— Не забегай вперед, — огрызнулся Гонза, скопировав мою интонацию, — мы остановились на том, что… То есть, нет, давай с самого начала. Мы с тобой обнаружили генету под толщей родонита. Правильно?
Обнаружила Урсулу я, а не мы, но спорить было глупо, я кивнула.
— Так вот, — крысеныш поднялся на задние лапки и стал прохаживаться по скамье, с видом мэтра, читающего лекцию, — фамильяр Шанвера в плену блокирующего магию минерала. Это в предложенную нам историю укладывалось.
Я попросила этот момент уточнить, Гонза заложил за спину передние лапки, для полного сходства с преподавателем ему не хватало сейчас только профессорской шапочки:
— Демонические свойства, мелкая, вот в чем дело. Ты замечала, что дрессированные зверушки сорбиров время от времени исчезают, как будто растворяясь в пространстве? Это свойство обычное, демон перемещается в запределье и появляется оттуда по своему желанию или отвечая на призыв.
Об этом я знала. Как и о том, что сам Гонза такого делать не мог, обходясь своими личными способностями — портальной магией.
Крыс продолжал прохаживаться по мрамору скамьи:
— Урсула могла гораздо больше, она умела проникать сквозь физическое пространство, без постоянных скачков между мирами, просачиваться, как вода сквозь пальцы. Поэтому, логично было предположить, что генета, разлученная с хозяином, в какой-то момент просочилась не туда, в родонит, лишилась сил и…
Лекция была крайне интересной, но я опасалась, что в любой момент из канцелярии может выйти мадам Арамис, поэтому перебила:
— А на самом деле?
Гонза опустил голову, ковырнул когтем трещинку на мраморе:
— Ее туда принесли, в эту пещеру. Урсула мертва.
— Чего?!
— Того, — вздохнул мой фамильяр, — и это как раз не противоречит ни одному из известных на фактов: разжалованный и лишенный способностей Шанвер мог плести сорбирское кружево, его движения полны звериной грации, нюх…
Я растерянно пролепетала:
— Погоди. Мертва? Принесли? Но кто это сделал?
— Последнее сейчас не важно, вообще не важно, мы в это дело с тобой не полезем. Что же касается гибели фамильяра… Предположу, что Урсула приняла на себя то ментальное заклятие, которое предназначалось ее хозяину.
— Но заклятие не было смертельным, оно всего лишь должно было стереть память! — возразила я.
— Помнишь, я рассказывал тебе о резонансе магий? А теперь представь, что мы с тобой, вместо того, чтоб перенестись сюда, — Гонза развел руками, будто обнимая все пространство пещеры, — остались в зеленом портальном огне на долгое время. Ментальная магия основана на той, которую творили еще в одном из прамиров — Эвклазе.
Я ахнула, вспомнив урок космогонии у мэтра Скалигера:
— Эфир? А демоны произошли из Онихиона?
— Браво, Гаррель корпус филид, плюс двадцать баллов, — невесело хохотнул крыс. — Для демонов магия эфиров смертельна, это только вы, люди, способны пихать в себя все подряд. Впрочем, такова ваша сила, и потому ваш вид всегда выживает.
Величие рода человеческого меня в данный момент не волновало.
— Арман знает?
— Еще бы он не знал, сохранив память и плетя свои белотряпочные фаблеры с минускулами, да еще получив демоническую суть. Знает и счастлив, на него излилась благодать.
— Нелепица, — горячо возразила я, — потеря фамильяра — чудовищная трагедия для мага, он потерял друга, больше чем друга, частичку себя.
Гонза смотрел на меня как родитель на неразумное чадо:
— Очень давно, так давно, что цифрами тебя утомлять не буду, ваши с Шанвером соплеменники специально призывали демонов из запределья, чтоб слиться с ними разумами, а потом убивали их.
— Не особенно разумно, у мага может быть лишь один демон на всю жизнь.
— Потому что таков договор, заключенный между людьми и демонами.
— Договор?
