Людмила поняла, что речь идет об Андрее, физруке, который подвозил её с прошлого собрания, и, задумавшись, чуть было не упустила момент вовремя открыть дверь перед помощником, несущим её пакеты с цветами.
В коридоре было безлюдно и пахло мятой. Пакеты встали на лавку, носильщик присел рядом и бросил взгляд на часы на стене.
-Спасибо, - поблагодарила Людмила. Как тебя зовут?
-Влад, - ответил мальчик. – А вас?
-Люда. Людмила, - растерялась женщина. – Борисовна.
-Приятно познакомиться, - еще при прошлой встрече женщина заметила, что он очень вежливый, хотя в растрепанном виде было что-то удручающе-хулиганское.
Оглянувшись по сторонам – коридор был пуст, из спортзала доносились весёлые визги малышни – Людмила постучала в дверь с табличкой «методический отдел».
-Да, да, входите, - раздался из-за двери спокойный мужской голос. Женщина заглянула. Седой пожилой мужчина в пиджаке сидел за главным столом, по-видимому, директор. Девушка с модными очками на лбу не отвлекаясь раскладывала по второму длинному столу, стоящему в упор поперёк директорского, акварельные рисунки на больших листах. Невольно Людмила задержала взгляд на детских художествах, отметив преобладание синих и голубых цветов.
-Извините, - остановилась в дверях гостья. – Я привезла вам цветы, - эта фраза, конечно, не дала полной картины седовласому директору, с вниманием глядящему на незнакомку.
-Я не в курсе. К какому мероприятию? – поинтересовался он. Девушка тем временем начала расклеивать на нижние правые уголки рисунков надписи, распечатанные на салатовой клейкой бумаге, заглядывая иной раз на тыльную сторону листа.
-Просто привезла. В горшках. Для интерьера, - неловко улыбнулась Людмила.
-А! - всплеснул руками директор. - Вы чья-то мамочка! От души благодарю! – он бодро направился к Людмиле.
-Нет, я к отцу Сергию хожу на собрания, - мягко и без грусти поправила женщина. Директор вышел в коридор.
-Здравствуйте, Семен Ильич, - поднял голову сидящий на лавке Владик.
-Здравствуй, - от глаз Людмилы не ускользнуло, что директор заметил свежую ссадину на брови мальчика. – Анна Олеговна, поставь водички, будь добра, -негромко крикнул он в кабинет. – Иди, попей чай.
-Спасибо, Семен Ильич, - послушно поднялся в лавки Владик, таща с собой рюкзак. Из больших пакетов-маек, стоящих на скамейке, во все стороны торчали пушистые, резные папоротниковые листья.
-Роскошные цветы, - похвалил директор. - У нас как раз с зеленью дефицит, - и, сворачивая шелестящий пакет, освободил первый горшок с кустом. Людмила внутренне скромно улыбнулась, радуясь оказаться к месту. Следом был вынут из пакета второй папоротник.
-У меня есть ещё. Разные. Тоже большие цветы. Могу привезти, - предложила женщина.
-Если они вам не нужны, с радостью примем, - директор поставил первый горшок с кустом на полочку нижнего яруса полупустой металлической подставки слева от скамьи. Она-то и натолкнула Людмилу на мысль привезти цветы в спортшколу, всплыв в памяти сегодня во время уборки. - Дай вам Бог здоровья. Как вас величать? – второй горшок встал через одно пустое место от первого.
-Людмила. Я вам тогда ещё и вьющийся маленький привезу, наверх поставить, - указала она на свободное кольцо на макушке цветочной полки, - и два-три больших.
-А вы не та ли Людмила, которая урок рисования для малышей провела в интернате? – пристальней пригляделся к ней директор. – Да. Вы. В платке и пальто не узнал, - женщина только моргнула, ожидая продолжения слов и пока не понимая, как реагировать. - Отец Сергий говорил, что вы, кажется, учитель рисования.
-Скорее теперь уже формально. Я уже очень давно не работаю, - внесла поправку Людмила.
-Но, судя по всему, навык не потеряли? – улыбнулся седобородый директор. - Анна Олеговна у нас уходит в художественную школу на полную ставку. Дети остаются без педагога. Сможете взяться за кружок рисования? Часов мало – всего три группы три раза в неделю, и оплата невелика. Но всё же. Что скажете?
