Мысли о мести ничем не хуже других, да и захватывают полностью, особенно когда не подозревающая ничего жертва такая самоуверенная. Н–да, думать пора завязывать, а то психологическая угроза явно покажется сказкой.
Наконец, разобравшись со своими мыслями, я привстала и огляделась. Сказать, что была удивлена увиденным — все равно, что ничего не сказать. Комната пестрела, блестела и переливалась всеми оттенками розового. Очаровательная алая кровать в форме овала была единственным предметом обстановки, существенно отличавшимся другой цветовой гаммой, да еще огонь в ядрено–розовом камине порадовал красными всполохами. Не ожидая такой подставы, я пару раз моргнула, надеясь, что это — плод больного воображения. Не помогло. «Домик куклы Барби» не планировал исчезать.
— Тебе нравится? — послышалось в районе потолка. По инерции я откликнулась на звук: резко подняла голову и узрела чистое темно–синее небо, усыпанное мириадами звезд. Потолок в моей комнате отсутствовал, уж не знаю, запищу ли я от радости, когда грянет гром и ледяные капли обрушатся на мою бренную голову, но сейчас я попискивала, радостно хлопая в ладоши. За этот кусочек свободы я простила Бернарду все! И его издевательства, нашпигованные раболепством и почтительным обращением, и даже это ужасное розовое «великолепие», при взгляде на которое просто дух захватывало, першило во рту и желание утопиться возрастало в разы.
— Быр, я в полнейшем восторге! — заверещала я, кружась по толстому ядовито–розовому ковру.
— А вот за это ответишь, — донеслось издалека. И Бернард удалился, оставив меня осваиваться на вверенной мне территории.
Недолго думая, я бросилась на поиски дверей или, на худой конец, окон, но, кроме огромного шкафа, ничего с дверцами не обнаружила. Немного порывшись, отыскала полотенце и забавную серую майку и двинулась на поиски ванной комнаты. Оцарапанные коленки ныли, а босые ножки требовали немедленного внимания. Ванна нашлась за небольшой шторкой, (естественно, розового цвета), уютно расположенная в небольшой нише.
Стоило ступить в эту уютную комнату, как уставшие ноги сами, без ведома головного мозга, стремительно понесли к розовой с темными вкраплениями купальне. Уютно расположившись в этой прелестной, наполненной тепленькой водичкой емкости, я принялась за осмотр помещения. Огромная площадь, раскрашенная во всевозможные розовые оттенки, имела все необходимое для жизни с удобствами. Но самое главное, что привлекло мое внимание — наличие огромного количества всяких баночек и скляночек с различными средствами, предположительно, для ухода за телом. Обожаю всякую всячинку, и даже подозрительно одинаковый цвет всех этих бутылочек меня не смутил. С радостным воплем, как будто и не было этих отвратительных суток в моей жизни, я бросилась к огромному шкафу и занялась самым приятным занятием в моей нынешней жизни. Поочередно открывая все бутылочки, я нюхала, рассматривала и хватала все подряд. Остановившись на розовом шампуне с приятным клубничным запахом, прошлепала мокрыми ногами обратно в водичку, стремительно опускаясь в теплое нутро красивой розовой купальни. Тщательно намылила волосы, аккуратно смыла и, блаженно прикрыв глаза, расположилась со всевозможным удобством. Розовые волосы облепили грудь и шею, плавно раскачиваясь в такт моим движениям в воде. Розовые! Волосы! Не поверив собственным глазам, я подставила пряди под струю воды, но изменений не произошло. Где–то на задворках комнаты услышала довольное хихиканье и возмущенно крикнула:
— Быр, тебе конец!
Громкий противный смех отразился от стен комнаты и раскатистым хохотом разнесся по небольшому помещению, давая понять, что кто–то чихал на мои угрозы с высокой колокольни. Впрочем, сейчас хуже уже и быть не могло. Вот зря я так подумала, сама, можно сказать, накаркала себе горькую судьбину. Так и знала, что в один прекрасный момент услышу, что кто–то стучит снизу, а это значит только одно — до дна еще далековато.
