- Ты заглянула в них?
- Заглянула, а что толку? Ты бы понял по-китайски?
- Как ты сказала?
- А! Не обращай внимания! Я иногда ляпну такое чудное, что и сама не пойму – наверное, моя волшебная сущность проявляется. Ты будешь слушать, или сам говорить?
- Конечно, слушать. Извини.
- Больше всего мне нравился большой прозрачный шар. Он был виден даже в темноте. В нем висели два маленьких светлых квадрата, выгнутых в разные стороны – я захотела взять их, но наткнулась на гладкое и холодное. Квадраты тоже окружала невидимая стена. Они были пленниками, как и я, только не так одиноки. Потом-то я поняла, что это были всего-навсего кривые отражения люка в потолке, а не пленные призраки. Очень красивый шар. Жаль, что я его потеряла.
Я подумала, вдруг это ключ от стены, но нет, сколько я ни бросала в стену и ни катала по ней, толку получилось не больше, чем от других предметов.
Ну вот, я отвлеклась. Стоило справиться с жаждой, проснулся голод. Когда у меня впервые забурчало в животе, я подумала, что кто-то ворчит в темноте, совсем рядом. Но это подал голос мой пустой желудок. Я стала искать повсюду, что можно съесть, но не было ничего. Зато я нашла коробку свечей. Несъедобных. И зажечь их было нечем.
Среди барахла валялось огниво – я узнала его – такая рогатая железячка. Но узнать было полдела – надо было уметь им пользоваться! Сколько я ни била по разным камешкам, только ободрала кожу на пальцах. А со свечой я надеялась найти запасы съестного.
- А откуда ты узнала, что свечи надо зажигать, что книги надо читать? – Дан надеялся, что Тери вспомнит, что было прежде, чем она попала в дом. Но девчонка только дернула плечом, как отмахнулась.
- Наверное, это врожденное. Не перебивай. Однажды – уж не помню, на какое утро – в верхней комнате засияло солнце. Предметы внизу отбросили тени, и в моем любимом шаре загорелась огненная точка. На меня нашло вдохновение. Я прихватила книгу полегче и подряхлее – страницы в ней были желтыми, ломкими, сухими и должны были вспыхивать, как порох.
«Как порох, - подумал Дан, - «вспыхивать, как порох». Странное выражение. Что оно означает? Почему мне приятно слышать его?»
- Я поднялась на второй этаж, пристроила шар с мятой бумагой на подоконнике и принялась катать так, чтоб крохотное отражение солнышка попало на бумагу. И случилось чудо: на бумаге возникло бурое пятно – я не могла его разглядеть толком из-за зеленого пятна перед глазами, но увидела дым, а потом чудесное, чистое, светлое пламя. Оно могло погибнуть! Я слетала вниз за свечой и успела подхватить новорожденный огонек на фитиль! Потом торжественно, держа горящую свечку, сошла вниз. Так я принесла солнечный свет во мрак. Но, сколько не искала еды – ее все равно не было.
Про то, как я нашла воду, ты знаешь. Кое-как напившись, точнее, нализавшись, воды, я вернулась в подземелье со свечкой. Стены блестели, как усыпанные драгоценностями. Хотя, почему «как»? Вода и есть главная драгоценность! Те железяки, о которые я во мраке споткнулась, оказались кандалами. Они были вделаны в стенку. Над ними я увидела нечто замечательное. Пленник, наверное, тоже страдал от жажды и голода. Он сделал на стене насечки, в виде перевернутой елки. Вода, скапливалась в них, стекала по косым царапинам в общую борозду и собиралась в ямку на полу. Вот такое этот добрый незнакомец оставил мне наследство. Наверное, ему приходилось пить как собаке, стоя на четвереньках. Но у меня-то полно было мелких посудинок! Все следующие дни, я только и делала, что углубляла бороздки, царапала податливый камень. Опрокинутая «елка» росла. Вода капала в плошку и вызванила самую сладостную в мире мелодию. Я была счастлива, хоть и голодна!
