Хотя, как я понимаю, вы не согласны… Сомнения, разочарование, переосмысление… Это путь не ремесленника, но художника. Подняться к высотам и заглянуть дальше других, понять и предупредить, что ждёт всех нас впереди, – это есть предназначение неординарной личности.
Вы знаете, в древние времена в бочку на мачте корабля сажали вперёдсмотрящего. И никогда юнгу. Конечно, матрос должен был иметь зоркий глаз. Но помимо того, чем наградила его мать-природа, он обязан был проявлять качества настоящего морского профессионала и суметь вовремя различать на далёком горизонте два облачка: одно безобидное, несущее прохладу, другое – предвестник надвигающегося шторма – смертельно опасное …
Да, шторм возможен. Да, там, где кончается карта, возможен тупик. Да, пропасти были и будут. Но всегда была и есть воля разума… для нового поворота... Если вы хотите ещё кофе и располагаете временем, можно продолжить разговор.
Меня долго уговаривать не пришлось, потому что... Потому, что увидел свой новый предел.
– Милости прошу ко мне в гости… Осторожно, здесь тесновато.
Я последовал за стариком через кухню-«распашонку» в жилое помещение, служившее одновременно и гостиной, и спальней, и рабочим кабинетом.
– Располагайтесь… Вот это кресло удобное… Я сейчас.
Старик снял висевшую на торце громоздкого шифоньера вешалку с одеждой, выскочил на несколько минут и вернулся уже без халата, облачённый в костюм, с каплями воды на черепе.
Пока он отсутствовал, я успел оглядеть комнату и услышать загадочные фразы, проникающие через стену, возможно, от соседей:
– ...Нужна подзарядка?
– Да, здесь не Горизонт. Извините, но я буду вынужден накрутить вам электросчётчик.
– Что вы, что вы! Не переживайте... Мы в долгу перед вами и перед господином Лоренцо за предоставленные биографические материалы. Для Сомовского комитета они бесценны.
– Я передам Лоренцо вашу благодарность и решение о дальнейшем сотрудничестве. Это важно. Надеюсь, вы не заподозрили нас в слепом подчинении программе...
– Ни в коей мере. Момент выбран исключительно правильно. И мой гость тому подтверждение.
– Ваш гость? Он не опасен?
– Он необходим... Будем вас ждать. Присоединяйтесь...
...А в комнате было всё скромно, даже аскетично. Разве что выделялись напольные часы с томным ходом, несчётное количество книг на стеллажах и множество фотографий. Фотографии были повсюду: стояли на письменном столе, на тумбочке возле кровати, в рамочках висели на стенах, были прилеплены к стеклу буфета, пришпилены булавками к обоям. Я заметил, что на них в основном были старики в одежде прошедшего века и дети в костюмчиках.
«А хозяин сентиментален», – подумалось мне.
Среди множества незнакомых лиц взгляд выхватил кого-то или что-то известное мне. Ну, так, как же… Правда, это не фото, а репродукция.
– «П.Ф. Соколов. Портрет графини О. А. Орловой. 1829. Бумага, акварель, карандаш, перо» – прочитал я надпись мелким каллиграфическим почерком.
– Чудесный романтический образ. Не правда ли? – послышался голос старика.
Я поднялся, повернулся к нему, и первое, что увидел, это серебряные ножницы на лацкане ветхого пиджака.
Старик шёл мне навстречу, протягивая руку:
– Нам пора познакомиться, господин Дан Леви. Я – Попов. Сильвестр Джон. Текстэро.
