Закончив с тестом, Николетта накрыла его полотенчиком и поставила в теплое место подходить.
Теперь пришло время заняться начинкой. Времени было много, поэтому Николетта не торопилась нарезать ветчину кубиками. Ей нравилось смаковать такие моменты. Почему-то вспомнилась мясная лавка в конце её квартала в Дамнэйте. Эту лавку знал весь город, и там всегда была очередь. Мясник – он же и владелец – всегда сам коптил мясо и никто не знал в чем секрет, но вкус у него был просто отменный! Мягкое, сочное, с едва различимым фруктовым привкусом – другого такого мяса было не найти во всем Дамнэйте! И это одна из тех вещей, по которым она будет скучать.
Закончив с ветчиной, она взялась за сыр. Бабуля Роза резала его на тонкие полосочки, но Николетта предпочитала тереть его на терке. Так расход сыра меньше и его можно равномернее распределить по раскатанному тесту. Весь кусочек тереть она не стала – сыра вышло бы слишком много, и она бы просто потек во время запекания в духовке. Отложив терку, Николетта взялась за зелень и очень мелко её нарезала.
У неё из головы не шли слова Эрика о том, что Дамнэйт захолустье и где-то там он мог бы быть более счастлив. Ей хотелось бы изменить его отношение к жизни. Он был бы куда счастливее, если бы не ждал какого-то события, какого-то момента, а жил сейчас, любил сейчас, получал удовольствие от всего, что у него есть сейчас. В каждом завтра есть обещание чего-то необычного, несбыточного… Чего-то, что принесет покой и удовлетворение. Поэтому завтра так притягательно. Ведь если все обещания, которые оно так щедро раздает, сбудутся, и все надежды, которые мы возлагаем на него, оправдаются, то счастье непременно наступит!
Но в этом то и главная проблема. Завтра щедро дарит обещания, но не спешит их выполнять. Но почему-то ругаем мы за это не завтра, а сегодня!
Бабуля Роза научила Николетту быть счастливой здесь и сейчас, радоваться всему, что у неё есть. И чем больше она жила, тем сильнее убеждалась в том, какой неоценимый подарок сделала ей бабуля. Она научила её уметь сожалеть о том, что прошло и уже не повториться, но не зацикливаться на этих воспоминаниях, не жить ими; стремиться к цели, добиваться её и в тот же момент ставить перед собой другую, чтобы никогда не останавливаться; и в то же время бабуля научила Николетту уметь ценить то, что есть в жизни в этот момент, радоваться всему, что происходит и бережно хранить в памяти моменты, которые уже не повторяться.
Николетта никогда не считала себя большим специалистом по людям. Но у неё была неплохая интуиция, и она привыкла доверять ей. Интуиция говорила ей, что Эрик не такой, каким кажется на первый взгляд. В нем есть что-то, что тщательно прячется от посторонних глаз.
Одиночество.
Она видела таких людей – выгоревших изнутри, не ждущих от жизни ничего хорошего, и прячущихся за свой цинизм, как за стену. Им не с кем делить радости или печали, они никому не доверяют.
Но ведь Эрик ещё такой молодой! Когда же он успел так состариться в душе?
Спохватившись, Николетта пошла проверять тесто. Оно уже поднялось в два раза. Посыпав рабочий стол мукой, она достала его из кастрюльки и начала раскатывать в прямоугольник высотой не больше сантиметра два.
Мысли снова вернулись к Эрику, а с него плавно перешли на Макса. Какой он, Макс? Ведь с ним она почти не проводила времени, и трудно сказать, что у него на душе, чем он живет. Что она вообще о нем знает? Ему нравится, как готовят в «Помойке», и нравятся черничные маффины. Он внимателен. При первой встрече, когда Эрик постоянно называл маффины кексиками, Макс не путал названий. И когда не смог прийти на встречу прислал своего товарища предупредить об этом.
