Они медленно прошли по извилистой каменной дорожке и направились в сторону своей хижины. Нимбус не сразу заметил, что их не семь, а восемь. Незнакомец был старше остальных, и Нимбус всмотрелся в его черты.
— Отец! — прошептал он, едва справляясь с желанием закричать. Сердце его бешено заколотилось, но спустя минуту он понял, что обознался. Восьмой старейшина не был похож на узника, он шел не спеша и о чем-то говорил с остальными. Нимбус заметил в его руках посох. «Посох отца», — пронеслась мысль в его голове.
* * *
В спальне принцессы Гольманы было непривычно шумно. Она сидела в своей облачной колыбели и смотрела то на Шеду, то на Пената, то на Армариуса, которые болтали без умолку. Периодически разговор их прерывался, и они заключали друг друга в объятья, охали, вытирали слезы радости и снова говорили. Армариус был так счастлив видеть друзей, что совсем забыл о своих обязанностях. Гольмане давно было пора спать, но Армариус никак не хотел отпускать Шеду с Пенатом. Они принесли ему счастливую весть. Одежавель спаслась, они видели, как порхает с ветки на ветку цветок ее магического дара. Он надеялся все эти дни на такой же исход, но сомнения терзали его все это время. Теперь же Армариус знал наверняка, Логофет оказался настоящим героем. Он не только не побоялся пойти против старейшин и спас Одежавель, он еще не побоялся остаться в том мире, наполненном тьмой.
— От мысли, что моя Одежавель и Логофет сейчас в опасности, разрывается мое сердце! — в голосе Армариуса было столько тревоги, что Шеду поспешил успокоить его.
— Пока мы шли сюда, Армариус, мы не встретили ни одного живого чудовища. Не все так плохо, в долине Гертруда мы видели целую гору их мертвых тел. Возможно, нашелся смельчак, который смог одолеть их всех, и ты зря волнуешься за Одежавель и Логофета, — сказал Шеду.
— Этот смельчак — маленький мальчик по имени Нимбус, Шеду! Он спас нас, когда в долине Гертруда наши облачные корабли атаковали воины Амаруса, — ответил Армариус. — Мы думали, он погибнет в неравной схватке, но он выжил и нашел дорогу к нам! Более того, этот мальчишка оказался потомком короля Вилфорда. У него есть медальон, доказывающий его принадлежность к королевскому роду.
— Какое счастье! — Пенат обнял Армариуса и Шеду. — После того как я узнал, что король Геворд и королева Мариэль погибли в тот ужасный день, я места себе не находил. Подумать только, принцессы Гольмана и Одежавель в один день стали сиротками, теперь я уверен, что появление этого мальчика — знак того, что у нас теперь все наладится!
— На завтра назначена коронация Нимбуса и его обручение с принцессой Гольманой! — сказал Армариус и схватился за голову. Малышка давно должна была спать, а они так заболтались, что Армариус совсем забыл о ней. — Гольмана! Крошка! Нужно сейчас же ложиться, завтра у тебя очень ответственный день! — Армариус взял принцессу на руки. — Завтра ты станешь невестой Нимбуса, невестой короля Нимбуса! А когда ты достигнешь совершеннолетия, Гольмана, вы поженитесь, и ты станешь королевой Заоблачности.
— Мне кажется, что старейшины немного спешат с коронацией! — сказал Пенат.
— Не думаю, — Армариус немного помолчал. — Народу Заоблачности сейчас нужно знать, что мужская линия королевской крови не потеряна, им нужно знать, что у них есть король, — Армариус заметил, что Гольмана уснула на его руках. Он осторожно положил ее в облачную колыбель и накрыл воздушным покрывалом. — Я скучаю по моей Одежавель! — тихо, чтобы не потревожить сон Гольманы, сказал он, и слезы потекли из его глаз.
* * *
В хижине старейшин висела угнетающая тишина. Несмотря на то что все братья приняли Нираса и были рады встрече с ним, Авон так и не обнял его. Ему не давала покоя мысль, что с появлением старшего брата нарушатся все его планы. И действительно, после вопроса Хранителя Шеду о магическом дереве все как с ума посходили. Авону едва удалось остановить братьев, готовых в ту же минуту отправиться в долину Вельдогенериуса для защиты магического дерева. Да, мысль Шеду была разумна, дерево хранило магические дары всех жителей Заоблачности, и никто даже не мог предположить, что могло бы случиться, решись Амарус уничтожить его.
