Да уж… Звучит неутешительно – «вся ваша дальнейшая судьба». За последние несколько минут я уже сто раз успела пожалеть о том, что попала в этот мир. И, кажется мне, спустя ещё несколько минут я буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь…
Через двадцать минут я покидаю кабинет. Я сижу в приёмной, ожидая своей участи. Спустя тридцать минут ко мне подходит Клив, присаживается рядом и улыбчиво спрашивает:
– Боишься?
Я молча киваю. Ещё чуть-чуть и я начну грызть ногти от волнения. А ведь я никогда так не делала. Я вообще никогда не волновалась так сильно!
– Всё хорошо, – говорит Клив. – Результаты уже готовы.
Я всё ещё молчу. Вопросительно смотрю на неё. Интересно, она так улыбается, потому что меня определили на свалку или потому что она просто не умеет не улыбаться?
– Тебя ждёт очень интересная работа, – снова говорит она.
– Какая? – не выдерживаю я.
– Расскажу попозже. А сейчас нам нужно познакомить тебя со всеми представителями местной власти. Так как ты необычный житель этого мира, пришедший к нам из мира другого, то тебе досталась честь быть представленной всем сильнейшим мира сего.
– Серьёзно? – вспыхиваю я. – Как это не расскажешь? – сейчас меня уже не удивишь каким-то там знакомством с правительством. После всего, что я узнала про эту чёртову программу распределения, единственное, что меня волнует в данный момент – куда же, чёрт возьми, она меня распределила.
– Не волнуйся так, – говорит Клив. – Сильнейшие нашего мира не общаются с теми, кого определили на плохую должность. Даже если это выкидыш.
Поверить ей на слово или же устроить истерику – выбор сложный. Но от истерики я вряд ли получу что-то хорошее. Истерика перед министром внутренних дел – такая себе перспектива. Так что, наверное, у меня даже нет выбора. Придётся согласиться с ней и нервничать ровно до тех пор, пока она наконец не расскажет мне, куда же, чёрт возьми, меня определила эта программа.
Нет, ну если смотреть на всё с той стороны, с которой всё представляет Клив, то полученная должность действительно не будет ниже уровня обслуги. Да нет. Бери выше. Вряд ли обслуга заслуживает встречи с правительством. Или может это какая-нибудь правительственная обслуга? Что-то вроде президентского телохранителя? Такое вообще возможно? Если учесть то, что я четыре года отработала в спортзале… Нет, ну я же не работала тренером по боевым искусствам. Это ведь совершенно разные вещи. Одно дело уметь поддерживать своё тело в порядке, а другое – уметь драться. Нет, вряд ли меня назначили на должность телохранителя. Тогда на какую же должность меня вообще могли назначить? Господи! Как же это мучительно.
Через некоторое время мы отправляемся в мэрию. Мэрией тут называется самое главное правительственное здание. Я, конечно, не сильна в политике, но, по-моему, мэрией называется здание, в которой сидит мэр. А мэр, если мне не изменяет память, отвечает за город, но никак не за страну. И уж тем более не за весь мир.
Ладно… Что-то я уже придираюсь. Видимо, это всё моё дурацкое волнение.
Мэрия располагается в самом центре города и выглядит как самое высокое здание в мире – здание, верхние этажи которого уходят далеко за облака, а пролетающие мимо самолёты, если тут вообще такие существуют, с лёгкостью могут задеть крышу этого небоскрёба. И так как здание невероятно высокое, то и у основания оно тоже не маленькое – занимает территорию минимум пяти футбольных полей. Да уж. Если честно, при первом взгляде зрелище немного жутковатое.
Через десять минут мы поднимаемся на семисотый этаж. Как говорит Клив, лифт движется со скоростью света. Но, судя по моим собственным ощущениям, внутри это совершенно не ощущается.