Силиконовый Минотавр
1
«Здесь любое направление – дорога. Взгляд цепляется лишь за далёкую, едва различимую линию слияния идеально ровной пластиковой равнины и, язык не поворачивается сказать, неба. Да, местный воздух стерильно чист, свеж, чрезвычайно морозен и даст фору любому знаменитому горному курорту, но не знает ветра, не знает облаков, не знает ни полуденной синевы, ни золота восходов, ни багрянца закатов. Красиво, однако, сказал… Здесь просто нечему всходить и закатываться. Лишь скучный равномерный свет бесконечного дня Четвёртого Горизонта, одинаково схожий (как одинаковы друг с другом семь патронов в магазине коп-люгера) с… как это?.. пространственно-временным континуумом верхних Горизонтов. А возможно и нижних. Кто же их видел, кроме инетов? Кто туда спускался и, что важнее, вернулся? Безумцев нет. Смутно помню, что кто-то всё же был – одиночка с индивидуальными, на грани мутаций, свойствами организма. В школе проходили историю исследований Горизонтов, да за два года пребывания в полицейской казарме многое из головы выветрилось.
И зачем тогда в условиях поступления в элитное заведение было указывать на минимальный образовательный балл в девяносто пунктов, включающий десятку за физру, если из всей физики вкупе с математикой пришлось изучать только баллистику, вместо мировой литературы – семь ведомственных уставов, а на остальные академические дисциплины отводилось четыре часа в учебную неделю? Вопрос, конечно, риторический: раз поступал и поступил, значит, очень хотел, и нечего здесь своим восьмым уставом размахивать. А я бредил стать рейнджером и с детства видел себя блюстителем законности где-нибудь в предгорьях Марса. Поэтому зубами выгрыз высокий балл и чуть не сгубил мечту в национальном парке, сорвавшись с Эль-Капитан.
В увлечении фри-соло я находил все моменты будущей профессии: одиночество, опасность, расчёт, отвага и… удача. Именно удача, а не мастерство, позволила мне совершить несколько подъёмов. Именно удача закономерно отвернулась от меня, движимого юношеской самоуверенностью, во время безумной попытки покорить культовый монолит. Нет, он не убил меня. Он едва не сломал мою жизнь.
Экзо-скелет сидел на мне как влитой и был почти не заметен даже под самой тонкой одеждой, но в приёмных документах, в графе «модификация» имелась соответствующая отметка. Помню, я с ужасом ждал, когда майор закончит возить выпуклыми оптическими имплантами по моей «персоналке» и объявит вердикт: отказ. Но он, не поднимая головы, произнёс:
– Что стоишь? Иди к тем парням. Выиграешь у них стометровку – примем. Остальному, сынок, научим.
Да, подчиняться и стрелять меня научили, этого достаточно.
Перед выпускными экзаменами здесь хорошая практика. Так говорили инструкторы по стрелковой подготовке, так говорят на кордонах… Я успел наслушаться местных мифов про то, как искусственные антропоморфы воруют доверчивых дев из персонала верхних Горизонтов и толпами уводят их через порталы вниз для собственных утех в многочисленные гаремы. Или разбирают на органы. Хотя, зачем инетам органы?.. Байки байками, а патрульная служба реально существует больше ста лет, и исковерканные останки искусственных парней я сам видел в кладовке батальона быстрого реагирования. Видел, но и только.
Мне не везёт. Стоило сюда проситься, чтобы тренироваться на плохо оборудованном стенде, а «ночью» в одиночестве мёрзнуть под тонким одеялом. Четыре патруля к Дедалову лабиринту и всё впустую: попыток прорыва через сингулярную щель нет. Ни туда, ни оттуда. Что-то затихли инеты. Может, вымерли, черти? Что ж, получу зачёт по стрельбе по тарелочкам и домой».
Два полицейских моноколеса, мягко шурша гладкой резиной по пластику, неторопливо двигались вдоль условно западной грани квадрата портального перехода до северной точки поворота к очередному десятикилометровому участку. Сам пространственный излом в неактивном состоянии никак себя не проявлял, причём не проявлял в буквальном смысле – был просто невидим.
Пустота действовала на новичка успокаивающе, а плавный ход машины и тепло казённого тулупа – расслабляюще. Мысли потекли в сторону противоположную службе, прочь от неприветливых Горизонтов, вообще от Луны, к Земле, к песчаным пляжам Адриатики, к ласковой девушке по имени Ивона… Её лицо приблизилось к стеклу защитного шлема; озорной лучик блеснул в зелёных глазах; пухлые губы сквозь улыбку повторяли: «Ризз – мой курсант... мой курсант... мой...»