Людмила моргнула и растерянно сжала губы, а в следующую секунду стянула с шеи прежде спущенный с головы платок – стало совсем жарко.
-Но… я не знаю, - понимание того, что дома делать нечего и там никто не ждёт, всегда подспудно было с ней, ссылаться на какую-то занятость? О нет, совершенно наоборот. И всё же страх что-то менять, да и больное сердце… - Я просто думаю… Я не справлюсь. И диплом мой. Ему двадцать лет, восемнадцать из них я не работаю. И ещё, - Людмила будто замялась, - инвалидность. Сердце.
-Простите, Людмила, - шагнул ближе директор, - за прямоту. Я сразу понял. Румянец синий на щеке. Но если здоровье вам всё-таки позволит. Мне звонила директор интерната, куда вы ездили с активной группой отца Сергия. Она очень подробно, с благодарностью и трепетом говорила о вас и о том, как вы вели себя, как общались с детьми.
Брови Людмилы поднялись от удивления.
-Правда?
Мужчина кивнул.
-Вы поймите, у нас не элитная художественная школа, наши родители не требуют вырастить из их детей Васнецовых и Айвазовских. Главное – дисциплинировать детей, научить видеть прекрасное, развить стремление к лучшему, веру в себя, занять их мысли рисованием вместо того, чтоб слонялись по улице без надзора. И если здоровье вам позволит, то нести такие обязанности после урока в интернате с больными детьми вы сумеете, я более чем уверен.
Людмила нерешительно пожала плечами.
-Как-то неожиданно… Вникнуть в план работы не получится сразу…
-Ни секунды не сомневаюсь, всё у вас получится, - в голосе директора было столько уверенности, что женщина поверила ему более, чем себе. – Если посчитаете нужным, можно внести коррективы. Главное, чтобы в вас и как следствие в детях не было равнодушия к делу. Обещайте, что подумаете.
-Хорошо, - кивнула Людмила.
-Вторник, четверг с часу до шести. Суббота с десяти до трёх.
Людмила пропустила свой автобус, в который загрузились все люди с остановки, и села в следующий, полупустой. Пристроившись в одиночестве на заднем сиденье, она достала из сумки телефон и в нерешительности затеребила его в руках, помаялась с полминуты и набрала брату.
-Привет, Люд, - последовал быстрый ответ.
-Жень, как дела? – начала разговор женщина, мысленно подбирая дальнейшие слова о предложенной ей работе.
-Всё планово. В магазине. У тебя какие новости? Слышу, ты едешь куда-то.
-Домой еду. У меня цветы разрослись. Я отвезла два в спортшколу, куда езжу к отцу Сергию.
-Давно пора. Без того теневая сторона, ещё и оранжерея на окнах, - похвалил брат, про себя с радостью отметив, что сестра начала самостоятельно выходить в люди не только на собрание активистов и неспроста отвезла часть своих зелёных питомцев именно в спортшколу. Значит, с этим местом у неё связаны определенные метки памяти и планы.
-Знаешь, тамошний директор предложил мне вести кружок рисования…
Брат не затянул с ответом:
-В качестве постоянной работы или на общественных началах?
-Работы. У них сотрудница увольняется.
-Никак сработал блат, - подкинул Евгений шутку, чтоб разрядить обстановку, чувствуя, что сестра напряжена, он отлично её знал.
-Вроде того. Это после поездки в Бобров. Ну и я кому-то обмолвилась, что по специальности учитель рисования, - Людмила была в нерешительности и искала поддержку.
-И какая нагрузка? Что по зарплате? – Евгений понимал, что сестра колеблется. Если бы тема была ей не интересна или неосуществима, она обсуждалась бы совсем по-другому, без замираний голоса, робости и пауз.
-Три раза в неделю по полдня. Зарплата маленькая, директор сказал..., - Людмила замолчала в ожидании ответа брата.
-Тебе не кажется, что это отличное предложение? – позитив Евгения вызвал ответную сдержанную улыбку на губах женщины. – Ты всегда любила рисовать. Нагрузка небольшая, да ещё и кое-какие деньжата обещают.
