Подумав, я возразила:
- Она может из вредности или бабской жадности.
Юля окуталась дымовым облаком и с сомнением протянула:
- Может конечно. Но первое, против нее время. Сейчас мы еще молодые и красивые. Моргнуть не успеешь, как пожухнем. Второе, он ее знает как облупленную. Даже если ей удастся рассорить вас окончательно, не факт, что он женится на ней, - глядя на скепсис на моем лице, добавила: - Зой, у мужика все просто: видит бабу своей женой – женится, не видит – просто спит. Это мы выходим замуж и надеемся подогнать его, как платье, по размеру. Вероятность, что она потеряет с ним время, и ничего ей не обломится, очень высока.
Юлия развернула мятную конфету, зажевать сигарету. Мы медленно пошли вперед. Я касалась ладонью умытой ночным дождем зелени, чувствуя, как прохладные листья мягко ласкали ладони.
Нагнали сына, крутящего педали. Все новомодные штучки пылились без дела. Поиграв ими немного, Сенька выбрал обычный трехколесный велосипед.
Я следила за светлой макушкой сына, едущего впереди. И думала над словами Юлии.
Какой-то резон в ее словах был. Но с Богданом все было непросто. Юлька считала его похожим на себя, рациональным и логичным. И пыталась просчитать его действия.
- Ну, допустим, ты меня убедила. – Я достала маленькую бутылочку воды и отпила пару глотков. – И какое решение?
- Переключим ее внимание на другой объект. Достойный объект. Ничем не хуже Богдана. И если тут не замешаны семейные тайны, она клюнет. Мой троюродный брат. Он недавно вернулся из-за бугра. Красавчик, бизнесмен. Не слишком молод, но и не старик. Закончил какой-то жутко модный универ. Работает у своего папаши. У них свой бизнес. Красивый, как ангел. Глянь… Это детские фото, - поняла, почему предупредила она. – Взрослых у меня нет. Он не любит публичности. Детская травма.
На меня с фото смотрел обычный мальчишка. Правильные черты лица, красивый разрез глаз, темные чуть вьющиеся волосы. Все портили уши - лопушки.
- Этот! – не поверила я.
- Юля! – весело завопил Сенька, подбегая к нам.
Тень недовольства пробежала по лицу подруги, но в следующую минуту она подхватила сына и закружила. Сеня весело рассмеялся.
- Исе, Исе! – требовал он.
- Привет, - чмокнула его в прохладную щечку. – Растешь, жених? Не балуешься?
- Ласту. Кашу ем, - докладывал сынок, сделав серьезное лицо. – Балуюсь. Немнозко. Мама лугается.
- Девочек не обижаешь? – Каждый раз при встрече Юля играла в невесту Сени. – Ты же помнишь, девочек обижать нельзя.
- Неа, - замотал головой Арсений. – Не обижаю. Они сами обижаются.
Мы с Юлькой покатились со смеху. Арсений нас поддержал. На по-детски пухлых щеках появились симпатичные ямочки.
- Какой ты классный, Арсик! – Юлька затискала мелкого. Чмокала в щеки и нос хохочущего и отбивавшегося от ласк сына. – Оставайся таким же лапочкой. Хоть одна баба будет счастлива замужем.
Вытерев слезы, выступившие от смеха, взяла сына на руки. Лоб, нос и щеки пестрели отпечатками помадных губ.
- Бабья погибель растет, - хмыкнул Юлька, фотографируя малыша. – На смену Глебушке… Поверь, Глеб нас не подведет, - заверила меня подруга. - Ему сделали операцию на уши. А заодно нос поправили. Парень подкачался. И теперь он просто супер. Не сладкий мальчик, а настоящий мужчина.
- Я тозе мусина. И папа мусина, - вставил свои пять копеек сын.
- Поверю тебе на слово, - не стала спорить с подругой.
Затея мне совсем не нравилась, но другого варианта я предложить не могла. Не исключала, что сводная сестра мужа могла увлечься добычей покрупнее и переключить свое внимание на другого мужчину. Вот только что может заставить мужчину такого уровня подыграть нам. Актера нанимать нет смысла. Машка сразу раскусит игру. Большинство уверено, богатые, как бедные, только денег много. На деле это совершенно другие люди. И Машка отлично разбирается в этом.