Закончив с тестом, Николетта разбила в чашке яйцо и хорошенько взбила. Затем не жалея плеснула его на тесто и венчиком размазала по всей площади листа. Теперь пришло время начинки. Её Николетта добавляла также не жалея, но и без особого фанатизма. Всего должно быть в меру. Когда-то в какой-то книге она прочла фразу, которая запомнилась ей на всю жизнь: «Так сладок мед, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус». Это было идеальное описание того, как Николетта подходила к готовке. Сначала она посыпала лист тертым сыром, потом выложила ветчину и присыпала зеленью.
С этим все.
Теперь заключительный этап: Николетта аккуратно, чтобы не порвать тесто, свернула лист с начинкой в рулет и разрезала на небольшие части шириной два-три сантиметра. Вместо яйца можно было бы использовать майонез и кетчуп, но тогда, свернув рулетитик, обязательно нужно было бы промазать края взбитым яйцом, чтобы они слиплись, и рулет не открылся по ходу выпечки. Но, так как Николетта и так использовала яйцо, дополнительно промазывать края не пришлось.
Прежде, чем выкладывать получившиеся рулетики на противень, Николетта смазала его маслом. К этому моменту ей уже так хотелось есть, что она не удержалась и съела ломтик сыра с кусочком ветчины. Следуя советам бабули Розы, прежде чем ставить рулетики в духовку, Николетта отставила их в теплое место и принялась ждать, когда они подойдут.
Съев ещё ломтик сыра с ветчиной, Николетта представила, какой будет её жизнь и улыбнулась. Она всегда видела себя в белом передничке, с аккуратной прической в кондитерской заполненной покупателями. Иногда ей казалось, что она может слышать о чем эти гипотетические люди говорят и чувствовать запах выпечки, заполонивший все вокруг и плотно впитавшийся в её собственную одежду.
- «Волшебные сладости бабули Розы», - снова произнесла она вслух и улыбнулась. Будь бабуля жива, ей бы понравилось название. Внутри все непременно нужно будет покрасить в белый, бледно-розовый и бледно-голубой цвета. Это любимые цвета бабули. Тогда, каждый раз, выпекая что-нибудь, Николетта будет как бы не одна. А ей это очень и очень нужно. После смерти папы Николетта осталась совсем одна. Всю жизнь она прожила с кем-то, и казавшись в одиночестве долгое время не знала, что с этим делать. Ей нужно было о ком-то заботиться, кого-то любить. Кондитерская поможет ей реализовать себя не только в профессиональном плане, но и поделиться с другими всем хорошим, что есть у неё в душе, всем, что взрастила там бабуля Роза и отец.
Внезапный стук в дверь показался Николетте раскатами грома в пустой квартире, и так её напугал, что она подпрыгнула на месте и свалилась с табуретки, на которую присела, пока рулетики подойдут. Только тут она опомнилась и поняла, что не знает, сколько времени уже прошло и не пора ли ставить их в духовку.
В дверь снова настойчиво постучали. Разрываясь между желанием быстро проверить рулетики и необходимостью открыть двери, Николетта все же выбрала второе. В сердцах поминая не злым тихим словом настойчивого визитера, она все же доковыляла до двери и открыла её. Неожиданным гостем оказался Эрик. Он был одет в простую белую футболку, джинсы и белые с серыми вставками кеды. Под мышкой у него были какие-то бумаги, а в руках большой пакет.
- Привет, - обрадовался он. – А я уж думал ты куда-то ушла.
- Привет, - улыбнулась ему Николетта. – Войдешь?
Эрик кивнул, и когда она посторонилась, вошел. Тапочек у неё дома пока не было, так что пришлось смириться с тем, что он будет в уличной обуви (хотя если бы это увидела бабуля, то не обошлось бы без скандала – у неё в этом отношении были строгие правила), и указать на кухню:
- Проходи, присаживайся. Я как раз готовлю завтрак…
- Завтрак? – рассмеялся Эрик. – Скорее поздний обед или ранний ужин!
- А который час? – впервые с момента пробуждения задалась этим вопросом Николетта.
- Ну, навскидку около трех дня.