Ночь прошла без происшествий, впрочем, на тот момент мне было абсолютно все равно. Как только голова коснулась подушки, этот мир меня потерял совершенно и окончательно. А вот утро было ранним и совершенно не добрым, то есть отвратительным. Не успев как следует проснуться, точнее, успев кое–как продрать один глаз, я получила по второму чем–то мягким, отчего и так безрадостная жизнь стала совершенно невыносимой.
— Быр, ты монстр! — рявкнула я, пытаясь отодрать бархатистое нечто от своего лица.
— Настя, ты труп, — спокойно произнес местный белый кролик.
— Я — ловец, — гордо произнесла. — Суть этого слова, в принципе, мне понятна, так что попрошу заметить, с какой гордостью произнесена последняя фраза. — И, совершенно не стесняясь своего заспанного вида, двинулась в веселенькую розовую ванную, цвет которой вводил в тихую депрессию. Нет, эмоции зашкаливали через край, и ничего лучше я не придумала, как удалиться. Впрочем, сначала хотелось повертеть задом, но, вспомнив про очевидное межвидовое различие, опять же ущербность, упомянутую одной противной особой, я просто соскочила с кровати и удалилась приводить себя в порядок.
— Знаешь, Настя, я тобой поражаюсь. Не каждая дама способна на такое хладнокровие. Опоздание к магистру по ПМС карается этим самым ПМС на сутки.
— ПМС? — чуть не задохнулась я от смеха, ненароком прикусив губу и сглотнув порцию розовой зубной пасты. Будем надеяться, что именно зубной пасты, да.
— Проникновение малоподвижной субстанции, — четко выговорил Бернард.
— Стесняюсь спросить, наказание с определением как–то не вяжется. Впрочем, поверю на слово и потороплюсь. Кстати, товарищ дворецкий, позвольте спросить, где находится моя школьная форма?
— Пытаешься острить с духом–хранителем? Любопытно, — протяжно произнес этот индивид таким тоном, что захотелось прямо сейчас пойти и почувствовать себя русалкой, то есть утопиться. От таких перспектив моя задорная улыбка померкла, но о плохом сейчас лучше не думать. Иначе существовал реальный шанс обзавестись жабрами.
— Бернард, помоги, а? Будь человеком! — Мое высказывание было полностью проигнорировано. Вот она, расплата за излишнее остроумие и необоснованную наглость, коей меня в избытке наградили при рождении. Наглость, которую в обычной жизни полностью перекрывали стеснение и избыточная замкнутость.
Улыбнувшись себе в зеркале очаровательной улыбкой с ядовитыми розовыми зубами, припустила к огромному шкафу, расположенному в противоположном углу комнаты. Распахнула створки и, естественно, нашла все необходимое. Помимо старомодного костюмчика, чем–то напомнившего школьную форму Царскосельского лицея, в данном месте обнаружились стопки белья на любой вкус, пара платьев и восхитительное серое драповое пальто моего размера. Вспомнив, что я, скорее всего, опаздываю, хотя совершенно не имела понятия куда, где и во сколько моя персона ожидается, решила все–таки поторопиться. Схватила синие брюки, шустро натянув их на себя, потянулась за длинным бирюзовым пиджаком с красными отворотами и забавными гусарскими эполетами. Натянула на голое тело все это великолепие и ринулась к стене с нарисованными дверями. Стоило только прикоснуться к створкам, как они растаяли, обнажая черное нутро. Думаю, это был портал, противный, вихревой порталище, который должен был доставить меня в нужное место или, на худой конец, туда, где мне надлежало появиться в этот неурочный час. Зажмурившись, сделала огромный шаг и нырнула в пропасть. Орать не стала, а какой смысл? Тем более все это мы уже проходили! Конечно, порхать как бабочка мне не позволили, а так хотелось изобразить этот момент именно так. Увы и ах! Скорее, я напоминала себе одну малоприятную субстанцию, которую обычно мотает в проруби. Но не будем о плохом, представим себя бабочкой, подхваченной порывистым ветром, и будем получать удовольствие от кувырков, зависания верх тормашками и стремительного падения.