— Ну да, им закончилась довольно длительная и кровопролитная война между нашими мирами. Теперь эта история украсилась финтифлюшками, пафосными речами о чести, избранности, частичке себя, оделась в белые одежды сорбиров…
Гонзу я почти не слушала. Арман совершенно один, без помощи, без поддержки. Кто-то навязал ему чужого демона-помощника. Кто? Зачем? Пока не важно. Шанвер думает, что управляет ситуацией? Пффф… Разумеется! Это его высокомерие…
— Информасьен, все студенты приглашаются в залу Безупречности.
Голосок леди-призрака выдернул меня из размышлений.
— Гонза, дружище, минуточку обожди здесь.
Я встала и пошла в приемную. Дело заняло больше минуточки, но не намного, мэтр Картан торопился на совет, мадам Арамис тоже. Когда я вернулась в фойе, крыс не успел соскучиться, он стоял на скамейке, вытянувшись по струнке, кажется, мой золотой архидемон перенимает все больше человеческий черт.
— Пойдем, — сказала я и подхватила зверька, посадила на плечо, в портфеле, засунутом под мышку, звякнуло.
— Куда?
— На галерею Перидота. Настало время Катарине Гаррель тратить луидоры.
Лавчонки в академии были открыты до самого отбоя, но сейчас, когда большинство обитателей Заотара отправились на ученический совет, галерея Перидота почти обезлюдела. Поэтому Гонза решил не прятаться, сидел на моем плече, и, кажется, развлекался тем, что грыз мой жетон. Я не возражала, мало ли, может бедняжке не хватает в организме меди, только попросила вслух ничего не говорить, обходиться ментальной беседой. Это нормальных сорбирских фамильяров могут слышать только сорбиры, или те, с кем хозяин демона позволит тому общаться. Золотую крысу слышат все.
— Не понимаю, к чему вдруг такая срочность, — мысленно ворчал Гонза.
— К чему, к чему… Чтоб не передумать.
Я ринулась за первую попавшуюся нарядную витрину. Через пол часа демон заскучал, еще через две минуты сказал, что, пожалуй, отправится в залу Безупречности, потому что слушать заседание интереснее, чем смотреть, как его мелкая сходит с ума, ох уж эти женщины. Мы с мадемуазель-автоматоном как раз примеряли седьмое или восьмое по счету платье, я рассеянно подумала:
— Ступай, если получится, шепни Бордело, что…
Он не дослушал, исчез. Я ощутила привычную пустоту, как всегда бывало, когда Гонзы не было рядом. Привычную? Нет, к этому невозможно привыкнуть, чтоб он там не говорил о выдумках человеческих магов, мы с фамильяром больше чем друзья, скорее… Как будто близнецы! Мои подруги Маргот и Марит Фабинет утверждали, что они постоянно поддерживают друг с другом метальную связь. Родственные души. Вот! Если я потеряю Гонзу, не на время, навсегда… Бедный Арман, как же он страдает!
Еще через час я шагала по переходу башни Аквамарин, ничего перед собой не видя. Ну как шагала, скорее брела, обзор закрывали многочисленные бумажные и картонные пакеты, веревочные завязки которых оплетали мои руки на манер… не знаю… Брачных мудр? Но тогда супругов у меня было бы с десяток, если не дюжина… Ко всему, я шуршала, то есть, не я, а мои драгоценные триста раз проклятые покупки! И, разумеется, человека, идущего мне навстречу, я заметила лишь налетев на него.
— Катарина, простите мою неловкость!
— Простите мою неловкость, мэтр Девидек.
Оба возгласа прозвучали одновременно, и одновременно с шорохом и мягким стуком, наполнившим коридор, все пакеты я выронила, очки тоже упали. Сорбир был одет по-дорожному, в темный камзол и плащ, кожаные штаны заправлены в сапоги с отворотами. Он присел, чтоб мне помочь, полы плаща разлетелись в стороны, откуда-то налетел порыв сквозняка, и плащ, не скрепленный застежкой, сначала взмыл над нашими с Девидеком головами, а потом опустился, укрывая обоих пологом. Возня, сопение, кажется, меня попытались поцеловать, не уверена.
— Святой Партолон! — отползла я на четвереньках к стене и поднялась на ноги.