- Я так долго спала? – удивилась она. И тут же, как бы извиняясь добавила: - Обычно я встаю очень рано…
- Обычно ты не подворачиваешь ногу, - снисходительно улыбнулся Эрик и, пройдя на кухню, поставил свой пакет прямо на стол.
- Осторожно! – воскликнула Николетта. – Я там готовлю!
Эрик тут же с виноватым видом снял его со стола:
- Извини. Я просто думал, что ты будешь голодной и вряд ли сумеешь доковылять до магазина. И решил, что раз все равно буду идти в твою сторону, то захвачу тебе перекусить.
- Это так мило с твоей стороны, - благодарно улыбнулась Николетта. – Ты уж прости мне мою наглость, но не мог бы ты переложить еду в холодильный ларь? А я пока поставлю рулетики в духовку.
Кухня в новой квартире Николетты не такая уж и большая, но пока каждый занимался своим делом, им удавалось разминуться. Но вот Николетта отправила последний противень в духовку и включила её, установив температуру сто восемьдесят градусов. А Эрик закончил раскладывать продукты и выбросил пакет в мусорное ведро. Оба одновременно повернулись и попытались пройти в сторону табуретки. И неизбежно столкнулись. Если бы не молниеносная реакция Эрика, то Николетта упала бы на пол. Но он успел подхватить её за талию и прижать к себе. Николетта же обхватила его за плечи, чтобы хоть как-то восстановить равновесие. Их глаза встретились, и на мгновенье ей показалось, что сейчас он её поцелует.
Но Эрик медленно убрал свои руки и отступил, повернувшись к ней так, что она смогла рассмотреть, что именно выбрито у него на виске – буква Э. Почему-то Николетта могла думать только об этом, и не могла отвести взгляда от этой выбритой буквы. Наверное, если бы она отвлеклась на что-то другое, то только на жгучее чувство обиды внутри. Почему он остановился? Он же хотел её поцеловать! А она хотела быть поцелованной! Что заставило его отступить? Может она сделала что-то не так?
- Извини, - не глядя на неё, попросил он прощенья.
- Ничего, - каким-то чужим голосом ответила Николетта, хотя хотелось плакать. И тут же устыдилась своих мыслей. За что она обижается? Может Эрик с кем-то встречается, а она строит ему тут глазки. Стало даже стыдно за свое поведение – вешаться на первого попавшегося парня. Мысленно надавав себе пощечин за такое поведение, она встряхнулась, и постаралась сделать так, чтобы голос звучал легко и беззаботно: - Это мне нужно быть осторожнее. Если не буду внимательнее, то буду падать.
- Если бы я был рядом, то не давал бы тебе падать, - неловко улыбнулся Эрик. И неловкость между ними стала ощутима, как плотная ткань, окутавшая руки ноги, лишая возможности шевелиться.
Николетта первой сбросила с себя это оцепенение и спросила первое, что пришло в голову:
- Что это за документы? – её палец указал на папку, лежащую на столешнице.
И этот вопрос словно снял заклинание неловкости, наложенное на них неизвестной злой колдуньей.
- Ах, да! – ожил Эрик, и быстро взяв папку, принялся показывать Николетте документы, попутно объясняя, что к чему: - Я сегодня встречался с Аделаидой и все ей объяснил. Она без проблем показала мне твое помещение. Там, конечно запустение страшное, но не все так плохо. Нужно поменять проводку, сантехнику. Пол менять не нужно – там хорошая плитка, но мы потратим много времени, приводя его в порядок. Но ты не переживай – я знаю одно средство, которое после нескольких применений сделает плитку снова как новенькую. Дальше стены. Можно поклеить обои. Но я бы рекомендовал тебе пустить стены под покраску. Тогда, когда будут появляться загрязнения, ты сможешь подкрасить это место. Но прежде нужно будет привести все в порядок, оббить старое покрытие со стен, зашпаклевать…
- Сколько это будет стоить? – перебила его Николетта. Он говорил так, словно все это сущая ерунда, но у неё перед глазами плясали цены материалов, зарплата работникам и непредвиденные расходы, которые всегда возникают. А ведь ещё нужно сделать стеклянную витрину, покупать оборудование, расходники, вроде фильтров для заваривания рабиосы или бумажных формочек для кексов, и продукты, хотя бы на первое время.