Царапая камень, я думала об узнике, что научил меня добывать воду. Он сидел на цепи. Был ли он человеком? Бороздки, пробитые им, были кривыми и неровными, словно их делали не руками. И находились они слишком низко. У самого пола были выцапаны кривые значки. Сперва я их не понимала. Но, когда научилась, то прочла: «Кевар» Быть может, он написал свое имя.
Человек никогда не бывает доволен, тем, что имеет. Есть по-прежнему хотелось люто. Конечно, можно было попробовать питаться пауками, но при взгляде на их гладкие лоснящиеся брюшки, к горлу подкатывала тошнота. Кроме того, я боялась, что пауки бросятся на меня всем скопом, и окутают шевелящимся роем, тронь я одного.
Я еще не настолько оголодала, чтоб тянуть в рот всякую дрянь. Голова у меня все время кружилась с голодухи, и, как-то, спускаясь по лесенке за водой, я оступилась. Взмахнула руками, чтобы удержаться, и нечаянно загасила свечу. Беда была поправимая. Снаружи светило солнце. Но день перевалил за вторую половину, солнце, возможно, уже ушло из верхней комнаты, а возиться с огнем и стеклянным шаром на виду у всей улицы – боже сохрани.
- Как ты сказала? – встрепенулся Дан. Короткое слово на миг соединило миры. Но Тери даже не обратила внимания.
- Не то, что я боялась людишек – стена защищала надежно - но их вопли и кривляния раздражали. Да, может, и солнце никогда не заглядывало на эту поганую улочку! Я уже привыкла к свету и сидеть в темноте больше не собиралась. Поэтому я мухой взлетела наверх...
«Мухой взлетела!» – мысленно повторил, улыбаясь хмельной улыбкой в темноте, Дан. Неизвестно почему, смешные словечки Тери радовали его, как забытые звуки родной речи на чужбине. Девчонка становилась близка ему.
- Стеклянный шар и книга валялись там же, где я их бросила. К счастью, солнышко еще освещало угол подоконника. Второпях я открыла книгу, чтоб вырвать листок для розжига, и случилось чудо! Вообще, с этого момента чудеса посыпались как из рога изобилия. Эй, ты слушаешь?
- Еще бы!
- Страница ожила! Это было настоящее волшебство! Буквы, что раньше казались простым узорчиком, сделались понятными, заговорили со мной! Правда, написанного я не поняла: какая-то красная королева, соединившись с единорогом, родит золотого льва – я еще не настолько продвинулась, чтоб понимать такие мудреные вещи! Но книга открывалась, как дверь в иной мир. Зачитавшись, я забыла, зачем пришла, и чуть не упустила последние лучи! Но я не могла уже рвать, как дикарка, страницы, которые говорили со мной. Нашла в конце книги чистый лист, скомкала, бросила на подоконник, затолкала в самый угол, чтоб огненная точка попала на него. Я ловко зажгла огонь. Бумага потемнела, задымилась, и вот - вспыхнуло пламя! Одинокий лист сгорел быстро, но я пересадила огонек на свечной фитиль.
В лохмотьях сгоревшей бумаги что-то копошилось! Это была ящерка, которую я когда-то вытряхнула их банки. Я про нее забыла, иначе давно съела бы! «Наверное, сухожилия задергались от жара», - решила я. Поднесла свечу, чтоб посмотреть, как это происходит…
«Хочется же ей возиться с мертвечиной!» – Передернулся от отвращения Дан.
