Вилар обернулся.
— Красиво. Не правда ли? — проговорил пожилой усатый человек.
— Не устаю удивляться фантазии художника.
— Это написано с натуры. Ущелье Испытаний.
— Ваше творение?
— Сына.
— Как он умудрился такое написать?
Хитро щурясь, мужчина подкрутил ус:
— Если бы вы были местным, спросили бы: как он умудрился пронести туда холст и краски?
Вилар вознамерился расспросить незнакомца о тайне ущелья, но вниманием завладело оживление в толпе художников.
— Это надо сделать быстро! — донёсся голос невидимой среди пушистых помпонов Малики. — Растормошите воображение, нарисуйте воздушные замки и предложите мне эскизы.
— Аспожа! Творческую личность нельзя толкать в спину.
— Представьте ваши работы на стенах гостиницы. Я куплю их, если вы предложите мне соответствующий картинам интерьер.
После недолгого бурного совещания кто-то поинтересовался:
— Когда нам приступать к работе?
— Прямо сейчас.
Малика выбралась из толпы. Одёрнула рукава, поправила узел волос на затылке и улыбнулась Вилару:
— Вы не устали?
Через полчаса они переступили порог строительной конторы. Броская вывеска не соответствовала тому, что предстало их взору: небольшое окно, засиженное мухами; на подоконнике закопчённый чайник; в углу ворох рабочей одежды.
Из-за стола с поцарапанной крышкой резво вскочил юноша и торопливо спрятал за пазуху тонкую книжку:
— Чем могу служить?
— Я хотела поговорить о крупном заказе. Но вижу, что ваша контора не работает, — сказала Малика и сделала шаг назад.
Из боковой двери появился поджарый, как скаковая лошадь, человек:
— Я Таали, начальник этого беспорядка и отец этого олуха. — Вытащил из-за пазухи сына книжицу, бросил её на подоконник. — В роду все строители, а он надумал стать ботаником. Хохма, ей богу. Тащи стулья, ботаник.
Пока юноша выносил из соседней комнаты стулья и потрёпанные папки, Таали говорил, протирая стол:
— Контора работает, но туго. Заказов мало. Все хотят обойтись дешёвой рабсилой. Набирают сезонников, а потом не знают, что с ними делать. Зовут нас. Но мы предпочитаем работать с нуля, а не исправлять чужие ляпы. — Указал на стулья. — Прошу.
Вытащил из папок фотографии и разложил их веером перед Маликой и Виларом.
— Нам есть чем похвастаться. Вот здания до ремонта. — Постучал по снимкам ребром мозолистой ладони. — А здесь после. Вот комнаты, а это залы. Работаем с хорошим материалом из Партикурама. В моём подчинении сорок человек. Ремонтируем и строим быстро. Но если надо быстрей, могу привлечь контору брата.
Малика повернулась к Вилару:
— Как вам?
— Ты хозяйка — тебе решать.
— Хорошо. Если сойдёмся в цене…
— Аспожа! Мы простые люди. Договоримся, — поспешил заверить Таали.
Создалось впечатление, что заискрил воздух, словно его наполнила вылетающая из глаз начальника надежда вперемешку с боязнью сглазить удачу.
— Ты ничего не теряешь, — проговорил Вилар. — Пусть отправляются в гостиницу, составят смету. А там решишь.
Начальник стал быстро собирать фотографии.
Покинув контору, Малика направилась в другую сторону от гостиницы.
— Теперь куда? — спросил Вилар.
— У меня очень мало времени. Хочу всё успеть, — сказала она и прибавила шаг.
Вилар недовольно косился на Малику. Отвыкнув от длительных пеших прогулок, он чувствовал, как потяжелели ноги, дыхание участилось, к спине прилипла рубашка.
— Почему мы ходим пешком, а не ездим на машине?
— Мне рассказали, как надо идти, а не как ехать.
— Кто сказал?
— Бывшая хозяйка гостиницы.
— Если она такая умная, почему довела гостиницу до такого состояния?
— Не знаю. Наверное, у неё нет жемчуга.
Вилар вздохнул:
— Вечереет.
— Обещаю, это последнее место, куда мы сегодня заглянем.
Возле окна в лучах закатного солнца сидели две девушки. Их пальчики проворно переплетали тонкие шёлковые нити. Кружевное полотно спадало с валика им на колени.
