А потом гулять босиком по пляжу, по горячему песку… Вдыхать запах моря, слушать его песни… Выйти с рыбаками на ночной лов. Кого я обманываю? Не с рыбаками, а с Мессингом. Вдвоём в лодке, под огромными южными звёздами… И море станет баюкать нас на своей груди, петь колыбельную… И губы будут солоны от морского воздуха… И…
Звук стремительных шагов. Я, всхлипывая, смотрю, как исчезает рисунок, а Гуру, мгновенно, оказывается со мной в бочке. Недобрый. Глаза, как амбразуры. А я не могу остановить слёзы…
– Кошка, не плачь. Ты переволновалась. И устала. Тебе надо поспать. Сейчас я помогу тебе выйти из бочки, ты возьмёшь котёнка и ляжешь отдохнуть. Котёнок должен привыкнуть к тебе.
Ага, помог выбраться… Воду, конечно, почти всю расплескали… Но плакать я перестала. Потому что плакать и, одновременно, кричать от счастья я не умею. Зато Гуру успокоился. Вытащил меня из бочки, закутал в мягчайшее полотенчико, размером с хорошую простыню; босыми ногами, со мной на руках, прошлёпал в спальню, прихватив по дороге какую-то коробку, завёрнутую в радужный шёлк.
Усадил меня на ложе, вручил мне коробку, и сказал:
– Когда я выйду, достанешь котёнка. И ложись поспи. Он должен чувствовать твой запах и твою ауру. Тогда он признает тебя хозяйкой. Я приду поздно. Отдыхай.
Шагнул в никуда. Интересно, он делами нагишом заниматься будет? Или где? И что это за котёнок? Разматываю плотный шёлк, слой за слоем. Зверёныш мог задохнуться под такой упаковкой! Серебряная клетка, прутья покрыты рунной гравировкой. Уже интересно…
На серебряной пластине, испещрённой рунами, лежит комок чёрного пуха. Непонятно, где у него что. Осторожно открываю клетку, достаю крохотное тёплое тельце… Сплошное умиление. Уложила котёнка с собой. Легла на спину, зверёныша положила на грудь, к сердцу. Он "успокоился". Я не могу объяснить, но возникло ощущение, что зверёныш обрёл дом. Как он должен меня защитить, я не представляю. Пока что, надо будет подумать, чем его кормить. И как его называть. Но это потом… Спать хочется. Я сегодня, действительно, перенервничала. С лебедюгами, покушением, Мессингом и Гуру. Ну их всех нахрен. А я спать буду. Пусть котёнок привыкает.
Проснулась от шипения. Даже испугалась, спросонок. Гуру стоит в дверях, не делая попыток войти в спальню. А котёнок шипит на него, впившись коготками для опоры… В меня, между прочим! Шесть лап… Интересный зверёныш. Таки Гуру теперь не будет ко мне приходить? Из за крохотного котёнка?
– Кошка, впусти меня, пожалуйста.
– Каким образом?
– Скажи маулу, что я "свой".
Котёнок, услышав голос Гуру, зашипел ещё сильнее. Не понравился ему Повелитель. Интересно, как он отреагирует на Мессинга? Котёнок в смысле. Как реагирует Гуру, я уже знаю. А насчёт "свой"… Свои в овраге лошадь доедают!
Ссаживаю котёнка на ложе, встаю, подхожу к Гуру, беру его за руку и веду в спальню. Котёнок даже шипеть перестал. Смотрит круглыми глазами на Гуру и на меня, держащую его за руку.
– Тебе придётся проводить меня каждый раз. Маул прекрасно понимает нюансы. Я не буду спрашивать, почему ты выбрала именно эту линию поведения. Но без зова, я больше не приду к тебе.
Вот я бессовестная! Гуру обиделся. А я не стала исправляться, объявляя его "своим". Незачем путать котёнка. Он ещё слишком мал. Хи-хи… Маул, – мал. Сижу, смотрю на Гуру. Движений навстречу не делаю. Я провела его к себе. Что ещё нужно?
– Кошка… Ну почему ты такая? Я надеялся, что мы стали ближе. А ты, как ребёнок. Тянешься к тому, чего у тебя нет.
Намек на движение, и я уже лежу на Гуру. Не раздавить бы зверёныша! Ах нет, он уже перебрался на столик. Сидит и смотрит. Хотя ему ещё рано на такое смотреть.
