– Тогда поглядим на светлячков, их привозят из южных стран и выпускают в сад, они необыкновенно крупные, знаешь – так красиво сверкают, будто звезды, вот их-то как раз и нужно смотреть в темноте.
– Хорошо, только переоденусь и придумаю, что сказать маме.
– Ничего не надо, ты и так красивая, – он не отпускал.
– Поставь меня на ноги, если не скажу, что пошла э-э-э, да хотя бы к Милке, родители кинутся искать, а они у меня, кстати, маги, так что найдут вмиг и по шее надают. Ещё и тебе прилетит. Да подожди, я быстро, – взлетев на крыльцо, все же оглянулась и махнула рукой, мол, отойди, не отсвечивай тут.
Я была весела и чуть не подпрыгивала, предвкушая необыкновенное приключение: как же здорово, вот так – ночью, оказаться в закрытом для простых смертных саду Академии! Но уже подходя к высокой стене, окружавшей весь комплекс зданий, внезапно затормозила, – о-о-й, а как мы туда попадем? Я ведь училась в Школе при Академии, кое-что знаю. В воротах даже замка нет, а всяко не откроешь, чары наложены.
– Не бойся, детка, это не проблема!
Действительно, для него, казалось, проблем не существовало. Легкое касание створок, тонкие светящиеся ручейки Силы, хлынувшие с кончиков пальцев, он даже не читал заклинания…
Моё возбуждение и беззаботная радость как-то быстро прошли под плотными кронами деревьев, где царили мрак и прохлада. Только через несколько минут, глаза, привыкнув к темноте, начали постепенно различать очертания окружающих растений. Одуряюще пахли ночные цветы, призраками порхали бабочки, темные купы деревьев и густого кустарника зловеще шевелились, будто пряча кого-то. Однако сколько я ни вертела головой, обещанных светлячков нигде не было видно.
– Ты говорил, они яркие, как звездочки, – мой голос самой показался чересчур громким в тишине сада, – и где?
Вместо ответа Джар (нет, он действительно сегодня какой-то странный) неожиданно молча и быстро схватив меня, буквально сдавил в кольце рук и грубо, жадно прижался своим ртом к моему. Этот поцелуй мне совсем не понравился. К тому же, не очень-то приятно было ощущать себя жертвой удава. С трудом, не сразу, но всё же удалось высвободиться.
– Ты меня обманул, здесь нет никаких светляков, или они спят уже. И вообще, мне холодно, я хочу домой, уже поздно, – захныкала я, непроизвольно передергивая плечами. Холодно не было, но от неприятного ощущения, пожалуй, даже страха, колотила дрожь.
Джар, не слушая, вновь притянул меня к себе и впился в губы… Все было не так, как позавчера, его руки из ласковых неожиданно стали бесцеремонными и наглыми. А дикий, горящий, словно у зверя, взгляд испугал настолько, что желание находиться с ним вдвоём в этих темных зарослях полностью исчезло. Не говоря ни слова, я оттолкнула его, повернулась и бросилась прочь, но тут же, запнувшись о корни деревьев, растянулась в траве. Джар одним прыжком настиг меня и, поставив на ноги, прижал к теплому шершавому стволу, пахнущему разогретой смолой.
– Эй, перестань, давай уйдем отсюда, – попробовала отстраниться, но его объятия лишь стали крепче. Что у него с глазами!? Ни разу не видела, чтобы зрачки человека светились в темноте, да мало того, ещё и …становились вертикальными! У меня глюки со страха, что ли!? Да он не в себе, обкурился, похоже. В школе магии на занятиях по травоведению изучались наркотики и их действие я представляла, да и не приходило в голову ничего другого. Я рванулась, но этот чокнутый сжал меня так, что ребра затрещали. Боги, да что ж он совсем не соображает, что творит? Хватка у него прямо железная, даже вздохнуть не могу…
– Джар, ты что? Мне страшно, не хочу! Остановись, послушай, отпусти!
