Недаром я читала старинные дневники из нашей библиотеки, и кое-что понимаю в интригах. Как всякой придворной даме, мне предстоит идти по лезвию ножа. Тем не менее, я живу во дворце, одеваюсь роскошно – да еще как! Мои капризы вмиг исполняются, столько вкусного я в жизни не едала. Мне прислуживают две горничные. Конечно, этого мало, но лиха беда начало! Сегодня меня представили королю, и, если я хоть что-нибудь понимаю, завтра мы увидимся вновь. А это многое значит! Все имеет свою цену. Чашка крови – совсем не дорого. Когда мои позиции упрочатся – перестану давать ему кровь. А когда стану королевой… Этот Марвин, конечно, щекан и пузанчик, но королю позволено быть даже гнилым стариком. Даже чудовищем».
Раздумья Склура
Перенесшись в свои покои, Склур нетерпеливо отхлебнул прямо из горлышка и притопнул ногой.
- Вот что значит кровь веселой бодрой девки! Ноги сами пишут кренделя! Поди сюда, табуретка! Ну-ка, подставляй, куда тебе лить?
Он набрызгал кровью в опустевшую глазницу черепа.
- Вот так! Еще в пасть! А больше не дам, не то ты сделаешься излишне сильным. Пошел прочь, костянка, не мешай наслаждаться жизнью. Ты ведь даже не помнишь, что это такое!
Склур перелил кровь в тончайший бокал, понюхал с видом знатока, покрутил, оценивая цвет и бархатистость. По краю густой темной жидкости золотилась прозрачная ниточка. Гравированные на стенках бокала фигуры напоминали призраков.
Причмокивая от нетерпения и удовольствия, Склур пробрался сквозь нагромождение магической утвари. Он вышел на балкон и долго смаковал живительное вещество, облизывая губы узким языком, глядя на раскинувшуюся у подножья холма маленькую Даруву, спящую под ущербной луной.
«Весь мир, - думал он, - когда-нибудь весь мир будет лежать у моих ног. Не скоро, но я на верном пути, и все мировое время – мое. Вы решили, что умнее меня, - мысленно обратился он к враждебным магам, - но я терпелив. А именно терпеливый побеждает в конце концов. Никто из нас не бессмертен. Но я буду жить дольше всех. Даже когда города рассыплются в прах. Даже когда Трэш превратится в пыль. Однако откуда же взялся этот парень? Слишком зелен для наших игр. Но если он заслан Анирен? Эта мумия может. И куда он делся? Предатель Трэш наверняка видел, но ничего не скажет. Скорее всего, просто сбежал с перепугу. Какой-нибудь дурачок, узнавший пару заклинаний. Нет!»
Склур схватился за лоб рукой и поставил на перила опустевший бокал. Его прошиб пот.
«Тьма кромешная! Он был в животном облике! Проклятая кошка выдрала из меня весь разум!»
Склуру стало страшно. Происходило что-то непредусмотренное. Он прошелся вдоль балкона, задел и смахнул рукавом бокал, но не заметил этого.
«Как он прошел? Я перекрыл время. Никакой маг, ни в каком облике не проникнет в мою крепость в глубине веков». – Склур мысленно в очередной раз перебрал все блоки заклинания, закрывающего его от магического вмешательства равно как из будущего, так из прошлого, и, как всегда, испытал удовлетворение от отлично сделанной работы. Он воздвиг бесплотную, но неприступную крепость посреди времени. Отгородил эпоху для одного себя, вычистил всех прочих колдунов и волшебников. Это время впоследствии назовут эпохой Великого Марвина, хотя велик-то вовсе не Марвин. Думая так, Склур обычно хихикал. Но сейчас он был слишком озабочен.
Он хотел взять бокал, но пальцы цапнули воздух. Склур тут же забыл про намерение. Он заново перебирал заклинание: исходный блок, перечисление всех возможных случаев… Когда-то, экономя ресурсы, Склур не стал выстраивать полную «защиту от дурака», рассудив, что вероятность некоторых событий ничтожно мала. Например, того, что некто, случайно, в облике зверя, проникнет за его незримую, но непреодолимую стену.
