Мы с Реном долго ходили от загона к загону, присматриваясь. Цена меня в данном случае не интересовала — за такое чудо (и постоять за себя сможет, и пропитание добыть, и вообще доставляет эстетическое наслаждение своим видом) не жалко никаких денег, особенно, если теоретически их запас неограничен. Обошли уже практически все ряды, когда сзади (на загона три-четыре, которые мы уже миновали) раздались подбадривающие вскрики и улюлюканье.
Выбирая между интересом и желанием осмотреть ряды до конца, выбрала утоление любопытства, конечно. Дальше посмотреть можно и потом, а тут несомненно интересное может уже скоро закончиться. Решительно повернув назад, дошла до скопления толпы вокруг одного из загонов, где, как уже сделала себе заметку, продавались действительно великолепные животные, каких на рынке было не так много — ещё всего лишь пара мест. Подобраться ближе, чтобы увидеть происходящее, было невозможно. Но толкаться сквозь это скопище я и не собиралась — просто послала впереди себя лёгкий воздушный таран (не боевое заклинание, а модифицированное, лишь чтобы раздвинуть зевак и проделать проход).
Толпа в этот момент грянула смехом, но почти сразу стихла на том участке, где действовал таран, зато раздались шепотки: «маг пришёл!», «шшш, придурок, это магесса…». Но мне уже было не до чего — через освободившийся проход я смотрела на самого великолепного из всех виденных сегодня жеребцов! Тёмно-рыжая шкура, глубокая мощная грудь, крупная морда с оскаленными зубами, в данный момент угрожающе щёлкающими над валяющимся у его ног мужчиной. Самое интересное — как бы угрожающе ни вёл себя линарг, реально опасных для человека действий он не предпринимал.
Я внимательно присмотрелась к животному, пытаясь понять его эмоции. С неразумными созданиями это сделать гораздо проще, чем с людьми, а уж тем более — с другими мыслящими расами. На данный момент жеребец был жутко раздражён и, я бы сказала, разочарован. Но настоящей злобности в нём не чувствовалось. Странно. Такое ощущение, что его специально разозлили.
Спустя несколько минут и выясняющих вопросов к моим соседям по толпе, картина более-менее сложилась: этот жеребец стал своеобразной знаменитостью, обуздать которую местные уже давно не пытались, а ловились на задумку хитреца-владельца в основном приезжие. Линарг почти с самого начала, как появился у нынешнего хозяина — Круста, — не давал себя седлать. Он был полудикий, вожак табуна, которого поймали лишь с помощью хитрости. К седлу жеребца с горем пополам приучили, но садиться на себя он так и не позволил. Впрочем, владелец особо не страдал — наряду с попытками приручить гордое животное, использовал его для улучшения породы, сводя с собственными кобылами, а вскоре нашёл возможность дополнительного дохода.
Зная, что жеребец не даёт на себя сесть, Круст два раза в десятицу устраивал представления: выводил его в круг и объявлял, что отдаст линарга тому, кто сумеет на нём проехаться пару кругов спокойным шагом. То есть, проскакать с бешеными взбрыками — не засчитывалось, жеребец должен был показать смирение. Правда, каждая попытка стоила полтора золотых, но при средней цене на линаргов в десятку, возможность получить красавца фактически за бесценок побеждала опасения за своё здоровье.
Сначала желающих было довольно много, а жеребец как будто стал спокойней, но потом резко словно озверел и стал скидывать незадачливых наездников со странной злостью. Местным развлечение и потеря денег быстро надоели, но всегда находились желающие из чужаков, веривших в свои способности укротителей. Вот как раз сейчас один такой шустро отползал от рассерженного животного, уже удерживаемого двумя дюжими конюхами. Как-то что-то мне это не нравится. Любое животное можно приручить, если найти правильный подход, ну, в крайнем случае, просто подчинить силой, хотя это и не всегда хорошо, зато срабатывает безотказно.
Не знаю, как другие, но я этой возможности не упущу — ещё не было случая, чтоб не могла поладить с животными. Главное уловить их мысли, вернее, скорее мыслеобразы и создать связь. А всего-то и надо, что поймать взгляд, тем более что у линаргов глаза располагаются не как у лошадей — по бокам головы, а несколько смещены вперёд, к переносице довольно широкой морды. Я сделала движение к загону, но тут прозвучал тихий голос Рена:
— Госпожа Лиэри, животное сейчас рассержено, это может быть опасно.
