Заметив на крыльце кота, хозяйка опустила её на пол и подняла его за шкирку. Тот вытаращился и зашипел.
Неужели другие люди видят его? Или эта чудная женщина – тоже выдумка?
– Что за невежа! – покачала головой Ягиня. – Ничего, сейчас присмиреешь!
Она посадила кота на крыльцо и погладила по голове. Он окаменел. Ягиня ухмыльнулась, подняла клетку и подошла к Герде.
От страха ноги онемели и приросли к земле.
– Зачем вы его заколдовали?! – нашла в себе силы возмутиться Герда.
– А зачем он на меня шипел? Гости так себя не ведут. Но ты же другая, кроткая и добрая.
Ягиня посмотрела на неё своими глазами – прозрачными озёрами. Только казалось, что на дне затаились хищные чёрные рыбины.
Голос ласково журчал в ушах, но, тревожась за друга, Герда отшатнулась.
– Отец! Он знал вас. Он сказал, что вы тоже больны лихорадкой.
– Я её поборола. Но где же сам Гедыминас? – вскинула Ягиня чёрные брови коромыслом. – Он родился очень слабым, и его мать посвятила его мне, чтобы он выжил. Когда его родители сгинули, он жил здесь со мной лесным царём, пока не встретил твою мать и не вернулся к людям.
– Жупела порвала его цепь, и он умер, – Герда угрюмо потупилась.
– Мой бедный мальчик! Мне так жаль! – по её лицу потекли смолистые слёзы. – Я так надеялась, так ждала! Самозванка явилась в мой лес и заняла железный трон. Теперь я теряю силы, и всё, чего касалось моё волшебство, гибнет.
– Почему вы не боретесь с ней? Почему не вырастили одолень-траву? Почему не позвали Сокола ясно солнышко?
В вышине снова раздался птичий крик. С небес рухнул сизокрылый сокол и запутался в силке, привязанном к одной из берёз у терема.
– Вот он – наш спаситель! Долго из солнечной степи летел, – обрадовалась Ягиня и вынула его из петли.
Сокол даже не пробовал биться. Ягиня просунула его в дверцу золочёной клетки и запахнула её. Только тогда птица поднялась и отрывисто заголосила: «кьяк-кьяк-кьяк». Будто не птица, а попавший в западню человек.
– Зачем вы его пленили? Он же должен тучи над лесом разогнать! – Герда растерянно затрясла головой.
– Наивная девочка, по своей воле он этого не сделает, – Ягиня погладила её щёку чёрными когтями. – Идём, скоро сама всё поймёшь.
Надо соглашаться, а то и её в истукана превратят. Кто тогда всех выручит?
Хозяйка взяла Герду под локоть и повела к терему. Внутри стояли резные лавки, укрытые бархатными подушками, столы, застланные льняными скатертями с богатой вышивкой, на стенах – гобелены с игривыми лесными жителями, на полу – толстые ковры. Расписанные золотом и серебром стены блестели украшениями из перламутра, янтаря и малахита. От сверкающего великолепия рябило в глазах.
Ягиня натопила баню. Герда вымылась, прополоскав голову отваром ромашки с крапивой, и заглянула в стоявшее у двери зеркало. В нём отражалась сероглазая русалка со стройным станом и высокой грудью, стыдливо прикрытой волосами.
Разве это она? Такая взрослая! Одногодки в Волынцах уже женихов выбрали и к сезону свадеб готовились. Только она даже думать о замужестве не желала. Отец отгораживал от бед, делая жизнь беззаботной. Наверное, зря. Справляться с напастями она так и не научилась. Без не в меру говорливого кота стало тоскливо, словно только его ехидные слова не давали закиснуть в горе и одиночестве.
В баню вошла Ягиня с серебряным подносом. На нём стоял самовар и блюдо с сахарными кренделями, медовыми пряниками и печёными яблоками. Она поставила поднос на стол и накинула на Герду чистую льняную рубаху до пола.
– Угощайся, – предложила хозяйка, разливая травяной отвар по блюдцам.
Сиротка с опаской посмотрела на поднос. Нельзя принимать от демонов еду, иначе навечно останешься в Горнем мире.
Ягиня достала из рукава золотой гребешок и принялась расчёсывать волосы гостьи.