- Мы его попросим нам подыграть. Он не откажет. У меня на него компромат. Да и бабник он. Заведется на Машку из спортивного интереса. Ты появишься с ним. И твой Богдан поймет, какая она оказалась дрянь, и что он потерял.
- И как ты думаешь их свести? – не представляла, как можно свести вместе двух людей, которые понятия друг о друге не имели.
- На твоем венчании. Сделай так, чтобы она там появилась. Я приду с ним. Только… - она хмыкнула, - сама смотри не влюбись.
- Вот еще… - фыркнула я, достала салфетки и начала тереть Сенины испачканные щеки. – Сень, не крутись. Надо вытереть все.
- А бывшая Богдана ниче такая. Вкладывается в себя капитально, - оценила Юля многочисленные фото сводной сестрицы мужа. Я удивленно уставилась на нее. Мне всегда казалось, она, не сделавшая ни одной операции, презирала таких, как Машка, переделанных кукол. - Глебушек точно возьмется за дело. Еще и удовольствие получит.
-Ты же несерьезно это? – уточнила я. - Ничего хорошего там нет. Оторва безбашенная. На спортивном мотоцикле разъезжает, пугая соседских котов и собак.
- Круто. Глебу это зайдет, - она задумчиво потерла подбородок. – Как бы не влюбился. Он, конечно, тот еще кобель, но не хочется ему горя. Ладно, не маленький. Сам разберется. – Она повернулась ко мне. – Так ты согласна? Мне ему звонить?
Я открыла рот, чтоб ответить, когда зазвонил телефон. Богдан.
- Алле, папа, алле! – завопил Сеня. – Ты когда придешь домой? Я соскучився?
- Арсений, привет. Как дела, сынок? – послышался холодный голос Богдана. Не дожидаясь ответа сына, он приказал: – Позови маму.
- Мама, тут, - крикнул Сенька, оглушая меня. – Мам, тебя папа.
Я, еще улыбаясь, поднесла телефон к уху и услышала тихий женский смешок и рваный выдох. Пузырившаяся внутри радость лопнула, как мыльный пузырь. Застыла, точно меня макнули в жидкий азот. С губ рвались упреки. Рядом сопел на ухо Сенька, и я загнала обиду поглубже внутрь, стараясь не выдать своего состояния, сказала:
- Да, слушаю.
- Зоя. Я звоню сказать…
- Что тебя сегодня вечером не будет. Будешь утром, - сказала все за него и отключилась. Три долгих минуты приходила в себя. Повернулась к Юле: - Ты тоже поняла, да, что он не один. Венчания не будет.
- Зоя, успокойся и не делай поспешных выводов. Хихиканье еще не факт измены. Нужно убедиться лично. Детектива нанять. Пусть предоставит фото или видео.
- Юль, зачем ты меня успокаиваешь? Я же не дура. У меня глаза и уши есть.
- Дура ты, Зоя, еще какая дура, - она смотрит с сочувствием. – У вас брачный контракт? – я кивнула. Она выдохнула. – Сенька… Ты его усыновила или опекунство оформила?
- Усыновила. Свекровь была против, но Богдан настоял.
- А ты? Ты хотела этого?
- Мне девятнадцать тогда было. Я хотела нравиться мужу и соответствовать его статусу. Конечно, я соглашалась на все, что он предлагал.
Тогда мой муж не слышал от меня слово «нет». Я подписывала документы, не читая, подыгрывала на приемах, соглашалась на любые эксперименты в постели.
- Ладно. С тобой все ясно. – Она поцокала языком, размышляя. Я смотрела на нее, ждала. А она разглядывала дом, туи, покачивавшиеся под порывом ветра. – Твой муженек не дурак. При разводе он заберет Сеню. Его юристы составили отличный брачный договор. Ты останешься ни с чем.
Инстинктивно прижала малыша к себе, уткнувшись носом в светлые волосики. Он был моим островком покоя. Не муж, взрослый и сильный мужчина, а шебутной непоседа мальчик стал моей стабильностью. Он любил меня такой, какая есть, и я цеплялась за него, как утопающий за соломинку.
- Я знаю. Только хуже будет ему.
- Чего вдруг хуже будет ему? – непонимающе хмыкнула Юля. – У него останутся деньги и сын. Тратить деньги желающие найдутся. Няньки для сына тоже.