Обернулась и прожгла дроу предупреждающим взглядом: понимаю, конечно, его заботу, но сейчас она не к месту. Я прекрасно знаю, что делаю. Добравшись до хозяина, сделала вид, что ни о чём не в курсе, а изображать восторг при взгляде на красавца даже не пришлось. От торговца полыхнуло мгновенной опаской, но на лице не переставала сиять доброжелательная улыбка. Только меня в этом сложно обмануть.
— Скажи, торговец, сколько стоит это прекрасное животное?
— Госпожа магесса! Я бесконечно счастлив буду продать вам любого линарга! Но Вихрь, увы, не продаётся. Только не подумайте плохого! Просто я поклялся, что отдам его тому, кто сможет подчинить этого гордеца и заставить пройти шагом два круга. Простите великодушно!
— Подчинить, говоришь? Пожалуй, я испытаю свою удачу, — и двинулась к уже моему красавцу.
Помявшись и подавляя страх, Круст напомнил мне о том, что попытки платные. Не став возвращаться, кинула ему две монеты (золотую и серебряную соответствующего достоинства) и неспешно подошла к линаргу. Жеребец косился на меня настороженно, но и с некоторым любопытством — позже я узнала из его памяти, что женщины-маги боялись к нему даже подходить, хотя чего магам-то бояться? Может, они здесь не ладят с животными?
Двое конюхов продолжали удерживать Вихря, дожидаясь моего сигнала, но я не спешила. Провела легонько пальцами по тёплой шкуре на морде, погладила твёрдые уши, шелковистую гриву, посылая при этом жеребцу волну спокойствия и уверенности — что не наврежу. Он смотрел так трогательно-недоверчиво, что закрался вопрос: а был ли с ним кто-нибудь вообще ласков? Не разрывая тактильного контакта линарга, второй рукой дала знак конюхам отпустить его, и тут же поймала взгляд алых глаз.
Вот тварь! Других слов для торговца у меня не было. Не желая терять такой лёгкий и постоянный доход, как строптивый линарг, он в день представления мало того, что давал жеребцу возбуждающее средство, так ещё и ставил недалеко кобылу, но так, чтобы тот не мог за ней «поухаживать». Самка не в течке не вызывала эрекции, но её недоступность вообще и воздействие зелья просто срывали Вихрю крышу — потому и чувствовала я помимо раздражения и злости сильное разочарование животного.
Ухватив его под нижней челюстью обеими руками, максимально возможно, чтобы не разорвать зрительный контакт, приблизила лицо, посылая Вихрю картины будущих путешествий, его свободной охоты, красивой самки рядом, обещание заботы, ласки, но не вседозволенности. Нужно лишь сделать выбор: я — в качестве единственной хозяйки, которой он будет беспрекословно послушен, или новые издевательства над его душой и телом от всех остальных. На самом деле, только иллюзия выбора.
Наш «диалог» занял не больше нескольких ударов сердца — мыслеречь, даже образная, всегда стремительна, — и вот раздался дружный удивлённый вздох со стороны толпы, когда крупный огненный жеребец опустился на землю, подогнув ноги, чтобы мне было удобнее сесть в седло. А мальчик-то ещё тот показушник — я спокойно могла бы вскочить и на такую высоту, хотя макушкой даже не доставала ему до холки.
Быстро послала мысленную картину, что надо спокойно пройти два круга, устроилась в седле и похлопала по тёплой шее. Вихрь тут же поднялся и прошествовал — по-другому не скажешь — положенное расстояние. Недоверчиво-ошарашенное выражение лица торговца в этот момент доставило мне истинное наслаждение! Правда, гадёныш от жадности, видимо, совсем потерял чувство самосохранения, попытавшись что-то вякнуть о том, что «многоуважаемая госпожа магесса» подчинила животное магически. Я же с искренним удивлением заметила, что в условиях не было ни слова о недопустимости использования магии. На это возразить Круст ничего не смог, и я стала счастливой обладательницей великолепного жеребца.
После того как я подошла к торговцу и тихо известила, мол, если узнаю ещё что-нибудь о подобных издевательствах над животными, очень сильно рассержусь, в моё владение перешла и полная амуниция для Вихря — в качестве моральной компенсации. На предложение доставить линарга в гостиницу, ответила резким отказом — не хватало давать недобросовестному человеку возможность напоследок навредить животному грубым обращением! Да и подрывать только зародившееся хрупкое доверие жеребца не стоило.