– Не бойся меня, – приговаривала хозяйка, разбирая каждую прядку и расправляя спутавшиеся кончики. – Про свой лес я всё знаю: о чём мои берёзки и осинки шепчутся, почему так тоскливо воет старый волк на луну, сколько раз прокукует кукушка в сосновом боре, где гнездится болотная выпь, и как медведь по старому дубу за мёдом лезет. Ты ведь друзей ищешь, верно? Их похитила Жупела и заперла в погребе своей избушки-на-курьях-ножках. Я научу тебя, как их спасти.
Разум затуманился. Рука сама потянулась к прянику. Забывшись, Герда надкусила его и отхлебнула отвара из блюдца. Глаза начали слипаться. Голова поникла.
Ветер вихрями кружил в воздухе снежинки. Они плясали вокруг замершего напротив мужчины. Его лицо скрывала овальная белая маска с тремя красными царапинами, как от когтей.
– Морти! – позвала она.
Его дыхание согрело её лицо, возвращая к жизни лёгким прикосновением. Усы защекотали щеку.
Герда открыла глаза. Над ней нависла белая кошачья морда, уткнувшись носом в лицо.
Сиротка поморщилась, прогоняя наглеца. Она лежала в горнице на широкой кровати, застеленной пуховыми перинами. Сверху укрывало тёплое одеяло.
– Как ты расколдовался? – удивилась Герда.
– Три раза обернулся вокруг себя, ещё три раза вокруг оси Червоточины…
Она ошарашено моргнула.
За дверью послышались шаги. Кот нырнул Герде под рубаху за мгновение до того, как на пороге комнаты появилась Ягиня.
– Уже проснулась? – вскинула брови она. – Тем лучше. Мне нужна твоя помощь. С каждым днём люди всё больше разоряют мои владения: вырубают деревья, осушают болота, убивают зверей и птиц. А после прихода пресветловерцев я растеряла всю паству. Только твой отец поил меня жертвенной кровью и возвращал силы. Но без него я не могу восстановиться для борьбы с Жупелой и умираю.
– Вы хотите, чтобы я заняла его место? – Герда уселась на кровати, спустив ноги на пол.
Может, это ответ на все её беды? Раз она не может жить в родном доме в Волынцах, то хотя бы останется в Дикой Пуще, будет приглядывать за её обитателями. Под защитой Ягини никто – ни Вальдемар, ни селяне, ни даже Лучезарные – не причинят ей вреда.
– Нет, ты гораздо сильнее его, – Ягиня снова погладила щёку Герды. – У тебя волшебный голос. Своей песней ты можешь повелевать ветрами. Я передам тебе свои знания и власть, и ты станешь новой Хозяйкой. Такова была твоя судьба с рождения. Отец не хотел открывать её тебе, пока ты не повзрослеешь. Спой! Только так мы одолеем Жупелу и всех спасём.
– Я… не могу, – сдавленно выдохнула Герда.
– Не говори «не могу», даже не попробовав! – настаивала хозяйка. – Верь в себя, и всё получится.
Слова Ягини звучали невероятно, впрочем, таковым было всё в её царстве. Почему бы не поверить? Ведь всегда так хотелось… петь. Герда набрала в грудь побольше воздуха, представляя, как изо рта польётся чудесная музыка. Уже слышала в голове песню-призыв.
«Вернись ко мне, мой потерянный суженый. Ты заплутал на извилистых тропах жизни, тебя околдовали, заставили забыть, в твоём сердце стужа, а в глазах колкий лёд. Я буду путеводной звездой и обогрею. Ты только иди, не останавливайся, не засыпай! Я так сильно тебя жду!»
Грудь снова сдавило, горло словно располосовали когтями, плечи затряслись от сухого надсадного кашля.
– Ох, деточка, да ты истратила всё волшебство на пустое, никчёмное существо, – посетовала Ягиня. – Ничего! У меня есть лекарство. Съешь сердце сокола. Его чудесный голос станет твоим, его сила вернёт тебе то, что отняли злые ветра. Тогда ты победишь Жупелу и сможешь противостоять Мраку. Именно в этом и должна помочь птица-солнце.
Ягиня вложила в руку Герды кинжал с волнистым лезвием и потянулась за стоявшей на подоконнике клеткой. Сокол испуганно закричал.
Но ведь она и раньше не могла петь, с рождения, хотя лекарь в Волынцах утверждал, что с ней всё в порядке. Что за никчёмное существо она спасла?
