбнулась Марси. – Где это видано, чтобы жене есть не давали за то, что она с мужем поссорилась. Да ежели так, то наша Дора давно бы с голоду померла, она вон со своим благоверным при каждом удобном случае ругается. А половину мужиков в замке так вообще через день кормить надобно.
- Спасибо, - благодарно поглядела на девушек Ли. – Но лучше не рискуйте. Да и наелась я. Вы мне лучше расскажите, как там Лэйн?
- Ой, - всплеснула руками Фэлис. – Дура я дурой. Я же забыла вам передать! Грасси просила, чтобы вы в окно выглянули.
Ли, подозрительно нахмурившись, подошла к окну и, открыв створку, внимательно посмотрела сквозь решетку на улицу.
Внизу, в стене напротив ее окна, тут же открылась дверь, и из-за нее осторожно выглянула русая вихрастая макушка Лэйна.
- Лэйн! – радостно воскликнула Ли, хватаясь руками за стальные прутья.
Мальчик приставил к губам палец, показывая что следует молчать, а потом, вытянув руку, указал куда-то вверх. Ли подняла глаза и увидела идущую по крепостной стене охрану. Девушка отпрянула от решетки и, дождавшись, пока караул пройдет мимо выглянула снова.
- Я видел Джедда, - громким шепотом сообщил мальчишка, воровато озираясь по сторонам.
- Джедда? – сердце Оливии гулко забарабанило в груди, и к горлу подступил колючий комок. Верный и преданный друг не бросил ее! Нашел. Отчего-то захотелось разрыдаться, прижавшись к такой родной широкой груди рыжеволосого охотника. – Он что, в замке? – вдруг испугалась она. Это было опасно. Если обнаружат, что вольный мастрим прокрался в крепость – не сносить ему головы.
- Нет, он тут недалеко совсем - в соседней деревне, я его завтра увижу, - мальчик снова оглянулся и, приставив ладошки ко рту, громко зашептал. – Мы тебя отсюда вытащим, потерпи немного.
Ли широко улыбнулась, жадно разглядывая лицо Лэйна. Парнишка выглядел чистеньким и вполне довольным жизнью, что не могло не радовать девушку. Больше всего она боялась, что ребенка, как и ее, запрут, будут обижать и морить голодом.
- Ты поосторожнее там, ничего не делай без разрешения Джедда, - строго приказала Ли.
- Я тебе знак подам, когда приду в следующий раз, - мальчик поднял с земли камушек и ловко добросил его до окошка. – Поняла?
- Поняла, - кивнула Ли не переставая улыбаться. Девушка вдруг подумала, что не подбери она Лэйна в Хелликии, сейчас ей помощи было бы ждать неоткуда. Нет, несомненно, Джедд бы нашел ее, но пробраться в замок вряд ли бы смог, и Оливия не знала, то ли это случайность, что на ее пути повстречался шустрый и смекалистый сирота, то ли это была улыбка Всевидящего, так бескорыстно одарившая ее еще одним маленьким другом. – Уходи, пока тебя никто не увидел.
Мальчишка кивнул и мгновенно скрылся за дверью, а Ли, усевшись на подоконник, подтянула ноги к груди, мечтательно уткнувшись подбородком в коленки.
Стоявшие в комнате служанки зачарованно смотрели на затихшую и чему-то светло улыбающуюся госпожу. В этот момент она совершенно не была похожа на неукротимую охотницу, умеющую драться, стрелять, бросать ножи и ругаться не хуже мужчин. Тонкий аристократический профиль явственно-четко выделялся на фоне светлого окна. Хозяйка выглядела удивительно юной, ранимой и красивой, и внимательно наблюдавшая за ней Фэлис вдруг подумала, что если на госпожу надеть платье и сделать удачную прическу, пожалуй, от нее глаз нельзя будет оторвать. А как только ее волосы отрастут, то молодая герцогиня по красоте ни в чем не будет уступать прежней хозяйке.
Девушка радостно вздохнула, сложив на груди ладошки. Кажется, Всевидящий услышал мольбы всех обитателей Ястребиного Когтя и послал хозяину жену, похожую на их горячо любимую госпожу Эорию. А в порядок новую хозяйку они обязательно приведут, уж что-что, а это они с Марси умеют делать лучше других. И вот тогда хозяин посмотрит на свою герцогиню совершенно иными глазами, и в замке снова будет царить мир, согласие, любовь, снова будет звучать удивительно красивая музыка, которая так нравилась Фэлис, и девушка несказанно радовалось, что три года назад успела спрятать инструмент герцога, не дав его уничтожить.
