Не короли и султаны правят миром. Сильнейшие колдуны давно разделили его на владения.
1.1.
Старуха Изольда жила одна. Мужа еще в молодости в одну из ветреных зим скосила лихорадка. Опору и надежду – сына – спустя много лет в городе зарезали бандиты. Все, что у нее тогда осталось – десяток кур, уютный дворик, заросший цветами, да домик, обвитый диким виноградом. Когда наступила зима, Изольда, будто ожидая кого-то, подолгу неподвижно смотрела в окна, а беспризорный ветер колыхал сухие виноградные лозы. Постепенно смыслом ее жизни стала давнишняя привычка, со временем превратившаяся в непринужденную, но настойчивую тягу к чистоте. Худые пальцы с любовью оттирали, отмывали все, что не блестело первозданной красотой, скрытое надоедливой пылью или почерневшим жиром, и день за днем продолжали делать то же, дабы это сияние ни на секунду не тускнело.
Скоро желание наводить порядок заменило все, что прежде было дорого, и стало единственным занятием старухи. Спустя почти год после похорон сына, когда сбережения и продукты закончились, Изольда, отдав последние крошки хлеба двум рыжим курочкам и потрепанному петушку, прошла, опустив голову, в сторону леса. Там за деревьями стоял вековой замок из серого камня, обнесенный изящной стеной. В нем жил тот, чье имя старались не произносить даже мысленно, но все в деревне знали уже много поколений.
Изольда начала ежедневно ходить в замок. Скоро в деревне узнали, что она занимается там уборкой. Люди стали с опаской смотреть на старуху и здороваться боязливо. Но постепенно привыкли; и однажды, отважившись, самый любопытный негромко спросил:
-Какой он?
-Красивый. И жестокий.
С той поры прошло более десяти лет.
2.
Лето выдалось особенно жарким и совершенно безветренным. Трава пожухла, полегла и пожелтела, а на протоптанных тропинках потрескалась земля. К полудню воздух, прогретый беспощадным зноем, начинал дрожать едва заметными волнами. В домах закрывались ставни, чтобы не впускать горячий свет. К обеду люди начинали завидовать пастуху, на рассвете ушедшему со стадом к реке за лесистые холмы.
Колодцы в деревне пересыхали год от года, а в это лето осталась надежда лишь на один: старинный и глубокий, которым давно не пользовались, во дворе завалившегося дома, где уже много лет никто не жил. К оговоренному времени селяне собрались у покосившегося забора. Все с детства знали, что заброшенный колодец - самый глубокий в деревне, и очень надеялись, что вода из него не ушла. Скоро подоспела соседка с ведром, и люди вошли в заросший травой двор.
-Жижа, - достала перепачканное ведро крупная женщина средних лет и поставила на колоду, рукава у нее были заранее закатаны. Люди вокруг, ждавшие чуда, тяжело вздохнули.
-Марилена, может быть, дождик пойдет? – обратился кто-то к задумчивой кареглазой девушке, молчащей позади.
-Нет, дождя скоро не будет, - грустно ответила та, стерла пот со лба и побрела прочь.
После обеда мужчины с ведрами в руках направились в лес к обрывистой стене холма. Там из серых камней тонкой струйкой лился и уходил в землю серебристый прохладный ручей. И, как на ладони, взору представал огромный молчаливый серый замок, обнесенный красивой каменной стеной. Марилена с сестрой, взяв ведра, последовали туда же.
Со временем люди привыкли с меньшим страхом ходить к ручью. Но замок продолжал давить своей громадой, да и путь был неблизкий, поэтому все с нетерпением ждали осени, когда жара спадет и желанная вода вернется. Особенно тяжело это ожидание давалось Марилене, которой с детства был дан необъяснимый дар: она предчувствовала дождь. И в те дни она знала, что в ближайшую неделю бессмысленно ждать живительную влагу небес.
Солнце в безоблачном рубиново-рыжем море вставало рано. Его свет заставлял поникнуть ожившие за ночь благоухающие цветы. Когда наставал горячий полдень, природа замирала в ожидании вечерней прохлады.