Посреди комнаты возле странного станка стояла, согнувшись, пожилая женщина. Свисающая с потолка лампа освещала распятый на станке ярко-зелёный ковёр с вытканными цветами. Глядя на узоры, Вилар переступил с ноги на ногу. Появилось желание провести пальцами по лепесткам и убедиться, что они не настоящие. Держа в руках иглы, мастерица наблюдала за ним из-под поднятых на лоб очков.
— Удивительно, — сказал он. — Как это вам удаётся?
— Простите?..
— Они выпуклые! — Вилар не удержался и потрогал лепестки. — Если бы ковёр лежал на полу, я бы решил, что цветы рассыпаны.
Женщина расплылась в улыбке:
— Благодарю вас, господин.
— Вы выполняете чей-то заказ?
Мастерица горестно вздохнула:
— К сожалению, нет. Беднякам это не по карману, а дворяне предпочитают хвастаться друг перед другом заграничными коврами. А наш удел — давать пальцам работу, чтобы не забыли ремесло.
Отложив иглы в сторону, подошла к девушкам:
— Мои дочери. Плетут занавеси.
Поднесла кружевное полотно к стеклу. Виртуозное переплетение нитей превратило тусклое оконце в переливающееся окно дворцовой залы.
Вилар повернулся к Малике, рассматривающей ковёр:
— Делай заказ.
Мастерица прижала кружева к груди:
— Вы хотите заказать занавеску на окно?
— Ковры и занавеси в трёхэтажную гостиницу, — произнесла Малика.
Мастерица опустила очки на глаза, вновь водрузила их на лоб:
— Трёхэтажную? Это ж сколько комнат?
Лоточники зазывали поздних прохожих. Из открытых дверей кафе и ресторанов вылетали голоса и музыка. Из распахнутых окон домов слышался смех. В конце улицы виднелось единственное тёмное здание гостиницы. К ней, еле волоча ноги, мечтая о горячем душе и мягкой постели, шли Вилар и Малика.
— Ты не говорила о жемчуге, — сказал Вилар. — Откуда он у тебя?
— Наследство.
— Почему с таким состоянием ты жила в чужом замке?
— Потому что раньше у меня не было наследства.
— Ты сказала, что перевезёшь сюда Муна. А сама?
— Слишком много вопросов для одного вечера, — произнесла Малика и направилась к каменным собакам наверху лестницы.
Они добрели до номера, вяло пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим спальням.
С улицы доносились сигналы машин и непонятный шум. Вилар откинул одеяло. Гул голосов, похожий на гудение потревоженных пчёл, заставил подойти к окну. На площади перед гостиницей стояла толпа зевак. Возле кафе скучились официанты и работники кухни.
На ходу застёгивая рубашку, Вилар выбежал в гостиную:
— Малика! Что происходит?
Не дождавшись ответа, заглянул в открытую дверь спальни. Идеальный порядок, и что-то подсказывало: на ночь постель никто не расстилал. Проведя рукой по спутанным волосам, Вилар покинул номер.
В вестибюле царил невообразимый кавардак. В воздухе плавала мелкая пыль. Строители сдирали со стен старую краску, вынимали рамы с мутными стёклами. Ватага художников с мечтательным видом бродила по застеленному газетами паркету, и чуть было не прошлась по начищенным до блеска сапогам Вилара.
Он вышел из гостиницы и, обогнув гурьбу ротозеев, закрутился на месте. Кто-то угнал его автомобиль! Настроение с самого утра было испорчено. Усевшись за столик на летней площадке кафе, долго наблюдал за работниками, а те возбуждённо обсуждали действия строителей. Его злобный взгляд наконец-то заметили.
Знакомый официант положил перед Виларом меню:
— Вот затеяли. — Кивком указал на гостиницу. — Это одно из самых старинных зданий в городе. Посмотрим, что получится.
— Ты не видел, кто уехал на красной машине?
— С поцарапанным боком? Видел. Ваша служанка.
Вилар с недоверием посмотрел на юношу.
— С ней был Таали, — добавил официант.
— Таали?
— Не знаете такого?
Вилар облокотился на стол и прикрыл рукой глаза:
— Знаю.
Проглотив завтрак, он уже с интересом рассматривал строительные леса, опутавшие гостиницу, подобно сачку для бабочек. Когда успели их установить? Неужели сбежались строители со всего города?