- Ящерка лежала на спинке. Красные полоски на боках оказались крылышками, и, толкаясь ими, как жук, бедняжка пыталась перевернуться. Я помогла ей, и ящерка вдруг подалась вперед и сунула мордочку в свечное пламя, а потом стала проводить в пламени лапками, плечами, как будто грелась. Саламандра?! Знание о саламандрах пришло ко мне, как умение читать. Саламандра – дух огня! С другой стороны саламандры – это такие лягушки в форме ящерицы, и уж точно бескрылые. Не заморачиваясь этими нестыковками, я подхватила зверушку, спустилась вниз, умудрившись не загасить огонек. Зажгла целую поляну свечек, и малыш забарахтался в пламени, оживая с каждой минутой. Я разожгла на каменном полу костерок из деревяшек, какие попали под руку, и перенесла зверя туда. Когда костер прогорел, на красных углях уже сидел бодрый такой дракончик - золотой с алыми крыльями. Он светился как раскаленный! Чудесный! Совсем как настоящий! Только весь мог уместиться на ладони. Я смотрела на него, очарованная, забыв, что голодна, что получила дар чтения. У меня появился друг! А дракончик вдруг взмыл вверх и улетел в верхнюю комнату! Я полезла за ним, раскашлялась, потому что под потолком собрался слой дыма, а комната была как в тумане. Глаза слезились, но я разглядела, что малыш с лету дыхнул острым пламенем в паутину на потолке, выхватил что-то и сжевал. Паука поймал, добытчик! Я поняла, отчего банка была закопченной изнутри – бедняга пытался выбраться, пока не лишился сил. Прямо как я! «Только бы не поджег хибару!» Но ловить летучего малыша среди пауков и дыма не хотелось, я подумала, что сумею вовремя потушить пожар – надо просто поглядывать. Я оставила его развлекаться, и пошла к книгам. Сердце пело – у меня есть друг! Я теперь не одна! (Пауки – не в счет. Я люблю пауков, но эти были противными).
Дыма внизу тоже хватало. Пришлось распахнуть дверь на улицу, чтобы проветрить, и тут случилось третье чудо. Мимо дома проходили двое, помню их как сейчас: парень и мальчик. Они наставили на меня рожки из пальцев, и парень заорал при этом: «Убирайся в берлогу, ведьмино отродье!». Таковы были первые понятные слова, которые я услышала от людей. Но я смеялась от радости! Я будто прозрела! Люди перестали болботать и заговорили со смыслом!
«Наверно, это оттого, что Тери пила воду в подвале. Я тоже начал понимать речь, когда наглотался здешней воды».
- Когда дым внизу немного рассеялся, я взялась за книги. Скажу честно: почему-то я считала, что они помогут мне найти еду. А больше взять ее негде было. Высыхать от голода взаперти, как моя огненная ящерка, я не собиралась. Я понимала буквы, я читала слова, я путешествовала по мирам, скрытым между тяжелыми обложками. Большая часть прочитанного не доходила до меня, но попадались и захватывающие места. Я открывала книги одну за другой, читала, бросала и снимала с полки новую. Если бы мне попался сборник кулинарных рецептов, я читала бы его, пока не сошла с ума, наверное. Потом возбуждение спало, я стала выбирать книги спокойнее. И тут я нашла Ее. Распухшая от закладок, Книга лежала на верхней полке, одиноко, плашмя, отдельно. Я открыла ее и сразу влюбилась. Это был сборник заклинаний на все случаи жизни. Теперь я его лишилась. Я отдала бы – нет, не пальцы – кончик носа, только бы снова вернуть его! Я быстро пролистала книгу от корки до корки, нигде не нашла про сотворение еды. «Ладно, - сказала я себе, - наверняка, существует заклинание о поиске потерянных вещей». Оно находилось на первой же странице – совсем простенькое – в три слова. А в конце надо было назвать, что ищешь. Я проговорила слова как можно отчетливее и крикнула: «еда!». И под ногами разверзлось звездное небо. Я чуть не упала от неожиданности. Ну, не ночное, конечно, небо, а вечернее, когда светят лишь первые звездочки. Я присела и потрогала одну. Оказалось, это зернышко, завалившееся в щель. Кто-то когда-то рассыпал их и не собрал полностью. Водись бы здесь мыши, они такого не оставили бы. Я ползала по полу, выковыривала зерна из щелок, выгребала из-под шкафов вместе с пылью, и немедля запихивала в рот. Такой способ пропитания отнимал больше сил, чем давал. Утомившись и натерев коленки, я вернулась к чудесной книге, и нашла «Заклинание для увеличения вещей». Испробовала его на очередном зернышке, и оно выросло с пирожок. Только пирожок твердокаменный! Я чуть не обломала об него зубы! Это было изощренное издевательство: держать в руках здоровенный кусок еды и не иметь возможности ее съесть! Я стала скоблить бока «пирожка» ножом. Получалось подобие муки, которую я тут же слизывала с ножа и со стола, но это было так долго. Надо было придумать что-то другое.