Мысли же Оливии витали в совершенно ином направлении: она мечтала, что когда выберется из ловушки, в которую попала, обязательно послушается Джедда - постарается все забыть и больше никогда не попадаться на глаза многомордой зеленоглазой твари. Они покинут пределы Аххада, купят себе уютный дом где-нибудь на опушке леса, и будут там жить втроем, как дружная и счастливая семья.
В сгущающихся сумерках желание оказаться рядом с Джеддом и услышать его грубоватый, но такой близкий сердцу голос, стало почти невыносимым. За три года девушка так привыкла к его немного неуклюжей и простоватой манере заботиться о ней, что ей казалось, так трепетно к ней не относился даже родной отец.
Маму Оливия помнила плохо – она скончалась когда ей было восемь лет. Лаэлин Торвуд умерла родами, пытаясь подарить хозяину Доу Драххар законного наследника. Ли тогда казалось, что она никому не нужна. Отец часами мог сидеть у камина и безмолвно смотреть отсутствующим взглядом на извивающиеся над поленьями языки пламени. Маленькая шейна каждый раз, глядя на тихую печаль своего родителя, все сильнее сожалела, что не родилась мальчиком, ведь тогда и мама была бы жива, и у отца был бы сын о котором он так мечтал. В своем наивном желании угодить папе, девочка целыми днями проводила на конюшне с грумом, пытаясь стать отличной наездницей. Прошедший войну конюх с большой охотой учил Ли не только правильно сидеть в седле, но и стрелять из лука.
Эверос Торвуд обратил внимание на заброшенную дочь только спустя два года. В один из дней Ли, стоя во дворе замка, попала центр мишени, установленной для нее слугой, и наблюдавший за происходящим отец, хлопая в ладоши, впервые похвалил девочку. С тех пор воспитанием дочери граф занимался лично, и ужасно злился и кричал на горничную своей покойной жены, когда та ругалась и говорила, что он растит не юную шейну, а оллинга. А Оливию же, наоборот, все устраивало: ей нравилось гарцевать с батюшкой на лошади и фехтовать с ним в бальной зале. Теперь вся любовь и свободное время отца принадлежали только ей.
Все изменилось, когда в Доу Драххар приехал будущий наследник - ее кузен Роан. Высокий, голубоглазый и светловолосый, он показался Оливии принцем из сказок, что ей рассказывала в детстве матушка. Четырнадцатилетняя Ли из шкуры вон лезла, пытаясь заставить парня обратить на нее внимание, но старший ее на пять лет Роан почему-то упорно отказывался замечать, как ловко она стреляет из лука, как свободно держится в седле, и как запросто может сбить камнем любую шишку на дереве.
Трагедия случилась, когда в замок погостить приехала какая-то дальняя родственница отца Роана.
Рядом с плоской и нескладной Оливией, фигуристая и нежная шейна Гэйнси выигрывала по всем пунктам. Это все равно, что белого лебедя поставить рядом с болотным куликом и спросить, кто краше.
Роана словно подменили: он повсюду таскался за мерзкой гостьей, услужливо подавая ей руку, рассыпаясь в комплиментах, предлагая пойти погулять в рощу за холмом, чем доводил Оливию до совершенного отчаяния. По ночам, когда никто не видел, девочка горько плакала в подушку, искренне желая, чтобы проклятая Гэйнси убралась из замка поскорее. Однажды, сидя на дереве в саду, она увидела, как Роан поцеловал ненавистную шейну, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Оливии. Она твердо решила как можно быстрее избавиться от соперницы, и заставить ее покинуть замок.
Вечером в купель Гэйнси были запущены три огромные жабы, которых Ли днем поймала в пруду и бережно хранила в ночной вазе под кроватью. Голая, выскочившая в коридор девушка, орущая так громко, словно за ней гналось стадо диких харгарнов, произвела на Оливию неизгладимое впечатление. Девочка чуть живот от смеха не надорвала.