Из толпы вынырнула Малика. Подсев к столику, подпёрла рукой щёку.
— Ты без разрешения взяла мою машину, — сказал Вилар.
— Простите. Вы очень крепко спали, и я не смогла вас разбудить.
— Где ты была?
— Мы с Таали получили лицензию на реставрацию памятника истории.
— Её не выдают сразу.
— Не выдают — продают. Похоже, что всю страну можно купить, как эту бумажку.
Перед Маликой услужливо склонился официант. Она делала заказ, а Вилар хмурился. Не бессонная ли ночь и напряжённые дни помутили её рассудок? Где это видано, чтобы девушка столько могла съесть? Последняя фраза «Мы возьмём с собой» насторожила.
— Что ты придумала на этот раз? — спросил он и приготовился противостоять любому предложению.
— Хочу вас удивить.
— Я сыт сюрпризами. Надеюсь, кроме лицензии ты больше ничего не купила?
— Не успела.
— Это уже без меня. Я отправляюсь искать зал для аукциона.
— Вы разрешите взять вашу машину?
— Ты умеешь водить? — удивился Вилар.
— Умею. Ваш водитель научил.
— Зульц?
Малика улыбнулась:
— У вас есть ещё водитель?
— Ладно. Об этом поговорим позже. Зачем тебе машина?
— Хочу проведать знакомого, а потом хочу посмотреть зал для аукциона.
Официант поставил на стол корзинку, накрытую салфеткой.
Малика поднялась:
— Вы со мной? Или предпочитаете ходить пешком?
— За что мне такое наказание? — пробормотал Вилар и взял корзинку.
Они кружили по улицам, расспрашивая прохожих, где находится Площадь Умельцев. Твёрдо решив ни во что не встревать и с завтрашнего дня заняться поиском зала, Вилар подставлял лицо лёгкому ветерку, влетающему в окна, смотрел на изумрудную зелень парков и понимал: блаженству скоро придёт конец.
Припарковав автомобиль в тени клёнов, они пошли по аллее и ступили на площадь, которая представляла собой бревенчатый городок. Вдоль дорожек стояли одинаковые домики без дворов и оград. На прохожих пялились одинаковые оконца с одинаковыми резными ставнями. Остроугольные крыши соединяла паутина проводов. Над арочными дверями были прибиты адресные таблички.
Вилар не выдержал:
— Что мы здесь делаем?
— Ищем Кристальную улицу, — ответила Малика и свернула в переулок.
Вилар только успевал смотреть по сторонам: Секундная улица, Медная, Бронзовая, Шёлковая, Золотая…
— Вот она, — произнесла Малика. — Нам нужен сорок седьмой номер.
Вскоре они остановились перед точной копией всех домов. На бронзовой дверной ручке висела картонка с надписью «Мастер Ахе». Малика постучала. Дверь беззвучно открылась, из дома выглянул седой старик.
— Мастер Ахе! Ты меня не узнаёшь?
— Он похож на Муна, — прошептал Вилар.
Старик вышел из дома. Свёл реденькие брови:
— Бог мой… Малика… Глаза твои, но это не ты.
Она обняла Ахе, поцеловала в щёку:
— Я.
— Ты изменилась.
Малика рассмеялась:
— Ещё бы! Мы не виделись семь лет.
— Неужели семь лет? — Старик покосился на Вилара. Интеллигентный вид незнакомца старика явно успокоил. — Что ж мы стоим на пороге? Проходите.
Малика взяла его за руку:
— Мастер Ахе, это маркиз Бархат, будущий советник правителя.
Вилар коротко кивнул. Лицо старика вытянулось, кровь отхлынула от сморщенных щёк. Ахе низко склонился.
— Маркиз Бархат, — продолжила Малика. — Это Ахе, младший брат Муна.
Перешагнув вслед за мастером порог дома, Вилар попал в тесную, скудно обставленную комнату. С потолка свисала лампа на длинном проводе. На стене тихонько тикали часы с кукушкой. К блёклым обоям был приколот булавкой календарь.
— Может, чайку? — спросил старик.
— У нас мало времени, — проговорила Малика. — Чаёк завтра попьём. Лучше покажи маркизу свои работы.
— Как поживает Мун? — спросил Ахе, убирая со стола на подоконник кружку и тарелку с надкушенным бутербродом.