— Экая незадача, — молодой преподаватель сидел в куче пакетов.
— Если бы не моя уверенность в обратном, — сказала я строго, — можно было бы решить, что некто нарочно призвал ветер.
— И кто бы это мог быть? — ненатурально удивился шевалье.
Я предположила:
— Может быть, тот, кто хочет впутать любезного мэтра в недостойный его должности флирт со студенткой?
— Мы этого не допустим. — Девидек улыбался, но явно был разочарован.
Он встал, повертел головой, рассматривая мои покупки:
— Мадемуазель Катарине не пришло в голову воспользоваться уменьшающим заклинанием?
Я вздохнула:
— Уменьшение относится к оватским заклинаниям высшего порядка, мадемуазель Гаррель оно недоступно.
— Тогда умоляю мадемуазель принять мою помощь.
— С превеликим удовольствием, сударь.
Оватское заклинание он исполнял не консоной, безупречному начертанная мудра нужна не была. Скупой, но изящный минускул, едва слышный фаблер, пожалуй, это было сорбирское кружево. Неопрятная куча у его ног стала съеживаться, исчезла, я даже прищурилась, чтоб рассмотреть, что там на полу. Крошечные пакетики? Нет! Девидек присел, поднял что-то, протянул мне:
— В своих покоях, мадемуазель, вы сможете для распаковки использовать фаблер: «Шарль, милый Шарль».
От смущения я покраснела. Ну что за ребячество? Это же имя Девидека. Но взяла из рук молодого человека плотный конвертик, небольшой, меньше ладони размером, в нем поместились не только все пакеты, но и мой студенческий портфель, и, кажется, очки, пролепетала слова благодарности, положила конверт в кармашек платья.
Метр Девидек спросил, не заблудилась ли я, дортуары находятся в другой стороне. Я ответила, что непременно хотела посетить ученический совет, что ужасно опаздываю и надеюсь, что совет еще не закончился.
— Совет? Ах да, — обрадовался шевалье, — мне тоже нужно туда. Пойдемте?
И мы пошли в ту сторону, откуда он недавно появился. Некоторое время Девидек молчал, покосившись на мэтра я решила, что он ментально общается со своим фамильяром, такой одновременно рассеянный и сосредоточенный вид был у меня самой, когда мы неслышно болтали с Гонзой. Демона Девидека звали Ворчун, он был огромным филином со смешным скрипучим голосом и ворчливым характером. Я ощутила небольшой укол зависти, сорбир мог связываться со своим демоном на любом расстоянии. Мы с Гонзой, увы, нет. Мой фамильяр помещен в териаморфный сосуд, для него вовсе не предназначенный, и лишен почти всей своей магии. С другой стороны, как будто мне нужен какой-то другой демон?
— Катарина.
— Простите? — я повернулась к спутнику.
— Давайте так, — Девидек коротко вздохнул, — вы умная девушка, и позволите мне говорить с вами начистоту. Нынче я имел беседу с монсиньором Дюпере и обещал монсиньору…
Мы почти пришли, оставалось только войти в залу Безупречности, Девидек продолжал говорить, остановившись у дверей:
— …обещал монсиньору, что стану вашим наставником, Катарина.
— Польщена. Наставником в чем?
— Мне понятна ваша осторожность, Кати, я ее одобряю, более того, буду просить вас никому не передавать нашего разговора.
— По причине…? — в лучших традициях Гонзы подвесила я недовопрос.
Девидек поморщился, потом, как будто прыгая с берега в ледяную воду, выпалил:
— Клятва Заотара.
И, видя мое изумление, рассмеялся:
— Старикан на время одолжил мне свое ректорское заклинание. Итак, Кати, никому, ни одной живой душе.
Меня вдруг наполнило раздражение. Пока этот шевалье тут рисуется передо мной, совет вполне может закончится, а я хотела на нем быть. И, как часто бывало от сильных чувств, моя нога стала подрагивать, каблук стучал по мрамору пола.
Девидек опустил взгляд:
— Это оно! Примите поздравления, мадемуазель Гаррель, наш святой покровитель Таранис Повелевающий Молниями избрал вас сорбиром.