Эрик быстро перелистал несколько страниц, нашел нужную, и показал Николетте:
- Думаю, можно уложиться в девяносто-сто двадцать латов. Это минимум.
От таких цифр волосы на голове зашевелились. В Дамнейте ремонт квартиры обошелся дешевле! Николетта жалобно взглянула на него:
- А можно на чем-нибудь сэкономить?
Эрик неопределенно покачал головой и сказал:
- Можно сэкономить, если покупать дешевые материалы и дешевую сантехнику…
- Дело в том, - живо перебила его Николетта, - что я планировала переделать ванную комнату в помещение для мытья посуды.
- Так, значит, ванна не нужна, и часть сантехнического оборудования тоже, - слегка рассеянно заметил Эрик, перелистывая бумаги и откладывая часть из них. Разобравшись со своими подсчетами, он снова обратил на неё свое внимание: – Что ещё ты планировала переделывать?
Николетта села на табуретку возле стола, дождалась, пока то же самое сделал Эрик, которому пришлось положить документы на стол, но тут уже она не стала возражать, и принялась загибать пальцы:
- Сначала я думала покрасить фасад в теплый персиковый цвет, чтобы он выделялся на фоне соседних зданий и при этом не резал глаз. Но потом решила, что внутри интерьер будет светлым с бедно-розовыми и бледно голубыми тонами и поняла, что фасад снаружи тоже должен быть в таких же цветах. А на той стене, где обсыпалась штукатурка сделаем панорамное окно-витрину, в которой выставлять примеры пирожных, кексиков и маффинов. А на соседней стене можно повесить белую доску, на которой каждый день маркером писать какое в кондитерской специальное предложение или блюдо дня.
Эрик внимательно слушал её, постукивая пальцами по столешнице и качая головой.
- С цветами внутри помещения я ещё могу согласиться. Но голубой, персиковый или не приведи господи розовый снаружи? Не годиться! После первого же дождя фасад станет не узнаваемым. А из-за солнца за лето капитально выгорит. Тебе придется делать ремонт каждые несколько месяцев.
- Что же делать? – закусила губу Николетта и с надеждой посмотрела на него.
Эрик продолжил барабанить пальцами по столешнице:
- Можно отделать фасады снаружи декоративной штукатуркой или фасадной плиткой. Если выбрать гладкую фасадную плитку, то её можно будет мыть при необходимости…
- Подожди! – попросила его Николетта. Ей ни за что не запомнить все, что он говорит. Поэтому она встала и поковыляла в прихожую, благо здесь недалеко и достала из сумки свой ежедневник, чтобы вести записи.
На полпути её застал запах из кухни.
- Рулетики! – вспомнила она.
Эрик потянул носом, тоже почувствовав ароматный запах, который быстро превращался в что-то, если не горелое, то по крайней мере, очень, очень зажаренное.
- У тебя что-то горит? – неуверенно предположил он.
- Рулетики! – почти с отчаяньем сказала Николетта, понимая, что вовремя не доковыляет со своей ногой, и попросила: - Достань их, пожалуйста, из духовки!
Эрик с готовностью подхватился и открыл духовку. Прежде, чем Николетта успела остановить его, схватился за горячую жаровню и обжегся.
- Ах, ты ж… что б тебя… - запрыгал на месте Эрик, баюкая пострадавшую часть тела.
Николетта допрыгала к нему так быстро, как смогла и принялась успокаивать:
- Тихо-тихо-тихо! Сейчас, потерпи… потерпи… я помогу… - взяв его за руку, она подтянула его к мойке и открыла холодную воду, сунув обожженную ладонь под неё. - Сейчас полегчает… сейчас, потерпи…
Эрик понемногу перестал шипеть сквозь зубы и успокоился.