— Решено! — наконец заговорил Авон. — Я решил и никому не позволю возражать мне! Конечно, запретить вам отправиться в долину Вельдогенериуса я не могу, да и не буду этого делать. Если вы решили поддержать Нираса, своего брата, который уже однажды подверг ваши жизни смертельной опасности, дело ваше! Но покинете вы наш мир только после коронации Нимбуса. Я так решил, и да будет так! — закончил свою речь Авон, и тишина снова повисла над головами восьми старейшин.
— Мы могли бы отложить коронацию, Авон! Нам нужно спешить, кто знает, что еще задумал Амарус! — Фирн горел от нетерпения отправиться в долину Вельдогенериуса и не замечал, как закипает Авон.
— Авон прав, Фирн! — Нирас, сидевший рядом с Фирном, положил на его плечо руку. — Отправляться ночью в путь неразумно. Кругом неприступные скалы, узкие тропы. Если Амарус и решится пойти в долину Вельдогенериуса, то путь его будет долгим. Его воины не умеют летать, и у них нет облачных кораблей. Им придется провести не один день в пути, а мы можем воспользоваться нашей магией и уже завтра к вечеру будем на месте, — Нирас с нежностью посмотрел на Фирна. С тех пор как он принял решение отправить братьев на верную гибель, прошло не одно столетие. Все это время он был уверен, что они мертвы, и страдал от их потери. И только мысль о том, что эта жертва была необходима для спасения их мира, не позволяла ему впасть в отчаяние. Надежда появилась, когда в долине Гертруда он увидел в водах серебристого ручья не свое отражение. Лицо, показавшееся в воде, напомнило Нирасу о брате. Он узнал в отражении Авона, но не мог поверить, что это не иллюзия. Он убеждал себя, что ему показалось. Но сегодня, когда он увидел всех братьев там, под замершими водопадами, он едва не задохнулся от счастья.
— Хорошо, я принимаю твое решение, Авон, только обещай мне, что мы сразу же отправимся в путь, как только завершим обряд коронации, — согласился наконец Фирн. Доводы Нираса показались ему разумными, и он смирился с необходимостью ждать.
— Как я сказал, так оно и будет, Фирн, и не надо требовать от меня обещаний! — лицо Авона вспыхнуло от вновь охватившего его гнева. Он с трудом сдерживался, чтобы не выдать своих чувств. Нирас, едва появившись в их мире за семью водопадами, не прилагая усилий, с легкостью завоевывал авторитет и любовь братьев, и это приводило Авона в бешенство.
— Я хотел бы повидать принцесс, Авон! — решил уйти от неприятного разговора Нирас и заметил, как Авон вздрогнул, услышав его просьбу.
— Уже поздно, отложим вашу встречу до завтра! — в голосе Авона чувствовалось раздражение. — Иди, Нирас! Фирн покажет тебе место твоего ночлега!
* * *
Ночь уже спустилась в мир за семью водопадами, наполнив его легкой прохладой и терпкими запахами трав и цветов. Маг Нирас чувствовал, как воздух, пропитанный ночными ароматами, обволакивает его уставшее от длинного путешествия тело, проникает в каждую клеточку, наполняя его сладкой дремой. Тысячи цикад нарушали тишину, но эти звуки не напрягали его слух. Только здесь он смог расслабиться и почувствовать прежнее состояние, когда не было беспокойства и страха. Фирн молча шел рядом, поглядывая на звездное небо.
— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, брат? — прервал молчание Нирас.
— Я давно простил тебя! — Фирн посмотрел в глаза брата, и Нирас почувствовал, как внутри него поднимается волна нежности. Фирн не врал, Нирас видел это в его глазах. — И я очень скучал по тебе! — голос Фирна чуть дрожал, и Нирас обнял его.