– Курсант!!! Спишь? – рявкнул капрал с соседнего моноколеса.
– Я... Я... Как можно, сэр! Я просто вспомнил один забавный случай...
– Лучше позабавь меня, сынок, и вспомни... – вполне мирно продолжил старый вояка, – ну скажем, пункт третий Инструкции чрезвычайной ситуации для ведомого напарника в патрульном наряде... Ладно, расслабься, достаточно основных положений. Слухаю!
Курсант усмехнулся, благо усмешку скрывал шлем. От других напарников капрала он знал, что? надо ответить:
– Делай как я!!! То есть, как вы, сэр!
И тут на «траву по пояс» вылился весь опыт пятнадцатилетней службы на страже закона и порядка в виде затейливых выражений, подаренных человечеству дикими ордами монгольской конницы. Капрал искусно импровизировал.
– Тогда почему я должен пялиться в эту гнусную пустоту, а ты...
Выпустив пар, разрядившись на «молодом», капрал заговорил уже с другой интонацией:
– Всё очень серьёзно, курсант. Если полезем в лабиринт... Напоминаю: я иду первым, ты след в след за мной, крутишь своей башкой как флюгер и стреляешь во всё, что движется. Но главное, не забываешь оставлять световые маркеры на каждом повороте. На каждом, если хочешь вернуться к своей девчонке, а не вывалится где-нибудь за пределами Солнечной системы. Геометрия лабиринта при очередной активации изменчива и ещё ни разу не повторилась. Положение мест перехода на Пятый Горизонт случайно, количество этих мест в сеансе доподлинно неизвестно, зато известно, что для живой плоти они крайне опасны. Впрочем, это прописи...
– Да, я знаю. Но...
– Что такое?
– Позвольте уточнить, сэр. Вы сказали: «Если полезем».
– Ну, да.
– Так звучит ваша трактовка первого пункта Инструкции чрезвычайной ситуации для ведущего напарника? Буквально первый абзац. Он ведь НЕ РЕКОМЕНДУЕТ преследование инетов в зоне активного портала. Очень странная для силовой структуры забота о безопасности личного состава, если за этим не скрыто нечто иное.
«И санкционный отстрел на кордонах лишь ширма для каких-то грязных делишек». Эту фразу будущий рейнджер не решился произнести вслух, но сразу припомнились подозрительные манипуляции одного из экспертов с патроном от коп-люгера, который Ризз случайно нашёл возле инета из кладовки. Ушлый спец радушно благодарил курсанта за внимательность, болтал за карьерный рост способного новичка, травил анекдоты – а в результате «замылил» этот патрон, заменив на другой при отправке остатков инета на Землю. Ризз хорошо запомнил, что у найденного им патрона пуля едва не вываливалась из гильзы. Со спутника же улетел типовой, без изъянов.
Капрал рукой в меховой краге показал на изображения улыбающихся допотопных телевизоров с антеннами, числом двадцать три. Смайлики были нарисованы на крышке аккумуляторного отсека моноколеса. Тяжёлые аккумуляторы, согласно предписаниям начальства, они продолжали-таки возить мёртвым грузом, хотя не было случая, чтобы Горизонт перестал питать любое оборудование и механизмы халявной энергией. Вот такой реверанс в сторону людей от этого странного мира!
– А мне плевать. Доведу до тридцати и в отставку. Полечу к сыну на Марс. Он у меня большой босс в «Чистых Небесах», так что отпустит по-семейному все мои прегрешения... Тебе не повезло со мной, сынок.
– Я так не думаю, сэр! И «если полезем», то вместе.
Курсант не успел договорить, а капраловское моноколесо уже крутанулось на сто восемьдесят градусов и понеслось в обратную сторону. Голос ведущего зазвучал в ведомом «воланчике» одновременно с зуммером локационного обнаружения:
– Они сняли защиту. Удача на нашей стороне: всего полтора километра по прямой. Догоняй!