- Сына еще вырастить надо. Няньки чужие люди. Они последят, чтобы он не голодал и не убился. Все равно дети похожи на своих родителей. Трудно вырастить человека, когда в самом себе человеческого немного. Дети перенимают родительское, да еще и в куб возводят. Это чтобы не выделяться, чтобы быть одной семьей. Это только кажется, что талантливый и умный ребенок - мечта каждого родителя. Такие дети, как белые вороны.
- Откуда такие сведения? Мои родители всегда мечтали о вундеркинде. Я – их разочарование.
- Я сама белая ворона, - призналась подруге. - Родители всегда пользовались моими… достижениями. Гордились, важничали. А любили Дашку со всеми ее закидонами, - закончила горько.
Прикусила губу, запрокинула голову, останавливая готовые пролиться слезы. Обида с новой силой сжала сердце. Сеня притих и прижался ко мне, чувствуя мое настроение. Тяжело засопел, как всегда делал перед тем, как разреветься. Я погладила сына по спинке, успокаивая. Покачала точно маленького.
Дашка не умела печь пирожки как мама, зато была такой же корыстной, алчной и «слепой». От отца взяла лень, тягу к спиртному и похоть. Я знала про нее больше, чем мать.
Я себе никогда не врала. Своих родных никогда не обеляла и не оправдывала. Но и не оскорбляла словом или делом.
- Сейчас ты ничего не докажешь, даже если сто раз права, - Попробуй спрятать эмоции и действовать по плану.
- По какому плану?
- Венчание не отменяй. – Она подняла ладошку, останавливая мои возражения. – Пусть мой братик Глебушек сделает свое дело. Покажет разницу между тобой и его сводной сестрицей. Выявит гнильцу.
Богдан не казался влюбленным в сестру. Он видел и слышал. И Маша не сдерживалась, не играла в благородную, утонченную леди.
- Она не очень-то притворяется перед ним. Он ее и так видит.
- Так, да не так. Одно дело, когда сестрица гадит у себя в комнате. Но если нагадит в его… Понимаешь? – она улыбнулась. – Одно дело быть семейным клоуном. Другое дело, когда ее выходки мешают общему делу. Пятно на репутации семьи. Это тебе что-то говорит? Глеб специалист нащупать слабое место в любой семье и ударить по нему. У Ивлевых это Машка. Гнилые ветки умные отсекают, чтобы спасти дерево. Старик Ивлев совсем из ума выжил, раз принял эту шваль и ее мамашу в семью.
- Но Сеня тоже часть их семьи, - возразила я. – Это ведь и по нему ударит. Он тоже Ивлев.
- Дети всегда страдают от тупости взрослых. Выбирать тебе: или Сеня станет таким как Белла и Машка, или похожим на тебя.
Она права, идеальных планов не бывает. И всегда крайними остаются невиновные. Телефон тренькнул входящим сообщением. Я смотрела на Юльку, боясь открыть. Была уверена, что ничего хорошего не увижу. Сенька потянулся к девайсу. Юля выхватила у меня телефон и нажала на входящие. Я заметила непрогруженное пятно фотографии и с трудом отвела взгляд. Преодолевая дикое желание увидеть все самой, смотрела в ее лицо, не отрываясь. И ждала ее слов, что окончательно разобьют веру в порядочность мужа. Секунду лицо подруги ничего не выражало. Она быстро глянула на меня, задержавшись взглядом на секунду, и удалила входящее. Сердце оборвалось. Прижала к себе мальчика, вдыхая его запах. Такой привычный, родной, из того времени, когда мы были счастливы.
Протянув мне телефон, быстро достала свой, быстро что-то набирала, зло цедя про себя:
- С*ка, нашла с кем связаться. Ты у меня, тв*рь, попляшешь… Я тебе устрою – не отмоешься…
Я не спрашивала, что она увидела. Точно ничего хорошего, раз так завелась. Я побаивалась. Как-то Юля открыла мне свою тайну. В шестнадцать ее мама попала в больницу. Бабушка призналась, что ей стало плохо из-за отца, загулявшего с секретаршей. Юля пришла в офис, вытащила из шкафа шубку секретарши, подарок папаши, и облила кислотой. Демонстрация помогла, секретарша уволилась.
