-Мне жарко, - прошептала она и провела пальцем по декольте платья, чуть оттягивая ткань. В следующую секунду два тела сплелись на широкой постели в объятьях и нежном жадном поцелуе. Опустив ресницы, мужчина отдался наслаждению, потеряв связь с реальностью. Горячее тело женщины, которую он накрыл собой, звало объятьями, ласкающими и дерзкими, и поцелуем, не видящим завершения, откровенным, страстным, тонущим в громком дыхании, переходящем в стон. Микос скользнул пальцами по обнаженным бедрам и вновь глубоко проник в сладкий рот, встретив ее трепещущий игривый язык, требующий продолжения феерии поцелуя, и легко развязал бантики трусиков синего купальника. Девушка со стоном выдохнула, прогнувшись в пояснице и позволив руке мужчины пальцем найти ложбинку, начинающую разделение упругих половинок.
-Хочу тебя, Микос, - оторвавшись от горячих влажных губ, простонала Аделина. Свет ночника обрисовывал ее открытое лицо, бросая на щеки тени ресниц, темно-медовые волосы были разбросаны по подушке. Губы и глаза звали. Мужчина громко выдохнул.
-Скажи, Эли, - все-таки вернулся он к больной теме, сдерживая сладкую дрожь, пронизавшую все тело. Этот вопрос не отпускал его, - мне нужно знать точно. Слова женщины всегда трудно понять. Ты хочешь меня или ты хочешь сейчас заняться любовью? Ответь, - лица двоих были близко-близко. Микос не моргая смотрел в темно-зеленые глаза, блестящие бликами ночи, чувствуя на губах горячее дыхание Аделины.
-Хочу тебя, сейчас, всего, - с широкой улыбкой девушка вцепилась пальцами в его плечи.
Коснувшись легким поцелуем губ Аделины, раскрывшихся навстречу, Микос резко оторвался от них, дразня желание девушки. В зеленых глазах мгновенно вспыхнула хищная злость. И, гася ее, мужчина, чуть приподнявшись, обхватил губами один из двух твердых пиков упругой груди Аделины и скользнул по нему языком. Обхватив кудрявую голову, девушка простонала. Еще раз коснувшись языком соска, Микос потянул его губами, и повторил то же. А рука гладила живот и бедра Аделины. Ресницы девушки дрогнули и опустились, она проваливалась в блаженство, в полете падая всё глубже и глубже, уже не помня реальности. Были только страстные губы, сильные, нежные руки и терпкий запах желанного мужского тела. Отпустив измученный лаской сосок, Микос перешел ко второму. Он видел, что наслаждение начинает терзать Аделину, ее дыхание стало еще громче, превратившись в протяжный стон, руки безвольно обхватывали его голову, теряясь пальцами в волосах, а горячая кожа стала влажной от выступивших капель пота. Сам мужчина едва сдерживал желание ощутить сводящее с ума животное наслаждение от соединения с женщиной.
-Микос, - умоляюще простонала Аделина, - не медли. Я не могу больше это терпеть.
Мужчина оторвался от твердого влажного соска и, тронув пальцами подбородок девушки, медленно повел ими вниз по шее, ощущая, как дрожь невыносимого желания охватывает всё ее тело от одного только прикосновения его руки. Звуки банкета стали далекими, они уже давно потерялись за дыханием и ощущениями мужчины и женщины, опустившихся на широкую постель. Микос миновал пальцами живот. Аделина обхватила его шею и потянула к себе. Мужчина лег щекой на ее плечо, а пальцами скользнул туда, где уже давно мечтал оказаться. Рука девушки, останавливая, легла поверх его ладони и вернула палец Микоса из горячего влажного пути, ведущего к полубезумному сладостному забытью.
-Эли, я люблю тебя, - глядя в горящие желанием зеленые глаза, прошептал мужчина. Он ждал. Ждал ответа.
-Микос, я тоже люблю тебя. С того самого первого взгляда, - простонала Аделина, теряясь в горячей темноте карих глаз.