— Я завтра приду, и обо всём с тобой поболтаем. Хорошо? — отозвалась Малика.
Ахе пожал худыми плечами:
— Хорошо. — Торопливо набросил клетчатый плед на узкую кровать и посмотрел на маркиза. — Вы хотите что-то купить?
— Посмотреть, — поспешила ответить Малика. — Скоро в Ларжетае пройдут ювелирные торги.
— Об этом ещё рано говорить, — сказал Вилар недовольно. — И не думаю, что мастеру Ахе это интересно.
— Почему же? Мне очень интересно, — заверил старик. Придвинул к столу скамью. Вытащил из тумбочки настольную лампу. — Эта ярче, но прожорливая, как ёрш. Ёрш не тот, чем бутылки чистят. Ёрш — это рыба.
Яркий свет неприятно резанул по глазам. Вилар зажмурился. Малика толкнула его в бок:
— Смотрите!
Ахе достал из деревянного сундучка золотой браслет, украшенный алмазами. Поднёс к лампе:
— Цветные лучи, из которых слагается белый цвет, а это красный, оранжевый, зелёный и другие цвета, преломляются по-разному. Потому на выходе из кристалла луч белого цвета расщепляется на все цвета радуги. Это явление называется игрой камня или огнём. Один поворот бриллианта вызывает целый сноп радужных искр.
Старик передал Вилару браслет, достал из сундучка серьги:
— Если камни огранены правильно, световые лучи изгибаются, преломляются и снова выходят через их верхнюю часть, а не теряются, уходя через нижнюю. Это усиливает блеск огранённого камня.
Передав Вилару серьги, Ахе вытащил из ящичка перстень:
— Твёрдые, хорошо отполированные камни, по сравнению с мягкими, имеют более яркий блеск. Полировка усиливает его и выявляет истинный цвет. Из всех оптических свойств цвет, пожалуй, имеет наибольшее значение, особенно для непрозрачных камней.
Ахе всё говорил и говорил. На обшарпанном столе росла горка камней в золотой и серебряной оправе.
— Как вам удалось сколотить такое состояние? — спросил Вилар.
— Дело всей моей жизни. Раньше было проще: то за работу кто-то платил камешком, то мне удавалось купить за бесценок нечто тусклое и невзрачное. Не все знают, что из этого нечто можно сделать что-то. — Ахе принялся складывать украшения в сундучок. — Теперь всё по-другому: приходится корпеть над дешёвыми стёклышками и мастерить грошовые побрякушки.
— Почему не продали изделия?
— За бесценок — жалко, за настоящую цену — некому. — Ахе любовно провёл рукой по крышке сундучка. — Они ждут лучших времён.
— Лучшие времена скоро настанут, — проговорила Малика и поднялась. — Нам пора.
Старик удивился:
— Посмотрели и всё? И ничего не расскажете о торгах?
Малика обняла его за плечи:
— О новостях ты узнаешь первым.
— Сказать по правде, сюрприз удался, — проговорил Вилар, шагая по улице рядом с Маликой. — Твой Ахе настоящий мастер.
— Маркиз Безбур говорил, что на аукционе умельцы могут продать свои работы, — произнесла она и раскинула руки. — Посмотрите, сколько их. И каждый готов заплатить за участие.
Малика вела автомобиль. Вилар уныло взирал на пустошь. За два дня пребывания в Ларжетае он уже запамятовал, как выглядит истинное Порубежье.
— Плохая затея. Давай вернёмся.
— Вы же ничего ещё не видели, — отозвалась Малика.
— Мне достаточно того, что я вижу сейчас. Разворачивай машину. Ты слышишь?
— Я хочу показать вам зал.
— Ни один дворянин не поедет по такой дороге ради какого-то аукциона. Мы попусту тратим время.
— Если вы повторите это вечером, я извинюсь перед вами.
Вилар уставился в окно. До самого горизонта не было видно ни души, ветер доносил солёный запах моря.
— Ты забыла, чем закончилось ваше путешествие с Адэром?
— Не забыла. Место, куда мы едем, люди обходят стороной.
— Почему?
— Место заколдовано.
Вилар хохотнул:
— Ещё лучше.
— Вы верите в сказки?
— Я давно вырос из коротких штанишек.
— Тогда вам не стоит волноваться.