Теперь пришло время заняться начинкой. Времени было много, поэтому Николетта не торопилась нарезать ветчину кубиками. Ей нравилось смаковать такие моменты. Почему-то вспомнилась мясная лавка в конце её квартала в Дамнэйте. Эту лавку знал весь город, и там всегда была очередь. Мясник – он же и владелец – всегда сам коптил мясо и никто не знал в чем секрет, но вкус у него был просто отменный! Мягкое, сочное, с едва различимым фруктовым привкусом – другого такого мяса было не найти во всем Дамнэйте! И это одна из тех вещей, по которым она будет скучать.
Закончив с ветчиной, она взялась за сыр. Бабуля Роза резала его на тонкие полосочки, но Николетта предпочитала тереть его на терке. Так расход сыра меньше и его можно равномернее распределить по раскатанному тесту. Весь кусочек тереть она не стала – сыра вышло бы слишком много, и она бы просто потек во время запекания в духовке. Отложив терку, Николетта взялась за зелень и очень мелко её нарезала.
У неё из головы не шли слова Эрика о том, что Дамнэйт захолустье и где-то там он мог бы быть более счастлив. Ей хотелось бы изменить его отношение к жизни. Он был бы куда счастливее, если бы не ждал какого-то события, какого-то момента, а жил сейчас, любил сейчас, получал удовольствие от всего, что у него есть сейчас. В каждом завтра есть обещание чего-то необычного, несбыточного… Чего-то, что принесет покой и удовлетворение. Поэтому завтра так притягательно. Ведь если все обещания, которые оно так щедро раздает, сбудутся, и все надежды, которые мы возлагаем на него, оправдаются, то счастье непременно наступит!
Но в этом то и главная проблема. Завтра щедро дарит обещания, но не спешит их выполнять. Но почему-то ругаем мы за это не завтра, а сегодня!
Бабуля Роза научила Николетту быть счастливой здесь и сейчас, радоваться всему, что у неё есть. И чем больше она жила, тем сильнее убеждалась в том, какой неоценимый подарок сделала ей бабуля. Она научила её уметь сожалеть о том, что прошло и уже не повториться, но не зацикливаться на этих воспоминаниях, не жить ими; стремиться к цели, добиваться её и в тот же момент ставить перед собой другую, чтобы никогда не останавливаться; и в то же время бабуля научила Николетту уметь ценить то, что есть в жизни в этот момент, радоваться всему, что происходит и бережно хранить в памяти моменты, которые уже не повторяться.
Николетта никогда не считала себя большим специалистом по людям. Но у неё была неплохая интуиция, и она привыкла доверять ей. Интуиция говорила ей, что Эрик не такой, каким кажется на первый взгляд. В нем есть что-то, что тщательно прячется от посторонних глаз.
Одиночество.
Она видела таких людей – выгоревших изнутри, не ждущих от жизни ничего хорошего, и прячущихся за свой цинизм, как за стену. Им не с кем делить радости или печали, они никому не доверяют.
Но ведь Эрик ещё такой молодой! Когда же он успел так состариться в душе?
Спохватившись, Николетта пошла проверять тесто. Оно уже поднялось в два раза. Посыпав рабочий стол мукой, она достала его из кастрюльки и начала раскатывать в прямоугольник высотой не больше сантиметра два.
Мысли снова вернулись к Эрику, а с него плавно перешли на Макса. Какой он, Макс? Ведь с ним она почти не проводила времени, и трудно сказать, что у него на душе, чем он живет. Что она вообще о нем знает? Ему нравится, как готовят в «Помойке», и нравятся черничные маффины. Он внимателен. При первой встрече, когда Эрик постоянно называл маффины кексиками, Макс не путал названий. И когда не смог прийти на встречу прислал своего товарища предупредить об этом.
