Стефания вздрогнула, а Марья Григорьевна повела её в гостиную, где их уже ждали. Оставалось дождаться приезда гостей, что те прибудут с минуту на минуту и тогда палец Стефании должно украсить кольцо, что приготовил жених. Она не смотрела не на отца, что встретил дочь счастливой улыбкой, ни на князя Дорогина, стоящего рядом с графом. От волнения девушка не чувствовала ног, а щёки стыдливо горели румянцем. Она понимала тот ещё ничего не рассказал отцу и она не понимала чего тот медлит.
- Стеша, я самый счастливый отец, - протянул он и подошёл к ней.
Он поцеловал её в лоб и как она не пыталась прятать глаза, не получилось и их взгляды встретились. Он завладел её руками и приложил к губам, а она лишь вздохнула, представляя его разочарование.
- Что ж гости уже собираются, надобно и нам идти, не хорошо заставлять себя ждать, - сказала княгиня любуясь племянницей.
- Да, но для начала надобно кое-что выяснить, - вмешался Дорогин, поглядывая на растерянную Стешу.
- Что же ещё? Дорогой Павел Ильич, мы кажется всё обсудили, - недоумевал Александр Григорьевич.
- Лучше пусть юная леди, повторит то, что она мне сказала полчаса назад, - прочеканил князь, в упор смотря на девушку.
Все посмотрели на испуганную Стефанию, что округлив глаза смотрела в пустоту. Она дрожала, точно находилась посреди поля осенним вечером, не решаясь посмотреть на отца, что ждал от неё объяснений.
- Извольте, князь, я ровным счётом ничего не понимаю, - негодовал граф.
- Дитя моё, о чём он? – Марья Григорьевна, взяла ледяную руку Стефании и пыталась поймать её блуждающий взгляд .
- Я поясню, - кашлянув произнёс Павел Ильич. – Стефания Александровна, сказала что не может выйти замуж по причине, её связи с мужчиной и то что она уже не невинная девушка.
Ахнула княгиня, сжал кулаки граф, нахмурив густые брови, его тонкие губы задрожали и он сверкнул глазами на потерянную при этих словах Стефанию. Ей хотелось провалиться под землю и никогда не появляться им на глаза, она уже чувствовала руки отца на своём лице, хотелось бежать, да токмо некуда.
- Что вы себе позволяете? – Прогремел голос графа, ударяясь о Стефанию ударом грома.
- Спросите о том вашу дочь, - отрезал Дорогин.
- Мерзавец, - ревел граф, надвигаясь с кулаками на распаленного князя.
Он схватил того за лацканы парадного фрака, готовый вершить справедливость за клевету на свою кровиночку. За голову ухватилась Марья Григорьевна не зная как их разнять, она пыталась вразумить обезумевшего брата, но том мёртвой хваткой держал князя.
- Возьмите свои слова обратно, - рычал граф.
- Да как можно, - парировал в тон Дорогин.
- Я душу вытрясу из вас, мерзавец, - он тряс его, выбивая признания, но тот был непреклонен. – Только дуэль нас рассудит.
- Будь по-вашему граф, - оттолкнул его князь, злобно сверкая стеклянными глазами.
Они стояли друг напротив друга, точно два разъярённых быка, готовых схватиться тотчас за оружие. Образовалась тишина, готовая взорваться от малейшего дуновения ветра, способная уничтожить всех и каждого стоящего на пути.
- Нет, - процедила Стефания, что как призрак стояла посреди гостиной, казалось её не замечали и не видели. – Я сказала правду, он не лжёт.
Все трое повернулись к ней, уставив обезумевшие от удивления глаза. Ей казалось, каждый готов её уничтожить, растоптать, и в тоже время ей не верили до последнего, а ждали объяснения этих страшных слов. И только она знала, что их просто нет, а её слова есть истина не знающая не середины, ни конца. Есть лишь она и то, что сотворено, иного не дано, другого не будет. За всё приходится платить, а порой слишком дорогой ценой, отнимающей силы и последнюю надежду. Но кто же знает где она правда или это только иллюзия и то как мы смотрим на те или иные вещи. Когда земля уходит из под ног не страшно, – ведь есть ещё руки, способные удержать нас от падения, и хватит ли сил подняться заново зависит от нас самих.