Я снова произнесла поисковое заклинание, и медленно обошла каморку, оглядывая все крайне внимательно, и вдруг заметила, как сквозь страницы одной книги сочится свет. Знаешь, если на книгу попадет вода, она растечется по страницам. А тут был свет. Я схватила книгу, перелистала, не дыша, и нашла прилипшую меж страниц частичку. Она светилась – значит, была съедобной! Я положила на ладонь и прочитала увеличительное заклинание. На моих глазах частичка стала расти и распухла в бесформенный комок из дырок и перегородок меж ними. Это была хлебная крошка! Я благословила обжору, жевавшего за чтением!
Наверное, лепешка ему досталась пышная. Увеличенная крошка состояла в основном из пустот, но еды в ней хватало. Я отломила крохотный кусочек, увеличила его по второму разу – он стал такой аппетитный, такой гладкий – растолкла мелко, потому что твердостью он напоминал глиняный черепок, размочила и съела. Я предвкушала немыслимое удовольствие, пир, думала: наемся каши до отвала, но живот раздулся, и заболел! Так, счастливая и несчастная разом, я заснула, предварительно завернув драгоценную крошку в ткань и спрятав в шкатулку. А шкатулку положила под голову. Я берегла кусочек еды как зеницу ока – ведь это была вся моя провизия. Теперь у меня были пища, свет, вода и мудрые книги. Я понимала человеческую речь. Где-то наверху промышлял пауков мой дружочек. Я добилась многого. Настало время думать о свободе.
Проснулась я еще голоднее, чем раньше. Развернула ткань с заветной крошкой – пусто! Ужас! Что могло случиться?! Ведь шкатулка лежала у меня под головой! Главные добродетели колдуньи – терпение и благоразумие. Просто, чтоб ты знал. Я не стала биться в истерике, рыдать в голос, и вытирать пустой тряпкой слезы, а дрожащими руками перелистала страницы, нашла заклинание поиска, и - вот она, моя радость – засияла на ткани, как миленькая! Просто опять стала маленькой! Видимо, заклинание увеличивало не навсегда. Вот почему я так хотела есть! Ведь и в животе еда тоже уменьшилась! Я тут же прочитала увеличительное заклинание и с удовольствием позавтракала. С тех пор мне приходилось увеличивать крошку чуть не каждый час, чтоб всегда быть сытой. Я столько раз читала увеличительное заклинание, что оно отпечаталось в голове так, что разбуди меня ночью, брось в жерло вулкана, нарежь на мелкие кусочки, я все равно скажу его без ошибки!
Я расходовала крошку бережно, и она почти не уменьшалась. Потом уж я научилась делать еду. Но это сложное заклинание, наизусть я его не помню. Да и по книжке не всегда получалось. Но иногда удавалось попировать.
Я все время искала путь на свободу. В книгах, конечно. Иногда я даже забывала, зачем их читаю – столько попадалось интересного. Особенно мне нравилось читать всякие старинные истории с волшебством. В одной книге говорилось про крысолова, который увел детей в озеро, но я уже достаточно знала, чтоб понять, что увел он их в иной мир! На картинке был нарисован парень, который вел вереницу детишек прямиком в воду. Вокруг громоздились горы, облака, ветры раздували щеки – залюбуешься! Парень держал у губ дудочку. Я подняла глаза от книги: дудочка эта лежала прямо передо мной, на полке, я сто раз ее видела, эту ненужную штуку. Я взяла дудку, осмотрела ее, приложила к губам и дунула! Звук получился приятный, мне очень понравился, но ничего не случилось. Во всяком случае, ни дети, ни крысы не прибежали. Я подумала: откуда же взяться крысам – здесь одни пауки! Тогда я подула еще раз, и еще, и, закрывая по очереди дырочки – а их было всего пять – сумела подобрать простенькую песенку. «Жил-был у бабушки серенький козлик…». Довольная собой, я закатила глаза, и вдруг с ужасом увидела, что край лаза ожил! Он шевелился, весь покрытый пауками.
