Глава первая.
«Как ошибается подавляющее большинство людей, считая, что власть — это некая добыча, приз, который достается самому сильному. Нет. Власть — это плазма, она сама избирает себе вместилище.»
Андрей Таманцев. «Солдаты удачи 10: Рука Москвы».
— Ты ничтожество, Каспиан, — выплевывает старший брат, проходя мимо меня.
Я стираю с лица грязную жижу, в которой оказался раз пятый за десять минут. Некогда белоснежная рубашка уже давно изрезана и покрыта несмываемыми пятнами грязи и крови. Тренировки в доме Тартеррианнов всегда проходили грязно и изматывающе, но сегодня брат просто зверствовал. Ещё каких-то пару дней и он уедет в академию, а я останусь здесь.
Я родился в семье богатых землевладельцев на юго-западе Морийского королевства эльфов, и был третьим в нашей большой, просто огромной, семье. Мы жили в поместье между двух полугорок в окружении высоких сытных лесов. Зимы здесь были мягкими, а лето умеренно-жарким. С раннего детства нас приучали к труду и управлению землёй, так что расслабиться могли разве что наши женщины, да и то, отдыхом это назвать можно было только нам. Женщины всегда говорили, что мы просто наивные мальчишки, которые не справились бы с «чисто женской работой» и в пятую часть так же легко, как это делают каждый день они. Служки у нас в доме были, но только самые необходимые: все же шестеро хозяйских детей в доме.
Как только мне исполнилось пять, отец направил меня к старшим братьям, что уже упражнялись во владении холодным оружием. Заниматься физически я не очень любил, но вы когда-нибудь пробовали убежать от тренировки и потом «ничего за это не получить»? Ни ужина, ни завтрака, ни сна… Я пробовал, не понравилось.
Старшим в семье был мой дедушка Густав Тартеррианн, очень суровый эльф с посредственным магическим даром природника, но крайне строгими моральными устоями. Его верная женушка покинула этот мир, когда я был ещё новорожденным птенцом, так что сию, без сомнений, сильную и терпеливую женщину я никогда не видел. У Густава было трое детей: двое сыновей и дочь. Последняя жила сейчас у южного побережья в счастливом равном браке, а старший из его сыновей погиб от неизлечимой, на тот момент, болезни, оставив своим наследником Ангалара, что уже давно пошёл по миру и живёт за счет богатых женщин Морийского двора.
Мой отец, Круциан Тартеррианн, уже много лет управляет нашими семейными земельными наделами, ведя прибыльную торговлю зерном и фруктами, а также кожей, рыбой и тканями с нашими ближайшими и не очень соседями. Через наш город пролегает торговый тракт, так что постоялый двор «Лунная дева» приносит нам ничуть не меньший доход. Мы богаты.
Так, я, кажется, отошёл от главного. Моя матушка родом с севера, а брак родителей дело сугубо договорное. Так решил Густав. И что? И точка, разумеется. Так заведено, оспаривать никто такое положение дел, до меня, конечно же, не собирался. Но до этого мы ещё с вами дойдём.
Своим сыном и его женой Густав гордится. Гордится громко и на всеобщее обозрение всех высоких дворов. В королевский наша семья не вхожа после разгула Ангалара, но ранее он гордился и там. Уж очень много юбок мой кузен успел приподнять там, где не следовало. Густав уверяет нас, что на нас лежит долг очистить имя рода, так что за нашим моральным обликом бдит денно и нощно. Нет, серьезно, у нас в комнатах даже дверей нет.
Старшие братья Габриэль и Шериэль гордость Густава. Они старше меня на десять и восемь лет соответственно, и уже как год представлены высшему свету. Габриэлю сейчас как раз двадцать один год, время поступать в академию Светлых Сил Сирилла Благородного. У старшего проснулся довольно сильный воздушный дар, так что ждали его там с распростёртыми объятиями. Шериэль сам выбрал будущий институт, да вот только если бы его выбор не устроил дедушку, его бы не одобрили. Шер уже подал прошение на поступление в природоразработческий институт Мории. Там можно обучаться и без дара.