— Фирн! Брат мой! — медленно заговорил Нирас. — Я видел то, что не пожелал бы видеть врагу своему. Мир рухнул, и путь сюда мой был усеян болью и отчаянием, — Маг Нирас посмотрел на звезды, и Фирн увидел, что лицо его исказилось так, как будто он испытывал физическую боль. — Король Геворд… Прекрасная Мариэль… Они все мертвы, Фирн, там все мертвы и нет жизни, — Маг Нирас вдохнул полные легкие воздуха и посмотрел на Фирна. — Слова твои о прощении дают мне надежду на то, что я смогу справиться, и я благодарен тебе за эту поддержку. Я хотел бы сделать хоть что-нибудь для тебя, но нуждаешься ли ты в моей помощи?
— Я знаю, чем ты можешь помочь, Нирас! — Фирн улыбнулся. — Но уже поздно, а ты устал, и, скорее всего, тебе нужен отдых!
— Я не так уж и стар, как тебе кажется, Фирн! — впервые за долгое время на лице Мага Нираса появилась улыбка. — Говори, чем я могу помочь?
— Я никогда не забывал, Нирас, о твоем даре врачевания! — ответил Фирн.
— Ты болен, Фирн? — на лице Мага Нираса появилось беспокойство.
— Нет, я не болен, Нирас, твои умения нужны жителям Заоблачности, которых привезли сюда на облачных кораблях. Они были ранены воинами Амаруса, и сколько я с братьями ни старались облегчить их страдания, нам так и не удалось излечить их раны. Видимо, когти и клыки воинов тьмы обладают особой магией.
— Веди меня к ним, Фирн, — голос Нираса не терпел возражений, и Фирн свернул с тропы. Маг Нирас, опираясь на посох, последовал за ним. Через несколько минут на их пути появилась небольшая хижина, увитая плюшем. Фирн замедлил шаг и остановился. Маг Нирас почувствовал, что Фирн хочет поведать ему что-то, но никак не решится.
— Что так беспокоит тебя, Фирн? Скажи мне!
— Сегодня, когда ты заговорил о принцессах… — начал говорить Фирн и замолчал, не в силах продолжить.
— Что случилось, Фирн? — сердце Мага Нираса дрогнуло. — Ну же! Не молчи!
— Авон не стал говорить тебе, но я должен! — собрался с духом Фирн. — Одежавель больше нет с нами! Когда Авон разгадал путь тьмы через уста младенца, он решил, что нашему миру угрожает такая же опасность, как и Заоблачности, Нирас, — Фирн не смотрел в глаза Нираса и не видел, как в одно мгновение его лицо стало белым, как свет Луны. — Ею пожертвовали, Нирас. Авон бросил ее с обрыва.
— Я видел ее магический цветок и цветок принцессы Гольманы несколько дней назад, Фирн, она жива! — Маг Нирас был поражен этим известием. Все это время он был уверен, что Одежавель и Гольмане удалось спастись и они находятся рядом друг с другом. Нирас задумался, а лицо Фирна засияло от счастья.
— Если все так, как ты говоришь, значит, Одежавель удалось спастись! Но как? Это ведь невозможно! У нее же нет крыльев! — все еще не мог поверить радостному известию Фирн.
— Ее спас Логофет! — Маг Нирас и Фирн обернулись на голос. Хранитель Шеду плавно спикировал на склонившуюся к земле сиреневую ветвь. — Простите, мне не спалось, и ночное небо сегодня особенно прекрасно!
— Шеду! Это лучшее, что я когда бы то желал услышать! — на глазах Фирна появились слезы, лицо его сияло. — Я так страдал от того, что произошло, и у меня не было ни капли надежды! Я корил себя, что не помешал Авону и что не сделал ничего, чтобы спасти принцессу! Но теперь, когда я знаю, что она жива и что они с Логофетом там, где тьма пожирает все живое, я не буду ждать ни минуты! Я сейчас же отправлюсь на их поиски, и никто не сможет помешать мне. — Теперь и я не останусь здесь ни на минуту, Фирн! — ответил Маг Нирас. — Одежавель в опасности, мы не должны допустить того, чтобы Амарус нашел их первым. Но для начала я помогу страждущим. Подождешь ли ты еще немного, Фирн?
— Конечно, Нирас! Ты иди, а мы с Шеду позовем братьев, Армариуса и Пената.
