— Знаю, я — ловец, — громко выговорила, слегка поежившись, как–никак довольно прохладно стоять на холодном полу босиком. Мегера, так я окрестила суровую даму, взглянула на меня так, что стало не только холодно и страшно, но как–то жутко неуютно. Именно в этот момент я решила пореже попадаться ей на глаза. И Боже упаси прерывать ее пространную речь.
— Да, ты — ловец. И если тебе хочется умереть от старости в родной кроватке, а не служить какому–нибудь потустороннему существу капельницей, то искренне и от всей души советую не распространяться об этом редком даре, особенно если учесть, что ты обычный человек.
Последние слова женщины жутко заинтересовали, не каждый раз тебе в глаза бросают фактически обвинение в твоем происхождении. Кроме того, никогда не думала над тем, что человек — это оскорбление. А в ее устах прозвучало именно так — слегка насмешливо и с огромным превосходством. Пришлось выплыть из водоворота своих мыслей и дослушать речь до конца.
— Добро пожаловать к нам, юная одаренная.
По поводу юной я, конечно, ничего не имела против, но удержаться от сарказма все–таки не смогла:
— Огромное спасибо, что пригрели меня на своей груди. Жаль, что выбора мне не предоставили. В связи с этим прошу заметить: и величайшего счастья на моем челе не наблюдается, но это же не беда. Счастье — дело наживное, главное ведь — собственная кроватка, да и дружелюбие окружающих прямо–таки лезет из всех щелей. А то, что я человек, это, оказывается, фактически недостаток. Вот если бы я была русалкой, ну или, на худой конец, вампиршей…— Договорить женщина не дала, прервав словесное извержение бедной расстроенной меня и просто сказав:
— Человек — существо слабое, эмоционально нестабильное, но самое главное — безумно хрупкое и неспособное к сопротивлению. И да, русалки намного предпочтительнее, их регенерации можно только позавидовать.
Нет, конечно, моего скудного ума хватило на то, чтобы понять, что на этот раз я угодила по самые уши в неприятности. Про «другой» мир худо–бедно я тоже догадалась. Но вот русалки, регенерация, вампиры… нанесли серьезный урон неокрепшему сознанию.
— Бернард, проводи нашу юную гостью и просвети по возможности. — Мегера развернулась и, более не обращая на меня ни малейшего внимания, двинулась по коридору, через пару метров в буквальном смысле растаяв, как дымка.
А я с открытыми глазами, в мятой полупрозрачной футболке и с отвалившейся челюстью, которую, к моей чести, подобрать я все же попыталась, продолжала смирно стоять, боясь пошевелиться, и смотрела в конец коридора, все еще надеясь на чудо. Безрезультатно ожидая, что эта странная дама все–таки всплывет где–то вдали, тем самым развеяв предположение о моей психологической нестабильности. Так бы мне и стоять памятником самой себе, если бы не одно странное явление. Каменная кладка пошевелилась, издавая пронзительный то ли стон, то ли рык и плавно отъехала в сторону, являя моему удивленному взгляду небольшой провал в пространстве, из которого вылезла противная склизкая конечность, окантованная длинными кривыми когтями.
«Симпатичная» ручка заманчиво поманила меня корявеньким пальчиком, жалко, слово «должок», как в русской сказке, произнесено не было. Да мне и не надо, в смысле — я и так совершенно готовенькая, прибалдевшая от сего чуда, стояла с открытым ртом, истерично вдыхая воздух наподобие золотой рыбки, выброшенной на лед. Секунда, и неизвестно как, но я переместилась от очаровательной ручки в противоположную сторону, очутившись у дальней стены, не иначе как отпрыгнула назад в надежде сбежать. Не тут–то было. Ручонка вытянулась и, не дождавшись ответной реакции, пригрозила пальцем аккурат перед моим носом. Реакции вновь не последовало. Замерзшая статуя, находящаяся в состоянии клинической смерти и гордо именуемая Настей, как и положено каменному изваянию, двигаться не собиралась. Существу, гордо именуемому Бернардом, ждать порядком надоело и, больше не надеясь на чудо, то есть на то, что я по собственной воле проследую за ним, оно произнесло:
— Марш на заселение! Пока я не передумал и не решил насладиться твоими девичьими прелестями в этом темном тусклом коридоре, находящемся далеко от цивилизации. Настолько далеко, что твои мольбы о помощи никто не услышит.