Мне было одиннадцать, ни о каких институтах я ещё не помышлял, занимаясь с учителем дома по шесть часов в день, без выходных и праздников. Густав бдел каждый день. Остальное время я проводил за тренировками и помощью по дому. В сады и плантации на помощь меня не отпускали. С каждым годом учащались случаи появления нежити на наших землях, а ко мне они так вообще просто безобразно липли, будто я аппетитнее всех выгляжу. Ага, тощий бледный ребенок, который разве что на суп пойдёт, но никак не на отбивную.
— Долго ещё лежать будешь, немощь ползучая? — недовольно спросил Габ. Я застонал.
— Когда же ты уже уедешь, — процедил я, поднимаясь. Тренировка продолжилась до моего полуобморочного поражения.
Моей сестрёнке Шарриан было десять, она была просто чудом. Красивая, озорная и умная. А ещё она была старательной, в отличии от меня, но вот шалости мы проделывали вместе, правда наказывали за них потом только меня. Хвалили меня редко, больше вообще не обращая внимания на мои заслуги, и я привык только к такому вниманию. Похвала начинала пугать.
Я знаю, что так неправильно, я понимаю это, но меня всё устраивает. Густав никогда не делал на меня высоких ставок, уж больно слабым я родился. Недоношенный, не смотря на старание лекарей, тощий и бледный, и сразу же заболел южной чехоткой. Будто рождённый, чтобы умереть. Отходили. Десять лекарей не справились, а ведьма с некромантом отпоили. С тех пор в наших краях тёмных всё ещё бояться, но уже и капельку благодарны. Эльфы вообще с тьмой на «Вы подальше отойдите, пожалуйста».
Мориэль был пятым, такое дети считались даром богов, и был на пять лет меня младше. Крайней в семье была Олиэль, или попросту Оли. Она была ещё совсем ребенком, только-только научилась держать голову, так что к ней никаких вопросов у семьи пока не было.
Брат уехал. Прошло пару лет, уехал и Шер. Дар у брата появился, сильный, такой же как у деда, чем тот теперь гордился не затыкаясь. Мне четырнадцать и меня его галдёж просто выбешивает. Матушка говорит, что у меня очень сильные гормоны, поэтому я такой злой. Я не злой, меня просто всё это бесит!
К шестнадцати годам я сдружился с клинками и луком, вполне договорился с тёмноэльфийским обоюдоострым посохом, но был всё так же худ и бледен. Чем семью смущает эльфийская бледность? Там мы южане все-таки, и цвет кожи у нас больше молочно-костяной, чем снежный, так что да, я выделялся не только именем, которое мне дал тот самый спасший меня некромант. Уверил матушку, что только с этим именем боги защитят меня от смертельной хвори и менять его ни в коем случае нельзя. Мол, нареченный иным именем я стану врагом всей Мории, что будет стремиться к одному — вернуть меня смерти.
Каспиан. Каспо — это море. Ианарэ — чудовище. Надо уточнить как моё имя ненавидел дедушка? Именно так и произносил, выразительно-пренебрежительно. Каспанарэ. Будто прикасался к чему-то склизкому и противному. Моря у нас не было, только реки да озера, но плавать я любил. Всегда хотел увидеть океан. Он мне снился и манил к себе с тех самых пор, как я себя помню.
Мне было уже двадцать лет. Гарриэль обручился с высокородной эльфийкой королевского двора, чем «смыл позор» с нашего имени, получил приглашение на должность помощника казначея южноземельного учетного управления, и приезжал к нам только в гости. Шериэль продолжал учиться, учиться и учиться. Густав заявил, что его земли перейдут только к второму сыну, ибо на последующих детей дома Тартеррианн надежды нет. Так он сказал.
Шарри была просто ангелом. Белокурая красотка с нежным голосом пленила сердце не одного высокого лорда, но была холодна, как лёд. Я знал, какой она была романтичной мечтательницей, но для всех остальных это была расчетливая сдержанная девушка. Об её будущем Густав уже договорился с семьёй богатой и знатной. Шарри смирилась.