Бесполезно! Я заколотила кулаками по груди парня, уже визжа в голос, но он быстро зажал мне рот очередным неистовым поцелуем. А после, навалившись всем телом, притиснул к дереву и бесстыдно запустил руку под подол. Такого ужаса и стыда я никогда ещё не испытывала!
Сэйнт медленно прогуливался со своим бывшим наставником по дорожкам сада Академии. Высокая каменная стена, окружавшая зеленые насаждения, гасила все звуки города. Над головами мягко сиял месяц, черное небо мерцало и переливалось россыпью звездных огней. Продолжая негромкий разговор, они повернули, следуя изгибам тропинки, и углубились в заросли парка, ощущая, как порывами налетает теплый ветер, путая волосы.
– Так у неё есть родственники в другом мире? Профессор, вы ведь знакомы с родителями девочки, попробуйте убедить их, что дочке полезно будет провести какое-то время вдали от Тиоры... К тому же общее развитие в мире без магии пойдет быстрее.
Внезапно услышанные звуки заставили их замедлить ход, а затем и вовсе остановиться.
Профессор Риэннэль, чопорный и холодный, как многие эльфы, недовольно и озадаченно нахмурился. Впрочем, услышанное не оставляло никаких сомнений в том, что именно происходит за кустами:
– Н-нет, не надо, пожалуйста, нет, отпусти меня…
Задыхающийся лепет девушки прерывался звуками поцелуев. В приглушенном мужском голосе, хрипло бормотавшем что-то в ответ, странно смешивались умоляющие и властные интонации.
– Дай мне свои губки, ну же не сопротивляйся, постой, я только расстегну вот тут …
– Ну знаете ли, это просто черт знает, что такое! Устраивать здесь, практически в стенах Академии, в святая святых, какой-то бордель, – Риэннэль решительно шагнул вперед, раздвигая руками ветви деревьев и густого кустарника.
Увиденная сцена их поразила. В полутьме (впрочем их глазам хватило бы и худшего освещения), прижатая спиной к стволу дерева, в сильных руках парня извивалась, стремясь вырваться, светловолосая хрупкая девчонка. Волосы её растрепались, лиф платья был полностью расстегнут, оголяя грудь, а подол задран выше пояса. Удерживая свою добычу, юноша с увлечением покрывал поцелуями обнаженное тело, не забывая шарить свободной рукой под юбкой.
Потеряв дар речи от возмущения, профессор стоял несколько секунд неподвижно, лишь молча глотая воздух. Сэйнт уже испугался, не хватил ли почтенного эльфа удар, как тот пришел в себя:
– Что здесь происходит! Ваша наглость не знает границ!!!
Его рев, право слово, сделал бы честь и дракону…
Парень дернулся от неожиданности, резко обернулся и, вопреки ожиданиям, шагнул вперёд с угрожающим видом.
Вот здесь пришел черед Сэйнта открыть и захлопнуть рот. Впрочем, Риэннэль был изумлен не меньше.
Перед ними стоял Джар… Беспорядок в одежде, наполовину выбившиеся из заколки длинные пряди, пылающее искаженное лицо… А за его спиной, ну конечно, кто бы сомневался, чуть не плача от стыда и страха, лихорадочно пыталась привести себя в порядок Яна. Кусая губы и пряча глаза, она дрожащими руками что-то поправляла под юбкой, неловко, путаясь и не попадая в петли, застегивала пуговицы на платье.
– Я менее всего ждал от вас подобного, лорд Аррантелл, – ледяной тон вкупе с едва сдерживаемым гневом мог заставить затрепетать любого, но Джар только зло стиснул зубы. Он тяжело дышал и, видимо, всё ещё не отошел от накала тех бешеных желаний, что владели им несколько минут назад. По лицу пробегали гневные судороги, а в потемневших глазах искрилось безумие.
Поняв, что парень вряд ли сейчас способен к адекватному диалогу, наставник переключился на девочку.
– Увидеть вас в такое время и в таком виде, дани* Фирент, – процедил профессор, окинув её уничтожающим взглядом, – боюсь, я буду вынужден уведомить ваших уважаемых родителей о подобных развлечениях их дочери.