Все веселье испортил Роан, примчавшийся на крик. Парень стащил с себя плащ, укутав в него рыдающую и трясущуюся Гэйнси и, бросив на смеющуюся Ли гневный взгляд, повел девушку обратно в комнату.
На следующую ночь Оливия тайком прокралась в спальню соперницы, набросав ей на подушку целую пригоршню колючек репейника. Весь день служанки пытались распутать жуткие колтуны, в которые превратились длинные волосы Гэйнси. Слушая ее жалобные всхлипы, Ли злорадно улыбалась, когда подлетевший к ней Роан вдруг схватил ее за руку и потащил к отцу, потребовав объяснений. Жестким и непримиримым тоном Роан требовал, чтобы Эверос Торвуд сделал что-нибудь со своей сумасшедшей дочерью, обвиняя его в том, что граф совершенно не занимался воспитанием юной графини, и из нее выросла злобная и неуправляемая дикарка.
Напрасно Оливия пыталась отвертеться и оправдаться. Ее никто не хотел слушать. Два дня Ли просидела взаперти в наказание за свои проступки, а на третий к ней в комнату вошли две сестры Света, приехавшие забрать ее в обитель Всевидящего.
Оливия рыдала, умоляла отца оставить ее в замке, обещала, что исправится и научится себя вести, как истинная шейна, но папа был неумолим. Он обнимал ее и говорил, что действительно был плохим отцом. Слишком сильно хотел сына, и абсолютно позабыл, что у него растет дочь. Папа искренне считал, что восполнить вопиющие пробелы в ее воспитании смогут только сестры в обители, потому что сам он совершенно не понимал, чему и как следует учить молодую девушку.
Большая серая карета, в которой приехали служительницы Всевидящего, тяжело раскачиваясь на ухабах, увозила ее прочь от родного дома на долгих четыре года. Ли сквозь застилавшие глаза слезы смотрела из окна на высокую фигуру отца, провожавшего ее в дальний путь. В этот день Оливия Торвуд последний раз в жизни видела своего отца живым.
Папа умер спустя два года от огневицы, после того как зимой провалился вместе с лошадью под лед. Две недели граф пролежал в сильнейшей лихорадке, и когда понял, что лекари не в силах ему помочь, позвал к себе племянника, и тот у смертного одра поклялся, что позаботиться о кузине, а когда она вырастет, возьмет ее в жены.
Роан Райверен приехал в обитель лично, чтобы сообщить Оливии о смерти отца и огласить ей его волю. В нежной и скромной девушке с выразительно ясными небесно-голубыми глазами и густыми пшеничными волосами, вышедшей ему навстречу, он не сразу узнал ту растрепанную, шальную девчонку, не дававшую ему прохода. Манеры юной графини стали отточенно-безукоризненными, исполненными сдержанного изящества и благородной грации. А сама она выглядела невероятно женственной и мягкой в простом, безыскусном платье воспитанницы обители.
Если бы Роан только знал, сколько сил и времени Оливия потратила на то, чтобы соответствовать его представлениям о том, как должна выглядеть и вести себя благородная шейна! Все эти годы она не могла забыть неприятных и обидных слов кузена о ней, и девушка с маниакальной прилежностью выполняла все, чему ее учили сестры, мечтая, что когда вернется домой, тот, ради кого она так старалась, оценит ее усилия.
И Роан оценил. Он приехал снова спустя месяц. А потом в течение года стал приезжать так часто, как только мог. Он привозил подарки, сладости, и сестры милостиво разрешали прогуливаться им в тенистом саду обители, беседуя обо всем на свете. Сердце Оливии трепетно замирало каждый раз, когда она ловила на себе восхищенный, горящий жарким блеском взгляд мужчины.
Признание Роана в любви было пылким и страстным, и неискушенная Ли летала в облаках, когда тот, о ком она мечтала столько лет, впервые поцеловал ее. Ей казалось, что она не чувствует ног и собственного тела, уносясь куда-то ввысь на легких крыльях блаженства и неги, а Роан, прижимая к груди смущенную и счастливую Оливию, шептал ласковые слова и говорил, что не может дождаться того момента, когда ей исполнится восемнадцать, и он сможет увезти ее из обители, сделав своей женой.