Голову вело, вязкое отупление и сонливость мешали сосредоточиться.
Лесная хозяйка открыла дверцу, вынула птицу наружу и протянула Герде. Сокол присмирел: только вращал головой и смотрел на сиротку огромными, почти человечьими глазами.
– Я должна его убить? – заворожённо спросила Герда, поднимая руку с кинжалом, словно кукловод тянул её за верёвку. В ногу впилось что-то острое, прочистив разум болью. – Не могу. Нет!
Ягиня положила ладонь на лоб сиротки, и та без сил упала на постель.
– Слишком рано. Ты должна провести в Ирие больше времени, чтобы проникнуться его духом. Отдыхай. Я приду позже с едой и новой одеждой.
Лесная хозяйка вернула сокола в клетку и удалилась. Ослабевшей рукой Герда откинула полу рубахи. На правой икре остались две капли крови от укуса. Облизывая клыки, кот забрался сиротке на грудь и заглянул в глаза.
– Зачем ты принимала пищу Горнего мира? Неужели тебе настолько дорог этот лес, что ты готова пожертвовать остальным? То, что Ягиня предлагает – не жизнь, а медленное загнивание. Борись! Я помогу! Скажи, чего на самом деле хочешь. Без твоей воли я бессилен!
– Хочу… – закашлялась Герда.
Перед глазами вставал образ всадника из сна. Вот бы снять с него маску и увидеть знакомое лицо. Узнать, что Охотник жив и когда-нибудь приедет за ней. Пускай даже так поздно…
– Кьяк! – крикнул сокол, бередя совесть.
Можно ли взять его жизнь, чтобы получить могущество? Люди ведь охотятся на зверей ради мяса и шкур, даже отец…
– Кьяк! – настаивала птица.
Герда прикрыла веки. Как же трудно мыслить здраво в этом полубреду. После смерти отца она только и делала, что блуждала в сумраке лесной чащи.
В сказках Сокол своими крыльями нагонял тёплый южный ветер и сметал им всё лихо. Да, вот оно! Нужно поступить правильно.
Герда сжала кулаки:
– Хочу спасти Финиста и его учеников!
– Ну, хоть так, – кот взобрался на тумбу рядом с клеткой и ударил лапой по дверце. – Скорми мне сокола.
– Ты хочешь сам получить его голос? – испугалась Герда.
– Ох, нет! Мне достаточно своего.
На лишние расспросы и раздумия времени не оставалось. В конце концов, кот никогда не обманывал.
Вставив в замочную скважину остриё кинжала, Герда открыла дверцу. Сокол отбивался, царапаясь когтями и клювом. Схватить его и вытащить наружу удалось с большим трудом. Похоже, птица с котом сговорились её загрызть!
Рыжий наглец заглотил сокола в один присест! Герда ошалело округлила глаза. Как в его маленький рот поместилась целая птица?
Забившись в судорогах, кот поперхнулся и выплюнул сокола обратно. Промокшие в слюне перья топорщились и опадали, оголившееся тело стремительно росло. Крылья обращались в руки, лапы с когтями – в ноги, голова становилась человечьей, покрывалась курчавыми рыжими волосами. Через мгновение на полу вниз лицом распластался нагой мужчина.
Герда приложила ладони ко рту. Мускулистые плечи незнакомца часто вздымались в такт тяжёлому дыханию. Он медленно перевернулся на спину. Это же Финист!
Он застонал, разминая затёкшие конечности.
– Демоны, что произошло?
– Ты и есть Сокол ясно солнышко! – выдохнула Герда, смущённо отводя взгляд.
– Ты же сама просила его привести, – заметил кот.
– Никому не рассказывай! – Финист приподнялся на дрожащих ногах и поковылял к лавке, где лежала одежда. – Фу, бабская, – поморщился он, но за неимением лучшего, натянул на себя.
Только тогда Герда повернулась к нему. Льняная рубаха настолько плотно облегала его широкую грудь, что казалось, ткань вот-вот треснет, а подол едва закрывал колени, выставляя напоказ покрытые рыжими волосками голени.
– Ты должен разогнать своими крыльями тучи над лесом, – собралась с мыслями Герда. – Срази мать лихорадок Жупелу. Ждан с Дугавой попали к ней в плен.
– Что? – недоумевал Финист. – У меня даже оружия нет.
Герда бросила ему волнистый кинжал. Снаружи донеслись шаги. Финист спрятался за дверью.