К обеду закончив домашние дела, Марилена оставила сестру за вышивкой, которой девушки зарабатывали на жизнь, и пошла к ручью. Ведра были полны, но дальность источника заставляла экономить воду, доставляя неудобства. Рука девушки обнимала большой глиняный кувшин.
Зеленый лес был полон щебета птиц. С белым платком на голове, Марилена бодро поднималась на холм по пыльной тропе, желая поскорее вернуться домой. Звук и свежесть ручья всегда радовали ее. Но, как и всех, пугал замок за деревьями.
Упругой напористой струйкой ручей спадал с выступа серого камешка в оголенной стене холма. За годы серебристая вода сгладила этот камушек и нарисовала в основании стены маленькое озерцо, не больше донышка чашки, но, по-прежнему, не задерживаясь, уходила в землю в каменную расщелину. Девушка ополоснула горячее лицо и с наслаждением выдохнула, опустив ресницы. Она с удовольствием задержалась бы здесь подольше, поближе к прохладной, живительной воде, но нужно было спешить. Марилена подставила кувшин под холодную струю и вытерла лицо платком. Короткий несмелый взгляд упал на серые, аккуратные камни стены замка, проглядывающей сквозь зелень кустов и деревьев.
Обратный путь, хоть и под гору, давался с трудом. Тяжелый кувшин нельзя было расплескать. Солнце обжигало кожу и палило в глаза. Решив сократить путь, Марилена, склонив голову, свернула в деревья, напрямик к деревне. В траве и густой тени стояла непривычная темнота и пахло горячей листвой. Впереди скоро должна была открыться огромная поляна, за ней - небольшая рощица, а следом в низине крайние дома. В платье с подолом, заправленным за пояс, но, тем не менее, цепляющимся за всякие ветки, Марилена аккуратно протиснулась через упругий кустарник и шагнула в горячий свет. В то же мгновенье солнце померкло в черном пятне, и огромный конь заставил девушку вскрикнуть!
Марилена сидела в траве. Холодная и свежая вода из расколотого кувшина намочила ногу и завернутый подол платья. Девушка опустила руку, которой защищаясь прикрыла лицо. Слепящее небо очертило силуэт всадника, глаза в мгновение привыкли к свету, проступили цвета. Все тело Марилены сковал панический ужас. Широко открытые глаза замерли, не смея моргнуть. Девушка никогда не видела его прежде, но поняла, кто он.
Колдун верхом на породистом черном коне был, словно статуя, без движения, высокий, по властному и безэмоциональному лицу невозможно понять мысли. На солнце отливали антрацитом его длинные волосы, контрастируя со светлой кожей. Марилена с дрожью медленно выдохнула, не в силах оторвать взгляд от стеклянно-стальных глаз. Она никогда прежде не встречала такого неотвратимо цепкого, непреклонного взгляда. Колдун смотрел в самую глубину ее зрачков. Это длилось лишь мгновение.
Конь отшагнул назад. На солнце блеснули множество перстней и камней браслета - всадник едва заметно двинул пальцами свободной руки, лежащей на колене. Разбитый кувшин, соединившись, встал на траву. Конь развернулся. Марилена за край схватила глиняную посудину и вскочила. По пестрой поляне, залитой светом, удаляясь шла тонкая золотоволосая девушка в воздушном белом платье. Она казалась ангелом из сна, сияющим на фоне темной зелени леса и мелких цветных искр полевых цветов. Всадник догнал ее. И Марилене, скорее отшагнувшей обратно в кусты, бросилось в память, как то худенькое светлое создание, будто наполненное солнцем, протянуло ему цветок.
Мариана, сидя у окна, голубой ниткой вышивала кружево сорочки, лежащей на коленях. Сестра, забежавшая в дом вся в слезах, с рыданием заметалась по комнатам и бросилась задергивать шторы на окнах.
-Что случилось, Марилена? – вскочила девушка, отложив пяльцы и иглу. Ее ресницы испуганно захлопали.
