По дороге я пожаловалась на голод и Панеттоне предложила заглянуть на кухню:
— Поработаю твоим пробовальщиком, дона догаресса, наследницу да Риальто в отчем доме вряд ли отравят.
— Скандал получился бы знатный.
Распаренные кухарки встретили нас глубокими поклонами:
— Ваша серенити, синьорина Маура.
Та рассеянно ответила на приветствия и потянула носиком:
— Жарко. Перекусим снаружи.
Одна из поварят быстро собрала нам корзинку со снедью, другая стерла паутину с пузатой оплетенной бутыли.
— Выйдем черным ходом, — решила Панеттоне и громко сказала девушкам. — Если нас с доной догарессой будут здесь искать, вы ничего не видели.
Тайная дверца оказалась за прокопченной свиной тушей, подвешенной к потолку. Узкий коридорчик вывел нас во внутренний хозяйственный дворик. Тут зеленели огородные грядки и располагался колодец, прикрытый круглой дощатой крышкой.
Маура поставила корзину на эту импровизированную столешницу:
— Располагайся, Филомена.
Табуретами нам послужили два полена.
— То самое знаменитое изюмное вино? — спросила я, отпив из бокала.
— Амароне, — кивнула девушка. — Эдуардо предпочитает его прочим. Знаешь, оно довольно крепкое. Можно развести водой.
Вода была рядом, под крышкой. Но, чтоб ее набрать, нам пришлось бы убирать кушанья и пыхтеть под тяжестью досок. Я отказалась.
Лепестки пикантной свинины, чудесного прошутто буквально таяли во рту. Оливки и сыр, свежая зелень. Ничего лучше я не могла бы получить и за праздничным столом. Кстати, знаменитое Амароне мне не понравилось, тем более, что после него на меня напала сонливость. Чикко спокойно пыхтела у уха. Она была привычно прохладной. Кажется, Карла хорошо за ней ухаживала.
Я потянулась и тряхнула головой, прогоняя дрему:
— Это твое тайное место?
Маура тихонько зевнула:
— Да. Эти грядки были свидетелями многих девичьих истерик. Здесь я укрывалась, когда хотелось побыть в одиночестве.
— Что там?
Девушка посмотрела, куда я указала.
— Лесенка на внутреннюю балюстраду. К стене с другой стороны примыкает дворцовый сад.
Мы сложили посуду в корзинку и оставили ее у колодца.
— Прогуляемся по саду, — предложила Маура. — Дадим вину время выветриться.
— Мы же собирались найти Карлу.
— Она сама нас найдет. — Панеттоне хихикнула, вспомнив что-то забавное. — Я так радовалась нашей с ней встрече, так прижималась в объятии…
Я приподняла брови.
— О боже, Филомена, ты не можешь быть столь невинной!
Я могла. И еще недавно тщательно бы эту свою невинность скрывала. Но сегодня решила отбросить притворство.
Дона да Риальто мне объяснила, я хмыкнула:
— Путтана мне теперь не нужна.
Глаза подруги округлились:
— Не вижу связи.
— Оплодотворение у людей происходит не снаружи, а внутри. Как у дельфинов, а не как у рыб.
— Дельфины не рыбы?
— Нет, они живородящие, и… очень похожи на людей, даже в том, что занимаются этим не только для деторождения, но и для удовольствия. И, кстати, не обязательно с противоположным полом.
Когда я закончила свою небольшую лекцию, щечки подруги пылали:
— Это ужасно, Филомена. Ты не можешь говорить о любви в таких выражениях.
— Именно в таких, — возразила я. — Если бы не все эти туманные метафоры, что набрасывает на процесс случки человеческая поэзия…
— Это плохое слово!
— Обычное. Кто мог подумать, что мы похожи на этих легкомысленных болванов, а не, например, на благородных морских коньков, или рыб-ангелов, которые создают пару однажды и на всю жизнь.
Маура вывела нас к подножию каменной стены, и теперь мы шли по дорожке, петляющей между цветочных клумб, фонтанов и декоративных деревьев, украшенных разноцветными яркими фонариками. Платье натирало под мышками и придавливало к земле, каблуки вязли в гравии. Хотелось прилечь на ближайшую скамейку и подремать.