В комнату вбежала Ягиня.
– Я слышала голоса. Что стряслось? Приходила Жупела?
– Нет… я…
Нужно уговорить Лесную хозяйку помочь, объяснить ей всё. Она же спасла отца в детстве, она на самом деле добрая, просто испугана и доведена до отчаяния матерью лихорадок.
– Не нужно никого убивать. Сокол поможет по своей воле. Только покажите, где искать Жупелу!
– Что ты наделала?! Жупела уже здесь! – закричала Ягиня.
Её лицо исказила гримаса ненависти, прежде кристальные глаза налились маслянистой чернотой. Небо за окном потемнело, живой зелёный лес обратился в белые кости-стволы, земля потонула в трясине. Вокруг закопчённого терема заметалась, стрекоча, стая сорок.
Где же Мать лихорадок? Куда она спряталась?
В горнице становилось всё темнее. Исчезла постель и окно, пропало богатое убранство, почернел пол. Рядом с Ягиней возник трон из ржавых цепей.
– Строптивая девчонка, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – прокаркала Хозяйка голосом Жупелы и потянула на себя одну из цепей. – Я спасла твоего отца, твоя кровь принадлежит мне!
Травяное платье превратилось в заплатанное красное, лицо стало мешковиной с нарисованными углём глазами, вместо роскошных волос в стороны торчали пучки соломы.
– Ох, Ягиня, что же ты надела! – воскликнул кот сокрушённо. – Озлобилась, отравила сердце Мраком, превратилась в Мать лихорадок и начала уничтожать всё, что было тебе дорого. Разве ты не знаешь, что месть – это смерть даже для бессмертного?
– Так это вы – Жупела? Мой отец служил вам, как матери, а вы его убили?! – ужаснулась Герда.
– Он отказался отдать тебя мне и сам виноват в своей участи, – ответило пугало, усаживаясь на трон. – Пускай это послужит тебе уроком. Кому будет легче, если ты тоже погибнешь? Стань мной. Тогда и лес очистишь, и своих друзей вызволишь.
Она растянула звенья цепи ржавыми руками, грозясь разорвать.
Сердце сиротки затрепыхалось болезненно, перед глазами мелькали чёрные пятна.
– Ты забыла, Ягиня? Гедыминаса спасли мы вместе и награду поделили поровну. Ты уже взяла свою часть, я волен распоряжаться своей, как захочу, – кот встал перед троном Жупелы, словно был ей ровней. – Пускай Герда сама решает свою судьбу!
Вспомнилось, как она прогнала пугало в первый раз у себя дома. Тогда она сказала… Ну, конечно!
– Не желаю быть такой, как ты, одинокой, озлобленной убийцей! Пускай я не получу волшебного голоса, пускай даже умру, но хочу, чтобы лес жил и мои друзья спаслись. Сокол ясно солнышко, разгони Мрак! – не песня, конечно, но не хуже птичьего клича.
Жупела со злостью дёрнула за цепь, но та вспыхнула золотом и отказалась рваться. Боль прошла, но Герда настолько ослабла, что рухнула на колени. Жупела пробовала разорвать цепь ещё и ещё, но ничего не выходило. Тогда она бросилась на Герду, протягивая ржавые руки к её горлу.
Финист напал на пугало со спины и потянул к себе за плечи. Жупела забилась, полосуя его рубашку на лоскуты. Светло-серая ткань окрасилась багровыми пятнами.
Сверкнула сталь в ладони наставника, окрасившись огненным цветом. Лезвие вонзилось в грудь пугала, где у людей было сердце. Сороки загалдели так пронзительно, будто хотели оглушить. Комнату озарила молния. Из Жупелы вырвался поток Мрака и ударил в потолок. Финист метнулся к Герде и закрыл её собой.
Жупела вновь обратилась в прекрасную Хозяйку леса. Хрипела натужно. Из груди лилась вязкая смола.
Кот заглянул в очистившиеся глаза с сочувствием.
– За что? – едва слышно просипела она. – Герда бы спасла нас всех от Мрака. Час Возрождения так близок…
– Спасёт, если пожелает. Прощай, кузина!
Ягиня обхватила его руками, пытаясь придушить, но шерсть вспыхнула и обожгла её ладони, лишив остатков сил. Яркий свет озарил сгустившийся у потолка Мрак. Туча пробила дырку в стене и помчалась прочь, растворяясь в очистившемся небе.