(*Дана – обращение ко взрослой женщине, дани – обращение к незамужней девушке.)
Бедняжка побагровела и, судорожно всхлипнув, опустила голову. Она по-прежнему стояла там же, где их застали и, кажется, даже боялась пошевелиться.
«Хорошо, хоть не видит себя в зеркале», – с жалостью подумал Сэйнт, - «из криво застегнутого лифа клочьями торчат кружева нижней рубашки, не исключено, что этот придурок умудрился порвать на ней бельё, интересно, как детка объяснит сей факт маме? Прическа, ну, обычно это называют – я упала с сеновала, тормозила головой».
Он шагнул к девочке, у которой уже текли слезы по лицу, и осторожно вынул из светлых локонов несколько застрявших там листочков. Подобное проявление сочувствия вместо упреков, ожидаемых от пришедших, вызвало у Яны взрыв сдавленных рыданий, она зажимала рот рукой и не могла остановиться…
– Я, …я не.. не виновата, я не хотела, он сказал, – мы только посмотрим на светлячков!
Повернувшись к брату, Сэйнт сквозь зубы выругался:
– Что творишь, скот! Ты соображаешь, с кем связался, она же совсем маленькая… Впрочем, кому говорю, ты сам от неё недалеко ушел.
Джар, оскалившись, зарычал.
– Не лезьте не в своё дело, я не собираюсь подчиняться вашим проклятым правилам!
– А придется, – холодно заметил Риэннэль, – перед началом обучения вы обещали соблюдать законы Академии, и они гласят: магистры не должны поддерживать близкие отношения с учениками первой ступени! А в данном случае особенно вопиющим является тот факт, что эта девочка – вчерашняя школьница, к тому же – несовершеннолетняя! Вам разве неизвестно, – ядовито спросил он, – что год совершеннолетия мага, тем более такого сильного, как это дитя, устанавливается советом Академии, а до тех пор – за неё несут ответственность родители и, разумеется, учителя. Кстати, а вы-то сами Аррантелл, по законам вашей расы, являетесь взрослым?
Худшее оскорбление трудно было придумать. Джар сначала побледнел, потом покраснел, но когда он открыл было рот, чтобы опровергнуть это низкое и гнусное подозрение, то его уже никто не слушал. А ведь долгожданное событие уже свершилось недавно и сам юноша до сих пор пребывал по сему поводу в непреходящей эйфории.
Сэйнт в этот момент обратился к эльфу, демонстративно обходя брата:
– Учитель, думаю, мне стоит проводить дани Фирент домой, сейчас уже поздно, и будет лучше, если девочка под присмотром будет доставлена к родителям.
Тот молча кивнул, и Сэйнт, сжав маленькую ладошку в своей руке, повел Яну к выходу из сада. Недалеко от ворот он, покосившись на девочку, остановился и с максимальной доброжелательностью предложил, отводя глаза в сторону:
– Яна, я отвернусь, а ты приведи себя в порядок, застегни платье, а то оно у тебя перекошено и поправь всё, чтобы никого не пугать своим видом. И не плачь, пожалуйста, я отговорю профессора Риэннэля, обещаю, он ничего не сообщит твоим родителям.
«Сообщит обязательно, детка, правда, далеко не всё стоит им знать, но кое-какую информацию мы предоставим! Достаточную для того, чтобы отправить тебя куда-нибудь подальше от моего чокнутого братца».
Несколько минут она старательно возилась за его спиной, затем тихонько кашлянула, привлекая внимание, и Сэйнт повернулся. Критически осмотрев наряд и прическу, он счел возможным выйти на улицу и довести свою подопечную до дома без опаски, что первый же встречный патруль остановит их, обвинив мужчину в развратных действиях, совершенных над малолеткой.
Яна даже с Сэйнтом не попрощалась, хотя уж он-то был ни в чем не виноват. Войдя во двор и машинально закрыв на замок калитку, она так и осталась стоять, плохо соображая и чувствуя себя совсем маленькой девочкой, которая не понимает ничего в окружающем мире – неожиданно оказавшимся сложным и страшным. На душе было так тяжело, больно и паршиво, её будто в грязь лицом окунули. Что произошло, ведь ещё недавно Джар был совсем другим, или таковы все мужчины!?