- Что ты сказала? – Граф направился на перепуганную собственными словами Стешу.
- Я не невинна, отец, - заявила она. – Я не хочу замуж за этого человека, я люблю другого.
Без сил опустилась на канапе Марья Григорьевна и положив ладонь на висок покачивала головой. Гордо вскинул голову князь, торжествуя над своей правдой, точно он одолел яркого противника.
- Дрянь, - рявкнул граф и приблизившись наотмашь ударил Стефанию по лицу.
Девушка пошатнулась от неожиданности, ухватившись за горящую щёку рукой. Она задрожала, хотелось плакать, но слёзы превратились в камень на душе, застыли, не позволяя пролиться по лицу, избавляя от боли.
- Я убью тебя, распутница, - граф ухватил её за локоть и начал трясти, извергая проклятия.
Она почувствовала как болит рука от железной хватки, как подкашиваются ноги и не чувствуются руки. Ей казалось он вцепится в горло, дабы задушить нерадивую дочь, облегчая позор, что лёг на их семью. Одной рукой он держал её за плечо, а другой ухватился за волосы, что кудрями легли на затылке и причиняя боль, вымещая накопившуюся ярость. Взирая на страдания любимой племянницы, княгиня, прикрыла рот ладонью, без сил опуская руку на грудь, что так и застыла, наблюдая как он швырнул девушку на пол, точно ненужную вещь.
- Я из тебя душу вытрясу, - прошипел граф, оскалившись на уткнувшуюся в ковёр дочь, что сотрясалась от рыданий. – Чтоб не шагу отсюда.
Он подошёл к спокойно наблюдавшему за столь трепещущей сценой князю и объяснял ему некоторое время сложившуюся для них ситуацию. А затем они ушли, оставляя за собой горькие слёзы Стефании и безмолвные молитвы княгини, что так и сидела пораженная всем происходящим.
- Детка, - подсела она к лежащей девушке. – Что же это?
- Тётя, - протянула она, лишь только та опустилась перед ней, - помогите, он убьёт меня.
Она бросилась на шею Марье Григорьевны и ухватилась что есть сил за неё точно за спасательный плот. Она залилась слезами, а та обнимала и гладила по растрёпанной голове, не зная чем помочь. За столь низкий поступок к день помолвки, граф накажет по чём зря, таков он и иного не дано. Единственное чем она намеревалась помочь, так это не презирать на неразумность девушки, ведь все ошибаются и никто на без греха, а стало быть защищать до последнего.
- Девочка моя, что же ты натворила? – Причитала княгиня, целуя её в лоб. – Твой отец не заслуживает такого позора.
- Простите, - всхлипывала Стефания, блуждающий по её лицу распухшими красными от слёз глазами. – Я не хочу замуж за того кого он мне выбрал.
- Ах, дитя ты моё неразумное, - вздыхала она.
Прошло более двух часов, на стене часы пробили полдень, гости и приглашённые начали расходиться. Граф более получаса упрашивал Дорогина не позорить его честное имя, а сослаться на нездоровье невесты, тот скрепя сердцем дал согласие, но не готов был до конца скрывать творившееся в доме соседа.
Они объяснили гостям, что изрядно забеспокоились о здоровье девушки, но граф заручился что та в порядке, а лишь немного простудилась на конной прогулке давеча. Провожая князя, Александр Григорьевич понимал тот навсегда его возненавидит и дабы примириться и держать за ним слово о неразглашении он пообещал тому часть земель, что он приобрёл по зиме в Рассказово. Там и почва плодородная и возвышенность, стало быть вода не будет гноить урожай, ежели лето дождливым выдастся. Князь нехотя согласился, понимая что в случае женитьбы выиграл бы по боле, но и зная те места обрадовался, что хоть не остался с пустыми руками.
