«Ещё минутку, ещё немного, чуточку... Сейчас придёт поезд и всё кончится. Наташа сядет в него и уедет. Одна. Так она решила. Как же не хочется расставаться... Как бы там чего-нибудь сломалось...»
Но вот из темноты тоннеля потянуло сквознячком, потом из-за поворота показался свет фар, и поезд, жалобно свистнув, влетел на станцию. Замелькали вагоны, медленнее, медленнее...Всё. Открылись двери, приглашая войти в пустой вагон.
– Твой... – сказал Сергей. Но Наташа не двигалась.
– Погоди, Серёжа... необходимо поговорить.
...– Это что, шутка такая?
Сергей не мог успокоится и безостановочно ходил вдоль мраморной скамьи, на которой сидела Наталия. Её голова и плечи были опущены, руки обхватывали живот, вся она наклонилась вперёд, будто хотела что-то разглядеть в своём отражении на глянце пола.
Едва слышным, в грохоте очередного прибывающего поезда, голосом она проговорила:
– Нет, не шутка... Я долго думала – это единственно возможный выход. Иначе она уйдёт... Я не смогу без них, жить незачем...
Сергей сел рядом, пытался заглянуть в заплаканное лицо.
– А как же ты, Наташа? Я? Мы, наконец?
Она подняла голову и умоляюще посмотрела на Сергея:
–Пожалей меня, сделай, как я прошу... Остальное – после...
8
Послышался шум сливаемой воды, дверь тут же распахнулась от толчка в неё копчиком, и из туалета вышел черноволосый мужчина, одетый в неопрятные джинсы и грубой вязки свитер. Он, не гася свет, минуя ванну и застёгивая на ходу зипер, слегка пошатываясь, направился по коридору в большую комнату малогабаритной «хрущёвки». За столом, одетый в домашнее, сидел несостоявшийся родственник брюнета – Александр Павлович. Тот вилкой соскребал остывшие остатки ужина со сковороды, стоящей прямо на скатерти между бутылкой водки, рюмок, нехитрой закуси.
Мужчина плюхнулся на свободный стул.
– Палыч, брось... Налей лучше.
Александр оставил вилку в сковороде, налил обоим. Они без тоста выпили, разом зажевали капустой.
– Слушай, Палыч, – немного чавкая, сказал Фёдор,– а давай поедем и научим его Родину любить, а не твою жену. Ну, извини, тебе не приятно это слушать. Но по ходу, он перешёл дорогу и тебе, и мне: я давно присматривался к участку – с таким родственником, как ты, быть соседом самое то – а тут какой-то хрен в очках нагадил. Правда, сейчас я с дочкой твоей в контрах, временно, а её хахаля найду и почки-то опущу и она...
Фёдор долго и пьяно излагал Александру перспективы ближайшего будущего, а тот смотрел на полупустую 0.7 водки и вновь испытывал удивление и жгучую ненависть, как тогда, когда он приехал на дачу и, первого, кого он увидел, это работающего на соседском участке Сергея. Александр ошеломлённо проехал мимо, до конца расчищенной дороги, развернулся и уехал в город. Он не хотел торопить события и ему требовалось хорошенько подумать над этим фактом. А с фактами не поспоришь. Признание Наташи и это неожиданное соседство казались Александру не простым совпадением, а умыслом соперника, причём давним. В воспалённом воображении ему стало казаться и он убеждал себя в том, что Наталья и Сергей сговорились ещё прошлым годом, а точнее, в начале лета, когда она пришла сама не своя с «техникумовской встречи», что она всегда знала о мужниной любовной интрижке и ждала лишь удобного случая обернуть случившееся в свою пользу. А что, очень умно и... практично.
Но в дураках будет не он, только помощник нужен. Вот у Фёдора, похоже, тоже здесь есть интерес.
– Дом, хозяйство у тебя, Палыч, аж завидки берут. Сколько ты сам корячился, я вкалывал... И кому может всё достаться?
– Я развода не дам!– от удара по столу бутылка опрокинулась, выливая остатки водки на скатерть. На шум из смежной комнаты выглянул отец Александра.