— Если мы поднимем шум, Фирн, Авон постарается препятствовать нам и мы потеряем уйму времени. Мы отправимся на поиски Одежавель и Логофета вдвоем, а остальные присоединятся к нам завтра, — Маг Нирас направился к массивной двери хижины.
— Ну уж нет, Маг Нирас! — возмутился Шеду. — Армариус не простит вам того, что вы оставили его нянчиться с Гольманой, а сами помчались спасать Одежавель! Видели бы вы его! Это уже не тот весельчак Армариус, тоска по Одежавель сильно его изменила! Мы должны взять его с собой, да и помощь Пената лишней не будет! — закончил он свою пылкую речь. Маг Нирас остановился и посмотрел на Фирна и Шеду, в глазах которых было столько решимости, что Маг Нирас сдался.
— Решено! — ответил он, понимая, что возражать бесполезно.
* * *
Маг Нирас переступил порог тускло освещенной хижины и огляделся. Просторная комната была почти пуста, поэтому женщина, лежащая в дальнем углу на небольшом облаке, показалась ему ребенком. Он сделал несколько шагов в ее сторону и остановился. Только сейчас он разглядел эту несчастную и понял, что зрение обмануло его. Странное чувство тоски и тревоги охватило его. Он обернулся, почувствовав, что в хижине они не одни.
— Вам жаль ее, Маг Нирас? — Нирас увидел молоденькую девушку, еще совсем юную, но со взглядом прожившей жизнь старухи. Она скрестив ноги сидела прямо на сиреневой траве, служившей ковром, и с вызовом смотрела ему прямо в глаза.
— Вы не узнали меня, Маг Нирас? — она поднялась и подошла к нему.
— Керла? — удивился Нирас. Только сейчас он узнал это милое личико, которое часто мелькало перед его глазами во дворце. Керла была няней Одежавель, и Нирасу часто приходилось давать ей и другим девушкам советы по воспитанию маленьких принцесс. Нирас улыбнулся и протянул руки, чтобы обнять ее, но Керла отпрянула от него и снова вернулась на свое место.
— Вы, наверное, пришли помочь страждущим, Маг Нирас? — голос Керлы был холоден, а на ее лице появилось подобие улыбки, делающее ее лицо безобразным. — Поздно пришли! — не дожидаясь ответа, продолжила она. — Сегодня ушли те, что едва держались, да и эта бедняжка вот-вот испустит дух.
— Позволь мне помочь ей, Керла! — тихо произнес Маг Нирас и приблизился к умирающей. То же чувство необъяснимой тоски вновь охватило его.
— Вы уже помогли ей, Маг Нирас! — ответила Керла, и следом из ее горла вырвался звук, напоминающий то ли хохот, то ли рыдания. Маг Нирас не ответил ей. Он склонился над едва дышащим телом женщины. Трудно было определить ее возраст. Лицо ее и шея были обезображены страшными гноящимися ранами, а кожа была настолько бледной и прозрачной, что Магу Нирасу на мгновение показалось, будто она мертва. Лишь маленькая серебристая жилка, пульсирующая под кожей, говорила о том, что в этом теле еще теплится жизнь. Маг Нирас убрал русую с рыжинкой прядь с ее веснушчатого лица.
— Как ее зовут, Керла? — спросил он, но Керла не ответила. Он обернулся и увидел, что она опустила голову на колени и плечи ее вздрагивают от безмолвного рыдания.
— Одежавель жива, Керла, — тихо сказал он, и Керла подняла к нему свои заплаканные глаза, теперь она заплакала в голос, и это были уже слезы счастья. Маг Нирас подошел к ней, поднял с земли и обнял за плечи. — Малышка жива, они с Логофетом в Заоблачности, Керла. Я помогу этой несчастной, и мы с Фирном, Армариусом, Шеду и Пенатом отправимся на их поиски. Ты могла бы помочь нам.
— Я уже давно простилась с моей Одежавель, Маг Нирас! Какое счастье! — Керла никак не могла поверить в только что услышанную прекрасную новость. — Что я должна сделать? Я готова на все ради моей принцессы!
— Ты должна присмотреть за принцессой Гольманой и до утра никому не говорить, что мы покинули эти земли, — ответил Маг Нирас. Керла поднялась и, кивнув, быстро направилась к выходу. Но остановилась и посмотрела на умирающую.