Вздохнув с облегчением граф твердым шагом направился в гостиную, он готов был спустить шкуру с распутной дочери, дабы смыть её кровью позор, что просыпался на его честное имя. Толкнув створку он глазами нашёл Стефанию и Марья Григорьевну в объятиях друг друга, они со страхом наблюдали как он подошёл ближе, как исказилось его лицо, как заиграли желваки на широком лице.
- Кто он? – Холодно прочеканил граф, отчего девушка вздрогнула и сильнее сжала руку тёти.
Она отрицательно закачала головой, прижимаясь к княгини сильнее. Граф сжал кулаки сузив глаза, они превратились в узкие щели извергающие желчь, он хотел испепелить её сжечь на месте, а она улететь и никогда не возвращаться.
- Кто это мерзавец, что посмел к тебе прикоснуться, - он подошёл и за волосы, несмотря на протест княгини поднял девушку на ноги. – Говори и я убью его.
- Нет, я не скажу, - отозвалась она.
- Скажешь как миленькая, я заставлю, - он потащил её к двери, оттуда в вестибюль.
Под возгласы прислуги он направился на улицу, за ними побежала княгиня, она пыталась вразумить обезумевшего брата, что тащил за собой почти бесчувственное тело.
Возле столба предназначенного для порки крепостных, он толкнул её на землю, смахнув на отдашь со лба пот. Он тяжело дышал, глотая воздух, ненавистно смотря на дочь, что не решалась подняться, а лишь сидела на земле в ожидании участи.
- Говори кто тот негодяй, что обесчестил тебя и немедля пущу ему пулю в лоб, - прорычал он исказив лицо в страшной гримасе.
Она закачала отрицательно головой, даже ценой собственной жизни не могла и представить что укажет на Никиту. Любовь к нему была сильнее страха перед гневом и даже ударами отца, он мог сделать всё что угодно, ведь она позор на его репутации и ничего не исправить.
- Не скажешь, распутница, потасканная девка, - он взял пучок растрёпанных волос и с силой дёрнул отчего она вскрикнула и быстро оказалась на ногах.
- Хватит, Александр, - прикрикнула княгиня не в силах видеть истязания своей племянницы. – Довольно.
Она бросилась к ней пытаясь вразумить его, но он оттолкнул её не позволяя помешать ему вершить наказания. Вокруг толпа крепостных и слуг с ужасом наблюдала как девушка терпела боль его железной хватки, как он требовал вновь и вновь сознаться и выдать того кто так вероломно сломал её судьбу.
Граф подтащил девушку к столбу и приказал конюху, что с ужасом замер от действий хозяина подать верёвку. Заморосил дождь, небо заволокло серыми тучами, точно готовилось обрушиться на головы стоящих проливным дождём. Тишина застыла на маленьком возвышении возле конюшни, пока граф с силой затягивал арканом тонкие кисти Стефании. Стоящие со страхом взирая, как тот без жалости готов был расправится с родной дочерью, как он пыхтел, тяжело дышал и смахивал испарину с лица. Испуганная донельзя Марья Григорьевна, подбежала к конюху, затем к лакею стоящему в стороне с молитвами, дабы они остановили безумие хозяина, но те не решались вмешиваться в дела семейные.
Стефания упёрлась лбом в шершавый столб, служивший наказанием всех кто осмеливался перечить или быть неугодным хозяину дома. Она чувствовала как гудят о боли руки, голова ничего не соображала, светлые локоны освободившись от заколок упали в беспорядке на плечи, а ноги так ослабли, что готовы подкоситься, оставив свою владелицу.
- Кнут, - скомандовал граф и несмело конюх протянул хозяину длинный переплетённый жгут, захваченный деревянной рукояткой с одного конца.
Все ахнули когда граф с твёрдым намерением шагнул к привязанной наглухо девушке. Кто-то из ребятишек заплакал, остальные закрыли ладошками глаза, а перепуганные не менее матери уволили их подальше, дабы они не видели расправы над хозяйкой дочкой.