— Красиво. Не правда ли? — проговорил пожилой усатый человек.
— Не устаю удивляться фантазии художника.
— Это написано с натуры. Ущелье Испытаний.
— Ваше творение?
— Сына.
— Как он умудрился такое написать?
Хитро щурясь, мужчина подкрутил ус:
— Если бы вы были местным, спросили бы: как он умудрился пронести туда холст и краски?
Вилар вознамерился расспросить незнакомца о тайне ущелья, но вниманием завладело оживление в толпе художников.
— Это надо сделать быстро! — донёсся голос невидимой среди пушистых помпонов Малики. — Растормошите воображение, нарисуйте воздушные замки и предложите мне эскизы.
— Аспожа! Творческую личность нельзя толкать в спину.
— Представьте ваши работы на стенах гостиницы. Я куплю их, если вы предложите мне соответствующий картинам интерьер.
После недолгого бурного совещания кто-то поинтересовался:
— Когда нам приступать к работе?
— Прямо сейчас.
Малика выбралась из толпы. Одёрнула рукава, поправила узел волос на затылке и улыбнулась Вилару:
— Вы не устали?
Через полчаса они переступили порог строительной конторы. Броская вывеска не соответствовала тому, что предстало их взору: небольшое окно, засиженное мухами; на подоконнике закопчённый чайник; в углу ворох рабочей одежды.
Из-за стола с поцарапанной крышкой резво вскочил юноша и торопливо спрятал за пазуху тонкую книжку:
— Чем могу служить?
— Я хотела поговорить о крупном заказе. Но вижу, что ваша контора не работает, — сказала Малика и сделала шаг назад.
Из боковой двери появился поджарый, как скаковая лошадь, человек:
— Я Таали, начальник этого беспорядка и отец этого олуха. — Вытащил из-за пазухи сына книжицу, бросил её на подоконник. — В роду все строители, а он надумал стать ботаником. Хохма, ей богу. Тащи стулья, ботаник.
Пока юноша выносил из соседней комнаты стулья и потрёпанные папки, Таали говорил, протирая стол:
— Контора работает, но туго. Заказов мало. Все хотят обойтись дешёвой рабсилой. Набирают сезонников, а потом не знают, что с ними делать. Зовут нас. Но мы предпочитаем работать с нуля, а не исправлять чужие ляпы. — Указал на стулья. — Прошу.
Вытащил из папок фотографии и разложил их веером перед Маликой и Виларом.
— Нам есть чем похвастаться. Вот здания до ремонта. — Постучал по снимкам ребром мозолистой ладони. — А здесь после. Вот комнаты, а это залы. Работаем с хорошим материалом из Партикурама. В моём подчинении сорок человек. Ремонтируем и строим быстро. Но если надо быстрей, могу привлечь контору брата.
Малика повернулась к Вилару:
— Как вам?
— Ты хозяйка — тебе решать.
— Хорошо. Если сойдёмся в цене…
— Аспожа! Мы простые люди. Договоримся, — поспешил заверить Таали.
Создалось впечатление, что заискрил воздух, словно его наполнила вылетающая из глаз начальника надежда вперемешку с боязнью сглазить удачу.
— Ты ничего не теряешь, — проговорил Вилар. — Пусть отправляются в гостиницу, составят смету. А там решишь.
Начальник стал быстро собирать фотографии.
Покинув контору, Малика направилась в другую сторону от гостиницы.
— Теперь куда? — спросил Вилар.
— У меня очень мало времени. Хочу всё успеть, — сказала она и прибавила шаг.
Вилар недовольно косился на Малику. Отвыкнув от длительных пеших прогулок, он чувствовал, как потяжелели ноги, дыхание участилось, к спине прилипла рубашка.
— Почему мы ходим пешком, а не ездим на машине?
— Мне рассказали, как надо идти, а не как ехать.
— Кто сказал?
— Бывшая хозяйка гостиницы.
— Если она такая умная, почему довела гостиницу до такого состояния?
— Не знаю. Наверное, у неё нет жемчуга.
Вилар вздохнул:
— Вечереет.
— Обещаю, это последнее место, куда мы сегодня заглянем.
Возле окна в лучах закатного солнца сидели две девушки. Их пальчики проворно переплетали тонкие шёлковые нити. Кружевное полотно спадало с валика им на колени.