Год до назначенного срока влюбленные прожили в состоянии эйфории. Они писали друг другу письма - нежные, светлые, наполненные теплом и обещанием чего-то удивительно-прекрасного, и Оливия считала, что день ее восемнадцатилетия станет самым памятным и самым счастливым днем в ее жизни.
Впрочем, так оно и было - юная графиня не могла сдержать солнечной улыбки, когда шла от ворот обители к приехавшему за ней кортежу и раскрывшему для нее свои объятия жениху. Свадьба должна была состояться в Райверенвелле, а затем молодожены планировали провести медовый месяц в Доу Драххар. Ли хотела побыть на могиле отца и увидеть родной дом, по которому так соскучилась... Могла ли себе представить исполненная самых светлых и чистых надежд девушка, что мечты обернутся пеплом, свадьба - похоронами, а обещанное счастье - бесконечным кошмаром. И если бы не Джедд, подобравший ее в лесу, возможно, она не дожила бы до утра, став легкой добычей для хищников.
- А теперь коленом по зубам, - плавно занесла ногу Оливия, показывая, как следует бить. – Ну и напоследок - выворачивай пальцы, резко дернув их от себя. Поняла? Теперь ты, - поднимая девушку, потребовала она.
- Я так не смогу, - стала теребить передник Марси, виновато потупив взгляд.
- А можно я попробую? - несмело вставила Фэлис.
- Конечно можно, - добродушно усмехнулась Ли другой служанке. – Ты все запомнила, или показать еще раз? – поинтересовалась она у Фэлис, когда та стала напротив нее.
- Запомнила, - девушка напряженно закусила губу, ожидая нападения Оливии.
Ли занесла руку, и служанка, вцепившись в нее, как пиявка, стала выгибать ладонь охотницы.
- Сильнее и резче, - направляла ее действия Ли, опускаясь на колени. – Да, вот так. А теперь бей ногой. Молодец!
Раскрасневшаяся и довольная собой Фэлис радостно улыбнулась, когда поднявшаяся с пола хозяйка стала ее хвалить и ставить Марси в пример.
- А еще что-нибудь покажите? - воодушевленная успехом попросила Фэлис.
Ли одернула рубаху и стала учить девушек самым простым приемам самообороны. Спустя пару часов бойкая и крепкая Фэлис могла воспроизвести почти все, что показала госпожа, а более робкая и хлипкая Марси, хоть и честно пыталась повторить, но получалось у нее из рук вон плохо.
- Не переживай, - заметив, что девушка расстроилась, стала успокаивать ее Оливия. – Пара тренировок, и у тебя все получится. Подожди, вот выберусь отсюда, я этому Ойгору все зубы пересчитаю и руки его загребущие повыдергиваю. И не таких уродов на место ставили.
- Хотите пирожков? – шепнула ей на ухо Марси.
- Так запретил ведь многомордый. В смысле, хозяин ваш, - поправилась Ли, и девушки весело захихикали, лукаво переглядываясь друг с другом. – Вы чего? – хмыкнула охотница.
- Так хозяина еще никто не называл, - пояснила Марси.
- Многомордым что ли? – пожала плечами Ли, и девушки снова стали смеяться.
- А у него ведь и правда морд много, - хихикая, заметила Фэлис. – Уж лицами-то никак не назовешь то, что у его теней наличествует.
- Вы не волнуйтесь, хозяйка, голодной мы вас не оставим, - улыбнулась Марси. – Где это видано, чтобы жене есть не давали за то, что она с мужем поссорилась. Да ежели так, то наша Дора давно бы с голоду померла, она вон со своим благоверным при каждом удобном случае ругается. А половину мужиков в замке так вообще через день кормить надобно.
- Спасибо, - благодарно поглядела на девушек Ли. – Но лучше не рискуйте. Да и наелась я. Вы мне лучше расскажите, как там Лэйн?
- Ой, - всплеснула руками Фэлис. – Дура я дурой. Я же забыла вам передать! Грасси просила, чтобы вы в окно выглянули.
Ли, подозрительно нахмурившись, подошла к окну и, открыв створку, внимательно посмотрела сквозь решетку на улицу.
Внизу, в стене напротив ее окна, тут же открылась дверь, и из-за нее осторожно выглянула русая вихрастая макушка Лэйна.
- Лэйн! – радостно воскликнула Ли, хватаясь руками за стальные прутья.