– Батя, батя... всё в порядке!
Дверь снова закрылась.
– Палыч, не горячись. Сделаем по уму, тогда хозяйство не пропадёт.
9
Человек закончил скромный ужин, состоящий из банки тушеной говядины, куска хлеба и кружки горячего растворимого кофе, открутил от обогревателя и бросил в кучу пустых консервных банок очередной закончившийся газовый баллончик, погасил маленький светодиодный фонарик, подвешенный к низкому потолку одноместной палатки и, толкая перед собой полупустой рюкзак, стал ползком протискиваться через узкий вход.
Снаружи природа его встретила замёрзшими лужами, в виде следов от его ботинок, низким облачным небом и порывами ветра. Обступивший лес издавал где-то в верхах нескончаемый монотонно-печальный шум, навевая на человека чувство тоскливого удивления от реальности происходящего с ним и минутного страха от задуманного дела. Он в нерешительности замер – на коленях, с головой, упёртой в рюкзак. «Что остановился? Твоя членистоногая поза смешна... Почему я опять должен уговаривать сам себя? Слабо, тогда не изображай героя... Брось. Откажись. В конце концов, ты не обязан... Поздно...»
Мысли, простые здравые мысли заталкивали его обратно в палатку, но он знал, что сейчас из воспалённого мозга будет выдернута и впрыснута в сознание, словно наркотик в кровь, одна, непререкаемая. Тогда он энергично поднимется, отряхнёт камуфляжные штаны, куртку, наденет рюкзак за плечи и, согнувшись пополам, станет пробираться через разлапистые ели.
Позиция для наблюдения была отменной: у дороги на сухом пригорке, между массивных корней двух ёлок, выше по холму, не больше полусотни метров от объекта. Её он присмотрел ещё с месяц назад, аккурат в день дурака, когда, разузнав по своим каналам адрес объекта, действительно, как дурак, открыто припёрся сюда. Хорошо, что его присутствия никто не видел. Не осторожно, надо действовать умнее, хитрее, профессиональнее, что ли. Он стал готовится, стараясь дополнить минимальный собственный опыт, в виде увлечения пейнболом, наглядными пособиями из виртуальных источников: кинобоевиков, компьютерных игр. А что до походного снаряжения, так оно отчасти имелось, недостающее приобрести было совсем не проблема. Трудности возникли с главной игрушкой, да и то, не особо большие – вопрос денег...
Отсюда всё было видно, как на ладони: днём достаточно хорошего зрения, а вечером, в темноте, выручал прибор ночного видения – очки, специальным образом закреплённые на голове. Интересно, как они там в цехах отчитались, когда ему удалось вынести их через проходную родного предприятия?
Пока ничего интересного для настырного наблюдателя на объекте не происходило. Первые сутки там вообще никого не было, кроме, очевидно, соседа напротив, который вечером прохаживался вдоль границ, разглядывая постройки. А вот вчера приехали две женщины с мальчиком, сразу приступившие к обычным хозяйским делам. Одну из женщин он знал, остальных видел впервые. Стоит отметить визит женщин в гости к соседу...
Наконец, сегодня вечером трёхдневное терпение было вознаграждено: прибор чётко показал монохромную картинку, как из подъехавшего кроссовера вышел высокий мужчина, ради встречи с которым человек в камуфляже мёрз и злился. Рука непроизвольно нащупала в кармане пистолет, металл которого явственно звякнул об металл глушителя. Чёткого плана дальнейших действий разработано не было, зато отсутствием фантазии человек не страдал.
Какое-то время он из своего укрытия наблюдал за главным героем стараясь понять логику его передвижения и общения с другими второстепенными персонажами, чтобы предугадать его следующий шаг и сделать свой безошибочный ход. И сразу вопрос, почему тот в нарушении логики, первым делом отправился к соседу? Мёдом там что ли намазано?..
– Это что ещё за бой-скаут? – послышался за спиной насмешливый голос.