Секунду заняла процедура соблюдения безопасности, к лежащему у кровати атласно-персиковому платью упала пустая маленькая упаковка. Микос закинул себе на плечи ноги Аделины, навалившись на нее и заставив громко и протяжно вскрикнуть от наслаждения.
Музыка банкета полностью ушла на второй план, комнату наполнили прерывистые стоны, и с каждым новым толчком крик Аделины становился всё безумнее. Закрыв глаза и прижавшись щекой к ее виску, Микос отдался охватившему его наслаждению. Долгожданное единение было настолько страстным и органичным, что казалось воплощением мечты.
-Ещё! Ещё! - простонала Аделина, ее ногти оставили царапины на спине мужчины, всколыхнув этим новую волну страсти в его крови. Микос стал резче. - Да! - с криком выдохнула женщина вздрогнув, и он отпустил желание. Микос накрыл собой женщину, скинув ее ноги с плеч, делая еще несколько мощных толчков и чувствуя, как в спазмах наслаждения, исходящих из глубины и уводящих за собой, забилось под ним горячее любимое тело. Ее ресницы были опущены, пальцы безвольно скользнули по его плечам, руки упали на постель. Новый спазм, еще один, еще заставлял ее, казалось, потерявшую сознание, вздрагивать всем телом. Финальным резким движением вперед Микос отдался завершению, оказавшись в наполненном светом мире, слабеющей рукой еще не отпуская бедро Аделины, с затихающим стоном вздрагивающей от продолжающих владеть ее телом спазмов счастья и бессилия.
Мир затих. Микос даже не успел коснуться губами шеи Аделины.
Вокруг звенела беззвучная, черная ночь. В висках молотом била кровь. Сладкая слабость позволила поднять ватную руку и провести пальцами по щеке. В добавок к безумно стучащему сердцу и громкому, частому дыханию кожа была мокрой от пота. Мужчина лежал на животе. Постель не была такой же горячей, как тело Аделины, и он почувствовал себя обреченным. Поднявшись с кровати, Микос оторвал от груди прилипшую майку. Не включив свет, он направился в ванную. В юности, возможно, подобное было бы воспринято им по-другому, но сейчас стыд перед собой самим за собственное тело встал комом в горле, Микос не глянул на свое отражение в зеркале. Сны подобного содержания никогда не донимали его. Еще со школы, отличник и примерный ученик, он отличался рациональностью, в отношениях с противоположным полом основную долю эмоций занимала романтика. Но этот сон был настолько ярким, что граница с реальностью оказалась размыта.
Вода ударила в затылок. Микос уперся лбом в кафель стены. Тело предало. Он больше не был хозяином своей жизни и не владел ситуацией. Каждая новая мысль приводила его во все большее отчаяние.
«Скоро приедет Константинус, - ухватился мужчина за спасительную ниточку, - и я вернусь в норму».
Первой любовью дочери оказался мужчина, имя которого она не назвала. В остальном Дионис получил достаточную информацию. Безымянный друг работал в порту в Палуке и был старше дочери. «Ему двадцать пять», - сказала Аделина. Со слов своей девочки она ему очень понравилась, они виделись несколько раз и поссорились, даже скорее, поругались по вине Аделины. «Я его не поняла и очень сильно обидела, - прошептала, объясняя причину разрыва, девушка. - Он просил меня не уходить, просил сказать..., - она тяжело вздохнула. - Я лишь накричала на него». Отношение дочери к этому мужчине являлось очевидным. «Лина, - проговорил Дионис, когда девушка расплакалась у него на плече. - Всё образуется. Если ты ему нужна, он первым сделает шаг, - и, собравшись с духом, добавил, - но ты помни, что он старше, а ты совсем молоденькая. Будь осторожной. Не ошибись. Возможно, ему нужно совсем не то, что тебе».