– Послушай, я разговаривал с Верховной жрицей храма Гарт, она обещала помочь, пока ещё можно…
– Кто сказал, что мне нужна помощь?
– Ты приковал себя к ней такими цепями, что и на преступников не накладывают,
– Неправда, я точно знаю, что для нас это невозможно…
– Что ж, тебе «повезло» найти способ, чтобы стать исключением!
– Ерунда, я не чувствую ничего особенного, со мной всё нормально…
– А что ты вчера натворил, зачем так напугал девочку? Вел себя, как ненормальный гоблин, да собственно им и был. Дальше будет ещё хуже. Хочешь безвозвратно всё испортить?
– Что!?
– Да ничего, просто потеряешь её навсегда. Успокойся и послушайся меня, ведь знаешь - я не хочу тебе зла. Отправляйся к родителям и, не медля, иди в храм, жрицы смогут кое-что подправить…
– Почему ты всё время разговариваешь со мной, как с мальчишкой? Я уже магистр! Мы в таких серьёзных экспедициях бывали, когда заканчивали вторую ступень!
– Прости, забыл: Джар у нас уже большой мальчик… (знал бы ты, малыш, в каких местах я побывал, тебе и не снилось).
– Не смей надо мной смеяться!
– Я абсолютно серьёзен. Так сам пойдешь, или мне достать «Узы» (браслеты подчинения)? Тогда я получу твоё послушание, хочешь ты этого или нет!
– Ты не посмеешь так со мной обращаться, да что я говорю, ты всё врешь, у тебя их нет и быть не может!
– Не сомневайся, дружок, я не блефую, мне их специально дала Верховная…
Долгое молчание.
– Хорошо, пойду…
– Вот и молодец …«а я тем временем поработаю над вопросом, как девочку от тебя спрятать, хотя бы на время… Пожалуй, лучшая идея – это действовать именно через её родителей, но конечно, очень осторожно…».
Яна
Шли дни, первое время я даже из дома не выходила, опасаясь встретить этого ненормального. Девчонки несколько раз видели в центре Сэйнта, но Джара с ним не было. По моей просьбе, Милка при очередной случайной встрече (или неслучайной, Вирна-то с Оссой были крайне заинтересованы в поддержании и развитии дружеских отношений с такими экземплярами) провентилировала почву и этим же вечером, прибежав ко мне, выпалила, – его нет в городе.
Я с облегчением вздохнула, – У-ф-ф, камень с души!
Пытаясь задавить неприятные воспоминания, искала себе всяческие занятия и наконец, как мне показалось, нашла – вернулась к старому увлечению – цветным мелкам. Талина, уже год занимавшаяся с нанятым учителем, не раз приглашала меня с собой. В хорошую погоду подруга часто брала этюдник и шла в парк или на набережную, или в старый город. Мама, сама художник-недоучка, была рада моему вновь пробудившемуся интересу. Как-то ещё давно, несколько лет назад, она научила меня смешивать краски, правильно подбирать освещение, показала, как работать в технике акварели и гуаши, однако больше всего мне понравилось писать сухими мелками – «дешево и сердито».
Поднявшись однажды днем в мансарду, где было устроено нечто вроде студии, я долго подбирала себе необходимые принадлежности, разглядывала её неоконченные работы. Пожалуй, папа правильно ругается, что мама совсем забросила живопись, он все твердит: «если Бог дал человеку талант, он не должен зарывать его в землю, а ты Катрина предпочитаешь заниматься только магией, но так ведь нельзя!»
Я вспомнила прежние навыки, заинтересовалась, стала ходить с Талиной на пленэр, показывала родителям пейзажи, они с преувеличенным восторгом хвалили. Несмотря на их одобрение, своими работами была сама не очень довольна, до маминого уровня явно не дотягивала. По крайней мере, сравнивая её картины, развешанные по стенам нашего дома, с теми, что были нарисованы мной, понимала, что у неё – талант, а у меня – так, в лучшем случае – способности.