– Кошка, ты невозможная! Я соскучился безумно, а ты беспокоишься о нравственности маула.
Руки скользят по моему телу, поглаживая, рисуя неведомые руны… Я начинаю задыхаться. Пришлось оседлать Повелителя Бездны. Получаю удивлённый взгляд, и затаённое ожидание. Интересно, все ли жёны Гуру умеют "танцевать с веером". Я вот, – умею. Оййй, когтями зачем впиваться в меня?! Да ещё в такой момент и в самом мягком месте! Руки жёсткие… даже жестокие, не дают мне двинуться, оторваться от Гуру. Хорошо, что ложе широкое. Иначе Гуру не смог бы перекатиться, удерживая меня. Теперь я – внизу, опять с лопнувшей от поцелуя нижней губой… Отчаянно вцепилась в плечи своего мужчины… Сполохи перед глазами, наши сливающиеся стоны… Бездна во мне подобна иссохшей пустыне, ожидающей дождя. И мы вместе обрушиваемся в неё. Теперь, я в Бездне, и Бездна во мне. Молнии из глаз Гуру бьют прямо в меня, заставляя содрогаться от… удовольствия? Вылетаю в астрал, слыша испуганный плач котёнка. Успеваю подумать: "Ну вот! Напугали маленького!"
Гуру опять уткнулся мне в шею, шепчет непонятные слова. А я ощущаю себя мурчащей кошкой. Мурчащие звуки издаёт маул. Потянулась взять его, Гуру перехватил меня.
– Кошка, с маулом будешь играть, когда я уйду. Поиграй со мной.
– Почему он плакал, а сейчас мурчит?
– Плакал потому, что прервалась связь между вами. А мурчит сейчас, потому что ты мурчишь. Кошка… Я начинаю ревновать к маулу.
Молча обнимаю. Начинаю заново знакомиться с телом Гуру. Новых шрамов не появилось. Впрочем, у него вообще их нет. Ну да… "…Исцели самого себя…" ( Евангелие от Луки, 4, 23). Осторожно, на мягких лапах, прикасаюсь к эмоциям… Тихое довольство оттого, что я рядом; неприятие возможности утраты, желание уберечь от разочарований; грусть оттого, что придётся расстаться на пять лет; смирение с тем, что я такая, какая есть… И всё это пронизано яростным желанием близости, сдерживаемым усилием воли, чтобы не напугать, не оттолкнуть меня. Столько всего… А мне даже ответить нечем.
– Просто будь со мной, киса моя. Времени у нас немного, и я не могу все дни быть рядом. Не спеши к Маре. Он подождёт, как ждал я.
Перед глазами тут же возникло громадное ложе, и Гуру, позволяющий женщине ласкать его. А потом, ломающий ей шею. Глухое рычание Гуру сливается с шипением котёнка… И Гуру успокаивается. Притягивает меня к себе, начинает целовать… Котёнок уже не плачет, спокойно ждёт, когда я вернусь из астрала. И урчит вместе со мной, довольный моим довольством.
– Я не ошибаюсь? Он подрос.
– Ну конечно. Маулы питаются магией и эмоциями. Мы сегодня его накормили доотвала.
– А какого он будет размера, когда вырастет? И сколько ему расти?
– Он будет размером с крупного кота. А расти ему столько же, сколько и его хозяину. Тебе, то есть. Когда ты повзрослеешь, повзрослеет и твой маул.
– Но я уже взрослая! Если ты забыл – у меня трое пятилетних детей.
– Нндаа? – Поймал мою интонацию. Ууу, гад! – Киса моя, ты совершенно несамостоятельна!
– Как же он меня защитит? Такой маленький?
– Маул опасен не своими размерами. Он мгновенно блокирует любую магию; способен считывать и проецировать эмоции не хуже эмпата, собственно маулы и есть эмпаты; и маулы ядовиты. Для всех, кроме своего хозяина. Противоядия не существует. Смерть от яда маула входит в арсенал кровной мести для самых лютых врагов. Чуть не забыл: маул способен перемещаться в пространстве используя границу Бездны.
– А как же у них забирают детёнышей? Если они настолько опасны?
– Этот вопрос ты задашь Маре, которого ты называешь Мессингом. Через три месяца. Не смотри на меня с таким обалдевшим видом, киса моя.
Лёгкий укус в шею… Северное Сияние перед глазами… Совместное мурчание с маулом и… Рассвет. Гуру целует меня, и собирается уйти.
– Можно просьбу?