— И как дельфины подзывают самку? — поинтересовалась дона да Риальто.
Я издала высокую горловую трель, закончив ее щелканьем. Какой-то случайно забредший в сад гость, испуганно на меня посмотрел, даже Чикко вздрогнула и забила хвостом.
Маура всплеснула руками:
— Ты доведешь его серенити до сумасшествия.
— Стой, — схватив подругу за плечо я увлекла ее в кусты.
Замерев и прижавшись друг к другу, мы пережидали, пока будущий безумец в сопровождении секретаря пройдет мимо нашего укрытия. Зачем мы прятались? Ну… Не знаю. Наверное, виновато вино.
Шуршание золоченых сапог дожа о гравий приблизилось.
— Артуро, проследи, чтоб нам с синьориной никто не помешал, — велел тишайший и уселся на мраморную скамью в паре шагов от нас.
Теперь, если бы мы с Маурой попытались вылезти, оказались бы точно пред очами моего супруга.
— У него свидание с Паолой, — шепнула я на ушко Панеттоне. — Гадкий сластолюбивый дельфин.
— Пощелкай ему языком, может он предпочтет тебя.
Я ущипнула ее за мягкий бок. Издевается еще над моим горем.
На дорожке появилась высокая фигура в наряде Коломбины.
— Карла, — вздохнула Маура.
— Я тебе говорила, что дельфины часто случаются с особями своего же пола? — шутливо вопросила я и зашипела от боли.
Дона да Риальто умела щипаться. Тоже мне, жертва.
Я дернула ее за белокурый локон, она наступила мне на ногу и укусила в плечо. Чикко, видимо, не желая занимать ничью сторону, сильнее сжала лапки, чтоб не упасть. А могла бы и помочь. Хотя, если начистоту, дерись я по-настоящему, шансов у Панеттоне не было бы ни единого.
Наша возня могла нас выдать, поэтому я, по праву сильнейшего, предложила молниеносное перемирие, и мы обратились в слух. На губах Мауры блестела моя золотистая пудра, ноздри раздувались. В ночном воздухе сгущалось ядовитое облако ревности. Перед моим мысленным взором начали разворачивались брачные игрища веселых дельфинов. Реальный же взор наблюдал, в основном, колени собеседников, прочее скрывалось ветвями колючих кустов. Дож с синьориной Маламоко сидели рядышком.
— Надеюсь, ты не попался на глаза синьоре Муэрто? — спросил Чезаре.
— Чудом, — ответила Карла, хотя нет, Карло, его настоящий голос оказался абсолютно мужским. — Горничные узнали меня даже в маске, к счастью, тетушку удерживает подле себя супруга командора.
— Ты прибыл вовремя.
— Даже раньше, я ждал вас здесь с пятницы в составе группы циркачей.
— Маэстро Дуриарти?
— Да, кукольник исполняет приказы экселленсе.
— Прекрасно. Князь тоже здесь?
— И все Ночные господа в полном составе. Лукрецио желает насладиться представлением.
Дож хмыкнул и закинул ногу за ногу, его сапог покачивался буквально в нескольких шагах от меня.
— Что с документами?
— Архив Саламандер-Арденте? Он действительно в палаццо Мадичи, но изучить его мне не удалось.
— Гаденыш Лукрецио мне его не отдаст.
— Теперь-то уж точно. Я его сжег.
— Зачем? — возмутился Чезаре.
— Таковы правила, ваша серенити, собственность Совета не должна находиться в чужих руках.
— Старик Фаусто тебя за это похвалит.
— Да, отец будет доволен.
Я знала, что Маламоко исстари были членами таинственного Совета десяти, организации, не подчиняющейся даже дожу, и обладающей огромной шпионской сетью, накрывающей не только Аквадорату и колонии, но и часть материков.
— Теперь мне понятно, зачем ты утащил с собой волшебного питомца Филомены.
— Незаслуженная похвала, — ответил Карло. — Саламандра помешала бы экселленсе охранять нашу серениссиму, то, что Чикко помогла мне с пожаром, лишь счастливая случайность.
Маура дернула меня за рукав, оказывается, я почти вывалилась из кустов, пытаясь не упустить ни словечка из разговора. Забавно, насколько мужские интонации Карло отличались от женских. Синьором он был безэмоционален, почти как древний вампир.