Нижняя тьма, да он сам сделал брешь, впустив девчонку! А к ней прицепился некий паразит. Скорее всего, недоучившийся волшебник-школяр, обернувшись котом, заглядывал красотке под юбку, и прилетел вместе с ней. Ну, вот как такое можно предугадать! Склур расхохотался! Но в любом случае, парня следует уничтожить, и немедленно!.
Где он там прячется? Склур прищурился, глянул магическим зрением, но весь мир мрачно светился красным, словно озаренный подземным пламенем. Чародей даже несколько оторопел, прежде чем сообразил, что это похищенный глаз Трэша сопротивляется, мстит новому хозяину. Он ухмыльнулся, прикрыл мятежный орган ладонью, но отсветы пробрались и в поле зрение его собственного глаза. Пятна белого и багрового света мельтешили, не давая точно определить местонахождение нахального мальчишки. Склур вздохнул. Ничего, скоро дурень начнет колдовать и обнаружит себя. Уж он-то знал, как колдовство входит в плоть и кровь чародея, становится естественнее дыхания. Рано или поздно, парнишка как-нибудь случайно сколдует, и это выдаст его.
Ночное свидание
Кир крался по темному саду. Черные кружевные тени скользили по фигуре, делая ее частью ночного сада. Он ступал бесшумно, как кот. Лишь когда он добрался до стены дворца, что-то стеклянное хрустнуло под каблуком, и Кир мельком порадовался, что обут.
Кир рассматривал здание. Конечно, он решил начать поиски того места, где Катти видела Элинэль. Все окна в этой части дворца, насколько он помнил, были закрыты наглухо, непрозрачны, частые свинцовые переплеты для цветных стеклышек прочны, как решетки. Под нужным окном, по описанию кошки, росла цветущая груша. Вот и она, невесомая в лунном свете! Да он и сам прекрасно помнил это окно после первой неудачной попытки проникнуть во дворец.
Как же Кир был потрясен, когда увидел заветное окно распахнутым настежь! На подоконнике его белела женская фигура, в которой он не сразу признал Элинэль.
- Элли!!! – вырвалось у Кира домашнее имя возлюбленной без всяких вежливых дополнений.
Элинэль поставила бокал на подоконник и свесилась в сад.
«А вдруг она - наваждение? Вдруг это ловушка?» - Кир на миг перевернул зрение на волшебное. Нет, самая настоящая Элинэль щурилась в темноту, пытаясь разглядеть сквозь пестроту теней позвавшего ее.
- Гес колдун? – неуверенно окликнула она. – Это вы? Правда? Вы-то что здесь делаете?
- Гесса Элинэль, вы одна?
- Да, - она оглянулась в комнату за спиной, словно не доверяла темноте и этому месту.
- Тогда уберите, пожалуйста, что у вас там на подоконнике.
Кир с детства хорошо лазил по деревьям. Он подпрыгнул, раскачался на пружинящей ветке, подброшенный ее силой перелетел к окну, уцепился за шероховатый камень, потянулся, перекинул ноги и вскоре уже сидел рядом с Элинэль.
Лунный свет придавал ей колдовское очарование. Распущенные волосы обрамляли фигуру. Она крутила бокал у губ и загадочно улыбалась – ни дать ни взять героиня баллады, только не дева-голубица, а искусительница-чародейка.
- Хотите персик, гес колдун? – с томным лукавством спросила она.
- Элли! – воскликнул Кир, от возбуждения тряхнув ее руку, на что никогда не осмелился бы в нормальном состоянии. Пальцы наткнулись на металл, который он, ужаснувшись, принял за колючие оковы, но взглянув, увидел, что это всего-навсего браслет.
- Элли! Надо бежать! Немедленно. Вы в опасности.
Элинэль плавно отстранилась.
- Гес колдун, - насмешливо сказала она, отступая в темноту, - я знаю вас не больше часа. Жизнь моя, наконец, потекла в нужном направлении, и тут являетесь вы и требуете, чтобы я бросила все и бежала с вами. Вы не находите, что это слишком?