- Заглянула, а что толку? Ты бы понял по-китайски?
- Как ты сказала?
- А! Не обращай внимания! Я иногда ляпну такое чудное, что и сама не пойму – наверное, моя волшебная сущность проявляется. Ты будешь слушать, или сам говорить?
- Конечно, слушать. Извини.
- Больше всего мне нравился большой прозрачный шар. Он был виден даже в темноте. В нем висели два маленьких светлых квадрата, выгнутых в разные стороны – я захотела взять их, но наткнулась на гладкое и холодное. Квадраты тоже окружала невидимая стена. Они были пленниками, как и я, только не так одиноки. Потом-то я поняла, что это были всего-навсего кривые отражения люка в потолке, а не пленные призраки. Очень красивый шар. Жаль, что я его потеряла.
Я подумала, вдруг это ключ от стены, но нет, сколько я ни бросала в стену и ни катала по ней, толку получилось не больше, чем от других предметов.
Ну вот, я отвлеклась. Стоило справиться с жаждой, проснулся голод. Когда у меня впервые забурчало в животе, я подумала, что кто-то ворчит в темноте, совсем рядом. Но это подал голос мой пустой желудок. Я стала искать повсюду, что можно съесть, но не было ничего. Зато я нашла коробку свечей. Несъедобных. И зажечь их было нечем.
Среди барахла валялось огниво – я узнала его – такая рогатая железячка. Но узнать было полдела – надо было уметь им пользоваться! Сколько я ни била по разным камешкам, только ободрала кожу на пальцах. А со свечой я надеялась найти запасы съестного.
- А откуда ты узнала, что свечи надо зажигать, что книги надо читать? – Дан надеялся, что Тери вспомнит, что было прежде, чем она попала в дом. Но девчонка только дернула плечом, как отмахнулась.
- Наверное, это врожденное. Не перебивай. Однажды – уж не помню, на какое утро – в верхней комнате засияло солнце. Предметы внизу отбросили тени, и в моем любимом шаре загорелась огненная точка. На меня нашло вдохновение. Я прихватила книгу полегче и подряхлее – страницы в ней были желтыми, ломкими, сухими и должны были вспыхивать, как порох.
«Как порох, - подумал Дан, - «вспыхивать, как порох». Странное выражение. Что оно означает? Почему мне приятно слышать его?»
- Я поднялась на второй этаж, пристроила шар с мятой бумагой на подоконнике и принялась катать так, чтоб крохотное отражение солнышка попало на бумагу. И случилось чудо: на бумаге возникло бурое пятно – я не могла его разглядеть толком из-за зеленого пятна перед глазами, но увидела дым, а потом чудесное, чистое, светлое пламя. Оно могло погибнуть! Я слетала вниз за свечой и успела подхватить новорожденный огонек на фитиль! Потом торжественно, держа горящую свечку, сошла вниз. Так я принесла солнечный свет во мрак. Но, сколько не искала еды – ее все равно не было.
Про то, как я нашла воду, ты знаешь. Кое-как напившись, точнее, нализавшись, воды, я вернулась в подземелье со свечкой. Стены блестели, как усыпанные драгоценностями. Хотя, почему «как»? Вода и есть главная драгоценность! Те железяки, о которые я во мраке споткнулась, оказались кандалами. Они были вделаны в стенку. Над ними я увидела нечто замечательное. Пленник, наверное, тоже страдал от жажды и голода. Он сделал на стене насечки, в виде перевернутой елки. Вода, скапливалась в них, стекала по косым царапинам в общую борозду и собиралась в ямку на полу. Вот такое этот добрый незнакомец оставил мне наследство. Наверное, ему приходилось пить как собаке, стоя на четвереньках. Но у меня-то полно было мелких посудинок! Все следующие дни, я только и делала, что углубляла бороздки, царапала податливый камень. Опрокинутая «елка» росла. Вода капала в плошку и вызванила самую сладостную в мире мелодию. Я была счастлива, хоть и голодна!
