Может быть, потом. Сейчас нужно ещё раз всё обдумать. Запел мой телефон. Влад. Любовник.
-Куда это ты с утра пораньше? - интонация настолько согревала каждым звуком, будто он остановил меня, встающую с постели.
-Через пару минут перезвоню, - отличный повод ретироваться, я выключила телефон. - Пора, - и поднялась из-за стола.
-Ну так с Богом, - казак смотрел мне в лицо, будто искал в нём что-то. - Рине большой привет.
-Передам.
Ох и не прельщало меня выйти из спортшколы и увидеть на втором этаже напротив метель. Я села в машину и завела. Значит, я экстрасенс? Вот только объяснений у меня нет никаких.
За дорогой напротив стояло старое здание, всё в рекламных плакатах. «Ну слава Богу», - подумала я и в следующую секунду разглядела за стеной второго этажа снег и ночь. Твою дивизию. Больше не оглядываясь, я въехала на проспект. Миновав камеры, достала телефон и набрала любвеобильному Владу.
-Ну и где ты, девочка? - от его тембра, даже из трубки, я улыбнулась. Какой же он сладкий, этот мужчина...
-В городе. Ты по заказу мимо ехал?
-Вчерашний клиент. Пришлось сегодня срочно проблему устранить. До завтра котел не дотянул бы. А ночью похолодание, - на заднем плане звучала тихая инструментальная музыка. - А у тебя на выезде свежие следы. Скоро ты домой?
-К родителям заеду чай попить.
-А твой благоверный?
Я взглянула на часы.
-Зависит от того, пришел ли раньше из рейса. Может, сейчас уже. Может, часа через два.
-Ясно, - однако, интонация говорила не о неудавшемся случае, а об идущем сейчас в мозгу Влада поиске новых вариантов. Как непреодолимо сильно понравилась ему моё декольте на Рождество, когда мы с мужем приехали к ним в гости. Кто бы мог подумать! - Давай я подожду тебя за детским садом, - уверенное предложение с нотами романтики в голосе. - В стороне от лишних глаз...
-Ты хочешь со мной поговорить? - я ничего не могла с собой поделать, голос Влада действовал на центры флирта и удовольствия. Опасно было даже представить, что могут сделать его губы и руки...
-Нет. Целоваться, - ему нравилась моя интонация. Мы с наслаждением играли. - Ну что, девочка, мне ждать тебя?
Удивительно, но какую-то секунду я колебалась.
-Тебе нельзя целоваться с чужими девочками.
-Ты не чужая, - это была интонация «я хочу тебя». От затылка по шее пробежало желание. В отличие от большинства мужчин Влад умел говорить откровенно, не скрывая инстинкты, и, что немаловажно, так, чтобы женские уши воспринимали верно его сигнал.
-Не в этот раз.
-Ты разбила мне сердце.
-Жестокая, - улыбалась я.
-И надо же было мне влюбиться в такую жестокую.., - Влад продолжал манящую игру, впрочем, для него это был привычный стиль общения с женщиной, единственное отличие — в этот раз приправленный интересом.
-А ты влюблён? - о как приятен этот флирт.
-Тайно, - это прозвучало как «да, моя королева». - Никому ни слова. У нас же может быть наш маленький секрет, который касается только двоих?
-Уже есть. Не забудь удалить в телефоне этот вызов из списка, - моя бдительность дремала, но не спала.
-Никто ничего не узнает, - сколько размеренности и уверенности было в этих словах.
-Пока, - я вновь улыбалась.
-Целую, моя девочка, - его обезоруживающая интонация превратила прощание в слова с многоточием. Не успела я удалить вызов и положить телефон, как раздался звонок. Муж.
-Привет, лапуля, - неспешно, аккуратно я сворачивала в проулок родителей.
-Привет, лапуль. Не разбудил? - привычный, будничный тон, как-будто мы приятели.
-Нет, я в городе. Поехала к родителям. А ты уже дома?
-Часа через полтора. Нужно кое-какие мелочи починить.
-Но ты в Воронеже?
-Только приехал.
-Я, может, даже успею к твоему приезду, - разговор с «Любовником» оставил меня в игривом настроении. - Искупаю, накормлю и спать уложу...
-Да, поспать было бы отлично.