От неожиданности человек вздрогнул всем телом, резко перевернулся на спину, сбив при этом с головы военный прибор, силился встать на ноги.
– Не вставай, всё равно сейчас ляжешь... Какого х...я ты наблюдаешь за моим домом? Попросил кто или самому любопытно?
На поднявшегося на ноги наблюдателя решительно надвигался крепко сбитый мужчина в неприметной тёмной одежде, в надвинутой на колючие глаза бейсболке
– Это не Ваш дом... Не подходите... Я ничего плохого.... Это сюрприз хозяину, семье...
– Семье?! О, дочку знаешь... Ты – попал... За одно уж... Всех троих в одной могилке... – зло процедил сквозь зубы мужчина, а про себя подумал: «Вот чёрт возьми, ещё ничего не случилось, а свидетель уже есть».
В руках у него блеснул нож. Человек в камуфляже полез в карман, попятился и, зацепившись за корни, полетел на землю. Мужчина прыгнул на него, целясь лезвием ножа в сердце противника, но ошибся, и нож, угодив в плотную лямку рюкзака, выпал из руки. Раздался выстрел. Пуля, никого не задела, попала в прибор ночного видения, вдребезги разбив дорогую оптику. Два человека пыхтели, катались по земле, боролись за пистолет. Через пару минут прозвучал второй выстрел и всё стихло.
10
«Хорошая вещь, этот дизельный отопитель! Пятнадцать минут шума и запаха солярки гарантируют два часа комнатной температуры. Заводится с пол тычка и места в кунге занимает немного. Дедушка, блин, служил ещё Советскому Союзу».
Вообще, кунг классный и в нём можно устроится с относительным комфортом: там, где когда-то размещались блоки радиопередатчика и радиоприёмника, теперь место для кухонных шкафов, микроволновки (родственницы передатчика, кстати), холодильника; вдоль одного борта – откидная кровать; вдоль другого, с окнами на соседский дом, – стол и табуретки; у входа – ящик в стене для инструмента и мелочёвки. Для одинокого человека вполне достаточный начальный минимум, впрочем, на котором Сергей совершенно не собирался останавливаться. Оставалась малость... понять, что строить – с учётом завтрашней встречи и дальнейшего развития событий, ход которых предугадать невозможно, его намерения в кардинальных подвижках дачных планов, да что дачных, планов всей его холостяцкой жизни, постоянно менялись, находясь в прямой зависимости от того, чьи аргументы, совести или мужского эго, были весомее.
К вечеру он совсем расклеился. Нервное напряжение не удавалось снять ни физической работой, ни интеллектуальным отдыхом, ни пофигистским сном. Выпив валерьянки с таблеткой аспирина, Сергей вышел подышать вечерним воздухом.
Воздух был прохладен и неподвижен, а небо чистым, с ровной градиентной заливкой, от тёмно-синего цвета на востоке, где уже показались звёзды, до лазурно-серого на западе, на фоне которого чётко вырисовывались контуры построек Наташиного участка: вот высокий конёк зимнего дома; вот часть веранды небольшой времянки; вот скошенная крыша хозблока. Сергей свернул на главную дорогу, стал подниматься вверх, продолжая осматривать деревянные конструкции, задние фасады которых, соединяясь друг с другом, образовывали своеобразный забор. Между дорогой и этим забором была прокопана широкая и довольно глубокая дренажная канава, содержащаяся хозяевами, надо сказать, в хорошем состоянии. Талая вода с верховья холма, бегущая днём энергичным ручьём, сейчас, вечером, лениво текла под хрупкой корочкой льда. Хрупкость была подтверждена брошенным камушком, проделавшего аккуратную дырочку и оставшимся в ней лежать на донышке.
Крайней постройкой, несколько особняком, стояла баня, устройство которой вызвало у Сергея заинтересованную улыбку: её торец был перекинут через канаву, ближе к дороге, отчего она походила либо на водяную мельницу, либо на мост в средневековом городе.
«Оригинальное решение для отвода воды. Запомню, возможно мне пригодится, а вот для Фикуса неприемлемо», – подумалось ему.