— Отец! — прошептал он, едва справляясь с желанием закричать. Сердце его бешено заколотилось, но спустя минуту он понял, что обознался. Восьмой старейшина не был похож на узника, он шел не спеша и о чем-то говорил с остальными. Нимбус заметил в его руках посох. «Посох отца», — пронеслась мысль в его голове.
* * *
В спальне принцессы Гольманы было непривычно шумно. Она сидела в своей облачной колыбели и смотрела то на Шеду, то на Пената, то на Армариуса, которые болтали без умолку. Периодически разговор их прерывался, и они заключали друг друга в объятья, охали, вытирали слезы радости и снова говорили. Армариус был так счастлив видеть друзей, что совсем забыл о своих обязанностях. Гольмане давно было пора спать, но Армариус никак не хотел отпускать Шеду с Пенатом. Они принесли ему счастливую весть. Одежавель спаслась, они видели, как порхает с ветки на ветку цветок ее магического дара. Он надеялся все эти дни на такой же исход, но сомнения терзали его все это время. Теперь же Армариус знал наверняка, Логофет оказался настоящим героем. Он не только не побоялся пойти против старейшин и спас Одежавель, он еще не побоялся остаться в том мире, наполненном тьмой.
— От мысли, что моя Одежавель и Логофет сейчас в опасности, разрывается мое сердце! — в голосе Армариуса было столько тревоги, что Шеду поспешил успокоить его.
— Пока мы шли сюда, Армариус, мы не встретили ни одного живого чудовища. Не все так плохо, в долине Гертруда мы видели целую гору их мертвых тел. Возможно, нашелся смельчак, который смог одолеть их всех, и ты зря волнуешься за Одежавель и Логофета, — сказал Шеду.
— Этот смельчак — маленький мальчик по имени Нимбус, Шеду! Он спас нас, когда в долине Гертруда наши облачные корабли атаковали воины Амаруса, — ответил Армариус. — Мы думали, он погибнет в неравной схватке, но он выжил и нашел дорогу к нам! Более того, этот мальчишка оказался потомком короля Вилфорда. У него есть медальон, доказывающий его принадлежность к королевскому роду.
— Какое счастье! — Пенат обнял Армариуса и Шеду. — После того как я узнал, что король Геворд и королева Мариэль погибли в тот ужасный день, я места себе не находил. Подумать только, принцессы Гольмана и Одежавель в один день стали сиротками, теперь я уверен, что появление этого мальчика — знак того, что у нас теперь все наладится!
— На завтра назначена коронация Нимбуса и его обручение с принцессой Гольманой! — сказал Армариус и схватился за голову. Малышка давно должна была спать, а они так заболтались, что Армариус совсем забыл о ней. — Гольмана! Крошка! Нужно сейчас же ложиться, завтра у тебя очень ответственный день! — Армариус взял принцессу на руки. — Завтра ты станешь невестой Нимбуса, невестой короля Нимбуса! А когда ты достигнешь совершеннолетия, Гольмана, вы поженитесь, и ты станешь королевой Заоблачности.
— Мне кажется, что старейшины немного спешат с коронацией! — сказал Пенат.
— Не думаю, — Армариус немного помолчал. — Народу Заоблачности сейчас нужно знать, что мужская линия королевской крови не потеряна, им нужно знать, что у них есть король, — Армариус заметил, что Гольмана уснула на его руках. Он осторожно положил ее в облачную колыбель и накрыл воздушным покрывалом. — Я скучаю по моей Одежавель! — тихо, чтобы не потревожить сон Гольманы, сказал он, и слезы потекли из его глаз.
* * *
В хижине старейшин висела угнетающая тишина. Несмотря на то что все братья приняли Нираса и были рады встрече с ним, Авон так и не обнял его. Ему не давала покоя мысль, что с появлением старшего брата нарушатся все его планы. И действительно, после вопроса Хранителя Шеду о магическом дереве все как с ума посходили. Авону едва удалось остановить братьев, готовых в ту же минуту отправиться в долину Вельдогенериуса для защиты магического дерева. Да, мысль Шеду была разумна, дерево хранило магические дары всех жителей Заоблачности, и никто даже не мог предположить, что могло бы случиться, решись Амарус уничтожить его.