«Какая новость! — подумала я, всем весом наступая на непослушную ногу. — Только уже несколько древняя. Старикан ему одолжил клятву Заотара? Велел быть моим наставником? Минуточку, а где, простите, сам старикан, то есть, монсиньор Дюпере? Девидек в дорожном платье, он ехал верхом, значит, беседа у них случилась не в академии?»
— Не пугайтесь, Кати, мы со всем этим справимся. Теперь, под моим присмотром…
Двери распахнулись, в фойе вывалился растрепанный оват Боше.
— Мы победили, Гаррель! — воскликнул он и бросился бы обниматься, если бы не присутствие учителя. — Добрый вечер, мэтр Девидек. Кати! Все прошло как по маслу, все наши аргументы приняли во внимание! Дедуля будет счастлив, побегу его обрадовать.
И Боше ускакал, потому что движения его тела на бег походили мало, он, скорее, прыгал как кузнечик.
— Дедуля, это мэтр Гляссе, — объяснила я. — А победа касается разрешения студентам держать в Заотаре домашних питомцев.
Сорбир кивнул, интереса к студенческим делам не проявив.
— Катарина, — сказал он строго, — монсиньор Дюпере крайне озабочен тем, что вы, девушка и простолюдинка, демонстрируете успехи в магии безупречных, к сожалению, сам он процесс вашего обучения контролировать не может.
— Озабочен?
— И обрадован, обрадован и озабочен примерно в равной степени.
— А какова причина, — я немного помялась, подбирая слова, — невозможности личного контроля монсиньора?
И тут же поняла, что ответа не получу, Девидек поморщился:
— Не забивайте этим свою прелестную головку. Перед нами поставлена конкретная задача.
Сорбир говорил и говорил. Немедленно, нет, не столь буквально, но мы с ним приступим… Из высокопарного монолога я более-менее уяснила, что задача состояла вовсе не в подготовке перехода Катарины Гаррель на белую ступень, а в том, чтоб не позволить упомянутой Катарине разнести академию своим сорбирским фаблером, пока ситуация в Заотаре и королевстве в общем не нормализуется. При этом политикой мне было велено головы не забивать и сохранять строжайшую тайну. У меня с завтрашнего дня будет новый план занятий и, кроме тренировок с квадрой «вода», индивидуальные — с Девидеком, он научит меня контролировать дар святого покровителя Тараниса и…
— Мелкая? — четко прозвучал в голове голос моего фамильяра. — Ты неподалеку? Поторопись, сейчас будут оглашать фактотумские контракты.
«Иду», — подумала я и обратилась к Девидеку:
— Мне все понятно, дражайший мэтр, благодарность, которую я испытываю к вам и монсиньору Дюпере за проявленное участие, не выразить словами. Спасибо.
Сорбир смотрел сквозь меня, кажется, его демон тоже вышел на связь.
— Простите…
Я подумала, что Девидек не слышал моей фразы, поэтому открыла рот, чтоб ее повторить, но молодой человек, действительно извинялся.
— Простите, Катарина, мне нужно немедленно вас покинуть.
И он, поклонившись, быстрым шагом устремился по коридору, прочь от залы Безупречности. До меня донеслось бормотание: «Балор-еретик, Раттез… Так и сказал? Это оскорбительно, старикан оставил четкие указания…»
Оказывается, сорбиры могут общаться ментально не только со своими демоническими помощниками, но и через них друг с другом? Очень удобно.
Вдохнув: «ну да, конечно, дела белого корпуса, о которых мне думать не положено», я взялась за ручку двери.
— Можешь не торопиться, — сообщил Гонза, — сейчас не о фактотумах.
Но я уже вошла в залу Безупречности. Как шумно! Что происходит? Здесь собралась, кажется, вся академия. Студенты не стояли, по обыкновению, рядами, разделенные на сектора по цветам своих мундиров, а сидели на расставленных рядами стульях перед возвышением, с которого обычно к нам обращался монсиньор Дюпере. Ректора сейчас там не было, собрание вел мэтр Картан, он как раз говорил с кафедры:
— Сохраняйте спокойствие, господа. Тишина!