Взяв Вихря под уздцы, направилась к другому торговцу, у которого видела тоже довольно хороших животных — всякое желание покупать что-либо у этого резко пропало. Да и сдерёт он с меня за второго линарга наверняка двойную цену, чтоб компенсировать отдачу за бесценок жеребца. Рена предупредила, что выбрать он может только кобылу, впрочем, дроу особо не расстроился.
Весть о том, что Круст лишился лёгкого заработка, и каким образом это произошло, быстро облетела рынок. Так что его конкурент на радостях даже сделал нам скидку на понравившуюся самочку — довольно крупную, но при этом изящную, ярко-рыжую красавицу по кличке Саламандра. Вихрь будущую «невесту» тоже одобрил, так что в гостиницу мы возвращались абсолютно довольные — все.
Оставив линаргов в одном большом стойле (знакомиться), мы с Реном поужинали в ресторане и поднялись в номер. Завтра надо продать ту кобылку, на которой приехала в город — в качестве вьючной лошади вполне хватит вороного. Из сегодняшних планов нереализованными остались только личные… весьма. После долгого и утомительного дня ванна принесла истинное блаженство, и я отдалась заботливым и осторожным рукам мужчины, чувствуя его постепенно нарастающее возбуждение. И мне понравилось дразнить беднягу, наблюдая за учащающимся дыханием или вспыхивающими тёмно-серым скулами, когда, чуть дёрнувшись, добивалась, чтобы рука дроу касалась или груди, или мягкого животика. Такой милый, беззащитный перед своим желанием.
Велев донести меня до кровати на руках, наслаждалась ощущением твёрдых мускулов под гладкой горячей кожей и лёгкой дрожью рук раба. А когда он бережно опускал меня на покрывало, обвила шею руками, захватывая взгляд, и велела тоже принять ванну и вернуться обнажённым. В ответ получила изысканное лакомство в виде шквала смешанных эмоций: бешеное возбуждение, смущение, торжество, но при этом и опасение… О да, опасайся, мой хороший.
В отличие от меня, Рен с водными процедурами не затягивал — спустя десять минут уже стоял возле кровати. Возбуждение его слегка улеглось, хоть и не пропало, но мне это не понравилось. Тем более не понравились чувства растерянности и неуверенности, исходившие теперь от дроу. Легко поднявшись, подошла к мужчине и прижалась к обнажённому телу, притягивая голову ниже, побуждая к действиям. Тонкий полупрозрачный халатик служил скорее номинальной преградой, но заставлял Рена почувствовать себя ещё более открытым и подвластным мне.
Мужские руки мягко прижали к себе, лишь слегка, без малейшего нажима, тёплые губы завладели моим ртом, а, когда я приоткрыла свои, приглашая, язык умело скользнул в глубину… Заученные механические действия, без страсти, которую раб, несомненно, испытывал. С головой накрыло чувство разочарования и раздражения — не хватало заниматься сексом с куклой, нуждающейся в одобрении малейшего движения! Отпрянув, внимательно посмотрела на Рена, стараясь не выдать негатива — в его чувствах итак царил полный раздрай.
— В чём дело, что не так?
Дроу закрыл глаза, вздохнул и растерянно посмотрел на меня.
— Госпожа, если бы утром вы не дали мне свободу действий в отношении обязанностей телохранителя, вряд ли я смог бы выразить словами то, что ощущаю. Это как мягкая, но плотная пелена, из-за которой я не могу сделать лишнего движения, как бы ни хотелось. Она управляет мной согласно вашим желаниям или прямому приказу. Только почувствовав её отсутствие сегодня, понял, что на меня так давило весь вчерашний день. Чувство, словно ты марионетка…
Ещё бы… Вот ведь гадство! Мама не рассказывала, что чувствовали её подчинённые воскрешённые, а может и сама не знала. Нет, меня это не устраивает — да, мужчина полностью подчиняется, да, исполнит любой мой приказ, но как же это бесит в мелочах! Пора выяснить, что же можно сделать с этой связью для собственного комфорта.
Сосредоточившись на нити подчинения, связывающей дроу со мной, коснулась её, желая разобраться в свойствах. Нить чуть дрогнула, и в тот же миг раздался приглушённый вскрик и звук падения. Вынырнув из мира энергий, увидела у своих ног побелевшего и скорчившегося дроу. Странно. Алианта могла изменять установки нити по своему желанию и не помню, чтобы её рабы так реагировали на манипуляции. Надо в этом разобраться. После удачно прошедшего дня меня что-то потянуло на добрые дела и сострадание.