— Решено! — наконец заговорил Авон. — Я решил и никому не позволю возражать мне! Конечно, запретить вам отправиться в долину Вельдогенериуса я не могу, да и не буду этого делать. Если вы решили поддержать Нираса, своего брата, который уже однажды подверг ваши жизни смертельной опасности, дело ваше! Но покинете вы наш мир только после коронации Нимбуса. Я так решил, и да будет так! — закончил свою речь Авон, и тишина снова повисла над головами восьми старейшин.
— Мы могли бы отложить коронацию, Авон! Нам нужно спешить, кто знает, что еще задумал Амарус! — Фирн горел от нетерпения отправиться в долину Вельдогенериуса и не замечал, как закипает Авон.
— Авон прав, Фирн! — Нирас, сидевший рядом с Фирном, положил на его плечо руку. — Отправляться ночью в путь неразумно. Кругом неприступные скалы, узкие тропы. Если Амарус и решится пойти в долину Вельдогенериуса, то путь его будет долгим. Его воины не умеют летать, и у них нет облачных кораблей. Им придется провести не один день в пути, а мы можем воспользоваться нашей магией и уже завтра к вечеру будем на месте, — Нирас с нежностью посмотрел на Фирна. С тех пор как он принял решение отправить братьев на верную гибель, прошло не одно столетие. Все это время он был уверен, что они мертвы, и страдал от их потери. И только мысль о том, что эта жертва была необходима для спасения их мира, не позволяла ему впасть в отчаяние. Надежда появилась, когда в долине Гертруда он увидел в водах серебристого ручья не свое отражение. Лицо, показавшееся в воде, напомнило Нирасу о брате. Он узнал в отражении Авона, но не мог поверить, что это не иллюзия. Он убеждал себя, что ему показалось. Но сегодня, когда он увидел всех братьев там, под замершими водопадами, он едва не задохнулся от счастья.
— Хорошо, я принимаю твое решение, Авон, только обещай мне, что мы сразу же отправимся в путь, как только завершим обряд коронации, — согласился наконец Фирн. Доводы Нираса показались ему разумными, и он смирился с необходимостью ждать.
— Как я сказал, так оно и будет, Фирн, и не надо требовать от меня обещаний! — лицо Авона вспыхнуло от вновь охватившего его гнева. Он с трудом сдерживался, чтобы не выдать своих чувств. Нирас, едва появившись в их мире за семью водопадами, не прилагая усилий, с легкостью завоевывал авторитет и любовь братьев, и это приводило Авона в бешенство.
— Я хотел бы повидать принцесс, Авон! — решил уйти от неприятного разговора Нирас и заметил, как Авон вздрогнул, услышав его просьбу.
— Уже поздно, отложим вашу встречу до завтра! — в голосе Авона чувствовалось раздражение. — Иди, Нирас! Фирн покажет тебе место твоего ночлега!
* * *
Ночь уже спустилась в мир за семью водопадами, наполнив его легкой прохладой и терпкими запахами трав и цветов. Маг Нирас чувствовал, как воздух, пропитанный ночными ароматами, обволакивает его уставшее от длинного путешествия тело, проникает в каждую клеточку, наполняя его сладкой дремой. Тысячи цикад нарушали тишину, но эти звуки не напрягали его слух. Только здесь он смог расслабиться и почувствовать прежнее состояние, когда не было беспокойства и страха. Фирн молча шел рядом, поглядывая на звездное небо.
— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, брат? — прервал молчание Нирас.
— Я давно простил тебя! — Фирн посмотрел в глаза брата, и Нирас почувствовал, как внутри него поднимается волна нежности. Фирн не врал, Нирас видел это в его глазах. — И я очень скучал по тебе! — голос Фирна чуть дрожал, и Нирас обнял его.