Ещё через минуту мы подходим к величественным дверям, по обе стороны от которых стоит неподвижная охрана в строгих костюмах. Клив проводит пару нехитрых махинаций на запястье, и охрана оживляется, открывая перед нами двери. И хоть это научно-фантастический мир, ситуация больше подходит для какого-нибудь фэнтэзи мира: всё то же самое, только немного в другом антураже. Воины алебардисты смотрелись бы тут куда естественнее, нежели эти спец-агенты.
Мы заходим прямо в президентский кабинет. Очередное чрезвычайно претенциозное помещение. Нет, не в том смысле, что я уже видела кучу таких помещений, а в том смысле, что в этом мире очень любят пафос, который исходит буквально от каждого предмета, так или иначе связанного с правительством. Даже сама Клив хоть и сдерживается изо всех сил, но нет-нет, да проскочит в ней какая-нибудь заносчивая нотка.
Президентский кабинет – это громадное помещение с высоченными потолками и двухэтажными окнами на одной из стен. Внутри всё в стиле барокко – стены, колонны, фонари, стулья, диваны, столы, – абсолютно всё.
Попав внутрь я не нарочно веду себя так, словно я какая-то деревенщина. Просто потому что в последний раз нечто подобное я видела только в каком-то европейском храме, который посещала во время одного из своих путешествий. Но чтобы прямо вот так… прямо в обычном кабинете. По-моему, даже в белом доме или в каком-нибудь кремле нет столько выпендрёжа, сколько тут.
– Добрый день, – говорит женщина поодаль от нас. Эхо её слов расплывается по всему кабинету. Интересно, это специально так сделано? Или просто сэкономили на хорошей шумоизоляции?
– Добрый день, госпожа президент, – говорит Клив, немного кланяясь женщине, которая даже не смотрит в нашу сторону.
– Добрый день, – говорю и я, нелепо повторяя движения Клив.
– Мисс Фет, – говорит госпожа президент, всё ещё глядя в громадное окно, в котором нет ничего, кроме неба и облаков, – рада приветствовать вас в нашем мире. Слышала, вы прибыли из ужасного места. Я очень сочувствую вам, ведь трудно представить более ужасное место для женщин, нежели тот мир, из которого вы к нам прибыли.
– Не вижу в нём ничего ужасного, – решаюсь ответить я. – Я прожила в нём двадцать три года и ни разу за это время не почувствовала ущемления.
Теперь президент поворачивается к нам. Кажется, она хочет видеть лицо нахалки, что осмелилась претить её авторитету.
– Боюсь, вы не до конца понимаете, что такое ущемление и что такое свобода.
– Объясните? – говорю я.
Наглость? Определённо. Но сейчас мне всё равно. Сейчас я намеренно веду себя так, потому что меня уже раздражает её отвратительное самолюбие.
Но, как ни странно, она объясняет:
– В вашем мире женщина не могла просто занять руководящий пост, не доказав при этом десятку неотёсанных мужланов то, что она достойна занять этот пост. У нас же всё гораздо проще. Для женщин открыты все двери.
– Простите, не хочу показаться бестактной, – говорю я, – но, по-моему, ваша программа распределения вообще не даёт никакой возможности для самореализации.
– Люди сами не знают, чего хотят. Именно поэтому мы и создали эту программу. Благодаря ей наше общество сохранит свой порядок и избавит нас от ненужных эксцессов.
Я бы, конечно, могла с ней поспорить, но прекрасно понимаю, что ни к чему хорошему это не приведёт.
– Прошу, проходите, – говорит женщина и указывает на зону для приёма гостей – два больших дивана друг напротив друга, два кресла по бокам, густой круглый ковёр, наверняка из шерсти какого-нибудь экзотического животного, и прозрачный кофейный столик посередине. Не хватает только камина.
Мы с Клив подходим ближе, присаживаемся на один из диванов и ждём, пока госпожа президент присоединиться к нам. Она идёт. Но совершенно при этом не спешит. Спустя полминуты она наконец доходит до нас, присаживается прямо напротив, закидывает ногу на ногу, приглаживает свою длинную строгую юбку и поднимает взгляд на меня. И теперь я могу в полной мере оценить её внешность. Мягко говоря – это пять с плюсом. Идеальная фотомодель со стажем, которой только-только перевалило за тридцать.