Закончив с тестом, Николетта разбила в чашке яйцо и хорошенько взбила. Затем не жалея плеснула его на тесто и венчиком размазала по всей площади листа. Теперь пришло время начинки. Её Николетта добавляла также не жалея, но и без особого фанатизма. Всего должно быть в меру. Когда-то в какой-то книге она прочла фразу, которая запомнилась ей на всю жизнь: «Так сладок мед, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус». Это было идеальное описание того, как Николетта подходила к готовке. Сначала она посыпала лист тертым сыром, потом выложила ветчину и присыпала зеленью.
С этим все.
Теперь заключительный этап: Николетта аккуратно, чтобы не порвать тесто, свернула лист с начинкой в рулет и разрезала на небольшие части шириной два-три сантиметра. Вместо яйца можно было бы использовать майонез и кетчуп, но тогда, свернув рулетитик, обязательно нужно было бы промазать края взбитым яйцом, чтобы они слиплись, и рулет не открылся по ходу выпечки. Но, так как Николетта и так использовала яйцо, дополнительно промазывать края не пришлось.
Прежде, чем выкладывать получившиеся рулетики на противень, Николетта смазала его маслом. К этому моменту ей уже так хотелось есть, что она не удержалась и съела ломтик сыра с кусочком ветчины. Следуя советам бабули Розы, прежде чем ставить рулетики в духовку, Николетта отставила их в теплое место и принялась ждать, когда они подойдут.
Съев ещё ломтик сыра с ветчиной, Николетта представила, какой будет её жизнь и улыбнулась. Она всегда видела себя в белом передничке, с аккуратной прической в кондитерской заполненной покупателями. Иногда ей казалось, что она может слышать о чем эти гипотетические люди говорят и чувствовать запах выпечки, заполонивший все вокруг и плотно впитавшийся в её собственную одежду.
- «Волшебные сладости бабули Розы», - снова произнесла она вслух и улыбнулась. Будь бабуля жива, ей бы понравилось название. Внутри все непременно нужно будет покрасить в белый, бледно-розовый и бледно-голубой цвета. Это любимые цвета бабули. Тогда, каждый раз, выпекая что-нибудь, Николетта будет как бы не одна. А ей это очень и очень нужно. После смерти папы Николетта осталась совсем одна. Всю жизнь она прожила с кем-то, и казавшись в одиночестве долгое время не знала, что с этим делать. Ей нужно было о ком-то заботиться, кого-то любить. Кондитерская поможет ей реализовать себя не только в профессиональном плане, но и поделиться с другими всем хорошим, что есть у неё в душе, всем, что взрастила там бабуля Роза и отец.
Внезапный стук в дверь показался Николетте раскатами грома в пустой квартире, и так её напугал, что она подпрыгнула на месте и свалилась с табуретки, на которую присела, пока рулетики подойдут. Только тут она опомнилась и поняла, что не знает, сколько времени уже прошло и не пора ли ставить их в духовку.
В дверь снова настойчиво постучали. Разрываясь между желанием быстро проверить рулетики и необходимостью открыть двери, Николетта все же выбрала второе. В сердцах поминая не злым тихим словом настойчивого визитера, она все же доковыляла до двери и открыла её. Неожиданным гостем оказался Эрик. Он был одет в простую белую футболку, джинсы и белые с серыми вставками кеды. Под мышкой у него были какие-то бумаги, а в руках большой пакет.
- Привет, - обрадовался он. – А я уж думал ты куда-то ушла.
- Привет, - улыбнулась ему Николетта. – Войдешь?
Эрик кивнул, и когда она посторонилась, вошел. Тапочек у неё дома пока не было, так что пришлось смириться с тем, что он будет в уличной обуви (хотя если бы это увидела бабуля, то не обошлось бы без скандала – у неё в этом отношении были строгие правила), и указать на кухню:
- Проходи, присаживайся. Я как раз готовлю завтрак…
- Завтрак? – рассмеялся Эрик. – Скорее поздний обед или ранний ужин!
- А который час? – впервые с момента пробуждения задалась этим вопросом Николетта.
- Ну, навскидку около трех дня.