– Хорошо, только переоденусь и придумаю, что сказать маме.
– Ничего не надо, ты и так красивая, – он не отпускал.
– Поставь меня на ноги, если не скажу, что пошла э-э-э, да хотя бы к Милке, родители кинутся искать, а они у меня, кстати, маги, так что найдут вмиг и по шее надают. Ещё и тебе прилетит. Да подожди, я быстро, – взлетев на крыльцо, все же оглянулась и махнула рукой, мол, отойди, не отсвечивай тут.
Я была весела и чуть не подпрыгивала, предвкушая необыкновенное приключение: как же здорово, вот так – ночью, оказаться в закрытом для простых смертных саду Академии! Но уже подходя к высокой стене, окружавшей весь комплекс зданий, внезапно затормозила, – о-о-й, а как мы туда попадем? Я ведь училась в Школе при Академии, кое-что знаю. В воротах даже замка нет, а всяко не откроешь, чары наложены.– Не бойся, детка, это не проблема!
Действительно, для него, казалось, проблем не существовало. Легкое касание створок, тонкие светящиеся ручейки Силы, хлынувшие с кончиков пальцев, он даже не читал заклинания…
Моё возбуждение и беззаботная радость как-то быстро прошли под плотными кронами деревьев, где царили мрак и прохлада. Только через несколько минут, глаза, привыкнув к темноте, начали постепенно различать очертания окружающих растений. Одуряюще пахли ночные цветы, призраками порхали бабочки, темные купы деревьев и густого кустарника зловеще шевелились, будто пряча кого-то. Однако сколько я ни вертела головой, обещанных светлячков нигде не было видно.
– Ты говорил, они яркие, как звездочки, – мой голос самой показался чересчур громким в тишине сада, – и где?
Вместо ответа Джар (нет, он действительно сегодня какой-то странный) неожиданно молча и быстро схватив меня, буквально сдавил в кольце рук и грубо, жадно прижался своим ртом к моему. Этот поцелуй мне совсем не понравился. К тому же, не очень-то приятно было ощущать себя жертвой удава. С трудом, не сразу, но всё же удалось высвободиться.– Ты меня обманул, здесь нет никаких светляков, или они спят уже. И вообще, мне холодно, я хочу домой, уже поздно, – захныкала я, непроизвольно передергивая плечами. Холодно не было, но от неприятного ощущения, пожалуй, даже страха, колотила дрожь.
Джар, не слушая, вновь притянул меня к себе и впился в губы… Все было не так, как позавчера, его руки из ласковых неожиданно стали бесцеремонными и наглыми. А дикий, горящий, словно у зверя, взгляд испугал настолько, что желание находиться с ним вдвоём в этих темных зарослях полностью исчезло. Не говоря ни слова, я оттолкнула его, повернулась и бросилась прочь, но тут же, запнувшись о корни деревьев, растянулась в траве. Джар одним прыжком настиг меня и, поставив на ноги, прижал к теплому шершавому стволу, пахнущему разогретой смолой.
– Эй, перестань, давай уйдем отсюда, – попробовала отстраниться, но его объятия лишь стали крепче. Что у него с глазами!? Ни разу не видела, чтобы зрачки человека светились в темноте, да мало того, ещё и …становились вертикальными! У меня глюки со страха, что ли!? Да он не в себе, обкурился, похоже. В школе магии на занятиях по травоведению изучались наркотики и их действие я представляла, да и не приходило в голову ничего другого. Я рванулась, но этот чокнутый сжал меня так, что ребра затрещали. Боги, да что ж он совсем не соображает, что творит? Хватка у него прямо железная, даже вздохнуть не могу…
– Джар, ты что? Мне страшно, не хочу! Остановись, послушай, отпусти!
Бесполезно! Я заколотила кулаками по груди парня, уже визжа в голос, но он быстро зажал мне рот очередным неистовым поцелуем. А после, навалившись всем телом, притиснул к дереву и бесстыдно запустил руку под подол. Такого ужаса и стыда я никогда ещё не испытывала!