– Мисс Фет, – обращается она ко мне, – прежде, чем вы займёте свою должность, вы должны пройти посвящение. Его цель заключается в том, чтобы убедиться, достойны ли вы того места, которое уготовила для вас программа.
– Мне кажется, или это решение уже принято ваше этой программой распределения, – отвечаю я.
– Всё верно, мисс Фет. Но, дело в том, что программа выбрала для вас довольно специфичную должность. Должность, на которую не проходят просто так. Поэтому, когда программа определяет очередного кандидата на данную должность, мы всегда вмешиваемся в процесс, производя собственную оценку ситуации. Понимаете, мисс Фет.
– И что же я должна сделать?
– Вы должны будете приручить мужчину.
Приручить? Вот это поворот. Интересно, что подразумевается под словом «приручить»? То, что я должны приручить его как какого-то зверя? Или, всё же, что-то более цивилизованное.
– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.
– На некоторое время вас оставят один на один с определённым экземпляром мужского пола: перед камерами и перед глазами нескольких учёных. Ваша задача – заставить этого мужчину ублажать вас до тех пор, пока вы не испытаете полноценное наслаждение от процесса.
– Что? Это же возмутительно и совершенно нецивилизованно! Что за звериные методы у вас такие!
Просто какая-то порнография, если честно. Я даже никогда не могла подумать о таком. Нет, я вовсе не ангелочек, и знаю многое из интимного мира. Но чтобы прям так… чтобы президент более развитой цивилизации, чем наша говорил мне такое… Чтобы меня заставляли следовать каким-то животным законам. Ужас…
Госпожа президент улыбается.
Она наклоняется чуть ближе и говорит:
– Мисс Фет, я обещаю, что вам понравится. В этом мире нет ничего лучше ползающего под ногами мужчины, готового на исполнение всех ваших самый тайных желаний. Главное расслабиться и получать наслаждение от процесса, не отвлекаясь на такие глупости, как ваше прежнее воспитание, не позволяющее вам заниматься столь отвратительными по вашему мнению вещами. Поймите уже наконец, что в нашем мире всё иначе. В нашем мире это абсолютная норма для любой уважающей себя женщины. – Она снова отодвигается назад и произносит довольно жесткую фразу, фразу, которая тут же въедается мне в голову: – Если вы неспособны приручить мужчину, значит вы недостойны быть женщиной.
Если я неспособная приручить мужчину, значит я недостойна быть женщиной… – словно мантра проносится у меня в голове. На секунду я и впрямь начинаю верить в эти слова. Но только на секунду. После чего тут же мысленно одёргиваю себя и пытаюсь вернуться к прежнему строю мыслей.
Но…
Секунды оказывается вполне достаточно для того, чтобы где-то внутри меня осела чёткая мысль: если я неспособная приручить мужчину, значит я недостойна быть женщиной.
Чуть позже меня ведут в один из кабинетов мэрии. В одну из комнат. В ту самую комнату, в которой меня ожидает то самое посвящение.
Что я думаю в этот момент? Не знаю. Наверное, я вспоминаю свою прошлую жизнь. Уже прошлую. Жизнь, в которой, как я думала, я была ещё какой приручительницей. Жизнь, в которой, как я думала, я была той ещё стервой. И жизнь, которая, как оказалось, теперь представилась мне детским лепетом на фоне того, что предоставляла мне жизнь новая.
Нравится ли мне мысль о том, что я должна буду приручить совершенно невинного молодого человека? Пожалуй… Да, мне нравится. Но только где-то глубоко внутри. Снаружи я всё ещё не подаю виду. По крайне мере, мне так кажется. Но явно не госпоже президенту, которая глядит на меня с какой-то дьявольской улыбкой. С улыбкой, которая, словно видит меня насквозь. Будто она знает, что, где-то глубоко внутри, я не такая уж и скромница.