«Вот оно и началось» – подумал молодой боец, доставая из кобуры коп-люгер. В то же мгновение произошла трансформация пустоты: воздух слева стал напоминать угольную пыль, которая кружилась и уплотнялась с невероятной быстротой, превращаясь в сплошную непрозрачную стену. Стена росла вширь и в высоту, разделяя мир на белое и чёрное. Возможно, линия терминатора пройдёт и через чью-то жизнь.
– Они вошли… Или вышли? Как думаешь, курсант?
Машина неслась, почти касаясь стены лабиринта. Обжигающий холодом встречный поток воздуха проникал сквозь тулуп, казалось, до самого маленького шарнира экзо-скелета. Ризз счёл необходимым перед серьёзной работой провести экспресс-диагностику своего тела и настроить его на максимальные нагрузки. В мозг полетели сигналы о полной готовности.
– Не слышу ответа.
– Они… вошли. Иначе локатор обнаружил бы инетов после активации лабиринта. К чему такие вопросы?
– А чего ты ёрзаешь на моноприводе? Нервы? Это проверка, дружок, на адекватность восприятия обстановки и здравомыслие принятия решений будущего полицейского пса. Растущая стена – зрелище потрясающее.
– Да уж.
– Не журись, щеня, ты в стае не одинок… Внимание! Подъезжаем.
Полицейский наряд остановился возле брошенного флайера, вокруг которого в беспорядке валялись предметы верхней одежды а-ля альпинист-любитель вперемешку с обломками аппаратуры подавления локационного контроля. Дорогостоящее оборудование обычно инеты забирали с собой, но в этот раз кто-то решил уйти налегке и просто разбил её вдребезги. Просто… Здесь нужна недюжинная сила.
Капрал огляделся:
– Парень, вызови на точку следственную группу. Шмотки – это их забота…
Потом он повернулся лицом к стене, пробормотал что-то вроде «есть дыра, будет и прореха», далее громко: «Делай как я!» – и решительно скрылся в лабиринте.
Курсант, охнув, последовал за ним.
Темнота приняла его жёстко. Воздух здесь был плотнее, а температура опустилась ещё ниже. Луч света от фонаря пробивался лишь на десяток метров, вяз в пространстве, постоянно отклонялся под разными углами, порой «ломался» в нескольких местах. Так шутил лабиринт, искривляя пространство по собственной прихоти. Ризз был ошеломлён. Конечно, он не ожидал увидеть здесь замшелые каменные стены и паутину, но фантазия рисовала ему довольно мрачные картины. В реальности же увиденное действие ещё не открытых физических законов вселяло в душу настоящий первобытный ужас дикаря перед огнём.
– Сынок, ты что остановился? А ну, скорее брось маркер под ноги и бегом ко мне... Молодец! А теперь будь внимательнее по сторонам.
Дело пошло: старший, как ищейка, едва ли не вынюхивая пластик и воздух, петлял, останавливался, делал пробежку; младший только успевал разбрасывать светящиеся бусины с расчётом, чтобы от текущей метки всегда была видна предыдущая. Забытый коп-люгер лежал на боевом взводе в кармане тулупа.
«Не подстрелить капралу двадцать четвёртого. Оторвались они от нас. Ну и... хорошо. Часа два уже ходим, смерть фонариком освещаем. Пора бы...»
Что-то тихо зашуршало позади курсанта. Он обернулся, поднял фонарик на уровень глаз. На самом излёте луча, в стороне от оранжевого светлячка парень увидел... молодую девушку. Она свисала с плеча какого-то голого громилы, безжизненно полоская руками по мускулистой спине. Белокурая головка приподнялась на свет, в котором заблестела искусственная кожа миловидного личика. Это было антропоморфное существо – инет.
– Я могу хозяину приготовить кофе.
Голый гигант резко повернулся к курсанту, показав красивое тело древнегреческого атлета. Придерживая одной рукой инета-служанку, которая теперь семенила ножками ему в селезёнку, верзила правой закрывался от фонарика, постепенно шаг за шагом пятясь назад в темноту. Он начал растворяться, исчезать.
