- Все равно, нет мне прощения!
- Да, брось ты Горан, я же тебе говорил, она не прихотлива. - вмешался Уилфод.
- Да, но...
- И это хорошо, что вы не узнали меня, значит и другие тоже не узнают. Что мне и нужно! А, что касается извинений, то они приняты и прошу больше к этому не возвращаться.
- О, ваше высочество вы благородны, как и ваш отец!
После его слов Милена не вольно вспомнила об отце. Как он учил ее быть справедливым ко всем, не важно кто перед тобой лорд или крестьянин. Все заслуживают одного - справедливости.
Как-то раз ей пришлось познать на деле, что такое настоящая справедливость.
***
Было это когда Милене исполнилось шестнадцать лет. Она прогуливалась в саду рядом с замком, как вдруг из кустов выскочила девушка, по всей видимости ровесница принцессы, в рваном, испачканном кровью платье и с ножом в руках. Она рыдала навзрыд. Увидев Милену, девушка бросилась к ней и пала в ноги, умоляя о помощи.
Затем из кустов выскочили двое здоровенных амбалов, по рыскающему взгляду которых было видно, что они гонятся за кем-то. Один из них увидел лежавшую подле Милены девушку, он толкнул второго, и они подбежали к ошеломленной принцессе.
- Ваше высочество, эта дрянь изуродовала нашего хозяина лорда Судена, когда тот спал!
- сказал один из преследователей. - Прошу казнить эту плутовку, изувечившую благородного господина, так подло подкравшись к нему ночью!
- Не верьте им госпожа! Умоляю! Он насильник и убийца! - рыдала незнакомка. - Он приказал им убить моего жениха, а меня насиловал три ночи подряд! Я сопротивлялась, но они держали меня, а когда лорд Суден уставал, пользовались мной по очереди! Прошу вас, защитите!
- Она все врет! Эта мерзавка украла у лорда дорогую вещь, и он естественно наказал ее, а теперь лживая тварь клевещет на него и несет не весть что!
- Я прошу, не губите меня, я хочу лишь справедливости!
- Стража! Взять всех троих! - крикнула принцесса. - Справедливость я вам обещаю!
Суд был публичный и собрал центральной площади целую толпу зевак. Обычно такого рода мероприятия проходили два раза в год: весной и осенью, когда уже в тюремном замке набиралось довольно большое количество подозреваемых в тяжких преступлениях карающихся смертной казнью. Мелкие преступления решались быстро и не публично. Но здесь был особый случай - замешена знатная особа племянник короля лорд Суден.
На площади стоял огромный эшафот, возле которого находилась королевская трибуна и судейский пьедестал, откуда озвучивали обвинения и слова защиты, но окончательное решение всегда принимал король.
День выдался жарким, солнце палило нещадно и судьи, а также обвинители и защитники в своих черных суконных мантиях, страдающие от жары больше всех, решили видимо не затягивать процесс.
Обвинитель был краток как никогда. Он изложил все предельно ясно и быстро. По его версии выходило, что девушка была кругом виновата и по совокупности преступления заслуживала непременно смертную казнь.
Никто даже и не сомневался в словах обвинения, ведь обвинителем выступал сам королевский племянник. Защитники тоже посчитали что дело решенное, лишь только попытались сменить смертный приговор на вечную каторгу на каменоломнях в виду молодости обвиняемой.
И не избежать бы той несчастной девушке неминуемой расправы если бы не вмешалась леди Милнена.
На удивление толпы, а тем более явно скучающего на трибуне отца, принцесса выскочила на эшафот, заставив своим поступком народ взбодриться. Тут же в толпе началось шептание и разные недоуменные разговоры. Но слово, взятое Миленой, заставило всех замолчать.
- Отец! - крикнула она. - И вы, почтенные жители Ринегала. Я призываю вас к справедливости!
Толпа раздалась одобрительными криками.
Единственным возмущенным оказался король Аргайг.
- Да в себе ли ты дочь моя? Кажется, тебе голову напекло, эко жарит не спастись! А ну-ка милая вернись под навес, не пугай нас!