— Прелестями? — вот и все, что смогла произнести в ответ.
— Молодецкими косточками, — ехидно добавил. На что я решила благоразумно промолчать, не заостряя внимания на данном высказывании.
Именно в этот момент я поняла одну вещь, вторую важную вещь за сравнительно короткий промежуток времени: я определенно сошла с ума. Блин, какая досада! И молча проследовала к провалу в стене, надеясь, что этот бред воспаленного и уставшего сознания скоро закончится. В конце концов, и меня вылечат, и Мегеру, и эту тощую противную ручонку, грозящую закапать меня зеленой слизью. А вот только слизи мне и не хватало на моей шикарной персиковой футболочке и беленьких трусиках. Руки непроизвольно дернулись, а лицо покрылось стыдливым румянцем, и я, больше не боясь падения в бездну, скользнула в темный провал.
— Как ощущение? — многозначительно раздалось над ухом. От испуга и неожиданно громкого голоса, прогремевшего над ухом, я сначала зажмурилась, а после завертела головой, не успев разглядеть обстановку в кромешной темноте. Только легкий ветерок щекотал ушко, играя с прядями моих черных волос.
— Чувствую себя Алисой, вместо Страны чудес волей судьбы угодившей в триллер «Кошмары на улице Вязов». Не то чтобы я чувствовала какое–то недовольство, просто жутко устала парить в невесомости. Если честно, страсть как хотелось почувствовать свои конечности и твердый пол под ногами.
— Тебе не нравится переход? Ты странно реагируешь! — Голос Бернарда проникал в мое подсознание, плавно обволакивая, заставляя слегка прикрыть глаза и расслабиться, потеряв бдительность. Если бы я точно не знала, кому принадлежит этот чарующий шепот, возможно, у него бы и получилось. Но мне было не до расслабления. В первый момент падения напряженное тело пыталось бороться с неизбежностью. Руки размахивали в разные стороны в попытке научиться летать, ноги дрыгались, пытаясь до момента столкновения успеть добежать до стены, а язык, даже не рискнув изобразить ничего путного, просто прилип к небу. Но стены, впрочем, как и стремительно приближающегося пола, не оказалось даже с течением времени. Скоро я начала уставать и просто парила, представляя себя девочкой Алисой из сказки. Мою иллюзию покоя разрушил склизкий Додо, он же Бернард.
— Переход — вещь специфическая. Ты первая, кто не вопит во всю глотку, а просто плывет по течению. Обычно сопротивление не приводит ни к чему хорошему, большая травматичность, знаешь ли. А ты всего лишь человечка.
Такого шанса я упустить не могла, быстренько решив добыть необходимую для выживания информацию. И, попытавшись гордо вскинуть голову, дабы узреть собеседника, быстро протараторила:
— Бернард, где мы находимся? Куда летим? Что будет со мной?
— Сколько вопросов, сколько вопросов, — отразилось глухим звуком от мнимых стен.
— Неизвестность страшит, — тихонько прошептала я, чтобы, не дай бог, не быть услышанной. Неизвестность — мягко сказано! Сейчас мое сердечко практически отказало, а мысли витали где–то далеко, боясь вернуться обратно в мою бедную голову. Правильно! Лучше не думать! Подумаю об этом завтра, да.
— Ты мне нравишься, — шепнули в ответ.
