Ни на один день Полли не забывала человека в маске, его запах, прикосновения будоражили, воспоминания о нём заставляли кровь кипеть в венах, а голова переставала здраво соображать. Она хотела его видеть, он был необходим ей и если бы не её положение, то она верхом объехала бы округу и точно знала он появится. Внезапно, точно дождь среди засухи, точно снег в жаркий полдень, появится дабы целовать губы, опускаясь ниже и не отпускать пока страсть лёгким кружевом не окутает их раскалённые тела. Воспоминания о нём унесли Полину далеко, в ту последнюю встречу, когда он спас её от пули и помог бежать. «Где ты? Найди меня, любимый, - размышлял она походя к приоткрытому окну.» В панике она предполагала, что его схватили стражи порядка и он в тёмном каземате коротает дни, что больше никогда не увидит его и они не встретятся. От тяжелых мыслей ей стало нехорошо и она опустилась на край канапе, чувствуя как ребёнок беспокойно забился в животе.
Прошло два дня с того момента как Полина вернулась в Уварово На её удивление и граф и княгиня были слишком ласковы с ней и из их уст она не слышала ни одного плохого слова, а наоборот они каждый день спрашивали о её самочувствии, заявляли что на завтра пригласили эскулапа дабы успокоиться что всё хорошо. Но как бы они не пели, как бы не показывали свои дежурные улыбки, Полина чувствовала странную тревогу, страх, сердце так и сжималось в тугой комок, душа ныла особенно по вечерам. Хотелось гулять, но ходить с каждым днём становилось тяжелее и Полли не рисковала, только сидела у открытого окна.
В один из вечеров Полина искала Устинью, ей хотелось поговорить, узнать какие-то новости, ощутить родные объятия и она направилась в людскую. За окном разыграли непогода, небо разрезали молнии, гремел гром, обрушивая на землю потоки холодного дождя. Осторожно продвигалась, Полина чувствовала озноб, руки холодели в полутёмном и мрачном коридоре гулял сквозняк. Катаясь в шаль она остановилась, замечая как дверь в комнату управляющего приоткрыта. Полина знала, тот уже который месяц в столице, граф отправил его по делам имения и стоя в нескольких шагах, она наблюдала как та шатается под порывами сквозняка.
Полли неспешно прошла вперёд, заглядывая в маленькую комнату. Она решила зайти и распахнула дверь, оказываясь в сумрачной комнате, что неприветливо смотрела на неё со всех сторон. Полина заметила на маленьком столике книгу и подошла, это оказались стихи неизвестных авторов и улыбнувшись она положила на место. Когда она подошла к кровати, нога задела за что-то лежащее под ней на полу. Любопытство взяло верх и Полли с трудом нагнулась, дабы вытащить содержимое. Она потянула на себя за стенку короба и вскоре перед ней оказался аккуратный ящик закрытый на замок.
Какое-то время Полина смотрела на него, теряясь в догадках, что может хранить управляющий в секретном ящике. Она подняла его, он оказался довольно лёгким и поставила на середину кровати, рассматривая причудливый узор на крышке. Но вздохнув Полина понимала без ключа ей не удастся открыть его и решила, что завтра придёт снова, дабы попытаться его вскрыть. Как только она встала, в приоткрытое окно подул сильный ветер, книга на столе упала на пол, лёгкие занавеси раздулись точно паруса, а маленькая картина на стене зашаталась. Полина поспешила закрыть окно, дабы ветрило не разворотило всю комнату. Она с силой его захлопнула, а гром на улице ударил с такой силой, что ей казалось задрожал весь дом. Облегченно вздохнув она отошла, чувствуя как наступила краем туфельки на что-то жёсткое. Осторожно нагнувшись, она подняла ключ, с надеждой думая что он может открыть ящик.