- Я в себе и голову мне не напекло! Посмотрите на это милое создание, которое вы хотите приговорить к смерти! - она указала на привязанную к столбу девушку, до сей минуты потерявшую всякую надежду и мысленно попрощавшуюся с жизнью. - Я вижу в ваших глазах недоумение, мол, что тут решать, не может же благородный отпрыск королевского рода лгать и клеветать, не пристало так вести себя и позорить род бесчестием.
А, что же вы скажете про эту несчастную? Да здесь все ясно - скажете вы, оболгала достопочтенного человека, а еще из мести изуродовала ему лицо.
Толпа после этих слов аж взвизгнула. Король не верил своим глазам, глядя на разгорячённую дочь.
Лорд Суден, в маске закрывающей изувеченное лицо, сидел с лева от короля в надменной позе, не подозревая какая гроза разворачивалась над ним. Он и не мог себе представить, до чего может додуматься пытливый ум, этой совсем еще юной девушки.
Принцесса подошла к обвиняемой и провела рукой по ее густым светлым локонам.
- Не бойся милая все скоро кончится, но ты должна мне помочь.
- Я? - девушка встрепенулась, но тут же сникла, теряя всяческую надежду. - Чем я могу помочь? Мой удел умереть с позором.
- Ну, мы это еще посмотрим! Держись! - она отошла от нее к центру эшафота и громко крикнула воздев руки к небу. - Молю тебя Великий Владыка Света, не дай свершиться несправедливости и не карай невинную, ставшую жертвой подлых насильников!
Племянник короля после ее слов подпрыгнул в кресле и обратился к королю.
- Ваше величество, простите меня великодушно, но мне кажется ваша дочь слегка не в себе, видимо жара плохо влияет на рациональное восприятие окружающего. Я думаю, еще чуть-чуть, и она упадет в обморок.
- Что-то и ты весь дрожишь, дорогой племянничек, а мне вот даже стало интересно, что это там она придумала?
Милена продолжила:
- Посмотри мне в глаза, несчастная, - обратилась она к девушке. - Говори только правду! Твое тело девственно и непорочно? Говори!
Девушка зарыдала. Было видно, как она страдает.
- Ну! Не молчи. - немного оробев выпалила защитница, глядя на свою подопечную. - Ну что же ты! Говори!
- Нет теперь! - выкрикнула девушка превозмогая стыд и позор.
- Кто лишил тебя чести?! Говори, не бойся!
- Лорд...лорд...
- Ну же! Смелее!
- Лорд Суден, племянник короля! И... - она замолчала, опустив голову вниз.
- Ты не договорила, дорогая. Кто еще?
- Его слуги.
- Они сейчас здесь?
- Да.
- Громче!
- Да! Вон они на скамье. - Она указала кивком на тех двух амбалов, гнавшихся утром за ней, которые стояли у обвинительного пьедестала на специальной площадке.
- Ты уверена?! Иначе за клевету ты лишишься языка перед тем, как умереть!
- Да! И пусть меня покарает Великий Харуд если я вру!
- Стража! Взять тех двоих и лорда Судена тоже! - приказала запылённая Милена.
Приказ был ясен, со слугами так и поступили, но вот что было делать с племянником короля? Стражники, глядя то на его величество, то на испуганного лорда. Пока ясность не внес сам король, жестом давая понять, чтобы стражники схватили и его племянника.
Глядя на дочь он сказал:
- Я не знаю какую игру ты затеяла, но учти если ты ошибаешься, то мой гнев будет безмерен, а наказание суровым и ради той самой справедливости, к которой так яростно взываешь ты, пощады не жди! Ну, а сейчас заканчивай иначе нас всех здесь хватит удар.
- Хорошо, отец! Я поняла. Будь по-твоему! - согласилась Милена и уже обращаясь к девушке спросила. - Когда это было последний раз? Говори,
- Сегодня утром. Перед тем как я его....