То ли мы с Владом перестали друг друга понимать, то ли надоели друг другу. Одной фразой он опустил мой термометр радости до нуля. Нет, до минус пяти.
-Ладно. Жду.
-Пока, лапуль.
Я остановилась у подъезда и набрала матери. Та взяла трубку. На заднем плане отчетливо звучали «Очи черные».
-Мам, ты не дома?
-Привет, Вилочка. Я у Альбины Аристарховны.
-Сегодня же двадцать четвертое! - сопоставила я дату и день рождения маминой подруги.
-У нас развлекательная программа с самого утра! Мы сегодня катались на лыжах! Теперь вторая часть.
-Передай от меня поздравления, - я повернула ключ зажигания и в круговую двинулась на выезд из двора.
-Владик вернулся?
-Да. Скоро будет дома. Пока. Целую.
-Пока, Вилочка. Владику привет.
Разговор с матерью тут же померк в памяти, мысли вернулись к снегу на втором этаже. Сложная ситуация, моя, не чья-то ещё. Не удастся отложить обдумывание на какой-то срок. Сегодня же надо пробить эту тему, залезть в инет, бросить клич по знакомым: есть ли у кого в контактах экстрасенс. Или же просто зайти туда, на второй, и всё станет понятно? Кожа ответила ознобом. Не дай Бог. Надо обдумать, внимательно. Не может же там действительно идти снег, под крышей, в помещении с закрытыми целыми, не разбитыми окнами? Конечно, нет. Другая реальность? Как вариант. Но привязанная именно к этому месту, к этому злополучному дому. Колдовство? Нет, мягко сказано. Черная магия. Или же весь этот снег, силуэты, огни — это символы? Чего? Душ, заточённых в том месте? Я вздохнула. После сегодняшних новостей уже не хотелось играть в детектива. Миновав многоэтажки, моя машина вышла на прямую дорогу, широкий асфальт через поле.
Я мгновенно узнала встречную вдали. Высокий темно-синий внедорожник с хромированной радиаторной решёткой. Сердце ёкнуло, забившись с интересом. Расстояние сокращалось. Его фары моргнули. Как-то само собой получилось, что мы притормозили, проезжая мимо друг друга. Влад улыбнулся. Взгляд его карих глаз провожая обжёг меня. Удивительно, как много я сумела увидеть в эти несколько кратких секунд: печатка на пальце руки, лежащей на руле, ворот синей идеально выглаженной рубахи из-под дубленки, красивые широкие брови, седина в висках, резко контрастирующая со жгуче-чёрными волосами и смуглой кожей.
Я выдохнула, провожая синий внедорожник. Ещё одна задача нарисовалась...
Рина, беря грех на душу, долго не шла к наставнику. Она вновь и вновь крутила в голове мысли об Анне, десятилетней девочке, замурованной в стене борделя. Ситуация вышла из под контроля. Нарушенное обещание тяготило. В добавок, гипотетически вышло, что сестра как-бы оказалась в опасности. О себе Рина даже не подумала, махнув рукой на возможные последствия её столкновения с врагом. Обещание нарушено. Стыдно являться с этим перед отцом Серафимом.
В Татьянин день Рина решилась и, спустившись в метро, села на поезд, дав себе ещё двадцать минут пути подумать над словами, которые придётся сказать наставнику.
Церковная земля дарила благодать и умиротворение. Утренняя служба закончилась пару часов назад. Двор вокруг храма, припорошенный снегом, был пуст. В ветвях клена, стряхивая белую опушку короны, игрались воробьи. Рина вздохнула и, поднявшись на ступени дома, стоящего справа и поодаль от церкви, ближе к ограде, пальцем нажала звонок. Через несколько секунд дверь открылась перед ней. Пожилой седой мужчина в кухонном фартуке, по всему прочему сразу видно, священник, внимательно глядя в лицо девушке, мягко проговорил:
-Здравствуй, Анна. Проходи скорее. Ждал тебя, ждал.
Рина вошла и начала раздеваться. Шапку на полку, куртку на вешалку, ботинки на резиновый коврик. В доме отца Серафима царили мир и порядок. Девушка последовала на кухню, куда недавно свернул священник.
-Матушка приболела. Помогаю. Хлопочу, - зашумела вода, он ставил чай.