— Вот почему здесь не учат приземляться?! — вопросила я, распластавшись на холодном мраморном полу. Бедный животик, слегка оголенный из–за сбившейся в процессе перемещения ткани, прилепился теплой кожей и совершенно не хотел отлипать от спасительный поверхности. Собрав последние силы, я соскоблила себя с пола, выпрямилась, наконец приняв вертикальное положение, осмотрелась. Как минимум пятьдесят пар глаз в немом восторге (хотелось бы мне так думать) уставились на меня. Сконфуженно посмотрела себе под ноги, делая вид, что я тут ни при чем. И вообще, самое естественное на свете, обычное для меня явление — трепыхая ногами и размахивая руками, вываливаться из портала прямо на ледяной мраморный пол посреди огромной комнаты, неуловимо похожей на аудиторию. Плавненько, напоминая себе рака отшельника, попятилась в сторону двери, мысленно повторяя: «Это не дурдом, просто мне все это кажется!» — выбежала в ближайшую дверь. Пусть мое бегство и выглядело поспешным и вынужденным, но мозг работал исправно, хоть и был малость ушиблен. Осмотреть помещение удалось вскользь, но главное я все–таки углядела. Форма определенно странных личностей сильно отличалась от моей. Если быть предельно откровенной, я почувствовала себя некомфортно в форме для мальчиков. Вся женская половина, представшая перед моим взором, щеголяла в юбках и коротеньких пиджаках, забавно оголяя конечности, такого разнообразия которых я не могла представить даже в самой смелой из своих фантазий. Потешные копытца с наманикюренными участками роговой оболочки — не самое интересное из увиденного.
Продолжив исследовать территорию, я шла по темному коридору, напряженно вглядываясь в окружающее пространство, и искала одну неимоверно важную вещь — дверь. Другими словами, на местном наречии — портал в аудиторию. Смешно, не правда ли?! Мне сначала тоже казалось смешно, ровно до того момента, пока я не ступила в черное нутро, скрывающееся за обычной железной створкой. На первый взгляд, дверь совершенно обычная, даже ручка имелась, только вот стремительный полет и расплющенное о камень тело мгновенно вернули с небес на землю, сделав меня предельно осмотрительной и аккуратной. Он и отбили не только голову, но и желание соваться куда ни попадя.
Потоптавшись около двери, я резко развернулась, решив найти хоть кого–нибудь, кто сможет мне помочь и кого я не побоюсь спросить. Впрочем, додумать мне не дали. На полном скаку я налетела на высокое твердое тело, по которому от мощного столкновения, равносильного удару о кирпичную поверхность, стекла мягкой прозрачной лужицей и уже приготовилась соприкоснуться во второй раз, между прочим, с мраморной поверхностью, как была остановлена практически на подлете к полу. Остановлена, подхвачена и прижата как самое ценное в этом мире. Скажем прямо, стало очень неуютно. Ощущение полета сменилось ощущением смертельной опасности, поэтому, слегка выставив руки, я попыталась отодвинуться и просто взглянуть в глаза предполагаемому спасителю.
— Здравствуй, зая, — донеслось откуда–то сверху. Этот так называемый спаситель со всей дури потянул меня за волосы и, тихонько мурча, ткнулся носом в мои божественные розовые лохмы.
— Ты такая сладкая, теплая. Мм… Вкусненькая...
Нет, конечно, любая девушка мечтает о таких словах, наверное. О любви с первого взгляда, о поцелуях при луне. Стоп! Что это?! В этот момент я как раз таки почувствовала этот самый поцелуй, мягким слюнявым пятном растекавшийся по моей незащищенной шее.