Вы знаете, в древние времена в бочку на мачте корабля сажали вперёдсмотрящего. И никогда юнгу. Конечно, матрос должен был иметь зоркий глаз. Но помимо того, чем наградила его мать-природа, он обязан был проявлять качества настоящего морского профессионала и суметь вовремя различать на далёком горизонте два облачка: одно безобидное, несущее прохладу, другое – предвестник надвигающегося шторма – смертельно опасное …
Да, шторм возможен. Да, там, где кончается карта, возможен тупик. Да, пропасти были и будут. Но всегда была и есть воля разума… для нового поворота... Если вы хотите ещё кофе и располагаете временем, можно продолжить разговор.
Меня долго уговаривать не пришлось, потому что... Потому, что увидел свой новый предел.
– Милости прошу ко мне в гости… Осторожно, здесь тесновато.
Я последовал за стариком через кухню-«распашонку» в жилое помещение, служившее одновременно и гостиной, и спальней, и рабочим кабинетом.
– Располагайтесь… Вот это кресло удобное… Я сейчас.
Старик снял висевшую на торце громоздкого шифоньера вешалку с одеждой, выскочил на несколько минут и вернулся уже без халата, облачённый в костюм, с каплями воды на черепе.
Пока он отсутствовал, я успел оглядеть комнату и услышать загадочные фразы, проникающие через стену, возможно, от соседей:
– ...Нужна подзарядка?
– Да, здесь не Горизонт. Извините, но я буду вынужден накрутить вам электросчётчик.
– Что вы, что вы! Не переживайте... Мы в долгу перед вами и перед господином Лоренцо за предоставленные биографические материалы. Для Сомовского комитета они бесценны.
– Я передам Лоренцо вашу благодарность и решение о дальнейшем сотрудничестве. Это важно. Надеюсь, вы не заподозрили нас в слепом подчинении программе...
– Ни в коей мере. Момент выбран исключительно правильно. И мой гость тому подтверждение.
– Ваш гость? Он не опасен?
– Он необходим... Будем вас ждать. Присоединяйтесь...
...А в комнате было всё скромно, даже аскетично. Разве что выделялись напольные часы с томным ходом, несчётное количество книг на стеллажах и множество фотографий. Фотографии были повсюду: стояли на письменном столе, на тумбочке возле кровати, в рамочках висели на стенах, были прилеплены к стеклу буфета, пришпилены булавками к обоям. Я заметил, что на них в основном были старики в одежде прошедшего века и дети в костюмчиках.
«А хозяин сентиментален», – подумалось мне.
Среди множества незнакомых лиц взгляд выхватил кого-то или что-то известное мне. Ну, так, как же… Правда, это не фото, а репродукция.
– «П.Ф. Соколов. Портрет графини О. А. Орловой. 1829. Бумага, акварель, карандаш, перо» – прочитал я надпись мелким каллиграфическим почерком.
– Чудесный романтический образ. Не правда ли? – послышался голос старика.
Я поднялся, повернулся к нему, и первое, что увидел, это серебряные ножницы на лацкане ветхого пиджака.
Старик шёл мне навстречу, протягивая руку:
– Нам пора познакомиться, господин Дан Леви. Я – Попов. Сильвестр Джон. Текстэро.
Часть четвёртая
Силиконовый Минотавр
1
«Здесь любое направление – дорога. Взгляд цепляется лишь за далёкую, едва различимую линию слияния идеально ровной пластиковой равнины и, язык не поворачивается сказать, неба. Да, местный воздух стерильно чист, свеж, чрезвычайно морозен и даст фору любому знаменитому горному курорту, но не знает ветра, не знает облаков, не знает ни полуденной синевы, ни золота восходов, ни багрянца закатов. Красиво, однако, сказал… Здесь просто нечему всходить и закатываться. Лишь скучный равномерный свет бесконечного дня Четвёртого Горизонта, одинаково схожий (как одинаковы друг с другом семь патронов в магазине коп-люгера) с… как это?.. пространственно-временным континуумом верхних Горизонтов. А возможно и нижних. Кто же их видел, кроме инетов? Кто туда спускался и, что важнее, вернулся? Безумцев нет. Смутно помню, что кто-то всё же был – одиночка с индивидуальными, на грани мутаций, свойствами организма. В школе проходили историю исследований Горизонтов, да за два года пребывания в полицейской казарме многое из головы выветрилось.
