Пролог.
Позабытые боги у потухших костров
Тихо песни выводят, забвенные нами.
Заунывные стоны нездешних ветров
Вторят им, укрывая полынными снами.
***
Всадник чуть придержал коня. Посмотрел на хмурое небо, едва пробивавшееся лёгкой влажной пеленой между деревьями, заметно редеющими впереди.
Небо заволокло тучами. Мрачными, грязно-серыми. Такие затягивают его сплошной муторной пеленой, из которой потом дни кряду может сочиться нудная морось. Дождь принимался уже несколько раз. Не настолько сильный, чтобы размыть утоптанный тракт, хвала хранителям. Зато достаточный, чтобы промокнуть до нитки.
Но сегодня такая паршивая погода — к лучшему.
Прикрыл глаза, подставив лицо мелким холодным каплям.
И все-таки он вляпался.
Слава духам, погоня отстала. Часа два назад. Когда луна скрылась за теми самыми тучами. Если бы капризное ночное светило не смилостивилось, он бы уже не несся верхом по пустынному тракту, а тащился на веревке за крупом гнедого кого-нибудь из здешних стражей порядка, больше напоминающих, если начистоту, неплохо организованную шайку разбойников.
Они всегда прикрываются местными. В любом мире.
Всадник вздохнул. Наконец-то эти отвратительные сутки подходили к концу. Его конь уже вымотался и не ушел бы от погони. Да и резерв магический почти пуст.
А чего, собственно, он ожидал? Что его, одаренного магически, встретят здесь с распростертыми объятиями? Усмехнулся. Встретить-то встретили, но, вот беда, не обрадовались… Хотя… Это как посмотреть: возможности избавить мир от очередного колдуна — очень даже рады были.
Как там ляпнул командир этого сброда? «Да что ж вы все никак не передохнете!» Емко, ничего не скажешь.
Интересно, что на это ответила бы Соль? С ее-то язвительностью и неискоренимым оптимизмом. Открыла бы школу для юных ведьм где-нибудь у стен главного храма? Или завела дружбу с главой инквизиции? Улыбнулся тепло. С нее станется. Умением даже в самой паршивой ситуации видеть что-то хорошее и находить из нее выход эта девчонка удивляла частенько.
Улыбнулся. Небрежно стер с лица дождевые капли. Огляделся. Пустил коня шагом.
Оба хотели помыться, поесть и завалиться спать. Правда, всаднику еще бы размяться не помешало: зад и спина отчаянно отказывались благодарить за проведенное в седле время, да и коня почистить надо. Вздохнул. Давненько он в подобных мирах не был. Отвык.
Оставалось всего ничего — каких-то пара вёрст. Лес кончится. У самой опушки тропа обогнет камень, старый, замшелый, кажется, заброшенный сюда каким-то древним великаном. Не камень даже — огромный осколок скалы. А там и до «Приюта» недалеко. Уж там-то он наконец отоспится, отдохнёт… Там можно будет не опасаться ни за своё дело, ни за свою жизнь.
Он любил путешествия. Он любил звезды. Он любил миры.
Кажется, не в этот раз.
С этой силой бороться сложнее будет.
Вороной, весь в мыле, тихонько заржал, вяло мотнул головой в знак благодарности. Белоснежная грива взмокла и запуталась. Верный друг. Он тоже устал, но упрямо не сбавлял темпа, пока опасность не миновала.
— Скоро будем на месте, — чуть подавшись вперед, похлопал скакуна по лоснящейся шее. — Поедим, отдохнём… — и умолк, заслышав впереди шум.
Конь всхрапнул и сам замедлил шаг, ступая по старой привычке почти бесшумно. Рука всадника потянулась за спину — к рукояти меча, в груди привычно всколыхнулась сила, прокатилась по венам и застыла покалыванием на кончиках пальцев, мол, вот она я, рядом. Натянутой струной. Слишком тонкой.
У старой черёмухи, росшей на границе леса, ночные путники и вовсе остановились. Замерли, вглядываясь в серое предрассветье.