-Что-то серьёзное? - язык Рины едва поворачивался говорить. Стыд сжал всё внутри, добравшись до горла.
-Головушка болит, - старик поставил перед Риной блюдце с нарезанным кусками яблочным пирогом. Девушка опустила глаза. - А ты в новом году всё не приходишь. И на Крещение не была, - на скатерть встали две пузатые голубые чашки. - Видимо, есть причина, - голос отца Серафима, мягкий и заботливый, успокаивал. Однако давно наступило время держать ответ. Рина согнулась на стуле, опустив голову, совесть не позволяла поднять глаза в лицо наставнику. Она вздохнула. Пора говорить, чем дольше, тем тяжелее. Старик налил заварку и добавил на стол пиалку с медом. Он не торопил. Рина сглотнула. Боже, как горько и стыдно. По щеке потекла слеза.
-Отец Серафим, - сбивчиво произнесла девушка. - Я нарушила послушание. Всем пренебрегла. Поддалась порыву. Не знаю, о чём я думала, - вытерев слезу, обратилась она в лицо старику. Тот вздохнул, протяжно, поднялись и опустились его худые плечи.
-Беда, - печально произнёс он. - Твой дар без разума, это, как огонь в руках ребёнка. Себя погубишь и других поранишь или за собой потянешь.
Рина закрыла лицо ладонями, стараясь не плакать.
-Простите, отец Серафим.
-Поедешь в монастырь к матушке Агафье пораньше с утра в субботу. Будешь двор чистить, - Рина согласно кивнула, по-прежнему не открывая лица. - Останешься там ночевать. Помолишься с сёстрами на вечерней. На пользу тебе. В воскресенье в обед ко мне заедь, расскажешь, как сёстры живут, что надумала, - зажурчала вода в чашку. Рина сглотнула и отняла руки от лица. Отец Серафим никогда не ругался. Оттого злость не появлялась в душе виновного, но совесть и вина переполняли её через края. Старик снял фартук и присел напротив. Его бледно-голубые глаза, окружённые морщинами, глядели с заботой и строгостью. - Теперь рассказывай, Анна, что было.
Девушка вздохнула, старательно беря себя в руки.
-В Воронеже. Мы с сестрой поехали в магазин. Оказалось, он в старинном здании. Двухэтажный огромный дом царского времени, - она старалась рассказать без эмоций, чётко и ясно, зная, что отдельно получит за Виолу. - Когда мы вошли в коридор, мне показалось, что нужно присмотреться. Но в то же время я поняла, что.., - Рина подбирала слово, - не к чему, - отец Серафим слушал внимательно и не перебивая. - Хотя здание издалека насторожило меня... Необычное, странное. Магазин был в отдельном помещении. Там всё мирно, освящено. Когда же я вновь вышла в коридор, то...Ну.., - слова не подбирались. - Я поняла, что нужно всё просмотреть, срочно, прямо сейчас. Одновременно в голове звучало, что надо уйти, - отец Серафим свёл брови. - И я поняла, что-то выгоняет нас из этого дома. Но с другой стороны я как-будто чувствовала просьбу не уходить, мольбу о помощи, - девушка вздохнула. - Не могу объяснить, как. Не видела, не слышала. И я пошла искать. "Кто ты? Где ты?" - повторяла я мысленно. И в ответ мне раздался едва-едва уловимый зов или плач, или крик птицы, или звон. Я не могла понять, что именно слышу, не кажется ли мне этот звук? Прежде подобного не было. Когда я искала могилку отца Спиридона, услышала ангельское пение, оглянулась и увидела, всё было просто. А здесь мне вдруг показалось, что я попала в лабиринт, и стены вокруг меня сомкнулись, - Риной завладело волнение. - А этот неуловимый звук, он молил найти его. А я не могла понять, откуда он исходит. И тогда я мысленно сказала: «Кто ты? Я - Анна». И услышала детский голос, - губы Рины дрогнули, в глазах появились слезы, - Анна. Анна. Анна. Эхом отдалось в моём мозгу, но я успела поймать, откуда раздался ответ. Кирпичи, штукатурка. Но я смотрела на эту стену и не видела тело. И в голове у меня забил колокол, как безумие. Я знала, что там, в этой стене, замурован человек, и не понимала, почему я не вижу его! - Рина в панике сцепила пальцы в замок. - Тогда я вынула из сумки лопатку и ударила в стену. Несколько раз. И в ответ мне был крик о помощи. Я сказала Виоле: «Звони в полицию». И дальше враг начал гнать нас прочь из дома. Поймите, отец Серафим, я не могла! Не могла пойти к батюшке и позвать ломать стену! Я не видела в ней ничего! Не видела! Но знала, что есть! Разве это причина, чтобы сказать, что в ней непохороненное тело? - с мольбой обратилась девушка к священнику.