Дальше смотреть было нечего и Сергей побрёл к себе, спать.
11
– Алёша, не крутись... Мама, что там у тебя всё звякает?.. Почему стоим, не едем?...
Микролитражка еле двигалась по пригородному шоссе среди многочисленных желающих провести майские праздники на садовых участках, в солидарном единстве трудиться на собственных огородах и массово открыть сезон подгорелых шашлыков. Автомобилей и маршруток, битком набитых вещами, домашними питомцами и людьми, было так много, что в пору было задаться вопросом: что за трудящиеся за такие собираются в этот час в первомайскую колону?
Но не поводу численности и состава демонстрантов нервничала Кира. И не четырёхмесячная беременность была причиной её нервозности. Наоборот, она чувствовала себя превосходно, позади трудности и тревоги первого триместра, ушел ранний токсикоз, всё нормализовалось.
Фёдор тоже больше не преследовал её, и она его не вспоминала: ластик безразличия без следа вычищает память.
Выяснение отношений с матерью и решение жить самостоятельно были заморожены по просьбе Наталии ещё пару месяцев назад, и Кира уже не была твёрдо уверена в их необходимости. Многое зависело от проведённых на даче дней... и от Сергея. Вот, собственно, причина: предстоящая встреча. Найдёт ли она его таким, каким узнала? Найдёт ли она себя такой, какой стала? Месяцы молчания, вспышки ревности или, напротив, волевое хладнокровие утомили Киру. Неопределённость её положения, неопределённость её чувств не могли продолжаться до бесконечности и требовали решения. Она хотела объясниться с Сергеем и... закрыть вопрос.
Но это позже, а сейчас...
– Я на днях отцу звонила...
– Да?.. Как он? – голос Наталии был равнодушен, и сама не подозревая, она прошла скрытый тест.
– Завтра он к нам приедет.
Наталия промолчала.
Из года в год, их традиционный майский заезд на дачу, в предвкушении нескучного и шумного времяпрепровождения с нетерпением ожидался всей семьёй. Наталия всячески поддерживала весёлый ажиотаж, сопровождаемый подготовку к поездке, справедливо считая, что именно такие моменты являются лучшим средством, объединяющим рядом живущих людей в понятие «семья». И в этот раз, сохраняя видимость устойчивого положения и контроля над ситуацией, она уверенным, бодрым тоном раздавала поручения Кире и Алёше, сама активно погружалась в привычные дела.
Тем не менее, Наталия помнила, что пауза, выпрошенная Сергеем в подземном вестибюле, заканчивается сегодня, а значит, сегодня необходимо всё решить, до приезда её мужа.
…Сергей заканчивал завтрак, когда услышал редкий в этих местах звук автомобильного мотора. Он с любопытством выглянул в окно и увидел подъехавший трёхдверный автомобильчик, основательно забрызганный дорожной грязью. Ему показалось, что его машина мешает проезду, поэтому поспешил выйти из кунга. Однако, ничего не потребовалось: автомобильчик припарковался дальше, из него уже выскочил какой-то парнишка, а у открытой пассажирской двери стояла Наталия, смотрящая через козырёк ладошки на красоты «Монте-Роза», на чистое, будто выстиранное, небо, втягивая в себя забытый загородный воздух.
Сергей подошёл ближе.
– Здравствуй, Наташа. С приездом.
– Здравствуй, Серёжа. Спасибо... Как же я соскучилась... по нашей даче! Как же здесь хорошо! – Она заглянула в салон. – Правда, дочка?
Сквозь боковое стекло, с солнечных бликах, Сергей увидел Киру. Она приоткрыла дверь, стала осторожно её распахивать, боясь задеть Сергея. Он отодвинулся.
– Правда, мама... Доброе утро, Сергей Анатольевич. Как Вы тут поживаете?– Кира поставила одну ногу на землю.
– Кира...Александровна, здравствуйте... Да как сказать Вам...– Сергей подал руку, помог выйти, отмечая округлившиеся формы женщины.