Погодите. Охранять? Чезаре меня не ревнует к князю? Это даже обидно.
— И, кстати, — продолжал Маламоко, — экселленсе с архивом также не повезло. Ему не удалось вскрыть шкатулку до того как она была уничтожена.
— Хоть одна хорошая новость. Ладно, отложим секреты семейства догарессы на потом. Что ты узнал о командоре?
— Ничего сверх уже известного. Некое тайное общество существует, но мне не удалось выяснить ни одного имени, кроме да Риальто.
— Плохая работа.
— Заговор зреет в таких заоблачных высях, куда мне хода нет.
— Но?
— Но некий пригожий служка сообщил мне по секрету, что кардинал Мазератти тайно встречался с командором да Риальто в своей материковой резиденции.
— Как любопытно. И на что это похоже?
— На то, дражайший кузен, что заговор инициирован кем-то со стороны, и что монсиньор организовал некоему сановнику встречу с нашим объектом.
— Вот ведь лицемерный гаденыш.
— Если ты желал кардинальской преданности, тебе не стоило уводить из-под его носа барыши от транспортировки рыцарей большой земли. Зная Мазератти, он в лепешку расшибется, чтоб тебя наказать.
— Я не готов платить такую цену за такую преданность. — Чезаре поменял ноги. — Ладно, пустое. Сегодня мы выведем из игры командора и этому «некоему» придется показать свой обиженный нос, и, потянув за него, мы вытащим на солнышко монсиньора. Ты уже понял, зачем понадобился мне на сегодняшнем балу?
Карло ответил после ощутимой паузы:
— Надеюсь, что я ошибся.
— Твой объект — синьорина да Риальто. Мне нужно, чтоб она не вышла замуж ни за кого из Саламандер-Арденте. Наверняка, уже подготовлено все, чтоб Мауру застали с капитаном Филоменом в недвусмысленной ситуации.
— Спальня в западном крыле палаццо. Синьор капитан через час после полуночи получит записку с приглашением.
— Ты уже в курсе? Чудесно. Филомен, разумеется, никуда не пойдет. На свидание явится ближайшая подруга доны да Риальто, чтоб утешить ее и поддержать. Но наутро вместо бойкой девицы…
— Нет.
— Что ты сказал?
— Что не желаю подвергать Мауру да Риальто позору.
— Карло, твоя детская влюбленность нелепа.
Панеттоне сжала мою руку с нечеловеческой силой. Счастье, что до сада доносился праздничный шум, потому что я зашипела от боли.
— Если я исполню этот приказ, ваша серенити, юная девушка будет опозорена на всю жизнь. Она не сможет выйти замуж не только за кого-нибудь из Саламандер-Арденте, она не сочетается браком никогда.
— Посидит с пол года в каком-нибудь монастыре и вернется ко двору. Это неплохой вариант развития событий.
— Нет.
Чезаре помолчал, каблук золоченного сапога постукивал по земле.
— А, знаешь что, Карло? — сказал дож весело. — Иди к черту! Роль любовника может исполнить кто угодно. Даже Артуро. Какая чудесная мысль. Синьор Копальди давно уже положил глаз на твою пухлощекую подружку. Мауру застукают с ним. И, в отличие от тебя, мой секретарь сможет жениться на ней хоть завтра. Я их и поженю. Командору нечего будет возразить. Я его, разумеется, прикажу выпороть, не командора, а Артуро, за прелюбодеяние, и притащу под венец. Так даже лучше, дона догаресса останется при своей фрейлине, командор — без шахматной фигуры в своей партии, а ты — с носом!
У супруга с носами связано что-то личное? Что он поминает их через слово?
— Как ты нейтрализуешь Эдуардо? — спросил Маламоко спокойно.
— Сначала скажи, что ты в деле, что займешься доной да Риальто.
Снова пауза и раздраженный возглас:
— Черт тебя дери, Чезаре! Я в деле.
— Ну вот и славно, — промурлыкал его безмятежность как сытый кот. — Новоиспеченному губернатору островов Треугольника я подготовил воистину щедрый подарок.