Граф замахнулся над обессиленным и без того хрупким телом Стеши и быстрый кнут с визгом опустился на спину девушки. Она закричала и забилась от боли, кусая онемевшие губы, только это не остановило его решительность. И вновь тонкий конец длинной розги, рассёк её тело, а он повторял без конца, чтобы та созналась и назвала имя её любовника. Но она молчала, а третий удар не заставил себя ждать и она осела на влажную землю от дождя.
Граф тяжёлой поступью двинулся на скорчившуюся от боли девушку и подойдя с силой дёрнул платье на спине. Мелкие пуговицы одна за другой посыпались под его силой, оставляя шёлковое платье в без защиты. Освободив спину, он дёрнул батистовую сорочку и она с треском разошлась, оголив спину девушки. Стефания, что есть сил держала тяжелое платье спереди, скрестив руки, не позволяя ему упасть и окончательно ее раздеть.
- Довольно, - крикнула не своим голосом Марья Григорьевна, - оставь девочку в покое. Полно её истязать.
- Пошла прочь, - грозно взмахнул большим кулаком граф, запрещая приближаться. – Пусть кровь этой блудницы прольётся и смоет весь позор. Я отрекаюсь от неё…
Со слезами отступила княгиня, зная что ничто не остановит брата, ежели тот задумает что-то. Она держалась за голову, кусала от бессилия пальцы, в тяжёлых кольцах, хваталась за сердце, точно чувствуя всю боль Стеши.
С озверевшим лицом граф замахнулся кнутом и теперь он с силой обрушился на незащищённую спину девушки оставляя кровавые и длинные следы. Стефания кричала от боли, извивалась, молила о пощаде, в тщетной попытке освободить руки делала себе ещё больнее. После каждого удара он громко спрашивал «Кто он? Кто? Имя, говори имя.», а она лишь продолжала издавать устрашающие звуки, смешанные с криком отчаяния и наглухо запечатывая имя того кого любила.
Выбившись из сил, граф отпустил испачканный кровью кнут. Он тяжело дышал и морщился от вида кровавого месива на теле Стефании, что сам он сотворил. Из рук крепостного мужика он взял ведро с водой и подойдя к еле живой девушке одним махом опрокинул его на неё. Она издала глухой стон, подобно раненой птице, что недобили, оставив на волю судьбы. Истерзанное тело невыносимо болело, она прижималась к столбу впившись в жёсткую деревяшку ногтями, казалось боль поглотила, не оставив на ней живого места. Она уже не чувствовала рук и ног, только одну единую сплошную боль поработившую её от начала и до конца. Перепачканное кровью платье приобрело мутный алый цвет на спине и плечах, а внизу грязный землистый цвет, от красивого бирюзового цвета не осталось и слева. Волосы на концах окрасились кровью, руки до сих пор держали тугие и грубые верёвки, казалось она уже наполовину умерла, хотя одна часть до сих пор пребывает на этом свете.
Граф долго копался над узлами, что стягивали руки и наконец девушка почувствовала свободу. Хотя свобода ли это, скорее это начало её тюрьмы. Она продолжала лежать на земле, в луже что образовалась под ней, издавая болезненные и глухие стоны. Никто не осмеливался подойти к еле живой девушке, дабы опасаясь, что в пылу гнева тот покалечит и его. Открыв рты, толпа проводила хмурого и озлобленного хозяина, продолжая наблюдать за происходящим.
- Святой Боже, - крикнула из толпы Марья Григорьевна. – Что же он сотворил с тобой, дитя моё?
Она подбежала к окровавленной девушке и дрожа всем телом опустилась на колени перед ней. Стефания открыла глаза и затуманенным безжизненным взглядом едва посмотрела на тётушку, что держала над ней ладони опасаясь сделать неверное движение, чувствуя её боль.
- Чего стоите? – Грозно прочеканила она. – Живо помогите графине!
Переглядываясь между собой пара мужиков направились к ним. Они стояли и ждали указаний, а княгиня не знала как поступиться в племяннице.