-Боже мой, Боже, - со стоном опустилась та на пол, закрыв ладонями заплаканное лицо. В комнате повис полумрак. Мариана опустилась рядом на колени. – Я видела его, - прошептала Марилена, её частое дыхание дрожало, раскрасневшееся лицо было мокрым от слез, платок сбился, из-под него беспорядочно вылезли длинные светло-каштановые пряди. – Мариана, - трясущиеся пальцы пытались вытереть слезы, которые вновь текли из глаз. – Кувшин разбился. Он… он заколдовал его. Я принесла домой. Не надо было брать!
Сестра, широко раскрыв глаза, побелела. Марилена вскочила и выбежала на порог, открыв прежде запертую на засов дверь. Мариана следом.
Посреди двора на пыльной тропинке стоял одинокий кувшин.
-Надо отнести его Изольде, - быстро нашла выход Мариана. – Все, не плачь. Пошли сейчас же. Она, должно быть, уже вернулась покормить кота.
Изольда была дома. Мариана коротко и сбивчиво рассказала произошедшую историю, по крайней мере ту ее часть, которую она узнала со слов растерянной сестры, и предложила старухе взять кувшин.
-Почему бы и нет, - поставила Изольда кувшин на полку. – Но ты, красавица, зря глазки не выплакивай. Господин Малколм не такой, что делает подлости.
-Ц-ссс, - девушки съежились и спиной двинулись к двери. –Мы не хотим знать ... как его зовут .
В тот же вечер Марилена, успокоившись и настроившись, обошла всю деревню вдоль и поперек. Она боялась, что колдун слышит ее мысли, потому старалась не думать, а делать. Сердце дрожало, но цель была превыше страха. На закате Марилена отыскала место.
«Здесь течет тот же ручей и близко подходит к земле», - облегченно вздохнула девушка и устало опустилась на пожухшую траву, захотелось даже прилечь, настолько ее вымотал этот день. Но осталось еще сходить к старосте.
Завтра на указанном Мариленой месте начали копать новый колодец, и к обеду в деревне появилась вода.
3.
Лето шло к концу. Люди уже давно облюбовали новый колодец, никто не ходил к ручью.
Близилась осень. Горожанки начали задумываться о теплых сорочках. После обеда Марилена вновь принялась за шитье. На очереди лежали три заказа. Страшная встреча с колдуном постепенно забылась. Иголка быстро делала мельчайшие стежки, протягивая лиловую нитку по белому хлопку.
-Марилена! Марилена! – разбил тишину тревожный крик. Девушка высунулась в раскрытое окно, сердце забилось часто. - Несчастье. Идем скорее! - протянула к ней руку запыхавшаяся женщина. - Грету засыпало стеной сарая.
К глазам подступили слезы. Маленькая белокурая Грета была всеобщей любимицей, нежная, улыбчивая, голубоглазая, этакая куколка...
Бросив шитье, Марилена выскочила во двор, и вместе с соседкой побежала вниз по улице.
Во дворе Марты и Клауса собрались соседи, пугающее молчание говорило о том, что никто ничем не может помочь. Марилена протиснулась в центр толпы. На широкой скамье, вся в пыли, лежала белокурая девочка. Ее лицо и руки были в ссадинах, глаза закрыты. Рядом на коленях, обнимая маленькое тело, в слезах тихо выла Марта. Ее рука гладила пыльную золотистую головку.
-Она умерла? – дрожащим шепотом спросила Марилена.
-Сердце бьется, - встретились со взглядом девушки мокрые зеленые глаза женщины рядом.
-Но малышка уже не встанет, - голосом, полным обреченности, добавила Катарина, соседка Марты. – Головка разбита. Ее ударило прямо по темечку.
Марилена прикусила губу, но слезы из глаз все-таки побежали по щекам. Мысленно девушка зашептала молитву.
-Что случилось? – раздался позади робкий голос старухи Изольды. Люди молча пропустили ее. Изольда на секунду оторопела, увидев рыдающую Марту у неподвижной дочери. – Не смотри. Ты тоже был таким, - прижала она сильнее своего серого кота, сверху закрыв передником. – Совсем маленькая. Жалко, - добавила Изольда нерешительно, будто намекая на что-то. – А господин Модэн может ее вернуть.
Стоящие рядом люди отшагнули от Изольды, замерев и будто съежившись, а Марта подняла на нее заплаканное лицо.