— Кто ты, Бернард? — Я плавно перевернулась на живот. В полете, конечно, оказалось совершить сие действие проблематично, ну а для чего нам руки? Несколько хаотичных взмахов — и вуаля! Почему–то казалось очень важным найти точку опоры и жутко хотелось посмотреть этому существу в глаза. В данном случае это было невозможно, но на животе я чувствовала себя несравнимо увереннее. Впрочем, эта иллюзия падения начинала надоедать.
— Я — дух–защитник, — внезапно раздался неожиданный ответ. — Это место под моей защитой, пока ты здесь, можешь считать себя в безопасности.
Огромные змеиные глаза появились прямо напротив моих. Чеширский котище отдыхает... От столь великолепного зрелища я просто потеряла дар речи, практически навсегда. Не ожидая такой подставы, слегка опешив от увиденного, настолько резко захлопнула челюсть, что не успела убрать свой длинный язык, в данный момент, кажется, на порядок укороченный и изрядно прокушенный.
— Ты мне определенно нравишься. Впрочем, очаровала ты не только меня. Даже и не знаю, что сыграло решающую роль — вид твоих ножек и кружевного белья или все–таки пухлые губки и широко распахнутые голубые глаза. Одним словом, приятно, когда молодая леди не вопит, как заправский грузчик, а стоически переносит тяготы судьбы.
На этом моменте я решила не акцентировать внимания, вопить хотелось до жути, бедный прокушенный язычок был полностью со мной согласен, материться тоже хотелось. Орать при падении у меня просто не получилось. От страха, наверное, заклинило. Но об этом Бернарду знать не положено, тем более он начинал мне нравиться. Иметь духа–защитника на своей стороне мне очень даже не помешает.
— Ну все, надоело! — послышалось из темноты. Окружающее пространство пошатнулось и начало стремительно приближаться. Как глупая птица, я все–таки замахала крылышками и громко заорала, но это не помогло. Со всего размаха приземлилась на огромную кучу барахла, пару раз на своем, на русском, вспоминая несостоявшегося Додо–Бернарда с его шуточками, даже госпожу Мегеру упомянула всуе и приподнялась. Нет, больно не было. Обидно, неожиданно и, может, немножко смешно. Нужно обязательно записать в свою черную книжечку вторым пунктом — отомстить. Первым уже значился Влад. Думаю, мы еще встретимся. Месть — блюдо, которое нужно подносить холодным. Вот обживусь, приспособлюсь и обязательно преподнесу. В голове возникла картинка, как я, цепляясь зубами, взбираюсь по отвесной стене в кружевных трусах и бегу мстить. А после забавная картиночка Влада в тех же труселях на голое тело. Мамочки! Рановато психологическая нестабильность решила себя проявить.
Раз уж светлый образ Влада в кружевном белье рассеялся из моей головушки, я приняла важное стратегическое решение — осмотреться. Бедная тушка, в которую превратилось гибкое здоровое тело за пару суток в незнакомом мире, возлежало на старом хламе. Вот, значит, как встречают здесь гостей. Ну ладно, не будем расстраиваться по столь незначительному поводу. Сердце ныло от нехорошего предчувствия, а глаза жутко слезились от нестерпимого яркого света. Приподнялась и спокойно отряхнула голые коленки с розоватыми синяками. Приложило все же меня знатно.
— Ау, Бернард! Мы вроде бы заселяться планировали. Искренне надеюсь, что это не конечный пункт нашего пути.
— Я приготовил тебе особенную комнату, тебе понравится, — с ухмылкой прошептало это чудо.
— Не сомневайся, — в унисон проворковала я. Не поверила своим ушам, кажется, я нагло флиртовала с неизвестным чудищем, и похоже, ему это по вкусу. Вот последнее и явилось для меня шоком. Девушкой я была особенной, очень стеснительной и, наверное, нелюдимой. Учеба — наше все! Общаться со сверстниками не умела, а противоположный пол вызывал оторопь и огромное желание быть как можно незаметнее. Прибавьте сюда надвигающийся обещанный психологический коллапс и вы поймете мое и без того плачевное состояние. Знать бы еще, с чего такая доброта, явно неспроста. И вот эта мысль не давала мне покоя все время. В конце концов, наивной я не была. Стараясь широко улыбаться, дабы не быть заподозренной в крамольных мыслях и незаметно обдумывать ситуацию, я шустро ступала отмороженными, израненными конечностями за моим провожатым, утопая в темноте узкого темного коридора.