Мне заводят в комнату. В обычную гостиную комнату с диваном, несколькими креслами, большим камином в одной стене и с огромным телевизором на другой. Обычная она в том плане, что тут нет ничего похожего на историю под названием «50 оттенков серого» – никаких средств для извращений. Обычная комната для обычного времяпрепровождения. Но в плане уюта и обстановки я бы оценила эту комнату, как комната для людей с большим уровнем достатка. Для людей, которые могут позволить себе роскошь: дорогую посуду, изысканную мебель. Даже шторы тут стоят не меньше нескольких тысяч долларов.
– Присаживайтесь, мисс Фет, – говорит госпожа президент. – Скоро сюда прибудут наши аналитики, которые будут наблюдать за процессом и оценивать вашу пригодность к выбранной профессии.
Я присаживаюсь на диван. Осматриваюсь внимательнее – камеры в каждом углу. Конечно, как я могла забыть, что за мной будут наблюдать. Перевожу взгляд на одну из стен и вижу на ней большое длинное зеркало – неотъемлемый атрибут комнат для наблюдения.
На секунду меня передёргивает. Я чувствую себя жертвой. Но потом вспоминаю, что это всего лишь испытание. Всего лишь испытание, которое, если я не пройду, я не буду считаться достойной женщиной… Кажется, в этом мире очень важно быть достойной женщиной. В этом мире очень важно уметь приручать мужчин. И не забудь, что ты ещё должна получить от этого удовольствие…
Спустя несколько минут в комнату заваливаются три девушки в медицинских халатах, с нашивками какой-то неизвестной мне фирмы. Наверняка это фирма, которая работает на нашу госпожу президента. Оно и не мудрено – кажется, в этом мире все работают на госпожу президента.
Клив подсаживается ко мне. Она говорит:
– Не волнуйся, милая. Это обычная процедура, через которую проходит каждая женщина нашего мира. Твоё посвящение отличается только тем, что тебя будут оценивать аналитики.
– Как сильно моя работа связана с тем, что я должна буду сделать? – тихо спрашиваю я у Клив.
– Очень сильно, – отвечает она с милой улыбкой на лице, поправляя мои волосы.
Странно, что она так просто ответила на такой вопрос. Ведь совсем недавно эта тема была под запретом. Что изменилось?
– Сегодня вы станете настоящей женщиной, мисс Фет, – добавляет госпожа президент, стоящая у входной двери. После чего она поворачивается в сторону другой двери, видимо ведущей в соседнюю комнату и говорит: – А сейчас, прошу встречайте вашего первого подопытного.
Пафосным жестом она указывает на дверь. Дверь открывается и из неё неуверенно выходит молодой человек лет двадцати на вид. Напуганный молодой человек. Молодой человек, которого, по всей видимости, будто пытали, прежде, чем выпустить в эту комнату.
Клив поднимается с дивана и уходит к президенту. Они собираются уходить. Наверное, чтобы наблюдать из другой комнаты через то самое зеркало, что висит на одной из стен.
Напоследок Клив произносит:
– Развлекайся, дорогуша.
И входная дверь захлопывается.
Я смотрю на аналитиков, выстроившихся у стены, смотрю на бедного мальчика, затем смотрю на зеркало, снова на мальчика.
Ну и что мне теперь делать?
Внезапно мальчик произносит:
– Здравствуйте, госпожа. Чего изволите.
Ну капец. Теперь уже госпожа? Вот так сразу? Такого я точно не ожидала. Думала, что хоть какой-то элемент приручения будет. Хотя о чём это я? Мне до сих пор стыдно даже подумать о том, что… что? Что я госпожа? Хотя… почему бы и нет…
– Ну давай, для начала, ты подойдёшь поближе, – говорю я этому мальчишке. Да какому, блин мальчишке? Он ведь почти мой ровесник. И почему я решила, что почти? Может он даже старше меня на пару лет. Кто знает, до чего в это мире доводят мужчин…
Он неуверенно подходит ко мне и останавливается на расстоянии пары шагов от дивана.