- Отлично! Снимите с него штаны! Живо! - она показала на своего кузена. Тот завопил как резаный поросёнок.
- Нет! Вы что! Ваше велич...
Штаны были сняты, доказательства, как говорится на лицо, точнее на много ниже. Следы запекшейся крови на достоинстве лорда подтверждали слова несчастной девушки, а также говорили о скверном отношении к личной гигиене благородной особы. У тех двоих было тоже самое.
Толпа негодовала. Стражникам стоило огромных сил сдерживать бушующие массы народа.
Милена ликовала, ведь она до последнего сомневалась, едва держа себя в руках.
Король напротив был в гневе, если не сказать в бешенстве. Он вскочил со своего места, посылая проклятия на головы подлых лжецов и насильников, к тому же выяснилось, что они были причастны к смерти жениха той девушки. В общем по закону Касурдтерра их ждала неминуемая смерть. Но король, немного успокоившись решил иначе.
Дав знак толпе, король сказал:
- Славные жители Ринегала, если вы верны и преданы мне, значит вы верны и преданы всей справедливости закона, утвержденного еще нашими пращурами, который я неуклонно берегу и исполняю. Что совершили эти подонки? Убийство, скажете вы! Нет! Насилие? Нет! Клевету? Нет! Не это главное! А главное то, что они предали все идеалы нашего существования! Они отняли у этой несчастной не просто честь, а отняли веру в справедливость! Но я верну ее ей, ибо ради нее мы живем! Так скажем же спасибо моей мудрой не по годам дочери, за то, что она не дала нас обмануть и восстановила торжество справедливости!
- Спасибо!!! - кричала толпа. - Благодарим тебя!!!
- А теперь мое последнее слово! - все стихло. - Я приговариваю вас к позору, но не к смерти! Да будут отрезаны ваши поганые языки и ваши мерзкие отростки, чтобы рот ваш не извергал более лжи, а семя ваше не множилось. Ну и раз уж место во рту освободилось, затолкать им в ублюдочные глотки их обрубки и отправить верхом на свиньях на каменный разлом на вечную каторгу! Приговор произвести немедля!
- Вваше вваш величчествоо! - заорал обезумивший Суден. - Не губите! Я молю вас!
Кароль посмотрел на него с открытым призрением и без сожаления сказал:
- Ты опозорил королевскую фамилию, мерзкий гадёныш. Как хорошо, что твои благочестивые родители не видят этого позора! По воле Великого Харуда, они теперь стали частью благодатного света. Тебя же ждет иная участь!
С тех пор Милена ревностно защищала идеалы справедливости, будь то честь благородной особы или же судьба простолюдина.
Вспомнив об отце после слов Горана, в ее голове вдруг ясно всплыли его слова: "Даже на смертном одре, дорогая дочь моя, помни! Нет иной благодетели в мире кроме справедливости!".
***
Дверь в таверну открылась и на пороге появилось чудище, в котором едва можно было узнать человека, и уж точно ни в кой-то мере монаха. Не протрезвевший до конца, он стоял в проходе держась за дверной проем и слегка пошатывался. Мятая, измазанная конским пометом сутана едва прикрывала его срам и бледные колесообразные ноги. Один рукав был оторван и заткнут за пояс. На взъерошенной голове висела копна затхлого сена пополам с коровьем навозом. И на конец лицо его увенчивал сплошной фиолетовый бланш, напрочь закрывающий оба глаза. Подарок одного парнокопытного животного, которого вчера хотел подоить пьяный кейстуг. Ну не как он не мог взять в толк, что корова, которую он пытался дергать за титьки, оказалась двухгодовалым матерым быком, лягнувшим его задними копытами в морду так, что монах отлетел на добрые двадцать шагов, пробив головой заднюю стенку коровника.
Стоя на пороге, он поначалу издавал лишь не членораздельные звуки, а то и вовсе мычал силясь что-то сказать, но не в силах выговорить ни одного понятного слова.
Лишь только знакомый голос брата, окликнувшего его, более-менее привел его в чувства, и он мало-помалу начал понятно изъясняться.