****
Сэйнт медленно прогуливался со своим бывшим наставником по дорожкам сада Академии. Высокая каменная стена, окружавшая зеленые насаждения, гасила все звуки города. Над головами мягко сиял месяц, черное небо мерцало и переливалось россыпью звездных огней. Продолжая негромкий разговор, они повернули, следуя изгибам тропинки, и углубились в заросли парка, ощущая, как порывами налетает теплый ветер, путая волосы.
– Так у неё есть родственники в другом мире? Профессор, вы ведь знакомы с родителями девочки, попробуйте убедить их, что дочке полезно будет провести какое-то время вдали от Тиоры... К тому же общее развитие в мире без магии пойдет быстрее.
Внезапно услышанные звуки заставили их замедлить ход, а затем и вовсе остановиться.
Профессор Риэннэль, чопорный и холодный, как многие эльфы, недовольно и озадаченно нахмурился. Впрочем, услышанное не оставляло никаких сомнений в том, что именно происходит за кустами:
– Н-нет, не надо, пожалуйста, нет, отпусти меня…
Задыхающийся лепет девушки прерывался звуками поцелуев. В приглушенном мужском голосе, хрипло бормотавшем что-то в ответ, странно смешивались умоляющие и властные интонации.
– Дай мне свои губки, ну же не сопротивляйся, постой, я только расстегну вот тут …
– Ну знаете ли, это просто черт знает, что такое! Устраивать здесь, практически в стенах Академии, в святая святых, какой-то бордель, – Риэннэль решительно шагнул вперед, раздвигая руками ветви деревьев и густого кустарника.
Увиденная сцена их поразила. В полутьме (впрочем их глазам хватило бы и худшего освещения), прижатая спиной к стволу дерева, в сильных руках парня извивалась, стремясь вырваться, светловолосая хрупкая девчонка. Волосы её растрепались, лиф платья был полностью расстегнут, оголяя грудь, а подол задран выше пояса. Удерживая свою добычу, юноша с увлечением покрывал поцелуями обнаженное тело, не забывая шарить свободной рукой под юбкой.
Потеряв дар речи от возмущения, профессор стоял несколько секунд неподвижно, лишь молча глотая воздух. Сэйнт уже испугался, не хватил ли почтенного эльфа удар, как тот пришел в себя:
– Что здесь происходит! Ваша наглость не знает границ!!!
Его рев, право слово, сделал бы честь и дракону…
Парень дернулся от неожиданности, резко обернулся и, вопреки ожиданиям, шагнул вперёд с угрожающим видом.
Вот здесь пришел черед Сэйнта открыть и захлопнуть рот. Впрочем, Риэннэль был изумлен не меньше.
Перед ними стоял Джар… Беспорядок в одежде, наполовину выбившиеся из заколки длинные пряди, пылающее искаженное лицо… А за его спиной, ну конечно, кто бы сомневался, чуть не плача от стыда и страха, лихорадочно пыталась привести себя в порядок Яна. Кусая губы и пряча глаза, она дрожащими руками что-то поправляла под юбкой, неловко, путаясь и не попадая в петли, застегивала пуговицы на платье.
– Я менее всего ждал от вас подобного, лорд Аррантелл, – ледяной тон вкупе с едва сдерживаемым гневом мог заставить затрепетать любого, но Джар только зло стиснул зубы. Он тяжело дышал и, видимо, всё ещё не отошел от накала тех бешеных желаний, что владели им несколько минут назад. По лицу пробегали гневные судороги, а в потемневших глазах искрилось безумие.
Поняв, что парень вряд ли сейчас способен к адекватному диалогу, наставник переключился на девочку.
– Увидеть вас в такое время и в таком виде, дани* Фирент, – процедил профессор, окинув её уничтожающим взглядом, – боюсь, я буду вынужден уведомить ваших уважаемых родителей о подобных развлечениях их дочери.
(*Дана – обращение ко взрослой женщине, дани – обращение к незамужней девушке.)