Неужели другие люди видят его? Или эта чудная женщина – тоже выдумка?
– Что за невежа! – покачала головой Ягиня. – Ничего, сейчас присмиреешь!
Она посадила кота на крыльцо и погладила по голове. Он окаменел. Ягиня ухмыльнулась, подняла клетку и подошла к Герде.
От страха ноги онемели и приросли к земле.
– Зачем вы его заколдовали?! – нашла в себе силы возмутиться Герда.
– А зачем он на меня шипел? Гости так себя не ведут. Но ты же другая, кроткая и добрая.
Ягиня посмотрела на неё своими глазами – прозрачными озёрами. Только казалось, что на дне затаились хищные чёрные рыбины.
Голос ласково журчал в ушах, но, тревожась за друга, Герда отшатнулась.
– Отец! Он знал вас. Он сказал, что вы тоже больны лихорадкой.
– Я её поборола. Но где же сам Гедыминас? – вскинула Ягиня чёрные брови коромыслом. – Он родился очень слабым, и его мать посвятила его мне, чтобы он выжил. Когда его родители сгинули, он жил здесь со мной лесным царём, пока не встретил твою мать и не вернулся к людям.
– Жупела порвала его цепь, и он умер, – Герда угрюмо потупилась.
– Мой бедный мальчик! Мне так жаль! – по её лицу потекли смолистые слёзы. – Я так надеялась, так ждала! Самозванка явилась в мой лес и заняла железный трон. Теперь я теряю силы, и всё, чего касалось моё волшебство, гибнет.
– Почему вы не боретесь с ней? Почему не вырастили одолень-траву? Почему не позвали Сокола ясно солнышко?
В вышине снова раздался птичий крик. С небес рухнул сизокрылый сокол и запутался в силке, привязанном к одной из берёз у терема.
– Вот он – наш спаситель! Долго из солнечной степи летел, – обрадовалась Ягиня и вынула его из петли.
Сокол даже не пробовал биться. Ягиня просунула его в дверцу золочёной клетки и запахнула её. Только тогда птица поднялась и отрывисто заголосила: «кьяк-кьяк-кьяк». Будто не птица, а попавший в западню человек.
– Зачем вы его пленили? Он же должен тучи над лесом разогнать! – Герда растерянно затрясла головой.
– Наивная девочка, по своей воле он этого не сделает, – Ягиня погладила её щёку чёрными когтями. – Идём, скоро сама всё поймёшь.
Надо соглашаться, а то и её в истукана превратят. Кто тогда всех выручит?
Хозяйка взяла Герду под локоть и повела к терему. Внутри стояли резные лавки, укрытые бархатными подушками, столы, застланные льняными скатертями с богатой вышивкой, на стенах – гобелены с игривыми лесными жителями, на полу – толстые ковры. Расписанные золотом и серебром стены блестели украшениями из перламутра, янтаря и малахита. От сверкающего великолепия рябило в глазах.
Ягиня натопила баню. Герда вымылась, прополоскав голову отваром ромашки с крапивой, и заглянула в стоявшее у двери зеркало. В нём отражалась сероглазая русалка со стройным станом и высокой грудью, стыдливо прикрытой волосами.
Разве это она? Такая взрослая! Одногодки в Волынцах уже женихов выбрали и к сезону свадеб готовились. Только она даже думать о замужестве не желала. Отец отгораживал от бед, делая жизнь беззаботной. Наверное, зря. Справляться с напастями она так и не научилась. Без не в меру говорливого кота стало тоскливо, словно только его ехидные слова не давали закиснуть в горе и одиночестве.
В баню вошла Ягиня с серебряным подносом. На нём стоял самовар и блюдо с сахарными кренделями, медовыми пряниками и печёными яблоками. Она поставила поднос на стол и накинула на Герду чистую льняную рубаху до пола.
– Угощайся, – предложила хозяйка, разливая травяной отвар по блюдцам.
Сиротка с опаской посмотрела на поднос. Нельзя принимать от демонов еду, иначе навечно останешься в Горнем мире.
Ягиня достала из рукава золотой гребешок и принялась расчёсывать волосы гостьи.