— Фирн! Брат мой! — медленно заговорил Нирас. — Я видел то, что не пожелал бы видеть врагу своему. Мир рухнул, и путь сюда мой был усеян болью и отчаянием, — Маг Нирас посмотрел на звезды, и Фирн увидел, что лицо его исказилось так, как будто он испытывал физическую боль. — Король Геворд… Прекрасная Мариэль… Они все мертвы, Фирн, там все мертвы и нет жизни, — Маг Нирас вдохнул полные легкие воздуха и посмотрел на Фирна. — Слова твои о прощении дают мне надежду на то, что я смогу справиться, и я благодарен тебе за эту поддержку. Я хотел бы сделать хоть что-нибудь для тебя, но нуждаешься ли ты в моей помощи?
— Я знаю, чем ты можешь помочь, Нирас! — Фирн улыбнулся. — Но уже поздно, а ты устал, и, скорее всего, тебе нужен отдых!
— Я не так уж и стар, как тебе кажется, Фирн! — впервые за долгое время на лице Мага Нираса появилась улыбка. — Говори, чем я могу помочь?
— Я никогда не забывал, Нирас, о твоем даре врачевания! — ответил Фирн.
— Ты болен, Фирн? — на лице Мага Нираса появилось беспокойство.
— Нет, я не болен, Нирас, твои умения нужны жителям Заоблачности, которых привезли сюда на облачных кораблях. Они были ранены воинами Амаруса, и сколько я с братьями ни старались облегчить их страдания, нам так и не удалось излечить их раны. Видимо, когти и клыки воинов тьмы обладают особой магией.
— Веди меня к ним, Фирн, — голос Нираса не терпел возражений, и Фирн свернул с тропы. Маг Нирас, опираясь на посох, последовал за ним. Через несколько минут на их пути появилась небольшая хижина, увитая плюшем. Фирн замедлил шаг и остановился. Маг Нирас почувствовал, что Фирн хочет поведать ему что-то, но никак не решится.
— Что так беспокоит тебя, Фирн? Скажи мне!
— Сегодня, когда ты заговорил о принцессах… — начал говорить Фирн и замолчал, не в силах продолжить.
— Что случилось, Фирн? — сердце Мага Нираса дрогнуло. — Ну же! Не молчи!
— Авон не стал говорить тебе, но я должен! — собрался с духом Фирн. — Одежавель больше нет с нами! Когда Авон разгадал путь тьмы через уста младенца, он решил, что нашему миру угрожает такая же опасность, как и Заоблачности, Нирас, — Фирн не смотрел в глаза Нираса и не видел, как в одно мгновение его лицо стало белым, как свет Луны. — Ею пожертвовали, Нирас. Авон бросил ее с обрыва.
— Я видел ее магический цветок и цветок принцессы Гольманы несколько дней назад, Фирн, она жива! — Маг Нирас был поражен этим известием. Все это время он был уверен, что Одежавель и Гольмане удалось спастись и они находятся рядом друг с другом. Нирас задумался, а лицо Фирна засияло от счастья.
— Если все так, как ты говоришь, значит, Одежавель удалось спастись! Но как? Это ведь невозможно! У нее же нет крыльев! — все еще не мог поверить радостному известию Фирн.
— Ее спас Логофет! — Маг Нирас и Фирн обернулись на голос. Хранитель Шеду плавно спикировал на склонившуюся к земле сиреневую ветвь. — Простите, мне не спалось, и ночное небо сегодня особенно прекрасно!
— Шеду! Это лучшее, что я когда бы то желал услышать! — на глазах Фирна появились слезы, лицо его сияло. — Я так страдал от того, что произошло, и у меня не было ни капли надежды! Я корил себя, что не помешал Авону и что не сделал ничего, чтобы спасти принцессу! Но теперь, когда я знаю, что она жива и что они с Логофетом там, где тьма пожирает все живое, я не буду ждать ни минуты! Я сейчас же отправлюсь на их поиски, и никто не сможет помешать мне. — Теперь и я не останусь здесь ни на минуту, Фирн! — ответил Маг Нирас. — Одежавель в опасности, мы не должны допустить того, чтобы Амарус нашел их первым. Но для начала я помогу страждущим. Подождешь ли ты еще немного, Фирн?
— Конечно, Нирас! Ты иди, а мы с Шеду позовем братьев, Армариуса и Пената.
— Если мы поднимем шум, Фирн, Авон постарается препятствовать нам и мы потеряем уйму времени. Мы отправимся на поиски Одежавель и Логофета вдвоем, а остальные присоединятся к нам завтра, — Маг Нирас направился к массивной двери хижины.