-Я тоже так подумала, - посмелела Людмила, - но как я вольюсь в рабочий процесс… Ведь я уже и забыла, каково это…
-Люд, это не школа. Никто не будет сдирать с тебя три шкуры за открытые уроки, оценки методиста, электронный дневник и повышение квалификации. К тому же, как я понял, это благотворительная школа. В таких дети и родители обычно гораздо благодарнее, чем те, кто платит на секции своего чада.
-Вроде бы да, - робко и с интересом согласилась женщина.
-Ну и если что-то тебя не устроит, всегда можно уволиться, - напомнил брат.
…Ещё дважды съездив домой и привезя пять горшков с цветами: четыре больших раскидистых куста и упругий длинный вьюн-берёзку, Людмила постучалась в кабинет директора.
-Войдите, - ответил другой, молодой мужской голос. Внутри оказался стройный парень в спортивном костюме. Женщина уже видела его прежде. Однажды он нёс в кабинет бутыль с водой для кулера.
-А.., - указала Людмила на стол директора.
-Семён Ильич теперь будет только завтра, - подсказал парень. На его шее висел свисток, и женщина вдруг поняла, что очень давно не видела эту маленькую вещицу.
-Можете передать ему мой номер?
-Да, конечно. По какому вопросу?
-По работе. Насчёт кружка рисования.
-О! Отлично! – обрадовался тренер. – А то Оля уже через неделю уходит. Диктуйте, - взял он со стола блокнот с привязанной к нему ручкой.
…Людмила заранее дополнительно выпила таблетку, чтоб не волноваться. И теперь с улыбкой шла на остановку, стройная ненакрашенная женщина в серой юбке, сиреневой подпоясанной куртке и серебристом шёлковом платке, из-под которого на грудь ложилась тонкая коса.
С утра я обнаружила, что у меня течёт кран в мойке в ванной. Он давно уже подкапывал, я даже выяснила, что проблема именно с холодной водой. В доме стоял двухконтурный котёл, поэтому все краны были вентильными, чтобы холодная и горячая вода открывались чётко по отдельности.
-Твою дивизию, - выругалась я, обнаружив не капельки, а реальную струйку, текущую из носика, и до упора повернутый вентиль. Однажды мне довелось видеть, как отец поступил в подобной ситуации. Вздохнув я перекрыла трубу под мойкой.
Выезжая из двора Тимура, я вынула из кармана и положила в подстаканник завёрнутую в пакетик кран-буксу. В офисе ждала гора работы, да и в сантехнике я не разбиралась, поэтому, хотя изначально и не хотела напрягать Евгения, всё же обратилась к нему за помощью. Выслав фото: кран-букса фас, кран-букса профиль, - скоро я получила ответ: «Есть. Подъезжай».
-Подъезжай, - негромко повторила я, с неохотой в обед выруливая с рабочей парковки. Очень захотелось не ехать к тому треклятому зданию. Хотя злость, которая начала подниматься во мне с открытием сезона развода, потихоньку прибавила сил. И, приближаясь к Остужевскому кольцу, я даже допустила мысль, что посмотрю на второй этаж. Может, не с парковки магазина, но с противоположной стороны уж точно.
Евгений не стал настаивать на том, чтобы я зашла в магазин, и вынес мне кран-буксу на порог. Сравнили. Да, в точности такая же.
-Звонил только что арендодателю насчет открытия второго этажа. Откладывается.
Я протяжно выдохнула. Евгений положил деньги за кран-буксу в нагрудный карман толстовки.
-Слава Богу, - на сердце полегчало.