– Дозволяю.
Таак, уже переключился в режим Повелителя Бездны. Ну ладно.
– Я хочу закончить школу. Общеобразовательную, или как они у вас называются. Я ничего не знаю о Бездне, а отрывать время от ночи не хочу. Мне всё равно нечем заняться днём…
– Я подберу тебе учителей. Школа… Как ты себе это представляешь? Дети Бездны, и ты с маулом.
– А Универмаг? Я хочу отучиться в Универмаге.
– Киса моя… Для обучения магии надо иметь хотя бы зачатки магических способностей. Эмпатия, – это не магия.
– А некромантия?
– А сертификат мастера-некроманта у тебя уже есть.
– Гррр!
– Всё, кошка, до вечера!
До вечера, так до вечера. Пошла умываться, и все дела. Рабыни привычно суетятся, маул наблюдает круглыми глазами. Такой забавный зверёк. Как он может быть опасен? Позавтракала и пошла в парк гулять. К озеру с лебедюгами. Надо им мяса отнести… Может, есть приговорённые к смерти? Пусть мясо само себя доставит… Или они наелись воином Бездны? Сомнительно. Лебедюг много, а воин, хоть и крепкий мужчина, но один. А кого допрашивал Мессинг? Или мне теперь его надо называть Мара? Забавно, в одном из наших божественных пантеонов, князь Мара – Повелитель Иллюзий…
Сильные руки схватили меня за плечи, горячее дыхание обожгло шею…
– Я тебе сказал, как меня следует называть, сладкая…
– Я тебя убью! У меня чуть сердце не оборвалось!..
Подозрительно смотрю на наглую ро… кхм, уверенное лицо второго Повелителя Бездны и меня грешной.
– Ты же сказал, что не будешь прикасаться ко мне? И почему маул на тебя не реагирует?
– А должен? Я не собираюсь причинять тебе вред, сладкая…
– На Лаки он шипел.
– Он был ещё маленький. И для маула важна твоя реакция. Значит ты отреагировала на Лаки не так, как надо. Что у вас произошло, сладкая?
Ууу, какой тон жёсткий…
– Я вообще спала. А маул не пустил Лаки в комнату. Мне пришлось его вести за руку.
– Ты могла бы сказать маулу, что Лаки "свой".
– Могла бы, могла бы…
Жёсткие пальцы сжали мой локоть…
– Так ты мне руку сломаешь, мин херц.
– Позову лоа, для исцеления… Это очень плохие шутки: "свой-чужой". А в том, что касается маула, – ещё и опасные. Зверёныш признаёт только тебя. И если ты не доверяешь Лаки, то он не может быть в безопасности рядом с тобой. Повторяю вопрос: что у вас случилось?
А голосом можно резать мягкую сталь… И что я ему объясню?..
– Я позволю тебе поплакать вволю. Но не рассчитывай, что я забуду о вопросе, на который ты не отвечаешь, сладкая. Лаки обидел тебя? – молча мотаю головой. – Тогда я не понимаю…
А у меня перед глазами опять прокручивается сцена с женой Лаки. Ах, простите! С одной из многих его жён! Мессинг пожимает плечами:
– Ты ревнуешь, что ли? Совершенно напрасно, можешь мне поверить.
И тут у меня сорвало резьбу…
– Я не ревную! Мне абсолютно похер, где и с кем вы трахаетесь. И ты, и Лаки! Я просто не могу понять… Лаки тоже успокаивал меня, объявив, что это всего лишь одна из многих его жён. Скажи мне, ты так же обращаешься со своими "многими жёнами"?
– Далее последует "ты не тот мужчина, за которого я выходила замуж"? Просто интересно, сладкая… какое мыло тебе нравится?
– А это здесь при чём?
– При том, что если я ещё хоть раз услышу от тебя слова, подобные "похер" и "трахаться", я лично, своими руками, вымою тебе рот мылом. И так будет каждый раз. А маул мне не помешает, поверь.
– Тебе не кажется, что меня поздновато воспитывать?
– Воспитать свою женщину, – первейший долг каждого мужчины. Иначе она не сможет достойно воспитывать его детей.
– Гррр!
– Учись отвечать человеческим языком. Кстати, почему ты не сказала Лаки, что знаешь три наречия Бездны?
– Так я слышу то, что от меня пытаются скрыть.