— Мы знакомы? — медленно прошептала я, все еще надеясь сдвинуть эту брутальную глыбу. Глыбу мои попытки совершенно не заинтересовали и, действуя в том же духе, не обращая внимания на сопротивление, этот странный субъект продолжил в прежнем темпе и с присущей ему целеустремленностью облизывать мою шею, тихонько приговаривая:
— Как бьется жилка, это невероятно возбуждает. Я весь твой, зая. Мм… Определенно весь и навеки.
— Лицеист Стефан, будьте добры вести себя в соответствии с правилами, принятыми в стенах данного заведения, — раздался тихий пронизывающий голос. Впрочем, несмотря на зловещее шипение, мой сотоварищ все же услышал и попытался оторваться от моей напряженной тушки. Пронзительный взгляд обратился в мою сторону. Бедная девушка в моем лице, замерев, как кролик перед удавом, практически не дыша и не шевелясь, внимала занятной речи и с нетерпением ожидала выговора, попутно рассматривая незнакомца, выросшего как из–под земли. Впрочем, рассмотреть удалось немногое: атлетическое тело, высокий рост и умопомрачительный черный халат с завязочками и огромным капюшоном, или как его называли в прочитанных мной книгах, балахон. Нервы шалили, не давая спокойно вздохнуть. И почему–то жутко захотелось пить. А с чего бы?! Моей вины в происходящем нет. Я вообще мимо проходила, никого не трогала и, если быть честной, рьяно пыталась сопротивляться. Ну пусть не рьяно, но все–таки пыталась.
— Лицеистка Анастасия, прошу следовать за мной. Первую часть лекции вы благополучно пропустили, но не стоит расстраиваться, впереди не менее занимательная практика. Уж это я могу вам гарантировать.
Я кое–как отлепилась от брутального мачо и, изловчившись, все–таки попыталась разглядеть его лицо, дабы постараться по возможности избегать столь приятного общества. Парнишка же принял мои мытарства на личный счет и, скорчив забавную гримасу, послал мне воздушный поцелуй с высоты своего роста. Не смогла сдержаться и слегка поморщилась, но все же, взяв себя в руки, собралась двинуться за пролетающим мимо телом местного профессора. Не успела сделать и пару шагов, как была перехвачена и напоследок расцелована. А еще, похоже, волосы решили изменить свою ориентацию, без моего ведома предпочитая более яркий окрас — пурпурный, в тон моим щекам. Уф, кажется, показалось!!!
— Ждать вечно я не намерен!
Вздрогнув и мигом спустившись с небес на землю, я ринулась к профессору, пытаясь по возможности обогнуть эту холодную черную статую и, как маленькая мышка, незаметно прошмыгнуть в дверь, любезно приоткрытую для меня. Проскользнуть не дали. Профессорская ручища затормозила меня на подлете, мягко придержав и еще более мягко, но очень ловко прижав к стене. Выдержка меня покинула, наверное, сказалось неустойчивое психологическое состояние, только вот отбиваться и орать я не подумала. А какой смысл?!
— Дорогуша, вы опоздали на практикум. Лекции по очень важному предмету — моему предмету — решили проигнорировать полностью, лишив меня чести лицезреть вас. А я, между прочим, ждал. Можно сказать, волновался, надеялся и верил. И полностью не был уверен в том, что когда–либо смогу наблюдать вашу забавную мордашку в целостности и сохранности, особенно после того, как очаровательная маечка и длинные босые ноги мелькнули за поворотом. И даже мой опыт в поисках различных существ не дал никаких результатов.
Смысл сказанного медленно, но верно начал до меня доходить. Лицо исказила злобная гримаса, совершенно не вяжущаяся с фривольным цветом моих волос. А кривая улыбка исказила усталое лицо, обнажая розовые зубы. Надеюсь, они его порадуют...
— Влад Цепеш собственной персоной?! — скромненько потупив глазки, произнесла я. В голове родился тысяча и один план мести, а злобная сущность, гонимая и запираемая мной в дальние участки сознания, наконец получила вольную.