— Мы пришли, — сочувственно произнес Бернард. Я не видела его ухмыляющейся морды, и слава богу, но явственно расслышала насмешливую интонацию. Ощущение, что надо мной попросту насмехаются, закралось в душу. И появилось дикое желание треснуть по каменной кладке.
— Ты меня жалеешь, Бернард?
— Настя, а мне стоит это делать? — вопросом на вопрос ответил он мне.
Долго сверля взглядом пространство перед собой, я тяжко вздохнула, открыла самую обычную дверь и вступила в черное нутро комнаты. Нет, это была не комната! Это был провал! Пропасть! Дыра! Проход! Я просто падала в кромешной тьме, орать, наученная опытом, даже не пыталась. В какой–то момент думала, что разобьюсь, настолько стремительным и быстрым было падение в никуда, а после смирилась и даже успокоилась. В долю секунды теплый вихрь подхватил мою жалкую тушку и вознес ее к небесам, в моем случае пару раз кувыркнув вверх тормашками, полностью разметав по лицу волосы, слегка подбрасывая и качая. Он с огромной силой вытолкнул в пространство, где, кажется, действовал привычный и такой любимый закон тяготения. Открыть зажмуренные глаза не было сил. Осознание ситуации мертвым камнем ударилось в душу, вызывая несдерживаемую ярость и жуткое желание прижаться к таким родным, теплым, а главное, гладящим по головке рукам мамочки. Как же мне плохо, кто бы только знал, как же мне плохо! Слезы ручьями текли по лицу, а я лежала на мягком полу и не могла пошевелиться. Хваленое терпение дало трещину. За что мне все это?! Я не просила этого «счастья»! Не мечтала стать главной героиней непонятного фэнтези с моим участием! Я хочу домой, в свой мир, такой родной и любимый!
— Настя, тебе не понравилась комната, — тихонько прошелестел над ухом знакомый голос. — Странно. Я не мог ошибиться. Хотя все возможно… Давненько я не видел ловцов, а ловцов женского пола не было около тысячелетия, если мне не изменяет память.
— Кто такие ловцы? Как меня причислили к ним и, главное, каким способом обнаружили? — спросила, продолжая лежать на чем–то мягком и ворсистом, не собираясь открывать глаза, заполненные слезами.
— Ловцы, Настя, это одаренные, особенные, уникальные в своем роде существа. Тебе нужно отдохнуть, — без перехода произнес дух. — Я чувствую боль, горечь и странную жуткую обиду, недовольство собой. Сладкий коктейль из эмоций, — протянул задумчиво и, кажется, облизнулся, сопровождая сие действие смачным чмоком. Доподлинно мне неизвестно, это всего лишь предположение, основанное чисто на исправности слухового аппарата. — А обнаружили тебя очень просто: ты побывала в подпространстве, слепок ауры творит чудеса.
Продолжения не последовало.
Лежать надоело, впрочем, как и бездействовать. Надо срочно занять свою голову какими–нибудь мыслями, желательно связанными с удачной местью некоторым острозубым. Стоило только подумать, как перед глазами появился «светлый» образ Влада. Все–таки мне он очень понравился, раз я цепляюсь к нему и постоянно думаю. Опять же ничего плохого он сделать мне не успел, если не брать во внимание мою испорченную жизнь. Даже кое–где помог, ну это если смотреть правде в глаза. Все!!! Брысь! Брысь, жалкие слабовольные мыслишки! Этот красноглазый поплатится за то, что дважды отказался помочь, за то, что с его легкой руки я влипла в такую историю. Первый раз фактически бросил слабую девушку в туннеле метрополитена, а второй — в своей кровати, отказавшись проводить в ее собственную. Тем более мне просто необходимо занять себя хоть чем–нибудь.