– Хммм, весьма разумно. Ведь можешь здраво рассуждать, сладкая! Совет: думай о себе, а не о том, что делает Лаки со своими жёнами. Тебя это не касается. Что до той крошки со сломанной шеей, её исцелили. Так что можешь не волноваться.
– А я и не волнуюсь.
– Действительно…
Мессинг задумчиво кивает каким-то своим мыслям.
– Что с ней стало после исцеления?
– В чём дело, сладкая?
– Я рассуждаю здраво. Если её исцелили, значит, Лаки счёл, что сломанной шеи недостаточно. Что с ней стало, мин херц?
Да, я тоже умею жёстко разговаривать. Изумрудные глаза прицельно сузились, и мне ответили сквозь зубы:
– Крошка отправилась в дальний гарнизон на границу. Там много воинов, и нет женщин. Её потребность в мужчинах будет удовлетворена с избытком. Ещё вопросы? Сладкая, я не отпускал тебя. Мы не окончили прогулку.
Вот просто слов нет! Я не пыталась сбежать, просто отшатнулась… Но! Шаг вправо, шаг влево, – считается побегом. Прыжок на месте – попыткой улететь.
– Очень образно. И даже с юмором. Но это не твоя фраза, сладкая.
– Воистину, всё вам ведомо, мой господин…
Почтительно кланяюсь, упав на колени, как учила мадам Тереса.
– Издеваешься?
– Ничтожная, подобна пыли под ногами господина…
Три обязательных поклона. Надоела мне прогулка. Точнее, устала я от общества Мессинга. Ещё чуть поднажать, и он сбежит. Или озвереет…
Ага, как же! Получаю изучающий взгляд, и весёлую улыбку.
– Сладкая, какая же ты забавная… Давно уже я не получал такого удовольствия от общения с женщиной вне постели. Попробуй подумать, сколько раз за мою жизнь со мной пытались бороться покорным раболепием. Кстати, говоришь ты неубедительно. Рабыни говорят иначе. Тебя учили обращению с мужчиной в публичном доме? Ты выражаешь почтительное восхищение, а надо "потерять себя". Рабыня чётко знает, что она "ничто", а господин – "всё".
Чувствую себя полной идиоткой, из за чего начинаю злиться. А злиться мне нельзя. Маул испугается. А он ещё маленький. Да и проецировать на окружающих лучше положительные эмоции. Ага, от слова "положить". Мессинг подхватывает меня под локти, поднимая с колен. Потом делает шаг вперёд, удерживая меня. Мы оказываемся почти вплотную друг к другу.
– Посмотри на меня, сладкая. И выслушай внимательно то, что я тебе скажу. Повторять это я не буду. Ты испугалась своего бесправного положения. Это понятно, и потому к тебе проявляют снисхождение. Попробуй усвоить простую истину: до тех пор, пока твоя наглость вписывается в определённые границы, тебе ничего не грозит. Твои эмоции, незамутнённые страхом, – невероятная ценность. Поэтому мы с Лаки стараемся быть добрыми с тобой. Границы твоей свободы достаточно широки. Не нужно испытывать их на прочность. Если тебя что-то смущает, или пугает, или удивляет, – спроси сразу. Не доводи до воспитательных мер. Просто поверь: и я, и Лаки, в состоянии обеспечить твоё беспрекословное повиновение. Но! Как я уже сказал, мы стараемся быть добрыми.
Нндаа… А ведь Солли предупреждал…
– Не расстраивайся из за этого. Я всё равно забрал бы тебя, если бы вы с Лаки не встретились раньше. На тот момент я уже сузил круг твоих поисков до Тёмных миров. И я не выпустил бы тебя из Бездны. Так что детей своих ты рожала бы здесь. Тебе повезло, сладкая. Тебе и твоим детям от лорда Авагду.
Ага! Кто бы сомневался! Я вообще – везучая. В рубашке родилась…
Маул, внезапно, заурчал, упал на спинку, и машет всеми шестью лапами, приглашая почесать ему пузичко. Протянули руки одновременно с Мессингом… Я почти ожидала, что он схватит меня за руку. Нет, бережно коснулся, заглянул в глаза с насмешливой лаской, и… убрал руку. Почёсываю пушистое пузичко, размышляю. Мессинг уселся на землю, посматривает на меня, довольно щурясь. Вылитый маул. Интересно, с чего это котёнок такой радостный?
– Сладкая, котёнок выражает твоё состояние. Маулы в этом отношении неудобны. Ты можешь очень хорошо владеть собой и быть виртуозом маскировки эмоций, а твой маул продемонстрирует всем, что ты чувствуешь на самом деле.