- Хорошо, Юль, я подумаю. Спасибо тебе, - обняла подругу. От ее поддержки и участия стало легче. Меня уже не трясло, сердце не сжималось от ревности и обиды. Сенька обнял нас обеих. – Пойдем в дом, выпьем кофе... Может ты есть хочешь? Мне кусок не полезет.
Возвращаться не хотелось в дом, где слышала только оскорбления. С неприязнью глянула на окна кухни. Юлька перехватила мой взгляд.
- Выгоняй машину, и поехали, - приказала она решительным тоном.
- Куда?
- Надо сменить обстановку. Я уже крышей еду. Как ты еще держишься? К бабуле твоей. Ты вроде туда собиралась.
Я не стала спорить. Входить внутрь не хотелось. Пошла в гараж через двор, открыла кодовый сейф, где хранились запасные ключи от машин. Подумала, что и машина принадлежит Богдану. Моего тут ничего нет. Мне он не дарил, да я и не просила. Не нравилось мне водить, быть постоянно в напряжении, контролируя все. Без этого хватало напряжения и ответственности.
Усадив Сеню в кресло, завела двигатель, выехала из гаража. Предупрежденный охранник открыл ворота. Мы молча покатили по дороге к КПП. Улыбнулась охраннику, проезжая мимо. Мою машину знали и пропускали без остановки.
За нами увязалась собачонка охранника. Сенька стучал ей ладошками по стеклу, пытаясь привлечь внимание. На выезде на трассу, я притормозила, пропуская вереницу автомобилей. Глупый пес рванул вперед.
Послышался визг тормозов, вопль боли отброшенной бампером собачонки. Большой внедорожник затормозил у обочины. Из него вышли двое. Подошли к поскуливавшей собаке. Я запуталась в ремне безопасности, никак не отстегивался замок. Юля оторвалась от телефона и непонимающе пялилась на высокого мужчину и девушку.
- Хвостику больно. Надо враця, - пропищал всхлипывающий Сенька, заметив лежащего без движения щенка. – Мама, помоги!
- Сеня, не смотри туда, - крикнула сыну. – Да открывайся же! – дернула сильнее, чувствуя, как сжало грудь. – Юль, там собаку сбили. Надо что-то сделать.
- Собаку? – не поняла Юля. – Какую собаку?
- Мля, как я его не заметил, - мужчина присел около щенка. В раскрытые окна доносился его низкий баритон. – Что ж ты, глупый, вылетел под колеса? Молодой совсем, дурашка. Надо в больницу его. – Он поднял взгляд на девушку, ожидая ее решения.
- Пойдем, он все равно издохнет скоро. Не довезем, только салон запачкаем, - нервно постукивая пяткой, отозвалась девушка. Стройная карамельная шатенка с красивой косой. Одета в белый спортивный костюм. Она брезгливо морщила курносый носик. – Ига-а-арь, пойдем!
- Подожди, Цветик. У него ошейник. Он чей-то.
- Вот хозяева и позаботятся о своей собаке. Это они виноваты. Выпустили и не смотрят. - Она глянула на меня, все еще воюющую с заклинившим ремнем. – Ты его хозяйка? Я на тебя в суд подам. Мне твоя падаль бампер помяла…
- Юль, собаку сбил тот придурок, а Сенька видел. Узнай, что там. А я сына успокою.
Ремень поддался, я пересела к сыну. Обняла, прижав к себе заплаканное лицо.
- Мам, собачка, она умлет, умлет? – всхлипывал Сеня, вздрагивая всем маленьким телом.
- Нет, конечно. Мы его отвезем в больничку, и его полечат. Не плачь, - гладила по спине, укачивая как маленького.
В лобовое стекло заметила, как мужчина, сопровождаемый ором карамельной подружки, принес плед, на который они с Юлькой переложили пса. Мужчина понес собаку в машину, Юлька побежала ко мне. Заглянула назад.
- Как Сенька? Чего раскис, богатырь? Нормально все будет. Выкарабкается пес. Я с ними поеду. В свою ветклинику отвезу. Так будет быстрее, - понизив голос, добавила: - Я от воплей этой чокнутой оглохла. Ну и стерва. Она бы бросила пса, если бы я не вмешалась. Прослежу, а то чокнутая выкинет его по дороге.