- Ох, изверг, - протянула она. – Девочка моя, как же так.
Помогая Стефании встать она приказала отнести её во флигель, что располагался на заднем дворе.
- Стеша, я самый счастливый отец, - протянул он и подошёл к ней.
Он поцеловал её в лоб и как она не пыталась прятать глаза, не получилось и их взгляды встретились. Он завладел её руками и приложил к губам, а она лишь вздохнула, представляя его разочарование.
- Что ж гости уже собираются, надобно и нам идти, не хорошо заставлять себя ждать, - сказала княгиня любуясь племянницей.
- Да, но для начала надобно кое-что выяснить, - вмешался Дорогин, поглядывая на растерянную Стешу.
- Что же ещё? Дорогой Павел Ильич, мы кажется всё обсудили, - недоумевал Александр Григорьевич.
- Лучше пусть юная леди, повторит то, что она мне сказала полчаса назад, - прочеканил князь, в упор смотря на девушку.
Все посмотрели на испуганную Стефанию, что округлив глаза смотрела в пустоту. Она дрожала, точно находилась посреди поля осенним вечером, не решаясь посмотреть на отца, что ждал от неё объяснений.
- Извольте, князь, я ровным счётом ничего не понимаю, - негодовал граф.
- Дитя моё, о чём он? – Марья Григорьевна, взяла ледяную руку Стефании и пыталась поймать её блуждающий взгляд .
- Я поясню, - кашлянув произнёс Павел Ильич. – Стефания Александровна, сказала что не может выйти замуж по причине, её связи с мужчиной и то что она уже не невинная девушка.
Ахнула княгиня, сжал кулаки граф, нахмурив густые брови, его тонкие губы задрожали и он сверкнул глазами на потерянную при этих словах Стефанию. Ей хотелось провалиться под землю и никогда не появляться им на глаза, она уже чувствовала руки отца на своём лице, хотелось бежать, да токмо некуда.
- Что вы себе позволяете? – Прогремел голос графа, ударяясь о Стефанию ударом грома.
- Спросите о том вашу дочь, - отрезал Дорогин.
- Мерзавец, - ревел граф, надвигаясь с кулаками на распаленного князя.
Он схватил того за лацканы парадного фрака, готовый вершить справедливость за клевету на свою кровиночку. За голову ухватилась Марья Григорьевна не зная как их разнять, она пыталась вразумить обезумевшего брата, но том мёртвой хваткой держал князя.
- Возьмите свои слова обратно, - рычал граф.
- Да как можно, - парировал в тон Дорогин.
- Я душу вытрясу из вас, мерзавец, - он тряс его, выбивая признания, но тот был непреклонен. – Только дуэль нас рассудит.
- Будь по-вашему граф, - оттолкнул его князь, злобно сверкая стеклянными глазами.
Они стояли друг напротив друга, точно два разъярённых быка, готовых схватиться тотчас за оружие. Образовалась тишина, готовая взорваться от малейшего дуновения ветра, способная уничтожить всех и каждого стоящего на пути.
- Нет, - процедила Стефания, что как призрак стояла посреди гостиной, казалось её не замечали и не видели. – Я сказала правду, он не лжёт.
Все трое повернулись к ней, уставив обезумевшие от удивления глаза. Ей казалось, каждый готов её уничтожить, растоптать, и в тоже время ей не верили до последнего, а ждали объяснения этих страшных слов. И только она знала, что их просто нет, а её слова есть истина не знающая не середины, ни конца. Есть лишь она и то, что сотворено, иного не дано, другого не будет. За всё приходится платить, а порой слишком дорогой ценой, отнимающей силы и последнюю надежду. Но кто же знает где она правда или это только иллюзия и то как мы смотрим на те или иные вещи. Когда земля уходит из под ног не страшно, – ведь есть ещё руки, способные удержать нас от падения, и хватит ли сил подняться заново зависит от нас самих.