Дож придвинулся к собеседнику и, кажется, зашептал ему на ухо, потому что больше ничего расслышать не удавалось. Ну то есть, кое-какие возгласы, удивленные и одобрительные, несколько раз звучало имя князя Мадичи. Заскучав, я посмотрела на Мауру. Ее пухлые щечки пылали, глаза влажно поблескивали, но губы растягивала абсолютно счастливая улыбка.
Противоречивые чувства. Вот как это называется. Они обуревали и меня. Стронцо Чезаре и стронцо Карло! Поганые маламокские интриганы. Муэрто ведь тоже наполовину Маламоко, правда? Кузены, кракен их раздери. Еще и заставили мою малышку-мадженту устраивать пожар в палаццо Мадичи.
Пальцами свободной руки я погладила саламандру. Молодец, девочка, ты научилась улавливать не только мои мысленные команды. Если нам удасться вывести потомство, я разбогатею просто до неприличия. Филодор говорил, что некоторые нужные качества при разведении достигаются только во втором поколении, и отец с ним соглашался. Брат ссылался на какие-то научные изыскания, родитель — на опыт. Кстати, подбор самца тоже лучше предложить батюшке. Дворцовые каминные саламандры, конечно, не вульгарис, но статей не выдающихся.
Когда уже эта тайная беседа закончится? Ноги от скрюченной позы затекли, мне хотелось их размять. Странно, что нас с Панеттоне никто не обнаружил. Хотя, ничего странного. Лестница, по которой мы спустились в сад, скрыта лианами плюща, верный Артуро не мог ее заметить. Он сторожит эту часть сада у главных дорожек, с той стороны, откуда могут забрести случайные гуляки. Чезаре с кузеном не опасаются быть подслушанными. А, если будут замечены, изобразят любовное свидание, и им поверят. Ну какая девица устоит перед дожем безмятежной Аквадораты? В такой-то шапке! Никто не устоит.
С каким бы удовольствием я вколотила эту шапку по самый подбородок любезному супругу. Будет мне тут еще мне подруг позорить! А меня он спросил? Хотя, почему меня? Спрашивать надо синьорину да Риальто, которая дрожит у моего плеча и едва сдерживает слезы. Или это не слезы, а, напротив, нервный смех?
— Время, ваша серенити, — позвал издалека синьор Копальди, наш почти родственник, если считать, что Маура мне почти сестра. — Вас ждут в главной зале.
— Ступайте первой, дона Маламоко, — велел Чезаре, — нам не стоит появляться вместе.
— Как будет угодно его безмятежности. — Голос Карло вновь стал женским.
Не знаю, как это получалось, он не пищал, не жеманничал, но даже интонациями передавал прелесть юной синьорины.
Женские туфельки удалились, их сменили мужские:
— Шпионка добыла нам архив? — возбужденно спросил Артуро.
— Он уничтожен, — дож со вздохом поднялся. — Будем надеяться, что наш дражайший тесть Саламандер-Арденте поделится с нами информацией.
— Отправим за ним гвардейцев?
— Вот только скандала с арестом нам для полного счастья не хватало! И без того город полон сплетен, не будем усугублять. Папаша приплывет в Аквадорату сам. Кстати, где моя супруга? Я уже более часа лишен удовольствия терпеть ее выходки.
— Ты слишком строг к Филомене.
Они рука об руку удалялись по дорожке и ответ Чезаре донес ко мне ночной ветерок.
— Классические дамские штучки, дружище, опалить жаром страсти и сразу изобразить холодность. В гроб она меня загонит, попомнишь мое слово. Нам подготовили общую спальню? Наутро найдешь там мой хладный труп, или, напротив, обугленный, это уж как повезет.
Несколько бесконечных минут мы ждали, пока шаги дожа и секретаря затихнут вдалеке.
— Можно выходить, — решила я.
— Возвращаемся через кухню.
— Как скажешь.
Перебегая из тени в тень, мы пробрались к лесенке.
— Что ты про это думаешь? — спросила Маура, когда мы уже очутились в колодезном дворике.
Она прихватила пустую корзинку, чтоб вернуть ее кухаркам.
— Я первая хотела спросить.
— И опоздала. Отвечай.
— Думаю, — я вздохнула, — что синьор Копальди, вероятно, работает на твоего батюшку.