— Да, ты — ловец. И если тебе хочется умереть от старости в родной кроватке, а не служить какому–нибудь потустороннему существу капельницей, то искренне и от всей души советую не распространяться об этом редком даре, особенно если учесть, что ты обычный человек.
Последние слова женщины жутко заинтересовали, не каждый раз тебе в глаза бросают фактически обвинение в твоем происхождении. Кроме того, никогда не думала над тем, что человек — это оскорбление. А в ее устах прозвучало именно так — слегка насмешливо и с огромным превосходством. Пришлось выплыть из водоворота своих мыслей и дослушать речь до конца.
— Добро пожаловать к нам, юная одаренная.
По поводу юной я, конечно, ничего не имела против, но удержаться от сарказма все–таки не смогла:
— Огромное спасибо, что пригрели меня на своей груди. Жаль, что выбора мне не предоставили. В связи с этим прошу заметить: и величайшего счастья на моем челе не наблюдается, но это же не беда. Счастье — дело наживное, главное ведь — собственная кроватка, да и дружелюбие окружающих прямо–таки лезет из всех щелей. А то, что я человек, это, оказывается, фактически недостаток. Вот если бы я была русалкой, ну или, на худой конец, вампиршей…— Договорить женщина не дала, прервав словесное извержение бедной расстроенной меня и просто сказав:
— Человек — существо слабое, эмоционально нестабильное, но самое главное — безумно хрупкое и неспособное к сопротивлению. И да, русалки намного предпочтительнее, их регенерации можно только позавидовать.
Нет, конечно, моего скудного ума хватило на то, чтобы понять, что на этот раз я угодила по самые уши в неприятности. Про «другой» мир худо–бедно я тоже догадалась. Но вот русалки, регенерация, вампиры… нанесли серьезный урон неокрепшему сознанию.
— Бернард, проводи нашу юную гостью и просвети по возможности. — Мегера развернулась и, более не обращая на меня ни малейшего внимания, двинулась по коридору, через пару метров в буквальном смысле растаяв, как дымка.
А я с открытыми глазами, в мятой полупрозрачной футболке и с отвалившейся челюстью, которую, к моей чести, подобрать я все же попыталась, продолжала смирно стоять, боясь пошевелиться, и смотрела в конец коридора, все еще надеясь на чудо. Безрезультатно ожидая, что эта странная дама все–таки всплывет где–то вдали, тем самым развеяв предположение о моей психологической нестабильности. Так бы мне и стоять памятником самой себе, если бы не одно странное явление. Каменная кладка пошевелилась, издавая пронзительный то ли стон, то ли рык и плавно отъехала в сторону, являя моему удивленному взгляду небольшой провал в пространстве, из которого вылезла противная склизкая конечность, окантованная длинными кривыми когтями.
«Симпатичная» ручка заманчиво поманила меня корявеньким пальчиком, жалко, слово «должок», как в русской сказке, произнесено не было. Да мне и не надо, в смысле — я и так совершенно готовенькая, прибалдевшая от сего чуда, стояла с открытым ртом, истерично вдыхая воздух наподобие золотой рыбки, выброшенной на лед. Секунда, и неизвестно как, но я переместилась от очаровательной ручки в противоположную сторону, очутившись у дальней стены, не иначе как отпрыгнула назад в надежде сбежать. Не тут–то было. Ручонка вытянулась и, не дождавшись ответной реакции, пригрозила пальцем аккурат перед моим носом. Реакции вновь не последовало. Замерзшая статуя, находящаяся в состоянии клинической смерти и гордо именуемая Настей, как и положено каменному изваянию, двигаться не собиралась. Существу, гордо именуемому Бернардом, ждать порядком надоело и, больше не надеясь на чудо, то есть на то, что я по собственной воле проследую за ним, оно произнесло:
— Марш на заселение! Пока я не передумал и не решил насладиться твоими девичьими прелестями в этом темном тусклом коридоре, находящемся далеко от цивилизации. Настолько далеко, что твои мольбы о помощи никто не услышит.