Через двадцать минут я покидаю кабинет. Я сижу в приёмной, ожидая своей участи. Спустя тридцать минут ко мне подходит Клив, присаживается рядом и улыбчиво спрашивает:
– Боишься?
Я молча киваю. Ещё чуть-чуть и я начну грызть ногти от волнения. А ведь я никогда так не делала. Я вообще никогда не волновалась так сильно!
– Всё хорошо, – говорит Клив. – Результаты уже готовы.
Я всё ещё молчу. Вопросительно смотрю на неё. Интересно, она так улыбается, потому что меня определили на свалку или потому что она просто не умеет не улыбаться?
– Тебя ждёт очень интересная работа, – снова говорит она.
– Какая? – не выдерживаю я.
– Расскажу попозже. А сейчас нам нужно познакомить тебя со всеми представителями местной власти. Так как ты необычный житель этого мира, пришедший к нам из мира другого, то тебе досталась честь быть представленной всем сильнейшим мира сего.
– Серьёзно? – вспыхиваю я. – Как это не расскажешь? – сейчас меня уже не удивишь каким-то там знакомством с правительством. После всего, что я узнала про эту чёртову программу распределения, единственное, что меня волнует в данный момент – куда же, чёрт возьми, она меня распределила.
– Не волнуйся так, – говорит Клив. – Сильнейшие нашего мира не общаются с теми, кого определили на плохую должность. Даже если это выкидыш.
Поверить ей на слово или же устроить истерику – выбор сложный. Но от истерики я вряд ли получу что-то хорошее. Истерика перед министром внутренних дел – такая себе перспектива. Так что, наверное, у меня даже нет выбора. Придётся согласиться с ней и нервничать ровно до тех пор, пока она наконец не расскажет мне, куда же, чёрт возьми, меня определила эта программа.
Нет, ну если смотреть на всё с той стороны, с которой всё представляет Клив, то полученная должность действительно не будет ниже уровня обслуги. Да нет. Бери выше. Вряд ли обслуга заслуживает встречи с правительством. Или может это какая-нибудь правительственная обслуга? Что-то вроде президентского телохранителя? Такое вообще возможно? Если учесть то, что я четыре года отработала в спортзале… Нет, ну я же не работала тренером по боевым искусствам. Это ведь совершенно разные вещи. Одно дело уметь поддерживать своё тело в порядке, а другое – уметь драться. Нет, вряд ли меня назначили на должность телохранителя. Тогда на какую же должность меня вообще могли назначить? Господи! Как же это мучительно.
Через некоторое время мы отправляемся в мэрию. Мэрией тут называется самое главное правительственное здание. Я, конечно, не сильна в политике, но, по-моему, мэрией называется здание, в которой сидит мэр. А мэр, если мне не изменяет память, отвечает за город, но никак не за страну. И уж тем более не за весь мир.
Ладно… Что-то я уже придираюсь. Видимо, это всё моё дурацкое волнение.
***
Мэрия располагается в самом центре города и выглядит как самое высокое здание в мире – здание, верхние этажи которого уходят далеко за облака, а пролетающие мимо самолёты, если тут вообще такие существуют, с лёгкостью могут задеть крышу этого небоскрёба. И так как здание невероятно высокое, то и у основания оно тоже не маленькое – занимает территорию минимум пяти футбольных полей. Да уж. Если честно, при первом взгляде зрелище немного жутковатое.
Через десять минут мы поднимаемся на семисотый этаж. Как говорит Клив, лифт движется со скоростью света. Но, судя по моим собственным ощущениям, внутри это совершенно не ощущается.
Ещё через минуту мы подходим к величественным дверям, по обе стороны от которых стоит неподвижная охрана в строгих костюмах. Клив проводит пару нехитрых махинаций на запястье, и охрана оживляется, открывая перед нами двери. И хоть это научно-фантастический мир, ситуация больше подходит для какого-нибудь фэнтэзи мира: всё то же самое, только немного в другом антураже. Воины алебардисты смотрелись бы тут куда естественнее, нежели эти спец-агенты.