– Ладно... потом скажите... Алёша, познакомься. Это Сергей... Анатольевич... Наш... сосед.
Но вот из темноты тоннеля потянуло сквознячком, потом из-за поворота показался свет фар, и поезд, жалобно свистнув, влетел на станцию. Замелькали вагоны, медленнее, медленнее...Всё. Открылись двери, приглашая войти в пустой вагон.
– Твой... – сказал Сергей. Но Наташа не двигалась.
– Погоди, Серёжа... необходимо поговорить.
...– Это что, шутка такая?
Сергей не мог успокоится и безостановочно ходил вдоль мраморной скамьи, на которой сидела Наталия. Её голова и плечи были опущены, руки обхватывали живот, вся она наклонилась вперёд, будто хотела что-то разглядеть в своём отражении на глянце пола.
Едва слышным, в грохоте очередного прибывающего поезда, голосом она проговорила:
– Нет, не шутка... Я долго думала – это единственно возможный выход. Иначе она уйдёт... Я не смогу без них, жить незачем...
Сергей сел рядом, пытался заглянуть в заплаканное лицо.
– А как же ты, Наташа? Я? Мы, наконец?
Она подняла голову и умоляюще посмотрела на Сергея:
–Пожалей меня, сделай, как я прошу... Остальное – после...
8
Послышался шум сливаемой воды, дверь тут же распахнулась от толчка в неё копчиком, и из туалета вышел черноволосый мужчина, одетый в неопрятные джинсы и грубой вязки свитер. Он, не гася свет, минуя ванну и застёгивая на ходу зипер, слегка пошатываясь, направился по коридору в большую комнату малогабаритной «хрущёвки». За столом, одетый в домашнее, сидел несостоявшийся родственник брюнета – Александр Павлович. Тот вилкой соскребал остывшие остатки ужина со сковороды, стоящей прямо на скатерти между бутылкой водки, рюмок, нехитрой закуси.
Мужчина плюхнулся на свободный стул.
– Палыч, брось... Налей лучше.
Александр оставил вилку в сковороде, налил обоим. Они без тоста выпили, разом зажевали капустой.
– Слушай, Палыч, – немного чавкая, сказал Фёдор,– а давай поедем и научим его Родину любить, а не твою жену. Ну, извини, тебе не приятно это слушать. Но по ходу, он перешёл дорогу и тебе, и мне: я давно присматривался к участку – с таким родственником, как ты, быть соседом самое то – а тут какой-то хрен в очках нагадил. Правда, сейчас я с дочкой твоей в контрах, временно, а её хахаля найду и почки-то опущу и она...
Фёдор долго и пьяно излагал Александру перспективы ближайшего будущего, а тот смотрел на полупустую 0.7 водки и вновь испытывал удивление и жгучую ненависть, как тогда, когда он приехал на дачу и, первого, кого он увидел, это работающего на соседском участке Сергея. Александр ошеломлённо проехал мимо, до конца расчищенной дороги, развернулся и уехал в город. Он не хотел торопить события и ему требовалось хорошенько подумать над этим фактом. А с фактами не поспоришь. Признание Наташи и это неожиданное соседство казались Александру не простым совпадением, а умыслом соперника, причём давним. В воспалённом воображении ему стало казаться и он убеждал себя в том, что Наталья и Сергей сговорились ещё прошлым годом, а точнее, в начале лета, когда она пришла сама не своя с «техникумовской встречи», что она всегда знала о мужниной любовной интрижке и ждала лишь удобного случая обернуть случившееся в свою пользу. А что, очень умно и... практично.
Но в дураках будет не он, только помощник нужен. Вот у Фёдора, похоже, тоже здесь есть интерес.
– Дом, хозяйство у тебя, Палыч, аж завидки берут. Сколько ты сам корячился, я вкалывал... И кому может всё достаться?
– Я развода не дам!– от удара по столу бутылка опрокинулась, выливая остатки водки на скатерть. На шум из смежной комнаты выглянул отец Александра.
– Батя, батя... всё в порядке!