— Прелестями? — вот и все, что смогла произнести в ответ.
— Молодецкими косточками, — ехидно добавил. На что я решила благоразумно промолчать, не заостряя внимания на данном высказывании.
Именно в этот момент я поняла одну вещь, вторую важную вещь за сравнительно короткий промежуток времени: я определенно сошла с ума. Блин, какая досада! И молча проследовала к провалу в стене, надеясь, что этот бред воспаленного и уставшего сознания скоро закончится. В конце концов, и меня вылечат, и Мегеру, и эту тощую противную ручонку, грозящую закапать меня зеленой слизью. А вот только слизи мне и не хватало на моей шикарной персиковой футболочке и беленьких трусиках. Руки непроизвольно дернулись, а лицо покрылось стыдливым румянцем, и я, больше не боясь падения в бездну, скользнула в темный провал.
Глава 4
— Как ощущение? — многозначительно раздалось над ухом. От испуга и неожиданно громкого голоса, прогремевшего над ухом, я сначала зажмурилась, а после завертела головой, не успев разглядеть обстановку в кромешной темноте. Только легкий ветерок щекотал ушко, играя с прядями моих черных волос.
— Чувствую себя Алисой, вместо Страны чудес волей судьбы угодившей в триллер «Кошмары на улице Вязов». Не то чтобы я чувствовала какое–то недовольство, просто жутко устала парить в невесомости. Если честно, страсть как хотелось почувствовать свои конечности и твердый пол под ногами.
— Тебе не нравится переход? Ты странно реагируешь! — Голос Бернарда проникал в мое подсознание, плавно обволакивая, заставляя слегка прикрыть глаза и расслабиться, потеряв бдительность. Если бы я точно не знала, кому принадлежит этот чарующий шепот, возможно, у него бы и получилось. Но мне было не до расслабления. В первый момент падения напряженное тело пыталось бороться с неизбежностью. Руки размахивали в разные стороны в попытке научиться летать, ноги дрыгались, пытаясь до момента столкновения успеть добежать до стены, а язык, даже не рискнув изобразить ничего путного, просто прилип к небу. Но стены, впрочем, как и стремительно приближающегося пола, не оказалось даже с течением времени. Скоро я начала уставать и просто парила, представляя себя девочкой Алисой из сказки. Мою иллюзию покоя разрушил склизкий Додо, он же Бернард.
— Переход — вещь специфическая. Ты первая, кто не вопит во всю глотку, а просто плывет по течению. Обычно сопротивление не приводит ни к чему хорошему, большая травматичность, знаешь ли. А ты всего лишь человечка.
Такого шанса я упустить не могла, быстренько решив добыть необходимую для выживания информацию. И, попытавшись гордо вскинуть голову, дабы узреть собеседника, быстро протараторила:
— Бернард, где мы находимся? Куда летим? Что будет со мной?
— Сколько вопросов, сколько вопросов, — отразилось глухим звуком от мнимых стен.
— Неизвестность страшит, — тихонько прошептала я, чтобы, не дай бог, не быть услышанной. Неизвестность — мягко сказано! Сейчас мое сердечко практически отказало, а мысли витали где–то далеко, боясь вернуться обратно в мою бедную голову. Правильно! Лучше не думать! Подумаю об этом завтра, да.
— Ты мне нравишься, — шепнули в ответ.
— Кто ты, Бернард? — Я плавно перевернулась на живот. В полете, конечно, оказалось совершить сие действие проблематично, ну а для чего нам руки? Несколько хаотичных взмахов — и вуаля! Почему–то казалось очень важным найти точку опоры и жутко хотелось посмотреть этому существу в глаза. В данном случае это было невозможно, но на животе я чувствовала себя несравнимо увереннее. Впрочем, эта иллюзия падения начинала надоедать.