Мальчик приставил к губам палец, показывая что следует молчать, а потом, вытянув руку, указал куда-то вверх. Ли подняла глаза и увидела идущую по крепостной стене охрану. Девушка отпрянула от решетки и, дождавшись, пока караул пройдет мимо выглянула снова.
- Я видел Джедда, - громким шепотом сообщил мальчишка, воровато озираясь по сторонам.
- Джедда? – сердце Оливии гулко забарабанило в груди, и к горлу подступил колючий комок. Верный и преданный друг не бросил ее! Нашел. Отчего-то захотелось разрыдаться, прижавшись к такой родной широкой груди рыжеволосого охотника. – Он что, в замке? – вдруг испугалась она. Это было опасно. Если обнаружат, что вольный мастрим прокрался в крепость – не сносить ему головы.
- Нет, он тут недалеко совсем - в соседней деревне, я его завтра увижу, - мальчик снова оглянулся и, приставив ладошки ко рту, громко зашептал. – Мы тебя отсюда вытащим, потерпи немного.
Ли широко улыбнулась, жадно разглядывая лицо Лэйна. Парнишка выглядел чистеньким и вполне довольным жизнью, что не могло не радовать девушку. Больше всего она боялась, что ребенка, как и ее, запрут, будут обижать и морить голодом.
- Ты поосторожнее там, ничего не делай без разрешения Джедда, - строго приказала Ли.
- Я тебе знак подам, когда приду в следующий раз, - мальчик поднял с земли камушек и ловко добросил его до окошка. – Поняла?
- Поняла, - кивнула Ли не переставая улыбаться. Девушка вдруг подумала, что не подбери она Лэйна в Хелликии, сейчас ей помощи было бы ждать неоткуда. Нет, несомненно, Джедд бы нашел ее, но пробраться в замок вряд ли бы смог, и Оливия не знала, то ли это случайность, что на ее пути повстречался шустрый и смекалистый сирота, то ли это была улыбка Всевидящего, так бескорыстно одарившая ее еще одним маленьким другом. – Уходи, пока тебя никто не увидел.
Мальчишка кивнул и мгновенно скрылся за дверью, а Ли, усевшись на подоконник, подтянула ноги к груди, мечтательно уткнувшись подбородком в коленки.
Стоявшие в комнате служанки зачарованно смотрели на затихшую и чему-то светло улыбающуюся госпожу. В этот момент она совершенно не была похожа на неукротимую охотницу, умеющую драться, стрелять, бросать ножи и ругаться не хуже мужчин. Тонкий аристократический профиль явственно-четко выделялся на фоне светлого окна. Хозяйка выглядела удивительно юной, ранимой и красивой, и внимательно наблюдавшая за ней Фэлис вдруг подумала, что если на госпожу надеть платье и сделать удачную прическу, пожалуй, от нее глаз нельзя будет оторвать. А как только ее волосы отрастут, то молодая герцогиня по красоте ни в чем не будет уступать прежней хозяйке.
Девушка радостно вздохнула, сложив на груди ладошки. Кажется, Всевидящий услышал мольбы всех обитателей Ястребиного Когтя и послал хозяину жену, похожую на их горячо любимую госпожу Эорию. А в порядок новую хозяйку они обязательно приведут, уж что-что, а это они с Марси умеют делать лучше других. И вот тогда хозяин посмотрит на свою герцогиню совершенно иными глазами, и в замке снова будет царить мир, согласие, любовь, снова будет звучать удивительно красивая музыка, которая так нравилась Фэлис, и девушка несказанно радовалось, что три года назад успела спрятать инструмент герцога, не дав его уничтожить.
Мысли же Оливии витали в совершенно ином направлении: она мечтала, что когда выберется из ловушки, в которую попала, обязательно послушается Джедда - постарается все забыть и больше никогда не попадаться на глаза многомордой зеленоглазой твари. Они покинут пределы Аххада, купят себе уютный дом где-нибудь на опушке леса, и будут там жить втроем, как дружная и счастливая семья.
В сгущающихся сумерках желание оказаться рядом с Джеддом и услышать его грубоватый, но такой близкий сердцу голос, стало почти невыносимым. За три года девушка так привыкла к его немного неуклюжей и простоватой манере заботиться о ней, что ей казалось, так трепетно к ней не относился даже родной отец.