- Она может из вредности или бабской жадности.
Юля окуталась дымовым облаком и с сомнением протянула:
- Может конечно. Но первое, против нее время. Сейчас мы еще молодые и красивые. Моргнуть не успеешь, как пожухнем. Второе, он ее знает как облупленную. Даже если ей удастся рассорить вас окончательно, не факт, что он женится на ней, - глядя на скепсис на моем лице, добавила: - Зой, у мужика все просто: видит бабу своей женой – женится, не видит – просто спит. Это мы выходим замуж и надеемся подогнать его, как платье, по размеру. Вероятность, что она потеряет с ним время, и ничего ей не обломится, очень высока.
Юлия развернула мятную конфету, зажевать сигарету. Мы медленно пошли вперед. Я касалась ладонью умытой ночным дождем зелени, чувствуя, как прохладные листья мягко ласкали ладони.
Нагнали сына, крутящего педали. Все новомодные штучки пылились без дела. Поиграв ими немного, Сенька выбрал обычный трехколесный велосипед.
Я следила за светлой макушкой сына, едущего впереди. И думала над словами Юлии.
Какой-то резон в ее словах был. Но с Богданом все было непросто. Юлька считала его похожим на себя, рациональным и логичным. И пыталась просчитать его действия.
- Ну, допустим, ты меня убедила. – Я достала маленькую бутылочку воды и отпила пару глотков. – И какое решение?
- Переключим ее внимание на другой объект. Достойный объект. Ничем не хуже Богдана. И если тут не замешаны семейные тайны, она клюнет. Мой троюродный брат. Он недавно вернулся из-за бугра. Красавчик, бизнесмен. Не слишком молод, но и не старик. Закончил какой-то жутко модный универ. Работает у своего папаши. У них свой бизнес. Красивый, как ангел. Глянь… Это детские фото, - поняла, почему предупредила она. – Взрослых у меня нет. Он не любит публичности. Детская травма.
На меня с фото смотрел обычный мальчишка. Правильные черты лица, красивый разрез глаз, темные чуть вьющиеся волосы. Все портили уши - лопушки.
- Этот! – не поверила я.
- Юля! – весело завопил Сенька, подбегая к нам.
Тень недовольства пробежала по лицу подруги, но в следующую минуту она подхватила сына и закружила. Сеня весело рассмеялся.
- Исе, Исе! – требовал он.
- Привет, - чмокнула его в прохладную щечку. – Растешь, жених? Не балуешься?
- Ласту. Кашу ем, - докладывал сынок, сделав серьезное лицо. – Балуюсь. Немнозко. Мама лугается.
- Девочек не обижаешь? – Каждый раз при встрече Юля играла в невесту Сени. – Ты же помнишь, девочек обижать нельзя.
- Неа, - замотал головой Арсений. – Не обижаю. Они сами обижаются.
Мы с Юлькой покатились со смеху. Арсений нас поддержал. На по-детски пухлых щеках появились симпатичные ямочки.
- Какой ты классный, Арсик! – Юлька затискала мелкого. Чмокала в щеки и нос хохочущего и отбивавшегося от ласк сына. – Оставайся таким же лапочкой. Хоть одна баба будет счастлива замужем.
Вытерев слезы, выступившие от смеха, взяла сына на руки. Лоб, нос и щеки пестрели отпечатками помадных губ.
- Бабья погибель растет, - хмыкнул Юлька, фотографируя малыша. – На смену Глебушке… Поверь, Глеб нас не подведет, - заверила меня подруга. - Ему сделали операцию на уши. А заодно нос поправили. Парень подкачался. И теперь он просто супер. Не сладкий мальчик, а настоящий мужчина.
- Я тозе мусина. И папа мусина, - вставил свои пять копеек сын.
- Поверю тебе на слово, - не стала спорить с подругой.
Затея мне совсем не нравилась, но другого варианта я предложить не могла. Не исключала, что сводная сестра мужа могла увлечься добычей покрупнее и переключить свое внимание на другого мужчину. Вот только что может заставить мужчину такого уровня подыграть нам. Актера нанимать нет смысла. Машка сразу раскусит игру. Большинство уверено, богатые, как бедные, только денег много. На деле это совершенно другие люди. И Машка отлично разбирается в этом.