Аделина решила, что выходной пойдет на пользу, если получится привести мысли в порядок и отвлечься. Если ее прежние заботы легко было расставить по полочкам, устроив дома генеральную уборку, то в этот раз требовался более действенный способ. Она много раз слышала, что есть такой, проверенный и надежный. Пришло время проверить, насколько правдив миф о лечебном воздействии шопинга на женскую психику.
Девушка всегда была равнодушна к пискам моды, розовым платьям и туфлям на шпильке. Не озабоченная разнообразием в гардеробе, она села на мотоцикл, не зная, что хочет купить. «Разберемся по ходу», - прозвучало в голове, уставшей от тяжелых мыслей. Половина выходного дня прошла в Галипарии. Туристический городок располагал к приятным походам по магазинам. Сюда привозили товар не только из Греции, но и с соседних островов – Крита и Кипра, а также из Турции и Египта. Глаза разбегались от множества ярких сувениров и отличного выбора летней одежды. Аделина замечательно провела время в разглядывании и примерке, отвлекаясь на вещи и людей. Горячий шоколад в прибрежной кафешке поднял ей настроение. Шопинг сделал свое дело. Скоро девушке захотелось домой.
Аделина вернулась домой с внушительной сумкой, пройдя все бутики и салоны, а также огромный рынок. Она купила несколько новых вещей в свой скромный гардероб, бритву для отца и яркий, желтый чайник. У старого вчера отвалилась ручка, хорошо, что прежде, чем его, полный кипятка, оторвали от плиты. По возвращении домой на сердце вновь заскребли кошки. Обедать не захотелось. Еще раз, уже без особой радости примерив новые вещи, Аделина некоторое время бесцельно побродила по дому, ища, чем бы заняться, легла на кровать и свернулась калачиком. Скоро вернулся с работы отец. Пообедав за компанию с ним, она вернулась на жесткое узорное покрывало и пролежала почти без движения до вечера, погрузившись в мысли о Микосе. Без сомнения, поход по магазинам, позволивший мозгу отдохнуть, разбавил рациональностью и надеждой излишнюю неопытную эмоциональность девушки.
На закате, как гром среди ясного неба, раздался звонок рабочего мобильника.
-Да, - ответила удивленная Аделина. Сердце забилось чаще.
-Добрый вечер. Я звоню, чтобы предупредить вас, - раздался в трубке знакомый спокойный голос. - Изменились некоторые обстоятельства. Завтра приезжайте в обед.
-Хорошо, господин Алиджан. Я сейчас же пойду к Рузанне и скажу ей.
-Доброй ночи.
-До свиданья, - растерялась девушка. Небольшая вечерняя прогулка была в самый раз. «Нужно записать номер кого-нибудь из сыновей тети Рузанны на случай, если снова произойдут изменения в графике работы», - заметила Аделина. В прежнем телефоне у нее была вся семья этой доброй женщины и почти все соседи.
В эти минуты Микос сидел в кресле в кабинете за тем самым столом, на котором целовал и ласкал Аделину. В его ладони лежал телефон, на экране номер мобильного, который Алиджан дал горничным. «Естественно, Рузана оставила телефон Аделине, - понимал Микос, - предупредить о каких-либо изменениях в графике работы - это дело молодых ножек, а не женщины, приведшей помощницу, - надпись на экране спрашивала, вызвать ли номер. Микос коснулся щеки, получившей удар, ее к утру немного сковало, на скуле проступила полоса синяка, потому мужчина не стал сегодня бриться. Палец на кнопке не решался подтвердить запрос телефона. Экран в ожидании погас. - И что я ей скажу? - мысленно спросил себя мужчина. - Что люблю ее? Я хозяин дома, в котором она убирает. А если после этого она уйдет с работы?...», - и отключил запрос телефона.