-Не врешь? - прошептала мать. В мокрых раскрасневшихся глазах загорелся огонек последней надежды.
-Господин Модэн возьмет за это большую плату, - ответила Изольда. - Но ведь жалко девочку...
Марта вскочила с колен и, взяв Грету, переложила ее на руки своей старой матери.
-Я за нее все отдам. Я за нее умру, - и уже в следующую секунду она бежала по улице в сторону леса. Соседи, еще более испуганные, тяжело вздохнули и перекрестились.
-Что теперь будет? - с горечью и страхом прозвучало в толпе.
Тихо плачущая бабушка понесла внучку в дом. Люди пошли следом. Лишь Изольда в нерешительности постояла недолго на прежнем месте и побрела прочь с котом на руках.
-Помнишь, как тебя раздавило забором в бурю этой весной? Сиди дома в плохую погоду, - сказала она своему ему, любопытно выглядывающему из передника. - Хозяин говорил, что оживление стоит очень дорого. Не знаю, какую бы цену он назвал, если бы не моя хорошая служба.
Дом Клауса и Марты был полон. Люди молчали, неподвижно столпившись у молельного угла. Под иконами горела свеча.
Рядом с Гретой, лежащей на кровати, сидела бабушка, держа девочку за неподвижную маленькую руку. Она уже протерла ее пыльное лицо, отряхнула платье. Не смотря на ссадины, казалось, что малышка спит. Золотистые ресницы едва касались бледных щек.
Тетка Марилены и Марианы, местная знахарка Бариука, лечащая односельчан травами, сидя у ног девочки, прижалась ухом к груди Греты. Все вокруг замерли в предчувствии страшного. Какое-то время она слушала, потом закрыла лицо руками и прошептала:
-Не бьется.
Женщины в голос заплакали, среди них и Марилена, на коленях стоящая у икон. Мужья, обняв, попытались как-то утешить жен. Девушке некому было уткнуться в плечо. Сестра на рассвете повезла в город готовую вышитую одежду. Родители умерли два года назад, друг за другом, с разницей месяц. Воспоминание об этом накатило волной необъятной печали, оно было еще свежо, вспыхнув перед глазами яркими черными красками похорон.
-О Боже, - прошептала Марилена, уже не сдерживая слез и опустив лицо на ладони.
-А где же Марта? Где моя доченька? - как в никуда спросила бабушка. - Вернется ли она?
Все женщины зарыдали еще громче. Бариука обняла старушку.
Шло время. Часть людей разошлась, больше не в силах выдерживать царящий в доме траур, кого-то ждали дети и дела. Но ни у кого не повернулся язык спросить про похороны. В глубине души люди не верили, что ситуация, в которую будет вовлечен хозяин, останется неизменной. Хотя не могли даже предполагать варианты ее развития.
Близился вечер. Марилена не спешила возвращаться домой, не хотела остаться одна. Она ждала Марту. Её начинал охватывать страх. Вспомнилась встреча с колдуном. Нет, девушка не верила, что он может оживить умершего. Волнение за Марту усиливалось.
В какой-то момент страх охватил все естество, и Марилена, не находя себе места, вышла на крыльцо. Её взгляд шарил по тропинке и лесному кустарнику, начинающим погружаться в багряные сумерки. Вспомнились слова Изольды. «Зачем она так сказала?» Вопрос оставался без ответа. Марилена подняла глаза к небу. Сердце билось тяжело и тревожно. Вдруг будто теплый звенящий ветер коснулся всего ее тела. А в доме загалдели голоса, восторженно, радостно, удивленно. Девушка обернулась, колени задрожали, но она быстро вошла.
-Бабушка, где мама? Бабушка, почему ты плачешь? - сидела на кровати Грета, теребя за руку старую женщину. Та пыталась вытирать слезы. - Где мама? Где мама?- на девочке не было ни единой царапины.
-Скоро придет, - старалась улыбнуться бабушка.
Грету покормили и уложили спать. Теперь никто не покидал дом. Ждали Марту. За окнами опускался фиолетовый полумрак. Сидели в тишине. Грета спала. Обсуждать хозяина замка и его дела никто не имел привычки.