Прода от 26.12.2023, 22:46
Глава 10
- Что ты сказала? – Граф направился на перепуганную собственными словами Стешу.
- Я не невинна, отец, - заявила она. – Я не хочу замуж за этого человека, я люблю другого.
Без сил опустилась на канапе Марья Григорьевна и положив ладонь на висок покачивала головой. Гордо вскинул голову князь, торжествуя над своей правдой, точно он одолел яркого противника.
- Дрянь, - рявкнул граф и приблизившись наотмашь ударил Стефанию по лицу.
Девушка пошатнулась от неожиданности, ухватившись за горящую щёку рукой. Она задрожала, хотелось плакать, но слёзы превратились в камень на душе, застыли, не позволяя пролиться по лицу, избавляя от боли.
- Я убью тебя, распутница, - граф ухватил её за локоть и начал трясти, извергая проклятия.
Она почувствовала как болит рука от железной хватки, как подкашиваются ноги и не чувствуются руки. Ей казалось он вцепится в горло, дабы задушить нерадивую дочь, облегчая позор, что лёг на их семью. Одной рукой он держал её за плечо, а другой ухватился за волосы, что кудрями легли на затылке и причиняя боль, вымещая накопившуюся ярость. Взирая на страдания любимой племянницы, княгиня, прикрыла рот ладонью, без сил опуская руку на грудь, что так и застыла, наблюдая как он швырнул девушку на пол, точно ненужную вещь.
- Я из тебя душу вытрясу, - прошипел граф, оскалившись на уткнувшуюся в ковёр дочь, что сотрясалась от рыданий. – Чтоб не шагу отсюда.
Он подошёл к спокойно наблюдавшему за столь трепещущей сценой князю и объяснял ему некоторое время сложившуюся для них ситуацию. А затем они ушли, оставляя за собой горькие слёзы Стефании и безмолвные молитвы княгини, что так и сидела пораженная всем происходящим.
- Детка, - подсела она к лежащей девушке. – Что же это?
- Тётя, - протянула она, лишь только та опустилась перед ней, - помогите, он убьёт меня.
Она бросилась на шею Марье Григорьевны и ухватилась что есть сил за неё точно за спасательный плот. Она залилась слезами, а та обнимала и гладила по растрёпанной голове, не зная чем помочь. За столь низкий поступок к день помолвки, граф накажет по чём зря, таков он и иного не дано. Единственное чем она намеревалась помочь, так это не презирать на неразумность девушки, ведь все ошибаются и никто на без греха, а стало быть защищать до последнего.
- Девочка моя, что же ты натворила? – Причитала княгиня, целуя её в лоб. – Твой отец не заслуживает такого позора.
- Простите, - всхлипывала Стефания, блуждающий по её лицу распухшими красными от слёз глазами. – Я не хочу замуж за того кого он мне выбрал.
- Ах, дитя ты моё неразумное, - вздыхала она.
Прошло более двух часов, на стене часы пробили полдень, гости и приглашённые начали расходиться. Граф более получаса упрашивал Дорогина не позорить его честное имя, а сослаться на нездоровье невесты, тот скрепя сердцем дал согласие, но не готов был до конца скрывать творившееся в доме соседа.
Они объяснили гостям, что изрядно забеспокоились о здоровье девушки, но граф заручился что та в порядке, а лишь немного простудилась на конной прогулке давеча. Провожая князя, Александр Григорьевич понимал тот навсегда его возненавидит и дабы примириться и держать за ним слово о неразглашении он пообещал тому часть земель, что он приобрёл по зиме в Рассказово. Там и почва плодородная и возвышенность, стало быть вода не будет гноить урожай, ежели лето дождливым выдастся. Князь нехотя согласился, понимая что в случае женитьбы выиграл бы по боле, но и зная те места обрадовался, что хоть не остался с пустыми руками.
Вздохнув с облегчением граф твердым шагом направился в гостиную, он готов был спустить шкуру с распутной дочери, дабы смыть её кровью позор, что просыпался на его честное имя. Толкнув створку он глазами нашёл Стефанию и Марья Григорьевну в объятиях друг друга, они со страхом наблюдали как он подошёл ближе, как исказилось его лицо, как заиграли желваки на широком лице.