– Крыша съехала, мин херц? Что из сказанного тобой могло доставить мне удовольствие?
Звук стремительных шагов. Я, всхлипывая, смотрю, как исчезает рисунок, а Гуру, мгновенно, оказывается со мной в бочке. Недобрый. Глаза, как амбразуры. А я не могу остановить слёзы…
– Кошка, не плачь. Ты переволновалась. И устала. Тебе надо поспать. Сейчас я помогу тебе выйти из бочки, ты возьмёшь котёнка и ляжешь отдохнуть. Котёнок должен привыкнуть к тебе.
Ага, помог выбраться… Воду, конечно, почти всю расплескали… Но плакать я перестала. Потому что плакать и, одновременно, кричать от счастья я не умею. Зато Гуру успокоился. Вытащил меня из бочки, закутал в мягчайшее полотенчико, размером с хорошую простыню; босыми ногами, со мной на руках, прошлёпал в спальню, прихватив по дороге какую-то коробку, завёрнутую в радужный шёлк.
Усадил меня на ложе, вручил мне коробку, и сказал:
– Когда я выйду, достанешь котёнка. И ложись поспи. Он должен чувствовать твой запах и твою ауру. Тогда он признает тебя хозяйкой. Я приду поздно. Отдыхай.
Шагнул в никуда. Интересно, он делами нагишом заниматься будет? Или где? И что это за котёнок? Разматываю плотный шёлк, слой за слоем. Зверёныш мог задохнуться под такой упаковкой! Серебряная клетка, прутья покрыты рунной гравировкой. Уже интересно…
На серебряной пластине, испещрённой рунами, лежит комок чёрного пуха. Непонятно, где у него что. Осторожно открываю клетку, достаю крохотное тёплое тельце… Сплошное умиление. Уложила котёнка с собой. Легла на спину, зверёныша положила на грудь, к сердцу. Он "успокоился". Я не могу объяснить, но возникло ощущение, что зверёныш обрёл дом. Как он должен меня защитить, я не представляю. Пока что, надо будет подумать, чем его кормить. И как его называть. Но это потом… Спать хочется. Я сегодня, действительно, перенервничала. С лебедюгами, покушением, Мессингом и Гуру. Ну их всех нахрен. А я спать буду. Пусть котёнок привыкает.
Проснулась от шипения. Даже испугалась, спросонок. Гуру стоит в дверях, не делая попыток войти в спальню. А котёнок шипит на него, впившись коготками для опоры… В меня, между прочим! Шесть лап… Интересный зверёныш. Таки Гуру теперь не будет ко мне приходить? Из за крохотного котёнка?
– Кошка, впусти меня, пожалуйста.
– Каким образом?
– Скажи маулу, что я "свой".
Котёнок, услышав голос Гуру, зашипел ещё сильнее. Не понравился ему Повелитель. Интересно, как он отреагирует на Мессинга? Котёнок в смысле. Как реагирует Гуру, я уже знаю. А насчёт "свой"… Свои в овраге лошадь доедают!
Ссаживаю котёнка на ложе, встаю, подхожу к Гуру, беру его за руку и веду в спальню. Котёнок даже шипеть перестал. Смотрит круглыми глазами на Гуру и на меня, держащую его за руку.
– Тебе придётся проводить меня каждый раз. Маул прекрасно понимает нюансы. Я не буду спрашивать, почему ты выбрала именно эту линию поведения. Но без зова, я больше не приду к тебе.
Вот я бессовестная! Гуру обиделся. А я не стала исправляться, объявляя его "своим". Незачем путать котёнка. Он ещё слишком мал. Хи-хи… Маул, – мал. Сижу, смотрю на Гуру. Движений навстречу не делаю. Я провела его к себе. Что ещё нужно?
– Кошка… Ну почему ты такая? Я надеялся, что мы стали ближе. А ты, как ребёнок. Тянешься к тому, чего у тебя нет.
Намек на движение, и я уже лежу на Гуру. Не раздавить бы зверёныша! Ах нет, он уже перебрался на столик. Сидит и смотрит. Хотя ему ещё рано на такое смотреть.
– Кошка, ты невозможная! Я соскучился безумно, а ты беспокоишься о нравственности маула.