- Брат Жоф! Ты где брат Жоф? - завопил испуганно Гут. - Помоги мне! Эти нелюди лишили меня глазей! Я ничего не вижу! О белый свет, как я теперь без тебя?!
- Успокойся ты, бестолочь! - сказал Жоф. - Как? Присмирел?! То-то же. Глазей он лишился. Лучше бы ты башку потерял, чем, в который раз, замарал честь всего Пантихара!
- Брат! Не стыди калеку! Вишь, как меня изуродовали, кажись вон и мозги протекли! Чую теперь дураком стану!
- Да мне кажется мозги ты и вовсе пропил! Иди прочь от сель горемыка, я тебя потом поспрошаю!
Уилфод смеялся, как ребенок, вид этого монаха был столь безобразен и одновременно смешон, что от задорного веселья никто из присутствующих не удержался.
Это, пожалуй, был единственный короткий миг радостного смеха за последнее время.
Трагические события развивались со скоростью молнии, нарушая привычный ход времени. То, что еще вчера было нормальным, теперь теряло необходимость к существованию, расставляя в головах на первые места другие приоритеты.
Как не тяжело было Горану расставаться со своими сыновьями, но нужно было ехать, ибо решалась судьба всего государства. И он волей проведения мог помочь родному дому выстоять в неравной борьбе с разбойниками.
Вдобавок ко всему, была у него вещица, доставшаяся ему по случаю на столичном базаре от одного старого торговца всякой рухлядью, которую он берег в тайне от всех до поры до времени.
Передавая ее Горану старик сказал:
- Сия вещь безделушка в обычных руках, но придет тот день, когда ты встретишь особый знак, который отпечатан на теле благородного человека. Не ищи его, он сам найдет тебя. Пантихар будет с ним. И тогда ты отдашь ему, то что получил от меня. Случится это, когда брат пойдет на брата, не раньше, не позже! Ступай!
Больше старик не проронил ни слова, как Горан не пытался его разговорить. Было это еще четверть века назад.
И вот, когда он познакомился с Уилфодом, та встреча со стариком, как-то само-собой, всплыла в его памяти. Начавшаяся междоусобица, о которой поведал молодой лорд королевской крови, и странные монахи из древнего ордена Пантихара, о котором он мало, что знал ранее, все эти совпадения перекликались с тем, что поведал тот столичный торговец. Оставалось увидеть особый знак. Но внутренний голос подсказывало ему, что Уилфод - и есть тот кому нужно передать ту вещицу!
Попрощавшись с детьми, собрав наскоро кой-какую провизию, Горан вывел из конюшни самых лучших лошадей. Глядя на маленькую Рисги, он решил забрать и повозку.
Через час все приготовления были окончены, и наши друзья снова двинулись в путь.
Предстоял не простой переход до Милинора. В пути им придется провести дня три до ближайшего постоялого двора, а потом еще дня четыре до самого города.
Первый участок пути не вызывал особых затруднений. Дорога была хорошо наезжена и пролегала вдоль узкой реки на открытой местности, временами пересекая не большие пролески и рощицы, захватывая несколько деревушек. А вот вторая часть предстоящего пути - отсюда начинались владения Милинора, делилась на два участка:
Первый - пролегал через Западную гать, которая пересекала труднопроходимые болота, второй же, весь проходил через лес, до самого города.
Был конечно и другой путь, связывающий Милинор с Лиэрсулом, он пролегал южнее и огибал болотистую местность и лесную полосу, но был на много длиннее и подходил для больших торговых караванов.
- Так, сажайте этого слепого засранца в повозку и тронулись. - обратился Горан к Жофу, ведущему под руку брата и уже обернувшись к Милене тихо сказал. - Осмелюсь и вам предложить тоже самое, ваше высочество.
- Прошу вас, Горан, зовите меня Милена. Какая я теперь принцесса?
- Простите, но пока я жив, я буду бороться за ваше право быть принцессой и уж точно за право стать королевой Касурдтерра. Клянусь Владыке Света перед ликом Энкиль.