Наконец, разобравшись со своими мыслями, я привстала и огляделась. Сказать, что была удивлена увиденным — все равно, что ничего не сказать. Комната пестрела, блестела и переливалась всеми оттенками розового. Очаровательная алая кровать в форме овала была единственным предметом обстановки, существенно отличавшимся другой цветовой гаммой, да еще огонь в ядрено–розовом камине порадовал красными всполохами. Не ожидая такой подставы, я пару раз моргнула, надеясь, что это — плод больного воображения. Не помогло. «Домик куклы Барби» не планировал исчезать.
— Тебе нравится? — послышалось в районе потолка. По инерции я откликнулась на звук: резко подняла голову и узрела чистое темно–синее небо, усыпанное мириадами звезд. Потолок в моей комнате отсутствовал, уж не знаю, запищу ли я от радости, когда грянет гром и ледяные капли обрушатся на мою бренную голову, но сейчас я попискивала, радостно хлопая в ладоши. За этот кусочек свободы я простила Бернарду все! И его издевательства, нашпигованные раболепством и почтительным обращением, и даже это ужасное розовое «великолепие», при взгляде на которое просто дух захватывало, першило во рту и желание утопиться возрастало в разы.
— Быр, я в полнейшем восторге! — заверещала я, кружась по толстому ядовито–розовому ковру.
— А вот за это ответишь, — донеслось издалека. И Бернард удалился, оставив меня осваиваться на вверенной мне территории.
Недолго думая, я бросилась на поиски дверей или, на худой конец, окон, но, кроме огромного шкафа, ничего с дверцами не обнаружила. Немного порывшись, отыскала полотенце и забавную серую майку и двинулась на поиски ванной комнаты. Оцарапанные коленки ныли, а босые ножки требовали немедленного внимания. Ванна нашлась за небольшой шторкой, (естественно, розового цвета), уютно расположенная в небольшой нише.
Стоило ступить в эту уютную комнату, как уставшие ноги сами, без ведома головного мозга, стремительно понесли к розовой с темными вкраплениями купальне. Уютно расположившись в этой прелестной, наполненной тепленькой водичкой емкости, я принялась за осмотр помещения. Огромная площадь, раскрашенная во всевозможные розовые оттенки, имела все необходимое для жизни с удобствами. Но самое главное, что привлекло мое внимание — наличие огромного количества всяких баночек и скляночек с различными средствами, предположительно, для ухода за телом. Обожаю всякую всячинку, и даже подозрительно одинаковый цвет всех этих бутылочек меня не смутил. С радостным воплем, как будто и не было этих отвратительных суток в моей жизни, я бросилась к огромному шкафу и занялась самым приятным занятием в моей нынешней жизни. Поочередно открывая все бутылочки, я нюхала, рассматривала и хватала все подряд. Остановившись на розовом шампуне с приятным клубничным запахом, прошлепала мокрыми ногами обратно в водичку, стремительно опускаясь в теплое нутро красивой розовой купальни. Тщательно намылила волосы, аккуратно смыла и, блаженно прикрыв глаза, расположилась со всевозможным удобством. Розовые волосы облепили грудь и шею, плавно раскачиваясь в такт моим движениям в воде. Розовые! Волосы! Не поверив собственным глазам, я подставила пряди под струю воды, но изменений не произошло. Где–то на задворках комнаты услышала довольное хихиканье и возмущенно крикнула:
— Быр, тебе конец!
Громкий противный смех отразился от стен комнаты и раскатистым хохотом разнесся по небольшому помещению, давая понять, что кто–то чихал на мои угрозы с высокой колокольни. Впрочем, сейчас хуже уже и быть не могло. Вот зря я так подумала, сама, можно сказать, накаркала себе горькую судьбину. Так и знала, что в один прекрасный момент услышу, что кто–то стучит снизу, а это значит только одно — до дна еще далековато.