Мы заходим прямо в президентский кабинет. Очередное чрезвычайно претенциозное помещение. Нет, не в том смысле, что я уже видела кучу таких помещений, а в том смысле, что в этом мире очень любят пафос, который исходит буквально от каждого предмета, так или иначе связанного с правительством. Даже сама Клив хоть и сдерживается изо всех сил, но нет-нет, да проскочит в ней какая-нибудь заносчивая нотка.
Президентский кабинет – это громадное помещение с высоченными потолками и двухэтажными окнами на одной из стен. Внутри всё в стиле барокко – стены, колонны, фонари, стулья, диваны, столы, – абсолютно всё.
Попав внутрь я не нарочно веду себя так, словно я какая-то деревенщина. Просто потому что в последний раз нечто подобное я видела только в каком-то европейском храме, который посещала во время одного из своих путешествий. Но чтобы прямо вот так… прямо в обычном кабинете. По-моему, даже в белом доме или в каком-нибудь кремле нет столько выпендрёжа, сколько тут.
– Добрый день, – говорит женщина поодаль от нас. Эхо её слов расплывается по всему кабинету. Интересно, это специально так сделано? Или просто сэкономили на хорошей шумоизоляции?
– Добрый день, госпожа президент, – говорит Клив, немного кланяясь женщине, которая даже не смотрит в нашу сторону.
– Добрый день, – говорю и я, нелепо повторяя движения Клив.
– Мисс Фет, – говорит госпожа президент, всё ещё глядя в громадное окно, в котором нет ничего, кроме неба и облаков, – рада приветствовать вас в нашем мире. Слышала, вы прибыли из ужасного места. Я очень сочувствую вам, ведь трудно представить более ужасное место для женщин, нежели тот мир, из которого вы к нам прибыли.
– Не вижу в нём ничего ужасного, – решаюсь ответить я. – Я прожила в нём двадцать три года и ни разу за это время не почувствовала ущемления.
Теперь президент поворачивается к нам. Кажется, она хочет видеть лицо нахалки, что осмелилась претить её авторитету.
– Боюсь, вы не до конца понимаете, что такое ущемление и что такое свобода.
– Объясните? – говорю я.
Наглость? Определённо. Но сейчас мне всё равно. Сейчас я намеренно веду себя так, потому что меня уже раздражает её отвратительное самолюбие.
Но, как ни странно, она объясняет:
– В вашем мире женщина не могла просто занять руководящий пост, не доказав при этом десятку неотёсанных мужланов то, что она достойна занять этот пост. У нас же всё гораздо проще. Для женщин открыты все двери.
– Простите, не хочу показаться бестактной, – говорю я, – но, по-моему, ваша программа распределения вообще не даёт никакой возможности для самореализации.
– Люди сами не знают, чего хотят. Именно поэтому мы и создали эту программу. Благодаря ей наше общество сохранит свой порядок и избавит нас от ненужных эксцессов.
Я бы, конечно, могла с ней поспорить, но прекрасно понимаю, что ни к чему хорошему это не приведёт.
– Прошу, проходите, – говорит женщина и указывает на зону для приёма гостей – два больших дивана друг напротив друга, два кресла по бокам, густой круглый ковёр, наверняка из шерсти какого-нибудь экзотического животного, и прозрачный кофейный столик посередине. Не хватает только камина.
Мы с Клив подходим ближе, присаживаемся на один из диванов и ждём, пока госпожа президент присоединиться к нам. Она идёт. Но совершенно при этом не спешит. Спустя полминуты она наконец доходит до нас, присаживается прямо напротив, закидывает ногу на ногу, приглаживает свою длинную строгую юбку и поднимает взгляд на меня. И теперь я могу в полной мере оценить её внешность. Мягко говоря – это пять с плюсом. Идеальная фотомодель со стажем, которой только-только перевалило за тридцать.