- Да, брось ты Горан, я же тебе говорил, она не прихотлива. - вмешался Уилфод.
- Да, но...
- И это хорошо, что вы не узнали меня, значит и другие тоже не узнают. Что мне и нужно! А, что касается извинений, то они приняты и прошу больше к этому не возвращаться.
- О, ваше высочество вы благородны, как и ваш отец!
После его слов Милена не вольно вспомнила об отце. Как он учил ее быть справедливым ко всем, не важно кто перед тобой лорд или крестьянин. Все заслуживают одного - справедливости.
Как-то раз ей пришлось познать на деле, что такое настоящая справедливость.
***
Было это когда Милене исполнилось шестнадцать лет. Она прогуливалась в саду рядом с замком, как вдруг из кустов выскочила девушка, по всей видимости ровесница принцессы, в рваном, испачканном кровью платье и с ножом в руках. Она рыдала навзрыд. Увидев Милену, девушка бросилась к ней и пала в ноги, умоляя о помощи.
Затем из кустов выскочили двое здоровенных амбалов, по рыскающему взгляду которых было видно, что они гонятся за кем-то. Один из них увидел лежавшую подле Милены девушку, он толкнул второго, и они подбежали к ошеломленной принцессе.
- Ваше высочество, эта дрянь изуродовала нашего хозяина лорда Судена, когда тот спал!
- сказал один из преследователей. - Прошу казнить эту плутовку, изувечившую благородного господина, так подло подкравшись к нему ночью!
- Не верьте им госпожа! Умоляю! Он насильник и убийца! - рыдала незнакомка. - Он приказал им убить моего жениха, а меня насиловал три ночи подряд! Я сопротивлялась, но они держали меня, а когда лорд Суден уставал, пользовались мной по очереди! Прошу вас, защитите!
- Она все врет! Эта мерзавка украла у лорда дорогую вещь, и он естественно наказал ее, а теперь лживая тварь клевещет на него и несет не весть что!
- Я прошу, не губите меня, я хочу лишь справедливости!
- Стража! Взять всех троих! - крикнула принцесса. - Справедливость я вам обещаю!
Суд был публичный и собрал центральной площади целую толпу зевак. Обычно такого рода мероприятия проходили два раза в год: весной и осенью, когда уже в тюремном замке набиралось довольно большое количество подозреваемых в тяжких преступлениях карающихся смертной казнью. Мелкие преступления решались быстро и не публично. Но здесь был особый случай - замешена знатная особа племянник короля лорд Суден.
На площади стоял огромный эшафот, возле которого находилась королевская трибуна и судейский пьедестал, откуда озвучивали обвинения и слова защиты, но окончательное решение всегда принимал король.
День выдался жарким, солнце палило нещадно и судьи, а также обвинители и защитники в своих черных суконных мантиях, страдающие от жары больше всех, решили видимо не затягивать процесс.
Обвинитель был краток как никогда. Он изложил все предельно ясно и быстро. По его версии выходило, что девушка была кругом виновата и по совокупности преступления заслуживала непременно смертную казнь.
Никто даже и не сомневался в словах обвинения, ведь обвинителем выступал сам королевский племянник. Защитники тоже посчитали что дело решенное, лишь только попытались сменить смертный приговор на вечную каторгу на каменоломнях в виду молодости обвиняемой.
И не избежать бы той несчастной девушке неминуемой расправы если бы не вмешалась леди Милнена.
На удивление толпы, а тем более явно скучающего на трибуне отца, принцесса выскочила на эшафот, заставив своим поступком народ взбодриться. Тут же в толпе началось шептание и разные недоуменные разговоры. Но слово, взятое Миленой, заставило всех замолчать.
- Отец! - крикнула она. - И вы, почтенные жители Ринегала. Я призываю вас к справедливости!
Толпа раздалась одобрительными криками.
Единственным возмущенным оказался король Аргайг.
- Да в себе ли ты дочь моя? Кажется, тебе голову напекло, эко жарит не спастись! А ну-ка милая вернись под навес, не пугай нас!