И зачем тогда в условиях поступления в элитное заведение было указывать на минимальный образовательный балл в девяносто пунктов, включающий десятку за физру, если из всей физики вкупе с математикой пришлось изучать только баллистику, вместо мировой литературы – семь ведомственных уставов, а на остальные академические дисциплины отводилось четыре часа в учебную неделю? Вопрос, конечно, риторический: раз поступал и поступил, значит, очень хотел, и нечего здесь своим восьмым уставом размахивать. А я бредил стать рейнджером и с детства видел себя блюстителем законности где-нибудь в предгорьях Марса. Поэтому зубами выгрыз высокий балл и чуть не сгубил мечту в национальном парке, сорвавшись с Эль-Капитан.
В увлечении фри-соло я находил все моменты будущей профессии: одиночество, опасность, расчёт, отвага и… удача. Именно удача, а не мастерство, позволила мне совершить несколько подъёмов. Именно удача закономерно отвернулась от меня, движимого юношеской самоуверенностью, во время безумной попытки покорить культовый монолит. Нет, он не убил меня. Он едва не сломал мою жизнь.
Экзо-скелет сидел на мне как влитой и был почти не заметен даже под самой тонкой одеждой, но в приёмных документах, в графе «модификация» имелась соответствующая отметка. Помню, я с ужасом ждал, когда майор закончит возить выпуклыми оптическими имплантами по моей «персоналке» и объявит вердикт: отказ. Но он, не поднимая головы, произнёс:
– Что стоишь? Иди к тем парням. Выиграешь у них стометровку – примем. Остальному, сынок, научим.
Да, подчиняться и стрелять меня научили, этого достаточно.
Перед выпускными экзаменами здесь хорошая практика. Так говорили инструкторы по стрелковой подготовке, так говорят на кордонах… Я успел наслушаться местных мифов про то, как искусственные антропоморфы воруют доверчивых дев из персонала верхних Горизонтов и толпами уводят их через порталы вниз для собственных утех в многочисленные гаремы. Или разбирают на органы. Хотя, зачем инетам органы?.. Байки байками, а патрульная служба реально существует больше ста лет, и исковерканные останки искусственных парней я сам видел в кладовке батальона быстрого реагирования. Видел, но и только.
Мне не везёт. Стоило сюда проситься, чтобы тренироваться на плохо оборудованном стенде, а «ночью» в одиночестве мёрзнуть под тонким одеялом. Четыре патруля к Дедалову лабиринту и всё впустую: попыток прорыва через сингулярную щель нет. Ни туда, ни оттуда. Что-то затихли инеты. Может, вымерли, черти? Что ж, получу зачёт по стрельбе по тарелочкам и домой».
Два полицейских моноколеса, мягко шурша гладкой резиной по пластику, неторопливо двигались вдоль условно западной грани квадрата портального перехода до северной точки поворота к очередному десятикилометровому участку. Сам пространственный излом в неактивном состоянии никак себя не проявлял, причём не проявлял в буквальном смысле – был просто невидим.
Пустота действовала на новичка успокаивающе, а плавный ход машины и тепло казённого тулупа – расслабляюще. Мысли потекли в сторону противоположную службе, прочь от неприветливых Горизонтов, вообще от Луны, к Земле, к песчаным пляжам Адриатики, к ласковой девушке по имени Ивона… Её лицо приблизилось к стеклу защитного шлема; озорной лучик блеснул в зелёных глазах; пухлые губы сквозь улыбку повторяли: «Ризз – мой курсант... мой курсант... мой...»