Маму Оливия помнила плохо – она скончалась когда ей было восемь лет. Лаэлин Торвуд умерла родами, пытаясь подарить хозяину Доу Драххар законного наследника. Ли тогда казалось, что она никому не нужна. Отец часами мог сидеть у камина и безмолвно смотреть отсутствующим взглядом на извивающиеся над поленьями языки пламени. Маленькая шейна каждый раз, глядя на тихую печаль своего родителя, все сильнее сожалела, что не родилась мальчиком, ведь тогда и мама была бы жива, и у отца был бы сын о котором он так мечтал. В своем наивном желании угодить папе, девочка целыми днями проводила на конюшне с грумом, пытаясь стать отличной наездницей. Прошедший войну конюх с большой охотой учил Ли не только правильно сидеть в седле, но и стрелять из лука.
Эверос Торвуд обратил внимание на заброшенную дочь только спустя два года. В один из дней Ли, стоя во дворе замка, попала центр мишени, установленной для нее слугой, и наблюдавший за происходящим отец, хлопая в ладоши, впервые похвалил девочку. С тех пор воспитанием дочери граф занимался лично, и ужасно злился и кричал на горничную своей покойной жены, когда та ругалась и говорила, что он растит не юную шейну, а оллинга. А Оливию же, наоборот, все устраивало: ей нравилось гарцевать с батюшкой на лошади и фехтовать с ним в бальной зале. Теперь вся любовь и свободное время отца принадлежали только ей.
Все изменилось, когда в Доу Драххар приехал будущий наследник - ее кузен Роан. Высокий, голубоглазый и светловолосый, он показался Оливии принцем из сказок, что ей рассказывала в детстве матушка. Четырнадцатилетняя Ли из шкуры вон лезла, пытаясь заставить парня обратить на нее внимание, но старший ее на пять лет Роан почему-то упорно отказывался замечать, как ловко она стреляет из лука, как свободно держится в седле, и как запросто может сбить камнем любую шишку на дереве.
Трагедия случилась, когда в замок погостить приехала какая-то дальняя родственница отца Роана.
Рядом с плоской и нескладной Оливией, фигуристая и нежная шейна Гэйнси выигрывала по всем пунктам. Это все равно, что белого лебедя поставить рядом с болотным куликом и спросить, кто краше.
Роана словно подменили: он повсюду таскался за мерзкой гостьей, услужливо подавая ей руку, рассыпаясь в комплиментах, предлагая пойти погулять в рощу за холмом, чем доводил Оливию до совершенного отчаяния. По ночам, когда никто не видел, девочка горько плакала в подушку, искренне желая, чтобы проклятая Гэйнси убралась из замка поскорее. Однажды, сидя на дереве в саду, она увидела, как Роан поцеловал ненавистную шейну, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Оливии. Она твердо решила как можно быстрее избавиться от соперницы, и заставить ее покинуть замок.
Вечером в купель Гэйнси были запущены три огромные жабы, которых Ли днем поймала в пруду и бережно хранила в ночной вазе под кроватью. Голая, выскочившая в коридор девушка, орущая так громко, словно за ней гналось стадо диких харгарнов, произвела на Оливию неизгладимое впечатление. Девочка чуть живот от смеха не надорвала.
Все веселье испортил Роан, примчавшийся на крик. Парень стащил с себя плащ, укутав в него рыдающую и трясущуюся Гэйнси и, бросив на смеющуюся Ли гневный взгляд, повел девушку обратно в комнату.
На следующую ночь Оливия тайком прокралась в спальню соперницы, набросав ей на подушку целую пригоршню колючек репейника. Весь день служанки пытались распутать жуткие колтуны, в которые превратились длинные волосы Гэйнси. Слушая ее жалобные всхлипы, Ли злорадно улыбалась, когда подлетевший к ней Роан вдруг схватил ее за руку и потащил к отцу, потребовав объяснений. Жестким и непримиримым тоном Роан требовал, чтобы Эверос Торвуд сделал что-нибудь со своей сумасшедшей дочерью, обвиняя его в том, что граф совершенно не занимался воспитанием юной графини, и из нее выросла злобная и неуправляемая дикарка.