Она опустилась на кровать, вставляя в замочную скважину ключ и повернув его поняла что теперь нет препятствий. Ящик открылся, позволяя ей понять содержимое, но она не торопилась, точно там находилось редкое сокровище, позволяя себе смаковать. Когда крышка поднялась под её пальцами, по спине Полины прошелся странный холод, он полз по коже, устремляясь к сердцу, стараясь остудить его бешеное биение. Перед ней лежала чёрная маска, ту что она столько раз видела и точно не веря своим глазам и не понимая почему она здесь и та ли эта вещь, что принадлежала ему, Полли вытряхнула её из ящика. Маска небрежно легла на грубом покрывале, а вместе с ней и вывалилась цепочка с кулоном в виде цветка. Эта была её вещь, та что бабушка подарила ей, та что так вероломно забрал грабитель на дороге и точно не до конца понимая что здесь происходит, Полли не моргая окаменела. «Как это понимать? - Шептала она, - что это такое?»
Полина вздрогнула, когда удар грома содрогнул небо и дрожащей рукой она потянулась к своему кулону. Она подняла его за цепочку, а он точно маятник раскачивался из стороны в сторону и глазами она следила за этим действом. «Это он, - промелькнуло в голове, - он и никак иначе.» От этих страшных предположений Полли очнулась и спрятав украшение к руке, взяла маску и внимательно посмотрела. Что угодно она хотела думать, что он нашёл кулон или попусту купил, но знала что это не так, а страшная правда резала без ножа.
- Как такое возможно, - шептала Полина точно в бреду, а в руках держала маску. – Это невозможно…
Она поднесла её к лицу и запах сандал с еловыми нотками обрушился на неё точно огромный снежный ком, он сбивал с ног, мешал дышать, она ничего не могла понять в этом потоке странный и непонятных мыслей. Управляющий графа и есть человек в маске, это он все время находил её и теперича становилось ясно почему он знал о ней всё, почему следил, а она оказалась игрушкой, играя по его правилам. Он отец её ребёнка, а она столько раз спрашивала себя, столько раз пыталась представить как он выглядит под маской, что скрывала глаза и часть лица. Эта новость раздавила её, лишила сил, не в силах оторваться Полли вновь вдохнула запах, что заставлял кровь кипеть. Он умело претворялся, играл и издевался, а она точно послушная куколка стремилась к нему.
Полина с силой бросила маску на кровать и обезумевшими глазами смотрела как она чёрным облаком, точно змея свернулась на краю. Она с трудом поднялась и спрятав кулон в карман хотела немедля уйти оттуда, сбежать ибо даже воздух казался отравленным. Полина не успела дойти до двери как боль внизу живота сразится её, она вскрикнула и облокотилась к стене, была не в силах сделать и шагу. Она тяжело глотала воздух, кусала губы претерпевая боль, что точно ножом резала изнутри.
Так, простояв несколько минут она почувствовала, что ей легче и осторожно направилась в переднюю часть дома. Она держалась за стену шагая по тёмному коридору, до неё доносились раскаты грома, от непогоды дом погрузился во мрак, точно его окутал призрачный туман. «Никита и есть грабитель, - неустанно думала Полли, делая шаг за шагом, - он отец ребёнка. Как я не догадалась? Почему не поняла?» Она ругала себя за свою недальновидность, за непродуманность, за любовь которая и сейчас бьётся в ней, точно нескончаемый родник живой воды. Но как же она могла подумать на управляющего, если он и разу не позволил себе вольностей, а всегда был сдержан и серьёзен, не разу не посмотрел на неё как то иначе и не выдал себя. Но теперь анализируя всё это, Полина видела явное сходство, они похожи и сомнения более нет, а она продолжала корить себя за безрассудство и оказалась потому в таком положении, что позволила себе полюбить его слишком сильно.
Она дошла до гостиной намереваясь подняться в комнату, но снова нарастающая боль в животе, заставила вскрикнуть и что есть сил удержаться за спинку кресла. Служанка что проходила мимо подбежала и помогла Полине присесть на канапе, а сама побежала за Устиньей.