-Но разве не велел тебе я не трогать, не нарушать могилы? Разве не велел, если отыщешь неупокоенное тело, ничего не предпринимать без ведома старших? На то и был дан мой наказ! - раздосадовался и огорчился отец Серафим. - Чтобы ты послушалась и не ошиблась в том, до чего ещё умом не доросла! Что было далее?
Из глаз Рины сорвались слезы.
-Дальше враг дал нам понять, что склеп не будет вскрыт, - прошептала девушка. - И либо мы с сестрой уйдём, либо... Я почувствовала, Виоле стало плохо. В голове заболел сосуд. Нельзя было медлить. Она бы не справилась. И я взяла её боль на себя.
-Пресвятая Богородица, - перекрестился и поклонился иконе, висящей на стене напротив, отец Серафим. Рина вытерла слёзы.
-И я упала. Как без сил. Но в сознании. А Виола бросилась ко мне и пыталась дозвониться в полицию. Но бесполезно! Тысячи помех!
-Анна, что ты натворила! Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергла себя и сестру? - взял девушку за руку священник. Та прижалась лбом к его морщинистым пальцам.
-Я не думала... Я не верила, что такое может произойти со мной. Разве такое бывает, чтоб враг вышел лицом к лицу? Он смеялся надо мной! И все для того, чтобы оставить нетронутой могилу в стене!
-Он говорил с тобой?
-Да.
-В обличье бесовском?
-Нет. Человеческом. Я лежала неподвижная на полу. А он хотел выгнать нас из здания. Пугал, что Виола бросит меня. Но я знала, что не бросит! И не могла встать и, значит, уйти. Не могла сделать то, что он хочет. А потом сестра дозвонилась. В здание напротив. И оттуда мигом прибежал мужчина, - Рина вздохнула. - Он оказался сторожем.
Отец Серафим присел на табуретку рядом, не отпуская руку девушки и глядя в глаза.
-Сторожем? Часовщиком?
-Да.
-Говори дальше.
-Он перекрестился. Враг отступил. Потом сторож спросил меня, кто в стене? И я ответила. Я назвала дату смерти. Это была девочка десяти лет. Замурована в 1850-ом. Её звали Анна. Я услышала отголосок своего и её имени, поэтому и нашла...
-Ох и непростая история, - поднялся из-за стола отец Серафим. - Мы ещё услышим о ней, будет продолжение, помяни моё слово. Но ты понимаешь, что в тебе мало веры? А, значит, и силы мало, - старик переживал за девушку. - Понимаешь, что вы с сестрой могли погибнуть? А всё от того, что ты не выполнила послушание.
-Я буду молиться, чтоб Господь дал мне веру.
-Не слышу истинное радение в твоих словах.
-Я сделаю всё, как вы скажете.
-Значит, езжай в Дивеево сразу после послушания у матушки Агафьи. На неделю, - у Рины округлились глаза. - Заедешь ко мне, я тебя благословлю и в дорогу направлю. О том, как добраться, не заботься.
-А если на работе не отпустят? - нашла Рина слабый аргумент не ехать.
-Муж да родители могут не отпустить, а не работа. Не она тебя отпускает, а ты её.
-Хорошо, - склонила голову девушка.
-Твоя сестра в уме после встречи с нечистым? - забота отца Серафима касалась всех, с кем сводила его жизнь.
-Она его не видела. Враг явился только мне. Сторож тоже его не видел.
-Стало быть, после позвонили Благочинному и достали мощи из стены.
-Сторож сказал, что девочка — дочь священника. А здание — бывший бордель, - Рина обняла пузатую чашку погреть дрожащие пальцы. - Когда приехал Благочинный, я увидела, что на склепе лежит печать. Чёрная печать беззвучия.