Лишь развернувшись и припарковавшись на противоположной стороне, чуть не доезжая до спортшколы, я обернулась к зданию. Сердце предварительно сжалось. Но ничего не произошло. Мимо по проспекту прошмыгнула машина. За отбойником на парковке напротив стоит внедорожник Евгения. Свежая реклама на фасаде: на углу яркая вывеска «Мир кальянов» и новый бело-голубой крупногабаритный баннер «Детская одежда и обувь». «Кальяны. Значит, внизу новый арендатор. И у детской одежды, видимо, неплохо идут дела, раз повесили такую большую рекламу. Но. Второй этаж». Взгляд побежал по огромной вывеске «Аренда» и тёмным полуарочным окнам. Толи грязное, толи бликующее стекло. Ничего особенного. Ещё раз. Часто моргая, я вновь прошлась взглядом по уровню второго этажа на фасаде и опустила голову. Ничего? Хватит себя обманывать. Уткнувшись затылком в подголовник, я широко распахнула глаза и вцепилась взглядом в левый угол второго этажа. Отчётливо слыша моё прерывистое дыхание, чувствуя пульсирующее в висках сердце, я приопустила ресницы, проникая сквозь вывеску «Аренда» и кирпичную стену.
Ночь. Мелкие колкие снежинки метёт с южной стороны, сугробы выше колена. Откуда он там??? В этот раз ветер тише. Звякнули льдинки. По моим плечам под курткой и шифоном побежали мурашки, заставив поёжиться. Взгляд медленно двинулся по тёмной заснеженной территории. Никого. Лишь сугробы и ветер. Но где же они? Я ведь знаю, что они там есть! Эти призрачные твари… Взгляд поспешил к выходу с этажа. Широкие ступени вниз. Двойные двери. Амбарный замок и светящаяся печать. Назад, наверх, они должны быть там. Пурга. Вот он, сломанный, повёрнутый боком стул в снегу. Едва заметен, заметён сугробом. Тёмная тень, взявшаяся из ниоткуда, присела на него, горестно сгорбившись. Я в ужасе замерла, но не сморгнула, продолжая смотреть, но теперь уже широко распахнув глаза. «Забери меня отсюда», - раздался в моей голове не мужской и не женский голос. И страх парализовал все мои клетки. «Забери меня отсюда», - вынырнул из снега позади тени полупрозрачный силуэт. Не было ясно, куда он смотрит. Скрип моих сжатых зубов, как расстроенная скрипка, саккомпанировал прозвучавшей в голове второй фразе. «Забери меня отсюда», - неестественно кривясь, будто голова, спина и руки сломаны или вывернуты, поднялся из снега второй бесплотный силуэт. «И меня», - вынырнуло в ногах сидящей сгорбленной тени что-то светящееся. И я резко заорала, закрыв ладонями глаза, и так же внезапно замолчала. Сердце, будто с трудом протолкнув кровь, сдавило, заставив согнуться. Прерывистые вдохи-выдохи в темноте заглушили шум улицы. Я часто-часто заморгала, цепляясь ресницами за ладони.
«Я не вижу сквозь руки. Как это хорошо! – прозвучала в голове странная мысль, сердце отпустило. А в следующей я призналась себе. – Мне нужна помощь». Отвернувшись к парковке спортшколы, я трясущимися пальцами достала из расстегнутой сумки телефон.
-Женя, извини, что ещё раз.., - слова не шли. Внезапно накатила резкая усталость, видимо нервы не выдержали напряжения и сдали. – У тебя есть какой-нибудь знакомый, наверное, священник, с которым можно поговорить обо всей этой… чертовщине?
-Ты не хотела никого посвящать. Что-то случилось? – был короткий чёткий вопрос.
-Я и сейчас не хочу. Я очень устала, - закрыв глаза, я прижалась ухом к подголовнику, размякая в автокресле. – Если пойти к психологу, меня, наверно, упекут, поставят диагноз, и дальше буду ездить только на общественном транспорте, - попытавшись сгладить юмором тяжесть момента, грустно усмехнулась я нерадужной перспективе. – Мне надо просто с кем-то поговорить, без подробностей, - из-под ресницы сама собой сорвалась неконтролируемая слеза. Нервы все-таки отказали, - кто подскажет, посоветует. Может, съездить по святым местам…
-Я уточню. Дам тебе знать.
-Спасибо.
-Давай без глупостей.
-Договорились, - вытерла я слезу, цепляясь взглядом за стабилизирующую картинку за окном. На порожек спортшколы за руку с мелким пацаненком поднялась женщина в дутой серебристой куртке, через секунду двое исчезли за коричневой дверью.
…Спокойная ковбойская мелодия, поставленная на входящий звонок от Евгения Ершова, вырвала меня из кучи мыслей о несостыковках в сроках изготовления и датах обещанных поставок.