— Рен, возьми подушку с кровати и ложись на ковёр, а её под голову. Руки вытяни над головой. Сейчас придётся терпеть — будет больно, правда, не знаю насколько. Необходимо разобраться с твоими странными реакциями.
На лице мужчины мелькнул страх, сменившись обречённостью. Но выполнил он всё не задерживаясь и в точности. Подумав, запретила рабу кричать, да ещё и обездвижила его магическими путами — мало ли какой силы будут болевые ощущения? Ещё повредит сам себе. Вздохнула и вновь взялась за нить, на этот раз отслеживая и реакции Рена.
Послойно разбирая структуру, всё сильнее удивлялась: нить не просто определяла полное подчинение раба, она была настолько тесно переплетена с нитью жизни, также завязанной на меня, что освободить его, как мать отца, разорвав нить заклинанием, к примеру, не представлялось возможным. Для дроу это верная смерть! Что ж со мной вечно всё случается не так, как надо?!
Рен молчал и не шевелился, но я понимала, насколько ему больно и плохо. Не чувствовала, конечно (ещё чего не хватало!), но воспринимала его отношение. Прекратив тревожить нить, давая мужчине передышку, крепко задумалась. Моя установка, дать дроу определённую свободу как телохранителю, была исполнена потому, что имела конкретные ограничивающие рамки, так что просто пожелание позволить Рену принимать решения и действовать самостоятельно всегда (за исключением прямого приказа) тут не пройдёт. Нить подчинения такого просто «не поймёт».
А значит, не остаётся ничего другого, как вплести новую установку в саму нить, переплести с ней, как и нить жизни, но уже своим волевым решением. Бедный Рен… Не каждая пытка столь жестока, как эти действия «во благо». Но, по крайней мере, в одном эта странная связь хороша — умереть от чрезмерных воздействий без моего на то желания раб не сможет. Что ждёт его дальше, дроу, видимо, понял по моим глазам, так как сильно побледнел и обессилено опустил веки.
Потерпи, хороший, деваться тебе некуда — суток хватило, чтобы наиграться в «куклы». Быстро. Но ты никогда не узнаешь, насколько полная свобода тебе будет подарена.
Теперь отвлекаться на состояние дроу нельзя, поэтому я полностью погрузилась в
Выбирая между интересом и желанием осмотреть ряды до конца, выбрала утоление любопытства, конечно. Дальше посмотреть можно и потом, а тут несомненно интересное может уже скоро закончиться. Решительно повернув назад, дошла до скопления толпы вокруг одного из загонов, где, как уже сделала себе заметку, продавались действительно великолепные животные, каких на рынке было не так много — ещё всего лишь пара мест. Подобраться ближе, чтобы увидеть происходящее, было невозможно. Но толкаться сквозь это скопище я и не собиралась — просто послала впереди себя лёгкий воздушный таран (не боевое заклинание, а модифицированное, лишь чтобы раздвинуть зевак и проделать проход).
Толпа в этот момент грянула смехом, но почти сразу стихла на том участке, где действовал таран, зато раздались шепотки: «маг пришёл!», «шшш, придурок, это магесса…». Но мне уже было не до чего — через освободившийся проход я смотрела на самого великолепного из всех виденных сегодня жеребцов! Тёмно-рыжая шкура, глубокая мощная грудь, крупная морда с оскаленными зубами, в данный момент угрожающе щёлкающими над валяющимся у его ног мужчиной. Самое интересное — как бы угрожающе ни вёл себя линарг, реально опасных для человека действий он не предпринимал.
Я внимательно присмотрелась к животному, пытаясь понять его эмоции. С неразумными созданиями это сделать гораздо проще, чем с людьми, а уж тем более — с другими мыслящими расами. На данный момент жеребец был жутко раздражён и, я бы сказала, разочарован. Но настоящей злобности в нём не чувствовалось. Странно. Такое ощущение, что его специально разозлили.