– Курсант!!! Спишь? – рявкнул капрал с соседнего моноколеса.
– Я... Я... Как можно, сэр! Я просто вспомнил один забавный случай...
– Лучше позабавь меня, сынок, и вспомни... – вполне мирно продолжил старый вояка, – ну скажем, пункт третий Инструкции чрезвычайной ситуации для ведомого напарника в патрульном наряде... Ладно, расслабься, достаточно основных положений. Слухаю!
Курсант усмехнулся, благо усмешку скрывал шлем. От других напарников капрала он знал, что? надо ответить:
– Делай как я!!! То есть, как вы, сэр!
И тут на «траву по пояс» вылился весь опыт пятнадцатилетней службы на страже закона и порядка в виде затейливых выражений, подаренных человечеству дикими ордами монгольской конницы. Капрал искусно импровизировал.
– Тогда почему я должен пялиться в эту гнусную пустоту, а ты...
Выпустив пар, разрядившись на «молодом», капрал заговорил уже с другой интонацией:
– Всё очень серьёзно, курсант. Если полезем в лабиринт... Напоминаю: я иду первым, ты след в след за мной, крутишь своей башкой как флюгер и стреляешь во всё, что движется. Но главное, не забываешь оставлять световые маркеры на каждом повороте. На каждом, если хочешь вернуться к своей девчонке, а не вывалится где-нибудь за пределами Солнечной системы. Геометрия лабиринта при очередной активации изменчива и ещё ни разу не повторилась. Положение мест перехода на Пятый Горизонт случайно, количество этих мест в сеансе доподлинно неизвестно, зато известно, что для живой плоти они крайне опасны. Впрочем, это прописи...
– Да, я знаю. Но...
– Что такое?
– Позвольте уточнить, сэр. Вы сказали: «Если полезем».
– Ну, да.
– Так звучит ваша трактовка первого пункта Инструкции чрезвычайной ситуации для ведущего напарника? Буквально первый абзац. Он ведь НЕ РЕКОМЕНДУЕТ преследование инетов в зоне активного портала. Очень странная для силовой структуры забота о безопасности личного состава, если за этим не скрыто нечто иное.
«И санкционный отстрел на кордонах лишь ширма для каких-то грязных делишек». Эту фразу будущий рейнджер не решился произнести вслух, но сразу припомнились подозрительные манипуляции одного из экспертов с патроном от коп-люгера, который Ризз случайно нашёл возле инета из кладовки. Ушлый спец радушно благодарил курсанта за внимательность, болтал за карьерный рост способного новичка, травил анекдоты – а в результате «замылил» этот патрон, заменив на другой при отправке остатков инета на Землю. Ризз хорошо запомнил, что у найденного им патрона пуля едва не вываливалась из гильзы. Со спутника же улетел типовой, без изъянов.
Капрал рукой в меховой краге показал на изображения улыбающихся допотопных телевизоров с антеннами, числом двадцать три. Смайлики были нарисованы на крышке аккумуляторного отсека моноколеса. Тяжёлые аккумуляторы, согласно предписаниям начальства, они продолжали-таки возить мёртвым грузом, хотя не было случая, чтобы Горизонт перестал питать любое оборудование и механизмы халявной энергией. Вот такой реверанс в сторону людей от этого странного мира!
– А мне плевать. Доведу до тридцати и в отставку. Полечу к сыну на Марс. Он у меня большой босс в «Чистых Небесах», так что отпустит по-семейному все мои прегрешения... Тебе не повезло со мной, сынок.
– Я так не думаю, сэр! И «если полезем», то вместе.
Курсант не успел договорить, а капраловское моноколесо уже крутанулось на сто восемьдесят градусов и понеслось в обратную сторону. Голос ведущего зазвучал в ведомом «воланчике» одновременно с зуммером локационного обнаружения:
– Они сняли защиту. Удача на нашей стороне: всего полтора километра по прямой. Догоняй!