- Что такое? – На ходу снимая передник та подбежала к Полли, что с испугом смотрела на неё.
- Помоги, - вымолвила она. – Мне больно…
- Началось, голуба моя, - она взяла её руку и погладила по голове. – Малыш родится вскорости. Не бойся, я помогу.
Опираясь на Устинью, Полина поднялась в спальню, где для неё приготовили постель. По указанию кухарки уже принесли воду и полотенца, её переодели и уложили на кровать, оставалось ждать и молиться. Когда новая волна боли заставила Полли изогнуться и уцепиться за простынь, а на пороге появилась княгиня. От её вида Полину передёрнуло, в ней она видела опасность и пыталась сказать Устиньи, которая сидела рядом и обтирала пот с её лба, чтобы та ушла, но не могла, а стиснув зубы терпела агонию.
Шли часы, за окном не утихала непогода, гремело и сверкало, казалось ещё немного и треснут стекла, проливной дождь стучал и рвался вечер. Полина уже не чувствовала ничего кроме боли, сил не было вовсе, а Устинья что кружилась и суетилась над ней всё приговаривала, что малыш уже показался, а осталось немного. Мария Григорьевна стояла в стороне, казалось её не было вовсе, ни звука не слышалось от неё, она наблюдала и ждала. Казалось мучения Полины ей в радость, порой она поднималась с места и расхаживала от угла до стены, а затем опускалась в кресло.
- Что с ней? Почему так долго? – В нетерпении обратилась она к Устинье, что обмакивала полотенце в теплую воду.
- Дети не рождаются быстро, - осадила та, - скоро народится, вот уже вскорости…
Не было времени на разговоры и она поспешила к Полине, указав служанке поменять воду и принести чистые полотенца. Княгине стали невыносимы крики Полли и она хлопнув дверью ушла. В коридоре она наткнулась на графа, что как тень стоял у стены, а увидев сестру тот оживился, вопросительно на неё взглянув.
- Ну? Не томи Мари, - стукнул он тростью по паркету.
- Ещё рано, но будь уверен я избавлю тебя от бастарда, дорогой братец, - заявила она.
- Сделай это, Мари, инче я сам вышвырну незаконнорожденного щенка вон, - сцепив кулак произнёс он, в то время как княгиня кивала ему одобряя возникшее решение.
- Не нужно брат, положить на меня, - она развернулась и поспешила в спальню, опасаясь пропустить момент рождения.
Прошло ещё три часа часов пока ребёнок оказался в руках Устиньи и та измученная не хуже Полины держала его дрожащими пальцами. Округлив глаза Марья Григорьевна наблюдала как она осторожно закутала маленькое тельце в полотенце, принялась обтирать младенца и тяжело дыша улыбалась лежащей без чувств Полли. Ребенок принялся плакать, тогда не медля она потянула на себя Устинью, а та ничего не понимая пошла за ней.
- Унеси его отсюда, иначе она услышит, - прошептала она испуганной кухарке.
- Куда же? Что вы хотите? – Сверкнула та глазами и в тот момент ребенок заплакал сильнее.
Его первый плач вызвал гнев Марья Григорьевны и она почти силой вытолкнула Устинью из спальни. Она увела её на другой конец, а новорожденный всё продолжал плакать, точно зная что ему не суждено попасть в руки матери.
- Успокой его, пусть замолчит, - бросило раздражённо княгиня и открыв створку своей спальни, приказала зайти.
- Господи, ваше сиятельство, смилуйтесь, - причитала та. – Ведь дитя то невинное…
- Значит так, - она грозно вскинула руку, - увези это подальше, а сама поезжай в свою деревню и заживи счастливо, больше здесь не появляйся.
- Как же? Милостивый Боже, - та перекрестилась свободной рукой, - что же это? Как так?