Бедняжка побагровела и, судорожно всхлипнув, опустила голову. Она по-прежнему стояла там же, где их застали и, кажется, даже боялась пошевелиться.
«Хорошо, хоть не видит себя в зеркале», – с жалостью подумал Сэйнт, - «из криво застегнутого лифа клочьями торчат кружева нижней рубашки, не исключено, что этот придурок умудрился порвать на ней бельё, интересно, как детка объяснит сей факт маме? Прическа, ну, обычно это называют – я упала с сеновала, тормозила головой».
Он шагнул к девочке, у которой уже текли слезы по лицу, и осторожно вынул из светлых локонов несколько застрявших там листочков. Подобное проявление сочувствия вместо упреков, ожидаемых от пришедших, вызвало у Яны взрыв сдавленных рыданий, она зажимала рот рукой и не могла остановиться…
– Я, …я не.. не виновата, я не хотела, он сказал, – мы только посмотрим на светлячков!
Повернувшись к брату, Сэйнт сквозь зубы выругался:
– Что творишь, скот! Ты соображаешь, с кем связался, она же совсем маленькая… Впрочем, кому говорю, ты сам от неё недалеко ушел.
Джар, оскалившись, зарычал.
– Не лезьте не в своё дело, я не собираюсь подчиняться вашим проклятым правилам!
– А придется, – холодно заметил Риэннэль, – перед началом обучения вы обещали соблюдать законы Академии, и они гласят: магистры не должны поддерживать близкие отношения с учениками первой ступени! А в данном случае особенно вопиющим является тот факт, что эта девочка – вчерашняя школьница, к тому же – несовершеннолетняя! Вам разве неизвестно, – ядовито спросил он, – что год совершеннолетия мага, тем более такого сильного, как это дитя, устанавливается советом Академии, а до тех пор – за неё несут ответственность родители и, разумеется, учителя. Кстати, а вы-то сами Аррантелл, по законам вашей расы, являетесь взрослым?
Худшее оскорбление трудно было придумать. Джар сначала побледнел, потом покраснел, но когда он открыл было рот, чтобы опровергнуть это низкое и гнусное подозрение, то его уже никто не слушал. А ведь долгожданное событие уже свершилось недавно и сам юноша до сих пор пребывал по сему поводу в непреходящей эйфории.
Сэйнт в этот момент обратился к эльфу, демонстративно обходя брата:
– Учитель, думаю, мне стоит проводить дани Фирент домой, сейчас уже поздно, и будет лучше, если девочка под присмотром будет доставлена к родителям.
Тот молча кивнул, и Сэйнт, сжав маленькую ладошку в своей руке, повел Яну к выходу из сада. Недалеко от ворот он, покосившись на девочку, остановился и с максимальной доброжелательностью предложил, отводя глаза в сторону:
– Яна, я отвернусь, а ты приведи себя в порядок, застегни платье, а то оно у тебя перекошено и поправь всё, чтобы никого не пугать своим видом. И не плачь, пожалуйста, я отговорю профессора Риэннэля, обещаю, он ничего не сообщит твоим родителям.
«Сообщит обязательно, детка, правда, далеко не всё стоит им знать, но кое-какую информацию мы предоставим! Достаточную для того, чтобы отправить тебя куда-нибудь подальше от моего чокнутого братца».
Несколько минут она старательно возилась за его спиной, затем тихонько кашлянула, привлекая внимание, и Сэйнт повернулся. Критически осмотрев наряд и прическу, он счел возможным выйти на улицу и довести свою подопечную до дома без опаски, что первый же встречный патруль остановит их, обвинив мужчину в развратных действиях, совершенных над малолеткой.
****
Яна даже с Сэйнтом не попрощалась, хотя уж он-то был ни в чем не виноват. Войдя во двор и машинально закрыв на замок калитку, она так и осталась стоять, плохо соображая и чувствуя себя совсем маленькой девочкой, которая не понимает ничего в окружающем мире – неожиданно оказавшимся сложным и страшным. На душе было так тяжело, больно и паршиво, её будто в грязь лицом окунули. Что произошло, ведь ещё недавно Джар был совсем другим, или таковы все мужчины!?