ПРОДА ОТ 15.01
В коридоре было безлюдно и пахло мятой. Пакеты встали на лавку, носильщик присел рядом и бросил взгляд на часы на стене.
-Спасибо, - поблагодарила Людмила. Как тебя зовут?
-Влад, - ответил мальчик. – А вас?
-Люда. Людмила, - растерялась женщина. – Борисовна.
-Приятно познакомиться, - еще при прошлой встрече женщина заметила, что он очень вежливый, хотя в растрепанном виде было что-то удручающе-хулиганское.
Оглянувшись по сторонам – коридор был пуст, из спортзала доносились весёлые визги малышни – Людмила постучала в дверь с табличкой «методический отдел».
-Да, да, входите, - раздался из-за двери спокойный мужской голос. Женщина заглянула. Седой пожилой мужчина в пиджаке сидел за главным столом, по-видимому, директор. Девушка с модными очками на лбу не отвлекаясь раскладывала по второму длинному столу, стоящему в упор поперёк директорского, акварельные рисунки на больших листах. Невольно Людмила задержала взгляд на детских художествах, отметив преобладание синих и голубых цветов.
-Извините, - остановилась в дверях гостья. – Я привезла вам цветы, - эта фраза, конечно, не дала полной картины седовласому директору, с вниманием глядящему на незнакомку.
-Я не в курсе. К какому мероприятию? – поинтересовался он. Девушка тем временем начала расклеивать на нижние правые уголки рисунков надписи, распечатанные на салатовой клейкой бумаге, заглядывая иной раз на тыльную сторону листа.
-Просто привезла. В горшках. Для интерьера, - неловко улыбнулась Людмила.
-А! - всплеснул руками директор. - Вы чья-то мамочка! От души благодарю! – он бодро направился к Людмиле.
-Нет, я к отцу Сергию хожу на собрания, - мягко и без грусти поправила женщина. Директор вышел в коридор.
-Здравствуйте, Семен Ильич, - поднял голову сидящий на лавке Владик.
-Здравствуй, - от глаз Людмилы не ускользнуло, что директор заметил свежую ссадину на брови мальчика. – Анна Олеговна, поставь водички, будь добра, -негромко крикнул он в кабинет. – Иди, попей чай.
-Спасибо, Семен Ильич, - послушно поднялся в лавки Владик, таща с собой рюкзак. Из больших пакетов-маек, стоящих на скамейке, во все стороны торчали пушистые, резные папоротниковые листья.
-Роскошные цветы, - похвалил директор. - У нас как раз с зеленью дефицит, - и, сворачивая шелестящий пакет, освободил первый горшок с кустом. Людмила внутренне скромно улыбнулась, радуясь оказаться к месту. Следом был вынут из пакета второй папоротник.
-У меня есть ещё. Разные. Тоже большие цветы. Могу привезти, - предложила женщина.
-Если они вам не нужны, с радостью примем, - директор поставил первый горшок с кустом на полочку нижнего яруса полупустой металлической подставки слева от скамьи. Она-то и натолкнула Людмилу на мысль привезти цветы в спортшколу, всплыв в памяти сегодня во время уборки. - Дай вам Бог здоровья. Как вас величать? – второй горшок встал через одно пустое место от первого.
-Людмила. Я вам тогда ещё и вьющийся маленький привезу, наверх поставить, - указала она на свободное кольцо на макушке цветочной полки, - и два-три больших.
-А вы не та ли Людмила, которая урок рисования для малышей провела в интернате? – пристальней пригляделся к ней директор. – Да. Вы. В платке и пальто не узнал, - женщина только моргнула, ожидая продолжения слов и пока не понимая, как реагировать. - Отец Сергий говорил, что вы, кажется, учитель рисования.
-Скорее теперь уже формально. Я уже очень давно не работаю, - внесла поправку Людмила.
-Но, судя по всему, навык не потеряли? – улыбнулся седобородый директор. - Анна Олеговна у нас уходит в художественную школу на полную ставку. Дети остаются без педагога. Сможете взяться за кружок рисования? Часов мало – всего три группы три раза в неделю, и оплата невелика. Но всё же. Что скажете?