– Мисс Фет, – обращается она ко мне, – прежде, чем вы займёте свою должность, вы должны пройти посвящение. Его цель заключается в том, чтобы убедиться, достойны ли вы того места, которое уготовила для вас программа.
– Мне кажется, или это решение уже принято ваше этой программой распределения, – отвечаю я.
– Всё верно, мисс Фет. Но, дело в том, что программа выбрала для вас довольно специфичную должность. Должность, на которую не проходят просто так. Поэтому, когда программа определяет очередного кандидата на данную должность, мы всегда вмешиваемся в процесс, производя собственную оценку ситуации. Понимаете, мисс Фет.
– И что же я должна сделать?
– Вы должны будете приручить мужчину.
Приручить? Вот это поворот. Интересно, что подразумевается под словом «приручить»? То, что я должны приручить его как какого-то зверя? Или, всё же, что-то более цивилизованное.
– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.
– На некоторое время вас оставят один на один с определённым экземпляром мужского пола: перед камерами и перед глазами нескольких учёных. Ваша задача – заставить этого мужчину ублажать вас до тех пор, пока вы не испытаете полноценное наслаждение от процесса.
– Что? Это же возмутительно и совершенно нецивилизованно! Что за звериные методы у вас такие!
Просто какая-то порнография, если честно. Я даже никогда не могла подумать о таком. Нет, я вовсе не ангелочек, и знаю многое из интимного мира. Но чтобы прям так… чтобы президент более развитой цивилизации, чем наша говорил мне такое… Чтобы меня заставляли следовать каким-то животным законам. Ужас…
Госпожа президент улыбается.
Она наклоняется чуть ближе и говорит:
– Мисс Фет, я обещаю, что вам понравится. В этом мире нет ничего лучше ползающего под ногами мужчины, готового на исполнение всех ваших самый тайных желаний. Главное расслабиться и получать наслаждение от процесса, не отвлекаясь на такие глупости, как ваше прежнее воспитание, не позволяющее вам заниматься столь отвратительными по вашему мнению вещами. Поймите уже наконец, что в нашем мире всё иначе. В нашем мире это абсолютная норма для любой уважающей себя женщины. – Она снова отодвигается назад и произносит довольно жесткую фразу, фразу, которая тут же въедается мне в голову: – Если вы неспособны приручить мужчину, значит вы недостойны быть женщиной.
Если я неспособная приручить мужчину, значит я недостойна быть женщиной… – словно мантра проносится у меня в голове. На секунду я и впрямь начинаю верить в эти слова. Но только на секунду. После чего тут же мысленно одёргиваю себя и пытаюсь вернуться к прежнему строю мыслей.
Но…
Секунды оказывается вполне достаточно для того, чтобы где-то внутри меня осела чёткая мысль: если я неспособная приручить мужчину, значит я недостойна быть женщиной.
***
Чуть позже меня ведут в один из кабинетов мэрии. В одну из комнат. В ту самую комнату, в которой меня ожидает то самое посвящение.
Что я думаю в этот момент? Не знаю. Наверное, я вспоминаю свою прошлую жизнь. Уже прошлую. Жизнь, в которой, как я думала, я была ещё какой приручительницей. Жизнь, в которой, как я думала, я была той ещё стервой. И жизнь, которая, как оказалось, теперь представилась мне детским лепетом на фоне того, что предоставляла мне жизнь новая.
Нравится ли мне мысль о том, что я должна буду приручить совершенно невинного молодого человека? Пожалуй… Да, мне нравится. Но только где-то глубоко внутри. Снаружи я всё ещё не подаю виду. По крайне мере, мне так кажется. Но явно не госпоже президенту, которая глядит на меня с какой-то дьявольской улыбкой. С улыбкой, которая, словно видит меня насквозь. Будто она знает, что, где-то глубоко внутри, я не такая уж и скромница.