- Да не со мной! – Кир для убедительности потряс руками, сжатыми в кулаки, но на Элинэль это никак не повлияло. – Домой! От этого Склура! Вы подумайте, зачем он притащил вас сюда. Не для вашего же удовольствия! Все это – приманка в капкане.
Кир в отчаянии махнул рукой в сторону горки драгоценностей, мерцающей на туалетном столике.
- Поверьте, гес Заботливый колдун, я не нуждаюсь в няньках и вполне могу за себя постоять. Посему – оставьте меня. День выдался утомительным, и я хочу отдохнуть.
- Элинэль, дорогая! – Кир решил не щадить принцессу и открыть ей ужасную правду. – Все, что надо карлику-колдуну от вас – королевская кровь! Он пьет ее и молодеет.
- Разумеется, я знаю. – Элинэль и бровью не повела.
- Но ведь…
- Все на свете имеет цену. Я получила почести, достойные меня. Посмотрите, как я одета, на чем сплю, попробуйте этого вина, взгляните на эти украшения! Я и дня не провела здесь, а уже представлена королю, и король впечатлен!
Теперь и Элинэль заговорила со страстью. Она встопорщила кружевные оторочки на рукавах, подняла край одеяла, показывая шелковые простыни, схватила пригоршню бус и цепочек, забренчавшую и замигавшую разноцветными огоньками, потрясла ею.
- Но он же убивает вас! Сосет, как паук му… - тут Кир осекся, поняв, что сравнение негалантно.
- Я могу постоять за себя, - надменно повторила похищенная. – Король уже положил на меня глаз.
«Наверное, от старой Магды набралась словечек», - подумал шокированный Кир.
- Я буду королевой.
- Вы будете покойницей, упрямая вы девчонка, если не сбежите немедленно! Думаете, вы первая, кого он сожрет?
- Меня. Не. Сожрешь, - раздельно выговорила Элинэль, глядя Киру прямо в глаза. – Я. Буду. Королевой.
Конечно, он мог бы усыпить упрямицу и унести с собой, но даже пустяковое колдовство немедленно взорвалось бы фейерверком в этой очищенной от волшебства округе и выдало бы всю компанию – ведь Кир еще не придумал, как выйти за временной круг, установленный серым чародеем.
- Может быть, хоть Мэри уговорит вас.
- Мэри? – оживилась Элинель. - Моя сестренка здесь?
- Да.
- Ой, отнесите ей! - Элинэль бросила на столик шаль, и принялась, не глядя, охапками нагружать на нее драгоценности, какие-то кружевные накидки, меховые пелерины, что попало, перчатки, даже пару расшитых туфелек с тиснеными, нехожеными еще подметками. – Теперь они с отцом смогут жить безбедно!
Кир покачал головой. На роскошных подарках тлело едва заметное магическое излучение. Он не хотел рисковать.
- Я не могу взять. Эти вещи сразу выдадут нас. Я лучше возьму для Мэри персики. Элен! Подумайте. Я вернусь. Не верю, что вы променяли жизнь не медленное угасание в драгоценном склепе. Причем, угасание недолгое, – Кира всегда тянуло витиевато выражаться в разговоре с возлюбленной. - Вы просто сбиты с толку. Возьмите, на случай, если вам понадобится помощь!
Кир вынул из кармана карандаш и листок бумаги и начертил половину призывающего знака из материнской книги – недописанный знак представлял собой лишь почеркушку, не имевшую отношения к магии.
- Если случится беда, продлите вот этим карандашом эту линию вниз, а потом - влево. Видите? При этом назовите мое имя. Но помните, этим вы подвергнете всех нас – и себя - большой опасности. Храните листок в надежном месте. Никто не должен его видеть. Я постараюсь прийти следующей ночью.
Кир свесил ноги за окно. Он так разозлился на упрямую девицу, что уходил от нее без сожаления.
- Постойте! Пусть Мэри… Нет! Пусть она не приходит! И вам не надо! Рвать – так сразу! Передайте ей, что я люблю ее и отца, и постараюсь прислать им свой портрет. И знаете что! Я сделаю клад! На обороте портрета – теперь я знаю, что это мой портрет, а никакой не прабабки – напишу так, что это понятно будет только вам, где спрятала богатства! Они найдут их через века. Ведь я же не плохая дочь и сестра. Прощайте! Больше мы не увидимся.