На Нидополис спустилась бархатная ночь. За раскрытыми окнами молчали яркие звезды. На тихих улицах - ни души. Переодевшись в сорочку, Аделина в полутьме подошла к шкафу, на руке висели тонкие брюки и футболка, в которых она ездила в Галипарию и полдня пролежала на кровати. Девушка открыла дверцы. Одиноко белела в полумраке деревянная лакированная вешалка, которую прежде занимал светло-голубой махровый халат. Теперь она сиротливо прижималась к левой стене полусонного шкафа, одежда дружно висела справа. Из груди Аделины вырвался тяжелый вздох. Буквально полчаса назад, лежа на кровати и к ночи, наконец-то почти успокоившись, приведя мысли в более-менее разумный порядок, девушка вспомнила об одной вещи, которая прежде терзала ее сердце сомнениями и недоверием к Микосу. Это было слово «хозяева», которое всегда употреблял господин Алиджан, говоря о владельцах дома, хотя горничные были знакомы лишь с одним хозяином. Потерявшись и запутавшись в любви, Аделина совсем забыла о ревности и злости, порождаемых мыслью о жене Микоса. И вот сейчас всплыла позабытая новость о приезде господина Константинуса. Кем он приходится Микосу, девушка могла только предполагать. Но в доме появились хозяева.
Аделина определила одежду в шкаф и грустно вздохнула. Ей хотелось бы вернуться в минуты, когда она вошла в кабинет с пакетом под мышкой, принеся владельцу полюбившийся голубой халат, хотелось бы заново испытать те мгновенья нежности и страсти, которые искренне подарил ей Микос. Тогда она поступила бы иначе, спокойнее, рассудительнее, ведь мужчине положено быть импульсивным, а женщине - мудрой.
Спокойствие в Аделине испарилось до последней капли, когда автомобиль сына Рузаны остановился у витых ворот. Ноги стали ватными уже в аллее, которая из полудикого запущенного сада превратилась в зеленое совершенство. Теперь здесь зеленели свежей стрижкой лужайки, приковывали взгляд ухоженные розы и пионы в клумбах. Тропинки, прежде спрятанные в сорняке, радовали глаз вымытым итальянским камнем. Кипарисы приобрели форму.
Входя в дом, девушка боялась увидеть и искала Микоса глазами, торопясь прекратить сердечное и нервное страдание. В глубине души она надеялась, что мужчина поможет, сделав первый шаг, поймет и разложит ее спутанные слова по полочкам. Вспомнились слова отца о влюбленном мужчине. Аделина не сомневалась, что будет запинаться.
Горничных определили вешать тюль и шторы. Комнаты уже были полностью обставлены, зачаровывая новизной мебели и уютом. Господин Алиджан не сказал, что приехал второй хозяин, значит, пока все осталось по-прежнему. Теперь Аделине казалось, что господин Константинус - отец Микоса, поэтому в силу возраста недоверчив и угрюм. Отсутствие новостей о его прибытии даже немного успокоило девушку. Впрочем, можно ли было говорить о спокойствии, когда руки, прищепляя к лежащему на диване багету тюль, дрожали, а обманчивый слух заставлял то и дело оборачиваться на распахнутые двери комнаты.
«Почему бы и нет», - ответила во сне Аделина на предложение прогуляться вместе. «Она отлично понимает, что я ее ни к чему не принуждаю, - шел по коридору, ища девушку, Микос. Он признался себе, что не смотря ни на что, скучает по ней и очень хочет увидеть. - Может быть, ей снова станет интересно, а я пообщавшись разочаруюсь в ней и освобожусь от петли этой гипнотической любви».
Аделина не слышала, как подошел Микос. Он остановился в проеме дверей, глядя, как девушка, стоящая спиной, возится с кольцами багета и раскладывает на диване штору, чтобы прикрепить прищепки через равные промежутки ткани. Её фигура в легкой, длинной, пышной юбке с низким поясом и коротеньком белом просторном топе, тяжелый хвост медово-русых волос, кончиком ласкающий обнаженную поясницу, заставили Микоса на мгновенье замереть, всколыхнув воспоминания о сне, чудесно похожем на реальность. Взгляд обрисовал изгиб ее бедра. Тело ответило сладостной дрожью.
-Аделина.