-Куда это ты с утра пораньше? - интонация настолько согревала каждым звуком, будто он остановил меня, встающую с постели.
-Через пару минут перезвоню, - отличный повод ретироваться, я выключила телефон. - Пора, - и поднялась из-за стола.
-Ну так с Богом, - казак смотрел мне в лицо, будто искал в нём что-то. - Рине большой привет.
-Передам.
Ох и не прельщало меня выйти из спортшколы и увидеть на втором этаже напротив метель. Я села в машину и завела. Значит, я экстрасенс? Вот только объяснений у меня нет никаких.
За дорогой напротив стояло старое здание, всё в рекламных плакатах. «Ну слава Богу», - подумала я и в следующую секунду разглядела за стеной второго этажа снег и ночь. Твою дивизию. Больше не оглядываясь, я въехала на проспект. Миновав камеры, достала телефон и набрала любвеобильному Владу.
-Ну и где ты, девочка? - от его тембра, даже из трубки, я улыбнулась. Какой же он сладкий, этот мужчина...
-В городе. Ты по заказу мимо ехал?
-Вчерашний клиент. Пришлось сегодня срочно проблему устранить. До завтра котел не дотянул бы. А ночью похолодание, - на заднем плане звучала тихая инструментальная музыка. - А у тебя на выезде свежие следы. Скоро ты домой?
-К родителям заеду чай попить.
-А твой благоверный?
Я взглянула на часы.
-Зависит от того, пришел ли раньше из рейса. Может, сейчас уже. Может, часа через два.
-Ясно, - однако, интонация говорила не о неудавшемся случае, а об идущем сейчас в мозгу Влада поиске новых вариантов. Как непреодолимо сильно понравилась ему моё декольте на Рождество, когда мы с мужем приехали к ним в гости. Кто бы мог подумать! - Давай я подожду тебя за детским садом, - уверенное предложение с нотами романтики в голосе. - В стороне от лишних глаз...
-Ты хочешь со мной поговорить? - я ничего не могла с собой поделать, голос Влада действовал на центры флирта и удовольствия. Опасно было даже представить, что могут сделать его губы и руки...
-Нет. Целоваться, - ему нравилась моя интонация. Мы с наслаждением играли. - Ну что, девочка, мне ждать тебя?
Удивительно, но какую-то секунду я колебалась.
-Тебе нельзя целоваться с чужими девочками.
-Ты не чужая, - это была интонация «я хочу тебя». От затылка по шее пробежало желание. В отличие от большинства мужчин Влад умел говорить откровенно, не скрывая инстинкты, и, что немаловажно, так, чтобы женские уши воспринимали верно его сигнал.
-Не в этот раз.
-Ты разбила мне сердце.
-Жестокая, - улыбалась я.
-И надо же было мне влюбиться в такую жестокую.., - Влад продолжал манящую игру, впрочем, для него это был привычный стиль общения с женщиной, единственное отличие — в этот раз приправленный интересом.
-А ты влюблён? - о как приятен этот флирт.
-Тайно, - это прозвучало как «да, моя королева». - Никому ни слова. У нас же может быть наш маленький секрет, который касается только двоих?
-Уже есть. Не забудь удалить в телефоне этот вызов из списка, - моя бдительность дремала, но не спала.
-Никто ничего не узнает, - сколько размеренности и уверенности было в этих словах.
-Пока, - я вновь улыбалась.
-Целую, моя девочка, - его обезоруживающая интонация превратила прощание в слова с многоточием. Не успела я удалить вызов и положить телефон, как раздался звонок. Муж.
-Привет, лапуля, - неспешно, аккуратно я сворачивала в проулок родителей.
-Привет, лапуль. Не разбудил? - привычный, будничный тон, как-будто мы приятели.
-Нет, я в городе. Поехала к родителям. А ты уже дома?
-Часа через полтора. Нужно кое-какие мелочи починить.
-Но ты в Воронеже?
-Только приехал.
-Я, может, даже успею к твоему приезду, - разговор с «Любовником» оставил меня в игривом настроении. - Искупаю, накормлю и спать уложу...
-Да, поспать было бы отлично.
То ли мы с Владом перестали друг друга понимать, то ли надоели друг другу. Одной фразой он опустил мой термометр радости до нуля. Нет, до минус пяти.