****
– Послушай, я разговаривал с Верховной жрицей храма Гарт, она обещала помочь, пока ещё можно…
– Кто сказал, что мне нужна помощь?
– Ты приковал себя к ней такими цепями, что и на преступников не накладывают,
– Неправда, я точно знаю, что для нас это невозможно…
– Что ж, тебе «повезло» найти способ, чтобы стать исключением!
– Ерунда, я не чувствую ничего особенного, со мной всё нормально…
– А что ты вчера натворил, зачем так напугал девочку? Вел себя, как ненормальный гоблин, да собственно им и был. Дальше будет ещё хуже. Хочешь безвозвратно всё испортить?
– Что!?
– Да ничего, просто потеряешь её навсегда. Успокойся и послушайся меня, ведь знаешь - я не хочу тебе зла. Отправляйся к родителям и, не медля, иди в храм, жрицы смогут кое-что подправить…
– Почему ты всё время разговариваешь со мной, как с мальчишкой? Я уже магистр! Мы в таких серьёзных экспедициях бывали, когда заканчивали вторую ступень!
– Прости, забыл: Джар у нас уже большой мальчик… (знал бы ты, малыш, в каких местах я побывал, тебе и не снилось).
– Не смей надо мной смеяться!
– Я абсолютно серьёзен. Так сам пойдешь, или мне достать «Узы» (браслеты подчинения)? Тогда я получу твоё послушание, хочешь ты этого или нет!
– Ты не посмеешь так со мной обращаться, да что я говорю, ты всё врешь, у тебя их нет и быть не может!
– Не сомневайся, дружок, я не блефую, мне их специально дала Верховная…
Долгое молчание.
– Хорошо, пойду…
– Вот и молодец …«а я тем временем поработаю над вопросом, как девочку от тебя спрятать, хотя бы на время… Пожалуй, лучшая идея – это действовать именно через её родителей, но конечно, очень осторожно…».
****
Яна
Шли дни, первое время я даже из дома не выходила, опасаясь встретить этого ненормального. Девчонки несколько раз видели в центре Сэйнта, но Джара с ним не было. По моей просьбе, Милка при очередной случайной встрече (или неслучайной, Вирна-то с Оссой были крайне заинтересованы в поддержании и развитии дружеских отношений с такими экземплярами) провентилировала почву и этим же вечером, прибежав ко мне, выпалила, – его нет в городе.
Я с облегчением вздохнула, – У-ф-ф, камень с души!
Пытаясь задавить неприятные воспоминания, искала себе всяческие занятия и наконец, как мне показалось, нашла – вернулась к старому увлечению – цветным мелкам. Талина, уже год занимавшаяся с нанятым учителем, не раз приглашала меня с собой. В хорошую погоду подруга часто брала этюдник и шла в парк или на набережную, или в старый город. Мама, сама художник-недоучка, была рада моему вновь пробудившемуся интересу. Как-то ещё давно, несколько лет назад, она научила меня смешивать краски, правильно подбирать освещение, показала, как работать в технике акварели и гуаши, однако больше всего мне понравилось писать сухими мелками – «дешево и сердито».
Поднявшись однажды днем в мансарду, где было устроено нечто вроде студии, я долго подбирала себе необходимые принадлежности, разглядывала её неоконченные работы. Пожалуй, папа правильно ругается, что мама совсем забросила живопись, он все твердит: «если Бог дал человеку талант, он не должен зарывать его в землю, а ты Катрина предпочитаешь заниматься только магией, но так ведь нельзя!»
Я вспомнила прежние навыки, заинтересовалась, стала ходить с Талиной на пленэр, показывала родителям пейзажи, они с преувеличенным восторгом хвалили. Несмотря на их одобрение, своими работами была сама не очень довольна, до маминого уровня явно не дотягивала. По крайней мере, сравнивая её картины, развешанные по стенам нашего дома, с теми, что были нарисованы мной, понимала, что у неё – талант, а у меня – так, в лучшем случае – способности. 