Девушка резко обернулась - она была бледна и испугана, мужчина почувствовал это, но не понял и мгновенно забыл, потому что Аделина, как ни странно, сразу же медленно пошла к нему, не отрывая взгляд от его лица.
-Да, - прозвучал ее негромкий ответ. Казалось, девушка чего-то ждала, на что-то надеялась, глядя в самые зрачки. Она остановилась лишь в шаге, касаясь своей энергией кожи мужчины.
-Хочу тебя, Микос, - оторвавшись от горячих влажных губ, простонала Аделина. Свет ночника обрисовывал ее открытое лицо, бросая на щеки тени ресниц, темно-медовые волосы были разбросаны по подушке. Губы и глаза звали. Мужчина громко выдохнул.
-Скажи, Эли, - все-таки вернулся он к больной теме, сдерживая сладкую дрожь, пронизавшую все тело. Этот вопрос не отпускал его, - мне нужно знать точно. Слова женщины всегда трудно понять. Ты хочешь меня или ты хочешь сейчас заняться любовью? Ответь, - лица двоих были близко-близко. Микос не моргая смотрел в темно-зеленые глаза, блестящие бликами ночи, чувствуя на губах горячее дыхание Аделины.
-Хочу тебя, сейчас, всего, - с широкой улыбкой девушка вцепилась пальцами в его плечи.
Коснувшись легким поцелуем губ Аделины, раскрывшихся навстречу, Микос резко оторвался от них, дразня желание девушки. В зеленых глазах мгновенно вспыхнула хищная злость. И, гася ее, мужчина, чуть приподнявшись, обхватил губами один из двух твердых пиков упругой груди Аделины и скользнул по нему языком. Обхватив кудрявую голову, девушка простонала. Еще раз коснувшись языком соска, Микос потянул его губами, и повторил то же. А рука гладила живот и бедра Аделины. Ресницы девушки дрогнули и опустились, она проваливалась в блаженство, в полете падая всё глубже и глубже, уже не помня реальности. Были только страстные губы, сильные, нежные руки и терпкий запах желанного мужского тела. Отпустив измученный лаской сосок, Микос перешел ко второму. Он видел, что наслаждение начинает терзать Аделину, ее дыхание стало еще громче, превратившись в протяжный стон, руки безвольно обхватывали его голову, теряясь пальцами в волосах, а горячая кожа стала влажной от выступивших капель пота. Сам мужчина едва сдерживал желание ощутить сводящее с ума животное наслаждение от соединения с женщиной.
-Микос, - умоляюще простонала Аделина, - не медли. Я не могу больше это терпеть.
Мужчина оторвался от твердого влажного соска и, тронув пальцами подбородок девушки, медленно повел ими вниз по шее, ощущая, как дрожь невыносимого желания охватывает всё ее тело от одного только прикосновения его руки. Звуки банкета стали далекими, они уже давно потерялись за дыханием и ощущениями мужчины и женщины, опустившихся на широкую постель. Микос миновал пальцами живот. Аделина обхватила его шею и потянула к себе. Мужчина лег щекой на ее плечо, а пальцами скользнул туда, где уже давно мечтал оказаться. Рука девушки, останавливая, легла поверх его ладони и вернула палец Микоса из горячего влажного пути, ведущего к полубезумному сладостному забытью.
-Эли, я люблю тебя, - глядя в горящие желанием зеленые глаза, прошептал мужчина. Он ждал. Ждал ответа.
-Микос, я тоже люблю тебя. С того самого первого взгляда, - простонала Аделина, теряясь в горячей темноте карих глаз.
Секунду заняла процедура соблюдения безопасности, к лежащему у кровати атласно-персиковому платью упала пустая маленькая упаковка. Микос закинул себе на плечи ноги Аделины, навалившись на нее и заставив громко и протяжно вскрикнуть от наслаждения.