Ночь прошла без происшествий, впрочем, на тот момент мне было абсолютно все равно. Как только голова коснулась подушки, этот мир меня потерял совершенно и окончательно. А вот утро было ранним и совершенно не добрым, то есть отвратительным. Не успев как следует проснуться, точнее, успев кое–как продрать один глаз, я получила по второму чем–то мягким, отчего и так безрадостная жизнь стала совершенно невыносимой.
— Быр, ты монстр! — рявкнула я, пытаясь отодрать бархатистое нечто от своего лица.
— Настя, ты труп, — спокойно произнес местный белый кролик.
— Я — ловец, — гордо произнесла. — Суть этого слова, в принципе, мне понятна, так что попрошу заметить, с какой гордостью произнесена последняя фраза. — И, совершенно не стесняясь своего заспанного вида, двинулась в веселенькую розовую ванную, цвет которой вводил в тихую депрессию. Нет, эмоции зашкаливали через край, и ничего лучше я не придумала, как удалиться. Впрочем, сначала хотелось повертеть задом, но, вспомнив про очевидное межвидовое различие, опять же ущербность, упомянутую одной противной особой, я просто соскочила с кровати и удалилась приводить себя в порядок.
— Знаешь, Настя, я тобой поражаюсь. Не каждая дама способна на такое хладнокровие. Опоздание к магистру по ПМС карается этим самым ПМС на сутки.
— ПМС? — чуть не задохнулась я от смеха, ненароком прикусив губу и сглотнув порцию розовой зубной пасты. Будем надеяться, что именно зубной пасты, да.
— Проникновение малоподвижной субстанции, — четко выговорил Бернард.
— Стесняюсь спросить, наказание с определением как–то не вяжется. Впрочем, поверю на слово и потороплюсь. Кстати, товарищ дворецкий, позвольте спросить, где находится моя школьная форма?
— Пытаешься острить с духом–хранителем? Любопытно, — протяжно произнес этот индивид таким тоном, что захотелось прямо сейчас пойти и почувствовать себя русалкой, то есть утопиться. От таких перспектив моя задорная улыбка померкла, но о плохом сейчас лучше не думать. Иначе существовал реальный шанс обзавестись жабрами.
— Бернард, помоги, а? Будь человеком! — Мое высказывание было полностью проигнорировано. Вот она, расплата за излишнее остроумие и необоснованную наглость, коей меня в избытке наградили при рождении. Наглость, которую в обычной жизни полностью перекрывали стеснение и избыточная замкнутость.
Улыбнувшись себе в зеркале очаровательной улыбкой с ядовитыми розовыми зубами, припустила к огромному шкафу, расположенному в противоположном углу комнаты. Распахнула створки и, естественно, нашла все необходимое. Помимо старомодного костюмчика, чем–то напомнившего школьную форму Царскосельского лицея, в данном месте обнаружились стопки белья на любой вкус, пара платьев и восхитительное серое драповое пальто моего размера. Вспомнив, что я, скорее всего, опаздываю, хотя совершенно не имела понятия куда, где и во сколько моя персона ожидается, решила все–таки поторопиться. Схватила синие брюки, шустро натянув их на себя, потянулась за длинным бирюзовым пиджаком с красными отворотами и забавными гусарскими эполетами. Натянула на голое тело все это великолепие и ринулась к стене с нарисованными дверями. Стоило только прикоснуться к створкам, как они растаяли, обнажая черное нутро. Думаю, это был портал, противный, вихревой порталище, который должен был доставить меня в нужное место или, на худой конец, туда, где мне надлежало появиться в этот неурочный час. Зажмурившись, сделала огромный шаг и нырнула в пропасть. Орать не стала, а какой смысл? Тем более все это мы уже проходили! Конечно, порхать как бабочка мне не позволили, а так хотелось изобразить этот момент именно так. Увы и ах! Скорее, я напоминала себе одну малоприятную субстанцию, которую обычно мотает в проруби. Но не будем о плохом, представим себя бабочкой, подхваченной порывистым ветром, и будем получать удовольствие от кувырков, зависания верх тормашками и стремительного падения.