Однако, перед тем, как спрыгнуть в сад, Кир увидел, что она прячет обернутый листком карандашик у себя на груди.
Две сестры
Пришло утро, полное птичьего гомона, юных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь зелень.
В забытом уголке сада Мэри и Кир вертелись на жесткой бугристой земле, в росистой траве, пытаясь удобнее устроить свои измученные бока. Одежда отсырела, тело затекло, кочки, казалось, нарочно пихались – спать дольше было невозможно. Мэри перестала бороться с жестким ложем, уселась и принялась раздирать пальцами свалявшиеся пряди рыжеватых волос. Она была в своем сером платье – свернутый алый жертвенный балахон служил ей ночью подушкой. Кир перевернулся, попробовал притвориться перед собой, что спит, вздохнул и тоже сел. Оба чувствовали себя пожеванными чудовищем и выплюнутыми.
Даже Катти, отравленная кровью колдуна, и та выглядела пришибленной. Она повалялась по росе и теперь сидела, распушившись, в солнечном пятне - сохла. Глаза ее были тусклыми, возле губ запеклись корки.
- Зато мы живы! С добрым утром!– Поприветствовал маленькую компанию Кир.
Мериэль не улыбнулась в ответ.
- Значит, она не хочет меня видеть, - мрачно произнесла девушка.
- Я так понимаю, твоя сестра просто ошеломлена свалившейся на нее роскошью и не желает знать ничего, кроме всяких там побрякушек.
- Элька всегда мечтала быть настоящей принцессой, - задумчиво сказала Мэри, кое-как справившись с расчесыванием волос и теперь медленно заплетая неровные прядки в косу. – Чтобы, всякие там, служанки-балы-наряды-церемонии! Ах да! Еще интриги! В детстве она вечно пыталась хитрить, а еще напяливала на голову короны из чего попало. Потом прошло, конечно.
- А вы… ты?
- Я – нет! Я хотела путешествовать! Хотела стать свободной! Эти королевские реверансы только осложняют жизнь!
- И сейчас хочешь?
- Ох! – простонала Мэри, потягиваясь и выгибая затекшую спину. – А вот представь себе, хочу! Только я такая голодная! Эти персики только разожгли аппетит. Не понимаю, какой смысл так долго учиться колдовству, и не сметь наколдовать маленький пикничок.
- Наколдовать просто, только мы не успеем и кусочка донести до рта, как примчится серый колдун и заточит нас в безвременье, где булочки и окорока будут свисать и раскачиваться перед нашими носами, и пахнуть умопомрачительно, и истекать жиром, а мы не в состоянии будем до них дотянуться, - тут Кир представил себе все эти окорока и сглотнул слюну.
Мэри засмеялась.
- Я вижу, рассказывать сказки и байки вас там научили отлично!
Элинэль проснулась в смуглом сумраке под балдахином. Некоторое время она разглядывала искусную вышивку занавесок, и кружево на рукавах ночной сорочки, с узором из звезд и трав, и кольца на пальцах, уверяясь, что все это не сон, потом потянула за шнурок.
Серая и Коричневая ворвались как сквозняк. Тут же в четыре руки подвязали шторы, взбили подушки, принесли смешной расписной подносик с ножками, на котором лежала булочка-закорючка и дымилась чашка молока, подкрашенного карамелью.
Вкусив и того и другого, Элинэль приказала одеть ее в бирюзовое платье. На сегодня у нее были планы: прогуляться по саду, завести знакомства среди придворных, и, если повезет, увидеться с королем, чтоб закрепить вчерашний успех – это, во-первых. Во-вторых, присмотреть подходящее укромное местечко, где можно спрятать золото, чтобы переслать его через века родным – она любила несчастного беспутного пьяницу-отца и вредную младшую сестренку.