-Ладно. Жду.
-Пока, лапуль.
Я остановилась у подъезда и набрала матери. Та взяла трубку. На заднем плане отчетливо звучали «Очи черные».
-Мам, ты не дома?
-Привет, Вилочка. Я у Альбины Аристарховны.
-Сегодня же двадцать четвертое! - сопоставила я дату и день рождения маминой подруги.
-У нас развлекательная программа с самого утра! Мы сегодня катались на лыжах! Теперь вторая часть.
-Передай от меня поздравления, - я повернула ключ зажигания и в круговую двинулась на выезд из двора.
-Владик вернулся?
-Да. Скоро будет дома. Пока. Целую.
-Пока, Вилочка. Владику привет.
Разговор с матерью тут же померк в памяти, мысли вернулись к снегу на втором этаже. Сложная ситуация, моя, не чья-то ещё. Не удастся отложить обдумывание на какой-то срок. Сегодня же надо пробить эту тему, залезть в инет, бросить клич по знакомым: есть ли у кого в контактах экстрасенс. Или же просто зайти туда, на второй, и всё станет понятно? Кожа ответила ознобом. Не дай Бог. Надо обдумать, внимательно. Не может же там действительно идти снег, под крышей, в помещении с закрытыми целыми, не разбитыми окнами? Конечно, нет. Другая реальность? Как вариант. Но привязанная именно к этому месту, к этому злополучному дому. Колдовство? Нет, мягко сказано. Черная магия. Или же весь этот снег, силуэты, огни — это символы? Чего? Душ, заточённых в том месте? Я вздохнула. После сегодняшних новостей уже не хотелось играть в детектива. Миновав многоэтажки, моя машина вышла на прямую дорогу, широкий асфальт через поле.
Я мгновенно узнала встречную вдали. Высокий темно-синий внедорожник с хромированной радиаторной решёткой. Сердце ёкнуло, забившись с интересом. Расстояние сокращалось. Его фары моргнули. Как-то само собой получилось, что мы притормозили, проезжая мимо друг друга. Влад улыбнулся. Взгляд его карих глаз провожая обжёг меня. Удивительно, как много я сумела увидеть в эти несколько кратких секунд: печатка на пальце руки, лежащей на руле, ворот синей идеально выглаженной рубахи из-под дубленки, красивые широкие брови, седина в висках, резко контрастирующая со жгуче-чёрными волосами и смуглой кожей.
Я выдохнула, провожая синий внедорожник. Ещё одна задача нарисовалась...
ПРОДА от 03.02
Рина, беря грех на душу, долго не шла к наставнику. Она вновь и вновь крутила в голове мысли об Анне, десятилетней девочке, замурованной в стене борделя. Ситуация вышла из под контроля. Нарушенное обещание тяготило. В добавок, гипотетически вышло, что сестра как-бы оказалась в опасности. О себе Рина даже не подумала, махнув рукой на возможные последствия её столкновения с врагом. Обещание нарушено. Стыдно являться с этим перед отцом Серафимом.
В Татьянин день Рина решилась и, спустившись в метро, села на поезд, дав себе ещё двадцать минут пути подумать над словами, которые придётся сказать наставнику.
Церковная земля дарила благодать и умиротворение. Утренняя служба закончилась пару часов назад. Двор вокруг храма, припорошенный снегом, был пуст. В ветвях клена, стряхивая белую опушку короны, игрались воробьи. Рина вздохнула и, поднявшись на ступени дома, стоящего справа и поодаль от церкви, ближе к ограде, пальцем нажала звонок. Через несколько секунд дверь открылась перед ней. Пожилой седой мужчина в кухонном фартуке, по всему прочему сразу видно, священник, внимательно глядя в лицо девушке, мягко проговорил:
-Здравствуй, Анна. Проходи скорее. Ждал тебя, ждал.
Рина вошла и начала раздеваться. Шапку на полку, куртку на вешалку, ботинки на резиновый коврик. В доме отца Серафима царили мир и порядок. Девушка последовала на кухню, куда недавно свернул священник.
-Матушка приболела. Помогаю. Хлопочу, - зашумела вода, он ставил чай.