Там, впереди, у той самой скалы разразилась битва. По-видимому, напали на чей-то кортеж: поодаль, в туманной мороси, виднелась лежащая на боку карета, разбросанные вперемешку вещи, тела людей и коней. В паре десятков шагов от экипажа валялось колесо. А возле самого камня яростно отбивался от полудюжины тёмных силуэтов белобрысый мальчишка. Клинок мелькал, расчерчивая воздух слепящими бликами.
Невольный свидетель еще раз проверил резерв. Пополнился, конечно, пока пробирались по лесу, но хватит его разве что на одно толковое заклинание. Была бы здесь Соль с ее ведьминой способностью пользоваться природной магией напрямую.
Тряхнул головой. Нет, о ней лучше не думать, а то ведь примчится на выручку. А ей здесь делать нечего. Не ее это война.
Да и добраться ей нелегко будет. Это он способен свободно перемещаться по мирам, а девочка и так только жизнь наладила. Мечту детскую исполнила.
Вздохнул. Придется, как встарь, полагаться на верный меч. И пустил коня в карьер, на ходу вынимая из ножен за спиной клинки…
Глава 1. Шаг в неизвестность.
Утро выдалось препаршивым, начиная с того, что от Берта так и не было ни слуху ни духу, и завершая закончившимся так не вовремя кофе. Пить пришлось растворимую гадость, что улучшению настроения никоим образом не способствовало.
Впрочем, в том, что это не последняя скверная новость за сегодня, Марисоль не сомневалась.
Молодая женщина с тоской посмотрела на донышко чашки, на которой остались коричневатые разводы — то ли кофе оказался настоящим, но жженым, то ли попался стойкий краситель — хмыкнула и сунула чашку в посудомоечную машину. На такой не погадаешь. Да и время не то. И настрой, чего уж.
Улыбнулась, подумав, что теперь может позволить себе даже дорогостоящую технику и поход в кафешку в любое, казалось бы, время.
Потянулась.
Но улыбка задержалась на тонких губах ненадолго. На душе скребли кошки. Да, уже неделю светило солнце, от последнего ливня и луж не осталось, а кошки так и скребли, не желая ни на минуту дать отдых уставшей от непогоды душе.
Терзало недоброе предчувствие.
Настолько, что сфокусировать внимание на чем-то хорошем удавалось совсем не надолго. Так было полгода перед бабушкиной смертью. Целых шесть месяцев неясной тревоги и непонимания. Если бы она тогда умела слушать свою интуицию…
Тряхнула головой. С тех пор многое изменилось. Она давно научилась слышать и понимать свой дар. Давно…
Уныло и бессмысленно уставившись в открытое окно, молодая женщина наблюдала за игрой солнца на окнах соседнего дома. Яркое летнее светило уже много лет не слепило глаз. Побочный эффект от бертова подарка. Или ритуала. Она так и не удосужилась уточнить.
Вытащила из-под рубашки кулон на длинной витой цепочке. С теплотой вспомнила их знакомство. Давно это было. Полтора десятка лет назад.
Но талисман до сих пор грел душу
А от самого Берта вот уже неделю не было вестей. Он не пришёл на встречу. Не было его и — уж совсем небывалое дело! — на Перекрёстке. Уж там он всегда откликался. Хотя бы вестника отправил.
Вот уже неделю она каждую ночь приходила туда, в звездное межмирье, но там по-прежнему не было ни души. Лишь мягко искрился, согревая, их звёздный костерок, зажженный однажды особенно холодной ночью. Тёплое напоминание об удивительной магии названого братца.
Женщина сжала талисман, прикрыла глаза. Он не нарушал обещаний. Забросил бы все на свете, перевернул вверх дном сотню миров, но сдержал данное слово. А он обещал! Встреча должна была состояться семь дней назад, накануне осеннего равноденствия, в годовщину их знакомства.
Он бы не стал нарушать старую традицию, которую они оба свято чтили вот уже пятнадцать лет.
Берт для этого был слишком щепетилен.
Ещё и сон этот…
Внизу коротко звякнул дверной колокольчик, призывая владелицу небольшой лавки к посетителю.