- Я так долго спала? – удивилась она. И тут же, как бы извиняясь добавила: - Обычно я встаю очень рано…
- Обычно ты не подворачиваешь ногу, - снисходительно улыбнулся Эрик и, пройдя на кухню, поставил свой пакет прямо на стол.
- Осторожно! – воскликнула Николетта. – Я там готовлю!
Эрик тут же с виноватым видом снял его со стола:
- Извини. Я просто думал, что ты будешь голодной и вряд ли сумеешь доковылять до магазина. И решил, что раз все равно буду идти в твою сторону, то захвачу тебе перекусить.
- Это так мило с твоей стороны, - благодарно улыбнулась Николетта. – Ты уж прости мне мою наглость, но не мог бы ты переложить еду в холодильный ларь? А я пока поставлю рулетики в духовку.
Кухня в новой квартире Николетты не такая уж и большая, но пока каждый занимался своим делом, им удавалось разминуться. Но вот Николетта отправила последний противень в духовку и включила её, установив температуру сто восемьдесят градусов. А Эрик закончил раскладывать продукты и выбросил пакет в мусорное ведро. Оба одновременно повернулись и попытались пройти в сторону табуретки. И неизбежно столкнулись. Если бы не молниеносная реакция Эрика, то Николетта упала бы на пол. Но он успел подхватить её за талию и прижать к себе. Николетта же обхватила его за плечи, чтобы хоть как-то восстановить равновесие. Их глаза встретились, и на мгновенье ей показалось, что сейчас он её поцелует.
Но Эрик медленно убрал свои руки и отступил, повернувшись к ней так, что она смогла рассмотреть, что именно выбрито у него на виске – буква Э. Почему-то Николетта могла думать только об этом, и не могла отвести взгляда от этой выбритой буквы. Наверное, если бы она отвлеклась на что-то другое, то только на жгучее чувство обиды внутри. Почему он остановился? Он же хотел её поцеловать! А она хотела быть поцелованной! Что заставило его отступить? Может она сделала что-то не так?
- Извини, - не глядя на неё, попросил он прощенья.
- Ничего, - каким-то чужим голосом ответила Николетта, хотя хотелось плакать. И тут же устыдилась своих мыслей. За что она обижается? Может Эрик с кем-то встречается, а она строит ему тут глазки. Стало даже стыдно за свое поведение – вешаться на первого попавшегося парня. Мысленно надавав себе пощечин за такое поведение, она встряхнулась, и постаралась сделать так, чтобы голос звучал легко и беззаботно: - Это мне нужно быть осторожнее. Если не буду внимательнее, то буду падать.
- Если бы я был рядом, то не давал бы тебе падать, - неловко улыбнулся Эрик. И неловкость между ними стала ощутима, как плотная ткань, окутавшая руки ноги, лишая возможности шевелиться.
Николетта первой сбросила с себя это оцепенение и спросила первое, что пришло в голову:
- Что это за документы? – её палец указал на папку, лежащую на столешнице.
И этот вопрос словно снял заклинание неловкости, наложенное на них неизвестной злой колдуньей.
- Ах, да! – ожил Эрик, и быстро взяв папку, принялся показывать Николетте документы, попутно объясняя, что к чему: - Я сегодня встречался с Аделаидой и все ей объяснил. Она без проблем показала мне твое помещение. Там, конечно запустение страшное, но не все так плохо. Нужно поменять проводку, сантехнику. Пол менять не нужно – там хорошая плитка, но мы потратим много времени, приводя его в порядок. Но ты не переживай – я знаю одно средство, которое после нескольких применений сделает плитку снова как новенькую. Дальше стены. Можно поклеить обои. Но я бы рекомендовал тебе пустить стены под покраску. Тогда, когда будут появляться загрязнения, ты сможешь подкрасить это место. Но прежде нужно будет привести все в порядок, оббить старое покрытие со стен, зашпаклевать…
- Сколько это будет стоить? – перебила его Николетта. Он говорил так, словно все это сущая ерунда, но у неё перед глазами плясали цены материалов, зарплата работникам и непредвиденные расходы, которые всегда возникают. А ведь ещё нужно сделать стеклянную витрину, покупать оборудование, расходники, вроде фильтров для заваривания рабиосы или бумажных формочек для кексов, и продукты, хотя бы на первое время.