-Что-то серьёзное? - язык Рины едва поворачивался говорить. Стыд сжал всё внутри, добравшись до горла.
-Головушка болит, - старик поставил перед Риной блюдце с нарезанным кусками яблочным пирогом. Девушка опустила глаза. - А ты в новом году всё не приходишь. И на Крещение не была, - на скатерть встали две пузатые голубые чашки. - Видимо, есть причина, - голос отца Серафима, мягкий и заботливый, успокаивал. Однако давно наступило время держать ответ. Рина согнулась на стуле, опустив голову, совесть не позволяла поднять глаза в лицо наставнику. Она вздохнула. Пора говорить, чем дольше, тем тяжелее. Старик налил заварку и добавил на стол пиалку с медом. Он не торопил. Рина сглотнула. Боже, как горько и стыдно. По щеке потекла слеза.
-Отец Серафим, - сбивчиво произнесла девушка. - Я нарушила послушание. Всем пренебрегла. Поддалась порыву. Не знаю, о чём я думала, - вытерев слезу, обратилась она в лицо старику. Тот вздохнул, протяжно, поднялись и опустились его худые плечи.
-Беда, - печально произнёс он. - Твой дар без разума, это, как огонь в руках ребёнка. Себя погубишь и других поранишь или за собой потянешь.
Рина закрыла лицо ладонями, стараясь не плакать.
-Простите, отец Серафим.
-Поедешь в монастырь к матушке Агафье пораньше с утра в субботу. Будешь двор чистить, - Рина согласно кивнула, по-прежнему не открывая лица. - Останешься там ночевать. Помолишься с сёстрами на вечерней. На пользу тебе. В воскресенье в обед ко мне заедь, расскажешь, как сёстры живут, что надумала, - зажурчала вода в чашку. Рина сглотнула и отняла руки от лица. Отец Серафим никогда не ругался. Оттого злость не появлялась в душе виновного, но совесть и вина переполняли её через края. Старик снял фартук и присел напротив. Его бледно-голубые глаза, окружённые морщинами, глядели с заботой и строгостью. - Теперь рассказывай, Анна, что было.
Девушка вздохнула, старательно беря себя в руки.
-В Воронеже. Мы с сестрой поехали в магазин. Оказалось, он в старинном здании. Двухэтажный огромный дом царского времени, - она старалась рассказать без эмоций, чётко и ясно, зная, что отдельно получит за Виолу. - Когда мы вошли в коридор, мне показалось, что нужно присмотреться. Но в то же время я поняла, что.., - Рина подбирала слово, - не к чему, - отец Серафим слушал внимательно и не перебивая. - Хотя здание издалека насторожило меня... Необычное, странное. Магазин был в отдельном помещении. Там всё мирно, освящено. Когда же я вновь вышла в коридор, то...Ну.., - слова не подбирались. - Я поняла, что нужно всё просмотреть, срочно, прямо сейчас. Одновременно в голове звучало, что надо уйти, - отец Серафим свёл брови. - И я поняла, что-то выгоняет нас из этого дома. Но с другой стороны я как-будто чувствовала просьбу не уходить, мольбу о помощи, - девушка вздохнула. - Не могу объяснить, как. Не видела, не слышала. И я пошла искать. "Кто ты? Где ты?" - повторяла я мысленно. И в ответ мне раздался едва-едва уловимый зов или плач, или крик птицы, или звон. Я не могла понять, что именно слышу, не кажется ли мне этот звук? Прежде подобного не было. Когда я искала могилку отца Спиридона, услышала ангельское пение, оглянулась и увидела, всё было просто. А здесь мне вдруг показалось, что я попала в лабиринт, и стены вокруг меня сомкнулись, - Риной завладело волнение. - А этот неуловимый звук, он молил найти его. А я не могла понять, откуда он исходит. И тогда я мысленно сказала: «Кто ты? Я - Анна». И услышала детский голос, - губы Рины дрогнули, в глазах появились слезы, - Анна. Анна. Анна. Эхом отдалось в моём мозгу, но я успела поймать, откуда раздался ответ. Кирпичи, штукатурка. Но я смотрела на эту стену и не видела тело. И в голове у меня забил колокол, как безумие. Я знала, что там, в этой стене, замурован человек, и не понимала, почему я не вижу его! - Рина в панике сцепила пальцы в замок. - Тогда я вынула из сумки лопатку и ударила в стену. Несколько раз. И в ответ мне был крик о помощи. Я сказала Виоле: «Звони в полицию». И дальше враг начал гнать нас прочь из дома. Поймите, отец Серафим, я не могла! Не могла пойти к батюшке и позвать ломать стену! Я не видела в ней ничего! Не видела! Но знала, что есть! Разве это причина, чтобы сказать, что в ней непохороненное тело? - с мольбой обратилась девушка к священнику.