Женщина спрятала талисман под рубашку, привычно закатала рукава и, расправив плечи, отправилась встречать потенциального покупателя.
Да, у нее уже давным-давно есть помощницы, разумеется, тщательно проверенные (не без помощи Берта), верные и одаренные. Но сестрицы-хохотушки Дара и Дора — расторопные, сметливые девчонки, зарекомендовавшие себя самым лучшим образом за время работы, — придут только через час. А она лишь недавно выплатила кредит, появились свободные деньги, и ее небольшой магазинчик начал приносить какой-никакой доход, несмотря на многочисленные налоги и жирные намёки на необходимую благотворительность, так что разбрасываться клиентурой не стоило.
Внизу, в лавке, обнаружилась бабушка — божий одуванчик. Старушка улыбнулась шагнувшей за прилавок женщине.
Марисоль поздоровалась. Неожиданно искренне. Даже успела себя похвалить: боялась, что улыбка выйдет дежурная, если вообще выйдет.
— Чем могу помочь?
Обычно эта простая фраза помогала определить, кто посетил её скромную лавку: праздный гуляка, заглянувший за бесполезным, но оригинальным сувениром; обыватель, не потрудившийся разобраться в законах мироздания и потому уверенный, что способен без подготовки и последствий подчинить себе столь могущественную силу (такие нередко пытались заказать порчу или приворот); или кто из настоящей волшебной братии.
Первым Марисоль старалась предложить что-нибудь безобидное и полезное, наподобие простых амулетов, не взимавших с владельца плату за их использование. Хотя были у неё и совсем бесполезные безделушки и малоприятные артефакты — для особо дотошных скептиков.
Третьи захаживали редко, но обеспечивали едва ли не половиной годовой выручки — не так много в мире лавок настоящего волшебства. Особенно тех, где можно найти могущественные редкости (о чем, разумеется, знали лишь избранные).
Вторых же Марисоль не переносила на дух. Им, конечно, от Вселенной прилетало за помыслы и — не дай Высшие — деяния, но, как правило, с большим запозданием.
Посетительница лукаво подмигнула:
— Нет ли у тебя, солнышко, молодильных яблочек?
Марисоль даже растерялась, не сразу сообразив, что это шутка.
— Не держим, — и серьёзно пояснила на всякий случай: — Магические редкости под строгим учётом, на каждый вид нужна лицензия.
— Да, знаю-знаю, деточка, ведаю.
Марисоль внутренне подобралась: ещё проверяющих ей не хватило.
Но вот странность: снисходительное обращение, которое она не любила и не прощала никому, неожиданно не обидело, а согрело. Окутало теплом. Совсем как в детстве. Подумалось даже, что это и есть та самая таинственная магия настоящих бабушек.
Прода от 31.01.2025, 09:30
— Неудачно пошутила, прости дуру старую, давненько с соплеменниками не разговаривала, запамятовала, что кое-где нашу братию в ежовых рукавицах держат.
Марисоль приподняла брови, изображая удивление. Но тактично промолчала.
С проверяющими жизненно важно вести себя предельно корректно, но излишнюю открытость демонстрировать не стоит. Если, не дай Высшие, закрадется у такой особы какое подозрение, вовек не отвяжешься и не отмоешься.
Хотя тех, кто жил в лесу или даже в отдалённых деревеньках, многочисленные директивы и запреты редко касались. Если касались вообще. Потому, если старушка жила где-нибудь на отшибе цивилизации, могла и впрямь запамятовать.
Изводить себя напрасными переживаниями Марисоль не собиралась. У законников на неё ничего нет и быть не может. На то, чтобы в лабораторию попасть, ордер нужен. А клиенты у неё проверенные.
К счастью, потенциальная покупательница, перебирая узловатыми пальцами по ручкам обманчиво потрепанной сумочки, вздохнула:
— Мне бы сбор общеукрепляющий, чего-нибудь для суставов старых, да ловцы снов у тебя уж больно хороши, говорят.