Музыка банкета полностью ушла на второй план, комнату наполнили прерывистые стоны, и с каждым новым толчком крик Аделины становился всё безумнее. Закрыв глаза и прижавшись щекой к ее виску, Микос отдался охватившему его наслаждению. Долгожданное единение было настолько страстным и органичным, что казалось воплощением мечты.
-Ещё! Ещё! - простонала Аделина, ее ногти оставили царапины на спине мужчины, всколыхнув этим новую волну страсти в его крови. Микос стал резче. - Да! - с криком выдохнула женщина вздрогнув, и он отпустил желание. Микос накрыл собой женщину, скинув ее ноги с плеч, делая еще несколько мощных толчков и чувствуя, как в спазмах наслаждения, исходящих из глубины и уводящих за собой, забилось под ним горячее любимое тело. Ее ресницы были опущены, пальцы безвольно скользнули по его плечам, руки упали на постель. Новый спазм, еще один, еще заставлял ее, казалось, потерявшую сознание, вздрагивать всем телом. Финальным резким движением вперед Микос отдался завершению, оказавшись в наполненном светом мире, слабеющей рукой еще не отпуская бедро Аделины, с затихающим стоном вздрагивающей от продолжающих владеть ее телом спазмов счастья и бессилия.
Мир затих. Микос даже не успел коснуться губами шеи Аделины.
Вокруг звенела беззвучная, черная ночь. В висках молотом била кровь. Сладкая слабость позволила поднять ватную руку и провести пальцами по щеке. В добавок к безумно стучащему сердцу и громкому, частому дыханию кожа была мокрой от пота. Мужчина лежал на животе. Постель не была такой же горячей, как тело Аделины, и он почувствовал себя обреченным. Поднявшись с кровати, Микос оторвал от груди прилипшую майку. Не включив свет, он направился в ванную. В юности, возможно, подобное было бы воспринято им по-другому, но сейчас стыд перед собой самим за собственное тело встал комом в горле, Микос не глянул на свое отражение в зеркале. Сны подобного содержания никогда не донимали его. Еще со школы, отличник и примерный ученик, он отличался рациональностью, в отношениях с противоположным полом основную долю эмоций занимала романтика. Но этот сон был настолько ярким, что граница с реальностью оказалась размыта.
Вода ударила в затылок. Микос уперся лбом в кафель стены. Тело предало. Он больше не был хозяином своей жизни и не владел ситуацией. Каждая новая мысль приводила его во все большее отчаяние.
«Скоро приедет Константинус, - ухватился мужчина за спасительную ниточку, - и я вернусь в норму».
ПРОДА ОТ 5.11
Первой любовью дочери оказался мужчина, имя которого она не назвала. В остальном Дионис получил достаточную информацию. Безымянный друг работал в порту в Палуке и был старше дочери. «Ему двадцать пять», - сказала Аделина. Со слов своей девочки она ему очень понравилась, они виделись несколько раз и поссорились, даже скорее, поругались по вине Аделины. «Я его не поняла и очень сильно обидела, - прошептала, объясняя причину разрыва, девушка. - Он просил меня не уходить, просил сказать..., - она тяжело вздохнула. - Я лишь накричала на него». Отношение дочери к этому мужчине являлось очевидным. «Лина, - проговорил Дионис, когда девушка расплакалась у него на плече. - Всё образуется. Если ты ему нужна, он первым сделает шаг, - и, собравшись с духом, добавил, - но ты помни, что он старше, а ты совсем молоденькая. Будь осторожной. Не ошибись. Возможно, ему нужно совсем не то, что тебе».
Аделина решила, что выходной пойдет на пользу, если получится привести мысли в порядок и отвлечься. Если ее прежние заботы легко было расставить по полочкам, устроив дома генеральную уборку, то в этот раз требовался более действенный способ. Она много раз слышала, что есть такой, проверенный и надежный. Пришло время проверить, насколько правдив миф о лечебном воздействии шопинга на женскую психику.