Посреди комнаты возле странного станка стояла, согнувшись, пожилая женщина. Свисающая с потолка лампа освещала распятый на станке ярко-зелёный ковёр с вытканными цветами. Глядя на узоры, Вилар переступил с ноги на ногу. Появилось желание провести пальцами по лепесткам и убедиться, что они не настоящие. Держа в руках иглы, мастерица наблюдала за ним из-под поднятых на лоб очков.
— Удивительно, — сказал он. — Как это вам удаётся?
— Простите?..
— Они выпуклые! — Вилар не удержался и потрогал лепестки. — Если бы ковёр лежал на полу, я бы решил, что цветы рассыпаны.
Женщина расплылась в улыбке:
— Благодарю вас, господин.
— Вы выполняете чей-то заказ?
Мастерица горестно вздохнула:
— К сожалению, нет. Беднякам это не по карману, а дворяне предпочитают хвастаться друг перед другом заграничными коврами. А наш удел — давать пальцам работу, чтобы не забыли ремесло.
Отложив иглы в сторону, подошла к девушкам:
— Мои дочери. Плетут занавеси.
Поднесла кружевное полотно к стеклу. Виртуозное переплетение нитей превратило тусклое оконце в переливающееся окно дворцовой залы.
Вилар повернулся к Малике, рассматривающей ковёр:
— Делай заказ.
Мастерица прижала кружева к груди:
— Вы хотите заказать занавеску на окно?
— Ковры и занавеси в трёхэтажную гостиницу, — произнесла Малика.
Мастерица опустила очки на глаза, вновь водрузила их на лоб:
— Трёхэтажную? Это ж сколько комнат?
Лоточники зазывали поздних прохожих. Из открытых дверей кафе и ресторанов вылетали голоса и музыка. Из распахнутых окон домов слышался смех. В конце улицы виднелось единственное тёмное здание гостиницы. К ней, еле волоча ноги, мечтая о горячем душе и мягкой постели, шли Вилар и Малика.
— Ты не говорила о жемчуге, — сказал Вилар. — Откуда он у тебя?
— Наследство.
— Почему с таким состоянием ты жила в чужом замке?
— Потому что раньше у меня не было наследства.
— Ты сказала, что перевезёшь сюда Муна. А сама?
— Слишком много вопросов для одного вечера, — произнесла Малика и направилась к каменным собакам наверху лестницы.
Они добрели до номера, вяло пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим спальням.
Часть 32
***
С улицы доносились сигналы машин и непонятный шум. Вилар откинул одеяло. Гул голосов, похожий на гудение потревоженных пчёл, заставил подойти к окну. На площади перед гостиницей стояла толпа зевак. Возле кафе скучились официанты и работники кухни.
На ходу застёгивая рубашку, Вилар выбежал в гостиную:
— Малика! Что происходит?
Не дождавшись ответа, заглянул в открытую дверь спальни. Идеальный порядок, и что-то подсказывало: на ночь постель никто не расстилал. Проведя рукой по спутанным волосам, Вилар покинул номер.
В вестибюле царил невообразимый кавардак. В воздухе плавала мелкая пыль. Строители сдирали со стен старую краску, вынимали рамы с мутными стёклами. Ватага художников с мечтательным видом бродила по застеленному газетами паркету, и чуть было не прошлась по начищенным до блеска сапогам Вилара.
Он вышел из гостиницы и, обогнув гурьбу ротозеев, закрутился на месте. Кто-то угнал его автомобиль! Настроение с самого утра было испорчено. Усевшись за столик на летней площадке кафе, долго наблюдал за работниками, а те возбуждённо обсуждали действия строителей. Его злобный взгляд наконец-то заметили.
Знакомый официант положил перед Виларом меню:
— Вот затеяли. — Кивком указал на гостиницу. — Это одно из самых старинных зданий в городе. Посмотрим, что получится.
— Ты не видел, кто уехал на красной машине?
— С поцарапанным боком? Видел. Ваша служанка.
Вилар с недоверием посмотрел на юношу.
— С ней был Таали, — добавил официант.
— Таали?
— Не знаете такого?
Вилар облокотился на стол и прикрыл рукой глаза:
— Знаю.
Проглотив завтрак, он уже с интересом рассматривал строительные леса, опутавшие гостиницу, подобно сачку для бабочек. Когда успели их установить? Неужели сбежались строители со всего города?