- Я в себе и голову мне не напекло! Посмотрите на это милое создание, которое вы хотите приговорить к смерти! - она указала на привязанную к столбу девушку, до сей минуты потерявшую всякую надежду и мысленно попрощавшуюся с жизнью. - Я вижу в ваших глазах недоумение, мол, что тут решать, не может же благородный отпрыск королевского рода лгать и клеветать, не пристало так вести себя и позорить род бесчестием.
А, что же вы скажете про эту несчастную? Да здесь все ясно - скажете вы, оболгала достопочтенного человека, а еще из мести изуродовала ему лицо.
Толпа после этих слов аж взвизгнула. Король не верил своим глазам, глядя на разгорячённую дочь.
Лорд Суден, в маске закрывающей изувеченное лицо, сидел с лева от короля в надменной позе, не подозревая какая гроза разворачивалась над ним. Он и не мог себе представить, до чего может додуматься пытливый ум, этой совсем еще юной девушки.
Принцесса подошла к обвиняемой и провела рукой по ее густым светлым локонам.
- Не бойся милая все скоро кончится, но ты должна мне помочь.
- Я? - девушка встрепенулась, но тут же сникла, теряя всяческую надежду. - Чем я могу помочь? Мой удел умереть с позором.
- Ну, мы это еще посмотрим! Держись! - она отошла от нее к центру эшафота и громко крикнула воздев руки к небу. - Молю тебя Великий Владыка Света, не дай свершиться несправедливости и не карай невинную, ставшую жертвой подлых насильников!
Племянник короля после ее слов подпрыгнул в кресле и обратился к королю.
- Ваше величество, простите меня великодушно, но мне кажется ваша дочь слегка не в себе, видимо жара плохо влияет на рациональное восприятие окружающего. Я думаю, еще чуть-чуть, и она упадет в обморок.
- Что-то и ты весь дрожишь, дорогой племянничек, а мне вот даже стало интересно, что это там она придумала?
Милена продолжила:
- Посмотри мне в глаза, несчастная, - обратилась она к девушке. - Говори только правду! Твое тело девственно и непорочно? Говори!
Девушка зарыдала. Было видно, как она страдает.
- Ну! Не молчи. - немного оробев выпалила защитница, глядя на свою подопечную. - Ну что же ты! Говори!
- Нет теперь! - выкрикнула девушка превозмогая стыд и позор.
- Кто лишил тебя чести?! Говори, не бойся!
- Лорд...лорд...
- Ну же! Смелее!
- Лорд Суден, племянник короля! И... - она замолчала, опустив голову вниз.
- Ты не договорила, дорогая. Кто еще?
- Его слуги.
- Они сейчас здесь?
- Да.
- Громче!
- Да! Вон они на скамье. - Она указала кивком на тех двух амбалов, гнавшихся утром за ней, которые стояли у обвинительного пьедестала на специальной площадке.
- Ты уверена?! Иначе за клевету ты лишишься языка перед тем, как умереть!
- Да! И пусть меня покарает Великий Харуд если я вру!
- Стража! Взять тех двоих и лорда Судена тоже! - приказала запылённая Милена.
Приказ был ясен, со слугами так и поступили, но вот что было делать с племянником короля? Стражники, глядя то на его величество, то на испуганного лорда. Пока ясность не внес сам король, жестом давая понять, чтобы стражники схватили и его племянника.
Глядя на дочь он сказал:
- Я не знаю какую игру ты затеяла, но учти если ты ошибаешься, то мой гнев будет безмерен, а наказание суровым и ради той самой справедливости, к которой так яростно взываешь ты, пощады не жди! Ну, а сейчас заканчивай иначе нас всех здесь хватит удар.
- Хорошо, отец! Я поняла. Будь по-твоему! - согласилась Милена и уже обращаясь к девушке спросила. - Когда это было последний раз? Говори,
- Сегодня утром. Перед тем как я его....
- Отлично! Снимите с него штаны! Живо! - она показала на своего кузена. Тот завопил как резаный поросёнок.