Обнаружила Урсулу я, а не мы, но спорить было глупо, я кивнула.
— Так вот, — крысеныш поднялся на задние лапки и стал прохаживаться по скамье, с видом мэтра, читающего лекцию, — фамильяр Шанвера в плену блокирующего магию минерала. Это в предложенную нам историю укладывалось.
Я попросила этот момент уточнить, Гонза заложил за спину передние лапки, для полного сходства с преподавателем ему не хватало сейчас только профессорской шапочки:
— Демонические свойства, мелкая, вот в чем дело. Ты замечала, что дрессированные зверушки сорбиров время от времени исчезают, как будто растворяясь в пространстве? Это свойство обычное, демон перемещается в запределье и появляется оттуда по своему желанию или отвечая на призыв.
Об этом я знала. Как и о том, что сам Гонза такого делать не мог, обходясь своими личными способностями — портальной магией.
Крыс продолжал прохаживаться по мрамору скамьи:
— Урсула могла гораздо больше, она умела проникать сквозь физическое пространство, без постоянных скачков между мирами, просачиваться, как вода сквозь пальцы. Поэтому, логично было предположить, что генета, разлученная с хозяином, в какой-то момент просочилась не туда, в родонит, лишилась сил и…
Лекция была крайне интересной, но я опасалась, что в любой момент из канцелярии может выйти мадам Арамис, поэтому перебила:
— А на самом деле?
Гонза опустил голову, ковырнул когтем трещинку на мраморе:
— Ее туда принесли, в эту пещеру. Урсула мертва.
— Чего?!
— Того, — вздохнул мой фамильяр, — и это как раз не противоречит ни одному из известных на фактов: разжалованный и лишенный способностей Шанвер мог плести сорбирское кружево, его движения полны звериной грации, нюх…
Я растерянно пролепетала:
— Погоди. Мертва? Принесли? Но кто это сделал?
— Последнее сейчас не важно, вообще не важно, мы в это дело с тобой не полезем. Что же касается гибели фамильяра… Предположу, что Урсула приняла на себя то ментальное заклятие, которое предназначалось ее хозяину.
— Но заклятие не было смертельным, оно всего лишь должно было стереть память! — возразила я.
— Помнишь, я рассказывал тебе о резонансе магий? А теперь представь, что мы с тобой, вместо того, чтоб перенестись сюда, — Гонза развел руками, будто обнимая все пространство пещеры, — остались в зеленом портальном огне на долгое время. Ментальная магия основана на той, которую творили еще в одном из прамиров — Эвклазе.
Я ахнула, вспомнив урок космогонии у мэтра Скалигера:
— Эфир? А демоны произошли из Онихиона?
— Браво, Гаррель корпус филид, плюс двадцать баллов, — невесело хохотнул крыс. — Для демонов магия эфиров смертельна, это только вы, люди, способны пихать в себя все подряд. Впрочем, такова ваша сила, и потому ваш вид всегда выживает.
Величие рода человеческого меня в данный момент не волновало.
— Арман знает?
— Еще бы он не знал, сохранив память и плетя свои белотряпочные фаблеры с минускулами, да еще получив демоническую суть. Знает и счастлив, на него излилась благодать.
— Нелепица, — горячо возразила я, — потеря фамильяра — чудовищная трагедия для мага, он потерял друга, больше чем друга, частичку себя.
Гонза смотрел на меня как родитель на неразумное чадо:
— Очень давно, так давно, что цифрами тебя утомлять не буду, ваши с Шанвером соплеменники специально призывали демонов из запределья, чтоб слиться с ними разумами, а потом убивали их.
— Не особенно разумно, у мага может быть лишь один демон на всю жизнь.
— Потому что таков договор, заключенный между людьми и демонами.
— Договор?