- Я скажу что он родился мёртвым, роды были тяжёлые и он не выжил, - распалялась княгиня. – И дабы тебе облегчить участь ты уедешь из этого дома.
- Нет и нет, Марья Григорьевна, я не буду. Я отдам девочку в руку Полинушки, - запротестовала та, качая растрёпанной головой.
- Ежели так, я сейчас же позову исправника и доложу что несколько лет назад ты убила нашего лакея, ножом как настоящая убийца, - поджав от злости тонкие губы чеканила она каждое слово.
- Но… но он пытался взять меня силой, я же не хотела, я защищалась, - дрожащими губами бубнила Устинья, вспоминая как тот пробрался в спальню когда она была ещё молодой и если бы не нож, то тот надругался над ней.
- Никто тебе не поверит, я скажу более, что остаток дней гнить тебе в камере. Так что решай, - княгиня не сводила глаз с кухарки, что опустила глаза на ребёнка, который притих на руках.
- Хорошо, Марья Григорьевна, ежели так, я уйду из дома, не потому что вы выгоняете, а поелику не смогу Полинушке о дитятке сказывать. – Вздохнула та, - знаю что вы бы на дали растить ей дитя, нашли бы способ избавиться…
- Верно подмечено, бастард не будет носить имя Уваровых, - она поспешила к секретеру достав из ящика пачку ассигнаций, - вот, это тебе за службу в доме и на расходы.
- Эх, не стоит, - отозвалась Устинья. – Я пойду.
Спустя время княгиня вместе с Устиньей садились в экипаж. По дороге Марья Григорьевна намеревалась оставить ребёнка в какой нибудь деревне, а потом и увести кухарку, что теперича слишком опасна для неё. Утихла непогода, время близилось к утру, по раскисшей от дождя дороге карета следовала по главному тракту, направляясь к отдалённой деревеньки Глухово, что находилась на краю уезда. Там и решила княгиня оставить свёрток с новорождённым, думая только об одном - как бы скорее избавиться от насущный проблемы.
Экипаж остановился, погружая их в тишину, солнце поднималось над горизонтом и только всхлипы Устиньи нарушили мнимую гармонию. Молчала княгиня, уставившись в темноту, а та надеялась что хозяйка передумает и не погубит ребёнка.
- Иди и оставь его там, - приказала та, по-прежнему глядя в маленькое оконце. – Я жду тебя здесь.
- Не виновато же дитя то, - воскликнула та с надеждой глядя на каменную хозяйку.
- Зато его мать гулящая девка и она дорого заплатит за это, - прочеканила та, - мы не будем воспитывать бастарда.
Как ни пыталась Устинья убедить её, всё в пустую, та и слышать не хотела, повелевая оставить ребёнка в глуши. В слезах спустилась та с подножки и тихо направилась в тишину, что поглотила её. Ступая по грязи и лужам, она молилась только о том, чтобы добрая душа нашла девочку и пригрела, спасла от гибели и смерти, дабы звери не растерзали и не погубили.
Марья Григорьевна вернулась домой одна, торжественно спустившись с высокой подножки. Ей казалось она совершила великий подвиг во имя своей семьи, освободив дом от незаконнорожденного, зная что поступила правильно. Её не мучала совесть, тем паче судьба дитя, оставленного в лесу, только бы здесь не дышал и на жил нежеланный ребёнок. Она прямиком направилась в кабинет, где ждал граф, ей натерпелась рассказать как всё прошло, поговорить о будущем.
Граф сидел возле открытого настежь окна, в руках он держал трубку, а рядом стоял бокал с бренди. Он не обернулся когда княгиня захлопнула дверь, та застыв смотрела как он окутанный сизым дымом сидит точно статуя. На большом столе из красного дерева были разбросаны письма и бумаги, которые он пытался изучить, но так и оставил в беспорядке.