Царапая камень, я думала об узнике, что научил меня добывать воду. Он сидел на цепи. Был ли он человеком? Бороздки, пробитые им, были кривыми и неровными, словно их делали не руками. И находились они слишком низко. У самого пола были выцапаны кривые значки. Сперва я их не понимала. Но, когда научилась, то прочла: «Кевар» Быть может, он написал свое имя.
Человек никогда не бывает доволен, тем, что имеет. Есть по-прежнему хотелось люто. Конечно, можно было попробовать питаться пауками, но при взгляде на их гладкие лоснящиеся брюшки, к горлу подкатывала тошнота. Кроме того, я боялась, что пауки бросятся на меня всем скопом, и окутают шевелящимся роем, тронь я одного.
Я еще не настолько оголодала, чтоб тянуть в рот всякую дрянь. Голова у меня все время кружилась с голодухи, и, как-то, спускаясь по лесенке за водой, я оступилась. Взмахнула руками, чтобы удержаться, и нечаянно загасила свечу. Беда была поправимая. Снаружи светило солнце. Но день перевалил за вторую половину, солнце, возможно, уже ушло из верхней комнаты, а возиться с огнем и стеклянным шаром на виду у всей улицы – боже сохрани.
- Как ты сказала? – встрепенулся Дан. Короткое слово на миг соединило миры. Но Тери даже не обратила внимания.
- Не то, что я боялась людишек – стена защищала надежно - но их вопли и кривляния раздражали. Да, может, и солнце никогда не заглядывало на эту поганую улочку! Я уже привыкла к свету и сидеть в темноте больше не собиралась. Поэтому я мухой взлетела наверх...
«Мухой взлетела!» – мысленно повторил, улыбаясь хмельной улыбкой в темноте, Дан. Неизвестно почему, смешные словечки Тери радовали его, как забытые звуки родной речи на чужбине. Девчонка становилась близка ему.
- Стеклянный шар и книга валялись там же, где я их бросила. К счастью, солнышко еще освещало угол подоконника. Второпях я открыла книгу, чтоб вырвать листок для розжига, и случилось чудо! Вообще, с этого момента чудеса посыпались как из рога изобилия. Эй, ты слушаешь?
- Еще бы!
- Страница ожила! Это было настоящее волшебство! Буквы, что раньше казались простым узорчиком, сделались понятными, заговорили со мной! Правда, написанного я не поняла: какая-то красная королева, соединившись с единорогом, родит золотого льва – я еще не настолько продвинулась, чтоб понимать такие мудреные вещи! Но книга открывалась, как дверь в иной мир. Зачитавшись, я забыла, зачем пришла, и чуть не упустила последние лучи! Но я не могла уже рвать, как дикарка, страницы, которые говорили со мной. Нашла в конце книги чистый лист, скомкала, бросила на подоконник, затолкала в самый угол, чтоб огненная точка попала на него. Я ловко зажгла огонь. Бумага потемнела, задымилась, и вот - вспыхнуло пламя! Одинокий лист сгорел быстро, но я пересадила огонек на свечной фитиль.
В лохмотьях сгоревшей бумаги что-то копошилось! Это была ящерка, которую я когда-то вытряхнула их банки. Я про нее забыла, иначе давно съела бы! «Наверное, сухожилия задергались от жара», - решила я. Поднесла свечу, чтоб посмотреть, как это происходит…
«Хочется же ей возиться с мертвечиной!» – Передернулся от отвращения Дан.