Дверь снова закрылась.
– Палыч, не горячись. Сделаем по уму, тогда хозяйство не пропадёт.
9
Человек закончил скромный ужин, состоящий из банки тушеной говядины, куска хлеба и кружки горячего растворимого кофе, открутил от обогревателя и бросил в кучу пустых консервных банок очередной закончившийся газовый баллончик, погасил маленький светодиодный фонарик, подвешенный к низкому потолку одноместной палатки и, толкая перед собой полупустой рюкзак, стал ползком протискиваться через узкий вход.
Снаружи природа его встретила замёрзшими лужами, в виде следов от его ботинок, низким облачным небом и порывами ветра. Обступивший лес издавал где-то в верхах нескончаемый монотонно-печальный шум, навевая на человека чувство тоскливого удивления от реальности происходящего с ним и минутного страха от задуманного дела. Он в нерешительности замер – на коленях, с головой, упёртой в рюкзак. «Что остановился? Твоя членистоногая поза смешна... Почему я опять должен уговаривать сам себя? Слабо, тогда не изображай героя... Брось. Откажись. В конце концов, ты не обязан... Поздно...»
Мысли, простые здравые мысли заталкивали его обратно в палатку, но он знал, что сейчас из воспалённого мозга будет выдернута и впрыснута в сознание, словно наркотик в кровь, одна, непререкаемая. Тогда он энергично поднимется, отряхнёт камуфляжные штаны, куртку, наденет рюкзак за плечи и, согнувшись пополам, станет пробираться через разлапистые ели.
Позиция для наблюдения была отменной: у дороги на сухом пригорке, между массивных корней двух ёлок, выше по холму, не больше полусотни метров от объекта. Её он присмотрел ещё с месяц назад, аккурат в день дурака, когда, разузнав по своим каналам адрес объекта, действительно, как дурак, открыто припёрся сюда. Хорошо, что его присутствия никто не видел. Не осторожно, надо действовать умнее, хитрее, профессиональнее, что ли. Он стал готовится, стараясь дополнить минимальный собственный опыт, в виде увлечения пейнболом, наглядными пособиями из виртуальных источников: кинобоевиков, компьютерных игр. А что до походного снаряжения, так оно отчасти имелось, недостающее приобрести было совсем не проблема. Трудности возникли с главной игрушкой, да и то, не особо большие – вопрос денег...
Отсюда всё было видно, как на ладони: днём достаточно хорошего зрения, а вечером, в темноте, выручал прибор ночного видения – очки, специальным образом закреплённые на голове. Интересно, как они там в цехах отчитались, когда ему удалось вынести их через проходную родного предприятия?
Пока ничего интересного для настырного наблюдателя на объекте не происходило. Первые сутки там вообще никого не было, кроме, очевидно, соседа напротив, который вечером прохаживался вдоль границ, разглядывая постройки. А вот вчера приехали две женщины с мальчиком, сразу приступившие к обычным хозяйским делам. Одну из женщин он знал, остальных видел впервые. Стоит отметить визит женщин в гости к соседу...
Наконец, сегодня вечером трёхдневное терпение было вознаграждено: прибор чётко показал монохромную картинку, как из подъехавшего кроссовера вышел высокий мужчина, ради встречи с которым человек в камуфляже мёрз и злился. Рука непроизвольно нащупала в кармане пистолет, металл которого явственно звякнул об металл глушителя. Чёткого плана дальнейших действий разработано не было, зато отсутствием фантазии человек не страдал.
Какое-то время он из своего укрытия наблюдал за главным героем стараясь понять логику его передвижения и общения с другими второстепенными персонажами, чтобы предугадать его следующий шаг и сделать свой безошибочный ход. И сразу вопрос, почему тот в нарушении логики, первым делом отправился к соседу? Мёдом там что ли намазано?..
– Это что ещё за бой-скаут? – послышался за спиной насмешливый голос.
От неожиданности человек вздрогнул всем телом, резко перевернулся на спину, сбив при этом с головы военный прибор, силился встать на ноги.