– Не бойся меня, – приговаривала хозяйка, разбирая каждую прядку и расправляя спутавшиеся кончики. – Про свой лес я всё знаю: о чём мои берёзки и осинки шепчутся, почему так тоскливо воет старый волк на луну, сколько раз прокукует кукушка в сосновом боре, где гнездится болотная выпь, и как медведь по старому дубу за мёдом лезет. Ты ведь друзей ищешь, верно? Их похитила Жупела и заперла в погребе своей избушки-на-курьях-ножках. Я научу тебя, как их спасти.
Разум затуманился. Рука сама потянулась к прянику. Забывшись, Герда надкусила его и отхлебнула отвара из блюдца. Глаза начали слипаться. Голова поникла.
***
Ветер вихрями кружил в воздухе снежинки. Они плясали вокруг замершего напротив мужчины. Его лицо скрывала овальная белая маска с тремя красными царапинами, как от когтей.
– Морти! – позвала она.
Его дыхание согрело её лицо, возвращая к жизни лёгким прикосновением. Усы защекотали щеку.
Герда открыла глаза. Над ней нависла белая кошачья морда, уткнувшись носом в лицо.
Сиротка поморщилась, прогоняя наглеца. Она лежала в горнице на широкой кровати, застеленной пуховыми перинами. Сверху укрывало тёплое одеяло.
– Как ты расколдовался? – удивилась Герда.
– Три раза обернулся вокруг себя, ещё три раза вокруг оси Червоточины…
Она ошарашено моргнула.
За дверью послышались шаги. Кот нырнул Герде под рубаху за мгновение до того, как на пороге комнаты появилась Ягиня.
– Уже проснулась? – вскинула брови она. – Тем лучше. Мне нужна твоя помощь. С каждым днём люди всё больше разоряют мои владения: вырубают деревья, осушают болота, убивают зверей и птиц. А после прихода пресветловерцев я растеряла всю паству. Только твой отец поил меня жертвенной кровью и возвращал силы. Но без него я не могу восстановиться для борьбы с Жупелой и умираю.
– Вы хотите, чтобы я заняла его место? – Герда уселась на кровати, спустив ноги на пол.
Может, это ответ на все её беды? Раз она не может жить в родном доме в Волынцах, то хотя бы останется в Дикой Пуще, будет приглядывать за её обитателями. Под защитой Ягини никто – ни Вальдемар, ни селяне, ни даже Лучезарные – не причинят ей вреда.
– Нет, ты гораздо сильнее его, – Ягиня снова погладила щёку Герды. – У тебя волшебный голос. Своей песней ты можешь повелевать ветрами. Я передам тебе свои знания и власть, и ты станешь новой Хозяйкой. Такова была твоя судьба с рождения. Отец не хотел открывать её тебе, пока ты не повзрослеешь. Спой! Только так мы одолеем Жупелу и всех спасём.
– Я… не могу, – сдавленно выдохнула Герда.
– Не говори «не могу», даже не попробовав! – настаивала хозяйка. – Верь в себя, и всё получится.
Слова Ягини звучали невероятно, впрочем, таковым было всё в её царстве. Почему бы не поверить? Ведь всегда так хотелось… петь. Герда набрала в грудь побольше воздуха, представляя, как изо рта польётся чудесная музыка. Уже слышала в голове песню-призыв.
«Вернись ко мне, мой потерянный суженый. Ты заплутал на извилистых тропах жизни, тебя околдовали, заставили забыть, в твоём сердце стужа, а в глазах колкий лёд. Я буду путеводной звездой и обогрею. Ты только иди, не останавливайся, не засыпай! Я так сильно тебя жду!»
Грудь снова сдавило, горло словно располосовали когтями, плечи затряслись от сухого надсадного кашля.
– Ох, деточка, да ты истратила всё волшебство на пустое, никчёмное существо, – посетовала Ягиня. – Ничего! У меня есть лекарство. Съешь сердце сокола. Его чудесный голос станет твоим, его сила вернёт тебе то, что отняли злые ветра. Тогда ты победишь Жупелу и сможешь противостоять Мраку. Именно в этом и должна помочь птица-солнце.
Ягиня вложила в руку Герды кинжал с волнистым лезвием и потянулась за стоявшей на подоконнике клеткой. Сокол испуганно закричал.
Но ведь она и раньше не могла петь, с рождения, хотя лекарь в Волынцах утверждал, что с ней всё в порядке. Что за никчёмное существо она спасла?
Голову вело, вязкое отупление и сонливость мешали сосредоточиться.