- Нет! Вы что! Ваше велич...
Штаны были сняты, доказательства, как говорится на лицо, точнее на много ниже. Следы запекшейся крови на достоинстве лорда подтверждали слова несчастной девушки, а также говорили о скверном отношении к личной гигиене благородной особы. У тех двоих было тоже самое.
Толпа негодовала. Стражникам стоило огромных сил сдерживать бушующие массы народа.
Милена ликовала, ведь она до последнего сомневалась, едва держа себя в руках.
Король напротив был в гневе, если не сказать в бешенстве. Он вскочил со своего места, посылая проклятия на головы подлых лжецов и насильников, к тому же выяснилось, что они были причастны к смерти жениха той девушки. В общем по закону Касурдтерра их ждала неминуемая смерть. Но король, немного успокоившись решил иначе.
Дав знак толпе, король сказал:
- Славные жители Ринегала, если вы верны и преданы мне, значит вы верны и преданы всей справедливости закона, утвержденного еще нашими пращурами, который я неуклонно берегу и исполняю. Что совершили эти подонки? Убийство, скажете вы! Нет! Насилие? Нет! Клевету? Нет! Не это главное! А главное то, что они предали все идеалы нашего существования! Они отняли у этой несчастной не просто честь, а отняли веру в справедливость! Но я верну ее ей, ибо ради нее мы живем! Так скажем же спасибо моей мудрой не по годам дочери, за то, что она не дала нас обмануть и восстановила торжество справедливости!
- Спасибо!!! - кричала толпа. - Благодарим тебя!!!
- А теперь мое последнее слово! - все стихло. - Я приговариваю вас к позору, но не к смерти! Да будут отрезаны ваши поганые языки и ваши мерзкие отростки, чтобы рот ваш не извергал более лжи, а семя ваше не множилось. Ну и раз уж место во рту освободилось, затолкать им в ублюдочные глотки их обрубки и отправить верхом на свиньях на каменный разлом на вечную каторгу! Приговор произвести немедля!
- Вваше вваш величчествоо! - заорал обезумивший Суден. - Не губите! Я молю вас!
Кароль посмотрел на него с открытым призрением и без сожаления сказал:
- Ты опозорил королевскую фамилию, мерзкий гадёныш. Как хорошо, что твои благочестивые родители не видят этого позора! По воле Великого Харуда, они теперь стали частью благодатного света. Тебя же ждет иная участь!
С тех пор Милена ревностно защищала идеалы справедливости, будь то честь благородной особы или же судьба простолюдина.
Вспомнив об отце после слов Горана, в ее голове вдруг ясно всплыли его слова: "Даже на смертном одре, дорогая дочь моя, помни! Нет иной благодетели в мире кроме справедливости!".
***
Дверь в таверну открылась и на пороге появилось чудище, в котором едва можно было узнать человека, и уж точно ни в кой-то мере монаха. Не протрезвевший до конца, он стоял в проходе держась за дверной проем и слегка пошатывался. Мятая, измазанная конским пометом сутана едва прикрывала его срам и бледные колесообразные ноги. Один рукав был оторван и заткнут за пояс. На взъерошенной голове висела копна затхлого сена пополам с коровьем навозом. И на конец лицо его увенчивал сплошной фиолетовый бланш, напрочь закрывающий оба глаза. Подарок одного парнокопытного животного, которого вчера хотел подоить пьяный кейстуг. Ну не как он не мог взять в толк, что корова, которую он пытался дергать за титьки, оказалась двухгодовалым матерым быком, лягнувшим его задними копытами в морду так, что монах отлетел на добрые двадцать шагов, пробив головой заднюю стенку коровника.
Стоя на пороге, он поначалу издавал лишь не членораздельные звуки, а то и вовсе мычал силясь что-то сказать, но не в силах выговорить ни одного понятного слова.
Лишь только знакомый голос брата, окликнувшего его, более-менее привел его в чувства, и он мало-помалу начал понятно изъясняться.