Эрик быстро перелистал несколько страниц, нашел нужную, и показал Николетте:
- Думаю, можно уложиться в девяносто-сто двадцать латов. Это минимум.
От таких цифр волосы на голове зашевелились. В Дамнейте ремонт квартиры обошелся дешевле! Николетта жалобно взглянула на него:
- А можно на чем-нибудь сэкономить?
Эрик неопределенно покачал головой и сказал:
- Можно сэкономить, если покупать дешевые материалы и дешевую сантехнику…
- Дело в том, - живо перебила его Николетта, - что я планировала переделать ванную комнату в помещение для мытья посуды.
- Так, значит, ванна не нужна, и часть сантехнического оборудования тоже, - слегка рассеянно заметил Эрик, перелистывая бумаги и откладывая часть из них. Разобравшись со своими подсчетами, он снова обратил на неё свое внимание: – Что ещё ты планировала переделывать?
Николетта села на табуретку возле стола, дождалась, пока то же самое сделал Эрик, которому пришлось положить документы на стол, но тут уже она не стала возражать, и принялась загибать пальцы:
- Сначала я думала покрасить фасад в теплый персиковый цвет, чтобы он выделялся на фоне соседних зданий и при этом не резал глаз. Но потом решила, что внутри интерьер будет светлым с бедно-розовыми и бледно голубыми тонами и поняла, что фасад снаружи тоже должен быть в таких же цветах. А на той стене, где обсыпалась штукатурка сделаем панорамное окно-витрину, в которой выставлять примеры пирожных, кексиков и маффинов. А на соседней стене можно повесить белую доску, на которой каждый день маркером писать какое в кондитерской специальное предложение или блюдо дня.
Эрик внимательно слушал её, постукивая пальцами по столешнице и качая головой.
- С цветами внутри помещения я ещё могу согласиться. Но голубой, персиковый или не приведи господи розовый снаружи? Не годиться! После первого же дождя фасад станет не узнаваемым. А из-за солнца за лето капитально выгорит. Тебе придется делать ремонт каждые несколько месяцев.
- Что же делать? – закусила губу Николетта и с надеждой посмотрела на него.
Эрик продолжил барабанить пальцами по столешнице:
- Можно отделать фасады снаружи декоративной штукатуркой или фасадной плиткой. Если выбрать гладкую фасадную плитку, то её можно будет мыть при необходимости…
- Подожди! – попросила его Николетта. Ей ни за что не запомнить все, что он говорит. Поэтому она встала и поковыляла в прихожую, благо здесь недалеко и достала из сумки свой ежедневник, чтобы вести записи.
На полпути её застал запах из кухни.
- Рулетики! – вспомнила она.
Эрик потянул носом, тоже почувствовав ароматный запах, который быстро превращался в что-то, если не горелое, то по крайней мере, очень, очень зажаренное.
- У тебя что-то горит? – неуверенно предположил он.
- Рулетики! – почти с отчаяньем сказала Николетта, понимая, что вовремя не доковыляет со своей ногой, и попросила: - Достань их, пожалуйста, из духовки!
Эрик с готовностью подхватился и открыл духовку. Прежде, чем Николетта успела остановить его, схватился за горячую жаровню и обжегся.
- Ах, ты ж… что б тебя… - запрыгал на месте Эрик, баюкая пострадавшую часть тела.
Николетта допрыгала к нему так быстро, как смогла и принялась успокаивать:
- Тихо-тихо-тихо! Сейчас, потерпи… потерпи… я помогу… - взяв его за руку, она подтянула его к мойке и открыла холодную воду, сунув обожженную ладонь под неё. - Сейчас полегчает… сейчас, потерпи…
Эрик понемногу перестал шипеть сквозь зубы и успокоился.