Руки скользят по моему телу, поглаживая, рисуя неведомые руны… Я начинаю задыхаться. Пришлось оседлать Повелителя Бездны. Получаю удивлённый взгляд, и затаённое ожидание. Интересно, все ли жёны Гуру умеют "танцевать с веером". Я вот, – умею. Оййй, когтями зачем впиваться в меня?! Да ещё в такой момент и в самом мягком месте! Руки жёсткие… даже жестокие, не дают мне двинуться, оторваться от Гуру. Хорошо, что ложе широкое. Иначе Гуру не смог бы перекатиться, удерживая меня. Теперь я – внизу, опять с лопнувшей от поцелуя нижней губой… Отчаянно вцепилась в плечи своего мужчины… Сполохи перед глазами, наши сливающиеся стоны… Бездна во мне подобна иссохшей пустыне, ожидающей дождя. И мы вместе обрушиваемся в неё. Теперь, я в Бездне, и Бездна во мне. Молнии из глаз Гуру бьют прямо в меня, заставляя содрогаться от… удовольствия? Вылетаю в астрал, слыша испуганный плач котёнка. Успеваю подумать: "Ну вот! Напугали маленького!"
Гуру опять уткнулся мне в шею, шепчет непонятные слова. А я ощущаю себя мурчащей кошкой. Мурчащие звуки издаёт маул. Потянулась взять его, Гуру перехватил меня.
– Кошка, с маулом будешь играть, когда я уйду. Поиграй со мной.
– Почему он плакал, а сейчас мурчит?
– Плакал потому, что прервалась связь между вами. А мурчит сейчас, потому что ты мурчишь. Кошка… Я начинаю ревновать к маулу.
Молча обнимаю. Начинаю заново знакомиться с телом Гуру. Новых шрамов не появилось. Впрочем, у него вообще их нет. Ну да… "…Исцели самого себя…" ( Евангелие от Луки, 4, 23). Осторожно, на мягких лапах, прикасаюсь к эмоциям… Тихое довольство оттого, что я рядом; неприятие возможности утраты, желание уберечь от разочарований; грусть оттого, что придётся расстаться на пять лет; смирение с тем, что я такая, какая есть… И всё это пронизано яростным желанием близости, сдерживаемым усилием воли, чтобы не напугать, не оттолкнуть меня. Столько всего… А мне даже ответить нечем.
– Просто будь со мной, киса моя. Времени у нас немного, и я не могу все дни быть рядом. Не спеши к Маре. Он подождёт, как ждал я.
Перед глазами тут же возникло громадное ложе, и Гуру, позволяющий женщине ласкать его. А потом, ломающий ей шею. Глухое рычание Гуру сливается с шипением котёнка… И Гуру успокаивается. Притягивает меня к себе, начинает целовать… Котёнок уже не плачет, спокойно ждёт, когда я вернусь из астрала. И урчит вместе со мной, довольный моим довольством.
– Я не ошибаюсь? Он подрос.
– Ну конечно. Маулы питаются магией и эмоциями. Мы сегодня его накормили доотвала.
– А какого он будет размера, когда вырастет? И сколько ему расти?
– Он будет размером с крупного кота. А расти ему столько же, сколько и его хозяину. Тебе, то есть. Когда ты повзрослеешь, повзрослеет и твой маул.
– Но я уже взрослая! Если ты забыл – у меня трое пятилетних детей.
– Нндаа? – Поймал мою интонацию. Ууу, гад! – Киса моя, ты совершенно несамостоятельна!
– Как же он меня защитит? Такой маленький?
– Маул опасен не своими размерами. Он мгновенно блокирует любую магию; способен считывать и проецировать эмоции не хуже эмпата, собственно маулы и есть эмпаты; и маулы ядовиты. Для всех, кроме своего хозяина. Противоядия не существует. Смерть от яда маула входит в арсенал кровной мести для самых лютых врагов. Чуть не забыл: маул способен перемещаться в пространстве используя границу Бездны.
– А как же у них забирают детёнышей? Если они настолько опасны?
– Этот вопрос ты задашь Маре, которого ты называешь Мессингом. Через три месяца. Не смотри на меня с таким обалдевшим видом, киса моя.
Лёгкий укус в шею… Северное Сияние перед глазами… Совместное мурчание с маулом и… Рассвет. Гуру целует меня, и собирается уйти.
– Можно просьбу?
– Дозволяю.
Таак, уже переключился в режим Повелителя Бездны. Ну ладно.