— Вот почему здесь не учат приземляться?! — вопросила я, распластавшись на холодном мраморном полу. Бедный животик, слегка оголенный из–за сбившейся в процессе перемещения ткани, прилепился теплой кожей и совершенно не хотел отлипать от спасительный поверхности. Собрав последние силы, я соскоблила себя с пола, выпрямилась, наконец приняв вертикальное положение, осмотрелась. Как минимум пятьдесят пар глаз в немом восторге (хотелось бы мне так думать) уставились на меня. Сконфуженно посмотрела себе под ноги, делая вид, что я тут ни при чем. И вообще, самое естественное на свете, обычное для меня явление — трепыхая ногами и размахивая руками, вываливаться из портала прямо на ледяной мраморный пол посреди огромной комнаты, неуловимо похожей на аудиторию. Плавненько, напоминая себе рака отшельника, попятилась в сторону двери, мысленно повторяя: «Это не дурдом, просто мне все это кажется!» — выбежала в ближайшую дверь. Пусть мое бегство и выглядело поспешным и вынужденным, но мозг работал исправно, хоть и был малость ушиблен. Осмотреть помещение удалось вскользь, но главное я все–таки углядела. Форма определенно странных личностей сильно отличалась от моей. Если быть предельно откровенной, я почувствовала себя некомфортно в форме для мальчиков. Вся женская половина, представшая перед моим взором, щеголяла в юбках и коротеньких пиджаках, забавно оголяя конечности, такого разнообразия которых я не могла представить даже в самой смелой из своих фантазий. Потешные копытца с наманикюренными участками роговой оболочки — не самое интересное из увиденного.
Продолжив исследовать территорию, я шла по темному коридору, напряженно вглядываясь в окружающее пространство, и искала одну неимоверно важную вещь — дверь. Другими словами, на местном наречии — портал в аудиторию. Смешно, не правда ли?! Мне сначала тоже казалось смешно, ровно до того момента, пока я не ступила в черное нутро, скрывающееся за обычной железной створкой. На первый взгляд, дверь совершенно обычная, даже ручка имелась, только вот стремительный полет и расплющенное о камень тело мгновенно вернули с небес на землю, сделав меня предельно осмотрительной и аккуратной. Он и отбили не только голову, но и желание соваться куда ни попадя.
Потоптавшись около двери, я резко развернулась, решив найти хоть кого–нибудь, кто сможет мне помочь и кого я не побоюсь спросить. Впрочем, додумать мне не дали. На полном скаку я налетела на высокое твердое тело, по которому от мощного столкновения, равносильного удару о кирпичную поверхность, стекла мягкой прозрачной лужицей и уже приготовилась соприкоснуться во второй раз, между прочим, с мраморной поверхностью, как была остановлена практически на подлете к полу. Остановлена, подхвачена и прижата как самое ценное в этом мире. Скажем прямо, стало очень неуютно. Ощущение полета сменилось ощущением смертельной опасности, поэтому, слегка выставив руки, я попыталась отодвинуться и просто взглянуть в глаза предполагаемому спасителю.
— Здравствуй, зая, — донеслось откуда–то сверху. Этот так называемый спаситель со всей дури потянул меня за волосы и, тихонько мурча, ткнулся носом в мои божественные розовые лохмы.
— Ты такая сладкая, теплая. Мм… Вкусненькая...
Нет, конечно, любая девушка мечтает о таких словах, наверное. О любви с первого взгляда, о поцелуях при луне. Стоп! Что это?! В этот момент я как раз таки почувствовала этот самый поцелуй, мягким слюнявым пятном растекавшийся по моей незащищенной шее.