Кажется, это была не та тема, которая интересовала дону да Риальто. Она равнодушно переспросила:
— Поработаю твоим пробовальщиком, дона догаресса, наследницу да Риальто в отчем доме вряд ли отравят.
— Скандал получился бы знатный.
Распаренные кухарки встретили нас глубокими поклонами:
— Ваша серенити, синьорина Маура.
Та рассеянно ответила на приветствия и потянула носиком:
— Жарко. Перекусим снаружи.
Одна из поварят быстро собрала нам корзинку со снедью, другая стерла паутину с пузатой оплетенной бутыли.
— Выйдем черным ходом, — решила Панеттоне и громко сказала девушкам. — Если нас с доной догарессой будут здесь искать, вы ничего не видели.
Тайная дверца оказалась за прокопченной свиной тушей, подвешенной к потолку. Узкий коридорчик вывел нас во внутренний хозяйственный дворик. Тут зеленели огородные грядки и располагался колодец, прикрытый круглой дощатой крышкой.
Маура поставила корзину на эту импровизированную столешницу:
— Располагайся, Филомена.
Табуретами нам послужили два полена.
— То самое знаменитое изюмное вино? — спросила я, отпив из бокала.
— Амароне, — кивнула девушка. — Эдуардо предпочитает его прочим. Знаешь, оно довольно крепкое. Можно развести водой.
Вода была рядом, под крышкой. Но, чтоб ее набрать, нам пришлось бы убирать кушанья и пыхтеть под тяжестью досок. Я отказалась.
Лепестки пикантной свинины, чудесного прошутто буквально таяли во рту. Оливки и сыр, свежая зелень. Ничего лучше я не могла бы получить и за праздничным столом. Кстати, знаменитое Амароне мне не понравилось, тем более, что после него на меня напала сонливость. Чикко спокойно пыхтела у уха. Она была привычно прохладной. Кажется, Карла хорошо за ней ухаживала.
Я потянулась и тряхнула головой, прогоняя дрему:
— Это твое тайное место?
Маура тихонько зевнула:
— Да. Эти грядки были свидетелями многих девичьих истерик. Здесь я укрывалась, когда хотелось побыть в одиночестве.
— Что там?
Девушка посмотрела, куда я указала.
— Лесенка на внутреннюю балюстраду. К стене с другой стороны примыкает дворцовый сад.
Мы сложили посуду в корзинку и оставили ее у колодца.
— Прогуляемся по саду, — предложила Маура. — Дадим вину время выветриться.
— Мы же собирались найти Карлу.
— Она сама нас найдет. — Панеттоне хихикнула, вспомнив что-то забавное. — Я так радовалась нашей с ней встрече, так прижималась в объятии…
Я приподняла брови.
— О боже, Филомена, ты не можешь быть столь невинной!
Я могла. И еще недавно тщательно бы эту свою невинность скрывала. Но сегодня решила отбросить притворство.
Дона да Риальто мне объяснила, я хмыкнула:
— Путтана мне теперь не нужна.
Глаза подруги округлились:
— Не вижу связи.
— Оплодотворение у людей происходит не снаружи, а внутри. Как у дельфинов, а не как у рыб.
— Дельфины не рыбы?
— Нет, они живородящие, и… очень похожи на людей, даже в том, что занимаются этим не только для деторождения, но и для удовольствия. И, кстати, не обязательно с противоположным полом.
Когда я закончила свою небольшую лекцию, щечки подруги пылали:
— Это ужасно, Филомена. Ты не можешь говорить о любви в таких выражениях.
— Именно в таких, — возразила я. — Если бы не все эти туманные метафоры, что набрасывает на процесс случки человеческая поэзия…
— Это плохое слово!
— Обычное. Кто мог подумать, что мы похожи на этих легкомысленных болванов, а не, например, на благородных морских коньков, или рыб-ангелов, которые создают пару однажды и на всю жизнь.
Маура вывела нас к подножию каменной стены, и теперь мы шли по дорожке, петляющей между цветочных клумб, фонтанов и декоративных деревьев, украшенных разноцветными яркими фонариками. Платье натирало под мышками и придавливало к земле, каблуки вязли в гравии. Хотелось прилечь на ближайшую скамейку и подремать.
— И как дельфины подзывают самку? — поинтересовалась дона да Риальто.