Напрасно Оливия пыталась отвертеться и оправдаться. Ее никто не хотел слушать. Два дня Ли просидела взаперти в наказание за свои проступки, а на третий к ней в комнату вошли две сестры Света, приехавшие забрать ее в обитель Всевидящего.
Оливия рыдала, умоляла отца оставить ее в замке, обещала, что исправится и научится себя вести, как истинная шейна, но папа был неумолим. Он обнимал ее и говорил, что действительно был плохим отцом. Слишком сильно хотел сына, и абсолютно позабыл, что у него растет дочь. Папа искренне считал, что восполнить вопиющие пробелы в ее воспитании смогут только сестры в обители, потому что сам он совершенно не понимал, чему и как следует учить молодую девушку.
Большая серая карета, в которой приехали служительницы Всевидящего, тяжело раскачиваясь на ухабах, увозила ее прочь от родного дома на долгих четыре года. Ли сквозь застилавшие глаза слезы смотрела из окна на высокую фигуру отца, провожавшего ее в дальний путь. В этот день Оливия Торвуд последний раз в жизни видела своего отца живым.
Папа умер спустя два года от огневицы, после того как зимой провалился вместе с лошадью под лед. Две недели граф пролежал в сильнейшей лихорадке, и когда понял, что лекари не в силах ему помочь, позвал к себе племянника, и тот у смертного одра поклялся, что позаботиться о кузине, а когда она вырастет, возьмет ее в жены.
Роан Райверен приехал в обитель лично, чтобы сообщить Оливии о смерти отца и огласить ей его волю. В нежной и скромной девушке с выразительно ясными небесно-голубыми глазами и густыми пшеничными волосами, вышедшей ему навстречу, он не сразу узнал ту растрепанную, шальную девчонку, не дававшую ему прохода. Манеры юной графини стали отточенно-безукоризненными, исполненными сдержанного изящества и благородной грации. А сама она выглядела невероятно женственной и мягкой в простом, безыскусном платье воспитанницы обители.
Если бы Роан только знал, сколько сил и времени Оливия потратила на то, чтобы соответствовать его представлениям о том, как должна выглядеть и вести себя благородная шейна! Все эти годы она не могла забыть неприятных и обидных слов кузена о ней, и девушка с маниакальной прилежностью выполняла все, чему ее учили сестры, мечтая, что когда вернется домой, тот, ради кого она так старалась, оценит ее усилия.
И Роан оценил. Он приехал снова спустя месяц. А потом в течение года стал приезжать так часто, как только мог. Он привозил подарки, сладости, и сестры милостиво разрешали прогуливаться им в тенистом саду обители, беседуя обо всем на свете. Сердце Оливии трепетно замирало каждый раз, когда она ловила на себе восхищенный, горящий жарким блеском взгляд мужчины.
Признание Роана в любви было пылким и страстным, и неискушенная Ли летала в облаках, когда тот, о ком она мечтала столько лет, впервые поцеловал ее. Ей казалось, что она не чувствует ног и собственного тела, уносясь куда-то ввысь на легких крыльях блаженства и неги, а Роан, прижимая к груди смущенную и счастливую Оливию, шептал ласковые слова и говорил, что не может дождаться того момента, когда ей исполнится восемнадцать, и он сможет увезти ее из обители, сделав своей женой.
Год до назначенного срока влюбленные прожили в состоянии эйфории. Они писали друг другу письма - нежные, светлые, наполненные теплом и обещанием чего-то удивительно-прекрасного, и Оливия считала, что день ее восемнадцатилетия станет самым памятным и самым счастливым днем в ее жизни.
Впрочем, так оно и было - юная графиня не могла сдержать солнечной улыбки, когда шла от ворот обители к приехавшему за ней кортежу и раскрывшему для нее свои объятия жениху. Свадьба должна была состояться в Райверенвелле, а затем молодожены планировали провести медовый месяц в Доу Драххар. Ли хотела побыть на могиле отца и увидеть родной дом, по которому так соскучилась... Могла ли себе представить исполненная самых светлых и чистых надежд девушка, что мечты обернутся пеплом, свадьба - похоронами, а обещанное счастье - бесконечным кошмаром. И если бы не Джедд, подобравший ее в лесу, возможно, она не дожила бы до утра, став легкой добычей для хищников.