– Не вставай, всё равно сейчас ляжешь... Какого х...я ты наблюдаешь за моим домом? Попросил кто или самому любопытно?
На поднявшегося на ноги наблюдателя решительно надвигался крепко сбитый мужчина в неприметной тёмной одежде, в надвинутой на колючие глаза бейсболке
– Это не Ваш дом... Не подходите... Я ничего плохого.... Это сюрприз хозяину, семье...
– Семье?! О, дочку знаешь... Ты – попал... За одно уж... Всех троих в одной могилке... – зло процедил сквозь зубы мужчина, а про себя подумал: «Вот чёрт возьми, ещё ничего не случилось, а свидетель уже есть».
В руках у него блеснул нож. Человек в камуфляже полез в карман, попятился и, зацепившись за корни, полетел на землю. Мужчина прыгнул на него, целясь лезвием ножа в сердце противника, но ошибся, и нож, угодив в плотную лямку рюкзака, выпал из руки. Раздался выстрел. Пуля, никого не задела, попала в прибор ночного видения, вдребезги разбив дорогую оптику. Два человека пыхтели, катались по земле, боролись за пистолет. Через пару минут прозвучал второй выстрел и всё стихло.
10
«Хорошая вещь, этот дизельный отопитель! Пятнадцать минут шума и запаха солярки гарантируют два часа комнатной температуры. Заводится с пол тычка и места в кунге занимает немного. Дедушка, блин, служил ещё Советскому Союзу».
Вообще, кунг классный и в нём можно устроится с относительным комфортом: там, где когда-то размещались блоки радиопередатчика и радиоприёмника, теперь место для кухонных шкафов, микроволновки (родственницы передатчика, кстати), холодильника; вдоль одного борта – откидная кровать; вдоль другого, с окнами на соседский дом, – стол и табуретки; у входа – ящик в стене для инструмента и мелочёвки. Для одинокого человека вполне достаточный начальный минимум, впрочем, на котором Сергей совершенно не собирался останавливаться. Оставалась малость... понять, что строить – с учётом завтрашней встречи и дальнейшего развития событий, ход которых предугадать невозможно, его намерения в кардинальных подвижках дачных планов, да что дачных, планов всей его холостяцкой жизни, постоянно менялись, находясь в прямой зависимости от того, чьи аргументы, совести или мужского эго, были весомее.
К вечеру он совсем расклеился. Нервное напряжение не удавалось снять ни физической работой, ни интеллектуальным отдыхом, ни пофигистским сном. Выпив валерьянки с таблеткой аспирина, Сергей вышел подышать вечерним воздухом.
Воздух был прохладен и неподвижен, а небо чистым, с ровной градиентной заливкой, от тёмно-синего цвета на востоке, где уже показались звёзды, до лазурно-серого на западе, на фоне которого чётко вырисовывались контуры построек Наташиного участка: вот высокий конёк зимнего дома; вот часть веранды небольшой времянки; вот скошенная крыша хозблока. Сергей свернул на главную дорогу, стал подниматься вверх, продолжая осматривать деревянные конструкции, задние фасады которых, соединяясь друг с другом, образовывали своеобразный забор. Между дорогой и этим забором была прокопана широкая и довольно глубокая дренажная канава, содержащаяся хозяевами, надо сказать, в хорошем состоянии. Талая вода с верховья холма, бегущая днём энергичным ручьём, сейчас, вечером, лениво текла под хрупкой корочкой льда. Хрупкость была подтверждена брошенным камушком, проделавшего аккуратную дырочку и оставшимся в ней лежать на донышке.
Крайней постройкой, несколько особняком, стояла баня, устройство которой вызвало у Сергея заинтересованную улыбку: её торец был перекинут через канаву, ближе к дороге, отчего она походила либо на водяную мельницу, либо на мост в средневековом городе.
«Оригинальное решение для отвода воды. Запомню, возможно мне пригодится, а вот для Фикуса неприемлемо», – подумалось ему.
Дальше смотреть было нечего и Сергей побрёл к себе, спать.