-Но разве не велел тебе я не трогать, не нарушать могилы? Разве не велел, если отыщешь неупокоенное тело, ничего не предпринимать без ведома старших? На то и был дан мой наказ! - раздосадовался и огорчился отец Серафим. - Чтобы ты послушалась и не ошиблась в том, до чего ещё умом не доросла! Что было далее?
Из глаз Рины сорвались слезы.
-Дальше враг дал нам понять, что склеп не будет вскрыт, - прошептала девушка. - И либо мы с сестрой уйдём, либо... Я почувствовала, Виоле стало плохо. В голове заболел сосуд. Нельзя было медлить. Она бы не справилась. И я взяла её боль на себя.
-Пресвятая Богородица, - перекрестился и поклонился иконе, висящей на стене напротив, отец Серафим. Рина вытерла слёзы.
-И я упала. Как без сил. Но в сознании. А Виола бросилась ко мне и пыталась дозвониться в полицию. Но бесполезно! Тысячи помех!
-Анна, что ты натворила! Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергла себя и сестру? - взял девушку за руку священник. Та прижалась лбом к его морщинистым пальцам.
-Я не думала... Я не верила, что такое может произойти со мной. Разве такое бывает, чтоб враг вышел лицом к лицу? Он смеялся надо мной! И все для того, чтобы оставить нетронутой могилу в стене!
-Он говорил с тобой?
-Да.
-В обличье бесовском?
-Нет. Человеческом. Я лежала неподвижная на полу. А он хотел выгнать нас из здания. Пугал, что Виола бросит меня. Но я знала, что не бросит! И не могла встать и, значит, уйти. Не могла сделать то, что он хочет. А потом сестра дозвонилась. В здание напротив. И оттуда мигом прибежал мужчина, - Рина вздохнула. - Он оказался сторожем.
Отец Серафим присел на табуретку рядом, не отпуская руку девушки и глядя в глаза.
-Сторожем? Часовщиком?
-Да.
-Говори дальше.
-Он перекрестился. Враг отступил. Потом сторож спросил меня, кто в стене? И я ответила. Я назвала дату смерти. Это была девочка десяти лет. Замурована в 1850-ом. Её звали Анна. Я услышала отголосок своего и её имени, поэтому и нашла...
-Ох и непростая история, - поднялся из-за стола отец Серафим. - Мы ещё услышим о ней, будет продолжение, помяни моё слово. Но ты понимаешь, что в тебе мало веры? А, значит, и силы мало, - старик переживал за девушку. - Понимаешь, что вы с сестрой могли погибнуть? А всё от того, что ты не выполнила послушание.
-Я буду молиться, чтоб Господь дал мне веру.
-Не слышу истинное радение в твоих словах.
-Я сделаю всё, как вы скажете.
-Значит, езжай в Дивеево сразу после послушания у матушки Агафьи. На неделю, - у Рины округлились глаза. - Заедешь ко мне, я тебя благословлю и в дорогу направлю. О том, как добраться, не заботься.
-А если на работе не отпустят? - нашла Рина слабый аргумент не ехать.
-Муж да родители могут не отпустить, а не работа. Не она тебя отпускает, а ты её.
-Хорошо, - склонила голову девушка.
-Твоя сестра в уме после встречи с нечистым? - забота отца Серафима касалась всех, с кем сводила его жизнь.
-Она его не видела. Враг явился только мне. Сторож тоже его не видел.
-Стало быть, после позвонили Благочинному и достали мощи из стены.
-Сторож сказал, что девочка — дочь священника. А здание — бывший бордель, - Рина обняла пузатую чашку погреть дрожащие пальцы. - Когда приехал Благочинный, я увидела, что на склепе лежит печать. Чёрная печать беззвучия.