— Я — дух–защитник, — внезапно раздался неожиданный ответ. — Это место под моей защитой, пока ты здесь, можешь считать себя в безопасности.
Огромные змеиные глаза появились прямо напротив моих. Чеширский котище отдыхает... От столь великолепного зрелища я просто потеряла дар речи, практически навсегда. Не ожидая такой подставы, слегка опешив от увиденного, настолько резко захлопнула челюсть, что не успела убрать свой длинный язык, в данный момент, кажется, на порядок укороченный и изрядно прокушенный.
— Ты мне определенно нравишься. Впрочем, очаровала ты не только меня. Даже и не знаю, что сыграло решающую роль — вид твоих ножек и кружевного белья или все–таки пухлые губки и широко распахнутые голубые глаза. Одним словом, приятно, когда молодая леди не вопит, как заправский грузчик, а стоически переносит тяготы судьбы.
На этом моменте я решила не акцентировать внимания, вопить хотелось до жути, бедный прокушенный язычок был полностью со мной согласен, материться тоже хотелось. Орать при падении у меня просто не получилось. От страха, наверное, заклинило. Но об этом Бернарду знать не положено, тем более он начинал мне нравиться. Иметь духа–защитника на своей стороне мне очень даже не помешает.
— Ну все, надоело! — послышалось из темноты. Окружающее пространство пошатнулось и начало стремительно приближаться. Как глупая птица, я все–таки замахала крылышками и громко заорала, но это не помогло. Со всего размаха приземлилась на огромную кучу барахла, пару раз на своем, на русском, вспоминая несостоявшегося Додо–Бернарда с его шуточками, даже госпожу Мегеру упомянула всуе и приподнялась. Нет, больно не было. Обидно, неожиданно и, может, немножко смешно. Нужно обязательно записать в свою черную книжечку вторым пунктом — отомстить. Первым уже значился Влад. Думаю, мы еще встретимся. Месть — блюдо, которое нужно подносить холодным. Вот обживусь, приспособлюсь и обязательно преподнесу. В голове возникла картинка, как я, цепляясь зубами, взбираюсь по отвесной стене в кружевных трусах и бегу мстить. А после забавная картиночка Влада в тех же труселях на голое тело. Мамочки! Рановато психологическая нестабильность решила себя проявить.
Глава 5
Раз уж светлый образ Влада в кружевном белье рассеялся из моей головушки, я приняла важное стратегическое решение — осмотреться. Бедная тушка, в которую превратилось гибкое здоровое тело за пару суток в незнакомом мире, возлежало на старом хламе. Вот, значит, как встречают здесь гостей. Ну ладно, не будем расстраиваться по столь незначительному поводу. Сердце ныло от нехорошего предчувствия, а глаза жутко слезились от нестерпимого яркого света. Приподнялась и спокойно отряхнула голые коленки с розоватыми синяками. Приложило все же меня знатно.
— Ау, Бернард! Мы вроде бы заселяться планировали. Искренне надеюсь, что это не конечный пункт нашего пути.
— Я приготовил тебе особенную комнату, тебе понравится, — с ухмылкой прошептало это чудо.
— Не сомневайся, — в унисон проворковала я. Не поверила своим ушам, кажется, я нагло флиртовала с неизвестным чудищем, и похоже, ему это по вкусу. Вот последнее и явилось для меня шоком. Девушкой я была особенной, очень стеснительной и, наверное, нелюдимой. Учеба — наше все! Общаться со сверстниками не умела, а противоположный пол вызывал оторопь и огромное желание быть как можно незаметнее. Прибавьте сюда надвигающийся обещанный психологический коллапс и вы поймете мое и без того плачевное состояние. Знать бы еще, с чего такая доброта, явно неспроста. И вот эта мысль не давала мне покоя все время. В конце концов, наивной я не была. Стараясь широко улыбаться, дабы не быть заподозренной в крамольных мыслях и незаметно обдумывать ситуацию, я шустро ступала отмороженными, израненными конечностями за моим провожатым, утопая в темноте узкого темного коридора.