— Ну уж нет, Маг Нирас! — возмутился Шеду. — Армариус не простит вам того, что вы оставили его нянчиться с Гольманой, а сами помчались спасать Одежавель! Видели бы вы его! Это уже не тот весельчак Армариус, тоска по Одежавель сильно его изменила! Мы должны взять его с собой, да и помощь Пената лишней не будет! — закончил он свою пылкую речь. Маг Нирас остановился и посмотрел на Фирна и Шеду, в глазах которых было столько решимости, что Маг Нирас сдался.
— Решено! — ответил он, понимая, что возражать бесполезно.
* * *
Маг Нирас переступил порог тускло освещенной хижины и огляделся. Просторная комната была почти пуста, поэтому женщина, лежащая в дальнем углу на небольшом облаке, показалась ему ребенком. Он сделал несколько шагов в ее сторону и остановился. Только сейчас он разглядел эту несчастную и понял, что зрение обмануло его. Странное чувство тоски и тревоги охватило его. Он обернулся, почувствовав, что в хижине они не одни.
— Вам жаль ее, Маг Нирас? — Нирас увидел молоденькую девушку, еще совсем юную, но со взглядом прожившей жизнь старухи. Она скрестив ноги сидела прямо на сиреневой траве, служившей ковром, и с вызовом смотрела ему прямо в глаза.
— Вы не узнали меня, Маг Нирас? — она поднялась и подошла к нему.
— Керла? — удивился Нирас. Только сейчас он узнал это милое личико, которое часто мелькало перед его глазами во дворце. Керла была няней Одежавель, и Нирасу часто приходилось давать ей и другим девушкам советы по воспитанию маленьких принцесс. Нирас улыбнулся и протянул руки, чтобы обнять ее, но Керла отпрянула от него и снова вернулась на свое место.
— Вы, наверное, пришли помочь страждущим, Маг Нирас? — голос Керлы был холоден, а на ее лице появилось подобие улыбки, делающее ее лицо безобразным. — Поздно пришли! — не дожидаясь ответа, продолжила она. — Сегодня ушли те, что едва держались, да и эта бедняжка вот-вот испустит дух.
— Позволь мне помочь ей, Керла! — тихо произнес Маг Нирас и приблизился к умирающей. То же чувство необъяснимой тоски вновь охватило его.
— Вы уже помогли ей, Маг Нирас! — ответила Керла, и следом из ее горла вырвался звук, напоминающий то ли хохот, то ли рыдания. Маг Нирас не ответил ей. Он склонился над едва дышащим телом женщины. Трудно было определить ее возраст. Лицо ее и шея были обезображены страшными гноящимися ранами, а кожа была настолько бледной и прозрачной, что Магу Нирасу на мгновение показалось, будто она мертва. Лишь маленькая серебристая жилка, пульсирующая под кожей, говорила о том, что в этом теле еще теплится жизнь. Маг Нирас убрал русую с рыжинкой прядь с ее веснушчатого лица.
— Как ее зовут, Керла? — спросил он, но Керла не ответила. Он обернулся и увидел, что она опустила голову на колени и плечи ее вздрагивают от безмолвного рыдания.
— Одежавель жива, Керла, — тихо сказал он, и Керла подняла к нему свои заплаканные глаза, теперь она заплакала в голос, и это были уже слезы счастья. Маг Нирас подошел к ней, поднял с земли и обнял за плечи. — Малышка жива, они с Логофетом в Заоблачности, Керла. Я помогу этой несчастной, и мы с Фирном, Армариусом, Шеду и Пенатом отправимся на их поиски. Ты могла бы помочь нам.
— Я уже давно простилась с моей Одежавель, Маг Нирас! Какое счастье! — Керла никак не могла поверить в только что услышанную прекрасную новость. — Что я должна сделать? Я готова на все ради моей принцессы!
— Ты должна присмотреть за принцессой Гольманой и до утра никому не говорить, что мы покинули эти земли, — ответил Маг Нирас. Керла поднялась и, кивнув, быстро направилась к выходу. Но остановилась и посмотрела на умирающую.