11
– Алёша, не крутись... Мама, что там у тебя всё звякает?.. Почему стоим, не едем?...
Микролитражка еле двигалась по пригородному шоссе среди многочисленных желающих провести майские праздники на садовых участках, в солидарном единстве трудиться на собственных огородах и массово открыть сезон подгорелых шашлыков. Автомобилей и маршруток, битком набитых вещами, домашними питомцами и людьми, было так много, что в пору было задаться вопросом: что за трудящиеся за такие собираются в этот час в первомайскую колону?
Но не поводу численности и состава демонстрантов нервничала Кира. И не четырёхмесячная беременность была причиной её нервозности. Наоборот, она чувствовала себя превосходно, позади трудности и тревоги первого триместра, ушел ранний токсикоз, всё нормализовалось.
Фёдор тоже больше не преследовал её, и она его не вспоминала: ластик безразличия без следа вычищает память.
Выяснение отношений с матерью и решение жить самостоятельно были заморожены по просьбе Наталии ещё пару месяцев назад, и Кира уже не была твёрдо уверена в их необходимости. Многое зависело от проведённых на даче дней... и от Сергея. Вот, собственно, причина: предстоящая встреча. Найдёт ли она его таким, каким узнала? Найдёт ли она себя такой, какой стала? Месяцы молчания, вспышки ревности или, напротив, волевое хладнокровие утомили Киру. Неопределённость её положения, неопределённость её чувств не могли продолжаться до бесконечности и требовали решения. Она хотела объясниться с Сергеем и... закрыть вопрос.
Но это позже, а сейчас...
– Я на днях отцу звонила...
– Да?.. Как он? – голос Наталии был равнодушен, и сама не подозревая, она прошла скрытый тест.
– Завтра он к нам приедет.
Наталия промолчала.
Из года в год, их традиционный майский заезд на дачу, в предвкушении нескучного и шумного времяпрепровождения с нетерпением ожидался всей семьёй. Наталия всячески поддерживала весёлый ажиотаж, сопровождаемый подготовку к поездке, справедливо считая, что именно такие моменты являются лучшим средством, объединяющим рядом живущих людей в понятие «семья». И в этот раз, сохраняя видимость устойчивого положения и контроля над ситуацией, она уверенным, бодрым тоном раздавала поручения Кире и Алёше, сама активно погружалась в привычные дела.
Тем не менее, Наталия помнила, что пауза, выпрошенная Сергеем в подземном вестибюле, заканчивается сегодня, а значит, сегодня необходимо всё решить, до приезда её мужа.
…Сергей заканчивал завтрак, когда услышал редкий в этих местах звук автомобильного мотора. Он с любопытством выглянул в окно и увидел подъехавший трёхдверный автомобильчик, основательно забрызганный дорожной грязью. Ему показалось, что его машина мешает проезду, поэтому поспешил выйти из кунга. Однако, ничего не потребовалось: автомобильчик припарковался дальше, из него уже выскочил какой-то парнишка, а у открытой пассажирской двери стояла Наталия, смотрящая через козырёк ладошки на красоты «Монте-Роза», на чистое, будто выстиранное, небо, втягивая в себя забытый загородный воздух.
Сергей подошёл ближе.
– Здравствуй, Наташа. С приездом.
– Здравствуй, Серёжа. Спасибо... Как же я соскучилась... по нашей даче! Как же здесь хорошо! – Она заглянула в салон. – Правда, дочка?
Сквозь боковое стекло, с солнечных бликах, Сергей увидел Киру. Она приоткрыла дверь, стала осторожно её распахивать, боясь задеть Сергея. Он отодвинулся.
– Правда, мама... Доброе утро, Сергей Анатольевич. Как Вы тут поживаете?– Кира поставила одну ногу на землю.
– Кира...Александровна, здравствуйте... Да как сказать Вам...– Сергей подал руку, помог выйти, отмечая округлившиеся формы женщины.
– Ладно... потом скажите... Алёша, познакомься. Это Сергей... Анатольевич... Наш... сосед.