- Брат Жоф! Ты где брат Жоф? - завопил испуганно Гут. - Помоги мне! Эти нелюди лишили меня глазей! Я ничего не вижу! О белый свет, как я теперь без тебя?!
- Успокойся ты, бестолочь! - сказал Жоф. - Как? Присмирел?! То-то же. Глазей он лишился. Лучше бы ты башку потерял, чем, в который раз, замарал честь всего Пантихара!
- Брат! Не стыди калеку! Вишь, как меня изуродовали, кажись вон и мозги протекли! Чую теперь дураком стану!
- Да мне кажется мозги ты и вовсе пропил! Иди прочь от сель горемыка, я тебя потом поспрошаю!
Уилфод смеялся, как ребенок, вид этого монаха был столь безобразен и одновременно смешон, что от задорного веселья никто из присутствующих не удержался.
Это, пожалуй, был единственный короткий миг радостного смеха за последнее время.
Трагические события развивались со скоростью молнии, нарушая привычный ход времени. То, что еще вчера было нормальным, теперь теряло необходимость к существованию, расставляя в головах на первые места другие приоритеты.
Как не тяжело было Горану расставаться со своими сыновьями, но нужно было ехать, ибо решалась судьба всего государства. И он волей проведения мог помочь родному дому выстоять в неравной борьбе с разбойниками.
Вдобавок ко всему, была у него вещица, доставшаяся ему по случаю на столичном базаре от одного старого торговца всякой рухлядью, которую он берег в тайне от всех до поры до времени.
Передавая ее Горану старик сказал:
- Сия вещь безделушка в обычных руках, но придет тот день, когда ты встретишь особый знак, который отпечатан на теле благородного человека. Не ищи его, он сам найдет тебя. Пантихар будет с ним. И тогда ты отдашь ему, то что получил от меня. Случится это, когда брат пойдет на брата, не раньше, не позже! Ступай!
Больше старик не проронил ни слова, как Горан не пытался его разговорить. Было это еще четверть века назад.
И вот, когда он познакомился с Уилфодом, та встреча со стариком, как-то само-собой, всплыла в его памяти. Начавшаяся междоусобица, о которой поведал молодой лорд королевской крови, и странные монахи из древнего ордена Пантихара, о котором он мало, что знал ранее, все эти совпадения перекликались с тем, что поведал тот столичный торговец. Оставалось увидеть особый знак. Но внутренний голос подсказывало ему, что Уилфод - и есть тот кому нужно передать ту вещицу!
Попрощавшись с детьми, собрав наскоро кой-какую провизию, Горан вывел из конюшни самых лучших лошадей. Глядя на маленькую Рисги, он решил забрать и повозку.
Через час все приготовления были окончены, и наши друзья снова двинулись в путь.
Предстоял не простой переход до Милинора. В пути им придется провести дня три до ближайшего постоялого двора, а потом еще дня четыре до самого города.
Первый участок пути не вызывал особых затруднений. Дорога была хорошо наезжена и пролегала вдоль узкой реки на открытой местности, временами пересекая не большие пролески и рощицы, захватывая несколько деревушек. А вот вторая часть предстоящего пути - отсюда начинались владения Милинора, делилась на два участка:
Первый - пролегал через Западную гать, которая пересекала труднопроходимые болота, второй же, весь проходил через лес, до самого города.
Был конечно и другой путь, связывающий Милинор с Лиэрсулом, он пролегал южнее и огибал болотистую местность и лесную полосу, но был на много длиннее и подходил для больших торговых караванов.
- Так, сажайте этого слепого засранца в повозку и тронулись. - обратился Горан к Жофу, ведущему под руку брата и уже обернувшись к Милене тихо сказал. - Осмелюсь и вам предложить тоже самое, ваше высочество.
- Прошу вас, Горан, зовите меня Милена. Какая я теперь принцесса?
- Простите, но пока я жив, я буду бороться за ваше право быть принцессой и уж точно за право стать королевой Касурдтерра. Клянусь Владыке Света перед ликом Энкиль.