Мориэль пятнадцать, он несдержанный и совершенно не усидчив. Это самый деятельный подросток, что я видел в этих землях. Смелый и совершенно не имеет чувства самосохранения. Как старший из оставшихся в имении братьев, бегал за ним я. Ох, сколько родители не знали, а сколько не знал Густав, он бы стал не снежно-белым, он бы облысел. Тут даже мне становилось страшно. Благо хоть Оли не доставляла хлопот. Очень тихая и незаметная настолько, что про неё просто забывали и часто теряли.
Через месяц мне двадцать один, и я получил ответ из института, в который подал прошение мой дед. А ещё я получил ответ из академии Черного Искусства, Хаоса и Академической Тьмы. Самый нашумевший последнее десятилетие замок. Говорят, даже наша богиня, некогда рожденная смертной, была ученицей действующего ректора ЧИХАТ. Туда мечтали попасть все одарённые тёмной силой, но жесткий отбор и требования отсеивали всех лишних. Мне предлагали пройти вступительное испытание силы. Тест знаний и тест на выявление качеств личности я прошёл на «великолепно».
Однако была проблема. И даже не предстоящее разъяснение с дедушкой, нет. Чтобы не вылететь из ЧИХАТ в первый триместр, нужно войти во взрослую силу. В идеале, войти в неё до испытания. А я не знал своей. Она была тёмной, это без сомнений, но какой как бы узнать, если все здесь шарахались любой капли тёмного дара и понятия не имели о её видах? Я был пятном грязной силы в их чистом роду, и всё же, даже из этого Густав хотел получить выгоду.
За ужином я молчал, стараясь придумать, как быть. Но долго молчать мне не дал Густав. Он уже давно ждал решение академии, и будто почувствовал, что я его получил.
— Каспанарэ, ты получил ответ из Академии Послушников Солнца? — спросил дедушка, когда подали десерт. Послушники — тёмные маги, что сломаны тем жутким местом и перекроены в поклонение свету. Я скривился и от вопроса, и от сухих крекеров из орехов и трав. Просто мерзость.
— Да, дедушка, — ответил я, решив обойтись сладким травянистым чаем.
— И что тебе ответили? — не получив должного ответа, продолжил Густав.
— Ну что вы, Густав, право слово, не давите на мальчика, — попыталась заступиться мать, но эльф так глянул на неразумную женщину, что та потупила взгляд.
— Этот юнец должен научиться управлять светом. Я уже нашёл женщину с очень сильным светлым даром, что готова пойти на некоторое соглашение, чтобы ваш сын, дорогая невестка, обрел свет, — а вот тут у меня уже открылся рот. От изумления и злости. А кто сказал, что я хочу «исправиться»?
— Я не буду спать со светлой ради осветления силы, — отрезал я, чем сразу разозлил деда. Тот посерел и отставил чашку чая от края стола. Матушка сжалась, предчувствуя скандал, а Мориэль навострил уши. Его всегда радовало, когда дедушка не получал того, чего требовал.
— Ты сделаешь так, как я скажу, или можешь выметаться из моего дома, с моей земли и не смей носить нашу фамилию. У тебя не будет ничего, если ты ещё раз посмеешь мне возра…
Я не стал говорить. Я даже не встал. В столовой похолодало, а светлячки на стенах задрожали, теряя силу. Она будто стекала в меня, становясь топливом для тёмной силы. Для той, что клубящимся паром потекла с моей коже по столу, покрывая инеем всё, чего касалась. Она жалила, она грызла роспись на фарфоре, она заставляла шелк скатерти тлеть и скручиваться. Густав замолчал, завороженно смотря на подплывающую к нему силу истления.