1.1.
Старуха Изольда жила одна. Мужа еще в молодости в одну из ветреных зим скосила лихорадка. Опору и надежду – сына – спустя много лет в городе зарезали бандиты. Все, что у нее тогда осталось – десяток кур, уютный дворик, заросший цветами, да домик, обвитый диким виноградом. Когда наступила зима, Изольда, будто ожидая кого-то, подолгу неподвижно смотрела в окна, а беспризорный ветер колыхал сухие виноградные лозы. Постепенно смыслом ее жизни стала давнишняя привычка, со временем превратившаяся в непринужденную, но настойчивую тягу к чистоте. Худые пальцы с любовью оттирали, отмывали все, что не блестело первозданной красотой, скрытое надоедливой пылью или почерневшим жиром, и день за днем продолжали делать то же, дабы это сияние ни на секунду не тускнело.
Скоро желание наводить порядок заменило все, что прежде было дорого, и стало единственным занятием старухи. Спустя почти год после похорон сына, когда сбережения и продукты закончились, Изольда, отдав последние крошки хлеба двум рыжим курочкам и потрепанному петушку, прошла, опустив голову, в сторону леса. Там за деревьями стоял вековой замок из серого камня, обнесенный изящной стеной. В нем жил тот, чье имя старались не произносить даже мысленно, но все в деревне знали уже много поколений.
Изольда начала ежедневно ходить в замок. Скоро в деревне узнали, что она занимается там уборкой. Люди стали с опаской смотреть на старуху и здороваться боязливо. Но постепенно привыкли; и однажды, отважившись, самый любопытный негромко спросил:
-Какой он?
-Красивый. И жестокий.
С той поры прошло более десяти лет.
2.
Лето выдалось особенно жарким и совершенно безветренным. Трава пожухла, полегла и пожелтела, а на протоптанных тропинках потрескалась земля. К полудню воздух, прогретый беспощадным зноем, начинал дрожать едва заметными волнами. В домах закрывались ставни, чтобы не впускать горячий свет. К обеду люди начинали завидовать пастуху, на рассвете ушедшему со стадом к реке за лесистые холмы.
Колодцы в деревне пересыхали год от года, а в это лето осталась надежда лишь на один: старинный и глубокий, которым давно не пользовались, во дворе завалившегося дома, где уже много лет никто не жил. К оговоренному времени селяне собрались у покосившегося забора. Все с детства знали, что заброшенный колодец - самый глубокий в деревне, и очень надеялись, что вода из него не ушла. Скоро подоспела соседка с ведром, и люди вошли в заросший травой двор.
-Жижа, - достала перепачканное ведро крупная женщина средних лет и поставила на колоду, рукава у нее были заранее закатаны. Люди вокруг, ждавшие чуда, тяжело вздохнули.
-Марилена, может быть, дождик пойдет? – обратился кто-то к задумчивой кареглазой девушке, молчащей позади.
-Нет, дождя скоро не будет, - грустно ответила та, стерла пот со лба и побрела прочь.
После обеда мужчины с ведрами в руках направились в лес к обрывистой стене холма. Там из серых камней тонкой струйкой лился и уходил в землю серебристый прохладный ручей. И, как на ладони, взору представал огромный молчаливый серый замок, обнесенный красивой каменной стеной. Марилена с сестрой, взяв ведра, последовали туда же.
Со временем люди привыкли с меньшим страхом ходить к ручью. Но замок продолжал давить своей громадой, да и путь был неблизкий, поэтому все с нетерпением ждали осени, когда жара спадет и желанная вода вернется. Особенно тяжело это ожидание давалось Марилене, которой с детства был дан необъяснимый дар: она предчувствовала дождь. И в те дни она знала, что в ближайшую неделю бессмысленно ждать живительную влагу небес.
Солнце в безоблачном рубиново-рыжем море вставало рано. Его свет заставлял поникнуть ожившие за ночь благоухающие цветы. Когда наставал горячий полдень, природа замирала в ожидании вечерней прохлады.