Лесная хозяйка открыла дверцу, вынула птицу наружу и протянула Герде. Сокол присмирел: только вращал головой и смотрел на сиротку огромными, почти человечьими глазами.
– Я должна его убить? – заворожённо спросила Герда, поднимая руку с кинжалом, словно кукловод тянул её за верёвку. В ногу впилось что-то острое, прочистив разум болью. – Не могу. Нет!
Ягиня положила ладонь на лоб сиротки, и та без сил упала на постель.
– Слишком рано. Ты должна провести в Ирие больше времени, чтобы проникнуться его духом. Отдыхай. Я приду позже с едой и новой одеждой.
Лесная хозяйка вернула сокола в клетку и удалилась. Ослабевшей рукой Герда откинула полу рубахи. На правой икре остались две капли крови от укуса. Облизывая клыки, кот забрался сиротке на грудь и заглянул в глаза.
– Зачем ты принимала пищу Горнего мира? Неужели тебе настолько дорог этот лес, что ты готова пожертвовать остальным? То, что Ягиня предлагает – не жизнь, а медленное загнивание. Борись! Я помогу! Скажи, чего на самом деле хочешь. Без твоей воли я бессилен!
– Хочу… – закашлялась Герда.
Перед глазами вставал образ всадника из сна. Вот бы снять с него маску и увидеть знакомое лицо. Узнать, что Охотник жив и когда-нибудь приедет за ней. Пускай даже так поздно…
– Кьяк! – крикнул сокол, бередя совесть.
Можно ли взять его жизнь, чтобы получить могущество? Люди ведь охотятся на зверей ради мяса и шкур, даже отец…
– Кьяк! – настаивала птица.
Герда прикрыла веки. Как же трудно мыслить здраво в этом полубреду. После смерти отца она только и делала, что блуждала в сумраке лесной чащи.
В сказках Сокол своими крыльями нагонял тёплый южный ветер и сметал им всё лихо. Да, вот оно! Нужно поступить правильно.
Герда сжала кулаки:
– Хочу спасти Финиста и его учеников!
– Ну, хоть так, – кот взобрался на тумбу рядом с клеткой и ударил лапой по дверце. – Скорми мне сокола.
– Ты хочешь сам получить его голос? – испугалась Герда.
– Ох, нет! Мне достаточно своего.
На лишние расспросы и раздумия времени не оставалось. В конце концов, кот никогда не обманывал.
Вставив в замочную скважину остриё кинжала, Герда открыла дверцу. Сокол отбивался, царапаясь когтями и клювом. Схватить его и вытащить наружу удалось с большим трудом. Похоже, птица с котом сговорились её загрызть!
Рыжий наглец заглотил сокола в один присест! Герда ошалело округлила глаза. Как в его маленький рот поместилась целая птица?
Забившись в судорогах, кот поперхнулся и выплюнул сокола обратно. Промокшие в слюне перья топорщились и опадали, оголившееся тело стремительно росло. Крылья обращались в руки, лапы с когтями – в ноги, голова становилась человечьей, покрывалась курчавыми рыжими волосами. Через мгновение на полу вниз лицом распластался нагой мужчина.
Герда приложила ладони ко рту. Мускулистые плечи незнакомца часто вздымались в такт тяжёлому дыханию. Он медленно перевернулся на спину. Это же Финист!
Он застонал, разминая затёкшие конечности.
– Демоны, что произошло?
– Ты и есть Сокол ясно солнышко! – выдохнула Герда, смущённо отводя взгляд.
– Ты же сама просила его привести, – заметил кот.
– Никому не рассказывай! – Финист приподнялся на дрожащих ногах и поковылял к лавке, где лежала одежда. – Фу, бабская, – поморщился он, но за неимением лучшего, натянул на себя.
Только тогда Герда повернулась к нему. Льняная рубаха настолько плотно облегала его широкую грудь, что казалось, ткань вот-вот треснет, а подол едва закрывал колени, выставляя напоказ покрытые рыжими волосками голени.
– Ты должен разогнать своими крыльями тучи над лесом, – собралась с мыслями Герда. – Срази мать лихорадок Жупелу. Ждан с Дугавой попали к ней в плен.
– Что? – недоумевал Финист. – У меня даже оружия нет.
Герда бросила ему волнистый кинжал. Снаружи донеслись шаги. Финист спрятался за дверью.
В комнату вбежала Ягиня.