Людмила моргнула и растерянно сжала губы, а в следующую секунду стянула с шеи прежде спущенный с головы платок – стало совсем жарко.
-Но… я не знаю, - понимание того, что дома делать нечего и там никто не ждёт, всегда подспудно было с ней, ссылаться на какую-то занятость? О нет, совершенно наоборот. И всё же страх что-то менять, да и больное сердце… - Я просто думаю… Я не справлюсь. И диплом мой. Ему двадцать лет, восемнадцать из них я не работаю. И ещё, - Людмила будто замялась, - инвалидность. Сердце.
-Простите, Людмила, - шагнул ближе директор, - за прямоту. Я сразу понял. Румянец синий на щеке. Но если здоровье вам всё-таки позволит. Мне звонила директор интерната, куда вы ездили с активной группой отца Сергия. Она очень подробно, с благодарностью и трепетом говорила о вас и о том, как вы вели себя, как общались с детьми.
Брови Людмилы поднялись от удивления.
-Правда?
Мужчина кивнул.
-Вы поймите, у нас не элитная художественная школа, наши родители не требуют вырастить из их детей Васнецовых и Айвазовских. Главное – дисциплинировать детей, научить видеть прекрасное, развить стремление к лучшему, веру в себя, занять их мысли рисованием вместо того, чтоб слонялись по улице без надзора. И если здоровье вам позволит, то нести такие обязанности после урока в интернате с больными детьми вы сумеете, я более чем уверен.
Людмила нерешительно пожала плечами.
-Как-то неожиданно… Вникнуть в план работы не получится сразу…
-Ни секунды не сомневаюсь, всё у вас получится, - в голосе директора было столько уверенности, что женщина поверила ему более, чем себе. – Если посчитаете нужным, можно внести коррективы. Главное, чтобы в вас и как следствие в детях не было равнодушия к делу. Обещайте, что подумаете.
-Хорошо, - кивнула Людмила.
-Вторник, четверг с часу до шести. Суббота с десяти до трёх.
Людмила пропустила свой автобус, в который загрузились все люди с остановки, и села в следующий, полупустой. Пристроившись в одиночестве на заднем сиденье, она достала из сумки телефон и в нерешительности затеребила его в руках, помаялась с полминуты и набрала брату.
-Привет, Люд, - последовал быстрый ответ.
-Жень, как дела? – начала разговор женщина, мысленно подбирая дальнейшие слова о предложенной ей работе.
-Всё планово. В магазине. У тебя какие новости? Слышу, ты едешь куда-то.
-Домой еду. У меня цветы разрослись. Я отвезла два в спортшколу, куда езжу к отцу Сергию.
-Давно пора. Без того теневая сторона, ещё и оранжерея на окнах, - похвалил брат, про себя с радостью отметив, что сестра начала самостоятельно выходить в люди не только на собрание активистов и неспроста отвезла часть своих зелёных питомцев именно в спортшколу. Значит, с этим местом у неё связаны определенные метки памяти и планы.
-Знаешь, тамошний директор предложил мне вести кружок рисования…
Брат не затянул с ответом:
-В качестве постоянной работы или на общественных началах?
-Работы. У них сотрудница увольняется.
-Никак сработал блат, - подкинул Евгений шутку, чтоб разрядить обстановку, чувствуя, что сестра напряжена, он отлично её знал.
-Вроде того. Это после поездки в Бобров. Ну и я кому-то обмолвилась, что по специальности учитель рисования, - Людмила была в нерешительности и искала поддержку.
-И какая нагрузка? Что по зарплате? – Евгений понимал, что сестра колеблется. Если бы тема была ей не интересна или неосуществима, она обсуждалась бы совсем по-другому, без замираний голоса, робости и пауз.
-Три раза в неделю по полдня. Зарплата маленькая, директор сказал..., - Людмила замолчала в ожидании ответа брата.
-Тебе не кажется, что это отличное предложение? – позитив Евгения вызвал ответную сдержанную улыбку на губах женщины. – Ты всегда любила рисовать. Нагрузка небольшая, да ещё и кое-какие деньжата обещают.