- Ящерка лежала на спинке. Красные полоски на боках оказались крылышками, и, толкаясь ими, как жук, бедняжка пыталась перевернуться. Я помогла ей, и ящерка вдруг подалась вперед и сунула мордочку в свечное пламя, а потом стала проводить в пламени лапками, плечами, как будто грелась. Саламандра?! Знание о саламандрах пришло ко мне, как умение читать. Саламандра – дух огня! С другой стороны саламандры – это такие лягушки в форме ящерицы, и уж точно бескрылые. Не заморачиваясь этими нестыковками, я подхватила зверушку, спустилась вниз, умудрившись не загасить огонек. Зажгла целую поляну свечек, и малыш забарахтался в пламени, оживая с каждой минутой. Я разожгла на каменном полу костерок из деревяшек, какие попали под руку, и перенесла зверя туда. Когда костер прогорел, на красных углях уже сидел бодрый такой дракончик - золотой с алыми крыльями. Он светился как раскаленный! Чудесный! Совсем как настоящий! Только весь мог уместиться на ладони. Я смотрела на него, очарованная, забыв, что голодна, что получила дар чтения. У меня появился друг! А дракончик вдруг взмыл вверх и улетел в верхнюю комнату! Я полезла за ним, раскашлялась, потому что под потолком собрался слой дыма, а комната была как в тумане. Глаза слезились, но я разглядела, что малыш с лету дыхнул острым пламенем в паутину на потолке, выхватил что-то и сжевал. Паука поймал, добытчик! Я поняла, отчего банка была закопченной изнутри – бедняга пытался выбраться, пока не лишился сил. Прямо как я! «Только бы не поджег хибару!» Но ловить летучего малыша среди пауков и дыма не хотелось, я подумала, что сумею вовремя потушить пожар – надо просто поглядывать. Я оставила его развлекаться, и пошла к книгам. Сердце пело – у меня есть друг! Я теперь не одна! (Пауки – не в счет. Я люблю пауков, но эти были противными).
Прода от 14.07.22
Дыма внизу тоже хватало. Пришлось распахнуть дверь на улицу, чтобы проветрить, и тут случилось третье чудо. Мимо дома проходили двое, помню их как сейчас: парень и мальчик. Они наставили на меня рожки из пальцев, и парень заорал при этом: «Убирайся в берлогу, ведьмино отродье!». Таковы были первые понятные слова, которые я услышала от людей. Но я смеялась от радости! Я будто прозрела! Люди перестали болботать и заговорили со смыслом!
«Наверно, это оттого, что Тери пила воду в подвале. Я тоже начал понимать речь, когда наглотался здешней воды».
- Когда дым внизу немного рассеялся, я взялась за книги. Скажу честно: почему-то я считала, что они помогут мне найти еду. А больше взять ее негде было. Высыхать от голода взаперти, как моя огненная ящерка, я не собиралась. Я понимала буквы, я читала слова, я путешествовала по мирам, скрытым между тяжелыми обложками. Большая часть прочитанного не доходила до меня, но попадались и захватывающие места. Я открывала книги одну за другой, читала, бросала и снимала с полки новую. Если бы мне попался сборник кулинарных рецептов, я читала бы его, пока не сошла с ума, наверное. Потом возбуждение спало, я стала выбирать книги спокойнее. И тут я нашла Ее. Распухшая от закладок, Книга лежала на верхней полке, одиноко, плашмя, отдельно. Я открыла ее и сразу влюбилась. Это был сборник заклинаний на все случаи жизни. Теперь я его лишилась. Я отдала бы – нет, не пальцы – кончик носа, только бы снова вернуть его! Я быстро пролистала книгу от корки до корки, нигде не нашла про сотворение еды. «Ладно, - сказала я себе, - наверняка, существует заклинание о поиске потерянных вещей». Оно находилось на первой же странице – совсем простенькое – в три слова. А в конце надо было назвать, что ищешь. Я проговорила слова как можно отчетливее и крикнула: «еда!». И под ногами разверзлось звездное небо. Я чуть не упала от неожиданности. Ну, не ночное, конечно, небо, а вечернее, когда светят лишь первые звездочки. Я присела и потрогала одну. Оказалось, это зернышко, завалившееся в щель. Кто-то когда-то рассыпал их и не собрал полностью. Водись бы здесь мыши, они такого не оставили бы. Я ползала по полу, выковыривала зерна из щелок, выгребала из-под шкафов вместе с пылью, и немедля запихивала в рот. Такой способ пропитания отнимал больше сил, чем давал. Утомившись и натерев коленки, я вернулась к чудесной книге, и нашла «Заклинание для увеличения вещей». Испробовала его на очередном зернышке, и оно выросло с пирожок. Только пирожок твердокаменный! Я чуть не обломала об него зубы! Это было изощренное издевательство: держать в руках здоровенный кусок еды и не иметь возможности ее съесть! Я стала скоблить бока «пирожка» ножом. Получалось подобие муки, которую я тут же слизывала с ножа и со стола, но это было так долго. Надо было придумать что-то другое.