Спустя несколько минут и выясняющих вопросов к моим соседям по толпе, картина более-менее сложилась: этот жеребец стал своеобразной знаменитостью, обуздать которую местные уже давно не пытались, а ловились на задумку хитреца-владельца в основном приезжие. Линарг почти с самого начала, как появился у нынешнего хозяина — Круста, — не давал себя седлать. Он был полудикий, вожак табуна, которого поймали лишь с помощью хитрости. К седлу жеребца с горем пополам приучили, но садиться на себя он так и не позволил. Впрочем, владелец особо не страдал — наряду с попытками приручить гордое животное, использовал его для улучшения породы, сводя с собственными кобылами, а вскоре нашёл возможность дополнительного дохода.
Зная, что жеребец не даёт на себя сесть, Круст два раза в десятицу устраивал представления: выводил его в круг и объявлял, что отдаст линарга тому, кто сумеет на нём проехаться пару кругов спокойным шагом. То есть, проскакать с бешеными взбрыками — не засчитывалось, жеребец должен был показать смирение. Правда, каждая попытка стоила полтора золотых, но при средней цене на линаргов в десятку, возможность получить красавца фактически за бесценок побеждала опасения за своё здоровье.
Сначала желающих было довольно много, а жеребец как будто стал спокойней, но потом резко словно озверел и стал скидывать незадачливых наездников со странной злостью. Местным развлечение и потеря денег быстро надоели, но всегда находились желающие из чужаков, веривших в свои способности укротителей. Вот как раз сейчас один такой шустро отползал от рассерженного животного, уже удерживаемого двумя дюжими конюхами. Как-то что-то мне это не нравится. Любое животное можно приручить, если найти правильный подход, ну, в крайнем случае, просто подчинить силой, хотя это и не всегда хорошо, зато срабатывает безотказно.
Не знаю, как другие, но я этой возможности не упущу — ещё не было случая, чтоб не могла поладить с животными. Главное уловить их мысли, вернее, скорее мыслеобразы и создать связь. А всего-то и надо, что поймать взгляд, тем более что у линаргов глаза располагаются не как у лошадей — по бокам головы, а несколько смещены вперёд, к переносице довольно широкой морды. Я сделала движение к загону, но тут прозвучал тихий голос Рена:
— Госпожа Лиэри, животное сейчас рассержено, это может быть опасно.
Обернулась и прожгла дроу предупреждающим взглядом: понимаю, конечно, его заботу, но сейчас она не к месту. Я прекрасно знаю, что делаю. Добравшись до хозяина, сделала вид, что ни о чём не в курсе, а изображать восторг при взгляде на красавца даже не пришлось. От торговца полыхнуло мгновенной опаской, но на лице не переставала сиять доброжелательная улыбка. Только меня в этом сложно обмануть.
— Скажи, торговец, сколько стоит это прекрасное животное?
— Госпожа магесса! Я бесконечно счастлив буду продать вам любого линарга! Но Вихрь, увы, не продаётся. Только не подумайте плохого! Просто я поклялся, что отдам его тому, кто сможет подчинить этого гордеца и заставить пройти шагом два круга. Простите великодушно!
— Подчинить, говоришь? Пожалуй, я испытаю свою удачу, — и двинулась к уже моему красавцу.
Помявшись и подавляя страх, Круст напомнил мне о том, что попытки платные. Не став возвращаться, кинула ему две монеты (золотую и серебряную соответствующего достоинства) и неспешно подошла к линаргу. Жеребец косился на меня настороженно, но и с некоторым любопытством — позже я узнала из его памяти, что женщины-маги боялись к нему даже подходить, хотя чего магам-то бояться? Может, они здесь не ладят с животными?
Двое конюхов продолжали удерживать Вихря, дожидаясь моего сигнала, но я не спешила. Провела легонько пальцами по тёплой шкуре на морде, погладила твёрдые уши, шелковистую гриву, посылая при этом жеребцу волну спокойствия и уверенности — что не наврежу. Он смотрел так трогательно-недоверчиво, что закрался вопрос: а был ли с ним кто-нибудь вообще ласков? Не разрывая тактильного контакта линарга, второй рукой дала знак конюхам отпустить его, и тут же поймала взгляд алых глаз.
Вот тварь! Других слов для торговца у меня не было. Не желая терять такой лёгкий и постоянный доход, как строптивый линарг, он в день представления мало того, что давал жеребцу возбуждающее средство, так ещё и ставил недалеко кобылу, но так, чтобы тот не мог за ней «поухаживать». Самка не в течке не вызывала эрекции, но её недоступность вообще и воздействие зелья просто срывали Вихрю крышу — потому и чувствовала я помимо раздражения и злости сильное разочарование животного.