-Я тоже так подумала, - посмелела Людмила, - но как я вольюсь в рабочий процесс… Ведь я уже и забыла, каково это…
-Люд, это не школа. Никто не будет сдирать с тебя три шкуры за открытые уроки, оценки методиста, электронный дневник и повышение квалификации. К тому же, как я понял, это благотворительная школа. В таких дети и родители обычно гораздо благодарнее, чем те, кто платит на секции своего чада.
-Вроде бы да, - робко и с интересом согласилась женщина.
-Ну и если что-то тебя не устроит, всегда можно уволиться, - напомнил брат.
…Ещё дважды съездив домой и привезя пять горшков с цветами: четыре больших раскидистых куста и упругий длинный вьюн-берёзку, Людмила постучалась в кабинет директора.
-Войдите, - ответил другой, молодой мужской голос. Внутри оказался стройный парень в спортивном костюме. Женщина уже видела его прежде. Однажды он нёс в кабинет бутыль с водой для кулера.
-А.., - указала Людмила на стол директора.
-Семён Ильич теперь будет только завтра, - подсказал парень. На его шее висел свисток, и женщина вдруг поняла, что очень давно не видела эту маленькую вещицу.
-Можете передать ему мой номер?
-Да, конечно. По какому вопросу?
-По работе. Насчёт кружка рисования.
-О! Отлично! – обрадовался тренер. – А то Оля уже через неделю уходит. Диктуйте, - взял он со стола блокнот с привязанной к нему ручкой.
…Людмила заранее дополнительно выпила таблетку, чтоб не волноваться. И теперь с улыбкой шла на остановку, стройная ненакрашенная женщина в серой юбке, сиреневой подпоясанной куртке и серебристом шёлковом платке, из-под которого на грудь ложилась тонкая коса.
С утра я обнаружила, что у меня течёт кран в мойке в ванной. Он давно уже подкапывал, я даже выяснила, что проблема именно с холодной водой. В доме стоял двухконтурный котёл, поэтому все краны были вентильными, чтобы холодная и горячая вода открывались чётко по отдельности.
-Твою дивизию, - выругалась я, обнаружив не капельки, а реальную струйку, текущую из носика, и до упора повернутый вентиль. Однажды мне довелось видеть, как отец поступил в подобной ситуации. Вздохнув я перекрыла трубу под мойкой.
Выезжая из двора Тимура, я вынула из кармана и положила в подстаканник завёрнутую в пакетик кран-буксу. В офисе ждала гора работы, да и в сантехнике я не разбиралась, поэтому, хотя изначально и не хотела напрягать Евгения, всё же обратилась к нему за помощью. Выслав фото: кран-букса фас, кран-букса профиль, - скоро я получила ответ: «Есть. Подъезжай».
-Подъезжай, - негромко повторила я, с неохотой в обед выруливая с рабочей парковки. Очень захотелось не ехать к тому треклятому зданию. Хотя злость, которая начала подниматься во мне с открытием сезона развода, потихоньку прибавила сил. И, приближаясь к Остужевскому кольцу, я даже допустила мысль, что посмотрю на второй этаж. Может, не с парковки магазина, но с противоположной стороны уж точно.
ПРОДА ОТ 22.01
Евгений не стал настаивать на том, чтобы я зашла в магазин, и вынес мне кран-буксу на порог. Сравнили. Да, в точности такая же.
-Звонил только что арендодателю насчет открытия второго этажа. Откладывается.
Я протяжно выдохнула. Евгений положил деньги за кран-буксу в нагрудный карман толстовки.
-Слава Богу, - на сердце полегчало.
Лишь развернувшись и припарковавшись на противоположной стороне, чуть не доезжая до спортшколы, я обернулась к зданию. Сердце предварительно сжалось. Но ничего не произошло. Мимо по проспекту прошмыгнула машина. За отбойником на парковке напротив стоит внедорожник Евгения. Свежая реклама на фасаде: на углу яркая вывеска «Мир кальянов» и новый бело-голубой крупногабаритный баннер «Детская одежда и обувь». «Кальяны. Значит, внизу новый арендатор. И у детской одежды, видимо, неплохо идут дела, раз повесили такую большую рекламу. Но. Второй этаж». Взгляд побежал по огромной вывеске «Аренда» и тёмным полуарочным окнам. Толи грязное, толи бликующее стекло. Ничего особенного. Ещё раз. Часто моргая, я вновь прошлась взглядом по уровню второго этажа на фасаде и опустила голову. Ничего? Хватит себя обманывать. Уткнувшись затылком в подголовник, я широко распахнула глаза и вцепилась взглядом в левый угол второго этажа. Отчётливо слыша моё прерывистое дыхание, чувствуя пульсирующее в висках сердце, я приопустила ресницы, проникая сквозь вывеску «Аренда» и кирпичную стену.