Я снова произнесла поисковое заклинание, и медленно обошла каморку, оглядывая все крайне внимательно, и вдруг заметила, как сквозь страницы одной книги сочится свет. Знаешь, если на книгу попадет вода, она растечется по страницам. А тут был свет. Я схватила книгу, перелистала, не дыша, и нашла прилипшую меж страниц частичку. Она светилась – значит, была съедобной! Я положила на ладонь и прочитала увеличительное заклинание. На моих глазах частичка стала расти и распухла в бесформенный комок из дырок и перегородок меж ними. Это была хлебная крошка! Я благословила обжору, жевавшего за чтением!
Наверное, лепешка ему досталась пышная. Увеличенная крошка состояла в основном из пустот, но еды в ней хватало. Я отломила крохотный кусочек, увеличила его по второму разу – он стал такой аппетитный, такой гладкий – растолкла мелко, потому что твердостью он напоминал глиняный черепок, размочила и съела. Я предвкушала немыслимое удовольствие, пир, думала: наемся каши до отвала, но живот раздулся, и заболел! Так, счастливая и несчастная разом, я заснула, предварительно завернув драгоценную крошку в ткань и спрятав в шкатулку. А шкатулку положила под голову. Я берегла кусочек еды как зеницу ока – ведь это была вся моя провизия. Теперь у меня были пища, свет, вода и мудрые книги. Я понимала человеческую речь. Где-то наверху промышлял пауков мой дружочек. Я добилась многого. Настало время думать о свободе.
Проснулась я еще голоднее, чем раньше. Развернула ткань с заветной крошкой – пусто! Ужас! Что могло случиться?! Ведь шкатулка лежала у меня под головой! Главные добродетели колдуньи – терпение и благоразумие. Просто, чтоб ты знал. Я не стала биться в истерике, рыдать в голос, и вытирать пустой тряпкой слезы, а дрожащими руками перелистала страницы, нашла заклинание поиска, и - вот она, моя радость – засияла на ткани, как миленькая! Просто опять стала маленькой! Видимо, заклинание увеличивало не навсегда. Вот почему я так хотела есть! Ведь и в животе еда тоже уменьшилась! Я тут же прочитала увеличительное заклинание и с удовольствием позавтракала. С тех пор мне приходилось увеличивать крошку чуть не каждый час, чтоб всегда быть сытой. Я столько раз читала увеличительное заклинание, что оно отпечаталось в голове так, что разбуди меня ночью, брось в жерло вулкана, нарежь на мелкие кусочки, я все равно скажу его без ошибки!
Я расходовала крошку бережно, и она почти не уменьшалась. Потом уж я научилась делать еду. Но это сложное заклинание, наизусть я его не помню. Да и по книжке не всегда получалось. Но иногда удавалось попировать.
Я все время искала путь на свободу. В книгах, конечно. Иногда я даже забывала, зачем их читаю – столько попадалось интересного. Особенно мне нравилось читать всякие старинные истории с волшебством. В одной книге говорилось про крысолова, который увел детей в озеро, но я уже достаточно знала, чтоб понять, что увел он их в иной мир! На картинке был нарисован парень, который вел вереницу детишек прямиком в воду. Вокруг громоздились горы, облака, ветры раздували щеки – залюбуешься! Парень держал у губ дудочку. Я подняла глаза от книги: дудочка эта лежала прямо передо мной, на полке, я сто раз ее видела, эту ненужную штуку. Я взяла дудку, осмотрела ее, приложила к губам и дунула! Звук получился приятный, мне очень понравился, но ничего не случилось. Во всяком случае, ни дети, ни крысы не прибежали. Я подумала: откуда же взяться крысам – здесь одни пауки! Тогда я подула еще раз, и еще, и, закрывая по очереди дырочки – а их было всего пять – сумела подобрать простенькую песенку. «Жил-был у бабушки серенький козлик…». Довольная собой, я закатила глаза, и вдруг с ужасом увидела, что край лаза ожил! Он шевелился, весь покрытый пауками.