— Вам для чего ловцы, бабушка? — дружелюбно уточнила хозяйка, за свою жизнь усвоившая одну простую истину: маг всегда найдёт возможность и способ расплатиться. И верно это было для любой сферы.
— Да сплю я последнее время неважно, — лукавый огонёк в светлых старческих глазах Марисоль не заметила.
Она кивнула.
— Если есть определённые пожелания, можем выполнить на заказ или можете приобрести необходимые материалы.
Любая волшебная вещь была наиболее действенной, если изготавливалась магом собственноручно. Так вкладывались свои силы и помыслы, и предмет сразу настраивался на своего хозяина. Это, разумеется, требовало определённых умений и навыков, а главное — времени, но и окупало себя довольно быстро.
— Материалы, деточка, у меня и самой в закромах найдутся. Мне б готовый.
Молодая женщина кивнула:
— Тогда сюда, пожалуйста, — Марисоль, выйдя из-за прилавка, провела покупательницу в соседний небольшой зал, где под потолком висели многочисленные артефакты самой разной направленности: от модных, но давно знакомых даже простому обывателю ловцов снов всевозможных форм и расцветок до вполне современных потолочных розеток и люстр, с вытравленной на них вязью магических рун.
Были здесь и восточные амулеты.
В самом углу, за тонкой плёнкой ограничивающего заклинания, виднелось несколько букетиков омелы, оставшихся с прошлого Нового года.
Взгляд старушки заинтересованно скользнул по стенам, украшенным венками — от колких новогодних до перевитых нарядными лентами тех, которым предстояло провисеть две трети года и в ночь Ивана Купалы спуститься на воду. От венков веяло свежестью, видимо, Дора вчера подновила стазисное заклинание.
Другую стену почти не было видно за многочисленными жезлами и посохами, внизу ровными стопками высились коробочки с волшебными палочками. Были там и простые светодиодные сувениры и настоящие артефакты, позволяющие легче и действеннее аккумулировать силу.
— Давай-ка фиолетовые посмотрим. Или все же из природных материалов? — старушка, сжимая в руках свою потрепанную сумочку, глядела на увешанный артефактами потолок. — С совиными перьями. Хм… Полярной? Или неясыть пёструю?
Марисоль тоже подняла голову. Она любила свои артефакты. Дора снова разобрала их по цвету. Женщина снисходительно улыбнулась: она была совершенно не против подобного проявления перфекционизма юной ведьмочки, с одним лишь условием — неукоснительно соблюдать технику безопасности.
Взгляд скользнул влево, зацепился за островок синих ловцов. Мягкий свет звёздами рассыпался по каплям горного хрусталя, щедро вплетенного Дарой в несколько артефактов. Потянул за собой воспоминания.
Марисоль сняла с нескольких ловцов, явно приглянувшихся старушке, защиту. Сглотнула ком.
— Выбирайте. Я пока принесу вам сбор и мазь.
— Спасибо, солнышко, — кивнула покупательница, придирчиво рассматривая висящие над головой поистине волшебные творения.
Женщина лишь улыбнулась.
Несмотря на заразительную душевность старушки, стоило молодой ведьме шагнуть в коридор, улыбка её все-таки померкла, хоть и осталась на губах призрачным напоминанием: к тревожному предчувствию добавились не вовремя всплывшие воспоминания.
Прода от 31.01.2025, 17:49
Открывая дверь в кладовую, где на многочисленных полках хранились готовые снадобья да мази, не переносившие сухости и высоких температур, Марисоль вспоминала день знакомства с Бертом.
Она, десятилетняя девчонка, ревела навзрыд, сидя под дождём на мокрой лавочке в парке. Одежда противно липла к спине, склеившиеся, потемневшие от воды волосы лезли в глаза, а она рыдала. Рыдала над несправедливостью судьбы.
Шедший мимо молодой человек остановился. Пару мгновений рассматривал девчушку. Потом небрежно махнул рукой на противоположный конец скамейки и сел.
Она бы и не заметила, если бы сверху вдруг не перестало лить, а воздух вокруг не стал неожиданно теплым и ласковым.