Из толпы вынырнула Малика. Подсев к столику, подпёрла рукой щёку.
— Ты без разрешения взяла мою машину, — сказал Вилар.
— Простите. Вы очень крепко спали, и я не смогла вас разбудить.
— Где ты была?
— Мы с Таали получили лицензию на реставрацию памятника истории.
— Её не выдают сразу.
— Не выдают — продают. Похоже, что всю страну можно купить, как эту бумажку.
Перед Маликой услужливо склонился официант. Она делала заказ, а Вилар хмурился. Не бессонная ли ночь и напряжённые дни помутили её рассудок? Где это видано, чтобы девушка столько могла съесть? Последняя фраза «Мы возьмём с собой» насторожила.
— Что ты придумала на этот раз? — спросил он и приготовился противостоять любому предложению.
— Хочу вас удивить.
— Я сыт сюрпризами. Надеюсь, кроме лицензии ты больше ничего не купила?
— Не успела.
— Это уже без меня. Я отправляюсь искать зал для аукциона.
— Вы разрешите взять вашу машину?
— Ты умеешь водить? — удивился Вилар.
— Умею. Ваш водитель научил.
— Зульц?
Малика улыбнулась:
— У вас есть ещё водитель?
— Ладно. Об этом поговорим позже. Зачем тебе машина?
— Хочу проведать знакомого, а потом хочу посмотреть зал для аукциона.
Официант поставил на стол корзинку, накрытую салфеткой.
Малика поднялась:
— Вы со мной? Или предпочитаете ходить пешком?
— За что мне такое наказание? — пробормотал Вилар и взял корзинку.
Они кружили по улицам, расспрашивая прохожих, где находится Площадь Умельцев. Твёрдо решив ни во что не встревать и с завтрашнего дня заняться поиском зала, Вилар подставлял лицо лёгкому ветерку, влетающему в окна, смотрел на изумрудную зелень парков и понимал: блаженству скоро придёт конец.
Припарковав автомобиль в тени клёнов, они пошли по аллее и ступили на площадь, которая представляла собой бревенчатый городок. Вдоль дорожек стояли одинаковые домики без дворов и оград. На прохожих пялились одинаковые оконца с одинаковыми резными ставнями. Остроугольные крыши соединяла паутина проводов. Над арочными дверями были прибиты адресные таблички.
Вилар не выдержал:
— Что мы здесь делаем?
— Ищем Кристальную улицу, — ответила Малика и свернула в переулок.
Вилар только успевал смотреть по сторонам: Секундная улица, Медная, Бронзовая, Шёлковая, Золотая…
— Вот она, — произнесла Малика. — Нам нужен сорок седьмой номер.
Вскоре они остановились перед точной копией всех домов. На бронзовой дверной ручке висела картонка с надписью «Мастер Ахе». Малика постучала. Дверь беззвучно открылась, из дома выглянул седой старик.
— Мастер Ахе! Ты меня не узнаёшь?
— Он похож на Муна, — прошептал Вилар.
Старик вышел из дома. Свёл реденькие брови:
— Бог мой… Малика… Глаза твои, но это не ты.
Она обняла Ахе, поцеловала в щёку:
— Я.
— Ты изменилась.
Малика рассмеялась:
— Ещё бы! Мы не виделись семь лет.
— Неужели семь лет? — Старик покосился на Вилара. Интеллигентный вид незнакомца старика явно успокоил. — Что ж мы стоим на пороге? Проходите.
Малика взяла его за руку:
— Мастер Ахе, это маркиз Бархат, будущий советник правителя.
Вилар коротко кивнул. Лицо старика вытянулось, кровь отхлынула от сморщенных щёк. Ахе низко склонился.
— Маркиз Бархат, — продолжила Малика. — Это Ахе, младший брат Муна.
Перешагнув вслед за мастером порог дома, Вилар попал в тесную, скудно обставленную комнату. С потолка свисала лампа на длинном проводе. На стене тихонько тикали часы с кукушкой. К блёклым обоям был приколот булавкой календарь.
— Может, чайку? — спросил старик.
— У нас мало времени, — проговорила Малика. — Чаёк завтра попьём. Лучше покажи маркизу свои работы.
— Как поживает Мун? — спросил Ахе, убирая со стола на подоконник кружку и тарелку с надкушенным бутербродом.