В бирюзовом платье, с наброшенной на плечи кружевной косынкой, концы которой, соединяясь, уходили под атласный кушак, гордо, словно корону, неся на голове тяжелое сооружение из накладных локонов и украшений, Элинэль спустилась в сад.
Поскольку туалет занял изрядное время, солнце стояло уже высоко. Красавица зорко оглядывалась в поисках придворных, но, по-видимому, те вставали еще позже.
Прода от 12.07.2021
Глава двенадцатая
Раздумья Склура
Перенесшись в свои покои, Склур нетерпеливо отхлебнул прямо из горлышка и притопнул ногой.
- Вот что значит кровь веселой бодрой девки! Ноги сами пишут кренделя! Поди сюда, табуретка! Ну-ка, подставляй, куда тебе лить?
Он набрызгал кровью в опустевшую глазницу черепа.
- Вот так! Еще в пасть! А больше не дам, не то ты сделаешься излишне сильным. Пошел прочь, костянка, не мешай наслаждаться жизнью. Ты ведь даже не помнишь, что это такое!
Склур перелил кровь в тончайший бокал, понюхал с видом знатока, покрутил, оценивая цвет и бархатистость. По краю густой темной жидкости золотилась прозрачная ниточка. Гравированные на стенках бокала фигуры напоминали призраков.
Причмокивая от нетерпения и удовольствия, Склур пробрался сквозь нагромождение магической утвари. Он вышел на балкон и долго смаковал живительное вещество, облизывая губы узким языком, глядя на раскинувшуюся у подножья холма маленькую Даруву, спящую под ущербной луной.
«Весь мир, - думал он, - когда-нибудь весь мир будет лежать у моих ног. Не скоро, но я на верном пути, и все мировое время – мое. Вы решили, что умнее меня, - мысленно обратился он к враждебным магам, - но я терпелив. А именно терпеливый побеждает в конце концов. Никто из нас не бессмертен. Но я буду жить дольше всех. Даже когда города рассыплются в прах. Даже когда Трэш превратится в пыль. Однако откуда же взялся этот парень? Слишком зелен для наших игр. Но если он заслан Анирен? Эта мумия может. И куда он делся? Предатель Трэш наверняка видел, но ничего не скажет. Скорее всего, просто сбежал с перепугу. Какой-нибудь дурачок, узнавший пару заклинаний. Нет!»
Склур схватился за лоб рукой и поставил на перила опустевший бокал. Его прошиб пот.
«Тьма кромешная! Он был в животном облике! Проклятая кошка выдрала из меня весь разум!»
Склуру стало страшно. Происходило что-то непредусмотренное. Он прошелся вдоль балкона, задел и смахнул рукавом бокал, но не заметил этого.
«Как он прошел? Я перекрыл время. Никакой маг, ни в каком облике не проникнет в мою крепость в глубине веков». – Склур мысленно в очередной раз перебрал все блоки заклинания, закрывающего его от магического вмешательства равно как из будущего, так из прошлого, и, как всегда, испытал удовлетворение от отлично сделанной работы. Он воздвиг бесплотную, но неприступную крепость посреди времени. Отгородил эпоху для одного себя, вычистил всех прочих колдунов и волшебников. Это время впоследствии назовут эпохой Великого Марвина, хотя велик-то вовсе не Марвин. Думая так, Склур обычно хихикал. Но сейчас он был слишком озабочен.
Он хотел взять бокал, но пальцы цапнули воздух. Склур тут же забыл про намерение. Он заново перебирал заклинание: исходный блок, перечисление всех возможных случаев… Когда-то, экономя ресурсы, Склур не стал выстраивать полную «защиту от дурака», рассудив, что вероятность некоторых событий ничтожно мала. Например, того, что некто, случайно, в облике зверя, проникнет за его незримую, но непреодолимую стену.
Нижняя тьма, да он сам сделал брешь, впустив девчонку! А к ней прицепился некий паразит. Скорее всего, недоучившийся волшебник-школяр, обернувшись котом, заглядывал красотке под юбку, и прилетел вместе с ней. Ну, вот как такое можно предугадать! Склур расхохотался! Но в любом случае, парня следует уничтожить, и немедленно!.