– Я слышала голоса. Что стряслось? Приходила Жупела?
– Нет… я…
Нужно уговорить Лесную хозяйку помочь, объяснить ей всё. Она же спасла отца в детстве, она на самом деле добрая, просто испугана и доведена до отчаяния матерью лихорадок.
– Не нужно никого убивать. Сокол поможет по своей воле. Только покажите, где искать Жупелу!
– Что ты наделала?! Жупела уже здесь! – закричала Ягиня.
Её лицо исказила гримаса ненависти, прежде кристальные глаза налились маслянистой чернотой. Небо за окном потемнело, живой зелёный лес обратился в белые кости-стволы, земля потонула в трясине. Вокруг закопчённого терема заметалась, стрекоча, стая сорок.
Где же Мать лихорадок? Куда она спряталась?
В горнице становилось всё темнее. Исчезла постель и окно, пропало богатое убранство, почернел пол. Рядом с Ягиней возник трон из ржавых цепей.
– Строптивая девчонка, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – прокаркала Хозяйка голосом Жупелы и потянула на себя одну из цепей. – Я спасла твоего отца, твоя кровь принадлежит мне!
Травяное платье превратилось в заплатанное красное, лицо стало мешковиной с нарисованными углём глазами, вместо роскошных волос в стороны торчали пучки соломы.
– Ох, Ягиня, что же ты надела! – воскликнул кот сокрушённо. – Озлобилась, отравила сердце Мраком, превратилась в Мать лихорадок и начала уничтожать всё, что было тебе дорого. Разве ты не знаешь, что месть – это смерть даже для бессмертного?
– Так это вы – Жупела? Мой отец служил вам, как матери, а вы его убили?! – ужаснулась Герда.
– Он отказался отдать тебя мне и сам виноват в своей участи, – ответило пугало, усаживаясь на трон. – Пускай это послужит тебе уроком. Кому будет легче, если ты тоже погибнешь? Стань мной. Тогда и лес очистишь, и своих друзей вызволишь.
Она растянула звенья цепи ржавыми руками, грозясь разорвать.
Сердце сиротки затрепыхалось болезненно, перед глазами мелькали чёрные пятна.
– Ты забыла, Ягиня? Гедыминаса спасли мы вместе и награду поделили поровну. Ты уже взяла свою часть, я волен распоряжаться своей, как захочу, – кот встал перед троном Жупелы, словно был ей ровней. – Пускай Герда сама решает свою судьбу!
Вспомнилось, как она прогнала пугало в первый раз у себя дома. Тогда она сказала… Ну, конечно!
– Не желаю быть такой, как ты, одинокой, озлобленной убийцей! Пускай я не получу волшебного голоса, пускай даже умру, но хочу, чтобы лес жил и мои друзья спаслись. Сокол ясно солнышко, разгони Мрак! – не песня, конечно, но не хуже птичьего клича.
Жупела со злостью дёрнула за цепь, но та вспыхнула золотом и отказалась рваться. Боль прошла, но Герда настолько ослабла, что рухнула на колени. Жупела пробовала разорвать цепь ещё и ещё, но ничего не выходило. Тогда она бросилась на Герду, протягивая ржавые руки к её горлу.
Финист напал на пугало со спины и потянул к себе за плечи. Жупела забилась, полосуя его рубашку на лоскуты. Светло-серая ткань окрасилась багровыми пятнами.
Сверкнула сталь в ладони наставника, окрасившись огненным цветом. Лезвие вонзилось в грудь пугала, где у людей было сердце. Сороки загалдели так пронзительно, будто хотели оглушить. Комнату озарила молния. Из Жупелы вырвался поток Мрака и ударил в потолок. Финист метнулся к Герде и закрыл её собой.
Жупела вновь обратилась в прекрасную Хозяйку леса. Хрипела натужно. Из груди лилась вязкая смола.
Кот заглянул в очистившиеся глаза с сочувствием.
– За что? – едва слышно просипела она. – Герда бы спасла нас всех от Мрака. Час Возрождения так близок…
– Спасёт, если пожелает. Прощай, кузина!
Ягиня обхватила его руками, пытаясь придушить, но шерсть вспыхнула и обожгла её ладони, лишив остатков сил. Яркий свет озарил сгустившийся у потолка Мрак. Туча пробила дырку в стене и помчалась прочь, растворяясь в очистившемся небе.