- Мы его попросим нам подыграть. Он не откажет. У меня на него компромат. Да и бабник он. Заведется на Машку из спортивного интереса. Ты появишься с ним. И твой Богдан поймет, какая она оказалась дрянь, и что он потерял.
- И как ты думаешь их свести? – не представляла, как можно свести вместе двух людей, которые понятия друг о друге не имели.
- На твоем венчании. Сделай так, чтобы она там появилась. Я приду с ним. Только… - она хмыкнула, - сама смотри не влюбись.
- Вот еще… - фыркнула я, достала салфетки и начала тереть Сенины испачканные щеки. – Сень, не крутись. Надо вытереть все.
- А бывшая Богдана ниче такая. Вкладывается в себя капитально, - оценила Юля многочисленные фото сводной сестрицы мужа. Я удивленно уставилась на нее. Мне всегда казалось, она, не сделавшая ни одной операции, презирала таких, как Машка, переделанных кукол. - Глебушек точно возьмется за дело. Еще и удовольствие получит.
-Ты же несерьезно это? – уточнила я. - Ничего хорошего там нет. Оторва безбашенная. На спортивном мотоцикле разъезжает, пугая соседских котов и собак.
- Круто. Глебу это зайдет, - она задумчиво потерла подбородок. – Как бы не влюбился. Он, конечно, тот еще кобель, но не хочется ему горя. Ладно, не маленький. Сам разберется. – Она повернулась ко мне. – Так ты согласна? Мне ему звонить?
Я открыла рот, чтоб ответить, когда зазвонил телефон. Богдан.
- Алле, папа, алле! – завопил Сеня. – Ты когда придешь домой? Я соскучився?
- Арсений, привет. Как дела, сынок? – послышался холодный голос Богдана. Не дожидаясь ответа сына, он приказал: – Позови маму.
- Мама, тут, - крикнул Сенька, оглушая меня. – Мам, тебя папа.
Я, еще улыбаясь, поднесла телефон к уху и услышала тихий женский смешок и рваный выдох. Пузырившаяся внутри радость лопнула, как мыльный пузырь. Застыла, точно меня макнули в жидкий азот. С губ рвались упреки. Рядом сопел на ухо Сенька, и я загнала обиду поглубже внутрь, стараясь не выдать своего состояния, сказала:
- Да, слушаю.
- Зоя. Я звоню сказать…
- Что тебя сегодня вечером не будет. Будешь утром, - сказала все за него и отключилась. Три долгих минуты приходила в себя. Повернулась к Юле: - Ты тоже поняла, да, что он не один. Венчания не будет.
Глава 3.2
- Зоя, успокойся и не делай поспешных выводов. Хихиканье еще не факт измены. Нужно убедиться лично. Детектива нанять. Пусть предоставит фото или видео.
- Юль, зачем ты меня успокаиваешь? Я же не дура. У меня глаза и уши есть.
- Дура ты, Зоя, еще какая дура, - она смотрит с сочувствием. – У вас брачный контракт? – я кивнула. Она выдохнула. – Сенька… Ты его усыновила или опекунство оформила?
- Усыновила. Свекровь была против, но Богдан настоял.
- А ты? Ты хотела этого?
- Мне девятнадцать тогда было. Я хотела нравиться мужу и соответствовать его статусу. Конечно, я соглашалась на все, что он предлагал.
Тогда мой муж не слышал от меня слово «нет». Я подписывала документы, не читая, подыгрывала на приемах, соглашалась на любые эксперименты в постели.
- Ладно. С тобой все ясно. – Она поцокала языком, размышляя. Я смотрела на нее, ждала. А она разглядывала дом, туи, покачивавшиеся под порывом ветра. – Твой муженек не дурак. При разводе он заберет Сеню. Его юристы составили отличный брачный договор. Ты останешься ни с чем.
Инстинктивно прижала малыша к себе, уткнувшись носом в светлые волосики. Он был моим островком покоя. Не муж, взрослый и сильный мужчина, а шебутной непоседа мальчик стал моей стабильностью. Он любил меня такой, какая есть, и я цеплялась за него, как утопающий за соломинку.
- Я знаю. Только хуже будет ему.
- Чего вдруг хуже будет ему? – непонимающе хмыкнула Юля. – У него останутся деньги и сын. Тратить деньги желающие найдутся. Няньки для сына тоже.