- Кто он? – Холодно прочеканил граф, отчего девушка вздрогнула и сильнее сжала руку тёти.
Она отрицательно закачала головой, прижимаясь к княгини сильнее. Граф сжал кулаки сузив глаза, они превратились в узкие щели извергающие желчь, он хотел испепелить её сжечь на месте, а она улететь и никогда не возвращаться.
- Кто это мерзавец, что посмел к тебе прикоснуться, - он подошёл и за волосы, несмотря на протест княгини поднял девушку на ноги. – Говори и я убью его.
- Нет, я не скажу, - отозвалась она.
- Скажешь как миленькая, я заставлю, - он потащил её к двери, оттуда в вестибюль.
Под возгласы прислуги он направился на улицу, за ними побежала княгиня, она пыталась вразумить обезумевшего брата, что тащил за собой почти бесчувственное тело.
Возле столба предназначенного для порки крепостных, он толкнул её на землю, смахнув на отдашь со лба пот. Он тяжело дышал, глотая воздух, ненавистно смотря на дочь, что не решалась подняться, а лишь сидела на земле в ожидании участи.
- Говори кто тот негодяй, что обесчестил тебя и немедля пущу ему пулю в лоб, - прорычал он исказив лицо в страшной гримасе.
Она закачала отрицательно головой, даже ценой собственной жизни не могла и представить что укажет на Никиту. Любовь к нему была сильнее страха перед гневом и даже ударами отца, он мог сделать всё что угодно, ведь она позор на его репутации и ничего не исправить.
- Не скажешь, распутница, потасканная девка, - он взял пучок растрёпанных волос и с силой дёрнул отчего она вскрикнула и быстро оказалась на ногах.
- Хватит, Александр, - прикрикнула княгиня не в силах видеть истязания своей племянницы. – Довольно.
Она бросилась к ней пытаясь вразумить его, но он оттолкнул её не позволяя помешать ему вершить наказания. Вокруг толпа крепостных и слуг с ужасом наблюдала как девушка терпела боль его железной хватки, как он требовал вновь и вновь сознаться и выдать того кто так вероломно сломал её судьбу.
Граф подтащил девушку к столбу и приказал конюху, что с ужасом замер от действий хозяина подать верёвку. Заморосил дождь, небо заволокло серыми тучами, точно готовилось обрушиться на головы стоящих проливным дождём. Тишина застыла на маленьком возвышении возле конюшни, пока граф с силой затягивал арканом тонкие кисти Стефании. Стоящие со страхом взирая, как тот без жалости готов был расправится с родной дочерью, как он пыхтел, тяжело дышал и смахивал испарину с лица. Испуганная донельзя Марья Григорьевна, подбежала к конюху, затем к лакею стоящему в стороне с молитвами, дабы они остановили безумие хозяина, но те не решались вмешиваться в дела семейные.
Стефания упёрлась лбом в шершавый столб, служивший наказанием всех кто осмеливался перечить или быть неугодным хозяину дома. Она чувствовала как гудят о боли руки, голова ничего не соображала, светлые локоны освободившись от заколок упали в беспорядке на плечи, а ноги так ослабли, что готовы подкоситься, оставив свою владелицу.
- Кнут, - скомандовал граф и несмело конюх протянул хозяину длинный переплетённый жгут, захваченный деревянной рукояткой с одного конца.
Все ахнули когда граф с твёрдым намерением шагнул к привязанной наглухо девушке. Кто-то из ребятишек заплакал, остальные закрыли ладошками глаза, а перепуганные не менее матери уволили их подальше, дабы они не видели расправы над хозяйкой дочкой.
Граф замахнулся над обессиленным и без того хрупким телом Стеши и быстрый кнут с визгом опустился на спину девушки. Она закричала и забилась от боли, кусая онемевшие губы, только это не остановило его решительность. И вновь тонкий конец длинной розги, рассёк её тело, а он повторял без конца, чтобы та созналась и назвала имя её любовника. Но она молчала, а третий удар не заставил себя ждать и она осела на влажную землю от дождя.