К обеду закончив домашние дела, Марилена оставила сестру за вышивкой, которой девушки зарабатывали на жизнь, и пошла к ручью. Ведра были полны, но дальность источника заставляла экономить воду, доставляя неудобства. Рука девушки обнимала большой глиняный кувшин.
Зеленый лес был полон щебета птиц. С белым платком на голове, Марилена бодро поднималась на холм по пыльной тропе, желая поскорее вернуться домой. Звук и свежесть ручья всегда радовали ее. Но, как и всех, пугал замок за деревьями.
Упругой напористой струйкой ручей спадал с выступа серого камешка в оголенной стене холма. За годы серебристая вода сгладила этот камушек и нарисовала в основании стены маленькое озерцо, не больше донышка чашки, но, по-прежнему, не задерживаясь, уходила в землю в каменную расщелину. Девушка ополоснула горячее лицо и с наслаждением выдохнула, опустив ресницы. Она с удовольствием задержалась бы здесь подольше, поближе к прохладной, живительной воде, но нужно было спешить. Марилена подставила кувшин под холодную струю и вытерла лицо платком. Короткий несмелый взгляд упал на серые, аккуратные камни стены замка, проглядывающей сквозь зелень кустов и деревьев.
Обратный путь, хоть и под гору, давался с трудом. Тяжелый кувшин нельзя было расплескать. Солнце обжигало кожу и палило в глаза. Решив сократить путь, Марилена, склонив голову, свернула в деревья, напрямик к деревне. В траве и густой тени стояла непривычная темнота и пахло горячей листвой. Впереди скоро должна была открыться огромная поляна, за ней - небольшая рощица, а следом в низине крайние дома. В платье с подолом, заправленным за пояс, но, тем не менее, цепляющимся за всякие ветки, Марилена аккуратно протиснулась через упругий кустарник и шагнула в горячий свет. В то же мгновенье солнце померкло в черном пятне, и огромный конь заставил девушку вскрикнуть!
Марилена сидела в траве. Холодная и свежая вода из расколотого кувшина намочила ногу и завернутый подол платья. Девушка опустила руку, которой защищаясь прикрыла лицо. Слепящее небо очертило силуэт всадника, глаза в мгновение привыкли к свету, проступили цвета. Все тело Марилены сковал панический ужас. Широко открытые глаза замерли, не смея моргнуть. Девушка никогда не видела его прежде, но поняла, кто он.
Колдун верхом на породистом черном коне был, словно статуя, без движения, высокий, по властному и безэмоциональному лицу невозможно понять мысли. На солнце отливали антрацитом его длинные волосы, контрастируя со светлой кожей. Марилена с дрожью медленно выдохнула, не в силах оторвать взгляд от стеклянно-стальных глаз. Она никогда прежде не встречала такого неотвратимо цепкого, непреклонного взгляда. Колдун смотрел в самую глубину ее зрачков. Это длилось лишь мгновение.
Конь отшагнул назад. На солнце блеснули множество перстней и камней браслета - всадник едва заметно двинул пальцами свободной руки, лежащей на колене. Разбитый кувшин, соединившись, встал на траву. Конь развернулся. Марилена за край схватила глиняную посудину и вскочила. По пестрой поляне, залитой светом, удаляясь шла тонкая золотоволосая девушка в воздушном белом платье. Она казалась ангелом из сна, сияющим на фоне темной зелени леса и мелких цветных искр полевых цветов. Всадник догнал ее. И Марилене, скорее отшагнувшей обратно в кусты, бросилось в память, как то худенькое светлое создание, будто наполненное солнцем, протянуло ему цветок.
Мариана, сидя у окна, голубой ниткой вышивала кружево сорочки, лежащей на коленях. Сестра, забежавшая в дом вся в слезах, с рыданием заметалась по комнатам и бросилась задергивать шторы на окнах.
-Что случилось, Марилена? – вскочила девушка, отложив пяльцы и иглу. Ее ресницы испуганно захлопали.