Где он там прячется? Склур прищурился, глянул магическим зрением, но весь мир мрачно светился красным, словно озаренный подземным пламенем. Чародей даже несколько оторопел, прежде чем сообразил, что это похищенный глаз Трэша сопротивляется, мстит новому хозяину. Он ухмыльнулся, прикрыл мятежный орган ладонью, но отсветы пробрались и в поле зрение его собственного глаза. Пятна белого и багрового света мельтешили, не давая точно определить местонахождение нахального мальчишки. Склур вздохнул. Ничего, скоро дурень начнет колдовать и обнаружит себя. Уж он-то знал, как колдовство входит в плоть и кровь чародея, становится естественнее дыхания. Рано или поздно, парнишка как-нибудь случайно сколдует, и это выдаст его.
Прода от 13.07.2021
Глава тринадцатая
Ночное свидание
Кир крался по темному саду. Черные кружевные тени скользили по фигуре, делая ее частью ночного сада. Он ступал бесшумно, как кот. Лишь когда он добрался до стены дворца, что-то стеклянное хрустнуло под каблуком, и Кир мельком порадовался, что обут.
Кир рассматривал здание. Конечно, он решил начать поиски того места, где Катти видела Элинэль. Все окна в этой части дворца, насколько он помнил, были закрыты наглухо, непрозрачны, частые свинцовые переплеты для цветных стеклышек прочны, как решетки. Под нужным окном, по описанию кошки, росла цветущая груша. Вот и она, невесомая в лунном свете! Да он и сам прекрасно помнил это окно после первой неудачной попытки проникнуть во дворец.
Как же Кир был потрясен, когда увидел заветное окно распахнутым настежь! На подоконнике его белела женская фигура, в которой он не сразу признал Элинэль.
- Элли!!! – вырвалось у Кира домашнее имя возлюбленной без всяких вежливых дополнений.
Элинэль поставила бокал на подоконник и свесилась в сад.
«А вдруг она - наваждение? Вдруг это ловушка?» - Кир на миг перевернул зрение на волшебное. Нет, самая настоящая Элинэль щурилась в темноту, пытаясь разглядеть сквозь пестроту теней позвавшего ее.
- Гес колдун? – неуверенно окликнула она. – Это вы? Правда? Вы-то что здесь делаете?
- Гесса Элинэль, вы одна?
- Да, - она оглянулась в комнату за спиной, словно не доверяла темноте и этому месту.
- Тогда уберите, пожалуйста, что у вас там на подоконнике.
Кир с детства хорошо лазил по деревьям. Он подпрыгнул, раскачался на пружинящей ветке, подброшенный ее силой перелетел к окну, уцепился за шероховатый камень, потянулся, перекинул ноги и вскоре уже сидел рядом с Элинэль.
Лунный свет придавал ей колдовское очарование. Распущенные волосы обрамляли фигуру. Она крутила бокал у губ и загадочно улыбалась – ни дать ни взять героиня баллады, только не дева-голубица, а искусительница-чародейка.
- Хотите персик, гес колдун? – с томным лукавством спросила она.
- Элли! – воскликнул Кир, от возбуждения тряхнув ее руку, на что никогда не осмелился бы в нормальном состоянии. Пальцы наткнулись на металл, который он, ужаснувшись, принял за колючие оковы, но взглянув, увидел, что это всего-навсего браслет.
- Элли! Надо бежать! Немедленно. Вы в опасности.
Элинэль плавно отстранилась.
- Гес колдун, - насмешливо сказала она, отступая в темноту, - я знаю вас не больше часа. Жизнь моя, наконец, потекла в нужном направлении, и тут являетесь вы и требуете, чтобы я бросила все и бежала с вами. Вы не находите, что это слишком?
- Да не со мной! – Кир для убедительности потряс руками, сжатыми в кулаки, но на Элинэль это никак не повлияло. – Домой! От этого Склура! Вы подумайте, зачем он притащил вас сюда. Не для вашего же удовольствия! Все это – приманка в капкане.
Кир в отчаянии махнул рукой в сторону горки драгоценностей, мерцающей на туалетном столике.