- Ну, - протянул он, обернувшись а ней. – Как всё прошло?
- В лучшем виде – бастард больше никогда не появится в доме, Устинья будет жить в деревне, токмо придётся ей платить, но я разберусь с этим, - вздохнула она, - а что касается твоей непутёвой жёнушке – в том лишь твоя вина.
- Моя? – Вспыхнул граф, опираясь на стол он поднялся с места, едко впиваясь глазами в сестру.
**********************
Прошло два дня с того момента как Полина вернулась в Уварово На её удивление и граф и княгиня были слишком ласковы с ней и из их уст она не слышала ни одного плохого слова, а наоборот они каждый день спрашивали о её самочувствии, заявляли что на завтра пригласили эскулапа дабы успокоиться что всё хорошо. Но как бы они не пели, как бы не показывали свои дежурные улыбки, Полина чувствовала странную тревогу, страх, сердце так и сжималось в тугой комок, душа ныла особенно по вечерам. Хотелось гулять, но ходить с каждым днём становилось тяжелее и Полли не рисковала, только сидела у открытого окна.
В один из вечеров Полина искала Устинью, ей хотелось поговорить, узнать какие-то новости, ощутить родные объятия и она направилась в людскую. За окном разыграли непогода, небо разрезали молнии, гремел гром, обрушивая на землю потоки холодного дождя. Осторожно продвигалась, Полина чувствовала озноб, руки холодели в полутёмном и мрачном коридоре гулял сквозняк. Катаясь в шаль она остановилась, замечая как дверь в комнату управляющего приоткрыта. Полина знала, тот уже который месяц в столице, граф отправил его по делам имения и стоя в нескольких шагах, она наблюдала как та шатается под порывами сквозняка.
Полли неспешно прошла вперёд, заглядывая в маленькую комнату. Она решила зайти и распахнула дверь, оказываясь в сумрачной комнате, что неприветливо смотрела на неё со всех сторон. Полина заметила на маленьком столике книгу и подошла, это оказались стихи неизвестных авторов и улыбнувшись она положила на место. Когда она подошла к кровати, нога задела за что-то лежащее под ней на полу. Любопытство взяло верх и Полли с трудом нагнулась, дабы вытащить содержимое. Она потянула на себя за стенку короба и вскоре перед ней оказался аккуратный ящик закрытый на замок.
Какое-то время Полина смотрела на него, теряясь в догадках, что может хранить управляющий в секретном ящике. Она подняла его, он оказался довольно лёгким и поставила на середину кровати, рассматривая причудливый узор на крышке. Но вздохнув Полина понимала без ключа ей не удастся открыть его и решила, что завтра придёт снова, дабы попытаться его вскрыть. Как только она встала, в приоткрытое окно подул сильный ветер, книга на столе упала на пол, лёгкие занавеси раздулись точно паруса, а маленькая картина на стене зашаталась. Полина поспешила закрыть окно, дабы ветрило не разворотило всю комнату. Она с силой его захлопнула, а гром на улице ударил с такой силой, что ей казалось задрожал весь дом. Облегченно вздохнув она отошла, чувствуя как наступила краем туфельки на что-то жёсткое. Осторожно нагнувшись, она подняла ключ, с надеждой думая что он может открыть ящик.
Она опустилась на кровать, вставляя в замочную скважину ключ и повернув его поняла что теперь нет препятствий. Ящик открылся, позволяя ей понять содержимое, но она не торопилась, точно там находилось редкое сокровище, позволяя себе смаковать. Когда крышка поднялась под её пальцами, по спине Полины прошелся странный холод, он полз по коже, устремляясь к сердцу, стараясь остудить его бешеное биение. Перед ней лежала чёрная маска, ту что она столько раз видела и точно не веря своим глазам и не понимая почему она здесь и та ли эта вещь, что принадлежала ему, Полли вытряхнула её из ящика. Маска небрежно легла на грубом покрывале, а вместе с ней и вывалилась цепочка с кулоном в виде цветка. Эта была её вещь, та что бабушка подарила ей, та что так вероломно забрал грабитель на дороге и точно не до конца понимая что здесь происходит, Полли не моргая окаменела. «Как это понимать? - Шептала она, - что это такое?»