— Ну да, им закончилась довольно длительная и кровопролитная война между нашими мирами. Теперь эта история украсилась финтифлюшками, пафосными речами о чести, избранности, частичке себя, оделась в белые одежды сорбиров…
Гонзу я почти не слушала. Арман совершенно один, без помощи, без поддержки. Кто-то навязал ему чужого демона-помощника. Кто? Зачем? Пока не важно. Шанвер думает, что управляет ситуацией? Пффф… Разумеется! Это его высокомерие…
— Информасьен, все студенты приглашаются в залу Безупречности.
Голосок леди-призрака выдернул меня из размышлений.
— Гонза, дружище, минуточку обожди здесь.
Я встала и пошла в приемную. Дело заняло больше минуточки, но не намного, мэтр Картан торопился на совет, мадам Арамис тоже. Когда я вернулась в фойе, крыс не успел соскучиться, он стоял на скамейке, вытянувшись по струнке, кажется, мой золотой архидемон перенимает все больше человеческий черт.
— Пойдем, — сказала я и подхватила зверька, посадила на плечо, в портфеле, засунутом под мышку, звякнуло.
— Куда?
— На галерею Перидота. Настало время Катарине Гаррель тратить луидоры.
Глава 5. Ученический совет
Лавчонки в академии были открыты до самого отбоя, но сейчас, когда большинство обитателей Заотара отправились на ученический совет, галерея Перидота почти обезлюдела. Поэтому Гонза решил не прятаться, сидел на моем плече, и, кажется, развлекался тем, что грыз мой жетон. Я не возражала, мало ли, может бедняжке не хватает в организме меди, только попросила вслух ничего не говорить, обходиться ментальной беседой. Это нормальных сорбирских фамильяров могут слышать только сорбиры, или те, с кем хозяин демона позволит тому общаться. Золотую крысу слышат все.
— Не понимаю, к чему вдруг такая срочность, — мысленно ворчал Гонза.
— К чему, к чему… Чтоб не передумать.
Я ринулась за первую попавшуюся нарядную витрину. Через пол часа демон заскучал, еще через две минуты сказал, что, пожалуй, отправится в залу Безупречности, потому что слушать заседание интереснее, чем смотреть, как его мелкая сходит с ума, ох уж эти женщины. Мы с мадемуазель-автоматоном как раз примеряли седьмое или восьмое по счету платье, я рассеянно подумала:
— Ступай, если получится, шепни Бордело, что…
Он не дослушал, исчез. Я ощутила привычную пустоту, как всегда бывало, когда Гонзы не было рядом. Привычную? Нет, к этому невозможно привыкнуть, чтоб он там не говорил о выдумках человеческих магов, мы с фамильяром больше чем друзья, скорее… Как будто близнецы! Мои подруги Маргот и Марит Фабинет утверждали, что они постоянно поддерживают друг с другом метальную связь. Родственные души. Вот! Если я потеряю Гонзу, не на время, навсегда… Бедный Арман, как же он страдает!
Еще через час я шагала по переходу башни Аквамарин, ничего перед собой не видя. Ну как шагала, скорее брела, обзор закрывали многочисленные бумажные и картонные пакеты, веревочные завязки которых оплетали мои руки на манер… не знаю… Брачных мудр? Но тогда супругов у меня было бы с десяток, если не дюжина… Ко всему, я шуршала, то есть, не я, а мои драгоценные триста раз проклятые покупки! И, разумеется, человека, идущего мне навстречу, я заметила лишь налетев на него.
— Катарина, простите мою неловкость!
— Простите мою неловкость, мэтр Девидек.
Оба возгласа прозвучали одновременно, и одновременно с шорохом и мягким стуком, наполнившим коридор, все пакеты я выронила, очки тоже упали. Сорбир был одет по-дорожному, в темный камзол и плащ, кожаные штаны заправлены в сапоги с отворотами. Он присел, чтоб мне помочь, полы плаща разлетелись в стороны, откуда-то налетел порыв сквозняка, и плащ, не скрепленный застежкой, сначала взмыл над нашими с Девидеком головами, а потом опустился, укрывая обоих пологом. Возня, сопение, кажется, меня попытались поцеловать, не уверена.
— Святой Партолон! — отползла я на четвереньках к стене и поднялась на ноги.
— Экая незадача, — молодой преподаватель сидел в куче пакетов.