- Поверьте, гес Заботливый колдун, я не нуждаюсь в няньках и вполне могу за себя постоять. Посему – оставьте меня. День выдался утомительным, и я хочу отдохнуть.
- Элинэль, дорогая! – Кир решил не щадить принцессу и открыть ей ужасную правду. – Все, что надо карлику-колдуну от вас – королевская кровь! Он пьет ее и молодеет.
- Разумеется, я знаю. – Элинэль и бровью не повела.
- Но ведь…
- Все на свете имеет цену. Я получила почести, достойные меня. Посмотрите, как я одета, на чем сплю, попробуйте этого вина, взгляните на эти украшения! Я и дня не провела здесь, а уже представлена королю, и король впечатлен!
Теперь и Элинэль заговорила со страстью. Она встопорщила кружевные оторочки на рукавах, подняла край одеяла, показывая шелковые простыни, схватила пригоршню бус и цепочек, забренчавшую и замигавшую разноцветными огоньками, потрясла ею.
- Но он же убивает вас! Сосет, как паук му… - тут Кир осекся, поняв, что сравнение негалантно.
- Я могу постоять за себя, - надменно повторила похищенная. – Король уже положил на меня глаз.
«Наверное, от старой Магды набралась словечек», - подумал шокированный Кир.
- Я буду королевой.
- Вы будете покойницей, упрямая вы девчонка, если не сбежите немедленно! Думаете, вы первая, кого он сожрет?
- Меня. Не. Сожрешь, - раздельно выговорила Элинэль, глядя Киру прямо в глаза. – Я. Буду. Королевой.
Конечно, он мог бы усыпить упрямицу и унести с собой, но даже пустяковое колдовство немедленно взорвалось бы фейерверком в этой очищенной от волшебства округе и выдало бы всю компанию – ведь Кир еще не придумал, как выйти за временной круг, установленный серым чародеем.
- Может быть, хоть Мэри уговорит вас.
- Мэри? – оживилась Элинель. - Моя сестренка здесь?
- Да.
- Ой, отнесите ей! - Элинэль бросила на столик шаль, и принялась, не глядя, охапками нагружать на нее драгоценности, какие-то кружевные накидки, меховые пелерины, что попало, перчатки, даже пару расшитых туфелек с тиснеными, нехожеными еще подметками. – Теперь они с отцом смогут жить безбедно!
Кир покачал головой. На роскошных подарках тлело едва заметное магическое излучение. Он не хотел рисковать.
- Я не могу взять. Эти вещи сразу выдадут нас. Я лучше возьму для Мэри персики. Элен! Подумайте. Я вернусь. Не верю, что вы променяли жизнь не медленное угасание в драгоценном склепе. Причем, угасание недолгое, – Кира всегда тянуло витиевато выражаться в разговоре с возлюбленной. - Вы просто сбиты с толку. Возьмите, на случай, если вам понадобится помощь!
Кир вынул из кармана карандаш и листок бумаги и начертил половину призывающего знака из материнской книги – недописанный знак представлял собой лишь почеркушку, не имевшую отношения к магии.
- Если случится беда, продлите вот этим карандашом эту линию вниз, а потом - влево. Видите? При этом назовите мое имя. Но помните, этим вы подвергнете всех нас – и себя - большой опасности. Храните листок в надежном месте. Никто не должен его видеть. Я постараюсь прийти следующей ночью.
Кир свесил ноги за окно. Он так разозлился на упрямую девицу, что уходил от нее без сожаления.
- Постойте! Пусть Мэри… Нет! Пусть она не приходит! И вам не надо! Рвать – так сразу! Передайте ей, что я люблю ее и отца, и постараюсь прислать им свой портрет. И знаете что! Я сделаю клад! На обороте портрета – теперь я знаю, что это мой портрет, а никакой не прабабки – напишу так, что это понятно будет только вам, где спрятала богатства! Они найдут их через века. Ведь я же не плохая дочь и сестра. Прощайте! Больше мы не увидимся.
Однако, перед тем, как спрыгнуть в сад, Кир увидел, что она прячет обернутый листком карандашик у себя на груди.