– Я хочу закончить школу. Общеобразовательную, или как они у вас называются. Я ничего не знаю о Бездне, а отрывать время от ночи не хочу. Мне всё равно нечем заняться днём…
– Я подберу тебе учителей. Школа… Как ты себе это представляешь? Дети Бездны, и ты с маулом.
– А Универмаг? Я хочу отучиться в Универмаге.
– Киса моя… Для обучения магии надо иметь хотя бы зачатки магических способностей. Эмпатия, – это не магия.
– А некромантия?
– А сертификат мастера-некроманта у тебя уже есть.
– Гррр!
– Всё, кошка, до вечера!
До вечера, так до вечера. Пошла умываться, и все дела. Рабыни привычно суетятся, маул наблюдает круглыми глазами. Такой забавный зверёк. Как он может быть опасен? Позавтракала и пошла в парк гулять. К озеру с лебедюгами. Надо им мяса отнести… Может, есть приговорённые к смерти? Пусть мясо само себя доставит… Или они наелись воином Бездны? Сомнительно. Лебедюг много, а воин, хоть и крепкий мужчина, но один. А кого допрашивал Мессинг? Или мне теперь его надо называть Мара? Забавно, в одном из наших божественных пантеонов, князь Мара – Повелитель Иллюзий…
Сильные руки схватили меня за плечи, горячее дыхание обожгло шею…
– Я тебе сказал, как меня следует называть, сладкая…
– Я тебя убью! У меня чуть сердце не оборвалось!..
Подозрительно смотрю на наглую ро… кхм, уверенное лицо второго Повелителя Бездны и меня грешной.
– Ты же сказал, что не будешь прикасаться ко мне? И почему маул на тебя не реагирует?
– А должен? Я не собираюсь причинять тебе вред, сладкая…
– На Лаки он шипел.
– Он был ещё маленький. И для маула важна твоя реакция. Значит ты отреагировала на Лаки не так, как надо. Что у вас произошло, сладкая?
Ууу, какой тон жёсткий…
– Я вообще спала. А маул не пустил Лаки в комнату. Мне пришлось его вести за руку.
– Ты могла бы сказать маулу, что Лаки "свой".
– Могла бы, могла бы…
Жёсткие пальцы сжали мой локоть…
– Так ты мне руку сломаешь, мин херц.
– Позову лоа, для исцеления… Это очень плохие шутки: "свой-чужой". А в том, что касается маула, – ещё и опасные. Зверёныш признаёт только тебя. И если ты не доверяешь Лаки, то он не может быть в безопасности рядом с тобой. Повторяю вопрос: что у вас случилось?
А голосом можно резать мягкую сталь… И что я ему объясню?..
– Я позволю тебе поплакать вволю. Но не рассчитывай, что я забуду о вопросе, на который ты не отвечаешь, сладкая. Лаки обидел тебя? – молча мотаю головой. – Тогда я не понимаю…
А у меня перед глазами опять прокручивается сцена с женой Лаки. Ах, простите! С одной из многих его жён! Мессинг пожимает плечами:
– Ты ревнуешь, что ли? Совершенно напрасно, можешь мне поверить.
И тут у меня сорвало резьбу…
– Я не ревную! Мне абсолютно похер, где и с кем вы трахаетесь. И ты, и Лаки! Я просто не могу понять… Лаки тоже успокаивал меня, объявив, что это всего лишь одна из многих его жён. Скажи мне, ты так же обращаешься со своими "многими жёнами"?
– Далее последует "ты не тот мужчина, за которого я выходила замуж"? Просто интересно, сладкая… какое мыло тебе нравится?
– А это здесь при чём?
– При том, что если я ещё хоть раз услышу от тебя слова, подобные "похер" и "трахаться", я лично, своими руками, вымою тебе рот мылом. И так будет каждый раз. А маул мне не помешает, поверь.
– Тебе не кажется, что меня поздновато воспитывать?
– Воспитать свою женщину, – первейший долг каждого мужчины. Иначе она не сможет достойно воспитывать его детей.
– Гррр!
– Учись отвечать человеческим языком. Кстати, почему ты не сказала Лаки, что знаешь три наречия Бездны?
– Так я слышу то, что от меня пытаются скрыть.
– Хммм, весьма разумно. Ведь можешь здраво рассуждать, сладкая! Совет: думай о себе, а не о том, что делает Лаки со своими жёнами. Тебя это не касается. Что до той крошки со сломанной шеей, её исцелили. Так что можешь не волноваться.
– А я и не волнуюсь.