Девушка всегда была равнодушна к пискам моды, розовым платьям и туфлям на шпильке. Не озабоченная разнообразием в гардеробе, она села на мотоцикл, не зная, что хочет купить. «Разберемся по ходу», - прозвучало в голове, уставшей от тяжелых мыслей. Половина выходного дня прошла в Галипарии. Туристический городок располагал к приятным походам по магазинам. Сюда привозили товар не только из Греции, но и с соседних островов – Крита и Кипра, а также из Турции и Египта. Глаза разбегались от множества ярких сувениров и отличного выбора летней одежды. Аделина замечательно провела время в разглядывании и примерке, отвлекаясь на вещи и людей. Горячий шоколад в прибрежной кафешке поднял ей настроение. Шопинг сделал свое дело. Скоро девушке захотелось домой.
Аделина вернулась домой с внушительной сумкой, пройдя все бутики и салоны, а также огромный рынок. Она купила несколько новых вещей в свой скромный гардероб, бритву для отца и яркий, желтый чайник. У старого вчера отвалилась ручка, хорошо, что прежде, чем его, полный кипятка, оторвали от плиты. По возвращении домой на сердце вновь заскребли кошки. Обедать не захотелось. Еще раз, уже без особой радости примерив новые вещи, Аделина некоторое время бесцельно побродила по дому, ища, чем бы заняться, легла на кровать и свернулась калачиком. Скоро вернулся с работы отец. Пообедав за компанию с ним, она вернулась на жесткое узорное покрывало и пролежала почти без движения до вечера, погрузившись в мысли о Микосе. Без сомнения, поход по магазинам, позволивший мозгу отдохнуть, разбавил рациональностью и надеждой излишнюю неопытную эмоциональность девушки.
На закате, как гром среди ясного неба, раздался звонок рабочего мобильника.
-Да, - ответила удивленная Аделина. Сердце забилось чаще.
-Добрый вечер. Я звоню, чтобы предупредить вас, - раздался в трубке знакомый спокойный голос. - Изменились некоторые обстоятельства. Завтра приезжайте в обед.
-Хорошо, господин Алиджан. Я сейчас же пойду к Рузанне и скажу ей.
-Доброй ночи.
-До свиданья, - растерялась девушка. Небольшая вечерняя прогулка была в самый раз. «Нужно записать номер кого-нибудь из сыновей тети Рузанны на случай, если снова произойдут изменения в графике работы», - заметила Аделина. В прежнем телефоне у нее была вся семья этой доброй женщины и почти все соседи.
В эти минуты Микос сидел в кресле в кабинете за тем самым столом, на котором целовал и ласкал Аделину. В его ладони лежал телефон, на экране номер мобильного, который Алиджан дал горничным. «Естественно, Рузана оставила телефон Аделине, - понимал Микос, - предупредить о каких-либо изменениях в графике работы - это дело молодых ножек, а не женщины, приведшей помощницу, - надпись на экране спрашивала, вызвать ли номер. Микос коснулся щеки, получившей удар, ее к утру немного сковало, на скуле проступила полоса синяка, потому мужчина не стал сегодня бриться. Палец на кнопке не решался подтвердить запрос телефона. Экран в ожидании погас. - И что я ей скажу? - мысленно спросил себя мужчина. - Что люблю ее? Я хозяин дома, в котором она убирает. А если после этого она уйдет с работы?...», - и отключил запрос телефона.
На Нидополис спустилась бархатная ночь. За раскрытыми окнами молчали яркие звезды. На тихих улицах - ни души. Переодевшись в сорочку, Аделина в полутьме подошла к шкафу, на руке висели тонкие брюки и футболка, в которых она ездила в Галипарию и полдня пролежала на кровати. Девушка открыла дверцы. Одиноко белела в полумраке деревянная лакированная вешалка, которую прежде занимал светло-голубой махровый халат. Теперь она сиротливо прижималась к левой стене полусонного шкафа, одежда дружно висела справа. Из груди Аделины вырвался тяжелый вздох. Буквально полчаса назад, лежа на кровати и к ночи, наконец-то почти успокоившись, приведя мысли в более-менее разумный порядок, девушка вспомнила об одной вещи, которая прежде терзала ее сердце сомнениями и недоверием к Микосу. Это было слово «хозяева», которое всегда употреблял господин Алиджан, говоря о владельцах дома, хотя горничные были знакомы лишь с одним хозяином. Потерявшись и запутавшись в любви, Аделина совсем забыла о ревности и злости, порождаемых мыслью о жене Микоса. И вот сейчас всплыла позабытая новость о приезде господина Константинуса. Кем он приходится Микосу, девушка могла только предполагать. Но в доме появились хозяева.