Прода от 15.07.2021
Глава четырнадцатая
Две сестры
Пришло утро, полное птичьего гомона, юных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь зелень.
В забытом уголке сада Мэри и Кир вертелись на жесткой бугристой земле, в росистой траве, пытаясь удобнее устроить свои измученные бока. Одежда отсырела, тело затекло, кочки, казалось, нарочно пихались – спать дольше было невозможно. Мэри перестала бороться с жестким ложем, уселась и принялась раздирать пальцами свалявшиеся пряди рыжеватых волос. Она была в своем сером платье – свернутый алый жертвенный балахон служил ей ночью подушкой. Кир перевернулся, попробовал притвориться перед собой, что спит, вздохнул и тоже сел. Оба чувствовали себя пожеванными чудовищем и выплюнутыми.
Даже Катти, отравленная кровью колдуна, и та выглядела пришибленной. Она повалялась по росе и теперь сидела, распушившись, в солнечном пятне - сохла. Глаза ее были тусклыми, возле губ запеклись корки.
- Зато мы живы! С добрым утром!– Поприветствовал маленькую компанию Кир.
Мериэль не улыбнулась в ответ.
- Значит, она не хочет меня видеть, - мрачно произнесла девушка.
- Я так понимаю, твоя сестра просто ошеломлена свалившейся на нее роскошью и не желает знать ничего, кроме всяких там побрякушек.
- Элька всегда мечтала быть настоящей принцессой, - задумчиво сказала Мэри, кое-как справившись с расчесыванием волос и теперь медленно заплетая неровные прядки в косу. – Чтобы, всякие там, служанки-балы-наряды-церемонии! Ах да! Еще интриги! В детстве она вечно пыталась хитрить, а еще напяливала на голову короны из чего попало. Потом прошло, конечно.
- А вы… ты?
- Я – нет! Я хотела путешествовать! Хотела стать свободной! Эти королевские реверансы только осложняют жизнь!
- И сейчас хочешь?
- Ох! – простонала Мэри, потягиваясь и выгибая затекшую спину. – А вот представь себе, хочу! Только я такая голодная! Эти персики только разожгли аппетит. Не понимаю, какой смысл так долго учиться колдовству, и не сметь наколдовать маленький пикничок.
- Наколдовать просто, только мы не успеем и кусочка донести до рта, как примчится серый колдун и заточит нас в безвременье, где булочки и окорока будут свисать и раскачиваться перед нашими носами, и пахнуть умопомрачительно, и истекать жиром, а мы не в состоянии будем до них дотянуться, - тут Кир представил себе все эти окорока и сглотнул слюну.
Мэри засмеялась.
- Я вижу, рассказывать сказки и байки вас там научили отлично!
Элинэль проснулась в смуглом сумраке под балдахином. Некоторое время она разглядывала искусную вышивку занавесок, и кружево на рукавах ночной сорочки, с узором из звезд и трав, и кольца на пальцах, уверяясь, что все это не сон, потом потянула за шнурок.
Серая и Коричневая ворвались как сквозняк. Тут же в четыре руки подвязали шторы, взбили подушки, принесли смешной расписной подносик с ножками, на котором лежала булочка-закорючка и дымилась чашка молока, подкрашенного карамелью.
Вкусив и того и другого, Элинэль приказала одеть ее в бирюзовое платье. На сегодня у нее были планы: прогуляться по саду, завести знакомства среди придворных, и, если повезет, увидеться с королем, чтоб закрепить вчерашний успех – это, во-первых. Во-вторых, присмотреть подходящее укромное местечко, где можно спрятать золото, чтобы переслать его через века родным – она любила несчастного беспутного пьяницу-отца и вредную младшую сестренку.
В бирюзовом платье, с наброшенной на плечи кружевной косынкой, концы которой, соединяясь, уходили под атласный кушак, гордо, словно корону, неся на голове тяжелое сооружение из накладных локонов и украшений, Элинэль спустилась в сад.
Поскольку туалет занял изрядное время, солнце стояло уже высоко. Красавица зорко оглядывалась в поисках придворных, но, по-видимому, те вставали еще позже.