Прода от 12.01.2024, 10:25
Глава 32
Полина вздрогнула, когда удар грома содрогнул небо и дрожащей рукой она потянулась к своему кулону. Она подняла его за цепочку, а он точно маятник раскачивался из стороны в сторону и глазами она следила за этим действом. «Это он, - промелькнуло в голове, - он и никак иначе.» От этих страшных предположений Полли очнулась и спрятав украшение к руке, взяла маску и внимательно посмотрела. Что угодно она хотела думать, что он нашёл кулон или попусту купил, но знала что это не так, а страшная правда резала без ножа.
- Как такое возможно, - шептала Полина точно в бреду, а в руках держала маску. – Это невозможно…
Она поднесла её к лицу и запах сандал с еловыми нотками обрушился на неё точно огромный снежный ком, он сбивал с ног, мешал дышать, она ничего не могла понять в этом потоке странный и непонятных мыслей. Управляющий графа и есть человек в маске, это он все время находил её и теперича становилось ясно почему он знал о ней всё, почему следил, а она оказалась игрушкой, играя по его правилам. Он отец её ребёнка, а она столько раз спрашивала себя, столько раз пыталась представить как он выглядит под маской, что скрывала глаза и часть лица. Эта новость раздавила её, лишила сил, не в силах оторваться Полли вновь вдохнула запах, что заставлял кровь кипеть. Он умело претворялся, играл и издевался, а она точно послушная куколка стремилась к нему.
Полина с силой бросила маску на кровать и обезумевшими глазами смотрела как она чёрным облаком, точно змея свернулась на краю. Она с трудом поднялась и спрятав кулон в карман хотела немедля уйти оттуда, сбежать ибо даже воздух казался отравленным. Полина не успела дойти до двери как боль внизу живота сразится её, она вскрикнула и облокотилась к стене, была не в силах сделать и шагу. Она тяжело глотала воздух, кусала губы претерпевая боль, что точно ножом резала изнутри.
Так, простояв несколько минут она почувствовала, что ей легче и осторожно направилась в переднюю часть дома. Она держалась за стену шагая по тёмному коридору, до неё доносились раскаты грома, от непогоды дом погрузился во мрак, точно его окутал призрачный туман. «Никита и есть грабитель, - неустанно думала Полли, делая шаг за шагом, - он отец ребёнка. Как я не догадалась? Почему не поняла?» Она ругала себя за свою недальновидность, за непродуманность, за любовь которая и сейчас бьётся в ней, точно нескончаемый родник живой воды. Но как же она могла подумать на управляющего, если он и разу не позволил себе вольностей, а всегда был сдержан и серьёзен, не разу не посмотрел на неё как то иначе и не выдал себя. Но теперь анализируя всё это, Полина видела явное сходство, они похожи и сомнения более нет, а она продолжала корить себя за безрассудство и оказалась потому в таком положении, что позволила себе полюбить его слишком сильно.
Она дошла до гостиной намереваясь подняться в комнату, но снова нарастающая боль в животе, заставила вскрикнуть и что есть сил удержаться за спинку кресла. Служанка что проходила мимо подбежала и помогла Полине присесть на канапе, а сама побежала за Устиньей.
- Что такое? – На ходу снимая передник та подбежала к Полли, что с испугом смотрела на неё.
- Помоги, - вымолвила она. – Мне больно…
- Началось, голуба моя, - она взяла её руку и погладила по голове. – Малыш родится вскорости. Не бойся, я помогу.