— Мы пришли, — сочувственно произнес Бернард. Я не видела его ухмыляющейся морды, и слава богу, но явственно расслышала насмешливую интонацию. Ощущение, что надо мной попросту насмехаются, закралось в душу. И появилось дикое желание треснуть по каменной кладке.
— Ты меня жалеешь, Бернард?
— Настя, а мне стоит это делать? — вопросом на вопрос ответил он мне.
Долго сверля взглядом пространство перед собой, я тяжко вздохнула, открыла самую обычную дверь и вступила в черное нутро комнаты. Нет, это была не комната! Это был провал! Пропасть! Дыра! Проход! Я просто падала в кромешной тьме, орать, наученная опытом, даже не пыталась. В какой–то момент думала, что разобьюсь, настолько стремительным и быстрым было падение в никуда, а после смирилась и даже успокоилась. В долю секунды теплый вихрь подхватил мою жалкую тушку и вознес ее к небесам, в моем случае пару раз кувыркнув вверх тормашками, полностью разметав по лицу волосы, слегка подбрасывая и качая. Он с огромной силой вытолкнул в пространство, где, кажется, действовал привычный и такой любимый закон тяготения. Открыть зажмуренные глаза не было сил. Осознание ситуации мертвым камнем ударилось в душу, вызывая несдерживаемую ярость и жуткое желание прижаться к таким родным, теплым, а главное, гладящим по головке рукам мамочки. Как же мне плохо, кто бы только знал, как же мне плохо! Слезы ручьями текли по лицу, а я лежала на мягком полу и не могла пошевелиться. Хваленое терпение дало трещину. За что мне все это?! Я не просила этого «счастья»! Не мечтала стать главной героиней непонятного фэнтези с моим участием! Я хочу домой, в свой мир, такой родной и любимый!
— Настя, тебе не понравилась комната, — тихонько прошелестел над ухом знакомый голос. — Странно. Я не мог ошибиться. Хотя все возможно… Давненько я не видел ловцов, а ловцов женского пола не было около тысячелетия, если мне не изменяет память.
— Кто такие ловцы? Как меня причислили к ним и, главное, каким способом обнаружили? — спросила, продолжая лежать на чем–то мягком и ворсистом, не собираясь открывать глаза, заполненные слезами.
— Ловцы, Настя, это одаренные, особенные, уникальные в своем роде существа. Тебе нужно отдохнуть, — без перехода произнес дух. — Я чувствую боль, горечь и странную жуткую обиду, недовольство собой. Сладкий коктейль из эмоций, — протянул задумчиво и, кажется, облизнулся, сопровождая сие действие смачным чмоком. Доподлинно мне неизвестно, это всего лишь предположение, основанное чисто на исправности слухового аппарата. — А обнаружили тебя очень просто: ты побывала в подпространстве, слепок ауры творит чудеса.
Продолжения не последовало.
Лежать надоело, впрочем, как и бездействовать. Надо срочно занять свою голову какими–нибудь мыслями, желательно связанными с удачной местью некоторым острозубым. Стоило только подумать, как перед глазами появился «светлый» образ Влада. Все–таки мне он очень понравился, раз я цепляюсь к нему и постоянно думаю. Опять же ничего плохого он сделать мне не успел, если не брать во внимание мою испорченную жизнь. Даже кое–где помог, ну это если смотреть правде в глаза. Все!!! Брысь! Брысь, жалкие слабовольные мыслишки! Этот красноглазый поплатится за то, что дважды отказался помочь, за то, что с его легкой руки я влипла в такую историю. Первый раз фактически бросил слабую девушку в туннеле метрополитена, а второй — в своей кровати, отказавшись проводить в ее собственную. Тем более мне просто необходимо занять себя хоть чем–нибудь.