Я издала высокую горловую трель, закончив ее щелканьем. Какой-то случайно забредший в сад гость, испуганно на меня посмотрел, даже Чикко вздрогнула и забила хвостом.
Маура всплеснула руками:
— Ты доведешь его серенити до сумасшествия.
— Стой, — схватив подругу за плечо я увлекла ее в кусты.
Замерев и прижавшись друг к другу, мы пережидали, пока будущий безумец в сопровождении секретаря пройдет мимо нашего укрытия. Зачем мы прятались? Ну… Не знаю. Наверное, виновато вино.
Шуршание золоченых сапог дожа о гравий приблизилось.
— Артуро, проследи, чтоб нам с синьориной никто не помешал, — велел тишайший и уселся на мраморную скамью в паре шагов от нас.
Теперь, если бы мы с Маурой попытались вылезти, оказались бы точно пред очами моего супруга.
— У него свидание с Паолой, — шепнула я на ушко Панеттоне. — Гадкий сластолюбивый дельфин.
— Пощелкай ему языком, может он предпочтет тебя.
Я ущипнула ее за мягкий бок. Издевается еще над моим горем.
На дорожке появилась высокая фигура в наряде Коломбины.
— Карла, — вздохнула Маура.
— Я тебе говорила, что дельфины часто случаются с особями своего же пола? — шутливо вопросила я и зашипела от боли.
Дона да Риальто умела щипаться. Тоже мне, жертва.
Я дернула ее за белокурый локон, она наступила мне на ногу и укусила в плечо. Чикко, видимо, не желая занимать ничью сторону, сильнее сжала лапки, чтоб не упасть. А могла бы и помочь. Хотя, если начистоту, дерись я по-настоящему, шансов у Панеттоне не было бы ни единого.
Наша возня могла нас выдать, поэтому я, по праву сильнейшего, предложила молниеносное перемирие, и мы обратились в слух. На губах Мауры блестела моя золотистая пудра, ноздри раздувались. В ночном воздухе сгущалось ядовитое облако ревности. Перед моим мысленным взором начали разворачивались брачные игрища веселых дельфинов. Реальный же взор наблюдал, в основном, колени собеседников, прочее скрывалось ветвями колючих кустов. Дож с синьориной Маламоко сидели рядышком.
— Надеюсь, ты не попался на глаза синьоре Муэрто? — спросил Чезаре.
— Чудом, — ответила Карла, хотя нет, Карло, его настоящий голос оказался абсолютно мужским. — Горничные узнали меня даже в маске, к счастью, тетушку удерживает подле себя супруга командора.
— Ты прибыл вовремя.
— Даже раньше, я ждал вас здесь с пятницы в составе группы циркачей.
— Маэстро Дуриарти?
— Да, кукольник исполняет приказы экселленсе.
— Прекрасно. Князь тоже здесь?
— И все Ночные господа в полном составе. Лукрецио желает насладиться представлением.
Дож хмыкнул и закинул ногу за ногу, его сапог покачивался буквально в нескольких шагах от меня.
— Что с документами?
— Архив Саламандер-Арденте? Он действительно в палаццо Мадичи, но изучить его мне не удалось.
— Гаденыш Лукрецио мне его не отдаст.
— Теперь-то уж точно. Я его сжег.
— Зачем? — возмутился Чезаре.
— Таковы правила, ваша серенити, собственность Совета не должна находиться в чужих руках.
— Старик Фаусто тебя за это похвалит.
— Да, отец будет доволен.
Я знала, что Маламоко исстари были членами таинственного Совета десяти, организации, не подчиняющейся даже дожу, и обладающей огромной шпионской сетью, накрывающей не только Аквадорату и колонии, но и часть материков.
— Теперь мне понятно, зачем ты утащил с собой волшебного питомца Филомены.
— Незаслуженная похвала, — ответил Карло. — Саламандра помешала бы экселленсе охранять нашу серениссиму, то, что Чикко помогла мне с пожаром, лишь счастливая случайность.
Маура дернула меня за рукав, оказывается, я почти вывалилась из кустов, пытаясь не упустить ни словечка из разговора. Забавно, насколько мужские интонации Карло отличались от женских. Синьором он был безэмоционален, почти как древний вампир.