Опираясь на Устинью, Полина поднялась в спальню, где для неё приготовили постель. По указанию кухарки уже принесли воду и полотенца, её переодели и уложили на кровать, оставалось ждать и молиться. Когда новая волна боли заставила Полли изогнуться и уцепиться за простынь, а на пороге появилась княгиня. От её вида Полину передёрнуло, в ней она видела опасность и пыталась сказать Устиньи, которая сидела рядом и обтирала пот с её лба, чтобы та ушла, но не могла, а стиснув зубы терпела агонию.
Шли часы, за окном не утихала непогода, гремело и сверкало, казалось ещё немного и треснут стекла, проливной дождь стучал и рвался вечер. Полина уже не чувствовала ничего кроме боли, сил не было вовсе, а Устинья что кружилась и суетилась над ней всё приговаривала, что малыш уже показался, а осталось немного. Мария Григорьевна стояла в стороне, казалось её не было вовсе, ни звука не слышалось от неё, она наблюдала и ждала. Казалось мучения Полины ей в радость, порой она поднималась с места и расхаживала от угла до стены, а затем опускалась в кресло.
- Что с ней? Почему так долго? – В нетерпении обратилась она к Устинье, что обмакивала полотенце в теплую воду.
- Дети не рождаются быстро, - осадила та, - скоро народится, вот уже вскорости…
Не было времени на разговоры и она поспешила к Полине, указав служанке поменять воду и принести чистые полотенца. Княгине стали невыносимы крики Полли и она хлопнув дверью ушла. В коридоре она наткнулась на графа, что как тень стоял у стены, а увидев сестру тот оживился, вопросительно на неё взглянув.
- Ну? Не томи Мари, - стукнул он тростью по паркету.
- Ещё рано, но будь уверен я избавлю тебя от бастарда, дорогой братец, - заявила она.
- Сделай это, Мари, инче я сам вышвырну незаконнорожденного щенка вон, - сцепив кулак произнёс он, в то время как княгиня кивала ему одобряя возникшее решение.
- Не нужно брат, положить на меня, - она развернулась и поспешила в спальню, опасаясь пропустить момент рождения.
******************
Прошло ещё три часа часов пока ребёнок оказался в руках Устиньи и та измученная не хуже Полины держала его дрожащими пальцами. Округлив глаза Марья Григорьевна наблюдала как она осторожно закутала маленькое тельце в полотенце, принялась обтирать младенца и тяжело дыша улыбалась лежащей без чувств Полли. Ребенок принялся плакать, тогда не медля она потянула на себя Устинью, а та ничего не понимая пошла за ней.
- Унеси его отсюда, иначе она услышит, - прошептала она испуганной кухарке.
- Куда же? Что вы хотите? – Сверкнула та глазами и в тот момент ребенок заплакал сильнее.
Его первый плач вызвал гнев Марья Григорьевны и она почти силой вытолкнула Устинью из спальни. Она увела её на другой конец, а новорожденный всё продолжал плакать, точно зная что ему не суждено попасть в руки матери.
- Успокой его, пусть замолчит, - бросило раздражённо княгиня и открыв створку своей спальни, приказала зайти.
- Господи, ваше сиятельство, смилуйтесь, - причитала та. – Ведь дитя то невинное…
- Значит так, - она грозно вскинула руку, - увези это подальше, а сама поезжай в свою деревню и заживи счастливо, больше здесь не появляйся.
- Как же? Милостивый Боже, - та перекрестилась свободной рукой, - что же это? Как так?
- Я скажу что он родился мёртвым, роды были тяжёлые и он не выжил, - распалялась княгиня. – И дабы тебе облегчить участь ты уедешь из этого дома.
- Нет и нет, Марья Григорьевна, я не буду. Я отдам девочку в руку Полинушки, - запротестовала та, качая растрёпанной головой.
- Ежели так, я сейчас же позову исправника и доложу что несколько лет назад ты убила нашего лакея, ножом как настоящая убийца, - поджав от злости тонкие губы чеканила она каждое слово.