- Сына еще вырастить надо. Няньки чужие люди. Они последят, чтобы он не голодал и не убился. Все равно дети похожи на своих родителей. Трудно вырастить человека, когда в самом себе человеческого немного. Дети перенимают родительское, да еще и в куб возводят. Это чтобы не выделяться, чтобы быть одной семьей. Это только кажется, что талантливый и умный ребенок - мечта каждого родителя. Такие дети, как белые вороны.
- Откуда такие сведения? Мои родители всегда мечтали о вундеркинде. Я – их разочарование.
- Я сама белая ворона, - призналась подруге. - Родители всегда пользовались моими… достижениями. Гордились, важничали. А любили Дашку со всеми ее закидонами, - закончила горько.
Прикусила губу, запрокинула голову, останавливая готовые пролиться слезы. Обида с новой силой сжала сердце. Сеня притих и прижался ко мне, чувствуя мое настроение. Тяжело засопел, как всегда делал перед тем, как разреветься. Я погладила сына по спинке, успокаивая. Покачала точно маленького.
Дашка не умела печь пирожки как мама, зато была такой же корыстной, алчной и «слепой». От отца взяла лень, тягу к спиртному и похоть. Я знала про нее больше, чем мать.
Я себе никогда не врала. Своих родных никогда не обеляла и не оправдывала. Но и не оскорбляла словом или делом.
- Сейчас ты ничего не докажешь, даже если сто раз права, - Попробуй спрятать эмоции и действовать по плану.
- По какому плану?
- Венчание не отменяй. – Она подняла ладошку, останавливая мои возражения. – Пусть мой братик Глебушек сделает свое дело. Покажет разницу между тобой и его сводной сестрицей. Выявит гнильцу.
Богдан не казался влюбленным в сестру. Он видел и слышал. И Маша не сдерживалась, не играла в благородную, утонченную леди.
- Она не очень-то притворяется перед ним. Он ее и так видит.
- Так, да не так. Одно дело, когда сестрица гадит у себя в комнате. Но если нагадит в его… Понимаешь? – она улыбнулась. – Одно дело быть семейным клоуном. Другое дело, когда ее выходки мешают общему делу. Пятно на репутации семьи. Это тебе что-то говорит? Глеб специалист нащупать слабое место в любой семье и ударить по нему. У Ивлевых это Машка. Гнилые ветки умные отсекают, чтобы спасти дерево. Старик Ивлев совсем из ума выжил, раз принял эту шваль и ее мамашу в семью.
- Но Сеня тоже часть их семьи, - возразила я. – Это ведь и по нему ударит. Он тоже Ивлев.
- Дети всегда страдают от тупости взрослых. Выбирать тебе: или Сеня станет таким как Белла и Машка, или похожим на тебя.
Она права, идеальных планов не бывает. И всегда крайними остаются невиновные. Телефон тренькнул входящим сообщением. Я смотрела на Юльку, боясь открыть. Была уверена, что ничего хорошего не увижу. Сенька потянулся к девайсу. Юля выхватила у меня телефон и нажала на входящие. Я заметила непрогруженное пятно фотографии и с трудом отвела взгляд. Преодолевая дикое желание увидеть все самой, смотрела в ее лицо, не отрываясь. И ждала ее слов, что окончательно разобьют веру в порядочность мужа. Секунду лицо подруги ничего не выражало. Она быстро глянула на меня, задержавшись взглядом на секунду, и удалила входящее. Сердце оборвалось. Прижала к себе мальчика, вдыхая его запах. Такой привычный, родной, из того времени, когда мы были счастливы.
Протянув мне телефон, быстро достала свой, быстро что-то набирала, зло цедя про себя:
- С*ка, нашла с кем связаться. Ты у меня, тв*рь, попляшешь… Я тебе устрою – не отмоешься…
Я не спрашивала, что она увидела. Точно ничего хорошего, раз так завелась. Я побаивалась. Как-то Юля открыла мне свою тайну. В шестнадцать ее мама попала в больницу. Бабушка призналась, что ей стало плохо из-за отца, загулявшего с секретаршей. Юля пришла в офис, вытащила из шкафа шубку секретарши, подарок папаши, и облила кислотой. Демонстрация помогла, секретарша уволилась.