— Если бы не моя уверенность в обратном, — сказала я строго, — можно было бы решить, что некто нарочно призвал ветер.
— И кто бы это мог быть? — ненатурально удивился шевалье.
Я предположила:
— Может быть, тот, кто хочет впутать любезного мэтра в недостойный его должности флирт со студенткой?
— Мы этого не допустим. — Девидек улыбался, но явно был разочарован.
Он встал, повертел головой, рассматривая мои покупки:
— Мадемуазель Катарине не пришло в голову воспользоваться уменьшающим заклинанием?
Я вздохнула:
— Уменьшение относится к оватским заклинаниям высшего порядка, мадемуазель Гаррель оно недоступно.
— Тогда умоляю мадемуазель принять мою помощь.
— С превеликим удовольствием, сударь.
Оватское заклинание он исполнял не консоной, безупречному начертанная мудра нужна не была. Скупой, но изящный минускул, едва слышный фаблер, пожалуй, это было сорбирское кружево. Неопрятная куча у его ног стала съеживаться, исчезла, я даже прищурилась, чтоб рассмотреть, что там на полу. Крошечные пакетики? Нет! Девидек присел, поднял что-то, протянул мне:
— В своих покоях, мадемуазель, вы сможете для распаковки использовать фаблер: «Шарль, милый Шарль».
От смущения я покраснела. Ну что за ребячество? Это же имя Девидека. Но взяла из рук молодого человека плотный конвертик, небольшой, меньше ладони размером, в нем поместились не только все пакеты, но и мой студенческий портфель, и, кажется, очки, пролепетала слова благодарности, положила конверт в кармашек платья.
Метр Девидек спросил, не заблудилась ли я, дортуары находятся в другой стороне. Я ответила, что непременно хотела посетить ученический совет, что ужасно опаздываю и надеюсь, что совет еще не закончился.
— Совет? Ах да, — обрадовался шевалье, — мне тоже нужно туда. Пойдемте?
И мы пошли в ту сторону, откуда он недавно появился. Некоторое время Девидек молчал, покосившись на мэтра я решила, что он ментально общается со своим фамильяром, такой одновременно рассеянный и сосредоточенный вид был у меня самой, когда мы неслышно болтали с Гонзой. Демона Девидека звали Ворчун, он был огромным филином со смешным скрипучим голосом и ворчливым характером. Я ощутила небольшой укол зависти, сорбир мог связываться со своим демоном на любом расстоянии. Мы с Гонзой, увы, нет. Мой фамильяр помещен в териаморфный сосуд, для него вовсе не предназначенный, и лишен почти всей своей магии. С другой стороны, как будто мне нужен какой-то другой демон?
— Катарина.
— Простите? — я повернулась к спутнику.
— Давайте так, — Девидек коротко вздохнул, — вы умная девушка, и позволите мне говорить с вами начистоту. Нынче я имел беседу с монсиньором Дюпере и обещал монсиньору…
Мы почти пришли, оставалось только войти в залу Безупречности, Девидек продолжал говорить, остановившись у дверей:
— …обещал монсиньору, что стану вашим наставником, Катарина.
— Польщена. Наставником в чем?
— Мне понятна ваша осторожность, Кати, я ее одобряю, более того, буду просить вас никому не передавать нашего разговора.
— По причине…? — в лучших традициях Гонзы подвесила я недовопрос.
Девидек поморщился, потом, как будто прыгая с берега в ледяную воду, выпалил:
— Клятва Заотара.
И, видя мое изумление, рассмеялся:
— Старикан на время одолжил мне свое ректорское заклинание. Итак, Кати, никому, ни одной живой душе.
Меня вдруг наполнило раздражение. Пока этот шевалье тут рисуется передо мной, совет вполне может закончится, а я хотела на нем быть. И, как часто бывало от сильных чувств, моя нога стала подрагивать, каблук стучал по мрамору пола.
Девидек опустил взгляд:
— Это оно! Примите поздравления, мадемуазель Гаррель, наш святой покровитель Таранис Повелевающий Молниями избрал вас сорбиром.