Ухватив его под нижней челюстью обеими руками, максимально возможно, чтобы не разорвать зрительный контакт, приблизила лицо, посылая Вихрю картины будущих путешествий, его свободной охоты, красивой самки рядом, обещание заботы, ласки, но не вседозволенности. Нужно лишь сделать выбор: я — в качестве единственной хозяйки, которой он будет беспрекословно послушен, или новые издевательства над его душой и телом от всех остальных. На самом деле, только иллюзия выбора.
Наш «диалог» занял не больше нескольких ударов сердца — мыслеречь, даже образная, всегда стремительна, — и вот раздался дружный удивлённый вздох со стороны толпы, когда крупный огненный жеребец опустился на землю, подогнув ноги, чтобы мне было удобнее сесть в седло. А мальчик-то ещё тот показушник — я спокойно могла бы вскочить и на такую высоту, хотя макушкой даже не доставала ему до холки.
Быстро послала мысленную картину, что надо спокойно пройти два круга, устроилась в седле и похлопала по тёплой шее. Вихрь тут же поднялся и прошествовал — по-другому не скажешь — положенное расстояние. Недоверчиво-ошарашенное выражение лица торговца в этот момент доставило мне истинное наслаждение! Правда, гадёныш от жадности, видимо, совсем потерял чувство самосохранения, попытавшись что-то вякнуть о том, что «многоуважаемая госпожа магесса» подчинила животное магически. Я же с искренним удивлением заметила, что в условиях не было ни слова о недопустимости использования магии. На это возразить Круст ничего не смог, и я стала счастливой обладательницей великолепного жеребца.
После того как я подошла к торговцу и тихо известила, мол, если узнаю ещё что-нибудь о подобных издевательствах над животными, очень сильно рассержусь, в моё владение перешла и полная амуниция для Вихря — в качестве моральной компенсации. На предложение доставить линарга в гостиницу, ответила резким отказом — не хватало давать недобросовестному человеку возможность напоследок навредить животному грубым обращением! Да и подрывать только зародившееся хрупкое доверие жеребца не стоило.
Взяв Вихря под уздцы, направилась к другому торговцу, у которого видела тоже довольно хороших животных — всякое желание покупать что-либо у этого резко пропало. Да и сдерёт он с меня за второго линарга наверняка двойную цену, чтоб компенсировать отдачу за бесценок жеребца. Рена предупредила, что выбрать он может только кобылу, впрочем, дроу особо не расстроился.
Весть о том, что Круст лишился лёгкого заработка, и каким образом это произошло, быстро облетела рынок. Так что его конкурент на радостях даже сделал нам скидку на понравившуюся самочку — довольно крупную, но при этом изящную, ярко-рыжую красавицу по кличке Саламандра. Вихрь будущую «невесту» тоже одобрил, так что в гостиницу мы возвращались абсолютно довольные — все.
Оставив линаргов в одном большом стойле (знакомиться), мы с Реном поужинали в ресторане и поднялись в номер. Завтра надо продать ту кобылку, на которой приехала в город — в качестве вьючной лошади вполне хватит вороного. Из сегодняшних планов нереализованными остались только личные… весьма. После долгого и утомительного дня ванна принесла истинное блаженство, и я отдалась заботливым и осторожным рукам мужчины, чувствуя его постепенно нарастающее возбуждение. И мне понравилось дразнить беднягу, наблюдая за учащающимся дыханием или вспыхивающими тёмно-серым скулами, когда, чуть дёрнувшись, добивалась, чтобы рука дроу касалась или груди, или мягкого животика. Такой милый, беззащитный перед своим желанием.
Велев донести меня до кровати на руках, наслаждалась ощущением твёрдых мускулов под гладкой горячей кожей и лёгкой дрожью рук раба. А когда он бережно опускал меня на покрывало, обвила шею руками, захватывая взгляд, и велела тоже принять ванну и вернуться обнажённым. В ответ получила изысканное лакомство в виде шквала смешанных эмоций: бешеное возбуждение, смущение, торжество, но при этом и опасение… О да, опасайся, мой хороший.
В отличие от меня, Рен с водными процедурами не затягивал — спустя десять минут уже стоял возле кровати. Возбуждение его слегка улеглось, хоть и не пропало, но мне это не понравилось. Тем более не понравились чувства растерянности и неуверенности, исходившие теперь от дроу. Легко поднявшись, подошла к мужчине и прижалась к обнажённому телу, притягивая голову ниже, побуждая к действиям. Тонкий полупрозрачный халатик служил скорее номинальной преградой, но заставлял Рена почувствовать себя ещё более открытым и подвластным мне.