- Хорошо, Юль, я подумаю. Спасибо тебе, - обняла подругу. От ее поддержки и участия стало легче. Меня уже не трясло, сердце не сжималось от ревности и обиды. Сенька обнял нас обеих. – Пойдем в дом, выпьем кофе... Может ты есть хочешь? Мне кусок не полезет.
Возвращаться не хотелось в дом, где слышала только оскорбления. С неприязнью глянула на окна кухни. Юлька перехватила мой взгляд.
- Выгоняй машину, и поехали, - приказала она решительным тоном.
- Куда?
- Надо сменить обстановку. Я уже крышей еду. Как ты еще держишься? К бабуле твоей. Ты вроде туда собиралась.
Я не стала спорить. Входить внутрь не хотелось. Пошла в гараж через двор, открыла кодовый сейф, где хранились запасные ключи от машин. Подумала, что и машина принадлежит Богдану. Моего тут ничего нет. Мне он не дарил, да я и не просила. Не нравилось мне водить, быть постоянно в напряжении, контролируя все. Без этого хватало напряжения и ответственности.
Усадив Сеню в кресло, завела двигатель, выехала из гаража. Предупрежденный охранник открыл ворота. Мы молча покатили по дороге к КПП. Улыбнулась охраннику, проезжая мимо. Мою машину знали и пропускали без остановки.
За нами увязалась собачонка охранника. Сенька стучал ей ладошками по стеклу, пытаясь привлечь внимание. На выезде на трассу, я притормозила, пропуская вереницу автомобилей. Глупый пес рванул вперед.
Послышался визг тормозов, вопль боли отброшенной бампером собачонки. Большой внедорожник затормозил у обочины. Из него вышли двое. Подошли к поскуливавшей собаке. Я запуталась в ремне безопасности, никак не отстегивался замок. Юля оторвалась от телефона и непонимающе пялилась на высокого мужчину и девушку.
- Хвостику больно. Надо враця, - пропищал всхлипывающий Сенька, заметив лежащего без движения щенка. – Мама, помоги!
- Сеня, не смотри туда, - крикнула сыну. – Да открывайся же! – дернула сильнее, чувствуя, как сжало грудь. – Юль, там собаку сбили. Надо что-то сделать.
- Собаку? – не поняла Юля. – Какую собаку?
- Мля, как я его не заметил, - мужчина присел около щенка. В раскрытые окна доносился его низкий баритон. – Что ж ты, глупый, вылетел под колеса? Молодой совсем, дурашка. Надо в больницу его. – Он поднял взгляд на девушку, ожидая ее решения.
- Пойдем, он все равно издохнет скоро. Не довезем, только салон запачкаем, - нервно постукивая пяткой, отозвалась девушка. Стройная карамельная шатенка с красивой косой. Одета в белый спортивный костюм. Она брезгливо морщила курносый носик. – Ига-а-арь, пойдем!
- Подожди, Цветик. У него ошейник. Он чей-то.
- Вот хозяева и позаботятся о своей собаке. Это они виноваты. Выпустили и не смотрят. - Она глянула на меня, все еще воюющую с заклинившим ремнем. – Ты его хозяйка? Я на тебя в суд подам. Мне твоя падаль бампер помяла…
Глава 4
- Юль, собаку сбил тот придурок, а Сенька видел. Узнай, что там. А я сына успокою.
Ремень поддался, я пересела к сыну. Обняла, прижав к себе заплаканное лицо.
- Мам, собачка, она умлет, умлет? – всхлипывал Сеня, вздрагивая всем маленьким телом.
- Нет, конечно. Мы его отвезем в больничку, и его полечат. Не плачь, - гладила по спине, укачивая как маленького.
В лобовое стекло заметила, как мужчина, сопровождаемый ором карамельной подружки, принес плед, на который они с Юлькой переложили пса. Мужчина понес собаку в машину, Юлька побежала ко мне. Заглянула назад.
- Как Сенька? Чего раскис, богатырь? Нормально все будет. Выкарабкается пес. Я с ними поеду. В свою ветклинику отвезу. Так будет быстрее, - понизив голос, добавила: - Я от воплей этой чокнутой оглохла. Ну и стерва. Она бы бросила пса, если бы я не вмешалась. Прослежу, а то чокнутая выкинет его по дороге.