-Боже мой, Боже, - со стоном опустилась та на пол, закрыв ладонями заплаканное лицо. В комнате повис полумрак. Мариана опустилась рядом на колени. – Я видела его, - прошептала Марилена, её частое дыхание дрожало, раскрасневшееся лицо было мокрым от слез, платок сбился, из-под него беспорядочно вылезли длинные светло-каштановые пряди. – Мариана, - трясущиеся пальцы пытались вытереть слезы, которые вновь текли из глаз. – Кувшин разбился. Он… он заколдовал его. Я принесла домой. Не надо было брать!
Сестра, широко раскрыв глаза, побелела. Марилена вскочила и выбежала на порог, открыв прежде запертую на засов дверь. Мариана следом.
Посреди двора на пыльной тропинке стоял одинокий кувшин.
-Надо отнести его Изольде, - быстро нашла выход Мариана. – Все, не плачь. Пошли сейчас же. Она, должно быть, уже вернулась покормить кота.
Изольда была дома. Мариана коротко и сбивчиво рассказала произошедшую историю, по крайней мере ту ее часть, которую она узнала со слов растерянной сестры, и предложила старухе взять кувшин.
-Почему бы и нет, - поставила Изольда кувшин на полку. – Но ты, красавица, зря глазки не выплакивай. Господин Малколм не такой, что делает подлости.
-Ц-ссс, - девушки съежились и спиной двинулись к двери. –Мы не хотим знать ... как его зовут .
В тот же вечер Марилена, успокоившись и настроившись, обошла всю деревню вдоль и поперек. Она боялась, что колдун слышит ее мысли, потому старалась не думать, а делать. Сердце дрожало, но цель была превыше страха. На закате Марилена отыскала место.
«Здесь течет тот же ручей и близко подходит к земле», - облегченно вздохнула девушка и устало опустилась на пожухшую траву, захотелось даже прилечь, настолько ее вымотал этот день. Но осталось еще сходить к старосте.
Завтра на указанном Мариленой месте начали копать новый колодец, и к обеду в деревне появилась вода.
3.
Лето шло к концу. Люди уже давно облюбовали новый колодец, никто не ходил к ручью.
Близилась осень. Горожанки начали задумываться о теплых сорочках. После обеда Марилена вновь принялась за шитье. На очереди лежали три заказа. Страшная встреча с колдуном постепенно забылась. Иголка быстро делала мельчайшие стежки, протягивая лиловую нитку по белому хлопку.
-Марилена! Марилена! – разбил тишину тревожный крик. Девушка высунулась в раскрытое окно, сердце забилось часто. - Несчастье. Идем скорее! - протянула к ней руку запыхавшаяся женщина. - Грету засыпало стеной сарая.
К глазам подступили слезы. Маленькая белокурая Грета была всеобщей любимицей, нежная, улыбчивая, голубоглазая, этакая куколка...
Бросив шитье, Марилена выскочила во двор, и вместе с соседкой побежала вниз по улице.
Во дворе Марты и Клауса собрались соседи, пугающее молчание говорило о том, что никто ничем не может помочь. Марилена протиснулась в центр толпы. На широкой скамье, вся в пыли, лежала белокурая девочка. Ее лицо и руки были в ссадинах, глаза закрыты. Рядом на коленях, обнимая маленькое тело, в слезах тихо выла Марта. Ее рука гладила пыльную золотистую головку.
-Она умерла? – дрожащим шепотом спросила Марилена.
-Сердце бьется, - встретились со взглядом девушки мокрые зеленые глаза женщины рядом.
-Но малышка уже не встанет, - голосом, полным обреченности, добавила Катарина, соседка Марты. – Головка разбита. Ее ударило прямо по темечку.
Марилена прикусила губу, но слезы из глаз все-таки побежали по щекам. Мысленно девушка зашептала молитву.
-Что случилось? – раздался позади робкий голос старухи Изольды. Люди молча пропустили ее. Изольда на секунду оторопела, увидев рыдающую Марту у неподвижной дочери. – Не смотри. Ты тоже был таким, - прижала она сильнее своего серого кота, сверху закрыв передником. – Совсем маленькая. Жалко, - добавила Изольда нерешительно, будто намекая на что-то. – А господин Модэн может ее вернуть.
Стоящие рядом люди отшагнули от Изольды, замерев и будто съежившись, а Марта подняла на нее заплаканное лицо.