Мужские руки мягко прижали к себе, лишь слегка, без малейшего нажима, тёплые губы завладели моим ртом, а, когда я приоткрыла свои, приглашая, язык умело скользнул в глубину… Заученные механические действия, без страсти, которую раб, несомненно, испытывал. С головой накрыло чувство разочарования и раздражения — не хватало заниматься сексом с куклой, нуждающейся в одобрении малейшего движения! Отпрянув, внимательно посмотрела на Рена, стараясь не выдать негатива — в его чувствах итак царил полный раздрай.
— В чём дело, что не так?
Дроу закрыл глаза, вздохнул и растерянно посмотрел на меня.
— Госпожа, если бы утром вы не дали мне свободу действий в отношении обязанностей телохранителя, вряд ли я смог бы выразить словами то, что ощущаю. Это как мягкая, но плотная пелена, из-за которой я не могу сделать лишнего движения, как бы ни хотелось. Она управляет мной согласно вашим желаниям или прямому приказу. Только почувствовав её отсутствие сегодня, понял, что на меня так давило весь вчерашний день. Чувство, словно ты марионетка…
Ещё бы… Вот ведь гадство! Мама не рассказывала, что чувствовали её подчинённые воскрешённые, а может и сама не знала. Нет, меня это не устраивает — да, мужчина полностью подчиняется, да, исполнит любой мой приказ, но как же это бесит в мелочах! Пора выяснить, что же можно сделать с этой связью для собственного комфорта.
Сосредоточившись на нити подчинения, связывающей дроу со мной, коснулась её, желая разобраться в свойствах. Нить чуть дрогнула, и в тот же миг раздался приглушённый вскрик и звук падения. Вынырнув из мира энергий, увидела у своих ног побелевшего и скорчившегося дроу. Странно. Алианта могла изменять установки нити по своему желанию и не помню, чтобы её рабы так реагировали на манипуляции. Надо в этом разобраться. После удачно прошедшего дня меня что-то потянуло на добрые дела и сострадание.
— Рен, возьми подушку с кровати и ложись на ковёр, а её под голову. Руки вытяни над головой. Сейчас придётся терпеть — будет больно, правда, не знаю насколько. Необходимо разобраться с твоими странными реакциями.
На лице мужчины мелькнул страх, сменившись обречённостью. Но выполнил он всё не задерживаясь и в точности. Подумав, запретила рабу кричать, да ещё и обездвижила его магическими путами — мало ли какой силы будут болевые ощущения? Ещё повредит сам себе. Вздохнула и вновь взялась за нить, на этот раз отслеживая и реакции Рена.
Послойно разбирая структуру, всё сильнее удивлялась: нить не просто определяла полное подчинение раба, она была настолько тесно переплетена с нитью жизни, также завязанной на меня, что освободить его, как мать отца, разорвав нить заклинанием, к примеру, не представлялось возможным. Для дроу это верная смерть! Что ж со мной вечно всё случается не так, как надо?!
Рен молчал и не шевелился, но я понимала, насколько ему больно и плохо. Не чувствовала, конечно (ещё чего не хватало!), но воспринимала его отношение. Прекратив тревожить нить, давая мужчине передышку, крепко задумалась. Моя установка, дать дроу определённую свободу как телохранителю, была исполнена потому, что имела конкретные ограничивающие рамки, так что просто пожелание позволить Рену принимать решения и действовать самостоятельно всегда (за исключением прямого приказа) тут не пройдёт. Нить подчинения такого просто «не поймёт».
А значит, не остаётся ничего другого, как вплести новую установку в саму нить, переплести с ней, как и нить жизни, но уже своим волевым решением. Бедный Рен… Не каждая пытка столь жестока, как эти действия «во благо». Но, по крайней мере, в одном эта странная связь хороша — умереть от чрезмерных воздействий без моего на то желания раб не сможет. Что ждёт его дальше, дроу, видимо, понял по моим глазам, так как сильно побледнел и обессилено опустил веки.
Потерпи, хороший, деваться тебе некуда — суток хватило, чтобы наиграться в «куклы». Быстро. Но ты никогда не узнаешь, насколько полная свобода тебе будет подарена.
Теперь отвлекаться на состояние дроу нельзя, поэтому я полностью погрузилась в