Погодите. Охранять? Чезаре меня не ревнует к князю? Это даже обидно.
— И, кстати, — продолжал Маламоко, — экселленсе с архивом также не повезло. Ему не удалось вскрыть шкатулку до того как она была уничтожена.
— Хоть одна хорошая новость. Ладно, отложим секреты семейства догарессы на потом. Что ты узнал о командоре?
— Ничего сверх уже известного. Некое тайное общество существует, но мне не удалось выяснить ни одного имени, кроме да Риальто.
— Плохая работа.
— Заговор зреет в таких заоблачных высях, куда мне хода нет.
— Но?
— Но некий пригожий служка сообщил мне по секрету, что кардинал Мазератти тайно встречался с командором да Риальто в своей материковой резиденции.
— Как любопытно. И на что это похоже?
— На то, дражайший кузен, что заговор инициирован кем-то со стороны, и что монсиньор организовал некоему сановнику встречу с нашим объектом.
— Вот ведь лицемерный гаденыш.
— Если ты желал кардинальской преданности, тебе не стоило уводить из-под его носа барыши от транспортировки рыцарей большой земли. Зная Мазератти, он в лепешку расшибется, чтоб тебя наказать.
— Я не готов платить такую цену за такую преданность. — Чезаре поменял ноги. — Ладно, пустое. Сегодня мы выведем из игры командора и этому «некоему» придется показать свой обиженный нос, и, потянув за него, мы вытащим на солнышко монсиньора. Ты уже понял, зачем понадобился мне на сегодняшнем балу?
Карло ответил после ощутимой паузы:
— Надеюсь, что я ошибся.
— Твой объект — синьорина да Риальто. Мне нужно, чтоб она не вышла замуж ни за кого из Саламандер-Арденте. Наверняка, уже подготовлено все, чтоб Мауру застали с капитаном Филоменом в недвусмысленной ситуации.
— Спальня в западном крыле палаццо. Синьор капитан через час после полуночи получит записку с приглашением.
— Ты уже в курсе? Чудесно. Филомен, разумеется, никуда не пойдет. На свидание явится ближайшая подруга доны да Риальто, чтоб утешить ее и поддержать. Но наутро вместо бойкой девицы…
— Нет.
— Что ты сказал?
— Что не желаю подвергать Мауру да Риальто позору.
— Карло, твоя детская влюбленность нелепа.
Панеттоне сжала мою руку с нечеловеческой силой. Счастье, что до сада доносился праздничный шум, потому что я зашипела от боли.
— Если я исполню этот приказ, ваша серенити, юная девушка будет опозорена на всю жизнь. Она не сможет выйти замуж не только за кого-нибудь из Саламандер-Арденте, она не сочетается браком никогда.
— Посидит с пол года в каком-нибудь монастыре и вернется ко двору. Это неплохой вариант развития событий.
— Нет.
Чезаре помолчал, каблук золоченного сапога постукивал по земле.
— А, знаешь что, Карло? — сказал дож весело. — Иди к черту! Роль любовника может исполнить кто угодно. Даже Артуро. Какая чудесная мысль. Синьор Копальди давно уже положил глаз на твою пухлощекую подружку. Мауру застукают с ним. И, в отличие от тебя, мой секретарь сможет жениться на ней хоть завтра. Я их и поженю. Командору нечего будет возразить. Я его, разумеется, прикажу выпороть, не командора, а Артуро, за прелюбодеяние, и притащу под венец. Так даже лучше, дона догаресса останется при своей фрейлине, командор — без шахматной фигуры в своей партии, а ты — с носом!
У супруга с носами связано что-то личное? Что он поминает их через слово?
— Как ты нейтрализуешь Эдуардо? — спросил Маламоко спокойно.
— Сначала скажи, что ты в деле, что займешься доной да Риальто.
Снова пауза и раздраженный возглас:
— Черт тебя дери, Чезаре! Я в деле.
— Ну вот и славно, — промурлыкал его безмятежность как сытый кот. — Новоиспеченному губернатору островов Треугольника я подготовил воистину щедрый подарок.