-Не врешь? - прошептала мать. В мокрых раскрасневшихся глазах загорелся огонек последней надежды.
-Господин Модэн возьмет за это большую плату, - ответила Изольда. - Но ведь жалко девочку...
Марта вскочила с колен и, взяв Грету, переложила ее на руки своей старой матери.
-Я за нее все отдам. Я за нее умру, - и уже в следующую секунду она бежала по улице в сторону леса. Соседи, еще более испуганные, тяжело вздохнули и перекрестились.
-Что теперь будет? - с горечью и страхом прозвучало в толпе.
Тихо плачущая бабушка понесла внучку в дом. Люди пошли следом. Лишь Изольда в нерешительности постояла недолго на прежнем месте и побрела прочь с котом на руках.
-Помнишь, как тебя раздавило забором в бурю этой весной? Сиди дома в плохую погоду, - сказала она своему ему, любопытно выглядывающему из передника. - Хозяин говорил, что оживление стоит очень дорого. Не знаю, какую бы цену он назвал, если бы не моя хорошая служба.
Дом Клауса и Марты был полон. Люди молчали, неподвижно столпившись у молельного угла. Под иконами горела свеча.
Рядом с Гретой, лежащей на кровати, сидела бабушка, держа девочку за неподвижную маленькую руку. Она уже протерла ее пыльное лицо, отряхнула платье. Не смотря на ссадины, казалось, что малышка спит. Золотистые ресницы едва касались бледных щек.
Тетка Марилены и Марианы, местная знахарка Бариука, лечащая односельчан травами, сидя у ног девочки, прижалась ухом к груди Греты. Все вокруг замерли в предчувствии страшного. Какое-то время она слушала, потом закрыла лицо руками и прошептала:
-Не бьется.
Женщины в голос заплакали, среди них и Марилена, на коленях стоящая у икон. Мужья, обняв, попытались как-то утешить жен. Девушке некому было уткнуться в плечо. Сестра на рассвете повезла в город готовую вышитую одежду. Родители умерли два года назад, друг за другом, с разницей месяц. Воспоминание об этом накатило волной необъятной печали, оно было еще свежо, вспыхнув перед глазами яркими черными красками похорон.
-О Боже, - прошептала Марилена, уже не сдерживая слез и опустив лицо на ладони.
-А где же Марта? Где моя доченька? - как в никуда спросила бабушка. - Вернется ли она?
Все женщины зарыдали еще громче. Бариука обняла старушку.
Шло время. Часть людей разошлась, больше не в силах выдерживать царящий в доме траур, кого-то ждали дети и дела. Но ни у кого не повернулся язык спросить про похороны. В глубине души люди не верили, что ситуация, в которую будет вовлечен хозяин, останется неизменной. Хотя не могли даже предполагать варианты ее развития.
Близился вечер. Марилена не спешила возвращаться домой, не хотела остаться одна. Она ждала Марту. Её начинал охватывать страх. Вспомнилась встреча с колдуном. Нет, девушка не верила, что он может оживить умершего. Волнение за Марту усиливалось.
В какой-то момент страх охватил все естество, и Марилена, не находя себе места, вышла на крыльцо. Её взгляд шарил по тропинке и лесному кустарнику, начинающим погружаться в багряные сумерки. Вспомнились слова Изольды. «Зачем она так сказала?» Вопрос оставался без ответа. Марилена подняла глаза к небу. Сердце билось тяжело и тревожно. Вдруг будто теплый звенящий ветер коснулся всего ее тела. А в доме загалдели голоса, восторженно, радостно, удивленно. Девушка обернулась, колени задрожали, но она быстро вошла.
-Бабушка, где мама? Бабушка, почему ты плачешь? - сидела на кровати Грета, теребя за руку старую женщину. Та пыталась вытирать слезы. - Где мама? Где мама?- на девочке не было ни единой царапины.
-Скоро придет, - старалась улыбнуться бабушка.
Грету покормили и уложили спать. Теперь никто не покидал дом. Ждали Марту. За окнами опускался фиолетовый полумрак. Сидели в тишине. Грета спала. Обсуждать хозяина замка и его дела никто не имел привычки.