— Завтра утром отправляется торговый караван в сторону Тёмной Империи. Я ухожу с ними. Я Каспинарэ Тартеррианн, это моё имя, это мой дом и это моя земля. Ровно на тех же правах, что это дом моих братьев и сестёр. Если у вас ещё остались возражения, дорогой дедушка, я слушаю, — даже не знаю, откуда во мне это. Уверенность, наглость, холод. Он становился сильнее вместе с силой, просыпался вместе с ней. Я становился жесток. Говорят, маги воплощают собой свой дар, но слышать об этом и ощущать на себе…
— Да кому ты там нужен, Каспанарэ, — скривился дед, пытаясь держать лицо. Туман рассеялся. Сила не слушалась и была скорее проявлением моих эмоций. Она выматывала до трясущихся рук и сбивающегося сердца. Но сказать об этом кому бы то ни было, означало подписаться под собственной слабостью.
— Себе, дедушка.
Я удалился к себе. Нужно было собрать самое необходимое и уходить. Было ещё много времени, чтобы добраться в ЧИХАТ, но оставаться здесь дольше необходимого мне уже не хотелось. Я ждал этого ответа, как восхода солнца в самую холодную зимнюю ночь.
Я уже ходил с братьями в походы. Но оказаться одному среди незнакомых эльфов и демонов было страшно. Слишком далек был наш путь, слишком непредсказуемой оказалась погода. На седьмой день пути мы застряли в одном небольшом городке на границе Империи на три дождливых дня. Ещё чуть-чуть и дорогу развезёт окончательно. О продолжении пути в такие ливни и речи быть не могло, торговые повозки просто застрянут в вязкой грязи дорог. Весь караван укрылся в таверне, заполнив её почти под завязку, обеспечив прибыль на весь месяц за этих три дня.
— Нет, ты видел, эти оборотни совсем охамели. Я ему три раза сказала нет, если бы не отец, я бы не знаю, чем бы это закончилось, — возмущалась молодая эльфийка, что везла шелка в столицу. Я прислушался. В таверне было шумно. — А эта демоница, почему она одна? Не знаю даже, как она выберется. Отец сказал, что это не его проблема, а я сижу вот теперь и беспокоюсь.
— Я видела на ней знаки отличия тёмной академии, наверное, знает, что делает, — пожала плечами пожилая демоница.
— Она такая юная! Так и оборотень там явно не один. Жаль, среди нас нет сильных магов.
— Где вы их видели? — развернулся я к женщинам. Те хлопнули ресницами, сначала не поняв, что от них хотят. Вот вечно я лезу туда, куда не просят, но воспитание просто не позволяет сидеть тут, пока кто-то, возможно, в беде. — Где оборотень тот?
— Да брось ты, парень, сгубят тебя ироды эти, — отмахнулась старая демоница.
— За конюшнями в сторону храма, мимо которого заходили, — эльфийка прямо засияла, поняв, что я хочу проверить. Я проверил в ножнах кинжал и направился на выход.
Лил дождь. Холодный, поглощающий блики света из окон города. Пахло грязью и лошадиным потом. Я шёл тихо, стараясь вспомнить все уроки братьев разом. И всё же подойти незамеченный к трём двуликим я не смог бы, будь я и в сотню раз опытнее. Они учуяли меня и демонстративно размяли кулаки, а двое тех, что поджимали девушку в черном балахоне к стенам конюшни оглянулись только чтобы усмехнуться. Свора.
— Даже не надейся, конфетка, этот суслик тебя не спасёт. Мы только немного пообнимаемся, тебе понравится, — девушка уже упиралась спиной в стену, но не проронила ни звука. Я ощущал её силу. Почему парни не ощущали этого тёмного холода, что источало её тело? Этого живого, сильного и такого могущественного, что он отвлекал меня на неё снова и снова. Кажется, я только мешаю.
— А может мы и с ним того, — предложил один из парней, а у меня волосы на затылке встали. Его друг скосился на него, покрутив пальцем у виска, а вот третий…
— А что, я за, — оскалился он, и двинулся на меня.
Туман окутал меня, и прикоснувшийся к нему полуволк завыл, отпрыгивая назад. Его разорванная в клочья рука иссыхала, будто уже давно принадлежала мертвецу. Девушка метнулась молнией, сковывая магией ближайшего ко мне оборотня, а после полоснула стоящего рядом с собой кинжалом по лицу. Второй успел схватить её за руку и швырнуть в сторону.