Мне заводят в комнату. В обычную гостиную комнату с диваном, несколькими креслами, большим камином в одной стене и с огромным телевизором на другой. Обычная она в том плане, что тут нет ничего похожего на историю под названием «50 оттенков серого» – никаких средств для извращений. Обычная комната для обычного времяпрепровождения. Но в плане уюта и обстановки я бы оценила эту комнату, как комната для людей с большим уровнем достатка. Для людей, которые могут позволить себе роскошь: дорогую посуду, изысканную мебель. Даже шторы тут стоят не меньше нескольких тысяч долларов.
– Присаживайтесь, мисс Фет, – говорит госпожа президент. – Скоро сюда прибудут наши аналитики, которые будут наблюдать за процессом и оценивать вашу пригодность к выбранной профессии.
Я присаживаюсь на диван. Осматриваюсь внимательнее – камеры в каждом углу. Конечно, как я могла забыть, что за мной будут наблюдать. Перевожу взгляд на одну из стен и вижу на ней большое длинное зеркало – неотъемлемый атрибут комнат для наблюдения.
На секунду меня передёргивает. Я чувствую себя жертвой. Но потом вспоминаю, что это всего лишь испытание. Всего лишь испытание, которое, если я не пройду, я не буду считаться достойной женщиной… Кажется, в этом мире очень важно быть достойной женщиной. В этом мире очень важно уметь приручать мужчин. И не забудь, что ты ещё должна получить от этого удовольствие…
Спустя несколько минут в комнату заваливаются три девушки в медицинских халатах, с нашивками какой-то неизвестной мне фирмы. Наверняка это фирма, которая работает на нашу госпожу президента. Оно и не мудрено – кажется, в этом мире все работают на госпожу президента.
Клив подсаживается ко мне. Она говорит:
– Не волнуйся, милая. Это обычная процедура, через которую проходит каждая женщина нашего мира. Твоё посвящение отличается только тем, что тебя будут оценивать аналитики.
– Как сильно моя работа связана с тем, что я должна буду сделать? – тихо спрашиваю я у Клив.
– Очень сильно, – отвечает она с милой улыбкой на лице, поправляя мои волосы.
Странно, что она так просто ответила на такой вопрос. Ведь совсем недавно эта тема была под запретом. Что изменилось?
– Сегодня вы станете настоящей женщиной, мисс Фет, – добавляет госпожа президент, стоящая у входной двери. После чего она поворачивается в сторону другой двери, видимо ведущей в соседнюю комнату и говорит: – А сейчас, прошу встречайте вашего первого подопытного.
Пафосным жестом она указывает на дверь. Дверь открывается и из неё неуверенно выходит молодой человек лет двадцати на вид. Напуганный молодой человек. Молодой человек, которого, по всей видимости, будто пытали, прежде, чем выпустить в эту комнату.
Клив поднимается с дивана и уходит к президенту. Они собираются уходить. Наверное, чтобы наблюдать из другой комнаты через то самое зеркало, что висит на одной из стен.
Напоследок Клив произносит:
– Развлекайся, дорогуша.
И входная дверь захлопывается.
Я смотрю на аналитиков, выстроившихся у стены, смотрю на бедного мальчика, затем смотрю на зеркало, снова на мальчика.
Ну и что мне теперь делать?
Внезапно мальчик произносит:
– Здравствуйте, госпожа. Чего изволите.
Ну капец. Теперь уже госпожа? Вот так сразу? Такого я точно не ожидала. Думала, что хоть какой-то элемент приручения будет. Хотя о чём это я? Мне до сих пор стыдно даже подумать о том, что… что? Что я госпожа? Хотя… почему бы и нет…
Глава 4.
– Ну давай, для начала, ты подойдёшь поближе, – говорю я этому мальчишке. Да какому, блин мальчишке? Он ведь почти мой ровесник. И почему я решила, что почти? Может он даже старше меня на пару лет. Кто знает, до чего в это мире доводят мужчин…
Он неуверенно подходит ко мне и останавливается на расстоянии пары шагов от дивана.