— Я завтра приду, и обо всём с тобой поболтаем. Хорошо? — отозвалась Малика.
Ахе пожал худыми плечами:
— Хорошо. — Торопливо набросил клетчатый плед на узкую кровать и посмотрел на маркиза. — Вы хотите что-то купить?
— Посмотреть, — поспешила ответить Малика. — Скоро в Ларжетае пройдут ювелирные торги.
— Об этом ещё рано говорить, — сказал Вилар недовольно. — И не думаю, что мастеру Ахе это интересно.
— Почему же? Мне очень интересно, — заверил старик. Придвинул к столу скамью. Вытащил из тумбочки настольную лампу. — Эта ярче, но прожорливая, как ёрш. Ёрш не тот, чем бутылки чистят. Ёрш — это рыба.
Яркий свет неприятно резанул по глазам. Вилар зажмурился. Малика толкнула его в бок:
— Смотрите!
Ахе достал из деревянного сундучка золотой браслет, украшенный алмазами. Поднёс к лампе:
— Цветные лучи, из которых слагается белый цвет, а это красный, оранжевый, зелёный и другие цвета, преломляются по-разному. Потому на выходе из кристалла луч белого цвета расщепляется на все цвета радуги. Это явление называется игрой камня или огнём. Один поворот бриллианта вызывает целый сноп радужных искр.
Старик передал Вилару браслет, достал из сундучка серьги:
— Если камни огранены правильно, световые лучи изгибаются, преломляются и снова выходят через их верхнюю часть, а не теряются, уходя через нижнюю. Это усиливает блеск огранённого камня.
Передав Вилару серьги, Ахе вытащил из ящичка перстень:
— Твёрдые, хорошо отполированные камни, по сравнению с мягкими, имеют более яркий блеск. Полировка усиливает его и выявляет истинный цвет. Из всех оптических свойств цвет, пожалуй, имеет наибольшее значение, особенно для непрозрачных камней.
Ахе всё говорил и говорил. На обшарпанном столе росла горка камней в золотой и серебряной оправе.
— Как вам удалось сколотить такое состояние? — спросил Вилар.
— Дело всей моей жизни. Раньше было проще: то за работу кто-то платил камешком, то мне удавалось купить за бесценок нечто тусклое и невзрачное. Не все знают, что из этого нечто можно сделать что-то. — Ахе принялся складывать украшения в сундучок. — Теперь всё по-другому: приходится корпеть над дешёвыми стёклышками и мастерить грошовые побрякушки.
— Почему не продали изделия?
— За бесценок — жалко, за настоящую цену — некому. — Ахе любовно провёл рукой по крышке сундучка. — Они ждут лучших времён.
— Лучшие времена скоро настанут, — проговорила Малика и поднялась. — Нам пора.
Старик удивился:
— Посмотрели и всё? И ничего не расскажете о торгах?
Малика обняла его за плечи:
— О новостях ты узнаешь первым.
— Сказать по правде, сюрприз удался, — проговорил Вилар, шагая по улице рядом с Маликой. — Твой Ахе настоящий мастер.
— Маркиз Безбур говорил, что на аукционе умельцы могут продать свои работы, — произнесла она и раскинула руки. — Посмотрите, сколько их. И каждый готов заплатить за участие.
***
Малика вела автомобиль. Вилар уныло взирал на пустошь. За два дня пребывания в Ларжетае он уже запамятовал, как выглядит истинное Порубежье.
— Плохая затея. Давай вернёмся.
— Вы же ничего ещё не видели, — отозвалась Малика.
— Мне достаточно того, что я вижу сейчас. Разворачивай машину. Ты слышишь?
— Я хочу показать вам зал.
— Ни один дворянин не поедет по такой дороге ради какого-то аукциона. Мы попусту тратим время.
— Если вы повторите это вечером, я извинюсь перед вами.
Вилар уставился в окно. До самого горизонта не было видно ни души, ветер доносил солёный запах моря.
— Ты забыла, чем закончилось ваше путешествие с Адэром?
— Не забыла. Место, куда мы едем, люди обходят стороной.
— Почему?
— Место заколдовано.
Вилар хохотнул:
— Ещё лучше.
— Вы верите в сказки?
— Я давно вырос из коротких штанишек.
— Тогда вам не стоит волноваться.