Граф тяжёлой поступью двинулся на скорчившуюся от боли девушку и подойдя с силой дёрнул платье на спине. Мелкие пуговицы одна за другой посыпались под его силой, оставляя шёлковое платье в без защиты. Освободив спину, он дёрнул батистовую сорочку и она с треском разошлась, оголив спину девушки. Стефания, что есть сил держала тяжелое платье спереди, скрестив руки, не позволяя ему упасть и окончательно ее раздеть.
- Довольно, - крикнула не своим голосом Марья Григорьевна, - оставь девочку в покое. Полно её истязать.
- Пошла прочь, - грозно взмахнул большим кулаком граф, запрещая приближаться. – Пусть кровь этой блудницы прольётся и смоет весь позор. Я отрекаюсь от неё…
Со слезами отступила княгиня, зная что ничто не остановит брата, ежели тот задумает что-то. Она держалась за голову, кусала от бессилия пальцы, в тяжёлых кольцах, хваталась за сердце, точно чувствуя всю боль Стеши.
С озверевшим лицом граф замахнулся кнутом и теперь он с силой обрушился на незащищённую спину девушки оставляя кровавые и длинные следы. Стефания кричала от боли, извивалась, молила о пощаде, в тщетной попытке освободить руки делала себе ещё больнее. После каждого удара он громко спрашивал «Кто он? Кто? Имя, говори имя.», а она лишь продолжала издавать устрашающие звуки, смешанные с криком отчаяния и наглухо запечатывая имя того кого любила.
Прода от 27.12.2023, 10:09
Глава 11
Выбившись из сил, граф отпустил испачканный кровью кнут. Он тяжело дышал и морщился от вида кровавого месива на теле Стефании, что сам он сотворил. Из рук крепостного мужика он взял ведро с водой и подойдя к еле живой девушке одним махом опрокинул его на неё. Она издала глухой стон, подобно раненой птице, что недобили, оставив на волю судьбы. Истерзанное тело невыносимо болело, она прижималась к столбу впившись в жёсткую деревяшку ногтями, казалось боль поглотила, не оставив на ней живого места. Она уже не чувствовала рук и ног, только одну единую сплошную боль поработившую её от начала и до конца. Перепачканное кровью платье приобрело мутный алый цвет на спине и плечах, а внизу грязный землистый цвет, от красивого бирюзового цвета не осталось и слева. Волосы на концах окрасились кровью, руки до сих пор держали тугие и грубые верёвки, казалось она уже наполовину умерла, хотя одна часть до сих пор пребывает на этом свете.
Граф долго копался над узлами, что стягивали руки и наконец девушка почувствовала свободу. Хотя свобода ли это, скорее это начало её тюрьмы. Она продолжала лежать на земле, в луже что образовалась под ней, издавая болезненные и глухие стоны. Никто не осмеливался подойти к еле живой девушке, дабы опасаясь, что в пылу гнева тот покалечит и его. Открыв рты, толпа проводила хмурого и озлобленного хозяина, продолжая наблюдать за происходящим.
- Святой Боже, - крикнула из толпы Марья Григорьевна. – Что же он сотворил с тобой, дитя моё?
Она подбежала к окровавленной девушке и дрожа всем телом опустилась на колени перед ней. Стефания открыла глаза и затуманенным безжизненным взглядом едва посмотрела на тётушку, что держала над ней ладони опасаясь сделать неверное движение, чувствуя её боль.
- Чего стоите? – Грозно прочеканила она. – Живо помогите графине!
Переглядываясь между собой пара мужиков направились к ним. Они стояли и ждали указаний, а княгиня не знала как поступиться в племяннице.
- Ох, изверг, - протянула она. – Девочка моя, как же так.
Помогая Стефании встать она приказала отнести её во флигель, что располагался на заднем дворе.