- Но… но он пытался взять меня силой, я же не хотела, я защищалась, - дрожащими губами бубнила Устинья, вспоминая как тот пробрался в спальню когда она была ещё молодой и если бы не нож, то тот надругался над ней.
- Никто тебе не поверит, я скажу более, что остаток дней гнить тебе в камере. Так что решай, - княгиня не сводила глаз с кухарки, что опустила глаза на ребёнка, который притих на руках.
- Хорошо, Марья Григорьевна, ежели так, я уйду из дома, не потому что вы выгоняете, а поелику не смогу Полинушке о дитятке сказывать. – Вздохнула та, - знаю что вы бы на дали растить ей дитя, нашли бы способ избавиться…
- Верно подмечено, бастард не будет носить имя Уваровых, - она поспешила к секретеру достав из ящика пачку ассигнаций, - вот, это тебе за службу в доме и на расходы.
- Эх, не стоит, - отозвалась Устинья. – Я пойду.
Спустя время княгиня вместе с Устиньей садились в экипаж. По дороге Марья Григорьевна намеревалась оставить ребёнка в какой нибудь деревне, а потом и увести кухарку, что теперича слишком опасна для неё. Утихла непогода, время близилось к утру, по раскисшей от дождя дороге карета следовала по главному тракту, направляясь к отдалённой деревеньки Глухово, что находилась на краю уезда. Там и решила княгиня оставить свёрток с новорождённым, думая только об одном - как бы скорее избавиться от насущный проблемы.
Экипаж остановился, погружая их в тишину, солнце поднималось над горизонтом и только всхлипы Устиньи нарушили мнимую гармонию. Молчала княгиня, уставившись в темноту, а та надеялась что хозяйка передумает и не погубит ребёнка.
- Иди и оставь его там, - приказала та, по-прежнему глядя в маленькое оконце. – Я жду тебя здесь.
- Не виновато же дитя то, - воскликнула та с надеждой глядя на каменную хозяйку.
- Зато его мать гулящая девка и она дорого заплатит за это, - прочеканила та, - мы не будем воспитывать бастарда.
Как ни пыталась Устинья убедить её, всё в пустую, та и слышать не хотела, повелевая оставить ребёнка в глуши. В слезах спустилась та с подножки и тихо направилась в тишину, что поглотила её. Ступая по грязи и лужам, она молилась только о том, чтобы добрая душа нашла девочку и пригрела, спасла от гибели и смерти, дабы звери не растерзали и не погубили.
Прода от 12.01.2024, 10:27
Глава 33
Марья Григорьевна вернулась домой одна, торжественно спустившись с высокой подножки. Ей казалось она совершила великий подвиг во имя своей семьи, освободив дом от незаконнорожденного, зная что поступила правильно. Её не мучала совесть, тем паче судьба дитя, оставленного в лесу, только бы здесь не дышал и на жил нежеланный ребёнок. Она прямиком направилась в кабинет, где ждал граф, ей натерпелась рассказать как всё прошло, поговорить о будущем.
Граф сидел возле открытого настежь окна, в руках он держал трубку, а рядом стоял бокал с бренди. Он не обернулся когда княгиня захлопнула дверь, та застыв смотрела как он окутанный сизым дымом сидит точно статуя. На большом столе из красного дерева были разбросаны письма и бумаги, которые он пытался изучить, но так и оставил в беспорядке.
- Ну, - протянул он, обернувшись а ней. – Как всё прошло?
- В лучшем виде – бастард больше никогда не появится в доме, Устинья будет жить в деревне, токмо придётся ей платить, но я разберусь с этим, - вздохнула она, - а что касается твоей непутёвой жёнушке – в том лишь твоя вина.
- Моя? – Вспыхнул граф, опираясь на стол он поднялся с места, едко впиваясь глазами в сестру.