«Вот оно и началось» – подумал молодой боец, доставая из кобуры коп-люгер. В то же мгновение произошла трансформация пустоты: воздух слева стал напоминать угольную пыль, которая кружилась и уплотнялась с невероятной быстротой, превращаясь в сплошную непрозрачную стену. Стена росла вширь и в высоту, разделяя мир на белое и чёрное. Возможно, линия терминатора пройдёт и через чью-то жизнь.
– Они вошли… Или вышли? Как думаешь, курсант?
Машина неслась, почти касаясь стены лабиринта. Обжигающий холодом встречный поток воздуха проникал сквозь тулуп, казалось, до самого маленького шарнира экзо-скелета. Ризз счёл необходимым перед серьёзной работой провести экспресс-диагностику своего тела и настроить его на максимальные нагрузки. В мозг полетели сигналы о полной готовности.
– Не слышу ответа.
– Они… вошли. Иначе локатор обнаружил бы инетов после активации лабиринта. К чему такие вопросы?
– А чего ты ёрзаешь на моноприводе? Нервы? Это проверка, дружок, на адекватность восприятия обстановки и здравомыслие принятия решений будущего полицейского пса. Растущая стена – зрелище потрясающее.
– Да уж.
– Не журись, щеня, ты в стае не одинок… Внимание! Подъезжаем.
Полицейский наряд остановился возле брошенного флайера, вокруг которого в беспорядке валялись предметы верхней одежды а-ля альпинист-любитель вперемешку с обломками аппаратуры подавления локационного контроля. Дорогостоящее оборудование обычно инеты забирали с собой, но в этот раз кто-то решил уйти налегке и просто разбил её вдребезги. Просто… Здесь нужна недюжинная сила.
Капрал огляделся:
– Парень, вызови на точку следственную группу. Шмотки – это их забота…
Потом он повернулся лицом к стене, пробормотал что-то вроде «есть дыра, будет и прореха», далее громко: «Делай как я!» – и решительно скрылся в лабиринте.
Курсант, охнув, последовал за ним.
Темнота приняла его жёстко. Воздух здесь был плотнее, а температура опустилась ещё ниже. Луч света от фонаря пробивался лишь на десяток метров, вяз в пространстве, постоянно отклонялся под разными углами, порой «ломался» в нескольких местах. Так шутил лабиринт, искривляя пространство по собственной прихоти. Ризз был ошеломлён. Конечно, он не ожидал увидеть здесь замшелые каменные стены и паутину, но фантазия рисовала ему довольно мрачные картины. В реальности же увиденное действие ещё не открытых физических законов вселяло в душу настоящий первобытный ужас дикаря перед огнём.
– Сынок, ты что остановился? А ну, скорее брось маркер под ноги и бегом ко мне... Молодец! А теперь будь внимательнее по сторонам.
Дело пошло: старший, как ищейка, едва ли не вынюхивая пластик и воздух, петлял, останавливался, делал пробежку; младший только успевал разбрасывать светящиеся бусины с расчётом, чтобы от текущей метки всегда была видна предыдущая. Забытый коп-люгер лежал на боевом взводе в кармане тулупа.
«Не подстрелить капралу двадцать четвёртого. Оторвались они от нас. Ну и... хорошо. Часа два уже ходим, смерть фонариком освещаем. Пора бы...»
Что-то тихо зашуршало позади курсанта. Он обернулся, поднял фонарик на уровень глаз. На самом излёте луча, в стороне от оранжевого светлячка парень увидел... молодую девушку. Она свисала с плеча какого-то голого громилы, безжизненно полоская руками по мускулистой спине. Белокурая головка приподнялась на свет, в котором заблестела искусственная кожа миловидного личика. Это было антропоморфное существо – инет.
– Я могу хозяину приготовить кофе.
Голый гигант резко повернулся к курсанту, показав красивое тело древнегреческого атлета. Придерживая одной рукой инета-служанку, которая теперь семенила ножками ему в селезёнку, верзила правой закрывался от фонарика, постепенно шаг за шагом пятясь назад в темноту. Он начал растворяться, исчезать.