Ночь. Мелкие колкие снежинки метёт с южной стороны, сугробы выше колена. Откуда он там??? В этот раз ветер тише. Звякнули льдинки. По моим плечам под курткой и шифоном побежали мурашки, заставив поёжиться. Взгляд медленно двинулся по тёмной заснеженной территории. Никого. Лишь сугробы и ветер. Но где же они? Я ведь знаю, что они там есть! Эти призрачные твари… Взгляд поспешил к выходу с этажа. Широкие ступени вниз. Двойные двери. Амбарный замок и светящаяся печать. Назад, наверх, они должны быть там. Пурга. Вот он, сломанный, повёрнутый боком стул в снегу. Едва заметен, заметён сугробом. Тёмная тень, взявшаяся из ниоткуда, присела на него, горестно сгорбившись. Я в ужасе замерла, но не сморгнула, продолжая смотреть, но теперь уже широко распахнув глаза. «Забери меня отсюда», - раздался в моей голове не мужской и не женский голос. И страх парализовал все мои клетки. «Забери меня отсюда», - вынырнул из снега позади тени полупрозрачный силуэт. Не было ясно, куда он смотрит. Скрип моих сжатых зубов, как расстроенная скрипка, саккомпанировал прозвучавшей в голове второй фразе. «Забери меня отсюда», - неестественно кривясь, будто голова, спина и руки сломаны или вывернуты, поднялся из снега второй бесплотный силуэт. «И меня», - вынырнуло в ногах сидящей сгорбленной тени что-то светящееся. И я резко заорала, закрыв ладонями глаза, и так же внезапно замолчала. Сердце, будто с трудом протолкнув кровь, сдавило, заставив согнуться. Прерывистые вдохи-выдохи в темноте заглушили шум улицы. Я часто-часто заморгала, цепляясь ресницами за ладони.
«Я не вижу сквозь руки. Как это хорошо! – прозвучала в голове странная мысль, сердце отпустило. А в следующей я призналась себе. – Мне нужна помощь». Отвернувшись к парковке спортшколы, я трясущимися пальцами достала из расстегнутой сумки телефон.
-Женя, извини, что ещё раз.., - слова не шли. Внезапно накатила резкая усталость, видимо нервы не выдержали напряжения и сдали. – У тебя есть какой-нибудь знакомый, наверное, священник, с которым можно поговорить обо всей этой… чертовщине?
-Ты не хотела никого посвящать. Что-то случилось? – был короткий чёткий вопрос.
-Я и сейчас не хочу. Я очень устала, - закрыв глаза, я прижалась ухом к подголовнику, размякая в автокресле. – Если пойти к психологу, меня, наверно, упекут, поставят диагноз, и дальше буду ездить только на общественном транспорте, - попытавшись сгладить юмором тяжесть момента, грустно усмехнулась я нерадужной перспективе. – Мне надо просто с кем-то поговорить, без подробностей, - из-под ресницы сама собой сорвалась неконтролируемая слеза. Нервы все-таки отказали, - кто подскажет, посоветует. Может, съездить по святым местам…
-Я уточню. Дам тебе знать.
-Спасибо.
-Давай без глупостей.
-Договорились, - вытерла я слезу, цепляясь взглядом за стабилизирующую картинку за окном. На порожек спортшколы за руку с мелким пацаненком поднялась женщина в дутой серебристой куртке, через секунду двое исчезли за коричневой дверью.
…Спокойная ковбойская мелодия, поставленная на входящий звонок от Евгения Ершова, вырвала меня из кучи мыслей о несостыковках в сроках изготовления и датах обещанных поставок.