— Мы знакомы? — медленно прошептала я, все еще надеясь сдвинуть эту брутальную глыбу. Глыбу мои попытки совершенно не заинтересовали и, действуя в том же духе, не обращая внимания на сопротивление, этот странный субъект продолжил в прежнем темпе и с присущей ему целеустремленностью облизывать мою шею, тихонько приговаривая:
— Как бьется жилка, это невероятно возбуждает. Я весь твой, зая. Мм… Определенно весь и навеки.
— Лицеист Стефан, будьте добры вести себя в соответствии с правилами, принятыми в стенах данного заведения, — раздался тихий пронизывающий голос. Впрочем, несмотря на зловещее шипение, мой сотоварищ все же услышал и попытался оторваться от моей напряженной тушки. Пронзительный взгляд обратился в мою сторону. Бедная девушка в моем лице, замерев, как кролик перед удавом, практически не дыша и не шевелясь, внимала занятной речи и с нетерпением ожидала выговора, попутно рассматривая незнакомца, выросшего как из–под земли. Впрочем, рассмотреть удалось немногое: атлетическое тело, высокий рост и умопомрачительный черный халат с завязочками и огромным капюшоном, или как его называли в прочитанных мной книгах, балахон. Нервы шалили, не давая спокойно вздохнуть. И почему–то жутко захотелось пить. А с чего бы?! Моей вины в происходящем нет. Я вообще мимо проходила, никого не трогала и, если быть честной, рьяно пыталась сопротивляться. Ну пусть не рьяно, но все–таки пыталась.
— Лицеистка Анастасия, прошу следовать за мной. Первую часть лекции вы благополучно пропустили, но не стоит расстраиваться, впереди не менее занимательная практика. Уж это я могу вам гарантировать.
Я кое–как отлепилась от брутального мачо и, изловчившись, все–таки попыталась разглядеть его лицо, дабы постараться по возможности избегать столь приятного общества. Парнишка же принял мои мытарства на личный счет и, скорчив забавную гримасу, послал мне воздушный поцелуй с высоты своего роста. Не смогла сдержаться и слегка поморщилась, но все же, взяв себя в руки, собралась двинуться за пролетающим мимо телом местного профессора. Не успела сделать и пару шагов, как была перехвачена и напоследок расцелована. А еще, похоже, волосы решили изменить свою ориентацию, без моего ведома предпочитая более яркий окрас — пурпурный, в тон моим щекам. Уф, кажется, показалось!!!
— Ждать вечно я не намерен!
Вздрогнув и мигом спустившись с небес на землю, я ринулась к профессору, пытаясь по возможности обогнуть эту холодную черную статую и, как маленькая мышка, незаметно прошмыгнуть в дверь, любезно приоткрытую для меня. Проскользнуть не дали. Профессорская ручища затормозила меня на подлете, мягко придержав и еще более мягко, но очень ловко прижав к стене. Выдержка меня покинула, наверное, сказалось неустойчивое психологическое состояние, только вот отбиваться и орать я не подумала. А какой смысл?!
— Дорогуша, вы опоздали на практикум. Лекции по очень важному предмету — моему предмету — решили проигнорировать полностью, лишив меня чести лицезреть вас. А я, между прочим, ждал. Можно сказать, волновался, надеялся и верил. И полностью не был уверен в том, что когда–либо смогу наблюдать вашу забавную мордашку в целостности и сохранности, особенно после того, как очаровательная маечка и длинные босые ноги мелькнули за поворотом. И даже мой опыт в поисках различных существ не дал никаких результатов.
Смысл сказанного медленно, но верно начал до меня доходить. Лицо исказила злобная гримаса, совершенно не вяжущаяся с фривольным цветом моих волос. А кривая улыбка исказила усталое лицо, обнажая розовые зубы. Надеюсь, они его порадуют...
— Влад Цепеш собственной персоной?! — скромненько потупив глазки, произнесла я. В голове родился тысяча и один план мести, а злобная сущность, гонимая и запираемая мной в дальние участки сознания, наконец получила вольную.