– Действительно…
Мессинг задумчиво кивает каким-то своим мыслям.
– Что с ней стало после исцеления?
– В чём дело, сладкая?
– Я рассуждаю здраво. Если её исцелили, значит, Лаки счёл, что сломанной шеи недостаточно. Что с ней стало, мин херц?
Да, я тоже умею жёстко разговаривать. Изумрудные глаза прицельно сузились, и мне ответили сквозь зубы:
– Крошка отправилась в дальний гарнизон на границу. Там много воинов, и нет женщин. Её потребность в мужчинах будет удовлетворена с избытком. Ещё вопросы? Сладкая, я не отпускал тебя. Мы не окончили прогулку.
Вот просто слов нет! Я не пыталась сбежать, просто отшатнулась… Но! Шаг вправо, шаг влево, – считается побегом. Прыжок на месте – попыткой улететь.
– Очень образно. И даже с юмором. Но это не твоя фраза, сладкая.
– Воистину, всё вам ведомо, мой господин…
Почтительно кланяюсь, упав на колени, как учила мадам Тереса.
– Издеваешься?
– Ничтожная, подобна пыли под ногами господина…
Три обязательных поклона. Надоела мне прогулка. Точнее, устала я от общества Мессинга. Ещё чуть поднажать, и он сбежит. Или озвереет…
Ага, как же! Получаю изучающий взгляд, и весёлую улыбку.
– Сладкая, какая же ты забавная… Давно уже я не получал такого удовольствия от общения с женщиной вне постели. Попробуй подумать, сколько раз за мою жизнь со мной пытались бороться покорным раболепием. Кстати, говоришь ты неубедительно. Рабыни говорят иначе. Тебя учили обращению с мужчиной в публичном доме? Ты выражаешь почтительное восхищение, а надо "потерять себя". Рабыня чётко знает, что она "ничто", а господин – "всё".
Чувствую себя полной идиоткой, из за чего начинаю злиться. А злиться мне нельзя. Маул испугается. А он ещё маленький. Да и проецировать на окружающих лучше положительные эмоции. Ага, от слова "положить". Мессинг подхватывает меня под локти, поднимая с колен. Потом делает шаг вперёд, удерживая меня. Мы оказываемся почти вплотную друг к другу.
– Посмотри на меня, сладкая. И выслушай внимательно то, что я тебе скажу. Повторять это я не буду. Ты испугалась своего бесправного положения. Это понятно, и потому к тебе проявляют снисхождение. Попробуй усвоить простую истину: до тех пор, пока твоя наглость вписывается в определённые границы, тебе ничего не грозит. Твои эмоции, незамутнённые страхом, – невероятная ценность. Поэтому мы с Лаки стараемся быть добрыми с тобой. Границы твоей свободы достаточно широки. Не нужно испытывать их на прочность. Если тебя что-то смущает, или пугает, или удивляет, – спроси сразу. Не доводи до воспитательных мер. Просто поверь: и я, и Лаки, в состоянии обеспечить твоё беспрекословное повиновение. Но! Как я уже сказал, мы стараемся быть добрыми.
Нндаа… А ведь Солли предупреждал…
– Не расстраивайся из за этого. Я всё равно забрал бы тебя, если бы вы с Лаки не встретились раньше. На тот момент я уже сузил круг твоих поисков до Тёмных миров. И я не выпустил бы тебя из Бездны. Так что детей своих ты рожала бы здесь. Тебе повезло, сладкая. Тебе и твоим детям от лорда Авагду.
Ага! Кто бы сомневался! Я вообще – везучая. В рубашке родилась…
Маул, внезапно, заурчал, упал на спинку, и машет всеми шестью лапами, приглашая почесать ему пузичко. Протянули руки одновременно с Мессингом… Я почти ожидала, что он схватит меня за руку. Нет, бережно коснулся, заглянул в глаза с насмешливой лаской, и… убрал руку. Почёсываю пушистое пузичко, размышляю. Мессинг уселся на землю, посматривает на меня, довольно щурясь. Вылитый маул. Интересно, с чего это котёнок такой радостный?
– Сладкая, котёнок выражает твоё состояние. Маулы в этом отношении неудобны. Ты можешь очень хорошо владеть собой и быть виртуозом маскировки эмоций, а твой маул продемонстрирует всем, что ты чувствуешь на самом деле.
– Крыша съехала, мин херц? Что из сказанного тобой могло доставить мне удовольствие?