«Какая новость! — подумала я, всем весом наступая на непослушную ногу. — Только уже несколько древняя. Старикан ему одолжил клятву Заотара? Велел быть моим наставником? Минуточку, а где, простите, сам старикан, то есть, монсиньор Дюпере? Девидек в дорожном платье, он ехал верхом, значит, беседа у них случилась не в академии?»
— Не пугайтесь, Кати, мы со всем этим справимся. Теперь, под моим присмотром…
Двери распахнулись, в фойе вывалился растрепанный оват Боше.
— Мы победили, Гаррель! — воскликнул он и бросился бы обниматься, если бы не присутствие учителя. — Добрый вечер, мэтр Девидек. Кати! Все прошло как по маслу, все наши аргументы приняли во внимание! Дедуля будет счастлив, побегу его обрадовать.
И Боше ускакал, потому что движения его тела на бег походили мало, он, скорее, прыгал как кузнечик.
— Дедуля, это мэтр Гляссе, — объяснила я. — А победа касается разрешения студентам держать в Заотаре домашних питомцев.
Сорбир кивнул, интереса к студенческим делам не проявив.
— Катарина, — сказал он строго, — монсиньор Дюпере крайне озабочен тем, что вы, девушка и простолюдинка, демонстрируете успехи в магии безупречных, к сожалению, сам он процесс вашего обучения контролировать не может.
— Озабочен?
— И обрадован, обрадован и озабочен примерно в равной степени.
— А какова причина, — я немного помялась, подбирая слова, — невозможности личного контроля монсиньора?
И тут же поняла, что ответа не получу, Девидек поморщился:
— Не забивайте этим свою прелестную головку. Перед нами поставлена конкретная задача.
Сорбир говорил и говорил. Немедленно, нет, не столь буквально, но мы с ним приступим… Из высокопарного монолога я более-менее уяснила, что задача состояла вовсе не в подготовке перехода Катарины Гаррель на белую ступень, а в том, чтоб не позволить упомянутой Катарине разнести академию своим сорбирским фаблером, пока ситуация в Заотаре и королевстве в общем не нормализуется. При этом политикой мне было велено головы не забивать и сохранять строжайшую тайну. У меня с завтрашнего дня будет новый план занятий и, кроме тренировок с квадрой «вода», индивидуальные — с Девидеком, он научит меня контролировать дар святого покровителя Тараниса и…
— Мелкая? — четко прозвучал в голове голос моего фамильяра. — Ты неподалеку? Поторопись, сейчас будут оглашать фактотумские контракты.
«Иду», — подумала я и обратилась к Девидеку:
— Мне все понятно, дражайший мэтр, благодарность, которую я испытываю к вам и монсиньору Дюпере за проявленное участие, не выразить словами. Спасибо.
Сорбир смотрел сквозь меня, кажется, его демон тоже вышел на связь.
— Простите…
Я подумала, что Девидек не слышал моей фразы, поэтому открыла рот, чтоб ее повторить, но молодой человек, действительно извинялся.
— Простите, Катарина, мне нужно немедленно вас покинуть.
И он, поклонившись, быстрым шагом устремился по коридору, прочь от залы Безупречности. До меня донеслось бормотание: «Балор-еретик, Раттез… Так и сказал? Это оскорбительно, старикан оставил четкие указания…»
Оказывается, сорбиры могут общаться ментально не только со своими демоническими помощниками, но и через них друг с другом? Очень удобно.
Вдохнув: «ну да, конечно, дела белого корпуса, о которых мне думать не положено», я взялась за ручку двери.
— Можешь не торопиться, — сообщил Гонза, — сейчас не о фактотумах.
Но я уже вошла в залу Безупречности. Как шумно! Что происходит? Здесь собралась, кажется, вся академия. Студенты не стояли, по обыкновению, рядами, разделенные на сектора по цветам своих мундиров, а сидели на расставленных рядами стульях перед возвышением, с которого обычно к нам обращался монсиньор Дюпере. Ректора сейчас там не было, собрание вел мэтр Картан, он как раз говорил с кафедры:
— Сохраняйте спокойствие, господа. Тишина!