Аделина определила одежду в шкаф и грустно вздохнула. Ей хотелось бы вернуться в минуты, когда она вошла в кабинет с пакетом под мышкой, принеся владельцу полюбившийся голубой халат, хотелось бы заново испытать те мгновенья нежности и страсти, которые искренне подарил ей Микос. Тогда она поступила бы иначе, спокойнее, рассудительнее, ведь мужчине положено быть импульсивным, а женщине - мудрой.
Спокойствие в Аделине испарилось до последней капли, когда автомобиль сына Рузаны остановился у витых ворот. Ноги стали ватными уже в аллее, которая из полудикого запущенного сада превратилась в зеленое совершенство. Теперь здесь зеленели свежей стрижкой лужайки, приковывали взгляд ухоженные розы и пионы в клумбах. Тропинки, прежде спрятанные в сорняке, радовали глаз вымытым итальянским камнем. Кипарисы приобрели форму.
Входя в дом, девушка боялась увидеть и искала Микоса глазами, торопясь прекратить сердечное и нервное страдание. В глубине души она надеялась, что мужчина поможет, сделав первый шаг, поймет и разложит ее спутанные слова по полочкам. Вспомнились слова отца о влюбленном мужчине. Аделина не сомневалась, что будет запинаться.
Горничных определили вешать тюль и шторы. Комнаты уже были полностью обставлены, зачаровывая новизной мебели и уютом. Господин Алиджан не сказал, что приехал второй хозяин, значит, пока все осталось по-прежнему. Теперь Аделине казалось, что господин Константинус - отец Микоса, поэтому в силу возраста недоверчив и угрюм. Отсутствие новостей о его прибытии даже немного успокоило девушку. Впрочем, можно ли было говорить о спокойствии, когда руки, прищепляя к лежащему на диване багету тюль, дрожали, а обманчивый слух заставлял то и дело оборачиваться на распахнутые двери комнаты.
«Почему бы и нет», - ответила во сне Аделина на предложение прогуляться вместе. «Она отлично понимает, что я ее ни к чему не принуждаю, - шел по коридору, ища девушку, Микос. Он признался себе, что не смотря ни на что, скучает по ней и очень хочет увидеть. - Может быть, ей снова станет интересно, а я пообщавшись разочаруюсь в ней и освобожусь от петли этой гипнотической любви».
Аделина не слышала, как подошел Микос. Он остановился в проеме дверей, глядя, как девушка, стоящая спиной, возится с кольцами багета и раскладывает на диване штору, чтобы прикрепить прищепки через равные промежутки ткани. Её фигура в легкой, длинной, пышной юбке с низким поясом и коротеньком белом просторном топе, тяжелый хвост медово-русых волос, кончиком ласкающий обнаженную поясницу, заставили Микоса на мгновенье замереть, всколыхнув воспоминания о сне, чудесно похожем на реальность. Взгляд обрисовал изгиб ее бедра. Тело ответило сладостной дрожью.
-Аделина.
Девушка резко обернулась - она была бледна и испугана, мужчина почувствовал это, но не понял и мгновенно забыл, потому что Аделина, как ни странно, сразу же медленно пошла к нему, не отрывая взгляд от его лица.
-Да, - прозвучал ее негромкий ответ. Казалось, девушка чего-то ждала, на что-то надеялась, глядя в самые зрачки. Она остановилась лишь в шаге, касаясь своей энергией кожи мужчины.