Дож придвинулся к собеседнику и, кажется, зашептал ему на ухо, потому что больше ничего расслышать не удавалось. Ну то есть, кое-какие возгласы, удивленные и одобрительные, несколько раз звучало имя князя Мадичи. Заскучав, я посмотрела на Мауру. Ее пухлые щечки пылали, глаза влажно поблескивали, но губы растягивала абсолютно счастливая улыбка.
Противоречивые чувства. Вот как это называется. Они обуревали и меня. Стронцо Чезаре и стронцо Карло! Поганые маламокские интриганы. Муэрто ведь тоже наполовину Маламоко, правда? Кузены, кракен их раздери. Еще и заставили мою малышку-мадженту устраивать пожар в палаццо Мадичи.
Пальцами свободной руки я погладила саламандру. Молодец, девочка, ты научилась улавливать не только мои мысленные команды. Если нам удасться вывести потомство, я разбогатею просто до неприличия. Филодор говорил, что некоторые нужные качества при разведении достигаются только во втором поколении, и отец с ним соглашался. Брат ссылался на какие-то научные изыскания, родитель — на опыт. Кстати, подбор самца тоже лучше предложить батюшке. Дворцовые каминные саламандры, конечно, не вульгарис, но статей не выдающихся.
Когда уже эта тайная беседа закончится? Ноги от скрюченной позы затекли, мне хотелось их размять. Странно, что нас с Панеттоне никто не обнаружил. Хотя, ничего странного. Лестница, по которой мы спустились в сад, скрыта лианами плюща, верный Артуро не мог ее заметить. Он сторожит эту часть сада у главных дорожек, с той стороны, откуда могут забрести случайные гуляки. Чезаре с кузеном не опасаются быть подслушанными. А, если будут замечены, изобразят любовное свидание, и им поверят. Ну какая девица устоит перед дожем безмятежной Аквадораты? В такой-то шапке! Никто не устоит.
С каким бы удовольствием я вколотила эту шапку по самый подбородок любезному супругу. Будет мне тут еще мне подруг позорить! А меня он спросил? Хотя, почему меня? Спрашивать надо синьорину да Риальто, которая дрожит у моего плеча и едва сдерживает слезы. Или это не слезы, а, напротив, нервный смех?
— Время, ваша серенити, — позвал издалека синьор Копальди, наш почти родственник, если считать, что Маура мне почти сестра. — Вас ждут в главной зале.
— Ступайте первой, дона Маламоко, — велел Чезаре, — нам не стоит появляться вместе.
— Как будет угодно его безмятежности. — Голос Карло вновь стал женским.
Не знаю, как это получалось, он не пищал, не жеманничал, но даже интонациями передавал прелесть юной синьорины.
Женские туфельки удалились, их сменили мужские:
— Шпионка добыла нам архив? — возбужденно спросил Артуро.
— Он уничтожен, — дож со вздохом поднялся. — Будем надеяться, что наш дражайший тесть Саламандер-Арденте поделится с нами информацией.
— Отправим за ним гвардейцев?
— Вот только скандала с арестом нам для полного счастья не хватало! И без того город полон сплетен, не будем усугублять. Папаша приплывет в Аквадорату сам. Кстати, где моя супруга? Я уже более часа лишен удовольствия терпеть ее выходки.
— Ты слишком строг к Филомене.
Они рука об руку удалялись по дорожке и ответ Чезаре донес ко мне ночной ветерок.
— Классические дамские штучки, дружище, опалить жаром страсти и сразу изобразить холодность. В гроб она меня загонит, попомнишь мое слово. Нам подготовили общую спальню? Наутро найдешь там мой хладный труп, или, напротив, обугленный, это уж как повезет.
Несколько бесконечных минут мы ждали, пока шаги дожа и секретаря затихнут вдалеке.
— Можно выходить, — решила я.
— Возвращаемся через кухню.
— Как скажешь.
Перебегая из тени в тень, мы пробрались к лесенке.
— Что ты про это думаешь? — спросила Маура, когда мы уже очутились в колодезном дворике.
Она прихватила пустую корзинку, чтоб вернуть ее кухаркам.
— Я первая хотела спросить.
— И опоздала. Отвечай.
— Думаю, — я вздохнула, — что синьор Копальди, вероятно, работает на твоего батюшку.
Кажется, это была не та тема, которая интересовала дону да Риальто. Она равнодушно переспросила:
